(продолжение. Начало в №1/2021)
Часть 2: Школа и власть
В предыдущей части статьи мы обратили внимание на то, что педологи не проявляли интереса к предметному содержанию в учебном процессе. Это может означать, что речь изначально шла об общем образовании, причём о начальном и дошкольном. Тема отношений школы и государственной власти не менее сложна, чем тема отношений власти и науки, которая довольно хорошо проработана в последние десятилетия нашими учёными и публицистами, которых мы также упоминали в первой части статьи. Первый вопрос — насколько власть заинтересована в расширении контингента учащихся? Распространённое нынче и открыто провозглашаемое мнение о том, что всеобщее образование вредно государству, кажется автору странным. Среди людей, переживших тяжелейшие времена нашей истории, мнение довольно единое — самый страшный год был 1918. Тогда, по словам Давида Самойлова, “когда весёлый бунтовщик к вам в двери всовывает штык…”. Более ярко эта мысль выражена в концепции композитора Владимира Дашкевича — “Великое культурное одичание”. Ничего нет страшнее одичавшей невежественной толпы. Большевики это знали изнутри своих рядов.
В статье Б.Л. Бразоля «Царствование Императора Николая II в цифрах и фактах 1894-1917 гг.» на сайте Церкви Иоанна Богослова утверждается о введении в 1908 году всеобщего начального образования. На самом деле закон от 3 мая 1908 г. носит название «Об отпуске 6.900.000 рублей на нужды начального образования» и в нём нет ни единого слова о введении на территории России всеобщего обязательного начального образования. Текст этого закона можно посмотреть в базе «Полное собрание законов Российской империи» (страница 228, № 30328). То есть речь шла лишь о намерении и стартовом финансировании процесса.
Обязательное всеобщее начальное обучение в нашей стране ввели даже не большевики, а коммунисты своим Постановлением от 14 августа 1930 года во исполнение решения своего же XVI партсъезда. Это был длительный процесс, завершённый лишь в 1934 году. Завершение означало, что с той поры игнорирование становилось наказуемым, каково оно и сегодня. Подчеркнём, что это сделано за полгода до Постановления 1931 года о введении педологии и вполне могло быть одним из триггеров широкого внедрения педологических технологий. В 1933 году, за три года до Постановления 1936 года о фактическом закрытии педологии, были введены единые и обязательные учебники по всем школьным предметам. Коммунисты при первой экономической возможности реанимировали вековую мечту русской интеллигенции о просвещении народа. Помимо требований индустриализации и перевооружения, они могли быстрее своих нынешних коллег осознать простую вещь — иметь дело с образованными согражданами гораздо легче, чем с одичалой массой.
Вернёмся к дате, которую можно считать стартом всеобуча при царе. Это связано с так называемой Лигой образования, о которой надо также упомянуть, поскольку многие из педологов имели к ней самое непосредственное отношение. Коммунисты в лице Троцкого не создавали педологическую сеть в образовании, они воспользовались сохранившимися как общественное брожение традициями и тлеющими очагами образовательной активности в стране. Лев Давыдович ещё в гражданскую сумел построить Красную Армию на обломках и костях армии царской, организовав лишь комиссарскую сеть как каркас управления.
Наши дети, как правило, знают о Лиге Плюща. А Российская Лига образования была создана накануне царского указа о всеобуче и на гребне первой русской революции. И также на осколках Комитетов грамотности Москвы и Санкт-Петербурга, разгромленных Государем при восшествии на престол в 1895. Лига объединяла педагогов-просвещенцев по всей стране, продвигала процесс всеобуча вплоть до сельских школ и библиотек. Прототипом отечественной Лиги была Лига образования Франции, рождённая накануне событий Парижской Коммуны. В 1917 году прекратила существование. (В нашем столетии усилиями министра А. Фурсенко Лига Образования реанимирована в некотором виде в северной столице и имеет свой сайт). Таким образом, традиции самозарождения массовых образовательных движений в нашей стране имеют давнюю историю, и теплятся, как и традиции их купирования.
Для того чтобы разобраться в отношениях школы и власти, напомним в общих чертах структуру государственной власти того времени.
До Конституции СССР 1936 года высшим органом власти в РСФСР был Всероссийский Съезд советов (ликвидирован первым президентом России в октябре 1993 путём расстрела парламента из танков), а в промежутках между съездами — ВЦИК (всероссийский центральный исполнительный комитет) во главе со “старостой” Михаилом Калининым. ВЦИК формировал Совет Народных комиссаров в составе всего 11 министерств-наркоматов: внутренней торговли, труда, финансов, РКИ (рабоче-крестьянская инспекция), внутренних дел (это то самое НКВД), юстиции, просвещения, здравоохранения, земледелия, социального обеспечения, ВСНХ (народного хозяйства — аналог нынешнего Минэкономразвития). Ленин был председателем Совнаркома, Сталин в начале 20-х возглавлял Рабоче-крестьянскую инспекцию — аналог нынешней Счётной Палаты.
Нас интересуют наркоматы Просвещения, Здравоохранения, Труда и Внутренних дел. Напомним, что общесоюзное министерство просвещения было создано лишь в 1966 году, а Минвуз и Профобр — в 1936. То есть средняя школа была в структуре власти ниже высшей и средней специальной и профессиональной.
Важное замечание о Партии. Мы редко задаёмся вопросом о соотношении партии и правительства в правовом поле. Партия в конституции 1924 года вообще не упоминалась, и лишь в конституции 1936 года партия впервые упомянута как некоторое “ядро” передового отряда трудящихся. И даже в Конституции 1977 года (знаменитая 6 статья, с отмены которой и началась перестройка) партия — “руководящая и направляющая сила”. Юридический смысл ядра и силы не очень ясен, то есть не очень ясен вообще правовой статус Партии и её лидеров.
Посты главы Правительства и Партии Сталин совместил только в 1941 году — за месяц до начала войны. Это событие заинтересовало разве что Берлин.
Ноев ковчег Наркомпроса. Наше всё
У многих из нас упрощённое представление о природе Наркомата просвещения. В нём концентрировалось не только образование от дошкольного до высшего, но также часть науки и вся культура. По нынешним временам это Минпрос плюс Минобранауки плюс Минкульт, включая литературу, театры, музеи и ещё разные “мелочи”. В 20-е годы фактически вся интеллигенция кормилась там. Восхищает энергия тех людей, которым в таком широком поле хватало сил ещё и на школу.
Небольшое дополнение о деятельности Наркомпроса будет полезно для представления о его деятельности. Речь идёт о музейном деле. Одна из задач наркомата с первых дней советской власти — сохранение культурного наследия народа, что началось в октябрьские дни штурма Эрмитажа. Музейные ценности были ещё и сугубо материальными, что обострилось во время первого массового голода 1921 года, когда происходило изъятие и церковных ценностей. В стране были Наркомат торговли и так называемый Антиквариат, отвечающие за экспорт ценностей. При этом Наркомпрос, причём в лице Главнауки, а не отделов культуры и музеев, был назначен первичной экспертной инстанцией, определявшей, что, когда и по каким примерно ценам можно вывезти из страны на продажу. Много интересного можно почерпнуть из статьи к.и.н. из Института российской Истории РАН Елены Александровны Осокиной “Об экспорте художественных ценностей в годы первой пятилетки”. Вот эпиграф этой статьи из протокола заседания Правительственной комиссии по наблюдению за отбором и реализацией антикварных ценностей. Июнь, 1929 год [27]:
«Есть люди, коммунисты и марксисты, которые заражены таким понятием, что нам нужны Рембрандты и Рафаэли и что этого нельзя продавать. А мне гораздо дороже Госбанк и золотая валюта, и черт с ним, с этим Рембрандтом. Нужно чтобы не было косности».
За рубеж были проданы картины Ван Эйка, Рафаэля, Боттичелли, Тициана, Рембрандта, Веласкеса, Веронезе.
По словам Е.А. Осокиной [27], Луначарский и его преемник Бубнов оба сражались буквально за каждую вещь. Бубнов инициировал создание так называемого “заповедника” — списка картин, которые ни при каких обстоятельствах не могли быть проданы за рубеж… Но это не могло остановить маховик, запущенный Партией…
Вряд ли Бубнову это сошло с рук в начале Большого террора. По замечанию Е. А. Осокиной, в одной из записок в Совнарком прямо говорилось, что сотрудники музеев и просвещенцы специально прячут сокровища до лучших времен — возврата бывших хозяев, что вполне сходило за контрреволюционную и антисоветскую деятельность.
Что касается книгоиздания, то сегодня проблемы массовых госзаказов его тиражей хорошо знакомы читателю, например, покушение на главу столичного департамента образования Л. Кезину в 90-е годы.
Как апофеоз из воспоминаний современников о силе Наркомпроса — в некоторых случаях на арест преподавателя требовалось разрешение Наркомата просвещения!
МОНО и ДОБИ
МОНО — это столичный отдел народного образования. Ему подчинялись и так называемые лесные школы за городом, в том числе Малаховский детский городок. В рассказе Михаила Булгакова об этом городке говорится, что при слове МОНО глаза учителей мечтательно блестели. В школах системы МОНО учительская зарплата и тогда была втрое выше загородной (450 миллионов вместо 150 миллионов рублей).
ДОБИ — это детский обследовательский институт, созданный в 1918 году при психоневрологическом институте В. М. Бехтерева, то есть главный рассадник педологии по мнению А. А. Жданова. Директором его был профессор-дефектолог А.С. Грибоедов. Возможно, отсюда распространилась известная и сегодня в разных видах система инклюзии.
Вот как это описывает Е. П. Пунина-Грибоедова:
“…Возвращение ребёнка в обычную социальную среду путём перевоспитания и постепенная вправка в эту среду, после образования и проверки развития достаточной защитой способности воспитанника… Постоянное педагогическое наблюдение во время пребывания воспитанника в группе в целях предупреждения антисоциальных действий… трудовой режим… детское самоуправление, увязанное с политическим воспитанием… с применением гипноза в неотложных отдельных случаях и психоанализе…”
За десять лет через ДОБИ прошло около 14 тысяч детей. В 1932 году преобразован в Ленинградский научно-практический педологический институт, который и ликвидирован через две недели после Постановления-36.
МГУ, ИМУ, 2-й МГУ. Университет Шанявского. Казанский университет
Возможно, не лишним будет напомнить о существовании в столице разных московских университетов. Основным или Первым называли бывший ИМУ, Императорский московский. Ещё был Второй МГУ — это бывшие женские курсы, которые потом превратились в пединститут. Во втором не было вступительных экзаменов и ограничений в приёме вообще. И ещё был Московский городской народный университет имени Шанявского, созданный в 1911 году. Также общедоступный с символической оплатой. В 1918 году университет был национализирован, управление перешло от попечительского совета к структурам Наркомпроса. В 1919-20 г. бывшее академическое отделение университета было объединено с факультетами МГУ, а научно-популяризаторское отделение вошло в состав Коммунистического университета имени Я. М. Свердлова, который и занял здание на Миусской; затем там располагался его преемник — Высшая партийная школа при ЦК КПСС. В настоящее время здание занимает Российский государственный гуманитарный университет.
Среди университетов России с конца XIX века выделяется Казанский. Для него было специальное Положение, связанное с конфессиональными проблемами (отсутствие обычной процентной нормы приёма неправославных детей). Это означало некоторые вольности и в других вопросах, что было притягательным мотивом. Из знакомых имён — Володя Ульянов и один из отцов-основателей отечественной психологии А.Р. Лурия. Надо признать, что уникальные образовательные результаты в Казани видны до сегодняшнего дня.
Соляной городок в Петербурге
Это несколько красивых старинных зданий в центре города, где в 1871 году расположился Педагогический музей военно-учебных заведений — первый педагогический музей в России. Главной задачей музея было собирание, систематизация и разработка учебных пособий с целью облегчения их выбора военно-учебными заведениями. Были отделы: педагогический, гигиенический, отдел по изучению педагогического наследия Я. А. Коменского, педологический имени К. Д. Ушинского, а также различные секции по истории, географии и другим предметам. В составе музея А.П. Нечаевым была создана лаборатория экспериментальной педагогической психологии. В чисто военном заведении работали П.Ф. Каптерев и П.Ф. Лесгафт, работал кружок по начальному обучению, отдел критики и библиографии детской литературы и родительский кружок, организовавший в 1890 году выставку детских игрушек, игр и занятий (Википедия). В стенах музея состоялись: 1-й и 2-й всероссийские съезды по педагогической психологии (1906 и 1909), 1-й всероссийский съезд экспериментальной педагогики (1901), 1-й всероссийский съезд преподавателей математики (1911) и др.
Соляной дворик в Северной Пальмире
И во дворце не граф живёт: какие бывали школы
Строчка из стихотворения Сергея Михалкова продолжается тем, что в бывшем дворце при советской власти живут школьники. Автор в этой связи ни к чему не призывает. Это нередко так и было. Дворцы бывшей знати пустовали. Мы выбрали несколько таких случаев, которые кажутся интересными, поскольку в них уже до Педологического съезда и Постановлений велась педологическая работа.
Главное — не забывать, что речь идёт прежде всего о начале 20-х лет, когда в стране бушевал невиданный голод. Мы начнём с Малаховки, которая изначально была аналогом нынешней Рублёвки.
Колония имени III Интернационала в Малаховке
Для некоторых типов школ классно-урочная система Коменского была совершенно неприемлема.
После гражданской войны в стране были миллионы беспризорников и сирот, которых надо было изъять из уличной жизни, а порой и просто изолировать от общества. В художественной литературе и кинематографе нам знаком пример разве что коммуны Макаренко, которая была, по сути, колонией. В отличие от школы, в коммуне дети жили постоянно, а не только в учебное время. Колония была добровольно-принудительной формой и границы с коммунами были размыты. Педологи свободно практиковались в коммунах-колониях.
Пример подобного образовательного заведения — Малаховская колония номер 34 имени Третьего Интернационала и созданный вокруг неё детский городок МОНО (Московский отдел народного образования) из 16-18 отдельных коммун-колоний. По просьбе А. В. Луначарского там давал уроки рисования проживавший поблизости Марк Шагал, поэтому остались фото. Анатолий Луначарский тогда был наркомом просвещения, в сферу ответственности которого входили и школьники, и художники с поэтами.
Небольшое отступление про Малаховский городок. Колония 34 была создана для еврейских детей-сирот как жертв Первой мировой и гражданской войн. Затем вокруг неё образовался целый комплекс подобных заведений для детей независимо от их национальности. Почему в Малаховке? В начале ХХ века там образовался большой пустующий дачный район после отъезда английских инженеров-строителей железной дороги казанского направления. Часть территории скупил Н. Д. Телешов для строительства и перепродажи дач тогдашней творческой элите. Дачи не были распроданы. История произошла в 1915 году при высокой динамике линии фронта, особенно в Галиции. Было принято решение о переселении проблемного еврейского населения вглубь страны, за пределы черты оседлости. Жить запрещалось в столицах. Переселенцам нужно было компактное проживание с синагогой “шаговой доступности”. В колонии были не только жертвы погромов, о которых рассказывал М. Шагал. Было много сирот — детей фронтовиков. Для многих из нас открытие, что на фронтах Первой мировой в составе русской армии воевало около 400 тысяч евреев. Были сироты не только от погромов. В Малаховке посреди большой еврейской общины сиротскому дому было надёжно. Преподавание велось на идише, но активно учили русский. Откуда цифра в 16-18 учреждений городка? Жили в освободившихся разными путями дачах богемы. В каждом домишке от 50 до 150 детей. Домишки не сильно уступали нынешней Рублёвке. Аналогичные городки МОНО были также в Томилино и Щелково.
Малаховка летом 2020
Школа-санаторий В. П. Кащенко для “дефективных” детей
Эта платная частная школа основана в 1908 году братом известного психиатра. В неё принимались малоуспевающие, нервные, трудновоспитуемые дети в возрасте от 4 до 16 лет. Воспитанники делились на так называемые семьи во главе с воспитателем. Возможно, что с этого момента и появился термин “дефективный ребёнок”. Эта школа оказалась адекватной нишей для педологии. Впоследствии это направление разделилось на дефектологию и лечебную или коррекционную педагогику. Их противоборство впервые проявилось накануне педологического съезда в смене В. П. Кащенко на Л. С. Выготского и в известном смысле существует до сегодняшнего дня. Вот как описывает работу школы Е. М. Балашов [28]:
“В школе не было обязательной программы… Дети сами взвешивали, измеряли, зарисовывали, делали модели из глины, Кащенко использовал новаторский для того времени комплексный подход к интеграции образовательного материала различных учебных предметов, важное место занимали различные игры. Широко применялся ручной труд …”
Школа-колония “Бодрая жизнь” С. Т. Шацкого
Работы Станислава Теофиловича Шацкого хорошо известны выпускникам педагогических вузов и техникумов. Первоначально школа возникла в 1905 году на Красной Пресне как колония “Сеттльмент” для детей рабочих по образцу аналогичных европейских заведений. В первую русскую революцию была ликвидирована указом Государя-Императора за участие детей в беспорядках. Некоторое время находилась в Щелкове, при советской власти воссоздана в Калужской области, ныне — в черте наукограда Обнинска. В отличие от школы Кащенко, в колонии находились самые разные дети, а со временем к ним присоединились дети из окрестных поселений. Основой всей жизни колонии являлось сообщество детей и взрослых, которое строилось на принципах самоуправления. У Шацкого также широко практиковалось применение ручного сельскохозяйственного труда. В то же время в колонии использовалось и традиционное преподавание предметов, включая лабораторные занятия. Этот пример также интересен безболезненной реакцией на первый же наезд ВКП(б) на педологию в 1931 г. Детям сократили сельхозработы и стали больше заниматься в лабораториях. Показательны воспоминания М. Кахане — одной из учениц колонии, хранящиеся в архиве РАО. Она как дочь политэмигрантов была переведена в колонию из Тамбовского детского дома. Работы в поле были трудными, но привыкнуть можно. Было потруднее с питанием. В тамбовском детдоме дети за обедом даже кидались кусками колбасы… Это важное отличие колонии от детдома — для детдомовских булки и колбаса росли на дереве. Ученица была благодарна судьбе и Шацкому.
Детский дом-лаборатория ”Международная солидарность”
Этот детдом был открыт как платное заведение при Центральном педологическом институте в Москве в августе 1921 года профессором И. Д. Ермаковым. Разместился в здании известного и ныне особняка Рябушинского на углу Малой Никитской улицы и Спиридоновки. Педагогической частью работы, основанной на психоанализе, руководила В.Ф. Шмидт, жена академика О.Ю. Шмидта. На момент открытия штат сотрудников Детского дома составлял 51 человек, потом был сокращён до 18. Среди них: Авербух Р.А., Вульф М.В., Гефт Б.С., Гешелина Л.С., Егорова Л.Г., Королько В.В., Лурия А.Р., Любимова Е.И., Ульрих Е.Р., Фридман Б.Д., Фридман Е.С., Церетели Т.М., Шмидт В.Ф., Шпильрейн С.Н. и др. Ряд сотрудников Детского дома входили также и в так называемый “Круг Выготского-Лурии”.
С aпрeля 1922 гoдa по личной инициативе А.В. Луначарского в результате переговоров нeмeцкoe oбъeдинeниe гoрнякoв “Унион” cтaлo cнaбжaть детдом прoдoвoльcтвиeм, вcлeдcтвиe чeгo oн и пoлучил нaзвaниe «Мeждунaрoднaя coлидaрнocть» [28].
Дети (до 20 человек) имели высокопоставленных родителей. Среди них — сын Сталина Василий, его же приёмный сын Артём, сын Фрунзе, сын академика Шмидта Владимир. Отчёт о работе Детского дома, представленный осенью 1923 года на встречах с психоаналитическими группами в Берлине и Вене, вызвал интерес и получил поддержку З. Фрейда и Л. Д. Троцкого. В отчёте, в частности, обсуждался вопрос эдипова комплекса в условиях коллективного воспитания. Лариса Сазанович цитирует доклад В. Шмидт в своей работе:
«…психоневрологический институт, научным руководителем которого, за это время стал убежденный противник психоанализа профессор Н., приказал в свою очередь начать проверку нашего института. В решении, принятом этой следственной комиссией, явно присутствует эмоциональная сторона, ставшая к тому же уничижительной. Во время одного публичного собрания профессор Н. оскорбил директора, сотрудников и даже детей детского дома-лаборатории. Психоневрологический институт таким образом не только остановил любое дополнительное финансирование детского дома-лаборатории, но и поспешил идеологически дистанцироваться». Видимо, имелся в виду Нечаев. Чем вызвано такое негативное отношение коллег по цеху? Почему в своем коротком письме заместителю наркома просвещения В. Н. Яковлевой и заведующему Главнаукой Н.Ф. Петрову Отто Шмидт подчеркивает уже в ноябре 1924 года:
«…впредь я не буду иметь никакого отношения к этому Дому и за его работу ни прямо, ни косвенно никакой, даже моральной ответственности не несу».
Почему «загадочно самоустраняется», как подчеркивает А. Эткинд, всего через полтора года работы в институте, легендарный психоаналитик, близкая Фрейду и Юнгу, Сабина Шпильрейн? Ну и наконец, почему так стремительно менялись воспитатели детского дома? За 3 года, согласно документам, сменились 50 руководителей. Что заставляло их так спешно бросать такую престижную работу в те страшные голодные годы в шикарном особняке Рябушинского в центре Москвы?
В письме от 20 ноября 1924 года, направленном заместителю народного комиссара просвещения В. Н. Яковлевой и заведующему Главнаукой Н. Ф. Петрову, куратор дома-лаборатории О. Ю. Шмидт отмечает, что с повышением возраста детей сказался недостаток психоаналитически подготовленных педагогов-руководительниц, а в условиях недостаточности средств эксперимент прекращается до подготовки педагогических кадров.
Судьба детдома складывалась не очень гладко. В феврале 1923 г он проверялся РККИ (тогдашним аналогом нынешней Счётной Палаты РФ) и получил положительное заключение:
“…Очаг следует признать образцовым. Помещение сухое, чистое, большое, светлое и тёплое… Под активным руководством проф. Ермакова всеми сотрудниками ведётся планомерная научно-педагогическая работа… Появились печатные работы… О деятельности лаборатории упоминается в Венском психоаналитическом журнале профессора Фрейда … Лаборатория стоит изолированно: бывшая связь с психоневрологическим институтом порвана и возобновлена быть не может … установился контакт с опытной станцией Шацкого… Материальное положение лаборатории непрочно: от Главнауки имеется 18 рабочих единиц, от Главсоцвоса — 15 пайков из резервного фонда для детей, от союза германских горнорабочих. Были поступления от родителей…”
Но через два месяца другое заключение от Комиссии Наркомпроса:
“К серьёзно … лабораторной работе не только не приступлено, но в этом направлении не делается даже попыток… Комиссия высказывается против того, чтобы считать данный Детский дом среди научных учреждений…”
16 мая 1923 года была создана Комиссия Наркомпроса с участием О.Ю. Шмидта и П.П. Блонского. Вердикт был вынесен через полгода на коллегии Наркомата под председательством А.В. Луначарского: “сохранить детдом, ведущий чрезвычайно ценную работу по наблюдению и изучению ребёнка вообще и детской сексуальности в частности.” [29, с. 250].
Ещё через полгода в июне 1924 года появилось заявление педагогического коллектива детдома, где говорилось о невозможности продолжать работу в силу неподготовленности коллектива. Детдом и институт были административно разделены. Заведующей педагогической частью детдома была поставлена М. К. Жукова, не имевшая отношения к психоанализу. В начале 1925 года институт выселили из особняка Рябушинского. Детдом превратился в обычный детсад для детей высокопоставленных сотрудников ([28], с. 89).
В августе 1925 года народный комиссар здравоохранения Н.А. Семашко по докладу заведующего научным отделом Главнауки А.П. Пинкевича вынес резолюцию: «Психоаналитический институт и лабораторию «Международная солидарность» ликвидировать». Формально — из-за необоснованно больших расходов. История дома-лаборатории представлена в книге [29]. Закончилась первая попытка секспросвета. В Европе, кстати, тогда ничего подобного не было. Безусловно, Сталин имел общее представление о методиках психоаналитиков в отношении собственных детей — в год ликвидации детдома Василию и Артёму было в пределах 4 лет; Яков был уже большой, а дочери ещё не было.
Небольшое дополнение про Центральный педологический институт. Этот институт был изначально нацелен на изучение нормальных детей — без отклонений физического, умственного или поведенческого развития. Важное направление работы института — выявление “детей-вожаков”. Институт уже в 1921 году опубликовал экспериментальную анкету, не сильно отличную от гомельских анкет Выготского. Но в преамбуле анкеты говорилось: “Вопрос о воспитании вождей в наше время приобретает особенное значение …” (Социальное воспитание, 1921. №1-2, с. 212-213). Это объясняет состав детей.
Вопросы о психоанализе при воспитании детей и его последствиях можно подробнее узнать у журналиста “Новой газеты” Галины Мурсалиевой в её книге “Междуцарствие в головах” (НПФ «Смысл»).
Лесная школа в Лыткарино
В подмосковном Лыткарино была лесная школа № 25 для детей-сирот. Располагалась она в бывшей богатой усадьбе княжны Марии Александровны Чернышовой (её муж — русский военный посланник при дворе Наполеона, военный министр при Николае I). Школ таких было три десятка плюс 60 колоний санаторного типа. Дети в них получали 4-х разовое питание. Вот примерное меню, подписанное Лениным: завтрак — каша или яичница, хлеб с маслом, кофе или стакан молока; обед — суп или щи, на второе — мясо или рыба с картофелем или другими овощами, стакан молока; вечером — чай с молоком или бутербродом, хлеб, масло, ветчина или сыр; ужин — каша или кисель, стакан молока. Дети должны были приобретать гигиенические навыки ухода за кожей, полостью рта, привыкать мыть руки перед едой. Приучались поддерживать чистоту и порядок в комнате, сами застилать кровати. Однако по воспоминаниям Лыткаринского старожила А.В. Кузнецова [35], это была “так называемая лесная школа для детей ответственных московских работников.
Почему автор не призывает растиражировать сегодня этот опыт в пустующих коттеджах элиты? Вот занятный контрпример про Лыткаринскую колонию: при имущественном конфликте с соседними учреждениями (здания, земля, мебель, предметы искусства) судебное разбирательство зашло в тупик. Школа проиграла суд с местным агрохозяйством. Руководство школы при переезде прихватило с собой последние ценности из усадьбы. Хозяйственные школьные подводы выехали в путь под покровом ночи. Почти “Ханский огонь” Михаила Булгакова. У Булгакова есть рассказ и про Малаховскую школу, который так и называется — “Школа городка имени Третьего Интернационала”. Писатель тогда был пристроен в Наркомпрос Н.К. Крупской, будучи в совершенно отчаянном материальном положении.
Талгены — образовательные эксперименты при НЭПе.
Был такой электромашиностроительный институт в Москве. Последнее по времени, но не последнее по значению частное учебное заведение. У Кащенко на Погодинке, помимо больных и плохо воспитанных детей, были и дети с большими способностями. А.Б. Залкинд выделял в самостоятельное направление педологии работу со взрослыми. Талгены — это таланты и гении. Для такой молодёжи был создан частный институт.
Из мемуаров академика М.А. Лаврентьева, преподавателя института:
“Во время нэпа началось привлечение специалистов из зарубежных стран. Приехал и один из наших парижских знакомых. Он добился разрешения организовать школу нового типа — «Институт талгенов» (талантов и гениев). Среди идей по организации такой школы была и весьма здравая — отбор и обучение по интересам и способностям. К обучению были привлечены профессора университета и крупных вузов, платили им больше, чем в государственных вузах. Деньги на содержание института организатор получал от нэпманов. Владелец передавал магазин институту, магазин считался государственным, с хозяина снимался налог, его дети могли поступать в вузы, а доход от магазина владелец и «Институт талгенов» делили пополам. Надо отметить, что, кроме детей нэпманов, набирали также детей неимущих родителей, причем этим детям платили стипендию. «Институт талгенов» просуществовал около трех лет и был закрыт за грубые нарушения финансовой дисциплины… Примерно в то же время в Москву приехали профессор Шпильрейн из Швейцарии и инженер Каган-Шабшай из Бельгии, оба — специалисты по электротехнике. Шпильрейн сразу получил кафедру в Московском высшем техническом училище МВТУ. Он хорошо знал Каган-Шабшая и характеризовал его как малограмотного авантюриста. Благодаря знакомствам в Наркомате просвещения он отводил кандидатуру Каган-Шабшая от работы в московских вузах… Прием в институт происходил через две недели после приема в другие московские вузы. Требовались знания по математике и физике в объеме средней школы, причем прием не зависел от социального положения поступающих — принимали и детей нэпманов, священнослужителей, из семей военных царской армии и т.д. Зачисленный в институт сразу поступал на завод в качестве рабочего с четырехдневной рабочей неделей. Всю зарплату он был обязан сдавать в институт. Весь аппарат института состоял из директора (сам Каган-Шабшай) и секретарши…
Шпильрейн не мог вынести сосуществования с Шабшаем и поднял вопрос о его вредной деятельности на коллегии Наркомпроса. Коллегия приняла решение о закрытии шабшаевского института. Шпильрейн праздновал победу, но совсем недолго. Шабшай через руководящих работников заводов собрал большой материал о сравнительной эффективности подготовки инженеров в МВТУ и в институте Шабшая:
1) подготовка каждого инженера в МВТУ обходилась государству (с учетом стипендии студентам и зарплаты преподавателям) в несколько тысяч рублей, а в институте Шабшая она не стоила государству ничего;
2) после окончания студент Шабшая имел, кроме неплохой теоретической подготовки, четырехлетний производственный опыт – от рабочего до самостоятельного инженера. В итоге на головных электротехнических заводах руководящие посты заняли «шабшаевцы», а «шпильрейновцы» оказались на два-три «этажа» ниже.
С этим материалом Шабшай проник к Сталину. Проверка подтвердила данные Шабшая. Наркомпросовцы получили выговоры, и им было приказано всю систему вузов перевести на систему Каган-Шабшая…” [30].
Комментарий публикатора мемуаров:
“В этих экспериментах по образованию интересен поиск: привлечение к преподаванию сильных ученых, работа студентов на предприятиях (сейчас мы их назвали бы базовыми). Организаторы этих новых вузов поняли главное: поточная, стандартная система не годится для производства такой тонкой «продукции», как специалисты, здесь нужен новаторский подход”.
Сегодня это было бы педагогической новацией. Составители мемуаров отмечают, что не смогли установить инициалы Шпильрейна и того важного лица из Парижа, который настойчиво рекомендовал Каган-Шабшая. Из братьев Шпильрейнов в МВТУ преподавал Ян Николаевич, член-корр. АН СССР, расстрелян в 1938. С парижскими математиками академика М. А. Лаврентьева связывала «Лузитания». М. А. Лаврентьев был в паре с Новиковым ярым и стойким заступником «Лузитании» при её разгроме коллегами в те же дни, что и разгром педологов. Сам академик М. А. Лаврентьев до последних своих дней отказывался назвать имя французского авторитета в истории с Каган-Шабшаем.
Финансовые проблемы у Каган-Шабшая не могли не возникнуть. Во-первых, свернулся НЭП. Но главное — он был коллекционер, в частности, он по старой дружбе сумел вывезти картины Марка Шагала на выставку в Берлин, где они воссоединились с автором, не вернувшимся из командировки в Париж. Это не могло быть сделано без участия Наркомпроса и рано или поздно попало в поле интересов власти.
Добавим ещё два замечания. Академик М. А. Лаврентьев — один из организаторов физтеха. Нет сомнений, что заложенная при его основании идея базовых кафедр для него не была авантюрой — был вполне обоснованный опыт электротехнического института. Кстати, на его обломках возник знаменитый ныне Станкин. Идея отбора “талгенов” и ранней специализации воплотилась академиком Лаврентьевым и при создании физматшколы-интерната при НГУ за год до решения правительства о создании четырёх подобных заведений, из которых на слуху сегодня лишь Колмогоровский интернат. В трёх интернатах, кроме Лаврентьевского, была вычеркнута возможность работы учащихся в научных институтах и лабораториях.
В дальнейшем мы расскажем про ещё одну школу-коммуну, основанную Лидией Арманд. Постараемся рассказать о связях разных школ-коммун — толстовских и коммуны Шацкого. Об этой школе недавно появилось много интересных материалов. Качество подготовки специалистов в институте Каган-Шабшая подтверждает Давид Арманд [34], который после коммуны своей мамы закончил этот институт. Поехал работать в Харьков, где обнаружил целое сообщество шабшаевцев как первоклассных инженеров. Хотя фактически институт Шабшая был средним профессиональным учебным заведением (2-3 года после школы) и входил в систему профобра, то есть ПТУ
Яков Фабианович Каган-Шабшай
К. Э. Циолковский и девушки
Статья с таким названием живёт на сайте Алексея Митрофанова. Константин Эдуардович был не просто школьным учителем, он преподавал физику в женском епархиальном училище. Хочется добавить несколько слов по этой теме. Что это за такие училища и зачем там физика, геометрия и прочие предметы? Сеть этих училищ была создана Высочайшим повелением императрицы Марии Фёдоровны. И вовсе не для подготовки учительниц для народных школ. Принимали туда преимущественно дочерей священников и готовили их открыто в жёны духовенству. И давали прекрасное предметное образование. В обосновании, переданном Императрице, говорилось, что священству необходимы хорошо образованные жёны. Иначе невозможно справиться с известными проблемами семьи — особенно при запрете повторных браков. Говоря словами Владимира Высоцкого, “приду домой — там ты сидишь…”. У батюшки должна быть образованная матушка. После декрета об отделении школы от церкви эта довольно обширная сеть превратилась в разного роды женские курсы.
Имена
А.Б. Залкинд — медик и главный менеджер
Арон Залкинд — возможно, самая трагическая фигура в нашей педологии ([31],[32],[33]). Военный врач, прошедший фронты Первой мировой и гражданской, полная противоположность кабинетному психологу Льву Выготскому. При его упоминании люди вне сферы педагогики-педологии обоснованно вздрагивают, вспоминая Розалию Залкинд (она же Берлин, она же Землячка). Загадка Залкинда для исторического анализа — отсутствие его личного фонда в архиве академии образования и вообще отсутствие этого имени в изданных на сегодня каталогах. Его имя сегодня — предмет издёвок элиты в лучшем случае. Хотя первые шаржи на него нам знакомы по 12 стульям, где на пароходе с главными героями плыли “Галкин, Малкин, Палкин, Чалкин и Залкинд”. Он автор знаменитых заповедей пионера и пролетариата по половому вопросу. Нам сегодня трудно понять ситуацию, когда умами владела мадам Коллонтай, а нудистский пляж располагался напротив Кремля. Мы примерно так же иронизируем сегодня над антиалкогольной кампанией Горбачёва. Кто пограмотнее — с изумлением читают Молот ведьм. Но это История. Что касается заповедей Залкинда, то они говорят о серьёзности проблемы и о метаниях власти в попытке её разрешения. Проблема тем не менее была решена. Показателен такой пример. В начале войны на оккупированной территории немцы не могли укомплектовать заведения известного типа в силу крайнего пуританства населения — просили прислать кадры из Европы во избежание разложения войск и нерегулируемого расового смешения. Каким образом большевикам удалось так изменить нравы — вопрос отдельный.
Власть остановила на нём свой выбор как главы Комиссии Наркомпроса по педологии. Врач показался основательнее психологов. Он же стал главным редактором журнала “Педология”. Его позиции в педологии подробно изложены в [36].
Его считают одной из главных жертв Постановления 1936. Действительно, он умер в дни выхода Постановления. По словам его дочери — на улице от сердечного приступа. Впрочем, есть им самим заполненный кадровый листок учёта, где он перечисляет свои болезни. Есть и работа по графологическому анализу его автобиографии [32,33]. Выводы однозначны — Арон Залкинд был очень больной физически и психически человек, с вероятными отклонениями. Дата его смерти установлена лишь примерно — по выходу некролога в Известиях. Жертвой террора его трудно считать — похоронен на Новодевичьем кладбище напротив своего главного оппонента Льва Выготского. Жертв террора тогда хоронили в яме у Донского монастыря или во рву Коммунарки. Когда начался разбор педологических полётов, Нарком А.С. Бубнов всё свалил на уже покойного Залкинда. Впрочем, самого Наркома это не спасло — через год его расстреляли вместе с женой, но уже во рву в Коммунарке. Вряд ли за педологию. Чтобы оценить научные заслуги А. Залкинда, достаточно сравнить тематику его журнала с одноимённым вариантом нашего века. Ныне это всего лишь сборник эссе уважаемых людей, иногда относящихся к проблемам детей.
Среди нынешних психологов у него мало шансов на авторитет за одну фразу — «Укрепление диктатуры пролетариата вбивает — и навсегда — осиновый кол в могилу советского фрейдизма». А. Б. Залкинд поддерживал А. М. Деборина из Коммунистической академии, что может прояснить связь истории генетики и педологии.
Возможно, Залкинда можно считать виновным в гонениях Партии на педологов. Он занимался обследованием партийного руководства и членов их семей на предмет физического и психического здоровья. Им был установлен так называемый комплекс «парттриады» — наличие невротических симптомов, гипертонии и вялого обмена веществ у 90 % партийного актива ВКП(б), возникновение которого он объяснял нервным возбуждением, профессиональным несоответствием, а также культурным отставанием и несоблюдением гигиенических норм. Получалось, поизносились телом наши руководители, завшивели в царских тюрьмах и окопах гражданской войны, и работа у них нервная. Но невозможно представить, чтобы он проводил эти обследования без приказа. За медицинскую тематику отвечал Наркомздрав (Н. А. Семашко). В дальнейшем эту функцию выполняло 4-е главное управление Минздрава.
А.П. Пинкевич — чужой среди своих, ректор трёх “педов”
Альберт Петрович Пинкевич (Пенькевич) — организатор и ректор 3-го Петроградского педагогического института (1918—1920), Уральского государственного университета (1920—1921), 2-го Московского государственного университета (1926—1930). Из общеизвестных книг упоминается в “Десяти днях” Джона Рида как критик большевистского террора.
Противостояние двух столиц не исчерпывается поребриками и парадными. В июле 1918 после смены столицы и в рамках Конституции 1918 года был образован Союз Коммун Северной области, включающий 8 губерний северо-запада от Архангельской до Новгородской и Псковской со столицей в Петрограде и штабом в Смольном. Возглавлял Союз Григорий Евсеевич Зиновьев (Радомысльский), жена которого Злата Ионовна Лилина заведовала Петроградским отделом народного образования. Альберт Петрович был председателем Совета экспертов по народному образованию.
Под руководством и при его непосредственном участии разрабатывался вариант проекта «Положения о единой трудовой школе», который в отличие от проекта Наркомпроса РСФСР, предусматривал сохранение классно-урочной системы занятий в школе, систематическое изучение предметов, обязательность домашних заданий. Про столичный план он писал, что «кончающие девятилетку принуждены будут года по два готовиться, чтобы поступить в технический вуз. Необходимо введение математики, родного языка, литературы и географии как самостоятельных предметов, ценных не только своим материалом, но и своими методами … лишь предметное преподавание может дать систему научных знаний … предметная система является системой более экономной и скорее достигающей цели, чем «комплексная», а тем более лоскутная…» (Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. 1917-1941., М., 1980). Эти слова актуальны и сегодня. Альберт Пинкевич яростно спорил с Блонским и Шульгиным, о чём есть доступная литература.
Альберт-Адам Пинкевич
Родился в деревне Урунда Уфимской губернии в семье польского дворянина Петра Пенькевича, сосланного на Урал за участие в восстании 1863 г., и Эммы Альбертовны (в девичестве Бюловой), внучки мастера оружейника из Германии, работавшего на уральских заводах. Крещен по католическому обряду, в крещении наречен Альбертом-Адамом. Расстрелян в 1937 году. Видимо, очень уж много ездил по Германии.
(продолжение следует)
Источники к части 2
-
Осокина Е. А. Антиквариат. Об экспорте художественных ценностей в годы первой пятилетки. / Институт Российской истории РАН.
Балашов Е. М. Педология в России в первой трети ХХ века. // Нестор-История, Санкт-Петербург, 2012.- 192 с.
Эткинд А. Эрос невозможного: История психоанализа в России / Художник В. Коршунов. — М.: Гнозис; Прогресс— Комплекс, 1994. — 376 с.
Век Лаврентьева. Сост. Н. А. Притвиц, В. Д. Ермиков, З. М. Ибрагимова. // Российская академия наук. Сибирское отделение: Издательство СО РАН, филиал «Гео», Новосибирск 2000.
Алексеев П. В. Залкинд, Арон Борисович // Философы России XIX-XX столетий. Биографии, идеи, труды. — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: Академический проект, 2002. — 1152 с. — ISBN 5-8291-0148-3.
Степанов С. С. Заблудившийся революционер. А.Б.Залкинд. //Школьный психолог. 2004 №1
Корсаков С. Н. Новые факты о А. Б. Залкинде. // Философские науки — 4/2010. С.50-53.
Арманд Д. Л. Путь теософа в стране советов: воспоминания / М., АГРАФ, 2009.
Лыткарино в зеркале истории. Том 2. / М., Истоки, 2014.
Залкинд А. Б. Педология: утопия и реальность. / Аграф 2001.
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2021/nomer2/denisenko/
