Годовщина — это хороший повод чтобы оглянуться и подвести итоги, даже если они сугубо предварительные. Мне кажется, в эти мартовские дни 2020 года до большинства американцев стало постепенно доходить что мы имеем дело с чем-то по настоящему серьёзным. Когда в январе появились сообщения о вспышке нового коронавируса в Китае, многие, включая меня, отметали это как очередную модную тему, разрабатываемую голодной до сенсаций прессой. Одни говорили — мало чего там в Китае — он далеко. Другие думали — подумаешь, ещё один «гриппок», вы нас много раз пугали то ли свиным, то ли птичьим гриппом, то Эболой, то Зикой, ваши страшилки на нас уже не действуют. Я, грешным делом, подумал, что, конечно, проблема есть, но явно кто-то хочет нагнать волну страха, чтобы получить в Конгрессе финансирование для научных исследований. Поверьте, это звучит цинично, но это так: деньги — это кровь науки, она теперь невозможна без колоссальных инвестиций. Подумайте, сколько стоят коллайдеры, без которых невозможен прогресс физики, сколько стоят ракеты для полётов на Марс. Биология и медицина за последние полвека тоже сильно подорожали. Если раньше можно было получить Нобелевскую премию, орудуя петлёй в чашке Петри, или было достаточно обычного микроскопа, то теперь это многомиллиардная индустрия, использующая дорогостоящие приборы и тончайшие реагенты для лабораторных опытов. Поэтому наука теперь оперирует по принципу монтера Мечникова из 12 стульев — сегодня деньги, завтра стулья, и это нормально. Но именно введение изоляции и карантина примерно год назад отрезвило многих, и наступило осознание, что это всерьез и надолго, хотя никто тогда не представлял себе, по какому сценарию будет развиваться пандемия.
Бывают события, которые делят нашу жизнь на «до» и «после», и они навсегда врезаются в нашу память. Каждый, кто жил в 2001 году помнит, где он был и что делал 11 сентября. Что-то похожее справедливо и для этой пандемии. Для меня это осознание произошло в Израиле, где мы с женой навещали родственников. Наши обратные билеты были на утренний рейс Lufthansa из Тель-Авива в Мюнхен, где мы должны были пересесть на рейс United до Вашингтона. Но за два дня до отлёта по новостям сообщили, что Израиль отменил все полёты из Германии, и соответственно нам не на чем будет лететь домой, поскольку наш самолёт в аэропорт Бен-Гуриона не прилетит. Я сразу позвонил в United, они подтвердили, что рейс отменён, но сказали, что у них как раз осталось два билета на вечерний рейс в Ньюарк. Мы с радостью поменяли наши билеты, и в результате получили подарок — ещё один день на Святой земле. Я продлил аренду машины, и чтобы скоротать время мы отправились в Иерусалим. Был замечательный весенний день, мы заехали на Оливковую гору, с удовольствием погуляли по Старому городу, постояли у Стены Плача, после чего поланчевали в уютном подвальном ресторанчике в Еврейском квартале. На закате солнца мы выпили по чашечке кофе на террасе, смотрящей на Яффские ворота, и было трудно себе представить, что весь следующий год мы проведём под домашним арестом, практически не выходя из дома, и что с этого момента круто изменится жизнь всего человечества.
Но она изменилась, и вот как. Приобщиться к действу бросились буквально все, понимая, что это шанс под шумок реализовать свои задумки, которые раньше не удавалось осуществить. Политики и чиновники поняли, что пришёл их звёздный час, и стали запрещать что можно и что нельзя, единственное что они умеют делать хорошо. Многие из нас любят садиться на своего любимого конька, отталкиваюсь от любого удобного и неудобного факта, и вне зависимости от темы разговора ехать в своем заранее заданном идеологическом направлении. Так и здесь началась разноголосица разных мнений вокруг этой болезни. Конспирологи бросились выяснять, кто и зачем создал и натравил на нас этот страшный вирус. Стали подливать масло в огонь и некоторые учёные, включая одного Нобелевского лауреата, имя которого я называть не буду из уважения к его сединам. Но настоящие учёные получили уникальную возможность воплотить в реальность те идеи, которые они вынашивали десятилетиями и не могли «пробиться» через плотный частокол регуляций, поставленный для того, чтобы обеспечить безупречную безопасность наших лекарств. Сразу стало понятно, что решить проблему можно двумя способами — созданием антивирусных лекарств и вакцин. И поэтому в одночасье та область, которой я занимался последние 30 лет, вдруг стала очень востребованной. Поэтому в эту годовщину я чувствую себя вправе поговорить о том, что нам удалось узнать о вирусе и сделать для того, чтобы от него защититься, а также о проблемах во взаимодействии науки и общества, которые эта пандемия неожиданно высветила.
Но для начала, как принято в науке, давайте немного о терминологии. COVID-19 стал расхожим термином, хотя нельзя было придумать более неудачный термин. COVID означает Coronavirus Infectious Disease, то есть коронавирусная инфекционная болезнь, без уточнения какая, что не имеет почти никакого смысла. Это понимали даже функционеры Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ), которые придумали этот дурацкий термин, поскольку добавили цифру 19. Болезни номерами не называют, а в традиционной вирусной номенклатуре циферка рядом с названием означает порядковый номер, например Энтеровирус 71, или Риновирус 14, чтобы разобраться в огромном множестве родственных штаммов. В данном же случае имелся в виду 2019-й год, когда возник этот вирус. Означает ли это что они в будущем ожидают COVID-25? Но COVID-19 это название болезни, а как же называется вирус? Международный Комитет по Номенклатуре Вирусов придумал более точное, но трудно произносимое название: SARS-CoV2, то есть второй по счёту коронавирус, вызывающий тяжёлый острый респираторный синдром. Традиционно вирусам имена давались по местам, где их открыли или где они циркулируют, например Marburg, Ebola, Semiki Forest, или West Nile virus. Было бы логично назвать этот вирус Уханьским, на это были все основания, потому что на тот момент 95% всех случаев было именно в этом городе. Но тут обиделись китайцы, и в пароксизме политической корректности ВОЗ придумал это бессмысленное название. Ну теперь это, как говорят, вода под мостом, и люди произносит это сокращение и по-английски, и по-русски, не задумываясь о происхождении, но точно зная, что они имеют в виду.
Единственное, что может объяснить такое мутное название болезни это то, что тогда было не очень понятно, с чем же мы имеем место. Симптомы явно указывали на серьёзное поражения дыхательной системы, от её верхних отделов до лёгких. Но очень быстро выяснилось, что этим дело не ограничивается, сделав это заболевание очень интересным для учёных-медиков. Во-первых, часто наблюдается потеря чувства запаха и вкуса, что является довольно уникальным симптомом. Кроме того, воспаление лёгких было весьма необычным, в котором существенную роль играли тромбы, забивающие мелкие сосуды в лёгких. Кроме того, тромбы также появлялись и в почках и других органах. Происходит это потому, что вирус размножается не только в эпителии дыхательных путей, но также и в клетках стенок кровяных сосудов, то, что учёные называют эндотелием. Вообще болезнь развивается по довольно интересному и долгому сценарию. Как у всех инфекционных полезней, все начинается с инкубационного периода, который длится от трёх до семи дней, в течение которого вирус размножается в организме но симптомов пока нет, и обнаружить его можно только за пару дней до их появления определив присутствие вирусной РНК, используя молекулярный тест основанный на полимеразной цепной реакции. Затем наступает так называемая вирусная фаза, когда размножение вируса происходит очень активно и человек начинает чувствовать симптомы: появляется лихорадка, ломота, кашель, то что обычно ассоциируется с гриппозными проявлениями. Эта вирусная фаза длится примерно неделю, в течение которой организму почти всегда удаётся справиться с вирусом. После этого вирус в организме практически уже не обнаруживается, и большинство людей выздоравливают. Но у некоторых болезнь переходит в следующую фазу, когда возникает воспаление лёгких, тромбозы и вся патология на этой стадии определяется уже не вирусом как таковым (его уже невозможно обнаружить), а запоздалой и гипертрофированной реакцией организма. Иногда после этой фазы наступает ещё и фаза сопутствующих бактериальных инфекций которые часто осложняют в течение многих вирусных заболеваний. И наконец даже когда человек полностью выздоровел иногда появляются разнообразные последствия, то, что называется длинным ковидом. В дополнение у многих больных также возникают неврологические нарушения, головные боли, затуманенное сознание. Таким образом вирус поражает почти все органы человеческого организма.
В соответствии с этим и лечение должно быть различным на разных этапах болезни. На самой первой, вирусной фазе могут быть эффективными противовирусные препараты — либо химические лекарства, либо моноклональные антитела, то есть искусственно созданные иммунные белки, которые связываются с вирусом и его убивают. На фазе, когда возникает воспаление лёгких и тромбозы эффективными бывают стероидные противовоспалительные препараты, которые подавляют чрезмерно шуструю иммунную систему, а также противотромбозные средства. На фазе бактериальных осложнений, конечно, стоит применять антибиотики. Поэтому врачи должны внимательно следить за течением болезни и вовремя применять нужные средства.
За последние 20 лет человечество сталкивается с новым коронавирусом уже в третий раз. Сначала был первый SARS, severe acute respiratory syndrome, или тяжёлый острый респираторный синдром. Этот вирус тоже возник в Китае перейдя с летучих мышей на человека, но благодаря введённым карантинными мерам его удалось быстро ликвидировать. Если бы этого не произошло, то ситуация была бы гораздо более трагичной чем в прошлом году, поскольку смертность от первого вируса SARS гораздо выше. Потом появился MERS, middle-eastern respiratory syndrome, который возник на арабском полуострове, и перешел к человеку от верблюдов. Этот вирус выл завезён и в несколько других стран, например в Южной Корее он вызвал несколько сот тяжелых заболеваний. Но опять же, чисто карантинными мерами его удалось довольно эффективно ликвидировать, хотя он до сих пор может быть обнаружен у верблюдов в аравийской пустыне.
Но, конечно, из коронавирусов наиболее распространёнными являются те, которые вызывают обычную простуду. Простуды, иначе известные как острые респираторные заболевания (ОРЗ) вызываются огромным множеством различных вирусов и бактерий. Здесь и риновирусы, аденовирусы, и четыре различных коронавируса. Все из нас в тот или иной момент своей жизни встречались с этими вирусами, и у нас на память об этой встрече сохраняются антитела против них. Однако эти антитела не мешают нам заражаться вновь и вновь, хотя скорее всего они предотвращают тяжелое течение болезни. По некоторым данным человек может заражаться тем же самым коронавирусом несколько раз в год, чаще всего этого даже не замечая.
Почему же это происходит? Заслуга в этом принадлежит нашей иммунной системе, одному из наиболее гениальных и феноменально сложно устроенных механизмов человеческого организма. По некоторым подсчётам, более 20% человеческого генома посвящено созданию компонентов иммунной системы. Грубо-схематично иммунитет можно разделить на два рукава: врождённый иммунитет и приобретённый, или как его ещё называют адаптивный иммунитет. Врождённый иммунитет включает в себя довольно неспецифические механизмы, которые не дают чужеродным патогенам проникать в наш организм и вызывать болезнь. Врождённым он называется так, потому что работает ещё до того, как мы встретились с микробом, действует вслепую, не различая разные типы микробов. А адаптивный иммунитет называется так, потому что в результате первого взаимодействия с патогеном организм научается вырабатывать специфические белковые вещества (антитела), и тренирует свои иммунные клетки на распознавание специфических патогенов, чтобы их убить.
Врождённый иммунитет включает в себя множество разных факторов и механизмов, большинство из которых до сих пор мало изучено. Это могут быть и пассивные факторы, например ферменты, которые находятся в слюне и на слизистых оболочках, которые могут убивать бактерии. К этим факторам можно отнести и макрофаги — специальные клетки, которые гуляют по нашему организму и пожирают чужаков, а также ненужные обломки своих собственных клеток. Врождённый иммунитет включает и активные механизмы, когда организм распознаёт чужаков и начинает бить тревогу. У нас есть много молекулярных датчиков, которые по-научному называется сенсорами или рецепторами, которые распознают химические компоненты вирусов и микробов, которых не должно быть в здоровом организме. Например, многие бактерии имеют в своём составе липо-полисахариды (гибрид жиров, белков и углеводов), которых нет у человека, и их засекает специальный рецептор-датчик, посылающий молекулярный сигнал в ядро клетки, где включаются специальные гены, запускающие продукцию компонентов системы, способной защитить нас от бактерий. Многие вирусы в процессе своего размножения создают РНК, сделанную из двух цепочек на манер двойной спирали ДНК, и такой двуцепочечной РНК у человека нет. Для того чтобы её обнаружить у нас есть другой рецептор, который запускает уже другой каскад реакций ведущих к образованию белка, называемого интерфероном. Интерферон в свою очередь разносится по организму как гонец, который бьёт тревогу, связываясь с ещё одним рецептаром на поверхности клеток. Получив таким образом сигнал, интерфероновый рецептор запускает ещё один каскад реакций, активирующий специальные гены в нашей ДНК и ведущий к образованию антивирусных белков. Это переводит клетку в антивирусное состояние, при котором она становится нечувствительной к заражению. Например, антивирусные белки могут выключить синтез белка, без чего клетка может некоторое время перекантоваться, а вирус выжить не сможет. Потом всё постепенно возвращается в норму.
Таким образом врождённый иммунитет является первым эшелонам защиты. Он подобен сторожевой службе на башне городской стены, которая будет стрелять и лить расплавленную смолу на всякого кто захочет приблизиться к городу. Страже не обязательно распознавать врага в лицо, она будет мочить всех подряд. А вот адаптивный иммунитет как раз тем и отличается, что он умеет распознавать врага в лицо. И способность запоминать врага и, если он придёт опять, не тратя времени уничтожить его, и является одной из самых замечательных способностей нашего организма. И основана эта система на эволюции и естественном отборе. Не потому, что система возникла в результате Дарвиновской селекции, а потому что эволюция происходит каждый день и каждый час в процессе обучения иммунной системы. Мы все рождаемся с набором иммунных клеток называемых B-клетками, которые способны выделять антитела, по-научному называющиеся иммуноглобулинами. Каждая такая клетка выделяет своё антитело, которое способно связаться со своей мишенью. Таких клеток у новорождённого большое множество, но конечно, на каждого микроба не напасёшься. Антитела, которые они делают тоже связываются кое-как, и убить микроба вряд ли смогут. Но когда такие клетки столкнутся с микробом — точнее только с одним его белком или другим компонентом, называющимся антигеном, то происходит чудо. Такая клетка начинает быстро размножаться, и в ней начинаются перестройки ДНК, кодирующей этот иммуноглобулин, и возникает масса мутаций — изменений последовательности ДНК, в результате которых получается большое разнообразие вариантов антитела. Часть из них связываются с антигеном сильнее, и от этого клетка, которая умеет делать такое улучшенное антитело размножается быстрее, а те, которые делают плохие антитела постепенно отмирают. Таким образом, в результате естественного отбора за несколько дней из зародышевой B-клетки получаются так называемые плазматические клетки, которые производят огромное количество очень эффективных антител, разносящихся по кровотоку и убивающих вирус. А когда противник побеждён, такие клетки уходят в запас превращаясь в клетки памяти, и сидят в костном мозгу. При этом они продолжают производить некоторое фоновое количество антител в большинстве случаев достаточное для того, чтобы защитить от неприятеля если он вернётся опять. И если это произойдёт, то ответ будет мгновенным — клетки начнут опять размножаться и выделять ещё больше антител, чем в первый раз, да и по качеству они будут лучше, поскольку процесс отбора наилучших продолжится. Учёные называют это созреванием сродства к антигену (affinity maturation). Поэтому у тех, кто переболел два раза иммунитет становится лучше, и по этой же причине вакцину лучше давать два, три, а то и четыре раза.
Я сознательно упрощаю картину, чтобы не слишком дурить читателю голову, но существует разные типы антител, некоторые на слизистых оболочках, некоторые циркулируют в крови. Антитела в слизистой — это паспортный контроль на границе, и они не пустят того, кто объявлен в розыск. Но что произойдёт если преступник всё-таки прорвётся внутрь? Здесь его будет разыскивать полиция в виде антител, которые в крови. Они не дадут вирусу заразить клетку.
А что, если и полиция оплошает? Тут вступают в дело тяжёлая артиллерия и танки, которые чтобы победить врага будут громить всё подряд. Это Т-клеточный иммунитет. Он также основан на иммуноглобулинах, и вырабатывается способом, похожим на то, как это делают B-клетки, но механизм действия другой. Т-клетки — которые называются киллерами, способны убивать клетки, в которых что-то не то. При помощи своих рецепторов они распознают заражённые клетки и их убивают. То есть чтобы ликвидировать неприятеля они сжигают дом, в который он забрался. Кстати, тоже самое они делают со своими собственными клетками, которые «сбесились» — с раковыми клетками.
Мне немного стыдно перед моими коллегами-учёными, но надеюсь они меня простят за сильное упрощение. На самом деле все эти ветви иммунитета — и врождённый, и B-клеточный, и T-клеточный работают сообща и являются звеньями одного слаженного механизма, направленного на защиту от инфекции. И если у человека какие-то звенья нарушены — например если ему от родителей достались дефектные гены — то бывает плохо. Например, анализ тяжёлых и летальных случаев ковида показал, что у таких людей часто нарушены сигнальные системы необходимые для работы врождённого иммунитета, или имеются авто-антитела против своего-же интерферона.
Но не дремлет и вирус, чтобы прорваться через охрану он тоже имеет механизмы для противодействия иммунитету. У коронавируса есть специальные гены, которые блокируют каскады реакций интерферонового ответа. Это общее правило для многих вирусов, и является ещё одним доказательством ключевой роли врождённого иммунитета в нашей защите от вирусов. Именно он спасает нас от тяжёлой формы болезни, поскольку адаптивный иммунитет включается только через неделю — другую. Вообще исход любой инфекции зависит от того, кто первый придёт к финишу — вирус или иммунная система. Если вируса попало немного — то он будет размножаться медленнее и иммунитет сумеет вовремя среагировать. А если доза вируса была очень большая — она сможет «пробить» любой иммунитет. Здесь никогда не бывает всё или ничего, надо всегда помнить, что речь идёт о статистической вероятности исхода этого соревнования.
Если коронавирус «сознательно» ослабляет наш врождённый иммунитет, то это значит ему он мешает. А нельзя ли в противовес вирусу как-то подстегнуть его, и тем самым заблокировав его размножение и защититься от болезни? Интерферон так и называется, потому что он был открыт при изучении феномена интерференции между вирусами. Давно было замечено, что один вирус мешает другому, и в 1950е годы был открыт белок, который за это отвечает. Соответственно он и был назван интерфероном. Потом оказалось, что это не один белок, а целое семейство, и оно само является частью того, что теперь называют цитокинами, то есть сигнальными белками, которые выделяются одними клетками, чтобы повлиять на поведение других. Параллельно с этим оказалось, что многие живые вакцины — например туберкулёзная вакцина БЦЖ, живые вакцины против полиомиелита и кори, защищают не только от тех болезней, от которых они созданы, а и от многих других. Например, было замечено, что после введения в стране прививок БЦЖ резко падает детская смертность, от различных причин. Клинические опыты, которые в 1960е годы проводила Марина Константиновна Ворошилова показали, что взрослые которым во время вспышки гриппа давали живую полиомиелитную вакцину (ЖПВ) заболевали почти в 4 раза меньше. То есть полиомиелитная вакцина работала против гриппа лучше, чем вакцина против самого вируса гриппа! Это открытие было зарегистрировано Госкомитетом СССР по делам изобретений и открытий, но было благополучно забыто. Но два десятка лет спустя стали накапливаться сведения что смертность от любых причин среди детей привитых ЖПВ была на 30-50% ниже, даже если полиомиелита в стране не было вообще. ЖПВ защищала даже от бактериального поноса, воспаления уха, герпеса, и многих других болезней. Сходный эффект наблюдался и после прививок коревой вакциной. Этот феномен получил название неспецифического защитного эффекта живых вакцин.
Поскольку я уже рассказал о врождённом иммунитете, вы, наверное, уже догадались что он и является причиной этого эффекта. Конечно, живой вакцинный вирус размножается в кишечнике и стимулирует интерферон, который переводит клетки организма в «антивирусное состояние». Зная об этих работах, в начале пандемии на одном из совещаний в Глобальной Вирусологической Сети, членом которой я являюсь, я предложил использовать ЖПВ для экстренной защиты от ковида, пока специфические вакцины ещё только разрабатываются. Предложение было встречено с большим энтузиазмом, особенно со стороны Роберта Галло — известнейшего вирусолога, открывателя вируса иммунодефицита человека, вызывающего СПИД. Мы с ним начали совместную кампанию пытаясь получить поддержку для клинических испытаний этой гипотезы. К сожалению, вмешалась политика, и из-за большой конкуренции за финансирование нам не удалось это сделать в Америке, хотя в некоторых странах такие испытания начались. И тут неожиданно для всех, разработка специфических вакцин против коронавируса оказалась гораздо более легким и быстрым делом, да и пандемия пошла на спад, и теперь уже трудно представить себе, что такие испытания можно будет успешно завершить. Но я твёрдо уверен, что, если (точнее когда) возникнет следующая пандемия, этот подход может спасти многие жизни. Поэтому пока этого не произошло, мы должны досконально изучить этот феномен, чтобы сомнений в его эффективности не осталось ни у кого.
Ну собственно пора переходить к вакцинам, уже в более традиционном смысле слова. Вакцина — это биологический препарат, который тренирует иммунную систему ещё до того, как она столкнулась с вирусом или микробом. Это как-бы если вы разошлёте фотографию преступника всем полицейским, чтобы они знали кого надо ловить. Тысячелетиями было известно, что те, кто переболел оспой второй раз не заражаются. В Китае была практика заражать человека оспой через кожу чтобы он переболел в очень лёгкой форме и стал устойчив к вирусу, о котором тогда никто и не знал. В 18 веке британский врач Эдвард Дженнер, зная этот способ, предложил заражать людей родственным вирусом, которым болеют коровы. Этот приём назвали вакцинацией, от латинского слова vacca, корова. То есть первая вакцина была живым вирусом, который чаще всего вызывал просто локальный шрам, но иногда давал осложнения, особенно у людей с ослабленным иммунитетом. Но так или иначе, применение этой вакцины окончилось в 1970х годах полной ликвидацией оспы.
В 19 веке Луи Пастер предложил убитую вакцину от бешенства, которую кололи людям если их искусала бешеная собака или какое-то другое животное. Без этой вакцины смертность была 100%, а если уколы начать вовремя, то вакцина спасала многие жизни. И это всё, на начало 20 века других вакцин не было. В 1920е годы появилась туберкулёзная вакцина БЦЖ, в 1930е вакцина против жёлтой лихорадки, а с 1940 годов началась эпоха массового внедрения вакцин, и сейчас их насчитывается уже больше сотни. Убитая полиомиелитная вакцина Джонаса Солка, а затем ЖПВ, разработанная Албертом Сэбиным, привели к почти полной ликвидации полиомиелита. Вакцины против дифтерии, столбняка, коклюша, кори, краснухи, свинки, бактериальных менингитов и воспаления лёгких, гриппа, спасли миллионы жизней, в основном детских. Внедрённая уже в этом веке вакцина против вируса папилломы человека предотвращает рак шейки матки. Разработкой других вакцин против рака заняты многие учёные. Есть даже разработки вакцин от наркотической зависимости. Думаю, что наряду с антибиотиками, вакцины спасли максимальное количество жизней, и являются одним из наиболее значимых достижений человечества в 20 веке.
Мы уже упоминали живые вакцины, и вакцины убитые. Но этим разнообразие не ограничивается, и есть целый спектр. В конечном итоге назначение вакцины доставить в организм антиген, чтобы наша иммунная система могла с ним заранее познакомиться. Это можно сделать многими способами, у каждого есть достоинства и недостатки, и, наверное, никогда не будет одного подхода, который будет пригоден для всех случаев. Живые вакцины делают из так называемого «аттенуированного» вируса, то есть живого вируса, который изменён путём лабораторных манипуляций и потерял свою способность вызывать болезнь, но сохранил способность размножаться и вызывать полноценный и всесторонний иммунный ответ. Убитые вакцины делают из вируса, выращенного в куриных эмбрионах или культуре ткани, раньше во флаконах, а теперь обычно в больших биореакторах, а затем убитого формалином или другим способом. Правило буравчика состоит в том, что живые вакцины могут дать побочные реакции, связанные с остаточной патогенностью живого аттенуированного вируса, особенно у людей с дефектами иммунитета. С другой стороны, убитые вакцины не всегда создают полноценный иммунитет, а иногда вызывают побочные реакции из-за того, что в них присутствуют ненужные компоненты. Поэтому тенденция последних 50 лет была в создании очищенных «субъединичных» вакцин, которые содержат только необходимый для защитной реакции антиген. Но это палка о двух концах — очищенные вакцины вызывают меньше побочных реакций, но часто и менее эффективны. Это и понятно, для полноценного иммунитета надо чтобы организм как следует «прочувствовал» что что-то не так. Чувствует он это через рецепторы — датчики врождённого иммунитета, которые не обязательно среагируют на очищенный белок. Чтобы справиться с этой проблемой, к вакцинам иногда добавляют так называемые адъюванты, которые сами по себе иммунитет не вызывают, но способствуют его образованию.
Примерно так выглядел вакцинный ландшафт на начало этого тысячелетия. Живые, убитые, субъединичные. Учёные в смежной специальности — генной терапии — работали над способами заменить испорченные гены на исправленные. Для этого надо было доставить ДНК в клетку, и решено было воспользоваться услугами вирусов, которые это делают с большой лёгкостью. В ДНК вируса — например аденовируса, который обычно вызывает простуду, а то и заражает человека без всяких симптомов — можно встроить ген, который надо доставить в клетку, а дальше всё произойдёт само. Я не буду углубляться в детали и проблемы, которые надо было решить для того, чтобы система заработала, но в итоге были созданы так называемые «векторы», то есть троянские кони, которые могут доставлять новые гены в организм. Естественным было попробовать, а нельзя ли этот подход использовать и для вакцинации — доставив вирусный ген кодирующий антиген. Тогда антиген не надо синтезировать и очищать на фабрике, его изготовит на месте сам организм, используя инструкцию, которую доставил троянский конь. Оказалось, что можно, и получается даже очень неплохо. Сейчас кроме аденовируса используют и другие системы, например тот же самый вирус Вакцинии (помните, вирус коровьей оспы, который Дженнер приспособил для иммунизации от оспы), вирус везикулярного стоматита, и некоторые другие РНК-содержащие вирусы. В случае коронавируса, помимо создавшего вокруг себя нездоровую шумиху Спутника V, вакцины на основе аденовируса были созданы шведской фирмой Astra-Zeneka, голландской Janssen, а также китайцами. Похоже, что вполне безопасны и хорошо работают все они вполне безопасны и хорошо работают, защищая от болезни. Но у всех у них есть недостаток: кроме белка шипа коронавируса, ген которого они в себе несут, возникает иммунитет и против самого Троянского коня — аденовируса. Поэтому если вы захотите привиться во второй и третий раз — то эффективность вакцины может быть ниже, так как коня стразу распознают антитела и в город не пустят.
Но вот случайно был открыт феномен, которого никто не ожидал, казалось слишком уж хорошо и просто чтобы быть правдой. Оказалось, что если вместо белка-антигена в организм ввести ген (то есть просто ДНК), который его кодирует, без всякого Троянского коня, то voila, возникает иммунный ответ. Прямо в организме человека ДНК «переписывается» в РНК, а та уже направляет синтез нужного белка-антигена. То есть вместо продукта доставляют инструкцию по его изготовлению. Можно сказать вакцина из серии «сделай сам». Такие вакцины называют ДНК-овыми. Конечно, сразу появились скептики, которые стали сомневаться — а что будет если ДНК встроится в наши хромосомы? Поэтому это направление погрязло в проверках этого вопроса, никаких доказательств что это реальная угроза нет, но прогресс сильно замедлился. Это и понятно — в отличие от обычных лекарств, которые дают больным, часто тяжело больным, вакцины сделаны для здоровых людей, чаще всего детей, поэтому требования к безопасности предельные.
И, наконец, не так давно появился ещё один вариант — вакцины, основанные на информационной РНК. Поскольку русский язык издавна как губка впитывает в себя иностранные слова — то чаще всего информационную РНК называют на английской манер — мессенджер РНК, или мРНК. Так вот коронавирусные мРНК-вакцины состоят из куска РНК кодирующего белок шипа. Никакого вектора или Троянского коня, не считая того, что РНК заключена в липидную нано-частицу (говоря человеческим языком жировой пузырёк), для того чтобы защитить эту нежную молекулу от вездесущих ферментов, которые в противном случае мгновенно разорвали бы её на куски. Этот подход слишком простой и элегантный и многие сомневались, что он может хорошо работать. Но вот разразилась пандемия. 11 января была опубликована последовательность РНК вируса SARS-CoV2, и уже в феврале в Национальном Институте Здоровья в Бетесде, штат Мэриленд, начались испытания на животных той вакцины, которая потом стала выпускаться фирмой Moderna. Фирма Pfizer и её дочка BioNtek приступили к созданию очень похожего продукта примерно в то же время. Почему так быстро? Потому что технология проста и хорошо отработана, единственное что надо — это последовательность нужного гена. А дальше автоматический химический робот-синтесайзер шаг за шагом сделает нужную вам последовательность, наподобие печатной машинки или 3D-принтера. Чтобы напечатать ген шипа надо всего несколько часов.
Ещё одно ценное преимущество такой технологии в том, что ген можно конструировать как хочешь, менять аминокислоты, вставлять и убирать целые куски, и так далее. Наверное, я уже всем надоел с техническими подробностями, малоинтересными широкой публике, но не могу удержаться не рассказать один пример как такая возможность помогла в случае с коронавирусной вакциной. Белок шипа — это крючок, который торчит на поверхности вирусной частицы и которым вирус закрепляется на специальном рецепторе на внешней мембране клетки. Этот рецептор — белок ACE2, ангиотензин-конвертирующий фермент, участвующий в регуляции кровяного давления и поэтому хорошо знакомый гипертоникам, которые принимают лекарства, блокирующие этот фермент. Но шип это не просто крючок, а хитрое механическое устройство: когда он прикрепляется к ACE2 то он меняет свою структуру, как-бы выворачивается наизнанку, при этом раздвигая клеточную мембрану и впрыскивая генетический материал вируса внутрь. Соответственно шип имеет две конформации — до и после слияния с клеточной мембраной. Антитела против первой защищают от болезни — против второй нет. Поэтому разработчики мРНКовых вакцин видоизменили ген вставив в его последовательность два остатка пролина подряд — аминокислоты, которая в белках играет роль шарнира, и в данном случае не позволяет белку свернуться неправильным образом. Дополнительно они модифицировали ген, удалив из него участок, где белок разрезается фурином, клеточным ферментом, который расщепляет шип пополам. В результате иммуногенность такого модифицированного шипа оказалась выше, чем того, который есть в исходном вирусе. Кстати, вакцина фирмы Janssen имеет такой же модифицированный шип, в то время как Спутник содержит природный вариант, иммуногенность которого в несколько раз ниже. Рассказал я это потому, что мне кажется это триумф науки, показывающий что за последние десятилетия накоплено такое количество знаний о том, как вирусы живут, детальной молекулярной информации о том, как работают их гены и белки, что только сейчас мы начинаем пожинать плоды больших вложений в то, что когда-то многим казалось схоластическим знанием.
Итак, вакцина была сделана за один месяц, с января до февраля 2020 года? Нет, это была ещё не вакцина, а просто экспериментальный препарат — кандидат в вакцины. Чтобы называться вакциной, этот препарат должен продемонстрировать безопасность и эффективность. Обычно на это уходят годы, но в данном случае получилось намного быстрее. Вот причины, по которым на это ушло меньше года. Я уже говорил, что требования к безопасности вакцин предельные. Поэтому, прежде чем начать испытания на людях, проводят доклинические исследования, обычно делают опыты на животных, и этот этап миновать нельзя. К счастью, опыты с мРНК вакцинами на животных велись уже давно, и в данном случае надо было просто подтвердить, что всё остаётся в силе. Далее идут клинические испытания на добровольцах. Во всём мире они проводятся в три этапа. На первом проверяется безопасность, на втором иммуногенность — то есть способность стимулировать иммунную систему, а также определяется какая доза вызовет оптимальный ответ. И, наконец, на решающем третьем этапе проверяют эффективность вакцины, то есть её способность защитить от болезни, по сравнению с группой добровольцев, которые вместо вакцины получили «пустышку» — по научному плацебо. Но в экстренном случае фазы можно объединить, например проверяя на безопасность в первой фазе проверить ещё и иммуногенность, постепенно увеличивая число добровольцев. Получается фаза 1/2. Иногда можно скомбинировать вторую и третью фазы.
План испытаний утверждается заранее, и он должен быть основан на точном статистическом анализе того, сколько добровольцев надо привить и сколько оставить в контроле, чтобы результаты оказались статистически достоверными. Конечно, это зависит от уровня заболеваемости — чем больше ковида, тем меньше надо добровольцев чтобы достичь требуемого уровня достоверности, и наоборот. И чтобы достичь этого уровня надо проводить наблюдения в течение нескольких месяцев. Практически, все испытания включали от 30 до 40 тысяч добровольцев. При этом испытания проводятся вслепую — кто попал в какую группу (определяется специальным случайным алгоритмом) не знают ни врачи, ни испытуемые. Но до начала испытаний определяются контрольные точки, когда проводится промежуточный анализ. Точки определяются количеством случаев болезни, которое накопилась в обоих группах — привитых и плацебо. Делается это для обеспечения безопасности и этических норм. Для этого назначается независимая наблюдательная комиссия, которая по достижении заранее определённого количества случаев, например 100, может посмотреть (не нарушая зашифрованности) сколько случаев было у привитых, а сколько у плацебо). Представьте себе, если среди привитых заболеваний больше или они тяжелее чем в контроле. Поверьте, и такое случается. В этом случае испытание надо срочно сворачивать, продолжать его небезопасно. И с другой стороны, если у привитых нет ни одного случая, а контрольные добровольцы болеют вовсю — значит у нас идеальная вакцина со 100% эффективностью. Имея такую информацию, было бы неэтично продолжать испытания, запланированные на полгода, надо срочно начинать использование такой вакцины, особенно в условиях пандемии.
Что-то похожее произошло и с мРНК вакцинами, и, хотя их эффективность была не 100%, но близко, 95%. Причём результат был высоко достоверным статистически — в испытании принимали участие около 30,000 человек. Стало очевидно, что хотя испытания надо продолжить — хотя бы для того, чтобы посмотреть, как долго иммунитет будет сохраняться, вакцина способна уже сейчас спасти жизни. Она не давала серьёзных осложнений и даже те невезучие кто попал в 5%, болели гораздо легче.
В американском законодательстве и регуляциях, определяющих порядок введения медицинских препаратов записано что разрешение на применение может быть выдано если доказана безопасность, чистота, и эффективность препарата. Кроме того, препарат должен быть стабилен и может быть произведён раз за разом с сохранением высокого качества. Аналогичные правила действуют и в других развитых странах. Причём доказательство должно быть вне всяких сомнений, и основано на клинических испытаниях по правилам, определённых заранее, а не меняющихся по ходу дела. После того, как получены результаты всех трёх фаз клинических испытаний, подаётся заявка на лицензию — разрешение на продажу и применение вакцины. Обычно на это тоже уходят месяцы и годы, поскольку надо отладить производство, которое должно соответствовать современным стандартам, детально расписанных в национальных и международных требованиях «Хорошей Производственной Практики (GMP)». Таким образом от изначальной идеи до готовой вакцины может пройти вплоть до 10 лет.
Это процесс традиционного лицензирования. А что же делать если кризис? На то существует специальный прописанный в законе запасной механизм называемый Emergency Use Authorization, EUA, или разрешение на применение в экстренной ситуации. Для того, чтобы задействовать этот механизм надо чтобы были соблюдены 3 условия: должна быть официально объявлена кризисная ситуация, должны отсутствовать аналогичные препараты способные решить проблему, и польза, доказанная в клинических испытаниях, должна перевешивать потенциальный риск. Это конечно более низкий стандарт чем традиционное лицензирование, и чтобы запустить такой механизм, обычно созывается совет независимых экспертов, который, кроме того, включает представителей общественности. Такие заседания, которые обсуждали вакцины фирмы Pfizer и Moderna заняли целый день и транслировались в реальном времени в Ютьюбе. В результате решение было в пользу начала применения вакцин, и в настоящее время в США такое одобрение получили три вакцины которые уже широко применяются: Pfizer и Moderna, и Janssen.
А как же клинические испытания, ведь добровольцы попавшие в группу плацебо тоже имеют право получить настоящую вакцину, тем самым спутав все карты? Для того, чтобы не испортить испытаний и одновременно защитить добровольцев, которые так и останутся в неведении в какой же они группе, применяется остроумный подход. Внедрение вакцины происходит по порядку. Сначала приоритетная группа самых уязвимых людей, потом следующая возрастная группa, а потом уже все остальные. Поэтому всем добровольцам сказали: если подошла ваша очередь и вы уже имеете право привиться, скажите нам и мы это сделаем. При этом те, кто были в группе плацебо получат вакцину, а те, кто сначала был привит вакциной получат плацебо, чтобы не нарушать зашифрованности. При этом, конечно, размер группы плацебо постепенно уменьшится, но испытания смогут быть доведены до конца чтобы получить достоверные результаты, которые через какое-то время будут использованы для получения уже постоянной лицензии.
А что же случилось со Спутником, почему к нему такое недоверие, несмотря на то, что судя по всему это неплохая вакцина? Да просто потому, что его «зарегистрировали», даже не начав клинических испытаний на эффективность. Просто на основе весьма ограниченного испытания (1-2 фазы) на 76 добровольцах — в основном здоровых молодых мужчинах, показали, что у них возникает иммунный ответ в виде антител и Т-клеток. И всё. Никаких данных о том, что препарат может защитить от болезни не было. Стали звучать победные марши, в рекламную кампанию включился сам Путин, и дело быстро приобрело политический характер. Достаточно одного названия, чтобы понять, что здесь в основном речь идёт о PR-кампании. Сразу начались массовые прививки, а параллельно запустили «3-ю фазу» испытаний, чтобы задним числом проверить вакцину на эффективность. Но скоро и её пришлось свернуть, так и не доведя до конца, поскольку никакого способа обеспечить неприкосновенной группу плацебо предусмотрено не было. Добровольцы объединились в Телеграм-канал и стали «расшифровываться», делая себе тест на антитела. И если антител нет — значит ты попал в группу плацебо и надо срочно бежать делать прививку, благо вакцина широко доступна всем. В общем хотели как лучше, а получилось, как всегда, и в результате ненужной спешки и срезания углов достоверные данные об эффективности этой вакцины получить будет очень сложно, если не невозможно.
Таким образом русские опять оказались впереди планеты всей, впервые зарегистрировав вакцину не на основании её способности защитить от болезни, а просто потому, что она вызывает иммунную реакцию, которую можно померить в пробирке. Мне скажут — это уж слишком тонкие нюансы, простым людям всё равно о чём между собой собачатся учёные. Но я объясню почему это не так, и что так делать нельзя, даже если в этот раз пронесло. Иммунный ответ не обязательно защищает, иногда он, наоборот, приводит к более тяжелому заболеванию. Так, например произошло с вакциной против респираторно-синцитиального вируса, «шип» которого напоминает шип коронавируса. Так происходит и с вирусом лихорадки Денге. Поэтому не надо играть в русскую рулетку и не прививаться тем, что неизвестно поможет или навредит. Просто надо делать так, как принято во всём мире на основании опыта, накопленного десятилетиями. Купите ли вы билет на новый самолёт, который ещё не прошёл лётных испытаний?Такой непрофессионализм подорвал престиж российской науки, привёл к тому, что вакцину закупают только страны, которые находятся в геополитической орбите России, у кого нет доступа к проверенным препаратам, или чьи органы здравоохранения недостаточно профессиональны.
Но и это не всё. К сожалению, нездоровая шумиха, поднятая вокруг этой вакцины, лишь раздула уже давно тлеющие угли антивакцинного скептицизма. Несмотря на то, что всё что мы знаем про Спутник V, указывает на то, что он способен предотвратить заболевание, особенно его тяжёлые формы, и спасти множество человеческих жизней, доверие к нему невысокое, и многие отказываются от вакцинации. Иметь возможность защитить себя от вполне реальной и смертельной опасности и ею не воспользоваться – это совершенно иррациональный выбор. К моему глубокому сожалению, в России даже врачи подают дурной пример, многие из которых отказываются прививаться сами. Вакцинный скепсис — это серьёзная тема, которая заслуживает специального анализа, здесь я лишь схематично обрисую эту печальную ситуацию и её корни.
В конце 20 веке необычайный прогресс в области вакцин сделал их жертвой своего успеха. В то время как в середине прошлого века инфекционные болезни уносили тысячи детских жизней, и родители выстраивались в очередь, чтобы получить спасительную прививку, к концу тысячелетия практически исчезли полиомиелит, свинка, корь, краснуха, дифтерия, коклюш. И те дети, которые выросли, не зная этих болезней, стали родителями. И как все родители, они совершенно естественно трясутся над своими детьми, стараясь их защитить от всех возможных угроз. И, тогда как раньше угрозой были микробы и вирусы, некоторые сейчас думают, что угрозой являются сами вакцины. Любые вакцины могут вызвать побочные реакции, но в большинстве своём они не тяжёлые и быстро проходят. Только в исключительно редких случаях возникают тяжелые реакции, в основном у уже нездоровых детей. Поэтому в Америке создан специальный государственный фонд, в который в виде страховки отчисляются деньги для помощи этим беднягам. Конечно, надо стремиться создавать всё более безопасные вакцины, и учёные над этим работают, но отказ от прививок сделает ситуацию ещё хуже, как это показал пример кори, особенно в Европе.
Вакцина против кори — одна из лучших вакцин всех времён и народов. Один укол — и иммунитет на всю жизнь от болезни, которая в довакцинную эру уносила тысячи детских жизней. Поначалу после её внедрения в конце 1960х годов всё шло отлично и многие стали подумывать о том, что мы скоро искореним этот вирус совсем. Но затем поползли слухи о том, что эта вакцина вызывает аутизм, и что виной этому консервант, добавляемый в вакцину. Действительно, когда вакцина выпускается в больших флаконах на 10 уколов, в неё добавляют тимеросал, иначе известный как мертиолат, для того чтобы предотвратить рост бактерий во флаконе после того, как пробку уже несколько раз прокололи иголкой шприца. Явление не частое, но предосторожность не бывает лишней. Слухи начались с того, что некто Эндрю Вэйкфилд, английский врач, опубликовал статью, в которой он именно это и утверждал. После такой новости, да ещё опубликованной в научном журнале, родители в массовом порядке стали отказываться прививать своих детей, и корь вспыхнула с новой силой по всей Англии. Потом эпидемия слухов, а вслед за ней эпидемия кори перекинулись в Европу, и стала расползаться по всему миру. Расследование показало, что результаты, опубликованные в этой статье, были сфальсифицированы и статья была отозвана из журнала. Оказалось, что сам Вэйкфилд сделал этот подлог из-за личных финансовых интересов, и за неэтичное поведение был лишён врачебной лицензии. Проведённые дополнительные научные исследования показали, что никакой связи между вакциной, тимеросалом, и аутизмом нет. Кроме того, чтобы утихомирить скептиков производители вакцины убрали консервант, что само по себе было непросто и потребовало больших усилий. Но было уже поздно, ущерб был нанесён, и образовалась крикливая прослойка людей, которые религиозно верят в то, что было доказано как ложь. Разубедить их нельзя, так же, как и верующих в летающие тарелки и пришельцев.
Был анекдот про Рабиновича и украденное пальто — то ли он украл, то ли у него, но всё равно он замешан в грязной истории. Так и здесь. И многие свой вакцинный скептицизм распространили на все вакцины. И даже при нынешней пандемии, в которой погибли миллионы людей, опросы общественного мнения в разных странах показывают, что многие люди, иногда большинство, не хотят прививаться. Кроме опасения в небезопасности, в качестве аргументов они приводят невероятный набор всяких «городских легенд» о заговоре правительства, фармацевтической промышленности, и лично Била Гейтса чтобы «прочипировать» всё человечество чтобы потом им управлять через 5G антенны.
Почему же это происходит с представителями биологического вида, который называется Homo sapiens? Можно подумать, что речь идёт просто об элементарной невежественности простого народа. Тут есть доля правды, по крайней мере в Америке преподавание и популяризация науки находятся на печально низком уровне. Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть телевизионный канал Science Chanel который показывает сюжеты про пришельцев с других планет и прочей псевдонаучной ерунде. Какое же представление о науке может возникнуть у зрителей?
С необразованными людьми всё понятно. Но печальный факт состоит в том, что к числу скептиков относятся и вполне образованные люди. Я лично знаю людей с медицинским образованием, которые не хотят прививаться от ковида. В разговоре с ними у меня кончаются аргументы, поскольку я понимаю, что в этом месте их рациональное сознание отключается и включаются какие-то глубоко сидящие верования.
Мы видим, что учёные сейчас способны создать удивительные препараты спасающие жизни, но общество не всегда готово ими воспользоваться. Диффузно-разлитое недоверие ко всему, что исходит от государств и правительств, это нормальное и здоровое явление. Оно происходит от того, что большинство политических деятелей всех идеологических раскрасок, во всех странах, скажут и сделают всё что им нужно в настоящий момент. А если понадобится, мгновенно перекрасятся. Их задача контролировать подвластное «население», и население это чувствует. Вы замечали, что, когда от вас чего-то требуют, вы рефлекторно противитесь, стараясь этого не делать или хотя бы сделать по-другому? Особенно это характерно для подростков, но проявляется это в любом возрасте. Это в нас говорит наша прирождённая тяга к свободе. Эта тяга иррациональна, и у многих проявляется в нежелании делать даже то, что необходимо для их пользы.
Видя такую картину, многие требуют сделать вакцинацию принудительной. Лично я категорически против того, чтобы вступать на эту скользкую дорожку, которая может быстро привести нас в царство Оруэлла. Как же сделать так, чтобы люди добровольно делали то, что правильно с точки зрения их интересов, а заодно не нарушало бы интересов общества? Здесь явно широкое поле для социальных психологов, которые должны разобраться в глубинных причинах, заставляющих высокообразованных людей вести себя совершенно бессознательно. Не будучи специалистом, я тем не менее попытаюсь порассуждать на эту тему.
Я уже упомянул о естественном недоверии к государству и политикам. Но кроме того широко распространено недоверие к науке в целом и учёным в частности. Это интересный феномен, наверное, связанный с популярной культурой. Вспомните, когда в последний раз учёный был положительным Голливудским героем? Чаще всего это коварный злодей, говорящий с иностранным акцентом, замышляющий что-то недоброе. Не способствует престижу и уже упомянутая выше непонятная зацикленность научно-популярной продукции на пришельцах и вампирах. Но кроме того виноваты и сами учёные. Многие из них с брезгливостью относятся к популяризации настоящей науки — мол, что перед свиньями бисер метать, они всё равно не поймут. Настоящего диалога между учёными и обществом нет.
Но и это не самое главное. Общество очень чутко чувствует фальшь, и когда политики лицемерно апеллируют к науке, выводы которой всегда очень удобно совпадают с их политической повесткой, то сразу возникает подозрение что кому-то кто-то проплатил. Я уже говорил, что деньги — это кровь науки, без грантов в тайны мироздания не проникнешь. Поэтому мне кажется, что политизация науки это большая проблема, которая не укрепляет доверия общества. В современном мире учёные невольно превращаются в жрецов, и их прорицания часто используются правителями для собственных политических целей. В древние времена для решения важных вопросов, стоящих перед племенем, например пора ли сеять или убирать урожай, как справиться с засухой или другой напастью, жрецы поднимались на помост храма, забивали пару животных, чтобы погадать на их внутренних органах, после чего выносили вердикт: надо принести в жертву богам пару молодых девушек или юношей. И после этого проблема чаще всего решалась естественным ходом событий.
В современном рациональном мире всё меньше людей верит в богов, поэтому и жрецы-прорицатели повывелись. Их место заняли учёные, которые вместо того, чтобы распотрошить курицу и погадать не её селезёнке, используют математическое моделирование и прочие заумные вещи, желательно совсем непонятные простому народу. А потом эти новые жрецы с умным видом вещают по телевизору из Белого Дома о том, надо ли нам носить маски или мыть руки, в зависимости от обстоятельств меняя свою рекомендацию на противоположную. Ну подумайте, какое, может быть, доверие к Всемирной Организации Здравоохранения, которая в начале прошлого года, когда вирус уже разлетелся по всему миру, продолжала говорить, что он не передаётся от человека к человеку? И какое доверие, может быть, к тому жрецу, который сначала говорил, что маски не нужны (поскольку их не хватало медикам), а потом с той же уверенностью стал говорить, что они обязательны. И это не единственный случай. Вспомните, сколько диких заблуждений нам преподносилось под соусом «науки»? Десятилетиями нам говорили о вреде холестерина, о необходимости есть только обезжиренные продукты, иначе все умрём. А потом даже не извинились за то, что дурили нам голову. Поэтому, когда люди слышат призывы прививаться, то многие вспоминают длинный перечень примеров, когда учёные шли на поводу политической повестки и давали советы в дальнейшем оказавшиеся неправильными. Так что товарищи учёные, не вините необразованную публику, а посмотрите лучше в зеркало.
От меня уже досталось и политикам, и учёным. Поэтому под конец, для равновесия, я воздам должное и «простому народу», именно той среде в которой циркулируют городские мифы и прочие современные верования. Я уже упоминал что в наш просвещённый век, когда человек стал столь могущественен и думает, что он контролирует всё в этом мире, для традиционной веры осталось очень мало места. Но глубинные сюжеты, наполняющие общественное сознание изменились очень мало, они чрезвычайно устойчивы. Они передаются из поколения в поколения несмотря на научно-технический прогресс, смену религий, войны, революции и прочие социальные потрясения, копируясь почти также точно, как ДНК, претерпевая удивительно мало «мутаций». А может это просто в наших генах? Один из таких сюжетов, запечатлённых в Ветхом Завете — это идея первичного рая, грехопадение человека, который этот рай потерял в результате своих собственных действий. И конечно самое главное, эта история указывает ясный путь к спасению и возвращению в рай. Чувство вины — это сильнейший инструмент, который всегда использовался для управления отдельными людьми и всем обществом. В современном человечестве этот сюжет воплощается в преклонении перед природой, которую человек ради своего комфорта испоганил техническим прогрессом. И конечно путь к спасению ясен: вернуться к натуральному образу жизни. Я, конечно, немного утрирую, но всё же значительная прослойка людей верит в органическую пищу, с недоверием относится ко всему искусственному, к новейшим изобретениям техники, для них «химия» это бранное слово. Эти люди часто предпочитают простые решения, основанные на «дедовских» методах, и скорее поверят, что попариться в баньке и выпить рюмочку водки эффективнее, чем вакцинироваться. И поэтому не удивительно, что в сочетании с недоверием ко всему что исходит из уст элиты, вакцинный скепсис набирает обороты.
Проведя этот год в вынужденной изоляции, многие из нас имели возможность наблюдать переход человечества в новое состояние, то, что называют новой нормой. Мне бы хотелось, чтобы этот переход был движением вперёд, а не возвращением в средние века. Но для этого те, кто движет научный прогресс, должны немного лучше объяснять обществу то, что они делают, и сохранять больше независимости от сильных мира сего.
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2021/nomer3/chumakov/
