В тот день я, как обычно, наведался в свою мастерскую. Там над доставленными в ремонт двумя автомобилями колдовали Николай Иванович и Сашко. Обсудив с ними насущные вопросы, я уже собрался уйти, как вдруг ввалился Димон.
– Игорь, я к тебе с классной новостью! – заявил он и плюхнулся в моё старое, но уютное кресло, словно значимость известия дала ему такое право. – А за это для гонца – стаканчик доброго винца!
– Обойдёшься! – умерил я его пыл. – Выкладывай!
– Виталий хочет дать твоей мастерской большой заказ.
– С какого перепугу?
– Видишь ли, он из своего посёлка городского типа хочет через тебя выйти на областной центр. А тебе – две выгоды: солидный заказ – первая. Вторая: поскольку его предприятие – филиал столичной фирмы, ты через него выйдешь на столицу. И все довольны! Только ты не забудь: это я ему про тебя все уши прожужжал!
Я смотрел на довольного приятеля и соображал, как отнестись к этой новости: не разыгрывает ли. Но тот прямо и честно глядел на меня.
Димон не раз рассказывал мне о друге детства Виталии, который жил в соседнем доме, в ПГТ Калиновск. Он был на десяток лет старше Димона и опекал его, не давал в обиду дворовым пацанам. Потом родители Димона переехали в областной центр, чтобы сын поступил в университет. Но он – не знаю, почему – бросил его. В родовом доме осталась старшая сестра отца, баба Таня. Димон часто наезжал в Калиновск, и, по его словам, дружба с Виталием не угасала.
– Чего конкретно хочет Виталий?
– Ты же знаешь, у него есть мини-завод. При нём – небольшой автопарк. Он предлагает, чтобы машины ремонтировались и вообще обслуживались в твоей мастерской.
– Допустим, – не без колебания сказал я. – Но ты ж не за мои красивые глаза хлопочешь. Что ты с этого поимеешь?
Димон даже не задумался:
– С Виталия два процента от сделки и с тебя столько же. Устраивает?
Вместо ответа я достал из шкафчика початую бутылку коньяка. Выпив, Димон упражнялся в красноречии, а я осмысливал предложение. Конечно, выгодней иметь постоянных клиентов, чем случайных. Но почему Виталию выгоднее ремонтировать автомобили не на месте, а в областном центре? Может, там мастеров хороших не найти?
С Димоном я раньше не имел никаких общих дел. Он прибился ко мне на чьей-то свадьбе. Блондинистый, сероглазый, этот парень располагал к себе. Меня он поразил способностью вписаться в любую компанию. Он умел слушать – редкое качество. Правда, меня несколько напрягало, что он смотрит в глаза собеседнику, словно взвешивая его на своих внутренних весах, – а вдруг тот пригодится.
Димон всячески демонстрировал дружеское ко мне расположение. Частенько забегал в мастерскую, даже иной раз домой наведывался. Работал он управляющим базы книготорговли, которая к тому же снабжала библиотеки всё редеющим потоком литературы.
Словом, мы приятельствовали. Только однажды между нами пробежала чёрная кошка. Мне показалось, что Димон подкатывает к моей жене. Я ему прямо сказал, что, если что замечу – урою.
– Ты что, офигел? – набросился на меня Димон. – Чтобы я другу подлянку подбросил? Настя тут ни при чём. Меня тянет в ваш семейный уют. Мне-то всё тёлки попадаются – у них только копейка в глазу!
За выпивкой я решил, что Димону всё-таки можно доверять.
– По рукам! Пусть Виталий присылает документы!
– Смеёшься? Кто же кота в мешке покупает?
Я и сам, конечно, по опыту знал, что когда «глаза в глаза», это надёжней. Бывало, что мои намерения после встречи с деловыми партнёрами резко изменялись. Но здесь-то ситуация иная: все вроде свои.
Димон убеждал меня:
– Надо смотаться в Калиновск на пару дней. Виталий ждёт.
– Ты что! Как я процесс без контроля оставлю?
– Ничего не случится! Ты сам говорил, что Николай и Сашко – мужики надёжные.
По дороге в Калиновск я получил подробную информацию о Виталии. Димон рассказывал о старшем друге чуть ли не с благоговением. В советское время в посёлке действовал большой военный завод. На нём трудилось почти всё население. Отец Виталия был замдиректора завода. В период приватизации, когда всё пошло вразнос, завод сошёл на нет. Но отцу Виталия удалось отжать один из корпусов. Сын к этому времени подрос и проявил недюжинную хватку. Он сумел оседлать волну. Каким-то образом (Димон не знал, каким) он расширил производство, установил современное оборудование. Продукция, которую выпускал его цех, пользовалась спросом. Подхватившая его столичная компания-монополист добавила Виталию прибыли и престижа. Теперь он в Калиновске царь и бог. Всё под ним – и власть, и полиция. Виталий не жадничает. Много сделал для городка. Отремонтировал главную дорогу, дал деньги на ремонт школы и церкви, не говоря уже о том, что создал рабочие места хотя бы для части жителей.
Уже в конце пути я спросил Димона, что он сам-то собирается делать. Не век же на базе сидеть?
– Конечно, у меня есть планы. Только они упираются в отсутствие стартового капитала.
– Что же твой друг тебе не поможет?
Я искоса взглянул на него и понял, что застал его врасплох. Он смутился, даже закашлялся:
– Ну, сам знаешь – дружба дружбой, а денежки… Нет, мои расчёты на дом. Я у родителей один, у бабы Тани наследников нет, так что я, единственный племянник, получу весь дом. И, как бы цинично это не звучало, я жду, когда она помрёт. Дом тогда продам. А куда инвестирую? О, это будет бомба на рынке IT!
Мне почему-то стало не по себе.
А Димон перевёл стрелку на меня:
– Ты-то, учитель истории, по какой причине в бизнес подался?
Что я мог ответить? Отговорился общими фразами. На самом деле я ушёл из профессии, потому что понял, какие горы лжи преподносят нам как историю. Где ни копни, необъективность и мистификация в угоду амбициям политиков. Надоело враньё! К тому же, Настя вынашивала второго ребёнка. Я по случаю купил задёшево приличную мастерскую и превратился в типичного предпринимателя, измученного налогами и бессмысленными проверками.
Выехали мы позже, чем планировали, поэтому в Калиновск приехали около четырёх. Солидный кирпичный дом стоял на окраине посёлка. За просёлочной дорогой виднелась стена леса. Не могу сказать, что баба Таня оказалась гостеприимной. Она молча накрыла стол, даже не взглянув на любимого племянничка. Мне даже закралась в голову мыслишка: уж не боится ли бабуся, что он поможет ей уйти в мир иной?
Димон, нимало не смущаясь, болтал о том, о сём. Потом позвонил Виталию. Я был настроен на то, чтобы мы сразу отправились на переговоры. Но тот назначил нам на завтра днём. Досадно!
После обеда мы пошли прогуляться по посёлку. Он был невелик, но с прямыми, как в городе, улицами. Первое, что меня удивило и рассмешило: всё население, от дошколят до стариков, было на велосипедах.
– Автобусов и маршруток тут нет, а расстояния приличные, – пояснил Димон.
А когда мимо нас промчалась выехавшая из леса забавная кавалькада пожилых женщин в юбках и платочках – я развеселился и решил относиться ко всему с юмором.
– За черникой катались, – сказал Димон. – Потом пойдут грибы. На дарах леса да овощах с огородов зимовать будут.
Однако моя весёлость быстро улетучивалась. Чем больше мы ходили по посёлку, тем сильнее меня охватывало чувство, что я попал в сбывшуюся антиутопию какого-то фантаста. Маленький промышленный городок на глазах превращался в село. Вот что стоит за красивым словом «деиндустриализация». И так ведь повсеместно. Идёт к тому, что вся страна превратится в большое село!
Димон рассказывал, да я и сам видел: лишившиеся работы и вынужденные выживать горожане принялись расширять свои огороды, захватывать землю за посёлком под картошку, завели коз и кроликов (коров не прокормить). Работоспособные мужчины подались на заработки. Из посёлка убрали поликлинику. На клубе, запертом на амбарный замок, болталась старая афиша фильма, написанная горе-грамотеем: «Не хныч белочка». Неухоженность, разбитые дороги…
Димон привёл меня к умершему военному заводу. Признаки жизни наблюдались только в корпусе, принадлежащем Виталию. Остальные здания разграблены, разрушены. Печальное зрелище! Рельсы узкоколейки с территории завода уходили в лес. Мы пошли по шпалам. Дошли до зарослей малинника. Там рельсы исчезли. Я невольно вспомнил: в «Золотом телёнке» описано, как фотосимволом строительства железной дороги в Средней Азии стал верблюд, нюхающий рельсы. А символом нашего времени стали рельсы, ведущие в никуда. Интересно, что напишут об этом периоде историки?
Рано утром я проснулся… от соловьиных трелей! Да, они наперебой щёлкали и свистали в лесу за дорогой. Я умылся, вышел за ворота. Солнце вставало из-за ставка, где утка, крякая, собирала непослушных детей. Розовое зарево окрасило белёные дома в идиллически нежные тона. Воздух был до того плотной свежести, что хоть режь его на куски, как масло. Тишина, какая-то звонкая, радостная, умиротворяла мою застывшую душу. Эх, хоть недельку побыть бы здесь с Настей и мальчишками!
Я думал, что Виталий примет нас в своём офисе, но Димон сказал, что мы едем за город:
– Там у Виталия хатынка.
И загадочно улыбнулся. Странно!
Маршрут был довольно запутанным, но Димон хорошо работал навигатором. По всему, не раз тут бывал. Через полчаса он велел остановить машину на небольшой возвышенности. Мы вышли. Димон молчал с торжественным видом.
И снова мне показалось, что я попал в другое измерение, но уже в жанре фэнтези. Перед нами расстилалось округлое озеро. Молодые ясени опоясали его, ограждая от чужаков. Посреди озера из воды выступал слегка вытянутый остров. С берегом его соединял пешеходный мост. На острове возвышался… если не средневековый замок, то его двухэтажное подобие. Мощные стены красного кирпича, башенка с зубцами, стрельчатые окна…
Не дав мне опомниться, Димон пошёл по добротным доскам моста. Я за ним. Разглядел пристроенную летнюю кухню и навес, под которым стоял покрытый цветным пластиком длинный стол с лавками.
– Как это понимать? – придя в себя, спросил я.
– Это база отдыха столичной фирмы, партнёров Виталия. Он здесь хозяйствует, обеспечивает беззаботный уик-энд. В основном, рыбалку. Бывают и корпоративы по случаю юбилеев и прочего. Для этого на лето набирают обслугу.
И точно – будто из-под земли выросла бойкая молодящаяся женщина в короткой юбке с оборками. «Не по возрасту ей мини», – невольно отметил я.
– Кто это? – спросил я Димона.
– Жена кого-то из работников. За порядком следит и кухней ведает.
– Добро пожаловать на Паучий остров, – сладко пропела она. – Я Галя. Виталий Алексеевич только что звонил, сказал, что несколько задерживается, и чтобы вы располагались. Пойдёмте, я покажу вашу комнату на втором этаже.
Мне известие совсем не понравилось. Я надеялся на короткую деловую беседу и хотел сегодня же вернуться домой. Теперь уж точно не получится!
Галя провела нас в просторную гостиную. Ворсистое серо-голубое покрытие на полу. Кожаные диваны. Стеклянный журнальный столик, стильные светильники. Да, нехило живут хозяева жизни! На стенах – фотографии весёлых компаний – то с уловом, то на пирушке. В центре портрет очень серьёзного мужчины с раскосыми глазами.
– Это владелец фирмы, господин Раззаков.
«Внук Чингиз-хана», мысленно обозвал я его. И, странно, в какой бы части комнаты я ни находился, везде меня преследовал его напряжённый взгляд.
Часа два мы пили кофе, бродили, сидели, опять пили кофе.
– Почему такое название – Паучий остров? – поинтересовался я.
– Он был заброшенный. Когда решили его благоустроить, обнаружили, что кусты и трава затянуты сплошной сеткой, а пауков – видимо-невидимо. Кусты убрали, траву выкосили. Пауки, видно, сбежали.
Моё терпение кончалось. Я решил, что хватит с меня такого гостеприимства и нужно отсюда сматываться.
В ту же минуту к воде подкатили два джипа. «Ну, сейчас будет явление Христа народу», – усмехнулся я про себя. Виталий ступил на мост и размашистым шагом пошёл. За ним семенил человечек в футболке цветов государственного флага, чуть поотстал от них молодой священник в чёрной рясе, по комплекции – тяжелоатлет. На его груди вспыхивал в лучах солнца массивный золочёный крест. За ним выступала величественно, словно шла по подиуму, длинноногая блондинка в белой джинсовой юбчонке. «Наверняка – Анжела или Кристина! Очень уж типична», – решил я. Шествие замыкал охранник с потным и плоским, как масляный блин, лицом. Он тащил огромную картонную коробку, откуда выглядывал пучок зелёного лука и ананас.
После высадки всей команды и перетаскивания провизии охранник и Димон подняли пролёт моста, примыкающий к острову, и закрепили цепи. Теперь никто не проникнет в святая святых!
Нет, на Христа Виталий не смахивал. Скорее он напомнил мне картину «Пётр Первый на верфях» – так уверенно, пружинистой походкой шёл царь и бог посёлка Калиновск. Широкоплечий, по-мужски красивый, с кудрявым чубом. Белоснежная рубашка подчёркивала ранний загар. Правда, когда он подошёл знакомиться, я разглядел сетку красных сосудов в глазах и на щеках и некоторую одутловатость, что выдавало пристрастие к алкоголю. И сейчас от него слегка попахивало коньяком.
Его лицо было мне знакомо. Только где мы встречались? Я мучительно вспоминал. И вспомнил! На выставке, куда меня затащил приятель, художник. Помню, с каким почтением встречали гостя!
Кто бы мог подумать, что провинциальный бизнесмен любит живопись?
Я напомнил Виталию о той встрече.
– Да, – рассмеялся он. – Меня дочка, жемчужинка моя, на искусство подсадила. Я её вожу в район в художественную школу. У неё талант! – Он сказал это с такой нежностью, что я его сразу зауважал.
– Я собрал небольшую коллекцию, – продолжал Виталий. – У меня даже Скаржинский есть! «Немудрено, – подумал я, что тебя художники чуть ли не на руках носят. Кто сейчас картины покупает? Молодец! Или выгодно вкладывает капитал?».
– Когда мы можем обсудить наши дела? – напомнил я.
– Да вот перекусим…
С Димоном он обнялся. Видно, и вправду тут дружба!
Виталий отошёл и крикнул в проём кухни:
– Галя!
Она тут же выскочила – разрумяненная, улыбчивая.
– Пойдём, покажешь мне моё спальное место!
Она с готовностью, будто ждала этого, взбежала на высокое крыльцо. Оборки на её платье трепетали.
Виталий вошёл в дом следом за ней.
Они не появлялись пять минут, десять, двадцать. И тут до меня дошло! Я чуть не задохнулся. Вот так, внаглую, на глазах у всех! Моя симпатия к хозяину мигом улетучилась.
А компания, рассевшаяся по лавкам, делала вид, что ничего не происходит. Тщедушный, с кружком лысины на темени человечек, как я понял – депутат, листал какие-то бумаги. Здоровяк батюшка шарил в телефоне. Анжела (я угадал!) сидела молча. У неё были такие бесцветные глаза, что казалось – их нет вовсе. Димон начал к ней подкатывать, а она только неопределённо хмыкала.
Наконец Галина выпорхнула из дома и скрылась в кухне. Вскоре вышел невозмутимый Виталий и сел во главе стола.
– Что есть в печи, на стол мечи? – крикнул он, и, как по мановению палочки фокусника, появились тарелки, миски, хрустальные салатницы с закусками. Я, глотая слюнки, смотрел на голубчики в пелёнках из виноградных листьев, заливную рыбу, прозрачный холодец, ассорти из окорока и всевозможных колбас, розовое сало. Запечённый поросёнок возлежал на украшенном розами из моркови блюде. Разномастные бутылки с самогоном, водкой, коньяком и дорогими винами выстроились шеренгой в середине стола. И это называется «перекус»? Галя внесла огромную кастрюлю с борщом. От него шёл такой аппетитный дух, что я забыл про всё на свете…
Виталий коротко приветствовал нас, и все выпили.
Первым встал с бокалом в руке батюшка, отец Филипп. Он осенил стол крестом и начал торжественно, словно молитву читал:
– Благодетель наш, Виталий Алексеевич! Наши прихожане молятся за вас и за вашу семью! Только благодаря вашей помощи церква в Калиновске воскресла. Низкий вам поклон и великое спасибо! Храни вас Господь! Многая лета!
Нестройным хором мы подхватили батюшкин тост и опрокинули по второй. Виталий снисходительно кивнул.
Затем вдруг выскочил Димон:
– Уважаемый Виталий Алексеевич! Молодёжь посёлка выражает вам благодарность за то, что вы по субботам оплачиваете аренду клуба и проведение дискотеки!
– Не всё же вам на улицах в карты резаться! – благодушно заметил Виталий.
Мы выпили и заговорили враз. Я внимательно наблюдал за хозяином. Он поспорил с депутатом о повестке дня сессии. Батюшке пообещал вскоре подарить церкви икону Николая Чудотворца. Мне он почему-то рассказал, что сегодня уволил горничную, за то, что она оставила заломы при глажении рубашки. Я недоумевал, что он хотел этим донести до меня…
Потом всё смешалось, загудело. Молчала только Анжела, которую Виталий представил в шутку: «„Мисс Ноги” Калиновска». Она только время от времени протягивала стопку и говорила: «Коньяк!». Я с утра не ел, поэтому набросился на вкусности. И выпил изрядно, даже более того.
Стемнело, и включились разноцветные лампочки под навесом. Зелёные, красные, жёлтые огни превратили застолье в фантасмагорическую картину. У меня в глазах всё расплывалось…
Собрав остатки здравого смысла, я вырвался из гудящего круга. У самой воды сел на камень. Голова шла кругом. Вдруг рядом со мной оказался депутат. Он нёс две стопки водки. Мы выпили и молчали, и смотрели, как серебряная дорожка от восходящей полной луны набегает на берег. Неожиданно он тихо сказал:
– Если вы намерены подписывать какие-то документы, изучите не просто каждый пункт – каждую букву.
И тут же, шёпотом:
– Я вам ничего не говорил!
И растворился в темноте.
Меня как холодной водой окатили. Чтобы это значило? Надо быть настороже!
Я с трудом одолел лестницу на второй этаж. Димон ещё не явился. Меня опять разморило. Проклятье! Зачем я так напился? Меня вдруг неудержимо потянуло на сон. Я тут же провалился в тяжёлое забытьё…
Не знаю, сколько времени прошло, когда меня разбудил жуткий вопль. Спросонья мне показалось, что воет собака. Но собаки на острове нет! Опять этот вопль… Я, натянув треники, скатился по лестнице во двор и увидел страшную картину. В лучах разноцветных огней по земле катался Виталий. Он корчился, метался, вопил, сыпал проклятия. У него было лицо мертвеца. Рядом бессмысленно суетилась Галина. Отец Филипп упал на колени и мелко-мелко крестился. В дверях подсобки показались почти голые Димон и Анжела.
Депутат кричал в телефон, объясняя «Скорой», как добраться.
– Что с ним? – спросил я.
– Поджелудочная. Приступы иногда бывали, но такого кошмара – никогда.
Я ужаснулся. Моя мать умерла во время такого приступа.
Виталия то попускало, то опять прихватывало. Чуть придя в себя, он прохрипел:
– Батюшка, отпусти мне грехи! Не хочу умирать непрощённым! Грешен я, батюшка, грешен!
Отец Филипп, крестясь, склонился над ним.
В один из моментов облегчения взгляд Виталия упал на меня. Он, задыхаясь, выдавил:
– И ты… прости! Каюсь… хотели мы для Димона… у тебя мастерскую отжать. Вот меня … Господь… и наказал! Димон, и ты кайся!
Димона трясло. Он скорчился, и под красной лампочкой был весь багровый, как монстр из фильма ужасов.
Я стоял, застыв, как соляной столб. До меня ещё не доходило, что это – не страшный сон.
Противно завизжала с берега «скорая». Люди в белых халатах, с носилками, побежали по мосту. Но охранник никак не мог в одиночку разобраться с цепями, чтобы соединить пролёты! А Димон как сквозь землю провалился. Врачи кричали, что дорога каждая минута. Виталий хватал пальцами землю и стонал. Его белая рубашка превратилась в грязные отрепья. Галина и Анжела визжали от страха.
Я очнулся, бросился на подмогу охраннику, и цепи удалось распутать. Виталий уже терял сознание. Санитары понесли его на носилках к машине. Все ринулись на берег, я тоже бросился к своей «Тойоте». «Скорая» рванула, я за ней. Несколько минут мы мчались по ночной дороге, потом я отстал, поехал спокойно. К горлу подступала тошнота от злости на себя, клюнувшего на приманку, на предателя. «Чтоб вы оба сдохли!» – мелькнуло в сознании, но я тут же оборвал себя.
Дрожь не проходила. Перед глазами плясали чёрные бабочки. Руки налились свинцом. Новый приступ злости и отчаяния охватил меня, я дёрнулся, неожиданно руль пошёл вправо. Неуправляемую машину повело и бросило в кювет. Она как-то боком скользила по глинистому склону. Всё произошло так быстро, что я не успел испугаться. Страшно мне стало, когда я увидел, что машина застыла в неустойчивом положении. Я боялся шевельнуться. Но надо было что-то делать! Я медленно стал пробираться к правой дверце, которая оказалась внизу. Слава богу, её не заклинило. Я вывалился из машины и покатился на дно кювета.
Еле-еле я вскарабкался по склону и вылез на обочину. Сел на мокрую от росы траву. Как ни странно, я посмотрел на ситуацию с юмором. Да, видок у меня! Ночью я выскочил во двор в майке и трениках. Глина, зелёные следы от травы превратили их во вполне бомжовский прикид.
Телефона и бумажника, ясно, не было. А мне любой ценой нужно было добраться до техпомощи. Выход один – ждать какую-то машину. Но откуда она возьмётся в этот предрассветный час на просёлочной дороге?
Злости уже не было. Просто – пустота. Только шевелилась в мозгу какая-то мыслишка. Неприятная. Я старался её отогнать, но она была, как приставучая муха. Наконец она чётко обозначилась. Всплыла, как наяву, ситуация, когда я решил купить авторемонтную мастерскую. Её продавал пожилой мужчина, которому почему-то нужно срочно покинуть город. Для меня это была возможность начать свой бизнес, о чём я давно задумывался. Но с трудом скопленных денег не хватало, на эту сумму продавец не соглашался. Просил вдвое больше, и это была реальная цена. Я не спал ночами, боялся, что кто-то меня обскачет. А мужчине я не говорил ни «да», ни «нет». Мне надо было дотянуть до того дня, когда для него срочный отъезд станет позарез необходим. И я дождался… Он скрипел зубами, лицо исказилось, но он согласился на мою цену.
– Ты меня без ножа зарезал, мужик! – сказал он, и губы его дрожали.
И странно: мне не было его жаль! Меня захлестнула радость, оттого что я наконец встану на ноги! Квартира и образование для детей – вот что принесёт мне бизнес.
А сейчас я подумал: чем же я отличаюсь от моих друзей-врагов? Да ничем! Просто я – мелкая сошка! Что ж, я получил от судьбы «ответку». Но почему, чтобы твоя семья жила достойно, нужно идти на сделки с совестью, на обман?
Я уже ничего не соображал. Вскинув глаза, я увидел, как рассеивается туман, как первые лучи солнца золотят верхушки деревьев. Роса на придорожной траве засверкала бриллиантами.
Жизнь продолжается.
Так я сидел, пока из-за поворота не показалась первая машина.
