ИЗ ЭПОСА
Через час ничего не осталось от юрт.
Понеслись табуны, погоняется гурт.
Скачут отроки, чтобы готовить ночлег,
И уже началась перекличка с телег.
Чинно движется войско в походном строю,
Едет хан, озирая державу свою.
Нет в широкой степи городов и границ,
Только пышные травы склоняются ниц.
Долог путь, но закатные дали светлы.
Едут женщины, дети, большие котлы.
Надо от Енисея дойти до Днестра.
Там за русого князя выходит сестра.
***
Не только в быту торговом –
На телеэкранах днесь
Возник южнорусский говор –
Шутливость его и спесь.
Завязнешь, дорогу вызнав
Близ лавочек Брайтон-Бич,
В певучести одессизмов,
Успевших тебя настичь.
Вмешалась не без таланта
С развязностью пришлеца
В гортанную речь Леванта
Знакомая хрипотца.
И в небе, куда с томленьем
Взирал богомольный люд,
Приказы авиа-звеньям
На суржике отдают.
ЮГО-ЗАПАД
Где он, этот Юго-Запад на границе с мамалыгой,
Край куркульски-хлебородный меж лиманом и Днепром?
На повозке балагулы целый день по степи двигай,
Встретит розами Одесса и кефали серебром!
Прогуляешься, привыкнешь к детским скрипкам и фаготам,
К непристойным анекдотам… Вот естественный цветник
И поэзии, и прозы, ненавистных патриотам.
На торгующем Привозе он из музыки возник.
Всё же долговечны в слове всколыхнувшиеся шторы,
Эти зданья и свиданья с нетерпеньем молодым,
Эти хоры, свитки Торы и налётчики, и воры,
Эти рынки и погромы, превратившиеся в дым.
***
Видали вы сверхчеловека.
Тысячелетие его
Свелось лишь к малой части века,
Но столько сделано всего!
А победил дракон бессонный.
Зарыт и проклят в беге дней,
Сейчас он сделался иконой,
И свечи ставят перед ней.
Как сладко надо мною пели,
Как нежен был тревожный взгляд,
Когда лежал я в колыбели
Его бессонницей объят!
***
Вновь скоро осень золотая
В Карпатах дальних, в том краю,
Где листья желтые, витая,
Кружили голову мою.
На родине угрюмых дракул,
Златоволосо-юных вил1 –
Средь них Овидий пел и плакал –
Я дивный миг остановил.
И вновь владычица чащобы
Идёт ко мне из давних дней…
Нет, измениться не могло бы,
Увы, ничто в судьбе моей.
Да и грядущего не надо,
Но пусть выходит в тишине
Та женщина из листопада,
Всё приближается ко мне.
___
1 Вилы – русалки.
КАТАЕВ
Когда-то в подземелье сером
Одесской призрачной пивной
Его признали офицером,
И он бежал во тьме ночной.
Лишь муза бодрая спасала,
И поглядите, что принёс
Он из расстрельного подвала
В её писательский совхоз!
Но эта связь нерасторжима,
В одном словце, в одном рывке –
Вся сладость прежнего режима
И парус белый вдалеке.
Пожалуй, сяду в эту лодку
И вновь из памяти верну
Его усмешку и походку,
Уклончивость и седину.
И снова – длительность прогулки!
Держа преданье в поводу,
Катаевские переулки
С тоскливой болью обойду.
Звезду прощая золотую,
Всё безнадежней и нежней
Я этой прозе салютую
Из рассыпающихся дней.
***
Смешливый этот город южный,
Имперский, воровской, биндюжный,
Такой прельстительный весной
И невозможный в летний зной.
Влекущий к жизням незнакомым
Там, где бельём завешен двор,
Внезапно веющий погромом,
Перетекающим в террор.
Горячий от любви и жажды,
Бурливый в сумеречный час,
Расстрелянный и не однажды,
Себя покинувший не раз.
Бессмертный в окриках Привоза,
Хотя необратим исход –
Ушли поэзия и проза,
Остался только анекдот.
Давно привычный к безобразью
Кварталов новых, дорог он
Далёким днём, случайной связью,
Ещё вторгающейся в сон.
