В мартовские детские каникулы 1974 мы сыном отдыхали в Доме отдыха актеров в Старой Рузе. На его территории находилось кафе «Уголек» — там можно было выпить чашечку черного кофе и согреться. В кафе стояло пианино. Только прошла премьера сериала «Семнадцать мгновений весны». Музыка Таривердиева полюбилась моему маленькому сыну, и он импровизировал на тему песен сериала. Его обступили тесной толпой слушатели, и он никак не мог вырваться из плена. В кафе было накурено, очень жарко и душно. Спасение пришло в лице известного музыканта Карена Хачатуряна. Моментально оценив обстановку, Карен сказал: «Отдыхай, я тебя заменю».
Среди слушателей были Валерия и Федор — жена и сын Николая Пенькова — актера Театра Сатиры. Они отдыхали, как и мы, в доме отдыха актеров. Мы познакомились и подружились. Старая Руза — это изумительный уголок Подмосковья. Актерский дом отдыха граничил с Домом творчества композиторов. Мы гуляли в тишине на территории ДТ композиторов. На лесном участке было немногим более 30 дач… Пришел последний день отдыха Воскресенье. Мы уложили вещи в чемоданы, связали две пары лыж и клюшку. Упаковали коньки, шахматы и ноты. Муж приезжал за нами в понедельник в 7 часов утра. Такая практика приезжать и уезжать утром сложилась давно, ибо вечером ехать было опасно. К тому времени уже погибли на трассе композитор Долуханян вместе с женой композитора Колмановского. Они влетели в неосвещенный каток на Минском шоссе. Композитор Гевиксман столкнулся с огромным лосем, который переходил шоссе. Вместо отдыха он попал в больницу, где ему пришили нос… Случаев с лосями, было очень много…
Мы пришли с ужина в номер и увидели разъяренную уборщицу, вышвыривающую наши вещи в коридор.
Никого из начальства, даже маломальского администратора на территории ВТО не было, и уборщица вообразила себя главной. По принципу: «и каждая кухарка сможет управлять государством»!
— Вы почему не уехали?! — закричала она
— Мы уезжаем завтра до завтрака. Тогда и будете убирать…
— Ишь чего надумала! Не пущу! — уборщица встала в дверном проеме, упершись руками в дверные столбы, но сын, прижав к себе сумку с нотами, проскользнул под ее руками. Уборщица заголосила отвратительным голосом. На крик прибежали Валерия и Федор.
— Ты что здесь вытворяешь?! — воскликнула Валерия. — Мать с ребенком на улицу выгоняешь?! Я позабочусь, чтобы тебя уволили!
Я не знала что делать. Не могла же я драться с уборщицей?! Я собиралась провести еще несколько дней в Доме творчества композиторов… Нужно было дозвониться до Таисии Николаевны, секретаря Хренникова, чтобы она дала распоряжение разместить нас. Но ввиду воскресного дня, секретариат был закрыт. Я собиралась позвонить бабушке, а уж она перезвонила бы Кларе Арнольдовне, жене Хренникова. Паники не было. Еще один день или два, а то и три в Рузе, да еще в ДТК — это счастье! С вещами тоже просто: всегда на подхвате был пикап.
Валерия, оставив с нами для устрашения уборщицы одиннадцатилетнего, но 1,82 метра ростом Федора, побежала звонить мужу, который моментально соединился с Ширвиндом, и получил домашний телефон директора ВТО. Ну, а дальше прибежал администратор и внес наши вещи в номер. Уборщица пробурчала, но членораздельно: «Жиды всегда устроятся…»
— Что ты, мерзавка, сказала?! — возмутилась Валерия…
— Оставь, пусть выкатывается отсюда…
Никогда никто не бросался на амбразуру, чтобы мне помочь. Такое было со мною впервые. Это было удивительно…
Пеньковы были из Ленинграда. Валентин Плучек, главный режиссер театра Сатиры, пригласил Николая Георгиевича Пенькова на роль Присыпкина в пьесе Маяковского «Клоп». Спектакль был замечательный. Пеньков подходил для роли идеально.
Вначале Николай оставался актером «Театра Комедии» в Ленинграде и приезжал на спектакль раз в неделю. Он получила от театра Сатиры квартиру у метро «Красносельская». Валерия очень хотела, чтобы я учила Федора играть на рояле. Федор уже учился рисованию у педагога — Ильи Глазунова. У него было много рисунков. Живопись была не в моем вкусе, по колориту что-то близкое к Сарьяну. Но работы были абсолютно профессиональные.
В 1977 на экраны вышел сериал «Хождение по мукам», в котором Коля сыграл роль Левы Задова. После этой роли его стали узнавать прохожие на улицах.
— Смотрят, Анжеличка, смотрят, — рассказывал он.
Вспоминаю, как мы встречала в ЦДРИ Старый Новый год — 1980-й — с Валерией и Колей. Муж уехал в Ленинград в командировку на «тракторный завод». Был он инженером-конструктором авиационной промышленности. А говорят, тракторы не летают?! За столом сидели актеры Театра Сатиры и несколько актеров из других театров. Конферансье владел навыками буриме. Это было весело. Потом он объявил танец живота. Конферансье никак не мог уговорить девушек станцевать. Сейчас только брось клич! Нравы скромнее были… Пошла танцевать Людмила Лядова. Она и ее муж Саша сидели ближе к сцене.
Мы вышли из ЦДРИ. Через дорогу от нас был памятник Дзержинскому. Коля подошел к нему, раскрыл руки, и поставленным голосом во все легкие вскричал: «Анжеличка, стонут камни, стонут! Сколько невинно убиенных здесь погребено! Стонут камни, стонут!» Мы с Валерией пытались Колю увести, но он ни в какую: «стонут камни» и все! Такси не было. Почти двадцать минут мы боролись с ним, пока нам удалось заставить его идти.
Старый Новый Год в 1981 г. мы опять встречали в ЦДРИ, как любил говорить Коля, «одной семьей». Мы с мужем и Валерия с Колей сели по одну сторону стола, спиной к сцене. Рядом сидела Любовь Полищук с кем-то и странные на вид женщина, мужчина, еще мужчина…
За другой стороной стола сидели Зоя Зелинская с мужем режиссером Зелинским, и были пока свободные места. Мы обменялись подарками и весело общались. Наш стол и без того изобиловал горячительными напитками, но курчавый молодой человек попросил официанта принести еще шампанское, коньяк и деликатесы в виде черной и красной икры, севрюги и еще… Потом он подошел ко мне с мужем и очень вежливо попросил пересесть к Зое Зелинской.
— Нет, с какой стати?
— Здесь будет сидеть Галина Леонидовна.
— Места были не обозначены фамилиями. Мы пришли раньше и сели куда хотели.
— Пожалуйста, пересядьте, я настоятельно прошу Вас.
— Да кто вы такой, чтобы настоятельно просить!
— Садись рядом со мной, чем я тебе не нравлюсь — пошутила Зоя.
— Это дело принципа. Всем в зале предоставили свободу выбора, а меня с мужем насильственно пересаживают.
— Ладно, давай уступим. Будем сидеть визави, — сказала Валерия, отодвинув молодого человека, который нагнулся к моему уху, и крутя желваками, повторял — пересядьте, пересядьте!
Муж встал, пришлось и мне.
Когда я поднялась с места. то увидела в дверях женщину. Она была представительного роста, в прекрасном длинном белом платье и белых туфлях на высоких тонких каблуках. В ее ушах демоническим блеском горели, сияли длинные серьги.
— К такому роскошному наряду одеть такие безвкусные стекляшки! — поразилась я. Следом за женщиной шел мужчина в бархатном костюме. Они подошли к нашему столу и кудрявый усадил женщину в серьгах на мое место, а ее спутника на место, на котором до этого сидел мой муж. Женщина в серьгах оказалась вполне ничего себе. Правда, она много пила. Все время поднимали тост за уходящий год.
— Это же какое счастье, когда муж в командировке, — с восхищением повторяла она при каждом тосте. Наконец, настало врем встречи Нового года по-старому. Пошла последняя минута, отделявшая всех от нового года. Весь зал встал, подняв бокалы.
— Мой папа большой либерал. Вы пожалеете о нем, когда он умрет.
— С новым годом! — зазвенели бокалы.
— За Леонида Ильича Брежнева! — вскричала Галина Брежнева. Весь зал повернулся к нашему столу. Только в этот момент мы поняли, что перед нами Галина Брежнева и ее любовник «Цыган», а суетящиеся возле них — это гбшники. Громоздкие серьги — это вовсе не пошлые стекляшки, а брильянты из кремлевского фонда.
— Пригласи ее на танец, — шепнула Коле Валерия.
Коля встрепенулся, поднялся и галантно пригласил Брежневу к танцу. К танцующим Брежневой и Коле подошел фотограф, Коля договорился с ним о фотографиях. Фотограф все понял и по-тихому сфотографировал их танцующими, а потом за столом. Мне из тех фотографий достались две. Как видно, гбшникам очень хотелось побыстрее избавиться от Брежневой, и они усиленно ее спаивали. Собственно, все были навеселе. Конферансье Сергей Дитятин предложил кому-то из женщин бросить свою туфельку на сцену, и Люба Полищук сделала это незамедлительно. Тогда конферансье предложил кому-нибудь из мужчин выпить, предупредив, что туфля большая.
— 43 размера — прокричала Полищук. Кто-то действительно решился и поднялся на сцену. Конферансье лил, лил… Вино лилось по сцене.
Брежнева находилась в доброжелательном настроении. Она пила дорогой коньяк, и мы тоже. Она вырвала из рук скрипача смычок и стала дирижировать. Борис «Цыган», в действительности молдаванин, носил огромный бриллиантовый крест. Он был вальяжный, все время улыбался. Тогда, в 1978 году в ресторане ЦДРИ, Галя Брежнева призывала нас уезжать в Израиль, пока ее папа в Кремле.
Борис Буряце был жгучий брюнет с серо-зелеными глазами. Элегантный, с изысканными манерами и даже экстравагантный.
Прошло несколько лет и в январе 1982 года Бориса Буряце арестовали. Дело его вел сам Председатель КГБ Ю. Андропов. Кроме недоказанной кражи бриллиантов у знаменитой укротительницы тигров Ирины Бугримовой, на него пытались «повесить» кражу драгоценностей у вдовы писателя Алексея Толстого Людмилы, а также ограбление и убийство актрисы Зои Федоровой. Ни одно из этих преступлений доказать не удалось. Тем не менее Буряце надолго отправился в места не столь отдаленные, и после освобождения он умер при загадочных обстоятельствах в 1987 году. Печальная судьба Галины Брежневой хорошо известна. Моей семье удалось эмигрировать в 1991 году, накануне краха СССР.
В первых числах марта 1998 года театр Сатиры приехал на гастроли в Израиль со спектаклем. Разместили актеров в Нетании. Коля позвонил мне, я заехала за ним и увезла к нам в Тель-Авив. На следующий день он поехал на репетицию, вечером давали пьесу Григория Горина «Счастливцев и Несчастливцев». По ходу пьесы, во втором акте, Державин спустился в зал, чтобы из зрительного зала вывести на сцену «донну Анну». И произошла осечка: Державин подходит к молодым женщинам и просит поучаствовать в эпизоде обольщения Дон Жуаном Донны Анны. Зрительницы смеются и отказываются. Время идет. Державин ходит по залу и весело острит, уговаривая подняться на сцену, чтобы пококетничать с Ширвиндтом. Но, как видно, чары Александра Ширвиндта не безграничны. Девушек на сцену не заманить! Прошло минут 20, когда дошла очередь до меня, и я почувствовала, что Державин сильно напряжен.
— Не хотите ли сыграть роль Донны Анны?
— Не хочу. Это не мое амплуа! — съязвила я.
— Спасите спектакль, — прошептал Державин.
— Это действительно так, или задумка режиссера?
— Было задумано, а теперь грозит провал спектакля — он протянул мне руку.
— О, донна Анна, Вы прекрасны! — побежал ко мне, раскрыв объятия Ширвиндт. Он был счастлив, спектакль не сорвался.
— Я не убегу, — подавая руку, я отклонилась от объятий, и Ширвиндт под аплодисменты повел меня в противоположный конец сцены.
— О, донна Анна, Вы великолепны! —
Ширвиндт опустился на колено.
— Я знаю. Это не ново, — сказала я серьезно.
— Вы так уверены в себе?
— Абсолютно!
— А, если так? — воскликнул Ширвиндт, игриво выхватив у меня веер, заслонил им наши лица.
— Вы собирались импровизировать?
— Конечно, у меня же нет авторской или домашней заготовки.
— Говорите тише, чтобы зрители не слышали, и улыбайтесь. Пусть думают, что я Вас охмуряю. Вы москвичка?
— Москвичка.
— Давайте отгадаю. Вы актриса?
— Нет. Это попытка сделать мне комплимент?
— Вы правы. Я всех актрис и актеров в Москве знаю. Но Вы свободно держитесь на сцене. Какая у Вас профессия?
— Педагог фортепиано. А сцену я люблю.
— Мне кажется, я Вас где-то видел раньше.
— Звучит, как уловка Дон Жуана…
— Вы часто бываете в Театре Сатиры?
— В раннем детстве — очень часто. Мой отец был дирижером театра Сатиры. А последний раз я была на генеральной репетиции пьесы Эрдмана «Самоубийца».
— Нужно срочно заканчивать нашу беседу. Скажите, Вы друг кого-то из наших актеров?
— Да. Коли Пенькова.
— Все, вспомнил! Спасибо, что спасли спектакль, — и Александр Ширвиндт искусно обнял меня.
По дороге домой, Коля рассказывал, что актеры воздевали руки: «Господи, помоги, чтобы спектакль не сорвался». А, когда ты поднялась на сцену, все вздохнули с облегчением: «Слава Богу!» Все спрашивали «кто это?» Я посмотрел в щелку: «Это моя Анжелка!» Ширвиндт на репетиции устроил актерам разнос. Он просит, чтобы ты поехала с нами в Хайфу в роли донны Анны.
— Меня директор не отпустит. У меня последний ученик заканчивает в 8 часов вечера. Можно найти какую-нибудь Анну в своем коллективе.
Вернувшись в Тель-Авив, Коля рассказал, что уговорил выйти на сцену костюмершу. Он дал ей указание молчать и улыбаться.
— Ну и прекрасно!— заметил мой сын.
— Но подставу не спрячешь. Это же наша, колченогая! — воскликнул Коля.
Мы подняли бокалы за успех гастролей, а позднее, в ходе разговора вспомнили и старый Новый Год с Галиной Брежневой.
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2021/nomer3/ogareva/
