* * *
Качнулся маятник чуть влево на часах,
Невольно держится в уме посредством Цейса
Структура, что находится во всех вещах:
Рисунок атомов и транспортного рейса.
Всё в той же форме снится кошкам молоко,
И наутилусы плывут в своей спирали,
Пространству вторит Андромеда далеко,
Циклоны те же логарифмы повторяли.
И простынь, скатерти подобны парусам,
Когда их воздух после стирки поднимает,
И он же образ Махаона дал плащам,
Клочок газеты вместе с птицей улетает.
Качнулся маятник чуть вправо на часах.
Вернемся к кошкам, пирамиды, как их уши,
От медальона что-то есть в дверных ключах —
Текстура времени, рельеф, но только у́же.
Имеют сходство руки плотника с корой
Деревьев тех, что в свою очередь похожи
На долгожителей, живущих под луной,
Узор на лбу, ультрамариновая кожа.
И повторяются сюжеты в крепких снах,
На негативе свет и тени поменялись,
Качнулся маятник, и полночь на часах,
На бледный луч два шелкопряда устремлялись.
* * *
Отложена книга, и чайник кипит,
Прозрачный стакан, чёрный лист невесомый,
Слонёнок смотрел из Цейлона с истомой,
Момент оживает, и хобот трубит.
Сервиз, мельхиор и чуть-чуть серебра,
Звон ложки о чашку, вода с белым паром,
И вспомнится кухня с большим самоваром,
И вдаль уходящая тень маляра.
И в узкой беседке не знаешь, что взять,
Ванильную булку иль ломтик пастилки.
Стеклянные блики с кефиром в бутылке,
И таксы берутся хвостами вилять.
* * *
Совпали родинки со звёздами в Ковше,
И темно-синяя гуашь ночного неба,
Как на страницах астрономии Моше,
Немного сахара, воды, немного хлеба,
Центавра Проксима за городом блестит,
Нефтехранилище и два резервуара,
Аэродром для стрекозы и плоскость плит,
Здесь после школы собирали стеклотару,
И ближе к полночи задерживался взгляд
На горизонте, и сбивались с пересчёта
Небесных тел, где зачеркнул ряды Плеяд
Пунктирный след наклонных линий самолёта,
Но через время тропосфера, как окно,
И твой зрачок теперь умножит скорость света,
Участок неба у Стрельца, теперь темно,
Однажды здесь была лучистая комета.
* * *
Расскажет больше о погоде через дым,
Чем цифры близкие к нулю в углу экрана,
Труба той фабрики потоком выхлопным,
Что вдалеке, где силуэт аэроплана
Напоминает мотылька и каждый день
Мелькают лица на поверхности обоев,
И узнаёшь, что нарисует полутень,
Вот очертания, корабль, возможно, Ноев,
И этот образ переходит в полутон,
Край занавески, глаз удерживает время,
Теперь всё кажется другим, как полусон,
Дробится веером у шторы диадема,
И ты не станешь надевать своё пальто,
Оно подходит к спинке стула по размеру,
Ведь полдень в городе, всё кажется не то
И много света нужно только дальномеру.
Aeterna urbs
Грозовой небосклон, как воздушный сапфир,
Там, где в радужной сфере нектар.
Рассекал свод небес снежно-белый пунктир
И дождем зашептал тротуар.
Этот дивный язык пыльных римских камней —
Диалог с черепицами крыш.
Устами Аарона вещал Моисей,
В травертине пророка услышь.
* * *
Наполнил кратерное поле свет заката,
И грузовик глядел печальным взглядом фар,
Гудела станция, я помню цвет граната,
Вдали мерцал кусок металла, как квазар.
Гора из соли — вспышка светло-голубая
В кабине кафельной, миниатюрный мяч
Здесь потерял, смотрел, как птица огибала
В полёте линии электропередач.
В пространстве кратера фрагменты из железа
Напоминали истребитель-штурмовик,
Что при крушении крылом давно разрезал
Противогаз, что заменял когда-то лик.
Вещей потерянных разорваны обломки,
Ведь где-то сумма тех молекул и сейчас
Ещё осталась, паровоза звук негромкий
Издалека и неба пепельный окрас.
* * *
Дуновенье у дома, туманно.
Из трубы абрис бледного дыма,
Поток ветра едва уловимый
Рисовал свой портрет филигранно,
Как окружность росы уязвимый.
Гулкий шаг преломляла витрина,
Эхо чайки над Темзой летело,
У аптеки окно потускнело
Вместе с белым крестом аспирина,
Переулок, такси, вечерело.
Вдруг напомнил случайный прохожий
Друга детства из дома напротив,
Что на Джойса примерно похожий,
Фотография на переплете.
Аромат чайных листьев повсюду,
В свете фар стройный ряд колоннады,
Перезвон серебристой посуды,
Лондон — город полночной прохлады.
* * *
Погасшие дома в ночную даль уходят,
И две ночницы прерывают свой полёт,
Два пассажира из автобуса выходят,
И лишь кондуктор остается, припадёт
К окну усталый и счастливый, может, вспомнит
Из детства день и прочерк в небе от звезды,
И контур фразы, что передавал приёмник,
Сквозь стену радио с субботы до среды.
Ступеней блик на осторожном повороте,
Мелькнул у дома — там квартира, где он жил,
И под паркетом с зарисовками в блокноте
Лежит катушка с негативом и акрил.
* * *
Летели ласточки сквозь арку над Шпалерной,
И став ресницами у дома за углом,
Пережидали дождь, сложилась эфемерной
Картина — взмах крыла под каменным окном.
Сигналом морзе здесь вода стучит по крышам
И гибкий кот через дорогу промелькнёт,
Труднее жить густым чернилам на афишах,
Легко принять за рыбу в небе самолёт.
Читая в будущем из прошлого новеллы,
Вернутся улица, и ласточки, и пыль,
В конце страницы ты выходишь из капеллы,
И видишь лавочку, дома, знакомый шпиль.
* * *
Чужая комната тебя лишает сна,
В отеле мебель ночью более статична,
А за стеной переливается вода,
Здесь батареи — стан, а кран есть ключ скрипичный.
Щелчок замка, и ты выходишь на прогулку,
Сырой бордюр — строка асфальта, и шаги,
И нарастает грусть все ближе к закоулку,
Ночные лампы смотрят в лужи-маяки.
Два дома тянутся друг к другу, местный житель
Зашёл в парадную, зажёгся мягкий свет,
Узор брусчатки — из камней путеводитель,
Проём окна и облик твой здесь — трафарет.
Ты возвращаешься обратно через час,
Секундная стрела совпала с ритмом сердца,
Высокий чайник на плите глядит анфас,
Сон утром — суть преодоления инерций.
Campiello de la Porpora
Плыл парусник из облаков,
Двойные ставни раскрывались,
И ноты альта разливались,
И разбивался тишины покров.
Старинный житель у окна,
Держа карминовую краску,
Стены порфировую маску
Вернул из цветового сна.
Венецианская весна,
На небе вспыхнула Венера,
Рассвета голубая сфера
Водой была отражена.
Сон в поезде
С напевами цикад мерцало небо,
Отбил железный ритм локомотив,
В вагоне поезда взял ломтик хлеба
Профессор физик, быстро утолив
Намёк на голод, он вспомнил аромат
Пекарни, лавку, возвращаясь к дому,
Сквозь мысли сонно сворачивал назад,
Где после арки, медленно с истомой
Входил, ступеней холод и текстура,
И не отбросив тень, смотрел на свет,
Который жил всё в том же абажуре
И обрамлял сверхтонкий силуэт
На парапете гипсовой скульптуры,
Высвечивал обоев бирюзу,
Лепнину, потолок, архитектуру
Тех комнат, что уютнее в грозу,
Там из окна луна казалась больше,
Гербарий в книге — астры лепесток,
И проводник шёл, тихо произнёсший
Номер вагона, станция, гудок.
***
Молочным фарфором налился кувшин,
Квартира у церкви Иова,
За окном, на мольберте сон балерин
Художник разбавил пунцовым.
Иностранец бросал женский профиль — портрет
На монете, с надеждой вернуться,
Робкий нищий напел грустной песни куплет,
Но в душе захотел улыбнуться.
Алой кладки хрусталь, отразился рубин,
Все смешалось в пространстве канала,
Словно ромб растворил с полотна арлекин
И лепнина кристаллом мерцала.
Литейный проспект
Цветок держал у сердца
Прохожий на мосту
И вспомнил давнюю мечту,
Проспект Литейный, дверца.
Холодный ключ, ступень, порог,
Все тот же стол и ваза,
И два ольховых глаза
Чужого шкафа. Эпилог.
Протяжный гром трамвайных рельс,
И струны молнией сияют,
И талую слезу роняет
Полупрозрачный Эдельвейс.
SPQR
Дыханье купола и пояс Ориона,
И яблоки — дары от Гесперид,
И тихое падение Персеид,
Мерцания глоток у Пантеона.
Пил сын Эфира, колено приклонив,
Небесный свод держали плечи,
Где матовой луной подсвечен
Живой воды серебряный отлив.
Ecclesia
Бледный пурпур римского храма,
Серым отливом опечаленный взгляд,
Эмалевый ангел смотрел на Адама.
Сквозь витраж, далеких Плеяд —
В его нимбе просвет панорамы,
Звезд ночных сияющий ряд.
Петербург
В Петербурге, напротив соляного переулка,
Причалил дом похожий на ковчег,
Водопроводных труб издав сигналы гулко,
Замедлился в асфальте пристани навек.
Дорога жадно впитывает свет,
Пусть стрелка флюгера указывает русло,
Минуя арку, сохраняет силуэт —
Пролет окна и пыльный луч от люстры.
Шла баржа по отблескам речного фонаря,
Моргала лампочка на сорок ватт в каюте,
Натюрморт бокала и календаря —
Вещей оставленных собрание в приюте.
***
Резной стул английской квартиры,
Лунный этюд склоненного плеча,
Узор обоев становится рапирой,
Жестикулирует изнанкой бытия,
Викторианский образ из эфира —
Тень негатива медленного сна.
Кальнов Денис. Родился в Мурманске 04.02.1991. на данный момент живу в Пензе, фотограф-художник, тренер по атлетической подготовке и боксу. Публиковался в американском русскоязычном журнале «Чайка» (Seagull Magazine), в литературно-философском журнале «Топос», а также в русско-французском литературном проекте «CлоВолга».
