(продолжение. Начало в №2-3/2021)
Еврейская королева русского романса
В 1899 году в Ростове родилась Беллочка Ливикова. Ее родителей звали Даниил Григорьевич и Софья Исааковна.
В дальнейшем Изабелла Даниловна собственную биографию слегка подвирала. Она обозначила год своего рождения как 1902-й, умыкнув у себя самой три года жизни. Сделать это оказалось несложно. В начале тридцатых годов в Советском Союзе вводилась паспортная система. Многие данные вписывались в документ со слов граждан. Ну что поделаешь, женщина есть женщина! Хотелось считаться помоложе. Но ближе к своему грандиозному юбилею Юрьева в содеянном призналась. Видимо, очень хотела, чтобы эту дату отметили в ее присутствии. И, как оказалось, поступила прозорливо. К выдуманному юбилею она бы уже не успела.
Эстрадный дебют Изабеллы состоялся в 16 лет. Ее пригласил выступить в ростовском городском саду знакомый скрипач симфонического оркестра. Девушку поразило то, что после исполнения оговоренных заранее песен публика аплодисментами заставила ее снова выйти на сцену.
Этот прием так воодушевил Беллу, что она поняла: городской сад — это для нее мелковато. В семнадцатилетнем возрасте девушка приехала со своей матерью в Петербург, где предстала перед Алексеем Таскиным, музыкантом такого уровня, что он был концертмейстером легендарных Анастасии Вяльцевой и Федора Шаляпина. Таскин прослушал две песни в исполнении Изабеллы и умоляюще произнес:
— Милая девушка, вы родились актрисой, ваш голос уникален от природы, вас ждет блестящее будущее! Но только не совершите одной непоправимой ошибки!
— О чем вы?
— Не вздумайте учиться!
Девушка растерялась:
— Но я приехала поступать в консерваторию.
— Ни в коем случае! Вы потеряете тогда свою индивидуальность! Отрепетируйте репертуар и тут же начинайте свой путь к славе.
Изабелле этот совет очень понравился. Значит, не надо тратить годы на кропотливую учебу, а можно сразу делать карьеру.
У Ливиковой оказались феноменальная музыкальная память и абсолютный слух. А читать ноты Изабелла так никогда и не научилась.
Артистическая карьера тогда еще Изабеллы Ливиковой началась в ее 18 лет (настоящих). При первом же профессиональном выступлении в московском кинотеатре «Колизей» певицу представили публике как Изабеллу Юрьеву.
Основой ее репертуара стали романсы. И публика их с восторгом приняла. Зрителей поражал ее сильный голос с индивидуальным тембром, искренность и умение мгновенно «зажечь» публику.
В 1924 году был взят курс на подбор молодых и перспективных артистов, которых собирались сделать звездами советской эстрады. Исполнителей для этого приглашали действительно очень талантливых. В одну из таких артистических групп попала и Юрьева. Отбор производил импресарио с запоминающейся фамилией Рафаэль. В группу, которая начала свою эстрадную деятельность в Ленинграде, входили такие популярные позже артисты как, например, Смирнов-Сокольский и Хенкин.
Нельзя сказать, что коллеги из города на Неве были очень рады юному пополнению. Ведь по условиям договора молодые артисты получали по 15 рублей за каждое выступление. Далеко не всем даже известным исполнителям платили такие гонорары. Особенно ополчились ленинградские артисты на Юрьеву.
— Неужели вы так высоко оцениваете ее за внешность? — интересовались они у Рафаэля.
— Не только, — отвечал импресарио, — еще и за мастерство.
— Не верится, что эта девочка смогла уже наработать мастерство на такую сумму, — глумились местные мастера эстрады.
Но самым неприятным было то, что руководители ленинградских эстрадных подмостков не соглашались устраивать выступления Изабеллы. Никому не известная, но уже почему-то чрезвычайно высокооплачиваемая девушка — скорее всего любовница Рафаэля. Вот пусть он ей из своего кармана и платит.
Импресарио все же удалось убедить Юдовского, владельца частного кинотеатра на Невском проспекте, испытать Юрьеву в деле. Вместе с ней принимал участие в этом концерте и Леонид Утесов. Когда Изабелла запела, то трудно было поверить, что этот необычный низкий тембр принадлежит трогательно стройной и маленькой (155 сантиметров) девушке. Успех был абсолютный.
Теперь администраторы концертных площадок просто атаковали Изабеллу. Она дала согласие на свои выступления директору ресторана «Яр». Спела в этом заведении больше ста раз. Подошел к ней и Иосиф Аркадьевич Аркадьев (вообще-то Эпштейн) — директор театрального треста. Юрьева и не подозревала, что скоро этот человек станет ее мужем. А Аркадьеву и в голову тогда не могло прийти, что ради этой женщины он изменит всю свою жизнь — уйдет с очень престижной работы и станет личным администратором певицы, будет писать для нее песни и мотаться со своей возлюбленной по гастролям. Не знали они тогда еще и того, что проживут вместе 46 лет.
В 1925 году Изабелла и Аркадий сыграли свадьбу. Сама Юрьева всю жизнь любила только одного человека — своего мужа. Но ее любили многие. Рассыльные постоянно приносили в квартиру певицы огромные корзины с цветами от самых разных мужчин. Еще до ее замужества за Изабеллой пытался ухаживать будущий американский миллиардер Арнольд Хаммер. Но он ей очень не понравился. Михаил Зощенко как-то признался Изабелле, что «влюбился в нее почти сразу, со второго взгляда, и, если бы не Аркадьев, влюбил бы и ее в себя». Но наличие мужа все же, видимо, не могло остудить влюбленности Михаила Михайловича, который почти каждый день посещал эту семью и проводил там много времени. В конце концов, обычно очень уравновешенный Иосиф Аркадьевич попросил жену передать своему воздыхателю, что если он еще раз здесь появится, то возвращаться по лестнице будет уже кубарем. Безответно влюбился в нее и Самуил Маршак. И это далеко не полный перечень знаменитых людей, потерявших из-за Юрьевой покой. Ну а уж «рядовых» влюбленных советских граждан было не счесть. Они нередко дежурили у ее парадной, почтовый ящик был каждодневно забит их письмами. Аркадьев старался своего раздражения не демонстрировать. Что поделаешь, не на ткачихе женился.
С 1925 года Изабелла Даниловна — непременный участник правительственных концертов, ее гонорары растут, успехи популярной певицы восторженно описываются центральными изданиями. Казалось бы, Юрьеву ждет безоблачное будущее. Талантлива, обаятельна, любима заполняющей залы публикой, против власти не выступает. Но, увы, власть сама начала на нее наступать. Ведь коммунисты считали: если в искусстве не отображена их идеология, то это вовсе и не искусство, а так себе, профанация. Любовные романсы, исполняемые Изабеллой Даниловной, действительно не призывали людей к строительству коммунизма. А призывать к нему народ Юрьевой совершенно не хотелось. Ей трудно было представить себя поющей об уборке урожая, о трудовом энтузиазме рабочих-станочников или о дорогом товарище Сталине. Теперь газеты уже называли артистку жалкой ресторанной певицей и апологетом цыганщины. В 1930 году Изабелле Даниловне пришлось покинуть сцену. Лишь в 1937 году, когда гонения на романсы спали, Юрьева снова появилась перед публикой. Как и раньше, купить билеты на ее выступления было непросто.
Очень скоро, как только ее начали приглашать на закрытые концерты для высшей номенклатуры в Кремль, Изабелла Даниловна поняла: все эти пламенные партийные призывы не для власть имущих. При первом же таком посещении им с Иваном Козловским было цинично заявлено, что «не надо агитировать за советскую власть», а исполнять перед руководством страны лучше всего как раз то, что за пределами Кремля очень даже не рекомендовано. Юрьева заметила тогда, что с особым удовольствием слушал ее «цыганщину» именно Сталин.
Во время войны Изабелла Даниловна постоянно выезжала со своими концертами на фронт. Только в Ленинграде выступила 106 раз, добираясь туда с риском для жизни. Солдатам не был нужен никакой героический репертуар. Они требовали ее давно уже полюбившиеся песни: «Падают листья», «Белая ночь», «В старом саду», «Если можешь, прости», «Саша».
В 1947 году снова начались гонения на «цыганщину». Сольных концертов у Юрьевой становилось все меньше, а критики в ее адрес все больше. В 1965 году Изабелла Даниловна вновь вынуждена была покинуть сцену. Правда, в 1968 году Юрьева дала сольный концерт в Париже. Ей было тогда 69 лет.
В 1979 году в жизни Юрьевой случилась страшная трагедия — умер Иосиф Аркадьевич. Изабелла Даниловна оказалась в очень незавидном положении. До этого всем бытом их семьи руководил ее муж. Юрьева понятия не имела, где и как нужно платить за квартиру, никогда не ходила в магазин за продуктами, не умела ни стирать, ни готовить.
Столетний юбилей Изабеллы Даниловны отмечался в Московском театре эстрады. Министр культуры вручил ей орден «За заслуги перед отечеством IV cтепени». Юрьева возмутилась: «Никогда не считала себя человеком четвертой степени!» К микрофону певицу на руках вынес Иосиф Кобзон. И она запела. Это было последнее выступление знаменитой актрисы.
20 января 2000 года еврейка, но в тоже самое время великая русская певица Изабелла Юрьева скончалась. Произошло это на 101-м году ее жизни.
Великая иудейка Возрождения
Когда заходит речь о влиятельных женщинах эпохи Возрождения, чаще всего приходят на ум имена Лукреции Борджиа, Екатерины Медичи, Дианы Пуатье. Имя доны Грации Наси вспоминают не сразу. Между тем в мировой истории, и особенно в истории сефардов, она выделяется как человек беспримерной храбрости, силы духа и изобретательности в эпоху гонений на евреев святой инквизиции.
«Мараны и большинство евреев Восточного Средиземноморья, открыто исповедующие иудаизм, признавали дону Грацию своим бесспорным лидером.
Ее почитали как за мудрость и сострадание, так и за противостояние тирании, не говоря уже о готовности отдать состояние, чтобы обеспечить выживание „остатка Израиля“, как тогда называли евреев»,
— пишет Андре Элион Брукс в книге «Женщина, не подвластная королям. Жизнь и судьба доны Грации Наси — еврейского лидера эпохи Возрождения».
История доны Грации Наси началась задолго до ее рождения.
В 1478 году Фердинанд и Изабелла Испанские, с вынужденного согласия папы Сикста IV, ввели в стране инквизицию, чтобы выслеживать и наказывать евреев, обращенных в христианство, которых подозревали в отступничестве или неискренности в отношении принятой религии. В 1492 году, после 14 лет террора, пыток и убийств, выжившие евреи были изгнаны из страны. Они мигрировали в страны Средиземноморья и Западной Европы, итальянские города-государства, Нидерланды и Португалию. Позже инквизиция появилась и в этих странах, чтобы периодически возобновлять этнические чистки, конфисковывать имущество зажиточных обращенных в христианство евреев, продолжающих тайно исповедовать иудаизм, и подвергать гонениям последователей новой религии — протестантизма.
В 1497 году король Мануэль I женился на дочери Фердинанда и Изабеллы. Одним из условий свадебного договора было принятие португальскими евреями католичества или изгнание их из страны.
Как бы старательно ни выполняли «новые христиане» католические обряды, неевреи презрительно звали их «маранами» (свиньями).
Кроме того, в конце XV века «новообращенные», как, например, евреи Восточной Европы, подвергались расправе по самому факту еврейства. Такова Лиссабонская резня 1506 года, когда около двух тысяч «новых христиан» были убиты толпой мужчин, женщин и даже детей, убежденных, что евреи и «еврейская кровь» виноваты в новой вспышке «черной смерти» (чумы).
«Ни богатство, ни связи, ни бесконечное повторение католических молитв не делало их жизнь безопасной, — говорит Андре Брукс, — никакое количество крещенской воды, вылитой на них, не могло смыть века ненависти. То, что человек виновен по самому факту еврейской крови, а не из-за соблюдения еврейских обычаев, стало новой и неустранимой идеей».
Древний род Наси вынужден был принять новое имя — де Луна. Как и многие новообращенные семьи, де Луна продолжали дома тайно следовать еврейской традиции, соблюдать кошер и шабат. В случае доноса им грозили пытки инквизиции.
В 1510 году в семье родилась старшая дочь, которой дали испанское имя Беатриче. Это произошло в Лиссабоне, куда семья бежала из испанской провинции Арагон. Домашние звали ее Грация (иберийский вариант еврейского имени Хана). Отец был богатым купцом, торговал серебром, восточными товарами. Его дети (в семье были еще старший сын и младшая дочь) росли и общались со сверстниками из высшего общества, часто бывали при королевском дворе. Их учили чтению, письму, языкам, музыке, поэзии, истории, политике и даже математике. Изучать основы еврейской религии и обычаев было почти невозможно.
В 1525 году умер брат доны Грации Самуэль, и она стала опекуном племянников Йозефа и Самуэля.
В 18 лет дона Грация вышла замуж за своего дядю Франциско Мендеса. Муж был значительно старше ее, ко времени вынужденного крещения он уже хорошо знал и древнееврейский язык, и законы иудаизма. Именно благодаря супругу дона Грация осознанно приняла иудаизм, и открытое исповедование родной веры стало целью ее жизни.
У них родилась дочь Рейна. Брат Франциско, Диего, женился на младшей сестре Грации Брианде (Малке). Братья организовали доходный банковский синдикат с главными офисами в Лиссабоне и Антверпене. Среди их клиентов были император Священной Римской империи Карл V и король Португалии Жуан III, которым постоянно не хватало денег. Между 1531 и 1535 годами братья Мендесы пытались, подкупив власть имущих и даже папу, предотвратить введение инквизиции в Португалии, но достигли немногого.
В 1536 году Франциско Мендес умер. Дону Грацию заставили похоронить мужа по христианскому обычаю. После этого молодая вдова решила бежать из Португалии.
Вместе с дочерью, сестрой и племянниками она отплыла в Бельгию на торговом корабле, спрятав в трюме все семейное имущество. В Антверпене она стала полноправным партнером своего зятя Диего, стоявшего во главе коммерческой жизни города. Здесь Грация общалась с богатыми банкирами, аристократами, писателями, художниками и учеными, использовала свои политические знакомства и финансовые возможности для помощи португальским и испанским евреям. Сотни евреев на кораблях ее торговой флотилии переправлялись в Антверпен, а потом в Оттоманскую империю, неподконтрольную инквизиции.
В 1542 году Диего умер. Дона Грация стала главой банковской и торговой империи семьи Мендес.
У Диего было много конкурентов, и обвинения, выдвинутые против него, продолжали действовать и после его смерти. Грация сочла необходимым защитить имя зятя. Ей удалось доказать несостоятельность всех нападок, и у властей не осталось повода для конфискации имущества семьи.
В 1545 году она с семьей бежала от инквизиции в Венецию, сумев вывезти большую часть состояния. Но и там спокойной жизни не было. В 1547 году ее сестра потребовала отдать принадлежащую ей с дочерью часть состояния семьи. Грация отказала. В отместку Брианда донесла Венецианскому правительству, что сестра тайно исповедует иудаизм и собирается эмигрировать в Турцию со всем имуществом. Чтобы не допустить этого, власти арестовали обеих сестер, а дочь Грации Рейну заточили в монастырь. К счастью доны Грации, ее племянник Йозеф был экономическим советником султана и смог убедить Сулеймана Великолепного вступиться за семейство Мендес. Власти Венеции побоялись выступить против могущественной империи, и семью освободили. Переговоры по передаче имущества длились еще несколько лет.
По пути в Турцию дона Грация остановилась в Ферраре (Италия), где смогла впервые в жизни свободно исполнять законы иудаизма и называться своим еврейским именем Грация (Хана) Наси. Она продолжала помогать маранам, организовала их побег из Португалии через подземный тоннель, покровительствовала книгопечатанию и литературе, спонсировала издание Библии. Через два года после отъезда семьи из Феррары книга с посвящением доне Грации увидела свет. В течение XVI и XVII веков знаменитая Библия из Феррары поддерживала многих маранов, знавших только испанский язык, в стремлении вернуться к вере отцов.
В 1553 году Грация с дочерью поселились в Константинополе. Она помогала бедным евреям, финансировала строительство школ, синагог, сиротских приютов, домов престарелых. Один из молельных домов до начала ХХ века носил ее имя. Грация организовала консорциум евреев и мусульман по торговле пшеницей, перцем, необработанной шерстью для текстильных производств Европы. Благодаря своим начинаниям она достигла политического и экономического влияния при дворе империи.
Рейна вышла замуж за кузена Йозефа Наси. Он поддерживал дону Грацию во всех ее политических и коммерческих решениях, включая судоходство, банковское дело, а также в торговле, где основное значение имела винная монополия.
В 1556 году дона Грация убедила султана вступить в борьбу с Павлом IV, которого считают самым антисемитским папой в истории. В порту города Анконы Павел IV велел заточить в тюрьму маранов, 26 из которых предал костру инквизиции. В качестве возмездия дона Грация организовала бойкот торговли через Анкону. Значительную часть средиземноморских коммерческих дел вели еврейские купцы из Турции. Прекращение судоходства через Анкону резко уменьшило доходы папского престола. Евреи города были освобождены, многие из них переселились в земли Оттоманской империи.
Дона Грация была уверена, что Палестина — лучшее убежище для преследуемых евреев. В 1560 году они с зятем добились от султана за 1000 дукатов в год долгосрочной аренды города Тверии и семи деревень на берегу Галилейского моря. В 1564–1565 годах вокруг поселения возвели стену, защищавшую от набегов воров. Свой большой дом она построила за пределами города. Для вновь приезжающих изгнанников-евреев строились дома, ешива, в которой преподавали известные ученые. Семья Наси финансировала сельское хозяйство, рыболовство, производство шелка. В 1560-е годы, как и в молодости, дона Грация руководствовалась целесообразностью решений и присущей ей проницательностью. Она столкнулась с рядом трудностей: это и нежелание части турок охранять новую колонию, и уменьшение притока новых иммигрантов, и отход зятя от участия в делах, но продолжала помогать городу.
Обстоятельства смерти доны Грации в 1569 году и место захоронения не известны. После ее смерти Тверия пришла в упадок, и только в 1740-х годах евреи вновь отстроили город, ставший местом постоянного поселения.
Особняк Грации сохранился, в нем создан музей-отель «Дом доны Грации». В декабре 1990 года около 1000 человек собрались в Тверии почтить память доны Грации. Один из раввинов, Мозес ди Трани, сказал: «Многие женщины совершали великие дела, но Грация превзошла всех».
На грани забвения
25 июля 1920 года в семье лондонского банкира Эллиса Франклина появился на свет новенький человечек — девочка Розалин. Эллис обнял свою усталую бледную жену и проникновенно поинтересовался:
— Чем я могу тебя за эту радость отблагодарить?
Мюриэль улыбнулась:
— Не знаю, дорогой, подумаю, сейчас я слишком устала.
Жена банкира, Мюриэль, происходила из очень богатой и известной в Англии семьи Монтефиоре. Ее брат, Мозес Монтефиоре, был одним из первых евреев, удостоенных дворянского титула и места в Палате лордов. Дядя самого банкира, Герберт Самуэль, был самым первым евреем, ставшим членом британского правительства, а также Верховным комиссаром Великобритании в подмандатной Англии Палестине.
Когда Розалин исполнилось шесть лет, Мюриэль сказала мужу, что хотела бы определить дочку в школу для девочек, в которой недавно начали преподавать физику и химию. Эллис удивился:
— Зачем ей нужны точные науки? Я против того, чтобы Розалин забивала свою хорошенькую головку тем, что никогда ей не пригодится.
— А ты помнишь, как спрашивал, чем можешь отблагодарить меня за рождение дочки?
— Нет, не помню.
— Дорогой, ты всегда гордился умением держать свое слово. Я обещала тогда подумать, а сейчас у меня созрело решение — ты согласишься отдать ее в эту школу.
Банкир махнул рукой:
— Долго же ты думала! Ладно, пусть будет по-твоему.
Как раз точные науки и стали для Розалин любимыми предметами. В последних классах она уже твердо знала, что будет заниматься наукой, но для этого необходимо было получить высшее образование.
Мюриэль заговорила об этом с Эллисом.
— Что? — изумился он. — Да у кого из уважаемых английских граждан дочери занимаются наукой? Это смешно. Я больше не дам на ее образование ни пенса.
В 1938 году, несмотря на возражения отца, девушка все же уехала в Кембридж, где поступила в колледж. Ее учебу оплатили Мюриэль и Мозес. Спустя семь лет Розалин защитила докторскую диссертацию.
Ей было 25 лет, когда она прибыла на работу в недавно освобожденный от фашистов Париж. Здесь Розалин плотно взялась за исследования рентгеновского излучения. Франклин удалось разработать технологию рентгеновской кристаллографии для изучения сложных веществ.
Последствия войны в Париже были очень ощутимы и не радовали глаз. Нередко отключалось отопление и гасло электричество. Но все же столица Франции запомнилась Розалин не только упорной работой. В Париже к ней очень хорошо относились. Молодые французы засыпали ее галантными комплиментами и наперебой приглашали на свидания. К тому же отец сменил гнев на милость и высылал ей достаточно крупные суммы, благодаря чему Розалин могла ни в чем себе не отказывать и развлекаться в свободное от работы время.
В 1951 году Франклин вернулась на родину. Она устроилась в Кингз-колледж при Лондонском университете. В первый же день, выйдя на новую работу, Розалин узнала, что трудовой день здесь традиционно начинается с чашечки кофе. Франклин направилась вслед за коллегами в просторную столовую, откуда доносился запах ее любимого напитка. Но как только она появилась в этом помещении, несколько мужчин демонстративно его покинули. А какой-то пожилой ученый почти вежливо объяснил ей, что присутствие здесь женщин крайне нежелательно.
Первое время ее начальник, Джон Рендалл, то отправлял Розалин за документами в соседнее здание, то сажал ее за телефон и требовал дозваниваться до нужных ему людей, то просил подшивать какие-то бумаги. В конце концов, Франклин взбунтовалась и поинтересовалась, а не нужно ли еще съездить к Джону домой и помыть у него пол. И добавила, что она не курьер и не секретарь, а ученый.
Рендалл смутился:
— У нас как-то не принято смотреть на женщин-ученых серьезно, они далеко не всегда оправдывают ожидания. Извините меня. Кстати, теперь-то уж вам точно не удастся помыть у меня дома пол, вы будете очень заняты.
— И чем же, интересно, мытьем окон?
— Нет, завтра вы начнете трудиться над раскрытием структуры ДНК. Помогать вам будет аспирант Реймонд Гослинг.
Франклин с увлечением принялась за эту работу. Правда, с самого начала у нее не сложились отношения с Гослингом, который очень неохотно выполнял ее поручения.
Через несколько дней из отпуска вернулся коллега Розалин — Морис Уилкинс. Услышав, что она отдает распоряжение аспиранту, Морис возмутился:
— Реймонд нужен мне самому, а потому не смейте его отвлекать.
— Но я не отвлекаю его, а наоборот, привлекаю к работе.
— Какая у вас может быть работа? Роль женщины в науке должна ограничиваться должностью лаборантки, в качестве которой мне и хотелось бы вас видеть.
Уилкинс получил настолько достойный ответ, что не решался больше нападать на Франклин открыто, но не преминул пожаловаться на нее их общему начальнику Джону Рендаллу. Тот схватился за голову:
— Я ведь просто закрутился и забыл сообщить Гослингу, что Франклин направлена к вам для совместной работы. Она займется дифракцией ДНК, а также будет научным руководителем Реймонда по его диссертации. А сам Гослинг поступает в ее распоряжение. Но не вздумай больше с этой дамой ругаться, она найдет, что тебе ответить, я уже испытал это на себе.
— Я тоже, — вздохнул Морис.
Внесенная Рендаллом ясность примирила лишь Розалин и Реймонда, но никак не повлияла на отношения к Розалин старшего коллеги аспиранта. Франклин и Уилкинс друг с другом даже не здоровались, а разговаривали лишь в случае крайней необходимости.
Весь 1952 год эта троица работала над применением функции Паттерсона для рентгеновских снимков ДНК. В 1953 году Розалин, разобравшись в полученных данных, приступила к описанию двойной спиралевидной основной цепи ДНК.
И Уилкинс, и Франклин трудились над проблемами ДНК и должны были знакомить друг друга со своими достижениями, поэтому Розалин тиражировала все свои разработки и молча передавала их Морису. Однажды Уилкинс показал своим коллегам из Кембриджского университета Джеймсу Уотсону и Френсису Крику ставшую вскоре знаменитой рентгенограмму № 57, на которой была изображена В-форма ДНК, выявленная Франклин в 1952 году. Используя открытие Розалин, Уотсон и Крик создали свою модель пространственной структуры ДНК и описали процесс ее репликации, объяснив при этом механизм действия самой ДНК в процессах биосинтеза.
Эта парочка поторопилась отправить свою работу в журнал Nature. Франклин прислала свою статью на неделю позже. Оба эти материала были опубликованы в 1953 году. Разработка Розалин была подана так, как будто являлась всего лишь дополнением к труду Крика и Уотсона. И это несмотря на то, что любому специалисту становилось ясно — исследование Франклин гораздо глубже, подробней, правильней и интересней.
После этого, не желая больше общаться с Уилкинсом, Розалин перешла в другую лабораторию, к Джону Берналу. Здесь она внесла значительный вклад в работу над вирусами табачной мозаики и полиомиелита. Франклин исследовала все физико-химические особенности РНК и белков этого вируса, на что ушло пять лет ее жизни. Результаты труда Розалин имели настолько важное значение, что на основе этой работы возникла новая наука — молекулярная биология.
Теоретические разработки Франклин продвинули медицину далеко вперед и помогли спасти множество жизней. Заботясь обо всем человечестве, Розалин не думала только о самой себе, постоянно имея дело с рентгеновскими лучами.
Первое время Франклин старалась не придавать значения тому, что ее самочувствие значительно ухудшается. Но все же боли вынудили Розалин обратиться к врачам, которые сообщили ей страшный диагноз — рак. Несмотря на то, что Франклин проходила курс химиотерапии, она продолжала свою научную деятельность до тех пор, пока не очутилась в больнице. С коллегами, которые ее там посещали, Розалин постоянно обсуждала модель вируса табачной мозаики. Франклин радовало, что модель этого вируса будет представлена на Всемирной выставке в Брюсселе. 16 апреля 1958 года выставка открылась. Розалин Франклин не дожила до этого знаменательного события несколько часов.
В 1962 году Уотсону, Крику и Уилкинсу была присвоена Нобелевская премия по медицине и физиологии
«за открытия, касающиеся молекулярной структуры нуклеиновых кислот и их значения для передачи информации в живой материи».
Имя Франклин несколько раз вынужденно упоминалось, но ее первостепенное участие в великом открытии не подчеркивалось. К тому же стать Нобелевским лауреатом она уже не могла, ибо эта премия посмертно не присуждается.
Так в памяти человечества Розалин Франклин и осталась бы на задворках науки, но нашлось немало честных людей, которых подобная перспектива не устраивала. Ее именем назвали научное общество и учредили премию Розалин Франклин для женщин-ученых.
В 2002 году вышла книга Бренды Мэдокс «Розалин Франклин: забытая леди ДНК», в которой четко рассказывалось об огромном вкладе этой выдающейся женщины в мировую науку.
Американский биолог Бриан Тейлор заявил, что усилия отдельных ученых и эта книга смогли окончательно сохранить для человечества память о великой ученой Розалин Франклин, имя которой находилось уже на грани забвения.
Неугодная
Таня Маркус родилась 21 сентября 1921 года в городе Ромны. Она росла в большой и очень дружной еврейской семье, в которой было шестеро детей. Вскоре Маркусы перебралась в Киев. В 1940 году девушка уехала работать в Кишинев. В 1941 году Молдавию захватили румыны, и Таня вернулась.
Ее братья ушли на фронт, мама и сестры эвакуировались. Дома ее ждал только отец. Он отправлялся в эвакуацию со своей семьей, но ради Тани вернулся обратно, чтобы вывезти ее из города. Ведь дочка нездорова, у нее ревмокардит. Но девочка категорически отказалась уезжать:
— Папа, ну что такое мой ревмокардит по сравнению с болезнью, которая называется фашизмом? Вот с этой эпидемией я и собираюсь бороться.
Отцу нечего было возразить. Он тоже остался в Киеве и присоединился к сопротивлению.
Вскоре Татьяна вместе со своими друзьями Георгием Левицким и Иваном Сикорским стала членом диверсионно-истребительной группы под руководством Владимира Кудряшова.
Из дома Маркусам пришлось уйти, по всему Киеву проводились облавы на евреев. Таню как грузинскую княжну Маркусидзе прописала Наталья Григорьевна Добровольская. Как же еврейка превратилась вдруг в знатную грузинку? Это перевоплощение устроили ей товарищи по подполью. Они подделали документы, да еще и придумали для Тани легенду. Она, оказывается, была дочерью расстрелянного коммунистами грузинского князя, а теперь мечтает отомстить большевикам за его смерть, потому-то и радуется приходу фашистов.
В 1941 году в Киеве проходил парад немецких войск. Увы, нашлись в городе и люди, приветствующие топающих по Крещатику нацистов. Среди них была молодая, красивая, восторженная пара. Женщина улыбалась и приветственно размахивала букетом цветов. Это была Таня Маркус. Рядом с ней находился любимый мужчина и боевой товарищ Георгий Левицкий. И вот Танин букет полетел в марширующую колонну. Раздался взрыв. Несколько фашистов были убиты. Пока запаниковавшие немцы разбирались в чем дело, пара растворилась в толпе.
Маркус принимала участие во многих боевых акциях. Ее товарищи считали, что Татьяна вообще ничего не страшится. Но она боялась, просто ненависть к фашистам пересиливала страх. Маркус выросла в благополучной еврейской семье и, казалось, просто не способна была убить человека. Но и не убивать этих выродков она тоже не могла.
Татьяна очень огорчилась, когда ее боевые порывы приостановило руководство подполья:
— Не обладая необходимой информацией, мы не сможем нанести врагу существенный урон. Ты нужней на другой работе. Тебе необходимо устроиться продавщицей.
— Стать продавщицей вместо того, чтобы бороться с фашистами?
— К сожалению, в Киеве немало нацистских прихлебателей. По понятным причинам многие из них засекречены. Эти подонки прикреплены к продовольственному магазину на площади Толстого. Твоя задача составить их список. А мы уж о них позаботимся.
И заботились. Немцы удивлялись, каким образом подпольщикам удалось рассекретить и уничтожить столько их агентов.
Затем Татьяна устроилась работать официанткой в офицерскую столовую. Маркус с удовольствием туда приняли. Еще бы, красавица-грузинка, так трогательно, со слезами на глазах рассказывающая о гибели своего отца и так яростно ненавидящая советскую власть! К тому же и мать у нее этническая немка.
У Татьяны сразу же образовалось множество ухажеров! В первую очередь она выбирала из них эсэсовцев и гестаповцев. Подпольщикам не хватало оружия, Маркус помогала его добывать. Она вдруг благосклонно соглашалась провести вечер с одним из своих обожателей. Место их встречи тут же становилось известно подпольщикам. Ухажера Татьяны убивали, а его оружие, документы и обмундирование переходили в собственность подпольщиков.
Однажды Маркус подсыпала яд в суп одного из офицеров. Умер он не сразу, через несколько часов, а потому никто и не подумал, что это произошло в столовой. Позже Татьяна таким же образом расправилась еще с тремя гитлеровцами. Нацисты всполошились, началось разбирательство. Но обвинить в этом преступлении обожающую фюрера «княжну» немцам и в голову не пришло. С какой стати? Ведь это именно она первая вытягивалась в струнку и приветственно выбрасывала руку вверх при любом упоминании о Гитлере.
Кудряшов поручил Татьяне и Саше Горобцу взорвать Соломенский и Воздухофлотский мосты. Молодые подпольщики прекрасно справились с этим заданием. Вскоре они получили приказ взорвать и общежитие, в котором жили немецкие офицеры. И снова все прошло удачно. Мощный взрыв прогремел ночью, когда нацисты нежились в своих постелях. Далеко не всем из них удалось выбраться из пылающего здания.
Благодаря предательству агента гестапо Мироновича нацистами были схвачены и убиты Владимир Кудряшов и Жорж Левицкий. Татьяна отомстила за своих товарищей, выпустив в голову Мироновича две пули.
Истребительно-подрывная группа Владимира Кудряшова была в Киеве не единственным очагом сопротивления. Теперь немцы чувствовали себя в столице Украины совсем не так уютно, как в первые дни. Местные власти не в состоянии были пока изменить обстановку, поэтому из Берлина к ним был направлен аж бригаденфюрер СС, который «случайно» познакомился с княжной Маркусидзе.
Он настоял на том, чтобы Татьяна называла его просто по имени — Отто. Огорчало немца лишь то, что госпожа Маркусидзе не позволяла ему никаких вольностей. А как же еще должна себя вести гордая грузинская княгиня! Однажды Отто даже удалось уговорить ее посетить его тщательно охраняемую виллу. Но и на этот раз он ничего не добился. Правда, девушка пообещала, что в следующий раз будет благосклонней. Бригаденфюрер настолько страстно влюбился, что решил сделать Маркусидзе предложение и увезти ее с собой в Германию.
Охране было приказано беспрепятственно и без всякого досмотра пропускать к нему эту молодую женщину. Через несколько дней парочка снова прибыла на виллу. Бригаденфюрер еще раз напомнил охране, что она должна относиться к этой женщине как к нему самому.
Выпили. Отто пригласил Маркусидзе танцевать. Прижавшись к ней, прошептал: «Никогда не думал, что окажусь в постели с грузинской княжной».
— Мне нужно ненадолго выйти.
— Да, дорогая, конечно.
В комнату Татьяна вернулась с сумочкой. Сказала: «Теперь ты уже вообще никогда ни с кем в постели не окажешься!»
Бригаденфюрер ничего не понял, хотел переспросить, но «княжна» включила музыку на полную громкость. Немец насторожился, но предпринять ничего уже не успел. Татьяна извлекла из сумочки браунинг, несколько раз выстрелила и тут же выключила радиоприемник. Уходя, сказала охране, что начальник просил до утра его не беспокоить.
Труп бригаденфюрера обнаружили на следующий день. Вычислить убийцу не представляло ни малейшего труда, поэтому подпольщики решили срочно отправить Маркус к партизанам.
Татьяна перекрасила волосы и переоделась в крестьянскую одежду. Новый руководитель группы, Александр Фалько, вручил ей поддельные документы.
У переправы через Десну, рядом с селом Летки, подпольщица попала в лапы к фашистам. Произошло это в августе 1942 года.
На первом же допросе Татьяну жестоко избили. На следующий день, когда снова не смогли добиться от нее ни слова, сразу несколько фашистов одновременно пинали ее ногами по лицу и в живот. Ей загоняли иголки под ногти, кололи ножом, таскали за ноги по всей камере, отрезали грудь, а она молчала. Немцы предлагали: «Выдашь своих — умрешь легкой смертью».
Следователи менялись один за другим. Каждый новый уверял, что уж у него-то эта партизанка заговорит. Не заговаривала. Нацисты придумывали все новые пытки. Не помогало. Тело Татьяны было искалечено, но ее дух сломить не удалось. Девушку мучили так целых пять месяцев. 29 января 1943 года Маркус была убита.
О страшных пытках, которым ее подвергали, рассказали соседки по камере, которым удалось выжить. О подвигах Маркус знали и в столице страны, и в столице Украины. Но знали и о том, что она еврейка. Потому-то на многочисленные обращения как рядовых граждан, так и общественных организаций просто не обращали внимания. Лишь через много лет страна неохотно посмертно наградила ее медалью Партизана Великой Отечественной войны. К семидесятилетию героини в школе № 44, в которой Маркус училась, открыли посвященный ей музей. На фасаде этого здания установили мемориальную доску.
С 1956 по 2006 годы Еврейский союз Украины под руководством Ильи Левитаса добивался присвоения Татьяне Маркус посмертно звания Героя Советского Союза. Эти обращения подписывали также украинские академики Петр Толочко и Петр Тронько. Но все усилия были напрасны, ведь очередная еврейка-героиня была властям неугодна. Предполагаемый статус Маркус пришлось понизить. Отправили украинскому руководству письмо с просьбой присвоить Маркус хотя бы звание Героя Украины. Всего обращались к властям 14 раз! Лишь в 2006 году, спустя 50 лет после первого обращения, Маркус была признана Героем Украины. Это произошло в тот день, когда Татьяне Иосифовне могло бы исполниться 85 лет.
В декабре 2009 года, благодаря настойчивости еврейских активистов, в Киеве, на территории Бабьего Яра, Татьяне Иосифовне Маркус был установлен памятник.
(продолжение следует)
Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2021/nomer5_6/butman/
