1.
Как можно всех спасти? Надо всё увидеть в своём свете. Для этого нужны силы, которые и есть свои в своём свете. Это по-чеховски абсурдно, нельзя увидеть то, что только должен смочь. Но у нас есть люди, и про них сюжеты, что они могут и что они не могут.
Если попросту, они боятся. Это главный чеховский сюжет, герой не может полностью отдаться, ни раю, ни аду в себе, и поэтому не может чистилища. И поэтому герой жалок, и поэтому его не жалко, жалко себя, что тоже такой, это как гипноз.
Ещё не такой. Того, чего по-настоящему только должен хотеть, настоящего несчастья, настоящего счастья, настоящего унижения, настоящего преступления, настоящего подвига, настоящей силы.
У нас же всё перевёрнуто и все всё забыли. И непонятно с какой точки начать. Нет, понятно, с себя. За себя-то Чехов и взялся. Что в его драме нет себя. И не смог разобрать этот пазл.
Как физики-теоретики и физики-практики не могут добраться до изначальной частицы, из которой всё построено.
Квантовые физики и психоаналитики встретились и решили, что всё очень похоже, трёхслойное я, которое прилетело со своей звезды на экзопланету и пробирается в 11 измеренье. Лишь тогда оно станет собственно я — миром, которое себя не пожалело, чтобы мир был.
Я всегда это знал, с детства, я просто вспоминаю, мне бы не хотелось биографических подробностей в минуту очередного униженья. Тогда я беру сюжет из жизни, так быстрей и легче взяться за тему.
Администраторы департамента образования, говорят, что это никак не связано, и третий раз переносят дату административной работы на день митинга протеста, с обязательной оговоркой.
Неявка — недопущение к ЕГЭ. Недопущение к ЕГЭ — несдача экзаменов. Несдача экзаменов — небудущая неуспешная нежизнь. А у подростков нет другой, кроме будущей.
Это сразу чеховские штуки — в нашей жизни нельзя иметь ярко вылепленное я. Но неимение я в нашей жизни и есть главное преступленье, за которое жизнь — наказанье.
И это как хитрость, просто жить, наслаждаться, и здесь главная ловушка. Оказывается я неизбежно, но такое, которое ничему не может полностью отдаться, потому что оно себя боится.
2.
Я вот что сделал. Я решил, что я 10 лет ещё не выдержу. А именно так двигается наша страна, она один раз реформируется, разваливается или остаётся, в зависимости от того, какая жизнь сейчас важнее для того самого я, которого нет и которое себя боится, и потом 30 лет терпит.
Прошло 20. И я сделал вот что. Наложил прежние 10 лет на будущие 10 лет, чтобы увидеть, что будет. А я — всё-таки смочь главную работу как писатель. Описать как я вытаскивает на себе каждый раз мир, и оказывается единственной компенсацией.
Потому что я когда пробирался со своей абсолютно одинокой звезды по экзопланете в 11 измеренье и накладывал 80-е на 10-е, чтобы увидеть, что надо сделать главное, потому что всё неглавное я уже сделал.
Я знал, что у нас самое главное — итоговое десятилетие в поколении. Реформы для нас не главное, реформы для нас — развал или террор.
Наверное, здесь не подходит местоимение нас, потому что это человеческая природа, но мне так проще вести повествованье, что я только про нас говорю.
Так что же для меня было главное в восьмидесятых? Школа, армия, институт, семья, работа, литература, после литературы? Потому что это всё было задумано в 80-х.
Кроме после литературы. Этого я тогда вообще не видел. И даже честно думал, что проживу 48, потому что в 24 — поворот и вершина. 24 было в 89.
Я говорю про себя, потому что мне так легче сказать свою мысль. Её сказать нелегко, потому что её все прячут.
3.
Хорошо, не про себя. В 80-х самым главным для меня было — русский рок. Мне это было важно потому что вся будущая жизнь — роман русский рок.
И это было действительно строительство вне терроров и развалов, как я на себя надевает мир и становится миром.
И это как искусство, потому что это как искушенье — кто же я - своя звезда или 11 измеренье? Это непростой вопрос.
Только если вы пробрались в следующее поколенье и видите что ваши дети будут строить, как будто стали своим ребёнком.
Можете сказать, что вас не завернут назад на свою абсолютно одинокую звезду кусать губы до крови и анализировать событья, где была сделана ошибка. Наверное, там где за свою жопу трёсся больше, чем за жопу мира.
4.
Поколение детей в 10-х начинает строить после литературы. Тебя пропустили со своей звезды и экзопланеты в 11 измеренье.
За тобой потащились 33 атлантидских поколенья и 33 гиперборейских поколенья с папой и мамой. А как я это сделал? Мне просто по-человечески интересно. И я вспоминаю.
Я терпел всё время, как обдолбанный извращенец. Когда в 80-х стало ясно, что роман «Русский рок» можно построить в жизни с помощью школы, армии, института, семьи, работы, литературы.
Мне просто было важно — я, роман «Русский рок» в жизни. Как женщины-парки, богини судьбы, меценаты, братья, декабриски, Орфеева Эвридика, Марья Родина, Майка Пупкова доходят до эпилога и сползают по стене на пол, как глина.
И говорят, что больше не могут. А дальше начинаются подарки, потому что начинается настоящий я — мир. Дочка Майка Пупкова, аневризма сонной артерии, неаневризма сонной артерии, диагноз, остров Большой Соловецкий в Северном Ледовитом океане, место силы, ясновидение, после литературы.
Мне трудно описать, но я попробую. Третье десятилетие — самое главное. Вы будете думать, что всё настоящее в будущем, а потом оглянётесь, а всё настоящее в прошлом.
И это не террор и развалы, хотя это тоже интересно описать чисто профессионально, как у нас всё наоборот.
А то, что живёте уже не вы, а ваши дети, а вы как 11 измеренье в новом романе жизни «После литературы», описываете как они до себя добирались, 11 измеренье на экзопланете.
Они вас живут и не могут схватить своё главное я — мир, вас, демиурга вселенной, и оползают на пол по стене как глина, что всё, кабздец, они больше не могут. И вы видите, что пора.
И как Башлачёв, «Аквариум», «Наутилус», «Кино», «ДДТ» разворачиваете перед ними программу жизни. Что в человеческой природе всё наоборот, будущее — прошлое, настоящее — развал или террор, я — мир.
5.
Я понял, любить надо. Но Господи, все эти слова, Бог, любовь, которые ничего не значат, пока не расскажешь историю, как за дочкой 10 лет ходил вместо нянечки, и за женой 10 лет ходил вместо домработницы, и за тёщей 10 лет ходил вместо сиделки.
Как валялся на острове без сознания в тайге и тундре в избушке. К тебе подходили папа и мама, поднимали веки, смотрели в закаченные белки, на сжатые кулаки, закушенный язык, пену изо рта, и говорили, как доктор, старайся, Генка, уже 5 измеренье, уже 6, уже 7.
Точка невозврата пройдена. Измененья становятся необратимыми. Они потом будут говорить, что дядечка страну развалил, а не они испугались 90-х, и ради их трёшки, мицубиси, дачи, ниццы — жертвы подводных лодок, детей, заложников, провинций не отпущенных на места и потопленных в крови, убийств, убийств, убийств, денег, денег, денег, - приемлемы.
И стали загипнотизированными чеховским ни то, ни сё. Раньше его называли сатаной, а теперь заговором рептилоидов.
Но выросли их дети, которые потащили на себе этот хронический гипноз, потому что что-то ещё помнили про жизнь, что надо идти к людям, и вышли на улицы.
И я очнулся, и увидел, что сиделкой у тёщи я ещё не был. А всё остальное можно писать и не публиковать, чтобы было легче быть сиделкой, потому что иначе не выдержишь гипноза.
Психического оружия рептилоидов про то, что ты чмо вонючее, а не демиург. Хоть это всё ты — бесконечная вселенная одиночества, бесконечная вселенная реальности и бесконечная вселенная смысла, потому что ты его выдержал.
6.
Итак, подведём итоги утра. Я знаю, что начинается третья серия, самая главная, потому что она — нулевая, подсознательная, сильная серия нового поколения.
Я знаю, в чём должна заключаться моя работа, чтобы помочь поколениям не рыпаться, рыпаться в голову. Сидел с дочкой, сидел с женой, сидеть с тёщей теперь.
Я знаю, что будет, раз точка невозврата пройдена, и психотропное оружие рептилоидов взрывает себя само. Я не понял сначала.
Один экстрасенс рассказывал экзотическую историю в ютубе, как он в астрале гипнотически сражался с рептилоидом на луне.
Оба трясутся в поту. Потом он говорит, теперь ты понял? Тот — да. У экстрасенсов в ютубе это называется точкой сингулярности.
Когда спираль сворачивается, время движется всё быстрей. 100000007 лет за 2000 лет, за 12 лет, за мгновение.
100000007 закланных в жертву, 100000007 рожениц с мокрой кудрявой головкой из лона, вы — одинокая самосознающая звезда, вы — 11 измерение.
Я раньше думал, что я не должен публиковаться в ютубе с внешностью и текстами, достаточно того, что это помогает мне терпеть, там и так мусора больше, чем не мусора.
А потом понял, или адреналин победит тебя или ты адреналин в точке сингулярности, потому что здесь не судьба поколения, здесь чин истории. Апокалипсис, эсхатология, демиургическое провождение звёзд с экзопланеты в 11 измерение. По лестнице лезут новые вселенные и рожают новые вселенные. Хорошо, бляха-муха, хорошо.
7.
Например, 1995 — первая война в Чечне. Был срыв в семье, что тёща не может больше терпеть. И я пошёл на завод, а до этого занимался самообразованием в боящейся голода стране и писал «Дневник Вени Атикина 1989 — 1995 годов».
Например, 2005 — мёртвая точка поколения, новый срыв в семье, жена Марья Родина стала оползать по стене на пол, как глина, что она не может больше терпеть.
Например, 2015, дочка Майка Пупкова не сможет больше терпеть эту игру в одни ворота, когда ты их любишь, а они тебя нет, что ты — родной, а они — чужие. На детей генералов и банкиров, которые больше не могут быть чужие и родные тоже.
Не могут, и поле от Франции до Канады с тоской в животе плывёт на островах жизни в море смерти по глобальной катастрофе и показывает друг другу палец, как все всем в пробке в джипе на Ярославке.
И тут выходите вы и говорите, как повествователь, бляха-муха, вы где-нибудь заметили за 30 лет, чтобы я переставал терпеть?
Да, конечно, вы скажете, этот способ, записывать всё время, конечно, станешь терпеливый.
Это фигня, от инвалидности средство, когда всё забудешь после очередного припадка и станешь изначально во всём виноватым, как в смерти папы в 1975.
То, чтобы потом всё вспомнить станешь читать всё время, потом писать всё время. А на самом деле, чтобы терпеть всё время, как Толстой, без компенсации, как Чехов.
Потому что как только запросишь компенсации, прожиточный минимум и жертву, сразу потеряешь настоящую компенсацию — себя.
8.
На острова приплывают и оставляют на островах доппаёк и книгу «Как у меня всё было», чтобы герой перекусил и всё вспомнил, и стал грести на острове за армадой, и оставлять на острове с трупом доппаёк и книгу.
Труп будет подползать, откусывать крошку, и прочитывать названье, и хмыкать заинтересованно. Хм, интересно. И это будет первым проявленьем жизни. И прочитывать до корки, и в конце носом хлюпать, суки, от суки. И грести за армадой. И оставлять на мёртвой звезде с трупом доппаёк и книгу, и...
И вы будете как демиург и 11 измеренье в книге. Хорошо, бляха-муха. Старайся, Генка.
9.
Один раз был такой случай в метро. Знаете, бывает, когда вы раздражены не то, что на людей, а на метро.
Дядька в вагоне в глаза смотрит с таким видом, что он прав изначально, потому что он есть, а ты не прав изначально, потому что ты есть.
Как его наказать? Показать как это тупо, смотреть в глаза не отрываясь. Через 2 остановки 2 незнакомых человека сидят напротив в сиденьях и трясутся, как гипнотизёры, что есть только психофизическая реальность человека.
Хватило ума, что совсем глупо и первый отвёл глаза. Дядька победительно улыбнулся, что срезал.
Через полчаса на своей звезде уже ничего не было, ни обнажённых блондинок, кидающих ноги в небо от сладострастья, ни рептилоидов с их теорией заговора и новым мировым порядком, только труп, ползущий к доппайку и книге.
10.
Кроме всего прочего, ещё такая штука. Надо потихонечку уходить на север. Потому что там большая ловушка. Как всегда, самых чистых уже готовят к закланью.
Москва, 150 тысяч вышли на улицы в самом начале в точке невозврата. И Москвы не будет, когда поле на островах жизни в море смерти будет выплывать из глобальной катастрофы человеческой природы в точке сингулярности.
Нужно подготовить им место. И даже не место, а принцип. И даже не принцип, а способ жизни и смерти. Это большая тема. Новый рассказ. Вера Верная, называется. Ладно, сейчас набросаю, а потом посмотрим.
Понимаете, какую вы жертву закланываете для счастья, что вы набылись в нищих 90-х и вам нужна жёсткая рука, такую вы жертву будете приносить во время несчастья.
А наши дети этого не хотят, и делают совершенно правильно без оценки на ЕГЭ, которое пляшет на каждый переносимый день демонстраций, а дядечки, конечно, не в курсе.
Но мы ведь знаем, что дело не в дядечках вообще, и даже не в народе, который на роде и не может переступить через себя.
Дело в том, что вы как во время цунами, и в точке сингулярности, и во сне на острове Большой Советский в Северном Ледовитом океане в тайге и тундре в сторожке в ботаническом саду «Хутор Горка», одном из северных в мире.
Очнулись и ничего не помните сначала. А потом папа и мама вас подводят к креслу-качалке и зеркалу на стене, как 100000007 закланных в жертву и 100000007 рожениц с мокрой кудрявой головкой из лона.
И говорят, вот тебе занятье на пенсии по инвалидности с эпилептического бочку жизни, вспоминать всё. Вы смотрите в зеркало и видите там Веру Верную, берёте тетрадку и ручку и начинаете описывать.
11.
Как она приехала на остров и 11 лет рожала, а потом 11 лет спасала тех, кого родила. Я всегда удивлялся, почему так совпадают цифры. Я 11 лет болел и 11 лет строил остров на краю света, на котором все будут перебираться на свои звёзды, на экзопланету и в 11 измеренье.
И Вера Верная тоже всегда об этом знала, ведь она же не придурок, и видит, что родить и спасти мало, это только пол дела, причём меньшая половина. Надо чтобы они ничего не забыли про несчастье и счастье, когда будут смотреть в упор в зеркало и отвечать на вопрос зеркала, ну?
Звезда? Экзопланета? 11 измеренье? Ну? Нужно всё вспомнить. Всё, за нуль-время и нуль-пространство. Что всё наоборот, несчастье — затусованное счастье, счастье — перестоянное несчастье.
Всю книгу «Как у меня всё было», и сделать свой правильный выбор. И очнуться на острове жизни, который куда-то мчится по морю смерти, и валяется какая-то книга, и какие-то люди ведут за руки в кресло-качалку у зеркала кого-то.
