Века в хаосе. От Исхода до фараона Эхнатона (Предисловие и публикация Марины Магриловой)-продолжение0

(продолжение. Начало в №1/2015 и сл.)

Глава V

Рас-Шамра

Летоисчисление минойской и микенской культур

В один весенний день 1928 года крестьянин, возделывающий свое поле вблизи побережья Рас-Шамра в северной Сирии, приподнял камень могильного свода. В 1929 году и в последующие годы, за период двенадцати сезонных раскопок[1], возникли из земли городские строения и порт вместе с керамическими изделиями, разнообразной утварью, украшениями и табличками, представлявшими собой какую-то библиотеку. Это неизвестное место, даже не обозначенное на карте, лежит к северу от Латакии, древней Laodicea ad mare, в точке сирийского побережья, противоположной вытянутому рукаву земли, простершемуся от Кипра к материку на восток. В ясный день остров может быть виден с холмов, окружающих Рас-Шамру.

Это место определили как Угарит из писем эль-Амарны[2], и письменные документы, обнаруженные здесь, подтверждали такое предположение. В седой древности город несколько раз превращался в руины. Уровни, на которых открылись слои обитания пронумерованы от I до V, начиная с поверхности. Первый, или верхний уровень изучен лучше всего, но за первые девять археологических сезонов только около одной восьмой части этого уровня было раскопано. Раскопки в глубоких слоях были ограничены очень маленькой площадью. Второй слой принес несколько предметов египетского происхождения времен Среднего царства; в период Среднего царства северное побережье Сирии находилось в сфере египетского влияния. На глубине более десяти метров обнаружились еще более древние цивилизации; остатки неолита (позднего каменного века) открылись в нижнем слое.

Возраст ископаемых остатков, обнаруженных в верхнем слое, который находится всего на расстоянии от сорока сантиметров до двух метров от поверхности, был установлен еще до того, как расшифровали надписи. Материал, оформление, стиль изготовления гончарных изделий стали бесспорным календарем в руках археологов. Керамику из некрополя Минета и Бейды (порт Рас-Шамры) и из акрополя Рас-Шамры определили как изделия кипрского происхождения, а также микенского производства пятнадцатого, четырнадцатого и частично тринадцатого веков до нашей эры[3].

Поскольку в этом слое было обнаружено также несколько египетских изделий, заключение эксперта об их принадлежности эпохе восемнадцатой и девятнадцатой династий[4] стало решающим основанием для определения времени по характеру гончарных изделий. Период, в течение которого Угарит переживал расцвет, был отнесен к пятнадцатому веку, а четырнадцатый век был признан временем, когда начался внезапный упадок города.

Поскольку были применены два разных метода и оба привели к сходному выводу, дальнейших споров о возрасте поселений не возникало, и все публикации, касавшиеся Рас-Шамры — Угарита[5] основывались на том исходном факте, что литературные и культурные остатки из раскопанного слоя принадлежали пятнадцатому и шестнадцатому векам.

Прежде чем идти дальше, мы должны оценить истинную ценность керамики и других произведений искусства из Микен и Крита в связи с исчислением времени. Я также скажу несколько слов о возрасте минойской и микенской культур.

В Кноссе, на северном берегу Крита, в Фесте, на его южном берегу, и в других местах острова были обнаружены остатки культуры, которую назвали минойской, по имени полулегендарного царя Миноса. Остатки принадлежат различным эпохам. Дворец в Кноссе и другие здания были внезапно разрушены, уступив место новому дворцу и зданиям, которые были вновь разрушены и вновь восстановлены. Многие соображения привели одного исследователя этих древностей к уверенности в том, что причиной разрушения была какая-то природная катастрофа, которая очертила конец одного периода и начало другого[6]. Периоды разделились на раннюю, среднюю и позднюю минойскую культуру, а каждый из них в свою очередь на три части — I, II и III.

Другая культура, которую можно узнать по характеру гончарных изделий, имела свой центр в Микенах на греческом материке. Она тоже разделялась на раннюю, среднюю и позднюю, или элладскую, что примерно соответствует периодам минойской культуры Крита.

Минойская и элладская эпохи начинаются с концом каменного века и являются частью бронзового века. Не существует серьезных данных, которые могли бы помочь точно определить даты минойско-микенской культуры. Надписи Крита еще не расшифрованы, несмотря на обнадеживающие усилии, и контакты с Египтом рассматривались как единственное основание для определения временной шкалы минойско-микенского прошлого[7]. С некоторыми отклонениями Древнее, Среднее и Новое царства Египта признаны как соответствующие ранней, средней и поздней минойской и элладской культурам.

В Кноссе раннего, минойского периода были обнаружены вазы, подобные гончарным изделиям, извлеченным при раскопках в Абидосе в Египте эпохи первой династии. Печати, по типу соответствующие шестой египетской династии, были найдены на Крите. В течение среднего минойского периода существовал активный обмен между Критом и Египтом. В Абидосе, в могиле, датировавшейся эпохой двенадцатой династии, была обнаружена полихромная ваза среднего минойского периода II, а в Кноссе — статуэтка, датированная эпохой двенадцатой или тринадцатой династии. Определение хронологии среднего минойского периода, «разумеется, зависит от времени, отведенного двенадцатой династии»[8].

Крит был разрушен катастрофой, которая соответствует по времени катастрофе Исхода (конец Среднего царства и конец среднего минойского II периода). После среднего минойского III периода, который соответствует по времени правлению гиксосов в Египте (имя фараона гиксосов Кена было обнаружено на ободке кувшина в Кноссе), Крит освободился от влияния Египта. Он переживал свое возрождение в поздний минойский I период, который по времени соответствует египетскому, возрождению после изгнания гиксосов.

В Микенах на греческом материке также найдены были при раскопках несколько египетских предметов, носящих картуши Аменхотепа II, Аменхотепа III и его жены Тиа из восемнадцатой династии (Новое царство); вазы позднемикенского стиля были откопаны в большом количестве в Египте, в Фивах, особенно под разрушенными стенами дворца Эхнатона в эль-Амарне, «что таким образом дает точную дату (около 1380 до нашей эры) для подобного стиля росписи ваз»[9].

Настоящий труд предпринят для того, чтобы бросить свет на ошибку более чем в полтысячелетия в принятой египетской хронологии Нового царства. Если Эхнатон правил в 840, а не в 1380 году до нашей эры, то керамика из Микен, обнаруженная во дворце Эхнатона, на пять или шесть веков моложе, чем предполагается, а поздний микенский период соответственно сдвинется вперед на полтысячелетия на шкале времени.

Суть моей концепции в том, что великая восемнадцатая династия, царство Давида и Соломона и позднеминойский и позднемикенский периоды начались одновременно, около 1000 года до нашей эры.

Возвращаясь к раскопкам в Рас-Шамре, мы обнаруживаем, что не существовало двух независимых и совпадающих временных критериев определения керамики и бронзы с Крита и из Микен и египетских произведений искусства, но действовал исключительно один: временная шкала Крита и Микен построена на египетской хронологии. Это будет показано более детально в главе, где исследуются проблемы стратиграфической археологии.

 Захоронения

Вопрос, который возникает, состоит в следующем: не существует ли других находок, кроме керамики, которые поддерживают или опровергают общепринятую точку зрения о том, что верхний слой раскопок Рас-Шамры относится к периоду от пятнадцатого до четырнадцатого века? Поддерживают ли архитектурные и письменные свидетельства общепринятую хронологию, или они укрепляют заявленную здесь позицию, согласно которой этот слой и прошлое, погребенное под ним, относятся к периоду с десятого по девятый или восьмой век?

Помещения некрополей, в отличие от сооружений акрополей, сохранились в неприкосновенности. В типичном захоронении аккуратные каменные ступени ведут в погребальную комнату с арочным потолком. Подобные сводчатые склепы были обнаружены на Кипре. Руководитель раскопок в Рас-Шамре писал о них: «Захоронения на Кипре относятся к гораздо более позднему периоду и восходят к восьмому и седьмому векам, согласно мнению шведских археологов[10]. Следовательно, можно заключить, что эти кипрские захоронения должны быть поздними копиями могильных покоев в Рас-Шамре. Прекрасный пример — это могильный склеп Траконаса на восточном побережье полуострова Карпас, прямо напротив Рас-Шамры. Однако пока более ранние захоронения этого типа не обнаружены на Кипре, заявлять о непосредственном родстве нельзя. Примерно пятьсот лет отделяют могилу Граконаса от захоронений Рас-Шамры»[11].

Склепы на Кипре, через пролив, и на Рас-Шамре имеют идентичную конструкцию; они должны были быть построены в одну эпоху. Хронологическое искажение не позволяет заключить, что пролетело пятьсот лет, прежде чем киприоты начали копировать склепы Рас-Шамры, которые к тому времени покрылись землей и спрятались от человеческих глаз. Или следует заявить, что, несмотря на очевидное сходство характерных склепов по обе стороны залива, никакого родства нет из-за пятисотлетней разницы во времени.

Кроме формы склепа, захоронения в Рас-Шамре имеет еще одну характерную особенность — устройство, служащее для подачи напитков. Это отверстие с трубкой, через которую жидкость поступает к умершему, чтобы поддержать его душу во время странствия в другой мир.

Очевидно, явной натяжкой было бы сказать, что население Кипра дождалось, пока промчится пятьсот лет, прежде чем начать подражать могильникам некрополя в Рас-Шамре (Минет и Бейда).

В самом деле, это объяснение полностью несостоятельно, и не только из-за обилия археологического материала, доказывающего, что влияние шло с Кипра на материк, а не каким-то другим путем, но главным образом из-за гончарных изделий, обнаруженных в могилах. После первого года раскопок в Рас-Шамре было опубликовано следующее заявление:

«Влияние, которое, как кажется, преобладает, если не в самой Рас-Шамре, то по крайней мере в прилегающем некрополе Минета и Бейды, — это влияние острова Кипр. Могилы Минета и Бейды имеют кипрские очертания и конструкцию, а вазы из раскрашенный глины, из которых большей частью состоит ритуальное убранство, почти все явно кипрского происхождения»[12].

 Греческие элементы в надписях Рас-Шамры

Рас-Шамра был не просто морским городом, который торговал оружием из кипрской меди, вином, маслом и благовониями: бесчисленные кувшины и фляги обнаружены здесь сотнями. Это был также город учености: здесь находились школа для писцов и библиотека. В школе будущих писцов учили читать и писать по крайней мере на четырех языках.

Глиняные таблички были обнаружены в пыли под обрушившимися стенами здания, разрушенного человеческой рукой или разбушевавшимися природными силами. Все они написаны клинописью, на четырех разных языках. Два из этих языков были прочтены легко: шумерский, «латинский», или «мертвый язык» школяров и аккадский, язык бизнеса и политики в вавилонском мире.

Деловые письма на аккадском языке, торговые квитанции и распоряжения были прочитаны. Были также найдены две таблички, очень похожие на таблички из эль-Амарны[13], и с их находкой связи Рас-Шамры с Египтом в конце восемнадцатой династии полностью подтвердились. Некоторые большие таблички представляют собой словари, двуязычные и даже трехъязычные. На некоторых из этих табличек знак «copyright»: это указание на то, что данные таблички изготовлены по приказу Никмеда, царя Угарита.

Никомед — это древнее греческое имя[14]. Сходство между именами Никомеда (считалось исконно ионийским) и угаритского царя Никмеда столь очевидно, что после расшифровки имени царя два исследователя[15], работавшие независимо друг от друга, связали его с греческим именем. Другие исследователи, однако, отрицали сходство имени царя Никмеда (который также писал свое имя как Никмес и Никмедес) с Никомедом греков, задавая вопрос, каким образом ионийское имя могло иметь распространение в четырнадцатом веке до нашей эры. Те, кто выявили идентичность, оказались неспособны защитить свою позицию от цифровых расчетов общепринятой хронологии[16].

Угарит был приморским торговым городом; его население составляли различные этнические группы. В одном из найденных документов описывается изгнание царя Никмеда и всех чужеземцев из города. Среди них были люди из Алазии (Кипра), Кхара (истолковано как хурриты) и Jm’an. Это последнее название было определено дешифраторами как Jamanu, что хорошо известно из ассирийских документов и означает ионийцев[17]. Эта интерпретация оспаривалась по той единственной причине, что в четырнадцатом веке до н.э. упоминание об ионийцах было бы немыслимо. В той же самой надписи, где перечислялись имена изгнанников, появляется имя Дидим. Дешифраторы сочли, что это должно быть названием города Дидима в Ионии[18]. Этот город был известен своим культом Аполлона Дидимейского. И имя божества Дидимея Ddms было написано на другой табличке Рас-Шамры. Дешифраторы[19]3, не отклоняясь ни вправо ни влево, перевели его как «Аполлон Дидимейский». Теперь из Дидима доставлены древности, относящиеся к восьмому веку до н. э.[20]

Но в пятнадцатом и четырнадцатом веках ни о каких ионийцах и о местах поклонения Аполлону Дидимейскому упоминаться не могло. Хронология не могла приноровиться к ионийскому имени Никомеда, или к названию иойнийского города Дидим, или к греческому культу божества в этом городе, или к самому упоминанию об ионийцах в текстах Рас-Шамры, но все это было. И никакого объяснения не было предложено взамен отвергнутой теории об ионийской колонии из города Дидима вблизи Милета в Ионии, которая переместилась в Угарит и была изгнана оттуда вместе с царем ионийского происхождения Никмедом[21]. Могли только констатировать, что нет и крупицы правдоподобия в таком прочтении текстов, относящихся к середине второго тысячелетия до н. э.

Среди табличек, обнаруженных в Рас-Шамре, имеется «каталог кораблей». Это перечисление с лексикографическими целями различных форм и назначений военных и торговых судов. Грузовые суда, пассажирские суда, гоночные лодки, рыбацкие шхуны, паромы, военные корабли и транспортные для перевозки войск — все это входит в перечень. Во второй книге «Илиады» есть подобный же знаменитый каталог кораблей. Эта часть «Илиады» рассматривалась как позднейшая интерполяция, но когда один исследователь[22] указал на сходство между каталогами Рас-Шамры и «Илиады», комментарий к этой части поэмы был пересмотрен и был обоснован противоположный ее. смысл: «Это перечисление, как теперь признают некоторые ученые, не должно быть позднейшей интерполяцией, но имеет за собой долгую историю. Как показывают тексты Рас-Шамры, подобные каталоги в порту Угарита изготовлялись за много столетий до появления гомеровского»[23].

Обычно считалось, что «Илиада» была записана в седьмом веке до н. э. Что касается времени ее возникновения, точки зрения исследователей античности широко расходятся, относя его к периоду от двенадцатого до седьмого века до н. э.

Но помещая царя Никмеда в конец пятнадцатого и начало четырнадцатого веков, можно прийти к единственному возможному выводу на основании сравнения двух «морских газет»: за сотни лет до самой ранней даты создания «Илиады» уже существовал каталог кораблей, который послужил образцом для эпического поэта.

Еврейские элементы

Два города и две эпохи в сравнении

Третий язык клинописных табличек Рас-Шамры (первыми двумя были шумерский и аккадский) недолго оставался в тайне. Большие таблицы были, вероятно, написаны алфавитным письмом. Их клинопись не могла быть идеографическим или силлабическим письмом, так как силлабическое письмо, подобное аккадскому, использует сотни различных знаков, алфавитное письмо — только небольшое их количество. А в этом третьем письме обнаружилось только тридцать различных букв.

Пример упрощения клинописного письма был уже известен исследователям: персы в шестом веке использовали клинопись для обозначения алфавита из тридцати шести букв[24].

Блестящая идея пришла одновременно нескольким ученым[25] о том, что это может быть древнееврейский язык, записанный клинописью. Попытка заменить еврейскими буквами клинописные знаки оказалась успешной, и перед ученым миром появились таблицы на доступном прочтению языке. Некоторые из этих текстов были даже переизданы современными учеными на еврейском алфавите[26].

Чтение было облегчено росчерками, которые делали писцы из Рас-Шамры — Угарита после каждого слова. Кипрский шрифт шестого века также имел тот же самый характерный росчерк после каждого слова, и это сходство было подчеркнуто, но при этом утверждалось, что прежде чем повторилась эта особенность, прошло более шести веков[27]. И снова шесть веков! Как и в ситуации с могильными склепами, понадобилось шесть веков выжидания, прежде чем киприоты стали подражать своим соседям, живущим всего на расстоянии шестидесяти миль.

С нетерпением, сравнимым только с жадным азартом искателей спрятанных сокровищ, ученые зажгли свои лампы и прочли тексты на древнееврейском языке. Они считали, что знают, даже еще не начав читать, что таблички эти примерно на шесть веков старше, чем самые древние из известных еврейских надписей. Открытие было ошеломляющим; за сотни лет до того как израильтяне пришли в Ханаан, ханаане не только пользовались еврейским языком[28], но и писали на нем алфавитным способом[29]. Алфавитное письмо в пятнадцатом веке до нашей эры было открытием для палеографов и историков человеческой культуры. «Поскольку эти документы датируются четырнадцатым или пятнадцатым веком, алфавит Рас-Шамры оказывается среди первых составленных алфавитов, и в наше время он самый ранний из известных»[30]. Еврейский клинописный алфавит Рас-Шамры — это не первая жалкая попытка, у него есть особенности, которые указывают на уже достаточно зрелую стадию. «Алфавит Рас-Шамры настолько усовершенствован, что он подразумевает существование еще более раннего алфавита, который еще предстоит обнаружить»[31].

То, что было записано аборигенами Ханаана, оказалось даже еще более неожиданным. В зеркале, соответствующем библейским упоминаниям о ханаанах, ожидали увидеть лик народа злобного и стоящего на низком уровне духовной культуры, но отразился, в нем лик народа облагороженного. В Левите и в других библейских книгах ханаанам приписывались злобность и порочность: вся страна «была осквернена ими». Похоже на то, что «позиция израильских историков была пристрастной… Как бы то ни было, тексты Рас-Шамры открывают литературу высокого нравственного тона, сообразованную с порядком и справедливостью. С помощью этих документов мы теперь видим, что ранние израильтяне никак не отличались от ханаан»[32].

Еврейские тексты Рас-Шамры — это большей частью поэмы, описывающие подвиги и битвы богов и приключения и войны героев. Пантеон Рас-Шамры[33] состоял из множества богов. Одним из них был Ваал, но верховным божеством являлся Эль[34]. Земля ханаан часто называлась «полным владением Эля», и верховный характер этого божества («никто не может изменить того, что установил Эль»), известного под тем же именем в Библии как Бог израильтян, рассматривался как «очевидное подтверждение монотеистической тенденции в ханаанской религии»[35]. Однако, несмотря на то что Эль был не единственным, но верховным божеством, он списывался в текстах Рас-Шамры в гомеровском духе, чуждом Ветхому завету: «Эль расхохотался от всего сердца и щелкнул пальцами».

Кроме имени Эля, которое преобладает в поэмах, особенно в поэме о Керете, рассказывающей о подвигах в Негебе, в текстах Рас-Шамры часто встречается имя Яу(Яхве)[36].

Очень редкие словесные обороты и имена на табличках Рас-Шамры встречаются также в памятниках шестого века до нашей эры[37].

Очень необычное выражение на одной из табличек Рас-Шамры — «Астарта, имя Ваала» появляется в эпитафии Эшмуназара, финикийского, царя Сидона пятого века[38].

Мифологические описания в поэмах Рас-Шамры часто используют те же словесные приемы, как, к примеру, так называемые мифологические образы Библии. Левиафан — это «перекрученный змей» (Книга Исайи 27:1), у него несколько голов — Псалтырь 74:14). Лотан из поэм — тоже «быстрый скрученный змей», и у него семь голов. В одной из поэм встречается выражение» вложенное в уста Эля, в котором упоминается о великом подвиге, когда было разорвано пополам море Ям-Суф. Выражение «разрывать пополам», встречавшееся здесь и в Псалтыри (136:13), одно и то же (gzr). Вывод, сделанный на основе этого сходства, таков: задолго до Исхода и перехода через Красное море, ханаане из Палестины знали этот миф[39].

Язык поэм Рас-Шамры по этимологии и синтаксису «удивительно родственен»[40] языку, этимологии и синтаксису Библии, и характерные формы двойственного и множественного числа как женского, так и мужского рода упоминались в качестве примеров.

Метрика этих поэм, разделение на стопы из трех слогов или трех слов и выравнивание темы (параллелизм) также встречаются в Библии[41]. «Эти правила в сущности являются нормами еврейской поэзии, и даже язык некоторых наших текстов из Рас-Шамры полностью библейский»[42]. Отсюда был сделан вывод, что и еврейский, и финикийский языки произошли от ханаанского, который можно было назвать древним еврейским диалектом[43].

«Есть поразительное сходство в словарном составе, многие слова и даже обороты идентичны»[44] в текстах Рас- Шамры и в Ветхом завете. Повсюду встречаются выражения, которые знакомы нам из псалмов, как, к примеру: «Я оросил свою колесницу слезами».

«Стиль особенно напоминает поэтические книги Ветхого завета, в частности Книгу Исайи»[45]. «Мы видим, что финикийцы четырнадцатого века до кашей эры использовали ритм и поэтические формы, которые получили свое полное развитие в Песни Песней… Есть даже некоторые сложные определения, которые идентичны в обоих языках, такие, к примеру, как выражение Вефир, «дом единства», которое встречается на одной из табличек, а также в Притчах[46]. «Одним словом, «существуют бесчисленные параллели с Ветхим заветом в лексике и поэтическом стилем[47] и «глубинная связь между табличками Рас-Шамры и литературой Ветхого завета»[48].

Религиозный культ, отраженный в поэмах и других текстах Рас-Шамры, имеет определенное сходство с культом израильтян. Существовал Rаv Соhаniт, верховный жрец; при раскопках был извлечен струг, на котором выгравировано посвящение Rаv Соhаniт. Жертвоприношения, называемые mattot tam, известные по богослужениям в Храме Иерусалима, упоминались в текстах Рас-Шамры. Рас-Шамре также практиковалось обрезание, если судить по каменному фаллосу, найденному в этом финикийском городе[49].

Еврейский закон, запрещающий варить теленка в молоке его матери, был направлен против определенного обычая и кулинарного блюда. Это блюдо было любимо в Рас-Шамре, как явствует из надписей.

Из всего этого был сделан следующий вывод: «Предания, культура и религия израильтян неразрывно связаны с ранними ханаанами. Составители Ветхого завета полностью это сознавали, отсюда их настойчивое стремление порвать с подобным прошлым и скрыть свою зависимость от него»[50].

Даже в мелких деталях жизнь в Рас-Шамре пятнадцатого века и жизнь в Иерусалиме шесть или семь веков спустя поразительно схожи.

Исайя, посетив тяжелобольного царя Езекию, приказал прикладывать к воспаленной ране debelah, лекарство, сделанное из фиг. debelah зарегистрировано в фармакопее медиков из Рас-Шамры, и обнаружено, что о нем упоминалось в связи с ветеринарной практикой. На этом основании был сделан такой вывод: «Пророк мог воспользоваться очень древним средством, издавна известным ветеринарным лекарям Угарита в пятнадцатом и четырнадцатом веках»[51].

Этот пример соответствия между медицинскими табличками Рас-Шамры и Библией не единственный:

«В том же самом (ветеринарном) лечебнике мы обнаруживаем также некоторые специальные термины, точно соответствующие аналогичным выражениям в Библии, что еще более подчеркивает связь между текстами Рас-Шамры и Ветхим заветом»[52].

И в связи с медициной был сделан следующий вывод: «Они (в точности соответствующие специальные термины) устанавливают поразительное сходство в медицинских познаниях ханаан или протофиникийцев и евреев времен иудейских царей»[53].

Меры веса и длины в Рас-Шамре также известны по Библии. В шумеро-вавилонской системе талант был разделен на 3600 шекелей, но в Библии (Исход 38:25‒27) талант состоит только из 3000 шекелей. Было ли это ошибкой? В текстах Рас-Шамры талант разделяется на 3000 шекелей[54].

Золотые украшения, предназначенные для девушек Рас-Шамры, упоминались в текстах и были извлечены при раскопках[55].

«Ныне в текстах упомянуты три типа золотых подвесок под названиями «Астарта», «солнца» и «луны». Слово, которым обозначались подвески «солнца» — «shapash». «Shapash» отождествлено со словом «shebis», упомянутым в Книге Исайи 3:18[56]. Тот же пророк упоминал о полумесяцах или подвесках в форме луны. Таким образом, в Рас-Шамре мы обнаруживаем не только упоминания об этих подвесках в ханаанских текстах, но и об их разновидностях, которые Яхве, как сказано в цитировавшемся фрагменте из Исайи, когда-нибудь отнимет «у высокомерных дочерей Сиона»[57].

Украшения, перечисленные в проклятьях пророка, были извлечены при раскопках.

«За то, что дочери Сиона надменны, и ходят, подняв шею и обольщая взорами, и выступают величавою поступью, и гремят цепочками на ногах, оголит Господь темя дочерей Сиона… В тот день отнимет Господь красивые цепочки на ногах akhasim и звездочки shebïsim, и луночки snaharonim, серьги, и ожерелья…и запястья… и привески… перстни… верхнюю одежду и нижнюю… светлые тонкие епанчи и повязки, и покрывала… И будут воздыхать и плакать ворота столицы, и будет она сидеть на земле опустошенная» (Книга Исайи 3:16-25).

В час скорби и плача пепел посыпался на голову и в древнем Угарите, и в Иерусалиме, как свидетельствуют таблички и свитки Ветхого завета.

Все эти соответствия стиля и метрики, религиозных мифов и культов, древних обычаев, мер весов и длины, медицинских знаний, одеяний и украшений, отмеченные и вновь и вновь подчеркиваемые современными исследователями, могли бы с полной определенностью указывать на близкие контакты Угарита с Иерусалимом в восьмом или девятом веке, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что тексты Угарита и предметы его материальной культуры рассматривались как современные египетскому и микенскому мирам пятнадцатого или четырнадцатого века до нашей эры.

Библеистика и документы Рас-Шамры

За последние семьдесят лет большинство кафедр современной экзегетики придерживалось определенных доктрин библеистики и проповедовало их с многих трибун.

Сложились две фундаментальные концепции: (1) до эпохи царей (или до 1000 г. до н.э.) у израильтян не было письменных документов, (2) большинство фрагментов Библии имеет более позднее происхождение в сравнении с тем, какое приписывается им в самой Библии или в раввинских преданиях.

После 1930 года, когда таблички Рас-Шамры были расшифрованы, они: рассматривались как доказательство того: (1) что уже в пятнадцатом веке еврейский язык имел высокоразвитое алфавитное письмо, имеющее за собой долгий период развития, и (2) что многие библейские предания и легенды жили, а библейский стиль с его поэтическими формами и приемами экспрессия широко использовался примерно за шестьсот лет до того, как были составлены библейские книги, даже в соответствии с раввинской традицией.

Началась великая путаница[58]. Ведь три поколения знаменитых ученых, на лекции которых студенты съезжались издалека, составители энциклопедий и создатели комментариев стремились уменьшить возраст Ветхого завета и даже заявлять о постевангельском появлении различных частей Ветхого завета. В основе их аргументов лежали лингвистические соображения и общая теория естественного развития религиозной мысли. Могло быть со знанием дела показано, что то или иное выражение из Псалтыри или Притчей не могло использоваться в эпоху Давида или Соломона в десятом веке, но явилось продуктом времени с шестого по третий век. Теперь в табличках Рас-Шамры пятнадцатого или четырнадцатого веков были обнаружены те же выражения. Вердикт о более позднем происхождении был вынесен многим фрагментам из книг пророков: полагалось, что они были составлены и интерполированы в эллинистический период, который последовал за завоеванием Палестины Александром Великим в 332 году до нашей эры, и многие фразы были сочтены аллюзиями на события воины Маккавеев против Селевкидов, происходившей почти через шесть веков после Исайи. Теперь те же самые идеи и те же самые выражения обнаружились в табличках Рас-Шамры, относящихся к периоду, на шесть семь веков предшествующему самым ранним пророкам.

«С этими документами история еврейского языка и сирийской культуры отодвигается к середине второго тысячелетия до нашей эры»[59]. Все доказательства позднего происхождения и все основанные на них умозаключения становятся бессмысленными и пустыми перед наглядностью глиняных табличек[60].

Библеистика приложила много стараний, чтобы отвергнуть многие достижения иудаизма в период, предшествовавший Исходу. Сдвинув вперед, в эпоху, последовавшую за Исходом, время формирования многих социальных, нравственных и религиозных заповедей Ветхого завета, библеистика связала их происхождение с вавилонским пленением, отнеся некоторые из них к периоду Селевкидов и влиянию греческой мысли.

Новая точка зрения, ставшая господствующей после раскопок в Рас-Шамре, также рассматривает многие социальные, религиозные и культурные элементы Библии как подражания, но уже ханаанским оригиналам[61]; поскольку они уже существовали примерно за шестьсот лет до того, как к ним обратилась Библия, они не могли иметь еврейского происхождения. Ханаане проложили дорогу еврейским религиозным воззрениям; их поэзия отличается высоким нравственным пафосом; их язык, алфавит, стиль и ритмика были унаследованы евреями. Этика социальной справедливости и пророческий пафос были ханаанскими за сотни лет до того, как они стали израильскими[62]. Эти и подобные выводы диктовались возрастом, который приписывался табличкам Рас-Шамры. Перед лицом поразительных параллелей между языком, стилем, поэтическими формами, специальными терминами, моральными идеями, религиозными воззрениями, культовыми обычаями, социальными институтами, богатством легенд и преданий, медицинскими знаниями, одеяниями и украшениями на табличках Рас-Шамры и в книгах Библии может быть сделан логический вывод о том, что таблички и библейские книги, содержащие эти параллели, имеют один и тот же возраст. Но такой вывод не приходил в голову из-за хронологических препятствий, уже нами обозначенных.

Пересмотр хронологии требует уравнивания времени Рас-Шамры (1 уровень от поверхности) с временем царей Израильских до Иосафата. Наличие параллелей в быте Палестины и современного сирийского города, где изучались языки соседних народов, должно быть признано абсолютно естественным.

Если такая реконструкция мировой истории путем коррекции пяти-шести веков ставит под сомнение привычные исторические даты, как же тогда научное сознание может преодолеть двойное уменьшение и совместить результаты плодотворной работы в области библеистики с археологическими находками в Рас-Шамре? Разрыв составляет двенадцать столетий.

Троглодиты или карийцы?

Четвертый язык, записанный клинописью на табличках библиотеки в Рас-Шамре, называется карийским. Слова на шумерском языке сопровождались объяснениями на карийском. Похоже, что это был местный язык, язык администрации и большей части населения. Несмотря на помощь двуязычных силлабических словарей, которыми пользовались писцы Рас-Шамры, прочтение карийского языка еще не завершено. Если бы карийские слова переводились на шумерский, задача филологов упростилась бы. Но перевод и объяснение шумерских слов на карийском не давали всех необходимых ключей дешифраторам.

Еще до раскопок в Рас-Шамре частые упоминания о «Кhr» уже встречались в различных археологических документах. Аккадские тексты говорят о «Khurri», а в египетских документах часть Сирии часто называлась «Кhаru».

В течение долгого времени считалось, что эти ассирийские и египетские названия относились к хоритам, или троглодитам, упоминавшимся в первых главах Библии[63].

С открытием архивов Тель-эль-Амарны в Египте было обнаружено, что одно из писем, входящих в этот архив, написано, не считая вступления, на незнакомом языке. Это письмо, написанное Тушраттой, царем Митанни, в шестидесяти строках излагает некоторые сведения, которые были раскрыты с помощью других писем, и язык был расшифрован. Сначала его назвали митаннийским, а потом изменили на субареанский.

Затем в государственных архивах Богазкея в восточной Анатолии были обнаружены письма на том же самом языке, которому было дано название Khri. Люди, которые говорили на этом языке, были названы Khr. Ученые читали это слово по-разному — Khar и Khur — и в конце концов сошлись на приемлемом варианте Khur. Соответственно народ стал называться хуррианами или хурритами.

Несмотря на тот факт, что язык этого народа был обнаружен только как письменный, некоторые ученые предложили отождествить хурритов с библейскими хоритами или троглодитами[64].

Были найдены явные следы связей хурритов с Палестиной: на табличках Тель-Тааннека в долине Изрееля были обнаружены хурритские имена.

С каждым новым открытием становилось все более очевидно, что хурриты оказали большое влияние на цивилизацию Ближнего Востока. Было даже установлено, что с прибытием хурритов в этот район мира засияла заря новой цивилизации[65]. В известном смысле они становятся главенствующей силой, и «история их беспредельного распространения от Армении до южной Палестины и от берегов Средиземного моря до берегов Персии составляет одну из самых поразительных глав в древней истории Ближнего Востока»[66].

Язык этого народа изучался лингвистами с намерением разгадать его[67], но историки ничего не знают об историческом прошлом этого народа. Поэтому казалось, что хурриский язык должен был быть языком без народа. Те, кто говорили на нем, не были семитами, но не были и индо-иранцами[68].

Потом алфавитное письмо Khar из Рас-Шамры было понято. Перевод с других языков на Khar доказывал, что по крайней мере часть населения пользовалась этим языком как обиходным. Кем же тогда были эти «Khar», которые дали свое название Сирии, свой язык — Малой Азии и Митанни, оккупировали крепость в Палестине, были повсюду и нигде в частности, не были ни семитами, ни индоиранцами?

Становилось очевидным, что этот народ был не только искусен в письме: писцы, которые писали на Khar, так же хорошо переводили на несколько других языков и усиленно занимались лексикографическими штудиями («несколько комнат» в библиотеке Никмеда «были заполнены только словарями и лексиконами»[69]). Следовательно, представление о том, что Khar были пещерными жителями или троглодитами (библейские хориты), по-видимому, полностью неприемлемо.

Вполне возможно, что харреане — это всего лишь творение современных лингвистов. Если мы сместим сцену на пять-шесть веков ближе к нашему времени, мы начнем угадывать, а не был ли народ Khar из надписей карийцами, часто упоминаемыми в классической литературе.

По-египетски Средиземное море называлось морем Khar(u). Было ли это море троглодитов или море карийцев?

Карийцы жили на берегу восточного Средиземноморья и имели поселения во многих других частях света. Они оставили след в географических названиях, содержащих слоги «кар» или «карт» или «керет»[70]. В очень древние времена — во времена полулегендарного царя Крита Миноса — они создали свой флот. Геродот говорит, что в это время они были жителями островов и служили матросами на кораблях Миноса, «Минос подчинил себе много территорий и вел победоносные войны», «и это сделало и карийцев в то время наиболее уважаемой из всех наций»[71].

«Потом спустя много времени карийцы были изгнаны с островов дорийцами и ионийцами и таким образом пришли на материк»[72]. Материк в данном случае означает крайний юго-запад, Малой Азии, где находился Галикарнас, родной город Геродота.

Фукидид приписывал изгнание карийцев царю Миносу:

«Минос — самый ранний из известных нам по преданию, кто приобрел флот… (Он) стал властителем Кикладских островов и первым колонизатором большинства из них, изгнав карийцев, и назначил их правителями собственных сыновей»[73].

Карийцы, согласно описаниям Фукидида, были рассеяны по разным островам и занимались вместе с финикийцами пиратством: «еще более увлекались пиратством островитяне. Это были карийцы и финикийцы, так как карийцы большей частью обитали на островах». Тесные контакты, существовавшие между карийцами и финикийцами, еще более подчеркиваются в названиях городов, таких как Финикс и Финикус в Карии[74].

Сведения о местонахождении карийских колоний за пределами юго-востока Малой Азии по пути передвижения карийцев давно затерялись во времени. В первом веке Страбон[75] писал: «Миграции карийцев … не были тем, о чем знают все»[76].

Кипр скорее всего был включен в общее понятие «островов», и карийцы жили там до поздних времен. Геродот (V, III) упоминает о карийских шлемоносцах в начале персидского владычества.

Не нужно много изобретательности, чтобы прийти к выводу, что Khar из Рас-Шамры были карийцами.

Карийцы селились не только на Кипре; но также на противоположной, стороне материка, и аналогичные захоронения на Кипре и в Рас-Шамре об этом свидетельствуют. Своеобразие карийских захоронений подчеркивалось ранним историком Фукидидом, который писал, что карийцы жили большей частью на островах;

«как может следовать из того факта, что когда Делос был очищен афинянами в этой войне (426 г. до н.э.) и могилы всех, кто когда-либо умер на этом острове, были снесены, половина из тех, что были обнаружены, оказались карийскими, что явствует из характера оружия, погребенного вместе с умершими, и из самого устройства могилы, которое все еще распространено среди них»[77].

Современные археологи в свою очередь указывают на характерные особенности захоронений в Рас-Шамре и восточном Кипре.

Так как карийцы были обитателями северной Сирии в начале первого тысячелетия до нашей эры, есть все основания поискать упоминания о них в Библии. В восьмом веке Гофолия, дочь Ахава и невестка царя иерусалимского Иосафата, царица-мать, которая узурпировала трон, когда ее сын Охозия был убит Ииуем на дороге в Мегидо, имела стражу, состоящую из Cari. Эта стража позже участвовала в восстании против Гофолии, когда Иодай, священник, заключил договор «с сотниками из телохранителей и скороходами» (4-я Книга Царств 11:4,19)[78] и вывел к ним Иоаса, мальчика, который был тайно спасен, когда Гофолия убила всю царскую семью.

Более чем вероятно, что Крети или «Kreti and Pleti» (Хелефеи и Фелефеи), стража Давида (2-я Книга, царств 8:18), возглавляемая начальником Ванеем, состояла из тех же самых карийцев. В одном месте Библии (2-я Книга Царств 20:23) сказано, что Ваней был поставлен над Хелефеями и Фелефеями. Филистимляне со времен древности считались Кleti-Рlеti. Слово «Рlеti» обычно рассматривалось как усеченная форма от «филистимляне», и без достаточного на то основания филистимляне считались тем же народом, что и Крети, откуда возникла теория, что филистимляне пришли с Крита[79]. Рlеti не могут быть отождествлены с Кгеti и Каri, поскольку, где бы ни упоминались эти дна названия, они всегда соединены союзом «и»[80]

Связанное с Критом происхождение Кreti — это заметно даже в названии — утверждается в тексте Септуагинты, где Кreti переводится как «критяне». Карийцы пришли с Крита и были отождествлены с карийцами. Очевидно, что карийцы, Каri и Кreti — это одно и то же.

Карийцы, составляющие царскую стражу в Иерусалиме во времена Гофолии, использовались в том же качестве и в Египте седьмого века, после того как они прибыли туда вместе с ионийцами, принесенные штормом[81]. Карийцы сохраняли такое положение до завоевания Египта Камбизом[82]. Они также составляли стражу царей Лидии в шестом веке.

В этой связи интересно сопоставить утверждения Геродота (1,17) о том, что карийцы изобрели и производили оружие и по их следам пошли греки, с тем фактом, что «ни в одном другом месте Сирии или Палестины не было обнаружено столько оружия, как в Рас-Шамре»[83], и с арамейским переводом слова Кгеti как «лучники».

В конце седьмого и в начале шестого века Софония (2:6) и Иезекииль (25:16) пророчили о наступлении конца приморского народа Критского.

Когда вскоре после этого Навуходоносор покорил Тир, финикийцы и карийцы бежали в Карфаген, и вслед за этим колония превратилась в, метрополию.

Карийский язык

Когда таблички из Рас-Шамры предстали перед лингвистами, показалось, что ученый мир наконец ближе подошел к решению Вопроса о том, что же собой представлял язык карийцев, чем Страбон, писавший об этом девятнадцать веков назад[84].

Гомер, перечисляя сторонников Трои, включил в их число «варварски говорящих карийцев». Аполлодор понял эти слова как намек на то, что карийцы говорили не на греческом, а на каком-то незнакомом языке[85]. Страбон вывел из указания Гомера заключение о том, что карийцы говорили по-гречески, но произношение у них было варварским. Страбон, вероятно, имел в виду карийцев из Малой Азии, о которых Геродот писал, что с поселением здесь карийцев язык кауниан, предшествующих обитателей, «развился, подобно карийскому, или карийский уподобился ему»[86].

То, что обиходный язык карийцев был непонятен грекам, очевидно из истории Геродота[87]. Он рассказывает, как один из карийцев пришел в храм послушать оракула; фиванны застыли от изумления, услышав, что оракул говорит на языке, отличном от греческого. Незнакомец сказал, что речи оракула были карийскими, и записал их.

Карийцы пользовались и греческим языком. Геродот рассказывает нам, что египтяне учились греческому от карийцев и ионийцев, которые пришли в Египет в эпоху Псамметика в седьмом веке.

Следы карийских слов обнаруживаются у классических авторов, сохранились также некоторые карийские имена[88]. В Египте на различных монументах вместе с греческими автографами обнаружены и автографы не на греческом языке; они написаны греческими буквами с добавлением множества различных значков с целью приспособления к фонетике данного языка. Был сделан вывод, что это имена карийских наемников, подписи которых стоят рядом с подписями их ионийских товарищей по оружию[89]. Это было в седьмом веке. Было также обнаружено множество эпитафий, иногда двуязычных, на карийском и египетском языках — но поскольку тексты, по-видимому, не имели точного перевода с одного языка на другой, попытки расшифровать карийский язык оставались очень робкими. Гипотеза о том, что этот язык был индогерманским, была оспорена и отвергнута[90]. Не был он и семитским.

То же самое заключение — не индогерманский и не семитский — было сделано и в отношении хурритского Khar языка Месопотамии. В обоих случаях письмо с надписями на хурритском и карийском языках было чужеродным: в одном случае воспользовались клинописью, в другом — греческим алфавитом. Интересно, что в карийском языке были обнаружены некоторые элементы языка Митанни[91]. Карийский язык еще не прочитан. Летом 1935 года многочисленные карийские надписи были открыты близ Милазы в Карии (Бенвинистом), но они еще не опубликованы. По причинам, объясненным ранее, мне кажется, что было бы полезным исследовать язык Khar Рас-Шамры, основываясь на том, что это карийский язык, но записанный другими буквами, и расшифровать карийские надписи с помощью надписей Рас-Шамры.

Теория, согласно которой таблички Рас-Шамры имеют отношение к ионийцам, еще не отвергнута. Ионийцы могли в них упоминаться, ибо это было не в четырнадцатом, а в девятом веке. Мне также кажется возможным заключить, что название, читаемое как Угарит[92], — это карийско-ионийское имя Евагор. Цари с таким именем правили на Кипре, и о царствовании одного из Евагоров в пятом веке до нашей эры, а другого в начале четвертого века известно из греческих и латинских авторов. О войне второго Евагора с персами упомянуто в последней главе данной работы. Влияние Кипра на Рас-Шамру подчеркивалось учеными, которые вели раскопки; возникло мнение, что в ранний период это поселение на сирийском берегу могло быть колонией кипрских правителей. Это наблюдение подтверждает предположение о том, что один из ранних царей Кипра, потомок карийцев, которые были изгнаны на восток ионийцами, построил город на сирийском берегу напротив острова Кипр на развалинах предшествующего города и назвал его своим собственным именем — Евагор.

Имя царя Никмеда (пишется также Никмес) — это ионийско-карийское имя Никомед. Похожее имя, Никодамос, могло иметь форму, более благозвучную для семитского уха[93].

Город Дидим, откуда ионийцы пришли в Угарит, находился в Ионии, но название его карийское[94]. Такое название могло быть на табличках девятого, но не пятнадцатого века до нашей эры.

В самом деле любопытно, что исследователь, который настаивал на том, что ионийцы упоминались в текстах Рас-Шамры, тем не менее постоянно утверждал, что Khar из Рас-Шамры, упоминаемые вместе с ионийцами, были хоритами (троглодитами) из Библии[95]. Карийцы и ионийцы не только в текстах Рас-Шамры, но и во многих текстах греческих авторов упоминались вместе. Несмотря на тот факт, что в ранний период карийцы были изгнаны с Крита и Кикладских островов греками (ионийцами), два народа смешались, и история их первого появления на египетском побережье показывает, что они стали партнерами. в дальнейшей деятельности. В классической литературе карийцы обычно появляются или с ионийцами, или с финикийцами.

Если когда-нибудь в пыли Рас-Шамры будет обнаружен орфический гимн, это будет счастливый день для археологов, но вовсе не чудо.

Согласно Гомеру, карийцы участвовали в обороне Трои. У них могли быть собственные воспоминания и собственные поэмы, в которых они воспевали битвы Илиона. Известно, что на Кипре поэмы сочинялись на те же самые сюжеты, что и Илиада[96], но, за исключением двадцати пяти коротких фрагментов, от них ничего не осталось. Были ли эти поэмы первоначально написаны на карийском?

Ранние отношения между карийцами и Критом, а также между Критом и Кипром, должны быть теперь восстановлены в памяти, чтобы можно было прочесть язык Рас-Шамры. Тогда будет предпринята еще одна попытка перевести еще не прочитанные слова кипрских надписей, линейное письмо Крита и пиктографическое письмо этого же острова и таким образом приподнять завесу, скрывающую прошлое Крита и всей минойской культуры, морские странствия карийцев во втором тысячелетии и, может быть, даже историю Атлантиды.

Аменхотеп II

Сирия-Палестина в ту эпоху, о которой идет речь, была регионом, завоеванным фараонами и жаждущим независимости.

Когда долгое и успешное царствование Тутмоса III пришло к концу, Аменхотеп III (его царское имя читалось обычно как Аа-хепру-ра) принял его скипетр. Для азиатских провинций смерть Тутмоса III была сигналом для мятежа и избавления от египетского ига. Аменхотеп II отправился во главе огромной армии колесниц, всадников и пеших воинов для подавления мятежа в Сирии и Палестине, Его величество

«пошел против Рутену (Палестины) в свой первый успешный поход, чтобы расширить свои границы… Его величество пришел в Шамаш-Идумею и опустошил ее… Его величество пришел в Угарит и уничтожил всех своих противников»…»[97].

На пути в Сирию Аменхотеп продемонстрировал свое умение владеть луком перед местными принцами, чтобы поразить и устрашить их.

Он вернулся в Мемфис с несколькими сотнями знатных пленников и добычей, составлявшей несколько сот лошадей и колесниц или военных повозок. По возвращении в Египет он повесил некоторых узников на мачте своего корабля на Ниле головами вниз.

На девятый год царствования он повторил поход в Палестину, его целью был Афек в нижней Галилее. Он разграбил две деревни «к западу от Сохо» и, опустошив несколько других мелких поселений, вернулся в Мемфис с новыми узниками. Эти повторяющиеся налеты сделали его общим врагом царств Палестины и Сирии. Когда он вновь вернулся в Палестину, главное и, по-видимому, единственное сражение разыгралось в месте, которое называлось y-r’-s-t. Были сделаны различные попытки расшифровать это название[98]. Однако есть одна важная деталь: по данным летописей Аменхотепа, он достиг этого места через день после того, как его армия пересекла египетскую границу[99]. Таким образом, место этого сражения могло находиться только в южной Палестине.

Аменхотеп называл себя победоносным, и считалось, что этот поход тоже увенчался победой. Но так ли это было? Какой была добыча после сражения в у-г’-s-t?

«Перечень того, что его величество захватил в этот день: коней 2, колесниц 1, кольчугу, 2 лука, колчан, полный стрел, латы и…»[100] еще некий предмет, название которого прочесть не представляется возможным.

Но каков бы ни был этот предмет, вся добыча представляется по меньшей мере жалкой, если все, что царь Египта мог перечислить после победоносного сражения, исчислялось одной колесницей, двумя лошадьми, двумя луками и одним колчаном, «полным стрел». Это было поражение[101].

После победы армия обычно продвигается в глубь вражеской территории. Но в строчках, непосредственно следующих за перечислением добычи, сказано, что, «двигаясь на юг к Египту, его величество ехал на коне»[102]. Сразу после сражения царь повернул в сторону Египта.

Когда царь возвращался из победоносного похода, имевшего целью восстановить порядок в провинциях, города, расположенные на его победном пути домой, не пользовались этим моментом для мятежа. Вассальные города восстают, видя, что их угнетатель бежит, и именно это произошло, так как военные хроники повествуют, что азиаты из одного города на пути в Египет «составили заговор, чтобы отбросить пехоту его величества»[103].

В оставшийся период своего царствования, в течение нескольких десятилетий, Аменхотеп II не возвращался в Палестину, и не было упоминаний о какой-либо ежегодно поступающей оттуда дани[104].

Чтобы уточнить, закончился ли его поход поражением, его субъективная оценка этой кампании должна быть сопоставлена с библейскими сведениями.

Сын Ровоама, Авия, царь Иудеи, сумел выиграть решающее сражение против Иеровоама, царя Израиля (2-я Книга Паралипоменон 13). Это должно означать, что египетское владычество уже шло к концу.

После недолгого царствования Авии на престол вступил его сын Аса. «Во дни его покоилась земля десять лет». Он построил в Иудее укрепленные города, возвел стены и башни, ворота и запоры. «Мы взыскали Господа Бога нашего, и Он дал нам покой со всех сторон» (2-я Книга Паралипоменон 14:7). Так они стали строить и процветали.

Уничтожение изображений языческих богов само по себе было мятежом (2-я Книга Паралипоменон 14:5), ибо первое место среди них наверняка принадлежало египетским богам, так как после Сусакима (Тутмос III) страна была подчинена египетской короне. Укрепив города Иудеи и собрав воинов, Аса открыто сверг египетское правление.

2-я Книга Паралипоменон 14:8:

«И было у Асы военной силы: вооруженных щитом и копьем из колена Иудина триста тысяч, и из колена Венеаминова вооруженных щитом и стрелявших из лука двести восемьдесят тысяч, людей храбрых.

Города были укреплены, и армия пребывала в полной готовности»,

2-я Книга Паралипоменон 14:9-10:

«И вышел на них Зарай Ефиоплянин с войском в тысячу тысяч и с тремя стами колесниц, и дошел до Мареши. И выступил Аса против него; и построились к сражению на долине Цефата, у Мареши.

Аса молил Бога о помощи».

2-я Книга Паралипоменон 14:12—13:

«И поразил Господь Ефиоплян пред лицем Асы и пред лицем Иуды; и побежали Ефиопляне. И преследовал их Аса и народ, бывший с ним, до Герара, и пали Ефиопляне, так что у них никого не осталось в живых; потому что они поражены были пред Господом и пред воинством Его. И набрали добычи великое множество».

Зарай Ефиоплянин, который вел армию Ефиоплян и Ливиян (2-я Книга Паралипоменон 16:8) с южных и западных границ Египта (подобно армии фараона Сусакима) не мог быть никем иным, как фараоном. Путь из Эфиопии в Палестину лежит вдоль долины Нила, и эфиопская армия, чтобы достичь Палестины, должна была бы сначала покорить Египет. Более того, присутствие в армии ливийских солдат практически не оставляет сомнений в том, что этот царь был египетским фараоном.

По мнению экзегетов (Граф, Эрбт), история, изложенная в библейских хрониках, должна иметь историческую основу в египетском или арабском нашествии.

Описание битвы при Мареши или Морешеф[105] объясняет причину того, что фараон быстро повернулся спиной к Палестине и лицом к Египту и что с поля боя его армия унесла «один лук и двух лошадей», и тот факт, что население городов, скорее всего в Идумее, в южной части Палестины, восстало против его гарнизонов.

Это знак поражения, когда египетский царь подчеркивал свою личную доблесть и заслуги на поле боя, сражаясь против вражеских солдат. Это означает, что, когда все бежали, его величество сражался один. Напыщенными фразами, не рассчитанными на каких-то особых слушателей, надпись восхваляет правителя, который сражался один: «Смотрите, он был как гневноглазый лев».

Его преследовали только до Герара. Поэтому он еще имел удовольствие прихватить на обратном пути в Египет нескольких правителей поселений, которых он заживо сжег в Египте; на его обелиске в Мемфисе сохранилась запись об этой расправе. Напыщенными фразами, не рассчитанными на каких-то особых слушателей, надпись восхваляет правителя, который сражался один: имел удовольствие прихватить на обратном пути в Египет нескольких правителей поселений, которых он заживо сжег в Египте; на его обелиске в Мемфисе сохранилась запись об этой расправе.

Аменхотеп II не был великим человеком, но он был могучим. Он гордился своей физической силой и хвастался, что никто не может поднять его лук. Большой лук, на котором написано его имя, был обнаружен через несколько десятков веков в его склепе.

«Не было никого среди его армии, кто мог бы нести его лук, как не было таких среди шейхов горных стран или князей Рутену (Палестины), потому что его сила настолько превосходила силу любого из существовавших царей», — гласит обелиск в Элефантине[106].

«Это его история дала Геродоту материал для легенды о том, что Камбиз был неспособен поднять лук царя Эфиопии»[107].

Один современный ученый увидел общую основу в этой истории, которая приобрела легендарную форму у Геродота (Книга III, 21) и форму исторического восхваления на обелиске Аменхотепа II в Элефантине, хотя Аменхотеп жил на несколько столетий раньше. В истории Геродота эфиопский царь хвастался, что согнет лук Аменхотепа II. Занимал Аменхотеп II египетский или эфиопский престол?

В жилах фиванской династии текла эфиопская кровь[108]. Была ли жена царя Тутмоса III чистокровной эфиопкой и родила ли она ему чернокожего сына? Или Аменхотеп II вообще не был сыном Тутмоса III? Он называл себя сыном Тутмоса, но эта информация не была безупречно точной. Он называл своей матерью Хатшепсут[109]. Есть ли вероятность, что до того, как он унаследовал трон Египта, он был вице-королем в Эфиопии?[110] Общепринятая хронология, отождествляющая Зарая с Осорконом из ливанской династии, вступает в противоречие с библейским указанием на то, что Зарай был эфиопом.

Достойно славы было покинуть поле битвы с такой решительной победой, когда врагом оказался не мелкий арабский князь, как считали некоторые экзегеты[111], или фараон бесславной двадцать второй династии, как утверждали другие экзегеты, а Аменхотеп II, великий фараон, преемник Тугмоса III, величайшего из всех фараонов. Это была такая же сокрушительная победа, как разгром гиксосов-амаликитян Саулом, но, как мы увидим, ее воздействие на последующий период было не столь значительным. Политические результаты этой победы были использованы не в достаточной мере, но этот факт не уменьшает ее военного значения. Египет, находившийся в зените своего имперского могущества, был сокрушен Асой, царем Иудеи, и это не была победа над отдельным египетским гарнизоном или отрядом, отделившимся для сбора дани, а победа над огромной египетско-эфиопской и ливийской армией, во главе которой стоял сам император-фараон.

После разгрома египетской армии на юге Палестины вся территория Сирии-Палестины была естественно освобождена от египетского ига. Фараон до этого опустошил Угарит и угрожал всем царствам в этом районе. Вполне понятно, что царь Иудеи имел поддержку с севера, и сочувствие сирийских морских народов должно было наверняка быть на стороне Асы. Надписи Аменхотепа II свидетельствуют о его стремлении владеть, вдобавок к землям Нила, землями Иордана, Оронта и Евфрата, которые восстали после смерти Тутмоса III. Великая победа при Мареши стала сигналом свободы для всех этих народов’; отзвуки этой битвы должны были быть слышны во многих странах в течение многих поколений. Но всего еще один раз в книге хроник будет отдана дань этой победе в словах пророка Анания: «Не были ли Ефиопляне и Ливияне с силой большею и с колесницами и всадниками весьма многочисленными?» (2-я Книга Паралипоменон 16:8). Было также сказано, что северные племена перешли на сторону Иудеи, потому что к этой стране относились с высоким почтением после того, как она успешно разбила фараона и его армию (2-я Книга Паралипоменон 15:9). Не сохранилось ли еще каких-нибудь сведений о победе Асы над Аменхотепом II? Такой великий триумф должен был бы отозваться громким эхом.

И это эхо прозвучало. Победа над войском Аменхотепа II была воспета в одной финикийской поэме.

Поэма Карета

Среди эпических памятников, открытых при раскопках в Рас-Шамре, один содержит некоторые исторические факты. Поэма Керета — археологи назвали ее так по имени ее героя — имеет историческую основу. Она была впервые переведена и прокомментирована Шарлем Виролло[112]. Позже этому тексту придавались разные смысловые значения. Виролло прочел в этом тексте об опасности, угрожающей стране Керета, царя Сидона. Вторжение армии Фарры в Негеб (юг Палестины) усилило страхи Керета; он проливал слезы, запершись в своей комнате. Из этой великой печали его вывел голос, услышанный им во сне, и он отправился навстречу опасности и присоединился к армии, занявшей оборону.

Имена Асира и Завулона, как названия двух племен, появляются, по мнению Виролло, в этой поэме. Из поэмы неясно, было ли племя Завулона враждебным или дружественным.

Асир постоянно упоминался в рефрене, и поэма живо передает переживания вооруженных представителей племени, спешащих присоединиться к главной армии, противостоящей Фарре.

«Асир, два и два ушли, Асир, три и три ушли, дома закрыли, вместе зашагали».

Добровольцы присоединялись к тысячам азиатов.

«Люди Азии шли тысячами, и мириадами, как поток».

Они шли навстречу армии Фарры. А Фарра пришел в Негеб с огромным войском: «великая сила в триста раз по десять тысяч», что должно означать, если только правилен перевод, три миллиона человек. После этого в поэме рассказывается, что огромная армия завоевателей, будучи разгромлена, полностью отступила.

Кто такой был Фарра? — вопрошал Виролло. В Книге Бытия отца Авраама звали Фарра. Была выдвинута соответствующая теория[113] о том, что миграции и войны библейских патриархов были описаны в финикийской поэме о Керете, и эта теория нашла последователей во Франции. Сочли, что она является блестящим дополнением к легендам о жизни и странствиях патриархов в Негебе — южной Палестине — заключенным в Книге Бытия.

Патриарх Авраам пришел в Негеб; туда же пришел и Фарра из поэмы. В Библии сказано, что Фарра, отец Авраама, перешел из Ура Халдейского по нижнему течению Евфрата в Харран на северо-запад и закончил там свои дни (Бытие 11:32). С помощью поэмы было внесено уточнение, и все согласились с тем, что Фарра не умер в Харране, но подготовил завоевание Ханаана с юга и таким образом частично осуществил его и что Авраам капитулировал, когда столкнулся с трудностями и оставил Ханаан, чтобы искать убежища в Египте[114]. Авраам и два его брата, сыновья библейского Фарры, в поэме не упомянуты, и было заявлено, что это связано с ведущей ролью, которую играл Фарра и незначительной ролью Авраама, ставшего безымянным среди обилия потомков Фарры. И если данный сюжет существенно отличается от библейской легенды, то комбинация — Негеб как место действия и Фарра как завоеватель — составляет, по-видимому, убедительную параллель другой комбинации — Негеб как место действия и Авраам, сын Фарры, как завоеватель. В соответствии с этим Виролло сделал вывод, что потомки Фарры завоевали юг Ханаана, встретив сопротивление части населения, хотя в Библии ничего не сказано о войне Авраама с ханаанами, а подчеркивается, наоборот, его мирная жизнь в Ханаане.

Необъясненным противоречием является огромное количество солдат в войске Фарры: триста раз по десять тысяч — это очень отличается от количества домочадцев Авраама, включая слуг. Появление имен Асира и Завулона также составляет проблему. Асир и Завулон были сынами израильскими из Библии; эти племена были потомками Авраама, сына Фарры. Как мог биться Фарра с детьми Асира и Завулона, своих дальних потомков?

Чтобы объяснить такую ситуацию, было сказано, что первоначально названия Асир и Завулон были даны провинциям, населенным ханаанами. Позже эти районы были завоеваны израильскими племенами, которые не дали им названий, но приобрели свои названия от этих провинций[115].

Был представлен еще один перевод и комментарий поэмы о Керете. В нем Фарра, Асир и Завулон отвергаются как собственные имена и для них находятся значения: жених (фарра), после, за (асир), больной (завулон)[116]. Также отвергается центральный военный сюжет поэмы, который рассматривается как любовная история. Таким образом исключаются названия племен, которые невозможны во времена Угарита. Были предложены и многие другие изменения и уточнения.

Нам, однако, кажется, что перевод Виролло был недалек от истины. Фарра из поэмы действительно не был отцом патриарха, но названия племен и военный сюжет, скорее всего, согласуются с историей.

В сущности, нет сомнений в том, что Аменхотеп II угрожал Угариту и всему финикийскому побережью в тот период, который нас интересует.

Будучи свободны от ограничений, которые накладывает неверная оценка возраста табличек Рас-Шамры, мы ставим вопрос так: известно ли нам из Библии о каком-то неудавшемся вторжении в южную Палестину огромного войска?

Такое вторжение произошло во времена Асы, царя Иудеи, и его возглавил Зарай Ефноплянин. Во второй книге Паралипоменон армия, вторгшаяся под предводительством Зарая, называлась огромной, в «тысячу тысяч», или миллион.

2-я Книга Паралипоменон 14:9:

«И вышел на них Зарай Ефиоплянин с войском в тысячу тысяч…».

Мы уже установили, что Зарай Ефиоплянин — это Аменхотеп II, и сравнили библейские и египетские источники.

Мы сравним немногие факты из финикийской поэмы, из надписей Аменхотепа II и из Библии. Если мы вновь обнаружим параллели, то, очевидно, подтвердим, что Зарай — это Аменхотеп II.

В финикийской поэме армия Фарры описана следующими словами:

«Огромное войско в триста раз по 10 000 с медными саблями и бронзовыми кинжалами».

Было отмечено, что в поэме медные ятаганы называются египетским словом heres[117], а бронзовые кинжалы — египетским словом snn.

В захоронении Аменкена[118] царь Аменхотеп II изображен в момент, когда он осматривает дары, предназначенные для его военачальников; это мечи, описанные словами: «360 бронзовых, hps» (hepes), и рядом с этими мечами изображены сто сорок кинжалов. Поскольку оружию в финикийской поэме даны египетские названия, вывод о его египетском происхождении очевиден. Виды оружия обозначены в финикийской поэме словами, которые употреблены на египетском монументе, изображающем фараона Аменхотепа II с оружием для его армии. Соответственно войско Фарры было вооружено оружием, идентичным тому, которым вооружал своих солдат Аменхотеп II. Образцы сабель были обнаружены в Газере, в южной Палестине[119].

Сохранившиеся фрагменты поэмы описывают армии, рвущиеся в битву. Мы видим, как Керет шествует по полям, где находит оружие, брошенное убегающими солдатами вражеской армии. Он приходит к ручью, окрашенному кровью[120]. Он идет к городу — Идумею с намерением принять участие в дележе добычи.

Согласно Библии, после битвы у Мареши еврейские победители разграбили города юга:

«И преследовал их Аса и народ, бывший с ним, до Герара… И разрушили все города вокруг Герара… и разграбили все города, и вынесли из них весьма много добычи» (2-я Книга Паралипоменон 14:13-14).

В поэме этот поход на юг для разграбления городов после победы описан следующими словами, обращенными поэтом к Керету:

Иди день и два дня,
И третий, и четвертый,
И пятый, и шестой,
И на седьмой день ты встретишь сапазитов,
И ты придешь в Едом Раббим
И в Едом Серирот.

Поэма выдержана в ритме поступи шагающего героя и его войска.

И тогда он встретил сапазитов,
И пошел в Едом Раббот,
И в Едом Серирот.
Царь Едома молит Керета:
Не сражайся с Едомом Раббот
И с Едомом Серирот,
Уходи, царь Сидонский,
О Керет, от ворот моего храма![121]

Тогда Керет вместо дани попросил у него его дочь: она была «прекрасна, как Астарта».

Нам интересно знать, привез ли Керет дочь царя из города в Едоме в Сидон в качестве своей супруги, и обнаруженный позже фрагмент поэмы сообщает нам, что он это сделал. Но нам еще более не терпится узнать, кем были «сапазиты» перед стенами Едома и что означает название Серирот и находимся ли мы на правильном пути.

Что означает «люди из Сапаса»? Неполный ответ под рукой: «Сапас — это солнце, и сапазиты получили свое название от него; Сапас в Ханааке был аналогичен Шапаш (солнце) у ассирийцев и вавилоицев»[122]. Люди, которые постоянно назывались противниками Керета у стен городов Едома, были людьми Сапаса, или Шапаш.

Города Идумеи(Едома) были обречены на разграбление, согласно этой поэме и 2-й Книге Паралипоменон, в которой также утверждалось, что эта участь предназначалась им за то, что они поддержали Зарая и его эфиопское и ливийское войско. Поэтому нам интересно знать, откуда Аменхотеп II начал свою кампанию против Палестины.

Летопись. Аменхотепа II о военном походе в Палестину-Сирию начинается так:

«Его величество был в городе Шапаш в Едоме. Его величество дал здесь пример доблести».

Город Шапаш-Едом порой упоминался в сохранившихся египетских документах, в особенности в регистрах Тутмоса III и в монументальной надписи Аменхотепа II. Является ли совпадением то, что в финикийской поэме о нашествии Фарры и его полчищ названием города является Едом, а люди называются Сапас или Шапаш? Мы установили, что Фарра из поэмы — это Зарай из Библии. Мы установили, что Зарай из Библии — это Аменхотеп II. Теперь мы находим тот же самый город с тем же самым народом как военную базу Фарры из поэмы и Аменхотепа II из иероглифических хроник.

По поводу слова «Сарира» или «Серирот» (во миож. числе) в поэме о Керете мы находим объяснение в Септуагинте — греческом переводе Библии. Дополнение к третьей книге Царств 12:24 содержит некоторые детали, касающиеся Иеровоама. Его мать, названная Церуа в 3-й Книге Царств 11:2.6, названа здесь Сарирой. Когда он был назначен Соломоном править северной частью царства, он выстроил город на горе Ефремовой и назвал его Сарирой. Когда после смерти Соломона Иеровоам вернулся из своей ссылки в Египте, «он пришел в землю Сариры». Здесь собралось племя Ефремово и, согласно Септуагинте, Иеровоам укрепил Сариру.

Сарирой называлась крепость, выстроенная первоначально в 920 году до н.э., и, возможно, каждая крепость, выстроенная по плану этой крепости Иеровоама, которую он назвал именем своей матери. Во времена Керета, спустя одно поколение, употреблялось название Едом-Серирот (множ. число от Сарира). За тысячу лет до Иеровоама название Серирот — явный анахронизм.

Какова была роль Керета в союзной армии? Во 2-й Книге Царств 8:18 записано, что Крети и Плети (Хелефеи и Фелефеи) составляли стражу Давида. Это были наемники на службе иерусалимского царя. Примерно шестьдесят лет спустя в тяжелую годину Аса призвал на помощь сидонеян. Им самим грозило нашествие с юга, как это живо описано в первой сцене позмы Керета.

Поражение армии» вторгшейся под предводительством Фарры, оружие, разбросанное по полям, колодцы, окрашенные кровью, и города Едома, трепещущие перед победоносными воинами, — живые картины, из которых, составлена библейская история победы над Зараем, над идумейскими городами, поддерживающими его.

Анализ исторической основы поэмы Керета показывает, что перевод Виролло был отвергнут без достаточных на то оснований. Это описание войны и разгрома. Упоминание о племенах Асира и Завулона в этой связи вполне естественно и не нуждается в филологических теориях, отыскивающих другие значения этих имен. Эти два племени из колен израилевых были ближайшими соседями Сидона. Вместе с сидонеянами они оставили свои дома и поспешили в Мареши, чтобы принять участие в битве или воспользоваться плодами победы Асы. Намек на этот союз северных племен содержится во Второй Книге Паралипоменон (15:9) вслед за описанием победы Асы; «ибо многие от Израиля перешли к нему (к Асе), когда увидели, что Господь, Бог его, с ним».

Сравнивая сведения из 2-й Книги Паралипоменон и летописи Аменхотепа II, который следовал за Тутмосом III, мы обнаружили, что, согласно обоим источникам, какая-то огромная армия пришла с границ Египта и вторглась, в Палестину; что она достигла пункта Морешет-Гат или, по-египетски, Му-Арсет, который находился на расстоянии одного-двух дней пути от границы (пакhаl mitzraiт); и что она была отброшена назад защитниками этой земли. На этом владычество Египта над Палестиной завершилось и было восстановлено только при преемнике Аменхотепа II.

Сравнивая летописи Аменхотепа II с поэмой о Керете, мы обнаруживаем в обоих источниках, что финикийское побережье было в опасности (Аменхотеп II особо упоминает об Угарите); что захватчики были вооружены heрез, или медными саблями; и что Шапаш-Едом играл важную роль в этой кампании, будучи захвачен сначала Аменхотепом II, затем Керетом и его союзниками, которые нанесли поражение захватчикам.

Сравнивая теперь Книгу Паралипоменон и поэму о Керете, мы обнаруживаем, что, согласно библейскому тексту, армия, вторгшаяся в Негеб, состояла из трехсот колесниц и «тысячи тысяч» воинов и что обороняющаяся армия насчитывала триста тысяч иудеев. Как явствует из поэмы, армия захватчиков насчитывала триста раз по десять тысяч человек. Во главе этой армии стоял Зарай или (в переводе Виролло) Фарра. Города Негеба были разграблены: упоминался Едом-Сериот, и его название получает объяснение в Септуагинте. Северные племена» Израиля соединились с армией на юге, чтобы грабить города Негеба.

Мы не стали бы извлекать аргументы для предпринятой здесь реконструкции истории и строить каши выводы на интерпретации поэмы о Керете, предложенной Виролло, поскольку этот перевод остается предметом споров, о, с другой стороны, мы можем предложить частичное оправдание Виролло за счет исторических фактов, открывшихся в процессе нашей реконструкции.

Примерно через двадцать лет после поражения при Мареши Тутмос IV, преемник Аменхотепа II, восстановил египетское владычество над Сирией и Палестиной. Сведений об этой военной кампании не сохранилось, но он носил титул «покорителя Сирии[123]». Тутмос IV встретил очень слабое сопротивление, если оно вообще было. Наступление ассирийцев с севера сделало для сирийцев более предпочтительным покориться Египту[124].

Конец Угарита

При раскопках в Рас-Шамре было обнаружено, что город был разрушен насильственно и не восстанавливался. Здания были снесены, библиотека сожжена, а стены ее рухнули на таблички и разбили многие из них. Последний царь, который упоминается в документах, уцелевших после пожара, — это Никмед. Обнаружено также воззвание, в котором объявляется, что город захвачен, а Никмед и все чужеземцы изгнаны.

На уровне сооружений, разрушенных пожаром, была найдена печать Аменхотеп III, а также два письма того же типа, что и коллекция эль-Амарны. Судя по этим находкам, Угарит пережил свой конец на закате царствования Аменхотепа III или в начале царствования Эхнатона, во время, известное как период эль-Амарны.

Переводчик не осмелился сделать верный вывод, ибо что в сущности делал этот фараон девятого или десятого века в середине второго тысячелетия до нашей эры?

В письме, написанном Абимилки, царем Тира, и обнаруженном в государственных архивах Акет-Атона (эль-Амарны), этот вассальный царь информировал фараона о том, что произошло с Угаритом:

«И огонь поглотил Угарит, город этого царя; одна половина его уничтожена, а другой нет. И людей из армии Хети там нет»[125].

Половина Угарита была сожжена, а другую половину стерли с лица земли, и захватчики, солдаты Хети, ушли после того, как завершили разрушение.

Упоминание о разрушении Угарита и современное свидетельство о его насильственном уничтожении убедили исследователей Рас-Шамры в том, что город прекратил свое существование в то самое время, к которому относилось письмо Абимилки.

В письмах эль-Амарны город Угарит назывался, о его разрушении сообщалось, но имя царя Угарита не указано.  Оно могло быть установлено только косвенным путем. Известно, что Никмед жил в период эль-Амарны[126]. Его имя на самых поздних табличках из библиотеки Рас-Шамры и две таблички того же типа, что и в эль-Амарне, доказывают, что пожар и разрушение, описанные царем Тира и обнаруженные при раскопках, произошли в период царствования Никмеда, в период эль-Амарны[127].

Воззвание, обнаруженное в Рас-Шамре, прямо относится к потрясению, пережитому городом. Несколько царей-захватчиков постановили, что «иаманы (ионийцы), люди Дидима, карийцы, киприоты, все чужеземцы вместе с царем Никмедом» должны быть изгнаны из Угарита, «все те, кто грабил вас, все те, кто угнетал вас, все те, кто уничтожал вас»[128]2. Получается, что это воззвание было адресовано финикийской части городского населения; оно было написано на древнееврейском клинописью.

Начало этого воззвания отсутствует, и об этом можно сожалеть[129]3, потому что оно могло открыть нам имя царя, который изгнал Никмеда». Кем был царь, победивший Угарит, сжегший его, изгнавший его население и вынудивший царя Никмеда бежать? Мы назовем его в главе VIII.

Был ли Никмед, город которого сожгли, а флот рассеяли, в числе первых беженцев в Африку, где к середине девятого века финикийские изгнанники основали Карфаген или новый Керет[130]4, современный Тунис? Или он направил свои паруса в Элладу, с которой Угарит торговал микенскими товарами? Угарит был также рынком для ионийцев, которые имели здесь собственную колонию. Они бежали вместе с Никмедом.

Я думаю, что Никмед не затерялся в истории этого столетия, столь богатого событиями. Я намерен разыскать место, в котором он укрылся, позже.

Запоздалое эхо

Три главных вывода этой главы состоят в следующем:: (1) временная шкала Крита (минойский период) и ранней Греции (микенский период) расположена в том временном, промежутке, которому не соответствуют египетские даты с учетом уточненной хронологии; (2) библеистика, приписывающая происхождение многих библейских текстов поздним столетиям и иностранному влиянию, так же ошибается на этот счет, как и ее оппоненты, устанавливающие заимствование многих библейских текстов и положений от ханаан четырнадцатого века до н.э.; (3) хурритский язык — это язык карийский, не существовало хурритской нации.

Мы узнали также, что Аменхотеп II — это библейский Зарай и что он потерял власть над Палестиной и Сирией в битве при Мареши, что поэма о Керете относится к разгрому Угарита Аменхотепом II и что Угарит лежал в развалинах в девятом веке до н.э.

Исследователи, проводившие раскопки, оказались вынужденными извлекать множество упоминаний о все более ранних достижениях культуры. Погребальные комнаты Угарита повлияли на архитектуру погребальных комнат Кипра, но произошло это не ранее чем через пятьсот лет. Каталог кораблей Угарита вновь ожил в эпических творениях Гомера, но с. промежутком в несколько столетий. Украшения, идентичные украшениям Угарита, носились девушками Иерусалима шесть или семь веков спустя после разрушения Угарита. Поэтический стиль и размер, юридические акты и религиозные обряды, даже система мер и весов вновь возрождались через приблизительно равные периоды времени. Разделяющие черточки между написанными словами были введены в письменность Кипра примерно через семь веков после того, как письменность Рас-Шамры с теми же характерными особенностями была предана забвению. На востоке Малой Азии, где жил Гомер, в Иерусалиме эпохи Пророков, на Кипре эхо культуры, языка, искусства Угарита отозвалось только после продолжительного периода молчания.

Это запоздалое эхо так и не было услышано в Египте. И разве могло быть иначе? Ведь хронология Угарита — Рас-Шамры была составлена синхронно хронологии Египта.

(продолжение следует)

Примечания

[1] Возглавляемых Клодом Ф. А. Шеффером и освещавшихся в Syria, Revue d’art oriental et d’areheologie, 1929. Копии этих первых семи отчетов были опубликованы вместе под названием Les Fouilles de Minet-el-Beida et de Ras Shamra.

[2] E. Forrer, Syria, Revue d’art oriental et d’archéologie, XIII (1932).

[3] Schaeffer, Les fouilles de Minel-el-Beida et de Ras Shamra, Campagne 1929 (Paris, 1929), p. 296 (extrait de Syria, Revue d’art oriental et d’archéologie); La Deuxième Campagne de fouilles à Ras Shamra, 1930 (Paris, 1931), p. 4; La Troisième Campagne de fouilles à Ras Shamra, 1931 (Paris, 1933), pp. 11; 24.

[4] Schaeffer, La Deuxième Campagne, pp. 10‒11.

[5] Ранняя библиография по Рас-Шамре дана в Schaeffer’s Ugari tica I (Paris, 1939). За десять лет, начиная с 1929 года, число публикаций достигло пятисот.

[6] Sir Arthur J. Evans, The Palace of Minos (London, 1921‒35), II 43, 101, 214, 286‒89, 347; III, 12, 14, 348, 401‒3.

[7] «Хронология доисторической Греции, естественно, далека от определенности, хотя некоторые общие даты могут быть представлены на основе связей с Египтом». A.J.В. Wace, «Prehistoric Greece» in Cambridge Ancient History, I (Cambridge, 1923), 173‒80. «Трудность возникает, когда мы пытаемся совместить эти археологические даты с любой схемой мировой хронологии… Единственная соседняя страна, где существует стабильная хронологическая система, основанная на письменных документах и надписях, — это Египет». Там же, с. 174.

[8] Там же, с. 175.

[9] А. I. В. Wace, «Prehistoric Greece», с. 177.

[10] Е. Gjerstad and others, The Swedish Cyprus Expedition, 1927‒1931 (Stockholm, 1934‒37), I, 405.

[11] Shaeffer, The Cuneiform, Texts of Ras Shamra-Ugarit (London, 1939), p. 29.

[12] Charles Virolleaud, «Les Inscriptions cunéiformes de Ras Sharnra», Syria, Revue d’art oriental et d’archéologie, X (1929), 308.

[13] В развалинах, библиотеки Рас-Шамры — Угарита.

[14] Полулегендарный Аристомен, который возглавлял народ Мессении в его борьбе против спартанцев в 684 и 683 гг. до н.э., был сыном Никомеда, а по другим источникам, сыном Пирра. (F. Hrozny, «Les Ioniens à Ras-Skamra», Archiv Orientàini, IV (1932), 177). Аристотель упоминает афинского архонта, носившего это имя, который блистал в 483 г. до н. э. Это имя также впоследствии было обнаружено у спартанцев. В третьем веке Никомед I, царь Битинии на восточном берегу Босфора, выстроил для себя новую столицу — Никомедию.

[15] Hrozny and Е. Dhorme. See: Hrozny, «Une Inscription de Ras- Shamra en Langue Churrite», Archiv Orientàini, IV (1932), 129, 176.

[16] Schaeffer, Cuneiform Texts, p. 33.

[17] Е. Dhorme, «Première traduction des textes phéniciens de Ras Shamra», Revue biblique, XL (1931), 38. Also Hrozny, «Les Ioniens à Ras-Shamra», Archiv Orienlàlni, IV (1932), 176.

[18] Dhorme, Revue biblique, XL (1931); Hrozny, «Les Ioniens à Ras-Shamra», Archiv Orienlàlni, IV (1932).

[19] Le ddmy est le gentilice d’un nom qui, sous la forme ddm, représente une divinité dans (text) 17, 6. Nous y cernons colontiers le Didyméen. La ville serait celle de Didyma et le dieu celui de Didyme, Appolon». Dhorme, Revue biblique, XL (1931); see also Hrozny, «Les Ioniens à Ras-Shamra», Archiv Orientàlni, IV (1932), 176.

[20] Привезены из Дидима (Дидмайона) в Британский Музей К.Т. Ньютоном.

[21] «La colonie égéene d’Ugarit semble donc avoir été composée spécialement par les Ioniens originaires de Didyme prés de Milet. Nkmd … pourrait être considéré comme le roi des Ioniens qui s’emparèrent d’Ugarit au 13-ème siècle». Hrozny, «Les Ioniens à Ras Shamra», Archiv Orientali, IV (1932).

[22] T.H. Gaster, «A Phoenician naval gazette; new light on Homer’s Catalogue of ships», Quarterly Statement of the Palestine Exploration Fund, April 1938.

[23] «Schaeffer, Cuneiform Texts, p. 40.

[24] Virolleaud, «Les Inscriptions cuneiformes», Syria, X (1929), 305.

[25] H. Bauer and E. Dhorme, independently, in 1930.

[26] H.L. Ginsberg, Kitvei Ugarit, Jerusalem, 1936.

[27] «C’est un fait bien connu que les Chypriotes ont, à partir d’une époque assez basse il est vrai, le VIe siècle, écrit leur langue au moyen d’une sorte de syllabaire comprenent soixante signes, dans lequeh les mots sont séparés, comme à Ras Shamra, par un trait vertical, et dont on а. précisément cherché jadis l’origine dans l’écriture accadïenne. L’alphabet de Ras Shamra doit-il donc être considéré comme le prototype du syllabaire chypriote? Il peut sans doute paraître étrange qu’une écriture très simplifiée ail pu, à la longue, se compliquer à nouveau. …». Virolleaud, «Les Inscriptions cunéiformes», Syria, X (1929), 309.

[28] Это уже было очевидно из семитских слов, встречавшихся в текстах эль-Амарны.

[29] Некоторые из клинописных текстов на древнееврейском, обнаруженных в Рас-Шамре, связаны с югом Палестины-Ханаана (Негебом), и по этой причине протофиникийцы и ханаане добровольно приобщались к этому языку.

[30] Schaeffer, Cuneiform Texts, p. 35.

[31] Там же, с. 36.

[32] Там же, с. 59.

[33] Были предприняты попытки обнаружить параллели между богами из текстов Рас-Шамры и храмами и богами из теологического труда Санкониатона, раннего финикийского писателя, которого цитировал Евсевий.

[34] R. Dussaud, Les Découvertes de Ras Shamra (Ugarit) et l’Ancien Testament (Paris, 1937), p. 59.

[35] Schaeffer, Cuneiform Texts, p. 60.

[36] Например, имя yw-il.

[37] J.W. Jack, The Ras Shamra Tablets (Eclinburgh, 1935): «Слово неопределенного значения, mphrt (сообщество или семья), которое обнаружено на двух табличках Рас-Шамры, встречается на обелиске Иахмилка, царя Библоса (650 г. до н.э.). Как ни странно, имя Иахмилк также появляется на одной из табличек Рас-Шамры». Cf. M. Dunand, «Nouvelle inscription phénicienne archaïque». Revue biblique, XXXIX (1930), 321 ff. На том же обелиске есть такая фраза: «Ваал Шамим и Ваал Гевал» (Библос); слова «Ваал Шамим» часто используются в договоре между Эсаргаддоном и царем Тира (седьмой век). Там же, c. 331.

[38] Jack, The Ras Shamra Tablets, p. 9.

[39] Dussaud, Les Découvertes, p. 61: «Bien avant le récit du passage de la Mer Rouge par les Israélites, le folklore ou les mythes du sud de la Palestine connaissaient une légende ou le dieu El était représenté comme ayant fait surgir, d‘entre les flots, le grand isthme désertique, que sépare la Mer Rouge de la Méditerranée. Il parait, dès lors, vraisemblable que cette légende est le prototype du récit concernant le passage de la Mer Rouge par les Israélites. …»

[40] Jack, The Ras Shamra Tablets, p. 10.

[41] Ibid.

[42] Schaeffer, Cuneiform Texts, p. 58, quoting Dussaud, Syria, revue d’art oriental et d’archéologie, XVI (1935), 198.

[43]  Dussaud, Les Découvertes, p. 50; J.A. Montgomery and Z.S. Harris, The Ras Shamra Mythological Text (Philadelphia, 1935), p. 16.

[44] Jack, The Ras Shamra Tablets, p. 10.

[45] Jack, The Ras Sharma Tablets., p. 7.

[46] Dussaud, Les Découvertes, pp. 105-6.

[47] Albright, Archaeology and the Religion of Israel, p. 38.

[48] Schaeffer, Cuneiform Texts, p. 77.

[49] Taм жe, c. 47.

[50] Schaeffer, Cuneiform Texts, с. 59.

[51] Там же с. 41. М.Б. Гордон (Annals of Medical History, IV (1942), 406‒8) подчеркивает тот факт, что в Угарите debelah применялся внутрь, а не наружно.

[52] Schaeffer, Cuneiform Texts, p. 41.

[53] Там же.

[54] «Именно в Рас-Шамре впервые встречается система весов, позже использованная израильтянами и описанная в некоторых фрагментах Исхода». Там же, с. 27.

[55] Schaeffer, Cuneiform Texts, Plate XXXII, Fig. 1.

[56] Charles Virolleaud, «Un poème phénicien de Ras-Shamra», La Deuxième Campagne de fouilles à Ras-Shamra, pp. 209‒10.

[57] Schaeffer, Cuneiform Texts, p. 62.

[58] «C’est une révolution complète de l’exégèse des temps prémosaiques». Dussaud.

[59] Montgomery and Harris, Mythological Texts, p. 1.

[60] «Reuss, Graf et Wollhausen … on rte peut manquer de reviser leurs conclusions, en ce qui touche la basse époque et le peu de valeur des anciennes traditions israélites». Dussaud, Les Découvertes, p. 115.

[61] Schaeffer, Cuneiform Texts, p. 59.

[62] On reconnaîtra que si les Prophètes ont magnifiquement développe cette tendance pieuse, ils ne l’ont pas créé». Dussaud, Les Découvertes, p. 118.

[63] Olmstead, History of Palestine and Syria, p. 140: «Kharu, как название, без сомнения связано с хоритами, которых в библейские времена помнили только как народ, изгнанный идумеянами; возможна также его определенная связь с хурритами».

[64] See Е.А. Speiser, Mesopotamian Origins (Philadelphia, 1930), p. 133; also his Introduction to Human (New Haven, 1941), p. 3.

[65] Speiser, Mesopotamian Origins, p. 152.

[66] Ibid., p. 120.

[67] Ibid., p. 131.

[68] Сноска 5, с. 198.

[69] Schaeffer, Cuneiform Texts, р. 37

[70] Юг Ханаана, называемый в Книге Иисуса Навина Negeb-Kereti был, согласно мнению различных ученых, населен в древние времена иммигрантами с Крита.

[71] Herodotus (trans. A.D. Godley, 1921‒24), I, 171.

[72] Herodotus (trans. A. D. Godley, 1921-24), I, 171.

[73] Thucydides (trans. С. Foster Smith; London and.New York, 1919),I, iv.

[74] Georg Meyer, Die Karier (Göttingen, 1885), p. 3.

[75] Strabo, The Geography, 1, 3, 21.

[76] Были проведены тщательные исследования, в которых название Кар было прослежено во всей мировой истории с целью найти следы карийских и финикийский морских передвижений. См. Baron d’Eckstein, Revue arhéologique, XIV (1857); XV (1858), and Brasseur de Bour- bourg, S’il existe des sources de l’histoire primitive du Mexique dans les monuments égyptiens (Paris, 1864). Такие названия, как Каркар или Каркемиш (пишется также Каргемиш) и слово «Кар» в названиях городов, подобных Кар-Шалманезер, могут быть указаны в этой связи.

[77] Thucydides, I, viii.

[78] В переводе короля Иакова — «военачальники и стража».

[79] Филистимляне пришли с острова Кафтор (Второзаконие 2:23; Книга Амоса 9:7; Книга Иеремии 47:4). Иеремия говорит о «филистимлянах, остатке острова Кафтора». Раз филистимляне были отождествлены с Kreti и Pleti, то Кафтор сочли Критом. Будет больше соответствия историческим фактам, если мы будем считать Кафтор Кипром. Если бы Кафтор не был Кипром, тогда бы мы не нашли в Библии ни названия, ни каких-либо упоминаний об этом острове, а это было бы странно, поскольку Кипр находился очень близко к Сирии. Острова Хиттимские (Книга Иеремии 2:10; Книга Иезекииля 27:6), обычно отождествляемые с Кипром, обозначали все острова и побережья запада, Македонию и даже Италию. См. статью «Кипр» в «Еврейской энциклопедии».

[80] Слову «Pleti» было дано еще одно объяснение. По-арамейски Kreti — переводится как «лучники», a Pleti как «пращники» от слова Palet — «бросать» или «метать». Тот же самый глагол мог быть истолкован в значении «те, кто был выброшен» морем или «остатки народа, бежавшего из какого-то поселения на море»: iam polat означает «море выбросило».

[81] Herodotus, II, 152.

[82] Там же, II, 154.

[83] Dussaud, Les Découvertes, p. 20.

[84] Там же, VIII, 135.

Strabo, The Geography, XIV, ii, 27 ff.

[85] Там же, со ссылками на Apollodorus, Athenian grammarian.

[86] Herodotus, I, 172.

[87] Там же, VIII, 135.

[88] См. А.Н. Sayce. «The Karian Language and Inscriptions», Transactions of the Society of Biblical Archaeology, IX (1886), 123‒54. W. Brandenstein, «Karische Sprache», Pauly-Wissowa, Real-Encyclopädie der classischen Altertumswissenschaft, Supplement VI (1935), 140‒46; F.Bork, «Die Sprache der Karer», Archiv für .Orientforschung, VII (1931‒32).

[89] Лепсий обратил внимание на эти подписи и пришел к данному заключению.

[90] Гипотеза об иранском происхождении карийского языка была выдвинута П. де Лагардом, См. Р. Kretschmer, Einleitung in die Geschichte der Griechischen Sprache (Göttingen, 1896), pp. 376 ff,

[91] «Neben dem elamoiden Kerne isF im Karischen ein starker Einschlag aus dem Mitanni deutlich zu erkennen». F. Bork, «Die Sprache der Karer», Archiv für Orientforschung, VII (1931), 23.

[92] «Egrt.» See: Hrozny, «Les Ioniens à Ras-Shamra», Archiv Orientâlni, IV (1932), 175. Compare Virolleaud, Syria, Revue d’art oriental et d’archéologie, XII, 351 and 557.

[93] Никодамос из Саламиса на Кипре чеканил монету с 460 до 450 г. до н. э. (Sir George F. Hiil, Catalogue of the Creek Coins of Cyprus (London, 1904), p. 52).

[94] See the article «Didyma» by Bilrchner in Pauly-Wissowa, Real- Encyclopâdie.

[95] «Les inscriptions churrites de Ras Shamra démontrent une fois de plus la grande influence du peuple churnte ou horite sur la Syrie et la Palestine. Ce fait ne saurait nous surprendre, dès que nous connaissons le rôle joué par les Churrites en Syrie et en Palestine à la fin du troisième et dans, la première moitié du second millénaire». Hrozny, Archiv Orientalni, IV (1932), 127. See also Speiser, Mesopotamian Origins, p. 133.

[96] Herodotus, II, 117.

[97] А.М. Badawi, «Die neue historische Stele Amenophis’ II, «Annales du Service des anliquites de l’Eqypte, XLII (Cairo, 1943), 1‒23.

[98] Бругш прочел это название как «Аринат» и отождествил его с Оронтом. Бристед и другие согласились с этой точкой зрения; Ф.В. фон Биссинг высказывал возражения (Die Statistische Tafel von Karnak (Leipzig. 1897), p. 34); Петри прочел слово как «Арсет» и счел, что это должен быть Арошет на Кишионе (History of Egypt, II, 115). Дж. А. Уилсон, однако, проверил чтение слова «y-r’-s-t» на фрагментах надписей Карнака.

[99] Аменхотеп II начал свой поход, согласно обелиску в Мемфисе, в «первый месяц третьего сезона в день 25». Он достиг y-r’-s-t в «первый месяц третьего сезона в день 26» (вариант Карнака) или всего на один день позже. См.: «Egyptian Historical Texts» by J. A. Wilson in Ancient Near Eastern Texts, p. 245 and note 8 on the same page.

[100] Breasted, Records, Vol. II, Sec. 785.

[101] В недавней публикации Сидни Смит самостоятельно пришел к тому же самому выводу, что экспедиция Аменхотепа II стала сокрушительным поражением. Occasional Publications of the British School of Archaeology in Ankara (London, 1949), Vol. I.

[102] Breasted, Records, Vol. II, Sec. 786.

[103] Там же, с. 787.

[104] То, что он потерял Сирию-Палестину, может также следовать из того факта, что его преемник, Тутмос IV, называл себя «победителем Сирии».

[105] В Книге Михея 1:14 это место названо Морешеф-Геф. Первый слог слова Мареши или Морешеф означает «воды». Египтяне, воспроизводя слово Морешеф, могли писать «mu׳areset» или воды «areset». Аменхотеп II пересек «рукав реки» arseth (Petrie, History of

Egypt, II, 15).

[106] Breasted, Records, Vol. II, Sec. 792.

[107] Breasted, A. History of Egypt (New York, 1912), p. 326.

[108] Cf. Fôucart in the Bulletin de l’Institut Egyptien, 5 série, II (1917), 268-69. Аменхотеп I, ранний царь из восемнадцатой династии, изображался с черным лицом, сноска лат. I. Rosellini, I Monurnenti dell’ Egitto e délia Nubia (Pisa, 1832-44).

[109] Breasted, Records, Vol. II, Sec. 803. See: Gauthier, Le Livre des rois d’Egypte, II, 287.

[110] Любопытно, что в абиссинских религиозных преданиях (лат. Nagast) Менелик, царь Эфиопии и сын царицы Юга, гостьи Соломона, вернулся в Палестину, чтобы ограбить ее Храм; похитив с помощью хитрости священный Ковчег, он бежал в Эфиопию, преследуемый Соломоном, своим отцом, до границ Египта. Два исторических элемента смешались в этом предании. Ограбление Храма было делом Сусакима-Тутмоса III, наследника царицы Савской-Хатшепсут. Тот, кто бежал из Палестины, преследуемый царем Иерусалима, был Зараем-Аменхотепом II, наследником Сусакима-Тутмоса III.

[111] Предполагавшие, что, кроме Каш (Эфиопии) в Африке, существовал Каш и в Аравии.

[112] Charles Virolleaud, La Légende de Kerel, roi des Sidoniens (Paris, 1936).

[113] Comme nous l’avons indiqué déjà (Syria, Revue d’art oriental et d’archéologie, XIV, 149), ce nom de Trh est évidemment la même que celui du père d’Abraham». Ibid,, p. 25.

[114] «Pour les Hébreux, Terah n’avait fait que préparer la conquête ou l’occupation de Canaan, et son fils Abram n’avait fait lui-même qu’ébaucher l’entreprise, puisque, devant les difficultés, il avait du abandonner la partie et s’était réfugié en Egypte». Ibid., p. 32.

[115] «Il ne s’agit pas ici de deux des douze tribes (Asher et Zebulun), mais de deux de ces cantons canaaneens, dont les douze tribes prendront, un jour, le nom». Ibid., p. 18.

[116] Н.L. Ginsberg, in Ancient Near Eastern Texts, ed. Pritchard, pp. 142 ff. Вместо «Асир два и два ушли» он перевел: «После двоих идут двое».

[117] Jack, The Ras Shamra Tablets, p. 38, «Три миллиона с медными саблями или ятаганами (для чего используется египетское слово «hepes») и бронзовыми кинжалами». Джеку также принадлежит перевод этих двух строчек из поэмы.

[118] Breasted, Records, Vol. II, Sec. 802.

[119] См.: A. Lods, Israel (London, 1932), p. 64.

[120] Mqr mmlat dm. Гинвберг относит dm к следующему предложению и придает им значение «Смотри!».

[121] Переведено из Virolleaud, La Légende de Keret.

[122] Там же, с. 14.

[123] Тутмос II дважды назван «покорителем Сирии» на обелиске Лувра с.202. P. Pierret, Recueil d’inscriptions inédites du Musée Egyptien du Louvre, il partie (Paris, 1878), p.35. Cf. journal of Egyptîan Archaeobgy, XXVII (1941), 18.

[124] Как было показано в предшествующей главе, Сусаким — это библейское имя Тутмоса. Поскольку таблички Рас-Шамры принадлежат периоду Аменхотепов и Тутмосов, мы могли ожидать найти в них, помимо библейского имени Зарая, и имя Сусакима. Оно действительно оказалось в числе первых дешифрованных слов, и это вызвало определенное удивление. «Le mot Swsk semble, un nom propre, à rapprocher peut-être de l’egyptien Sosénq, hebreu Sosaq, et Sisaq». Dhorme, Revue biblique, XL (1931), 55.

[125] El-Amarna Tablets, Letter 151.

[126] Virolleaud, «Suppiluliuma et Niqmad d’Ugarit. «Revue hittite et asianique, V (1940), 173f.; see: Albright, Archaeology and the Religion of Israel, p. 38.

[127] См.: Schaeffer, Les Fouilles de Minet-el-Beida et de Ras Shamra, La Neuviume Campagne (Syria, XIX [1938], 196), где освещается эпоха, когда был разрушен Угарит.

[128] Hrozny, «.es. ioniens à Ras-Sbamra. «Archiv Orieatâlni, IV (1932), 171; Dbornre, Revue bublique, XL (1931), 37‒39.

[129] «II est regrettable que le commencement de l’inscription n’ait pas été conservé; on peut supposer que tes premieres lignes de l’inscription contenaient des détails suri acteur principal des événements dépeints». Hrozny. «Les Ioniens à Ras-Shamra», Arhiv Orientai, IV (1932), 176.

[130] Керет, город, и Керет, имя собственное, имели разное произношение.

 

Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2021/nomer7/velikovsky/