Есть на западе Петах-Тиквы вблизи от магистрали Ицхак Рабин ряд улиц, носящих имена писателей и поэтов. О Башевисе Зингере и Александре Пене я писал в предыдущих постах, в этом посте расскажу о четырех поэтах, писавших на идише. Самая нижняя (южная) улица этого блока называется Мешоререт Зельда, справа от неё идет на север улица Мирьям Ялан Штеклис, она продолжается до улицы Александр Пен. От улицы Штеклис на запад в сторону магистрали Ицхак Рабин ответвляется улица Амир Гильбоа, продолжение которой на север носит имя Кадия Молдовски.
Западная часть Петах-Тиквы
КАДИЯ МОЛОДОВСКАЯ
Кадия Молодовская родилась в 1894 году в белорусском местечке в семье учителя в хедере. Она играла заметную роль в еврейской литературной жизни сначала Варшавы, потом Нью-Йорка.
Кадия Молодовская
Училась Кадия в «хедере» для девочек, в 1911 г. закончила экстерном русскую женскую гимназию в Либаве. В 1913 г. она поступила на курсы Ицхака Альтермана и Иехиеля Гальперина для преподавателей иврита в школах и детских садах в Варшаве, затем переехала в Одессу, где работала воспитательницей в ивритском детском саду. С 1917 по 1921 Кадия живёт и работает в Киеве.
В Киеве она дебютировала на языке идиш в альманахе «Eygns» («Своё»). С 1921 по 1935 Кадия живет в Варшаве, преподаёт идиш и иврит в школе и выпускает множество стихов, баллад и сказок на идише для детей. Основной темой её творчества является детская непосредственность, фантазия и неутомимое любопытство.
В 2010 году в серии «Кешет/Радуга» вышла в свет в переводе с идиш книга Кади Молодовской «Башмачки». Сборник детских стихотворений Кадии Молодовской выходит впервые в России. Язык детских стихов близок к разговорному, в них выражен мир представлений и чувств ребенка из варшавских трущоб.
Башмачки
Танцуют ловко гвоздики —
Сапожник за верстаком:
Сейчас стачает он башмачки,
Каждый — с красным шнурком.
И мальчики, и девочки
Сбегутся босиком,
И все станут мерить башмачки,
Которые с красным шнурком.
Чуть тесно в пятке Симе,
И Берке узок след,
А Мойше впору, только
У Мойше денег нет.
Так и будут башмачки,
Каждый — с красным шнурком,
Грустить себе на гвоздике
В мастерской над верстаком.
В памяти потомков детские стихи Молодовской в значительной степени заслонили ее взрослую поэзию. Эти стихи в переводах на иврит до шестидесятых годов составляли основу детской поэзии Израиля.
Первые сборники стихов «Хешвндике нехт» («Осенние ночи», 1927) и «Джике гас» («Дикая улица», 1933) принесли Молодовской известность.
С 1925 по 1935 стихи Кадии публикуются в идишских журналах и альманахах и пользуются большой популярностью. В 1927 выходит её первая книга. Считается, что творчество Кадии является ярким образцом течения в идишской литературе, противопоставляющего себя литературе «бульварной», получившей в то время большое распространение.
Кадия, как и другие представители идишского модернистского течения (такие как Исаак Башевис Зингер и Шалом Алейхем) считала, что идиш , с его ёмкостью и живостью предназначен не только для повседневной беседы, но и для написания глубоких и качественных произведений. В 1935 г. Кадия эмигрирует в Америку. В Нью-Йорке Кадия Молодовская основала два журнала на идише: «Svive» («Окружение») и «Heym» («Дом»). В 1942–1944 писала колонки для идишской ежедневной газеты «Форвертс» под псевдонимом Ривка Зильберг (по имени героини своего романа). После Катастрофы, в творчестве Кадии произошли большие изменения. В её произведениях появилась глубина, боль, обречённость.
Кроме собственных работ, Кадия выпускает несколько переводов на идиш произведений других авторов. Её перевод стихотворения Маршака «Багаж», например, был так популярен, что иногда ошибочно принимался за её собственное произведение. Книги Кадии Молодовской неоднократно переводились на иврит, русский и английский. В 1971г. Кадия была удостоена израильской литературной премии имени Ицика Мангера за достижения в поэзии. Умерла 23 марта 1974 года в доме престарелых в Филадельфии.
АМИР ГИЛЬБОА
Амир Гильбоа
Амир Гильбоа (при рождении Берл Фельдман) родился в 1917 году в городе Радзивилов (ныне Радивилов, Украина). Уже в детстве начал писать песни на идише и иврите. Присоединился к сионистскому молодёжному движению Хе-Халуц и какое-то время скитался между различными городами, готовясь к репатриации в Эрец-Исраэль, по возвращении в родительский дом сохранил в секрете свой ожидаемый отъезд. Все члены семьи Берла Фельдмана впоследствии погибли в Катастрофе европейского еврейства.
В 1937 году вместе с другими членам движения нелегально иммигрировал в подмандатную Палестину. Имя «Амир Гильбоа» было выбрано им на палубе корабля «Посейдон», на котором осуществлялась нелегальная иммиграция. В первое время после репатриации проживал в арабской деревне Кастина, затем в киббуце Гиват-ха-Шлоша и в Петах-Тикве. Работал на плантациях, стройках и в каменоломнях. Вскоре после приезда в Палестину решил отказаться от сочинения песен на идише и писал исключительно на иврите. Начал печататься в различных изданиях с 1941 года.
Во время 2-й мировой войны поступил добровольцем в Еврейскую бригаду, служил в Египте и Италии. По окончании войны участвовал в организации нелегальной иммиграции в подмандатную Палестину. Участвовал в войне за независимость Израиля, и этот военный опыт сильно повлиял на его раннюю прозу.
С 1955 года и до пенсии работал редактором в издательстве «Масада».
Творчество Гильбоа испытало влияние А. Шлёнского и Н. Альтермана, особенно в части использования архаичного, библейского иврита. Гильбоа стал связующим звеном между поэзией школ Шлёнского, Альтермана и Л. Гольдберг и между новаторским направлением, к которому принадлежали такие поэты-модернисты, как И. Амихай, Н. Зах и Д. Авидан.
В поисках средств выражения личных чувств Гильбоа пренебрёг уже сложившимися в поэзии на иврите шаблонами и создал свой индивидуальный стиль и своеобразный ритм, объединяющие личное с национальным и универсальным, архаичность с новаторством. Вместо традиционного использования библейских образов для развития тем морали или национальной истории, он лично идентифицируется с ними, перебрасывая мостик от прошлого к настоящему. Среди тем его стихов — смена состояний природы, исторические события (Катастрофа европейского еврейства, война), внутренняя жизнь человека, одиночество. Для его поэзии характерны эмоциональные контрасты — от страха будущего до восторженного жизнеутверждения. Он часто использует приём взгляда глазами ребёнка, или контраст между взглядом ребёнка и взрослым отношением к ситуации.
Амир Гильбоа опубликовал более десяти сборников своих стихов.
На стихи Амира Гильбоа «Ба-бокер ба-бокер» Гиди Корен и Шломо Арци написали музыку и получилась песня популярная среди молодежи Израиля. Она стала негласным гимном социальных протестов 1981 года. В песне есть такие слова: «Человек встал утром и пошел…». У меня появилась ассоциация с песней российской певицы Манежи «Встала и пошла!»
Стела в Холоне со стихотворением «Бабокер, бабокер»
Гильбоа занимался переводами с русского, польского и других языков; среди его переводов — роман «Три цвета времени» Анатолия Виноградова, посвященный жизни и творчеству Стендаля.
Гильбоа лауреат множества премий. Наиболее престижные из них:
Бренеровская премия за 1970 год,
Премия Бялика за 1971 год,
Премия Израиля за 1982 год.
Амир Гильбоа умер в 1984 году и похоронен на южном кладбище в Холоне.
МИРЬЯМ ЯЛАН ШТЕКЛИС
Мириям Ялан-Штеклис родилась в Кременчуге в 1900 году. Её отец Йехуда-Лейб Нисон Виленский учился в Берлинском и Базельском университетах, в последнем в 1891 году получил степень доктора химии и философии. Кстати, фамилия Ялан является аббревиатурой имени её отца. В 1903 году отец был избран казённым раввином Николаева, куда переехала вся семья.
Мириям Ялан-Штеклис
После подавления Русской революции 1905 года семья была вынуждена переезжать с места на место. В конце концов, семья Виленских обосновалась в Харькове, и Мириям поступила на гуманитарный факультет Харьковского университета. В дальнейшем она училась в Берлинском колледже иудаики, а в 1928 году в Париже изучала библиотечное дело.
В 1920 году Мириям Ялан-Штеклис репатриировалась в Палестину и поселилась в Иерусалиме, где стала работать в Национальной библиотеке Еврейского университета, возглавляя в течение 30 лет отдел славистики. Не имея своих детей, Мирьям нашла жизненное призвание в сочинении детских стихов и рассказов, удивляя читателей глубиной своего понимания детских переживаний, страхов и радостей. По её словам — «стихи выходят из её отягощенной души, так же, как дети рождаются в муках». Детские стихи Мирьям очень популярны в Израиле. Её называют израильским Корнеем Чуковским. Она написала несколько детских книжек, среди них такие как Дани, Путешествие на остров «Возможно». Многие её стихи стали словами детских песен. В 1975 году певцы Шмулик Краус и Джози Кац организовали концерт, посвященный творчеству Мириям Ялан-Штеклис, они же записали и выпустили альбом с её песнями.
Альбом
В 1956 году Мириям Ялан-Штеклис стала лауреатом Премии Израиля по литературе.
Скончалась Мирьям 9 мая 1984 года в Хайфе.
МЕШОРЕРЕТ ЗЕЛЬДА
Мешоререт Зельда
Зельда Шнеерсон-Мишковски родилась в Екатеринославе в 1914 году в семье Шолома-Шлома и Рахели (Хейн) Шнеерсонов. Её отец был прямым потомком третьего Любавичского Ребе Цемаха Цедека (Менахема-Мендла Шнеерсона). И она выросла в семье с сильными хасидскими традициями Хабада. Когда в 1925 году представилась возможность выехать из России, Шнеерсоны отплыли из Одессы в Яффу, откуда дилижансом добрались до Иерусалима. В том же году, в канун Хануки, умер дед Зельды, а спустя шесть недель скончался ее отец. Девочка, которой тогда еще не исполнилось и 12-ти, получила особое право читать Кадиш в грузинской синагоге. Они с матерью жили тогда в суровом ортодоксальном квартале Шаарей Хесед, дух которого был чужд осиротевшим женщинам. Чужой чувствовала себя Зельда и в школе.
Облегчение она испытала в женской учительской семинарии «Мизрахи», располагавшейся на ул. Сент-Пол в почти исчезнувшем ныне квартале Мусрара напротив Старого Города, где учились совместно девушки из религиозных и нерелигиозных семей. Там проявились художественные способности Зельды.
В 1932 Зельда закончила учебу в семинарии и вместе с матерью переехала поближе к родне — в Тель-Авив. Здесь Зельда брала уроки рисунка у известного графика Хаима Гликсберга, автора ценных воспоминаний о Х.Н. Бялике. Когда через год ее мать вторично вышла замуж за раввина из Хайфы, и Зельда поехала с ней. Через два года она вернулась в Иерусалим с намерением поступать в Школу искусств и ремесел «Бецалель», но вскоре пошатнувшееся здоровье матери и отчима вынудило ее вернуться в Хайфу. В 1935 отчим скончался, и Зельда с матерью вновь поселились в Иерусалиме. Они заняли крошечную двухкомнатную квартирку в полуподвале в квартале Керем Авраам, на улице Цфании. Зельда пошла работать учительницей, и одним из ее учеников был второклассник Амос Клаузнер, впоследствии известный как израильский писатель Амос Оз. Его память сохранила для нас облик этой женщины:
…Казалось, всю ее обволакивает благородный дымчато-голубой свет, и его лучи мгновенно окружили и обворожили меня. Учительница Зельда говорила так тихо, что, если мы хотели услышать ее, нашего полного молчания было недостаточно: необходимо было, подавшись вперед, обратиться в слух всем своим существом. Так мы и сидели, чуть подавшись вперед, неотрывно устремив к ней лица, с утра и до полудня, потому что боялись пропустить хоть одно слово: все, что говорила учительница Зельда, было притягательно и немного неожиданно. Словно мы учились у нее другому языку, не то, чтобы совсем не похожему на иврит, и все же иному, берущему за душу: вершины гор превращались у нее в «горние выси», звезды становились «светилами небесными», пропасть была «бездной», а дерево — «древом», хотя она не упускала случая назвать по имени ту или иную породу деревьев.
…Насмешку, любую насмешку, определяла учительница Зельда как «яд». Она употребляла свои определения в их, можно сказать, каббалистическом смысле. Ложь называла она словами «падение» или «слом», лень — «свинец», сплетни — «глаза плоти», гордыня — «опаляющая крылья». Уступка, даже самая крошечная, даже если ты уступил свою резинку или свою очередь раздавать всему классу листы для рисования, любая уступка определялась ее как «искорка».
…Я помню ее глаза: в них были ирония, тепло, тайна, но не было радости. Еврейские глаза с татарским разрезом.
…Она была моей первой любовью: незамужняя женщина, около тридцати лет, учительница Зельда, госпожа Шнеерсон. Мне в ту пору и восьми не было, но она уже заполонила меня, запустила во мне какой-то внутренний метроном, который до той поры не действовал, а с той поры и по сей день неостановим».
(А. Оз. Повесть о любви и тьме. Пер. В. Радуцкого. Израиль: Едиот ахронот, 2005. С. 448–453)
В 1950-м Зельда вышла замуж за Хаима Мишковского, счетовода, выученика йешивы в Хевроне. Горячо любимый муж стал самым близким ей человеком: вместе читали вслух книги (до шести в неделю!), вместе сочиняли истории и сказки. Она ушла с работы и начала регулярно писать стихи.
Хаим оказался хрупкого здоровья. Он умер в 1971 году. То был единственный раз, когда Зельда кричала в голос. Детей у них не было. Некоторое время спустя Зельда взяла к себе в дом девушку из нерелигиозной семьи, которая решила жить по галахе. Через несколько лет выдала ее замуж, а потом взяла еще такую же. С тех пор она не знала одиночества, была своим питомицам матерью, а их детям — бабушкой.
«Стихи Зельды, глубокие и емкие, были приняты сразу — читателями, критиками и поэтами, даже теми, чья поэтика отличалась от ее художественной системы. Правда, опубликованы они были сравнительно поздно — первый сборник «Пнай» («Досуг») вышел в 1967 году. Стихотворение «Два начала» кажется мне притчей о пропасти между нерелигиозным и религиозным видением мира» — пишет Зоя Копельман в очерке о Зельде .
Скончалась Зельда в 1984 году в Иерусалиме.
Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2021/nomer7/vshapiro/
