Йекке. Евреи Бен Йехуда штрассе (продолжение)0

(окончание. Начало в №5-6/2021)

Часть II. Новая жизнь

6. История прабабушки Ханна Риммер в девичестве Баум,
рассказанная её правнучкой Аувой [1]

Прабабушка Ханна родилась в районе Шарлоттенбург в Берлине в апреле 1926 года. Родителей звали Элизабет и Эрик, старшего брата — Питер. Спокойная, комфортная, финансово благополучная жизнь кончилась в 1933 году. И в том же 1933 году большая семья Баум — дяди, тети, их семьи и семья прабабушки уехала в Палестину. Они прибыли на корабле к берегам Яффо, но, поскольку порт был недостаточно глубоким, судно встало на якорь далеко от берега, и арабские лодочники на своих небольших лодках доставили семью Баум на берег. Это была их первая встреча с местными жителями, говорившими по-арабски и одетыми по-особенному. Несколько месяцев они жили в отеле «Бристоль» на улице Бен-Йехуда, это было трудное время для них, они не привыкли к жаре и комарам, новой еде и атмосфере, которая так отличалась от берлинской.

На улице Бен-Йехуда не было тротуаров и дорог, только песок, песок и пыль. В первый период у отца не было работы, члены семьи не говорили на иврите, но они влюбились в тель-авивский пляж. Через несколько месяцев семья прабабушки переехала в квартиру на улице Яркон, большинство их соседей были йекке — владелец продуктового магазина, швея, продавцы льда и масла, и они все продолжали говорить между собой по-немецки. Медленно расширялся круг друзей, они ходили пить кофе и танцевать в кафе «Джинати Ям» и «Сан-Ремо» на набережной, в отель «Дан», а также сидели в кафе «Харлингер» на углу улиц Бен-Йехуда и хаХалиль, сегодняшняя улица Мапо. И пока родители пили и танцевали, их дети играли на пляже.

Бабушкин отец открыл с компаньоном фабрику складных стульев и столов «חיש קל». Название фабрике дал национальный поэт Хаим Нахман Бялик, который также жил в Тель-Авиве, отец бабушки с компаньоном попросили его дать фабрике еврейское название, и он согласился. На международной промышленной выставке 1936 года у отца прабабушки был киоск, в котором он представил свою продукцию

Он познакомился с Брониславом Губерманом, который в 1936 году основал Симфонический оркестр Эрец-Исраэль, позже Израильский филармонический оркестр. Концерт открытия оркестра состоялся в декабре 1936 года в Тель-Авиве, родители Ханны были приглашены Губерманом и в знак дружбы получили абонементы. И по сей день прабабушка Ханна обязательно ходит на концерты.

Прабабушка Ханна начала учиться в школе и встретила новых друзей, ее большой любовью стало море, она научилась плавать и при каждой возможности спускалась из своего дома через улицу Яркон и шхуну Махлул на пляж. Район Махлул был районом, который существовал с 1920-х до начала 1960-х годов, вдоль побережья Тель-Авива протяжённостью примерно в 500 метров на обрывистом берегу Куркар, параллельно пляжной полосе, между улицей Гордон с юга и бульваром ККЛ, сегодня бульвар Бен Гуриона, с севера.

Прабабушка Ханна была выдающейся спортсменкой и участвовала во второй Маккабиаде, проводившейся в Тель-Авиве в 1936 году. На одном из спортивных соревнований по плаванью она заняла второе место и выиграла серебряную медаль. Прабабушка Ханна учила своих сыновей, дедушку Рони и Уди, своих внуков и правнуков, плавать в море. Фабрику пришлось закрыть, поэтому отец и брат прабабушки Питер начали работать в британских мастерских в Тель-Авиве, пока британцы не покинули страну с окончанием британского мандата  в мае 1948 года, и они остались без работы.

Чтобы поддержать семью, мама моей прабабушки работала на хозяина шоколадной фабрики, производящей конфеты и различные шоколадные изделия. Конфеты приносили домой, где мама оборачивала их в специальную бумагу и относила в дома людей, заказавших шоколад.

Прабабушка Ханна говорит, что в целом у них была очень хорошая жизнь, до образования государства они ездили отдыхать в Ливан, у них было много друзей, и со временем их финансовое положение улучшилось. Позже, когда прабабушка Ханна вышла замуж за покойного дедушку Йосефа, они провели первую брачную ночь в отеле «Бристоль» на улице Бен-Йехуда, в котором она жила в первый период по прибытия в страну. Так замкнулся круг.

7. «Извините господа, но в моём автобусе я сам приму роды»

Семья Баум безусловно относилась к категории «олим-капиталистов» (см. часть I статьи). Те, кто совершал алию по квоте рабочих сертификатов, давали Еврейскому Агентству письменное обязательство проработать в сельском хозяйстве по крайней мере 2 года,[2] но не все это обязательство выполняли —  это была тяжёлая работа в тяжёлых условиях, о чём ещё в Германии предупреждала сионистская газета Jüdishe Rundshau:

условия работы в сельском хозяйстве в Палестине «примитивны» по сравнениями с немецкими, и можно добиться успеха только если полностью изменить свой образ жизни [3].

Полностью изменить свой образ жизни хотели далеко не все, наоборот, многие старались как можно сильнее его сохранить.

Молодые люди. приехавшие без семей, вначале поселялись в общежитиях или в палатках. Но 80% процентов пятой алии[4], четверть численности которой составила алия из Германии, поселились в больших, в масштабах тогдашней Палестины, городах —  в Хайфе, Тель Авиве и Иерусалиме. С 1931 по 1939 год население Тель Авива увеличилось с 45 000 человек до 180 000[5]. Об этом чуть ниже.

Германия 1932 года была интеллектуальным центром тогдашней Европы, а её евреи относились к интеллектуальной элите Германии. В момент прихода нацистов к власти в Германии было 7 нобелевских лауреатов–евреев. Или тех, кого нацисты евреями посчитали, физика: Альберт Эйнштейн — 1921, Джеймс Франк — 1925, Густав Людвиг Герц — 1925 (мишлинге — еврей по деду, признан полезным евреем), химия: Рихард Мартин Вильштеттер — 1915, Фриц Габер — 1918, физиология и медицина: Отто Фриц Мейергоф — 1922, Отто Генрих Варбург —  1931, (мишлинге, признан полезным евреем). В момент аншлюса в Австрии был один нобелевский лауреат-еврей, Отто Лёви — 1936, физиология и медицина. Двое, Герц и Варбург, остались в Германии, остальные эмигрировали в США, Швейцарию, Францию, Англию. В Палестину не поехал никто. «Моя родина —  Германия«, —  сказал Рихард Вильштеттер Хаиму Вейцману[6]. Он умер в эмиграции в Швейцарии. Альберт Эйнштейн предпочёл Еврейскому университету в Иерусалиме Принстон. Выбрали не Палестину знаменитости: писатель Леон Фейхтвангер, композитор Курт Вайл, философ Хана Арендт…

И можно назвать лишь одно всемирно известное имя совершившего алию немецкого еврея, встретив которое, нет нужды искать его в справочниках: философ Мартин Бубер.

Мартин Бубер Martin Buber, מארטין בובער 1878, Вена, —  1965, Иерусалим, философ, религиозный мыслитель, теоретик сионизма, первый президент Израильской Академии наук. Его называли назвали величайшим еврейским философом и сравнивали с пророками древности

Процесс репатриации на иврите называется עלייה (алия) — восхождение. Но большинство бежавших от Гитлера немецких евреев прибыли в Палестину против своего желания, они не восходили к своей мечте, они не были сионистами. Они просто бежали от преследований, для них переезд из передовой европейской страны в азиатскую Палестину был скорее не подъёмом, а спуском. Если бы не Гитлер, они бы не приехали. Их называли «сионисты Гитлера».

Истеблишмент Ишува делал всё возможное, чтобы приехало как можно больше йекке. Но одновременно видел в них идеологическую, политическую и культурную проблему. Берл Катценельсон заявил в августе 1935 года на 19-м Сионистском конгрессе в Люцерне:

«Те, кто приезжает к нам, не являются евреями, принадлежащими к ивритской культуре, но скорее являются людьми, оторванными от корней национальной культуры и национального существования, страдающими от отсутствия той культурной связи, которая объединяла долгое время еврейскую диаспору и превратила её в единое целое… Мы призваны построить Землю Израиля с этими выгоревшими и лишёнными своих корней евреями, и большой вопрос состоит в том, сможем ли мы превратить их в нацию? Эти люди лишены еврейских корней, большинство из них приехали, чуждые (еврейской) культуры. Что мы должны сделать, чтобы страна стала для них своей и они присоединились бы к её строителям?»[7]

Среди йекке были соблюдающие традиции и даже ультраортодоксы, но по отношению к йекке сложился стереотип чуждых иудаизму людей. Менахем Усышкин[8] заявил в 1941 году:

«…есть что-то позитивное в их трагедии — Гитлер преследует евреев как расу, а не как религию. Иначе половина евреев просто перешла бы в христианство»[9].

А газета в 1941 году недоумевала: «немецкие иммигранты организовали празднование дня рождения кайзера!»[10]

60 тысяч йекке —  это в основном была интеллигенция, люди свободных профессий, инженеры, торговцы, музыканты, врачи, учителя, предприниматели, юристы…

Почти половина была в возрасте 30+, объективная реальность тогдашней Палестины не оставляла многим из них другого выбора, как поменять профессию — абсорбироваться в новой среде обитания, понизив свой прежний статус. Многие стали строительными рабочими, архитектор — плотником, судья открывал прачечную, зубной врач —  галантерейный магазин. (Через два десятка лет многие юристы вернулись к своей профессии —  стали оформлять компенсации из Германии. Особенно прославился Ганц Грюнбаум, работавший до этого садовником.) А кто-то стал просто уличным торговцем!

В 1936 году в Ишуве было проведено социологическое исследование, обследовано 572 олим из Германии, жителей Тель-Авива, Иерусалима и Хайфы. Из 487 мужчин было 263 бывших торговцев, 133 обладателей 2-ой степени, 15 представителей творческой интеллигенции, 61 рабочих или ремесленников, 15 относились к другим категориям. 284 сменили профессию: 130 стали строителями, 64 — работниками металлургической промышленности, 39 — деревообрабатывающей (мебель, полировка, столярка, покраска), 51 стали шофёрами. Из 208 женщин 36 продолжали свое прежнее занятие: 8 портних, 2 швеи, гладильщицы, 2 воспитателя, 2 медсестры, 8 продавщиц, художник по рекламе, учитель гимнастики, учитель рукоделия, 2 манекенщицы, 7 владельцев магазинов. 172 сменили профессию, 39 были заняты в сфере организации торжеств и мероприятий, 30 —  стиркой, глажкой и химчисткой, 20 стали продавщицами; 10 работали на фабриках, 5 — разное (изготовление головных уборов, парикмахеры и тому подобное).[11]

В Ишуве тогда рассказывали такую шутливую историю[12]:
У женщины начались схватки прямо в автобусе. Пассажиры начали звать: «Доктор, доктор!» и шесть из них, все йекке, бросились на помощь. Шофёр, тоже йекке, в прошлом тоже доктор, отогнал их: «Извините господа, но в моём автобусе я сам приму ребёнка».

В каждой шутке есть доля шутки.

Беглецы от Гитлера из всех сил старались в новой стране сохранить старую жизнь. В огромных деревянных контейнерах привозили мебель красного дерева, пианино и электрические холодильники.

Холодильники не выдерживали жары и их использовали как простые ящики со льдом. Привозили хрусталь и фарфор, пододеяльники, подушки и кружевные салфетки, сшитые портным костюмы, мелочи, делающие жизнь более приятной: приборчик для обрезания сигар, для извлечения вишнёвых косточек, весы для взвешивания конвертов перед посылкой их по почте, ножницы для подрезки фитиля в свечах, миниатюрные щётки для смахивания крошек со стола после еды. Доктора и ремесленники привозили сложное оборудование и профессиональные инструменты, редкие или даже неизвестные в Палестине, всё это в надежде продолжить тог образ жизни, который они вели прежде в стране, которую покинули, подхватить его и перенести в Палестину. Некоторые предполагали, что у них будет горничная, многие привозили с собой машины.[13] И они привозили с собой целые библиотеки. (Некоторые издания сохранились только в Палестине — нацисты конфисковывали и сжигали такие книги на кострах. Много лет спустя, когда привёзшие их йекке умерли, оставив родившихся в Палестине читающих по-немецки детей, покупатели из Германии приезжали в Израиль, чтобы скупить и репатриировать ценные издания.)

Обычным бюргерам, хоть и еврейской национальности, было страшно из комфортабельной Европы переезжать в дикую, отсталую Азию на самой границе с Африкой. Они стремились заранее узнать от приехавших до них правила выживания в этой стране, так непохожей на ту, свою, где они родились и выросли, и которая отказалась считать их своими. И их предупреждали:

Ни в коем случае нельзя есть сырые фрукты и овощи, если они не вымочены в течении по крайней мере 20 минут в растворе calcium hypermagnesium. Пить можно только кипячёную воду. Нельзя покупать прохладительные напитки у уличных торговцев, продающих их в разлив из больших ёмкостей. Также нельзя есть на улице мороженое. Вообще ничего нельзя есть на улице. Надо носить широкую белого цвета одежду из хлопка и белые лёгкие туфли. Никогда не ходите без носков, хотя в местах, где нет комаров, носки могут не доходить до колена. Страусовые шляпы предпочтительней, но и тропические шапки для сафари тоже подходят. Одежда должна быть простой, практичной и логичной. Дети должны носить большие шапки, защищающие их от солнца. В идеале им надо запретить носить сандалии, но ни при каких обстоятельствах им не должно быть разрешено носить их без носков. Детям может быть позволено плавать в море без разрешения врача. При волне жары надо избегать выходить из дома. Окна и ставни должны быть закрыты. Вздремнуть после обеда лучше между двумя и четырьмя часами. Тело, бельё и дома должны быть абсолютно чистыми, пол надо мыть ежедневно с керосином, не оставлять крошек от еды —  они привлекают мух, муравьёв и других разносчиков болезней[14].

Их дети, выросши, носили сандалии без носков.

8. Дымоход оказался слишком узким

Писатель Арнольд Цвейг, ветеран 1МВ, ставший после неё пацифистом, автор цикла романов «Большая война белых людей», до прихода нацистов к власти склонялся к социализму и сионизму. Его книги оказались среди тех, которые были брошены нацистами в костёр 10 мая 1933 года.

Арнольд Цвейг, Arnold Zweig, 1887, Грос-Глогау, —  1968, Берлин

Цвейг туристом посетил Палестину, и она ему понравилось. В 1933 году он репатриировался, ивритом не овладел, в 40-х годах был соредактором журнала на немецком языке «Orient». Цвейг поселился в Хайфе и быстро ощутил разницу между туризмом и ПМЖ. Палестина не стала ему домом: «Как на каникулах на юге Франции», — написал он своему другу, жившему в Вене. И он жаловался на бытовые проблемы:

Инженер, устанавливавший отопительную систему, не удосужился поговорить со строителями, которые сначала забыли сделать дымоход, а затем добавили его. Но дымоход — Вы знаете —  оказался слишком узким —  и теперь, под проливными дождями его надо расширять. Он до сих пор из-за ветров не работает как должно. Вы найдёте, дорогой Папа Фрейд, что я слишком много требую от центрального отопления, — писал Цвейг, — но этот вопрос быта, в который цивилизация проникает с большим трудом, что является главной проблемой в этой стране. Мы не готовы отказаться от наших стандартов жизни, а эта страна ещё не готова их удовлетворить. И поскольку палестинские евреи справедливо гордятся тем, что есть, и поскольку нас справедливо раздражает то, чего нет, постольку между нами возникают большие трения.[15]

Фрейд проявлял понимание и сочувствие. Когда он узнал, что Цвейг оставил свою библиотеку в Берлине, он послал ему сборник своих работ в 12 томах.

«Это не впервые, он слышал о нехватке культуры в Палестине, —  написал Фрейд Цвейгу, — прошлое евреев не подготовило их должным образом к созданию своего государства.» Он советовал Цвейгу пока не уезжать из Палестины, несмотря на все финансовые проблемы, одиночество и националистическую атмосферу. В Палестине он находится в условиях личной безопасности и соблюдении гражданских прав. В Америке будет много труднее —  там тоже он должен будет бороться с чужим языком. Придёт день, когда нацисты потерпят поражение, и, хотя уже Германия никогда не станет такой как прежде, будет по крайней мере возможно участвовать в её восстановлении[16].

Цвейг мечтал о падении нацистского режима, о приходе к власти либерального правительства во главе, возможно, с внуком кайзера. Но он понимал, что это произойдёт не скоро[17].

Кульминацией его отчуждения от окружающего общества явилось выступление 30 мая 1942 в тель-авивском кинотеатре Эстер на митинге лиги V в поддержку СССР. Цвейг выступал на немецком, что вызвало бурю негодования, а находящиеся в зале ревизионисты прервали его речь. Цвейг был особо возмущён, что ирия[18], осудив проявление насилия, одновременно осудила и использование немецкого языка. В Orient он опубликовал статью Verwurzelung (Врастание, Укоренение), в которой напал на тех, кто утверждал, что он все еще чувствует себя иммигрантом, не пустившим корни в стране, и обвинявших его прежде всего в том, что он продолжает общаться с немецкоязычной публикой на немецком языке. Цвейг со своей стороны жаловался на трудности своей абсорбции, на финансовые проблемы и полное игнорирование своего творчества.

Замечания Цвейга вызвали резкую реакцию со стороны журналиста Густава Кройанкера[19]. Кройанкер опубликовал статью в «Mitteilungsblatt» — журнале «Ассоциации олим из Германии»:

Никто не станет отрицать серьезность проблемы, затронутой Цвейгом, и никто не станет отрицать связь между абсорбцией ментальной и физической. Но читая написанное Цвейгом вы не можете не задаться вопросом, приехал ли он в Израиль только как иммигрант, ментальность которого ещё не сформировалась? Мы всегда верили, что он приехал как сионист, чьи убеждения сложились не по экономическим причинам, и что экономические причины не могут изменить его убеждений.

Кройанкер предположил, что отчуждение Цвейга вызвано тем, что Цвейг писал на немецком языке для немцев и что Цвейгу безразлично, где будет его новая родина. Проблема в том, что Цвейг совсем не уникален, он является символом для многих тех из немецкой алии, которые при первой возможности покинут страну.

Судьба Цвейга сложилась много благополучнее, чем судьба его знаменитого однофамильца Стефана, покончившего самоубийством в 1942 году в Бразилии. Хотя установившийся после войны на востоке Германии режим либеральным никак не был, в 1948 году Цвейг вернулся в Восточный Берлин, стал депутатом Народной палаты ГДР, президентом Академии искусств, членом Всемирного совета мира, лауреатом Международной ленинской премии мира. Предсказание Кройанкера сбылось.

9. Спиной по ходу движения

В Германии йекке считались евреями, в Ишуве их посчитали «немцами», хотя совсем не все они хотели этого и в Германии, и в Палестине. Тогдашний Ишув создали и в нём доминировали, восточно-европейские евреи, Ostjuden, как их раньше с чувством превосходства называли евреи немецкие, ставшие теперь в Палестине йекке. Эти Ostjuden в основном родились и выросли в провинциальных городках Восточной Европы, штетлах, и естественно, в Палестине они создавали похожее на то, к чему они привыкли. Но у них не было ностальгии к странам исхода, они считали себя, и считали справедливо, пионерами, создающими нацию, возрождающими страну и язык, творящими новую культуру на иврите, создающими «нового еврея», зарабатывающего на хлеб в поте лица своего, переворачивающими пирамиду с головы на ноги[20]. Йекке, напротив, были носителями буржуазной культуры, образа жизни Центральной Европы и, в большинстве своём, занимавшимися не физическим, а умственным трудом. И эта их другая ментальность, не готовность следовать принципу «ихье беседер» —  всё будет в порядке, их привычка к «орднунгу» (порядку), вызывали насмешки.

«Йекке поехал на поезде из Хайфы в Наарию, билет оказался на место спиной к движению поезда и это досаждало ему. Когда он приехал в Наарию у него кружилась и болела голова —  всё потому, что он сидел против движения. «Это было ужасно», — пожаловался он друзьям в Наарии. Они его спросили, почему он не попросил сидящего напротив пассажира поменяться местами. «Но это было проблемой, — ответил йекке, —  никто не сидел напротив!»[21]

И были не только насмешки. Письмо в газету «Давар» Наны Маргалит:

«…в автобус заходит дама. На свободном месте лежат чьи-то вещи. Когда дама вежливо просит освободить место, она удостаивается ответа: «Если это тебе не нравится —  не выпендривайся и возвращайся в Германию!«.

«Мастер сделал ремонт для йекке. Тот позволяет себе прокомментировать какой-то недочет, и мастер отвечает: «О, похоже у Гитлера чинили лучше!»[22]

С годами обида не проходила. Яэль Фирмат много позже написала в газету ХаАрец:

«Недавно я пошла с родителями на спектакль «Ли Ла Лу» в Тель-Авиве. Я учусь в учительской семинарии, приехала в возрасте 6 лет и забыла свою родную Германию, но именно это представление внезапно напомнило мне, что я здесь отличаюсь от моих сверстников, и мои родители не такие, как все другие родители, их представили как глупых, неудачных, чужих. Мои родители были раздражены больше, чем я, но и меня всё это сильно задело. Я не имею никакого отношения к компаниям выходцев из Германии, но всё, что сказано в пьесе про нашу алию, я восприняла как оскорбление. Я спрашиваю: разве справедливо смеяться над олимами из определенной страны? Разве мы, юноши и девушки из Германии, чужие здесь? Мне сложно представить, чтобы так высмеивались, например, выходцы из России.»[23]

Но было и иное.

Редактор гистадрутовской газеты «Давар» Бейлин написал статью «Наши йекке»:

Ежедневно я встречаю членов этого «племени» на иерусалимских тихих улицах. Учёные и артисты живут среди нас как на необитаемом острове, отрезанные от мира, тихие, ничего не требующие и ничего не просящие, одинокие пожилые мужчины и женщины, сломленные, боящиеся за судьбу своих детей, чувствующие как сжимаются челюсти дьявольского врага, и никто не утешит их. Мужчины и женщины разного возраста, борются за выживание и из последних сил стараются удержаться в седле, чтоб не свалиться на землю и не потерять человеческий облик.

Я видел их, продающих свои вещи одну за одной —  субботние подсвечники, серебряные ложки и вилки, часы, которые они привезли из вражеской страны. Я видел, как они продают единственно живое существо, которое их любит и которое делало их жизнь немного приятнее —  щенка,  потому что они не могут позволить себе платить налог на него. Я был свидетелем самоубийства по причине одиночества, страха, голода, печали и непереносимой больше тоски, деликатные и чувствительные души, которые предпочли смерть вырождению. Я видел их и говорил себе: иди к городским воротам и кричи —  братья мои, не вершите это зло!»[24].

10. Рак иврит[25]

Вы можете эмигрировать из страны, но не из родного языка
Бен Хорин[26]

Ваш родной язык становится враждебен вашему сердцу,
пронзая его огнем и светом»
Людвиг Штраус[27]

Наша обязанность изменить положение, когда только часть нашей общины владеет ивритом. Эта задача тесно связана с задачей физического и духовного слияния с Ишувом.
Густав Кройанкер[28]

В Ишуве считали, и считали абсолютно правильно, что без языка невозможно становление нации, что еврей в Эрец-Исраэль обязан говорить на иврите. Первые выстрелы войны за язык иврит прозвучали ещё в 1913 году в бою за то, на каком языке, немецком или иврите, будет вестись преподавание в заложенном в 1912 году на деньги немецких евреев из общества Deutscher Juden, хайфском Технионе. Победил иврит, он стал официальном языком открывшегося в 1925 году Техниона. В 1923 году был создан «Батальон защитников языка»[29] (название говорит само за себя). Наследником батальона стала, основанная в конце 1933 года, организация «За господство иврита», להשלטת השפה העברית, её первым президентом был Хаим Нахман Бялик[30]. По разработанному и одобренному политическими партиями всего спектра: от МАПАЙ до ревизионистов, регламенту использования иврита в Ишуве, сертификаты на алию должны в первую очередь предоставляться тем, кто в достаточной степени владеет ивритом, с исключением — знание языка не требовалось от беженцев из стран, где преследуются евреи и от людей старше пятидесяти лет . Однако все олимы, обязаны изучать язык в течение двух лет, работать в учреждениях могут только люди, знающие иврит, а газеты на иностранных языках не издаются[31].

Велась отчаянная борьба с афишами, титрами в кинофильмах, с вывесками, различными мероприятиями на немецком.

Исполняющий обязанности секретаря ирии Тель-Авива послал 19.06.1944 гневное предупреждение:

«Моё внимание привлёк тот факт, что в вашем доме, улица Алленби 21, Ассоциация за Свободную Австрию проводит полностью на немецком языке вечера и балы, включая программы, чуждые духу нашего города. Я был бы благодарен вам, чтобы вы сумели объяснить этим людям, что это не приемлемо для Тель-Авива и они должны прекратить такого рода активность.» [32]

Газетные киоски, в которых продавались немецкие газеты (см. ниже) поджигались, в 1943 году была взорвана типография, где печатался Orient, ученики гимназии Герцлия[33] били витрины кафе Риволи —  там говорили по-немецки! Мэр Тель-Авива Дизенхофф[34] написал директору гимназии Бограшову, что такие действия недопустимы —  они могут спровоцировать уличные беспорядки. Но заверил в своей принципиальной поддержке:

«Я хочу предотвратить это, а что касается войны с германизмом или новым эллинизмом, я готов присоединиться к вам и всем вашим друзьям и организовать единый фронт для подавления всех попыток ввести у нас иностранные обычаи и языки. Однако не кидая камни ночью…»[35]

Поселившиеся в Тель Авиве йекке писали жалобы в ирию. Они жаловались на проблемы с водопроводом, который прорвало и который не был перекрыт, на высокую арнону[36], просили помощи в нахождении работы и поисках оставшихся в Европе родственников… Писали на немецком — других языков они не знали — бюрократическим языком, с подобострастием, обращались к Дизенхоффу «Ваше Превосходительство». Он эти письма никогда не видел — секретарь мэрии, Йехуда Недив отправлял их в архив. В лучшем случае он отвечал отправителям требованием писать на иврите.[37]

21 августа 1933 года газета Palestine Post[38] информировала:

«Немецкий фильм не удалось показать сегодня вечером в открытом кинотеатре Rena Park Cinema из-за протестов, выразившихся в кошачьем мяуканьи и кидании чернильниц молодыми зрителями. Руководство было вынуждено заменить фильм британским несмотря на то, что была вызвана полиция и арестованы двое ревизионистов, которые будут преданы суду в среду.»[39]

Характерный для тогдашнего отношения к немецкому языку случай привёл, посетивший Палестину в середине 30-х, журналист венгерского происхождения Ладислав Фарраго:

Я вышел из здания Еврейского Агентства и пошёл по улице Кинг Джордж, когда меня остановил маленький мальчик. Он спросил меня что-то на иврите, и я не понял вопроса. Он повторил погромче. Потом ещё громче. Похоже он решил, что я глухой. Представить себе, что я не понимаю иврит он, очевидно, никак не мог. Тогда он показал на часы, и я решил, что он спрашивает который час. Я ответил сначала по-английски, потом по-немецки. Похоже, что теперь он наконец понял, так как он быстро проговорил: «Поц йекке». Я решил, что на иврите «Поц йекке» означает «Большое спасибо», но мои друзья объяснили, что это означает совсем иное[40]. Это было оскорбление на идиш, которое я проглотил. Я не только не мог говорить на иврите, но я согрешил, ответил настоящему палестинскому еврею на немецком.[41]

Многие йекке не хотели, или не могли, иврит —  «сафа каша»[42], отказаться от своего родного языка. и выяснилось, что можно обойтись и без него. В кафе, на улице, в автобусе, на пляже они продолжали между собой говорить по-немецки, при необходимости —  на идише, да и селиться они предпочитали рядом друг с другом. Улицу Бен-Йехуда в Тель-Авиве стали называть «Бен-Йехуда штрасе», в Хайфе селились на Кармеле, в Иерусалиме —  в Рехавии, в основанной недавно Наарии.

Вот отрывок из рассказа[43] про алию прадедушки Исраэля, (в 1933 году 26-летний инженер-электрик Исраэль Рувель вместе со свой матерью, братом и сестрой приплыли на корабле в Палестину), записанный его правнучкой Ноамой со слов дочери Исраэля Яэль, бабушки Ноамы.

«На корабле они встретили других олим, подружились с ними и остались друзьями в Палестине. Они жили в Тель-Авиве на улице Бен-Йехуда, где жили многие другие олимы из Германии. Их квартира была довольно большой, в ней была одна свободная комната, и они пригласили еще двух друзей, с которыми познакомились на корабле, жить с ними. Днем все уходили на работу, а вечером, вернувшись, были счастливы съесть горячий и хороший обед, который приготовляла Берта, мать дедушки Исраэля.

Все иммигранты, которые жили на этой улице, говорили только по-немецки, и жить рядом друг с другом было комфортно и приятно.

На снимке также изображен его старший брат Роберт, который приехал в Израиль, вернулся в Германию и оттуда больше не вернулся.»

1933 год. Улица Бен-Йехуда. Справа налево: прадедушка Исраэль, его мать Берта, брат Роберт, сестра Бэти

В Ишуве разразился грандиозный скандал —  заведующего хирургическим отделением тель-авивской больницы Хадасса обвинили в том, что он разговаривает с врачами, медсестрами и пациентами исключительно на немецком языке. Более того — он предпочитает помощников, говорящих по-немецки, а пациенты-дети подвергаются процессу «германизации»[44].

Но были и те, кто стеснялся своих проблем с ивритом, а иногда происходящее напоминало анекдот. История, приведённая Томом Сегевым:

Директор кооператива в Наарии написал письмо мэру. У директора оставались проблемы с ивритом, поэтому написал он письмо по-немецки, а его секретарша перевела его на иврит. К сожалению, мэр тоже не знал иврита, но у него тоже была секретарша, которая перевела письмо обратно на немецкий. Все были довольны: в архивах и кооператива и ирии письма были только на иврите.[45] Правда мэр Наарии любил приговаривать: «Что бы ни случилось, Наария останется немецкой!»[46]

Когда разразилась война, йекке предупреждали друг друга, что теперь немецкий язык зазвучит ещё более отталкивающе. Информационный бюллетень:

Люди во весь голос сообщают услышанные по радио последние известия, перекрикиваясь с балкона на балкон на беглом и чистом немецком языке. В автобусах мы громко приветствуем друг друга через головы других пассажиров. И порой на тель-авивском пляже можно подумать, что висит невидимое предупреждение: здесь не говорят на иврите.[47]

Немецкая ассоциация иммигрантов, муниципалитеты и Гистадрут организовывали курсы по изучению иврита, лекции и семинары по Палестине, еврейской культуре и по различным темам в области иудаизма. На состоявшемся в марте 1935 года первом съезде олим из Германии было объявлено, что в стране действует 18 курсов, на которых обучаются около 3000 человек[48]. На вечерних курсах для взрослых преподавал Мартин Бубер.

Объявление об открытии курсов иврита для молодёжи в возрасте 10-18 лет

Пособие по изучению иврита с шуточными картинками и подписями на 2-х языках —  «Если бы у моей бабушки были ролики, она была бы автобусом»

Многие йекке начали разговаривать на своём собственном наречии — смеси иврита и немецкого. В 2012 году был издан מילון בן יהודה שטראסה«» —  «Словарь Бен Йехуда штрасе».

Обложка словаря «Бен Йехуда штрасе»

И как ещё одно доказательство, что иврит — язык живой, подверженный изменениям и влияниям извне — многие слова, пришедшие в страну вместе с йекке, вошли в современный иврит, на котором говорят, не задумываясь об их происхождении:

«вишер», «инсталлятор», «циммерим»…

Многие приехавшие детьми йекке выросли двуязычными (это пригодилось через 10 лет во время войны), немецкий язык был первым языком, на нём они говорили дома, вторым был иврит, на нём они учились в школе. Их дети, внуки йекке, на немецком не говорили.

11. Как будто мы все еще в старой Австрии

Шалом Бен-Хорин вспоминал свой первый вечер осенью 1935 года в Эрец-Исраэль.

«Было холодно и недружелюбно. Влажным поцелуем встретил меня Иерусалим. Я остановился в гостинице Варшавский на Сионской площади в самом центре Нового города. На первом этаже дома было старинное, похожее на венское кафе, которое так и называлось «Вена». Там пел еврейский эмигрант из Берлина Марсель Ноэ —  пел не сионские песни, а Шуберта …

Я рано лег спать, чтобы встать пораньше — я хотел увидеть восход солнца над крепостными стенами Сиона. Утром я вышел на балкон своей комнаты, в здании напротив был кинотеатр, который назывался «Сион». Какой фильм шёл там? «Голубой ангел» с Марлен Дитрих. Я любил этот фильм и, конечно же, Марлен Дитрих, но здесь … в Иерусалиме? Это было почти оскорблением … Но в тот вечер я пошел в кинотеатр Сион и снова был в восторге.»[49]

Афиша 1932 года тель-авивского кинотеатра «Эден» звукового шпионского фильма Х27 с Марлен Дитрих

(В 1933 году кинопрокатчики добились разрешения продолжить показывать уже закупленные в Германии фильмы.)

Бен-Хорин прожил в Палестине, потом Израиле, долгую и успешную жизнь. Он сотрудничал в немецкоязычной газете Blumenthals Neueste Nachrichten (Последние Новости Блюменталя), занимался межрелигиозным диалогом, был одним из руководителей реформистской общины, за свою литературную и богословскую деятельность получил множество наград, как в Израиле, так и в Германии.

Британия до 1939 года не признавала немецких евреев, решивших переехать в Палестину, беженцами.[50] Менахем Усышкин заявил в 1941 году, что если бы Гитлер преследовал евреев как расу, а не как религию, то половина евреев просто перешла бы в христианство»[51]. Нет, и не могло быть статистических данных, подтверждающих, или опровергающих, эти слова. Конечно же, среди йекке были убеждённые сионисты, которые в любом случае собирались совершить алию. Намёком на их число может стать тот факт, что до прихода Гитлера к власти в Эрец-Исраэль репатриировалось около 2-х тысяч немецких евреев[52]. Остальные были просто беженцами, они приехали в Палестину только потому, что в Германии оставаться было нельзя — приход Гитлера к власти, Нюрнбергские законы, «Хрустальная ночь», и ужас перед будущим. Были среди них те, что посчитали, что уж если надо бежать из Vaterland[53], то бежать надо на свою историческую родину.

Когда их родина отвергла их них, они не хотели переезжать ни в какую другую страну, кроме Эрец-Исраэль. Полученный удар был слишком серьезным, чтобы искать «страну убежище», пока репрессии не пройдут. Поэтому они пришли к выводу, что, если уж они были вынуждены начать новую жизнь, единственный шанс на это будет в далеком Эрец-Исраэль. Сионизм явился неожиданной вспышкой и проблеском надежды на будущее.[54]

Были те, кто стремился полностью погрузиться в ивритоязычную культуру Палестины. Лилит Павелл вспоминала в 2004 году:

Мы очень пытались попасть в еврейский круг, и мы хотели уйти от немецкого языка. […] Немецкий язык, конечно, оставался при мне, но я его больше не хотела. […] Не то, чтобы это был бойкот в прямом смысле этого слова, но я давно не хотела всего немецкого.[55]

Но были много среди тех, кто приехал в Палестину только потому, что в другие страны не получилось, тех, кто не слишком хотел измениться, кто хотел остаться таким, каким был до своего бегства.

Алиса Шварц-Гардос вспоминала в 2004 году:

Не возлагали больших надежд, в первую очередь речь шла о том, чтобы «остаться на плаву», и в то же время существовала социальная жизнь, которая должна была имитировать нормальность или иллюзию буржуазной жизни, как и раньше. Как только вы смогли как-то себе это позволить, вы шли в кофейню. Мы жили в Хайфе первые 20 лет, там были кафе, куда дамы приходили убирать по утрам, а днем они приходили в перчатках и шляпах, играли в карты или просто болтали. В остальном жизнь была очень скромной.

Кафе

Элизабет Шмидт вспоминала в 2004 году, как она совсем молодой приехала в Тель-Авив из Вены. Ее муж, «венец насквозь», владел процветающей «типичной венской чешской кофейней» в Тель-Авиве «с супом-гуляшем и чешскими клендлихами». Она описывает свою мать как типичную венскую женщину, «над которой все смеялись, когда она произносила слово на иврите со своим жутким венским акцентом«. Ее отец был меломаном и взял с собой в Палестину столько пластинок оперетт, сколько смог поместить в своем багаже, который был ограничен десятью килограммами. «Мой отец знал все арии наизусть. […] У нас было пианино, он и мой муж пели венские песни, а мы с мамой играли на пианино. Это было замечательно, как будто мы все еще в старой Австрии»[56].

Ежедневное чтение газеты было для немецких евреев привычкой, от которой они не хотели отказываться и в Палестине. Поэтому многие продолжали читать газеты из Европы, такие как берлинская Jüdische Rundschau[57], которая издавалась в Берлине до 1938 года, (В Ишуве она распространялось по подписке и в розницу в количестве 6-7 тысяч экземпляров, для сравнения —  общий тираж составлял 37 тыс. в 1934 году и 25 тысяч в 1938) и эмигрантская Pariser Tageblatt[58].

Вторник 5 января 1937 года. На 1-й странице статья о предстоящей конференции в Вашингтоне с участием д-ра Вейцмана по вопросу строительства Еврейского дома в Палестине

Но в газетах из Европы можно было прочесть только позавчерашние новости. И в Ишуве начали появляться свои газеты на немецком. В 1933 года стал выходить информационный бюллетень Mitteilungsblatt, основанной в 1932 годы Ассоциации олим из Германии.

Ноябрь 1936 года. Информация о выступлении профессора Хаима Вейцмана перед королевской комиссией [Пиля]

Остальные газеты принадлежали частным лицам, их число достигло семи[59]. Одной из самых успешных, просуществовавшей под разными наименованиями вплоть 2011 года, была газета, 1-ый номер вышел 1 октября 1935 года, основанная приехавшим из Берлина Зигфридом Блюменталем (Siegfried Blumenthal) под длинным названием: «Private Korrespondenz —  Übersetzung der neusten Tages-Nachrichten aus den palästinensischen Tageszeitungen» (Частная корреспонденция —  перевод последних ежедневных новостей из палестинских ежедневных газет). В первом выпуске газета объявила о своей цели:

Выбором переводов из разных газет разных направлений, ставится цель гарантировать, что читатель не получит одностороннюю информацию, но сможет составить собственное суждение обо всех актуальных вопросах[60].

Первоначально в газете было 2–4 страницы, печатался курс иврита со словарём для начинающих, публиковались немногочисленные объявления. С 1936 года газета даже выходила дважды в день, как это было тогда принято, с ранним утренним и дневным выпуском. В 1937 году газета изменила название на «Blumenthal’s Neuste Nachrichten“ («Последние новости Блюменталя»), изменился и её дизайн.

№ от 5 июля 1939 года. На 1-й странице информация о штрафе, наложенном на жителей еврейских кварталов Иерусалима и об однодневной поездке в Варшаву польского посла в Лондоне)

В 1940 (или в 1943) году газета снова изменила название на Neueste Nachrichten (Последние новости), со временем в ней появился редакционный раздел, страница для женщин, кулинарные рецепты, советы по покупкам и моде. Пятничный номер доходил до 20 страниц.

Немецкоязычная пресса не могла не вызвать враждебность со стороны истеблишмента Ишува. Газета ХаАрец утверждала, что:

Да, есть страны, толерантные к газетам на чужом языке, но то, что позволено в стабильной стране, чья независимость несомненна, не может быть позволено в общине, отчаянно сражающейся за свои политические права.

и потребовала, чтобы руководство Ишува «Перестало говорить и начала действовать против деструктивной силе газет на чужом языке«[61] Между прочим, издателем газеты был оле из Германии Шокин. Руководство Ишува попыталось убедить владельцев газет закрыть свои газеты. Когда один из участников переговоров напомнил про газеты на английском и идише, Менахем Усышкин возразил: «Английский —  это язык правительства, а идиш —  это язык чувств«[62]. После неудачи переговоров один из их участников предложил потребовать прекратить публикацию объявлений в «немецких» газетах. Кафе, парикмахерские и гостиницы тоже не должны предлагать эти газеты своим клиентам.

Карикатура в ХаАрец Подпись: Посетитель официанту: «Пожалуйста принесите мне какую-нибудь газету.» Официант: «Извините, уважаемый господин, но свободных газет не осталось!»

(На стенке висят ивритские газеты.)

12. Алия изменила страну

26 декабря 1936 года в Тель-Авиве состоялся 1-ый концерт Палестинского (впоследствии —  Израильского) симфонического оркестра, созданного выходцем из Польши, выдающимся скрипачом Брониславом Губерманом[63]. Дирижировал сам великий Артуро Тосканини, исполнялся Бетховен, Шуберт, Мендельсон и Брамс[64]. Тосканини назвал это выступление счастливейшим моментом своей жизни и одной из высших точек своей музыкальной карьеры. Он не только отказался от платы за данные им четыре концерта в Палестине, но даже и от компенсации путевых расходов. Первым главным дирижёром оркестра стал йекке Вильям Штейнберг[65].

Губерман, Тосканини, Штейнберг, декабрь 1936 года, Тель-Авив

Среди слушателей было много йекке, а в оркестре было 30 музыкантов из Германии. Губерман так объяснил один из мотивов, побудившем создать симфонический оркестр:

Предоставить выдающимся музыкальным силам, по которым арийский параграф особенно сильно ударил в Германии, достойным местом работы[66].

И немаловажное обстоятельство —  проблемы с языком препятствием не были.

Но не музыкой одной жив человек.

Часть прибывших из Германии поселились в существующих сельскохозяйственных поселениях, кибуцах и мошавах[67] или основали новые.

Людвиг Штраус в кибуце Ханотеа, 1937 год

Кибуц

Людвиг Штраус (См. примечание 27), писатель и литературовед, после приезда в Палестину в 1935 году, перед тем как начать преподавать в Еврейском университете, 2 года работал в основанном йекке кибуце Хазорея,[68] הזּוֹרֵעַ , сажая деревья и прокладывая дороги.

Приехавшими из Германии были основаны города, известные сегодня всем в стране: Наария (с неё я и начал этот свой рассказ про йекке) на самом Севере, близи с границей с Ливаном, Кирьят Бялик —  в хайфском заливе, Кфар Шмарияху, сегодня один из самых фешенебельных и дорогих пригородов Тель-Авива.

Кирьят Бялик

В Хайфе образовалось еврейское большинство, Тель-Авив сменил свой облик провинциального городка на современный европейский. Ирония истории, подъём нацизма, такого губительного и смертельного в Европе, очень повысил качество жизни в Палестине.

Можно долго приводить примеры того, что принесли с собой йекке, как они изменили страну.

Ричард и Хильде Штраус, немецкие евреи из Нидер-Ольма Nieder-Olm, совершили алию в 1936 году и основали в Наарии молочную ферму с двумя коровами. Излишки продукции, которую Ричард не мог продать, Хильда перерабатывала в сыр, и вскоре сыр стал основным направлением бизнеса. Сегодня продукцией Штрауса заполнены все израильские суперы.

Хильде и Ричард Штраус. Молочная ферма

Старейшая[69] в стране газета הָאָרֶץ ХаАрец, которая сегодня стала символом либерального Израиля и которую ругают намного больше людей, чем её читает, в 1935 году была приобретена приехавшим из Германии за год до этого бизнесменом и издателем Залманом Шокеном Salman (Zalman) Schocken, שלמה זלמן שוקן‎. С 1939 (Залман иммигрировал в США в 1940 году) и до своей смерти в 1990 году 50 лет главным редактором был его сын Гершом (Gershom Gustav Schocken גרשום גוסטב שוקן)

Георг Ландауэр писал Моше Чертоку:

«Вы можете сообщить (британскому) правительству, что юристы из-за границы повышают профессиональные стандарты. Юристы из Германии, к примеру, приезжают и сдают экзамены, и много лучше тех, кто учился здесь.»[70]

3 судьи, судившие Эйхмана в 1961 году в Иерусалиме: Моше Ландау (Moshe Landau, משה לנדו) , Беньямин Халеви (Ernst Levi, בנימין הלוי), Ицхак Раве (Franz Reuss, יצחק רווה), родились в Германии и приехали в Палестину в 1933 году.

Рекламное объявление детского сада в иерусалимском районе Рехавия:

Palestine Post 01.09.39

Описание Артуром Кестлером своего приезда в только что рождённое государство Израиль:

Суббота, 5-го июня Хайфа

Прежде чем отправиться в Тель-Авив мы решили провести пару дней в Хайфе, встретиться со старыми друзьями. Поэтому прямо из аэропорта мы поднялись на такси на гору Кармель в «Санаторий». В мирное время это была лечебница воображаемых недугов богатых тель-авивцев. Она прекрасно управлялась старым доктором Боденхаймером[71] из Берлина, сочетавшим великолепную кошерную кухню с триумфом тевтонской чистоты. В комнатах большие балконы с очаровательным видом на залив, воздух пропитан ароматом знаменитых кармельских сосен.[72]

Д-р Боденхаймер с женой и старшим сыном

Рекламное объявление Санатория

Доктор Боденхаймер организовал санаторий, потому что не смог устроиться работать врачом, врачей приехало слишком много для маленькой страны.

До середины XIX века в Османской Палестине больниц не было вообще, приезжавший в страну Моше Монтефиоре[73] был шокирован высоким уровнем заболеваемости и кошмарными условиями гигиены и санитарии. В 1838 году первый британский консул в Иерусалиме Уильям Таннер Янг (William Tanner Young), открыл клинику в Иерусалиме, а в 1844 году эта клиника стала английской миссионерской больницей, которая привлекала нуждающихся евреев, предлагая кошерную еду, устанавливая мезузы на дверях и предлагала медицинские услуги, лекарства, еду и бесплатную одежду. В качестве альтернативы Моше Монтефиоре направил в Иерусалим немецкого доктора Френкеля, открывшего первую еврейскую больницу в Иерусалиме. В 1854 году в Иерусалиме на деньги барона Якоб де Ротшильда, отца знаменитого Эдмунда —  «благодетеля» (см. Сёма Давидович: «Второй в Сионе» ) и при спонсорстве австрийского правительства была открыта еврейская больница בית החולים מאיר רוטשילד (Больница Меира Ротшильда). В 1909 году в Палестине было 27 врачей, первая больничная касса в Ишуве была основана ещё в 1911 году הסתדרות פועלי יהודה (организацией сельскохозяйственных рабочих Иудеи). В 1921 году, после создания Гистадрута[74], существовавшие тогда больничные кассы объединились в гистадрутовскую больничную кассу קופת חולים כללית (Купат Холим Клалит) и сегодня самую многочисленную в Израиле. Параллельно с ней в Ишуве действовала созданная в США женская благотворительная организация Хадасса, имевшая свою сеть больниц.[75]

Уже в апреле 1933 года нацисты запретили еврейским врачам работать в больничных кассах. (В 1938 году им было предписано называть себя не врачами, а «поддерживающими больных».) В 1933-38 годы из стран Центральной Европы приехало 1173 медицинских специалистов, включая 811 врачей[76]. Накануне алии из Германии, в 1932 году в Ишуве насчитывалось 476 врача (в основном из Восточной Европы), отношение к числу жителей 1:382, в 1939 году —  1987 врача, соотношение 1:216. (Сегодня — 1:314, страны OECD — 1:286). Около 500 врачей из Германии прибыли в октябре-ноябре 1935. В 1946 году исследование показало, что 35% врачей в стране родились в Германии[77].

Когда первые немецкие врачи, избегая террора нацистов, прибыли в Израиль в 1933 году, они нашли здесь медицину, организация которой полностью отличались от той, к которым они привыкли в своей стране. Врачи, работавшие в Клалите были наёмными работниками, которым было запрещено заниматься частной практикой и дававшим обязательство согласиться работать в любой клинике, выбранной начальством. Пациенты со своей стороны тоже не могли выбирать для себя врачей, у которых они хотели лечиться. Плата за членство в кассе была маленькой, очереди к врачам были большие, как и нагрузка на врачей.

Уровень медицины в Палестине был много ниже немецкой, и врачи-йекке очень постарались поднять её уровень до им привычного. (У 2252 [78] еврейских врачей, иммигрировавших из Германии в США, проблема была противоположной, подтягиваться пришлось им)

Многих врачебных специальностей в Ишуве вообще не было, не было оборудования и навыков. В стране проводились только небольшие операции —  сложные проводились в Европе! Когда известному хирургу Максу Маркусу показали имеющиеся в больнице Хадасса хирургические инструменты, он пришёл в ужас и попросил заказать необходимые. Ему ответили, что на это у больницы бюджета нет и он заказал их в Германии за свой счёт.

Многие приезжие врачи попробовали заняться частной практикой, но в Ишуве было слишком мало обеспеченных людей, которые могли себе позволить пользоваться их услугами. К 1936 году нехватка врачей в Ишуве сменилась нехваткой пациентов. Многим пришлось сменить профессию —  помните шофёра, принявшего роды в автобусе? Нашлись врачи, открывшие клиники в арабских городах, но началось арабское восстание 1936–39 годов, один из врачей был убит, остальные бежали. После аншлюса Австрии руководство Ишува всерьёз изучала возможность направить бежавших из Австрии врачей в Турцию, Ирак и Египет. Кризис завершился лишь с началом Войны, когда 200 врачей[79] вступили в британскую армию.

Врачи из Германии создали свою больничную кассу — יקופת חולים מקב (Купат Холим Маккаби), основанную на принятых в Германии принципах — свобода выбора пациентом врача, принимающего в своей клинике, больничная касса явилась только посредником между пациентом и врачом.

Одним из её основателей был Феликс Тейлхабер[80], автор книги об еврейских лётчиках армии кайзера в 1МВ. (См. статью Сёма Давидович: Евреи и Великая (1 Мировая) война

Феликс Тейлхабер

Сегодня Маккаби считается лучшей больничной кассой страны.

Йекке создали частную систему медицинской страховки — компанию שילוח (Шилоах),  её наследница сегодня —  одна из ведущих страховых компаний страны הראל (Харель), создали частные больницы, в их числе основанную в 1934 году всем известную сегодня в стране אסותא (Асута) фармакологическое производство —  всемирно известная сегодня компания  טבע (Тева), основанную в 1935 Гюнтером Фридлендером[81] и его тётей Эльзой Кобер.

Гюнтер Фридлендер

Уровень медицины в Ишуве достиг европейского уровня.

Идеологически большинство йекке были приверженцами идеологии либерального секуляризма и индивидуализма, они верили, что в Палестине возможен компромисс между сионизмом и арабским национализмом. Они оказались между двумя лагерями тогдашнего Ишува —  преобладающим тогда левым лагерем сионистов-социалистов, с их стремлением к социальной справедливости[82] и коллективизму, и правыми ревизионистами —  приверженцами либерализма и противниками компромисса с арабами. И кроме того, они были кровно заинтересованы в реализации Соглашения Хаавара[83], в этом они однозначно были на стороне МАПАЙ и против ревизионистов. Шимон (Зигфрид) Канович[84] подытожил в 1960 году:

Мы были не здесь и не там. Мы были не на этой, ни не той стороне, мы были мостом.[85]

По ходу «врастания» йекке в Ишув, они всё больше стали считать себя его составной частью. Осенью 1941 года Информационный бюллетень Ассоциации олим из Германии написал:

Нет вопроса, принадлежим ли мы Ишуву, в значительной степени мы и есть Ишув.[86]

А 10 месяцев раньше в газете ХаАрец Кройанкер написал:

Вопрос не в том, подходят ли йекке для Ишува, но в том, что сделал ли Ишув, частью которого они являются, соответствующую «притирку».[87]

6-го ноября 1943 года выступая перед активистами МАПАЙ немецкого происхождения Бен Гурион так охарактеризовал психологию йекке:

Они испытывают одновременно чувство превосходства и неполноценности. Преобладающий комплекс это: Мы были воспитаны в немецкой культуре, у нас есть Кант и Бетховен, лучшие романы, немецкая философия и культура. … А здесь всё из Восточной Европы. Но одновременно есть и комплекс неполноценности. Они видят, что эти люди чего-то достигли и испытывают чувство зависти —  Здесь, эти евреи (из Восточной Европы) и они зацапали всё.

 Бен Гурион добавил, что он не уверен, что все ли лучшие в мире романы, действительно написаны на немецком.[88]

Ещё за год до начала Большой алии йекке, в 1932 году немногочисленными на тот момент выходцами из Германии была основано «Хитахдут олей Германия» (Vereinigung der Einwanderer aus Deutschland, התאחדות עולי,גרמניה — Объединение олим из Германии). В 1942 году на её базе была образована партия עלייה חדשה (Алия Хадаша —  Новая Алия). В партии состояло около 10 тысяч человек, олим из Германии, Австрии, Чехословакии и Венгрии. (напомню, что число из Германии приехало около 60 тысяч, из Австрии —  15 тысяч), заседания проходили и на иврите, и на немецком. В 1944 году на национальных выборах в Ваад Леумит, Национальное Собрание, партийный список получил около 20,000 голосов, и с 18-ю делегатами стал четвёртым по величине списком. Партия была светской, либеральной и центристской, готовой к сотрудничеству с властями Мандата. На той же встрече 6-го ноября Бен Гурион съязвил:

В Германии закон есть закон, и если вы хотите устроить революцию, вы должны получить разрешение от полицмейстера. Германское послушание — это национальная характеристика, которая позволила нацистам прийти к власти.-[89]

Партия не выразила позиции по Билтморской программе[90], что дало повод обвинить партию в нежелании создания еврейского государства. И действительно, в партии были сторонники создания единого с арабами государства, но в результате один из её руководителей Пинхас Розен[91] (ещё под именем Феликс Розенблит) был среди подписавших 14 мая 1948 года Декларацию Независимости и стал первым министром юстиции. Партия прекратила своё существование, слившись с другими центристскими партиями в  המפלגה הפרוגרסיבית (Прогрессивную партию).

1951 год. Первый чемпионат Израиля по шахматам. По левую руку от Бен Гуриона Пинхас Розен

Йекке не дали стране выдающихся государственных деятелей и военачальников, но бригадой Гивати в Войне За Независимость командовал Шимон Авидан[92], а в страшный период лета-осени 1942 года, которые принято называть «מתאים ימי חרדה» —  «200 дней тревоги», когда Ишув готовился к вторжению Роммеля в Палестину[93], в ПАЛЬМАХе[94] было создано спецподразделение йекке для будущих диверсий в немецком тылу.

13. Данке шён, тода раба, спасибо, йекке!

Первую часть статьи я назвал «Спасение». Сотни тысяч немецких евреев уезжали, бежали из Германии, десятки тысяч из них уезжали, бежали в Палестину. Бежали, не зная, что этим они спасают свою жизнь. Они просто не хотели жить в страхе и унижении. Большинство из них не были сионистами, многие из них предпочли бы уехать в другую страну, многие из них захотели бы сменить веру и перестать быть евреями. Но Гитлер не дал им эту возможность. И они выбрали новую жизнь. Пусть с множеством проблем, но Жизнь!

Но они и изменили жизнь в стране, благодаря им страна стала иной.

Среди моих дважды соотечественников — израильтян, выходцев из бывшего СССР очень распространён постулат: «Наша «миллионная» алия преобразила страну, изменила её к лучшему.» Это и так и не совсем так.

Каждая алия меняла и меняет лицо страны. Когда я читал про алию йекке, мне часто казалось, что я читаю про нашу алию — большую алию из СССР конца 80-х начала 90-х. Когда я писал эту статью, мне часто хотелось написать не «немецкоязычные», а «русскоязычные». (Мне очень не нравится этот термин —  «русскоязычные», но другого, более краткого, я не знаю —  не писать же каждый раз: «выходцы из бывшего СССР»!) Схожего, пожалуй, будет побольше, чем отличного.

Но главное — алия йекке изменила страну, изменила её однозначно к лучшему.

Известный израильский историк Том Сегев טום שגב (при написании этой статьи его книга המיליון השביעי: הישראלים והשואה, «Седьмой миллион. Израильтяне и Холокост», использовалась неоднократно):

Йекке изменили облик городов, создав новые дома, спроектированные и построенные в стиле Баухаус, новейшем архитектурном направлении. Канцелярские товары и посуда, кожа и косметика, детская обувь, сладости и табак, здесь и там появились первые универмаги. Тель-Авив, который до этого выглядел как провинциальный город, приобрёл столичный лоск, а европейские кафе стали появляться повсюду».[95]

Добавлю —  преобразили медицину.

И во многом благодаря именно им, индивидуалистам с европейской ментальностью, порой немного смешным, порой не смогшим привыкнуть к окружившей их новой действительности, порой никак не хотевшим измениться, приспособившись к ней, мы, приехавшие более чем через полвека после них, приехали в современную, принадлежащую европейской цивилизации, страну.

Данке шён, тода раба, спасибо, йекке!

И в качестве бонуса для тех, кто дочитал до конца эту статью — посмотрите старый, 1973 года, шуточный клип про олим разных эпох и стран исхода, высаживающихся на берег Земли Обетованной.

Основные источники:

טום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה Aviva Halamish «Palestine as a Destination for Jewish Immigrants and Refugees from Nazi Germany« תנועה הרוויזיוניסטית והעלייה הבלתי לגאלית. פרופ’ יהודה לפידות 1933-1939  . מרים גטר, העלייה מגרמכיה בשנים 1933-1939 קליטה חברתית-כלכלית מול קליטה חברתית-תרבותית UNATED STATES IMMIGRATION END REFUGEE LOW, 1921-1980 INMMIGRATION TO THE UNATED STATES 1933-41 7. Laurence Weinbaum, Colin McPherson «NO MILK AND NO HONEY« פרידריך, פה זה ארץ ישראל —  כשהייקים הגיעו ארצה אושי דרמן עלייה החמישית עליית הייקים. Ulrike Heikaus «Deutschsprachige Filme als Kulturinsel« Jan Kuhne Deutschsprachige judische Literatur in Mandats-Palastina / Israel (1933‒2014) גוסטב קרויאנקר ושאלת זהותם התרבותית של יהודי גרמניה דן לאור. ביו עבריות לגרמניות דורון נידרלנד השפעת הרופאים- העולים מגרמניה על התפתחות הרפואה בארץ-ישראל 1933-1939

Примечания

[1] סבתא רבתא חנה רימר לבית באום

[2] תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה  

[3] Там же

[4]מרים גטר. העלייה מגרמכיה בשנים 1933-1939 קליטה חברתית-כלכלית מול קליטה חברתית-תרבותית  

[5]  עלייה החמישית עליית הייקים   

[6]Там же

[7] Цитируется по תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[8] Авраа́м Мена́хем Мендл Усы́шкин (Михаи́л Моисе́евич) מנחם אוסישקין 1863, Могилёвская губерния — 1941, Иерусалим, — сионистский деятель, идеолог еврейского заселения Палестины, один из лидеров движения «Ховевей Цион», с 1935 года председатель Исполнительного комитета СО, член Ваад Леуми, председатель Еврейского национального фонда.

[9] Цитируется по תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[10] Давар 12.09.1941 Там же

[11] Ina Britschgi Schimmer Die Umschichlung der Jüdischen Einwanderer Deutschland zu Stadischen Berufen in Palestina, Jerusalem 1936 Цитируется по
מרים גטר. העלייה מגרמכיה בשנים 1933-1939 קליטה חברתית-כלכלית מול קליטה חברתית-תרבותית  

[12]תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה   

[13] «Wieviel Kostet?: Beilinson Haushaltskosten» Цитируется по:תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה  

[14] «This Country’s Diseases» special issue, June 1936 (Там же)

 [15] Цвейг Фрейду 21.01.1934 Цитируется по תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[16] Фрейд Цвейгу 21.02.1936. Там же.

[17] Цвейг Фрейду 22.11.1935. Там же.

[18] Муниципалитет.

[19] Густав Кройанкер Gustav Krojanker  גוסטב קרןיאנקר 1891 Берлин —  1945 Иерусалим, журналист, публицист, переводчик, совершил алию в 1932 году.

[20] См. часть I

[21] Цитируется по תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[22] «Давар» от 6. 10. 1933 г. Цитируется по
מרים גטר. העלייה מגרמכיה בשנים 1933-1939 קליטה חברתית-כלכלית מול קליטה חברתית-תרבותית

[23] ХаАрец 16.04.1947 Там же

[24] Цитируется поתום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[25] Только иврит

[26] Шалом Бен Хорин Schalom Ben-Chorin שלום בן-חורין (урождённый Фриц Розенталь) 1913 Мюнхен —  1999 Иерусалим, совершил алию в 1935 году, немецко-израильский журналист, мыслитель и религиовед, активный участник еврейско-христианского диалога, один из лидеров реформатской общины в Израиле. Цитата из Jan Kuhne Deutschsprachige judische Literatur in Mandats-Palastina / Israel (1933‒2014)

[27] Арье Людвиг Штраус Arieh Ludwig Strauss (Strauß) אריה ל. שטראוס 1892-1953, писатель и литературовед, родился в Аахене, в 1935 году совершил алию, 2 года работал в основанном йекке кибуце Хазорея, הזּוֹרֵעַ, сажая деревья и прокладывая дорогиַ, потом преподавал литературу, основал кафедру сравнительной литературы в Еврейском университете, был женат на точке Мартина Бубера. Там же.

[28] Цитата из גוסטב קרויאנקר ושאלת זהותם התרבותית של יהודי גרמניה  דן לאור. ביו עבריות לגרמניות:

[29] גדוד מגיני השפה «Батальон защитников языка» основан во время 3-й алии в 1923 году, в первое время для борьбы, в основном, с идишем.

[30] חיים נחמן ביאליקח Хаим Нахман Бялик,  1873 Рады, Волынь — 1934, Вена, с 1924 года жил в Тель Авиве, классик ивритской поэзии, автор знаменитого стихотворения «Сказание о погроме», которое перевёл с идиш Жаботинский, автор переводов на иврит Шекспира, Сервантеса, Шиллера.

[31] מרים גטר. העלייה מגרמכיה בשנים 1933-1939 קליטה חברתית-כלכלית מול קליטה חברתית-תרבותית  

[32] Тель авивский муниципальный исторический архив. Цитируется поתום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[33] Основана в 1905 году, первая в мире средняя школа с преподавание на иврите, здание для неё построено в 1909 году — первое общественное здание города. Сейчас на его месте — первый израильский небоскрёб «Мигдаль Шалом».

[34] ‏מאיר דיזנגוף Ме́ир Ди́зенгоф‎, 1861, Екимовцы, Оргеевский уезд, Бессарабия, Российская империя — 1936, Тель-Авив — видный деятель сионизма, первый мэр Тель-Авива с основания города в 1909 и до своей смерти.

[35] М. Дизенгоф доктору П. Бограшову 20.02. 1934 Цитируется по מרים גטר. העלייה מגרמכיה בשנים 1933-1939 קליטה חברתית-כלכלית מול קליטה חברתית-תרבותית  

[36] Муниципальный налог.

[37] תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[38] Сегодня — Jerusalem Post.

[39] Цитируется по Ulrike Heikaus «Deutschsprachige Filme als Kulturinsel«

[40] Мужской половой член.

[41] Laurence Weinbaum, Colin McPherson NO MILK AND NO HONEY

[42] Трудный язык.

[43] סיפור עלייתו של סבא ישראל מגרמניה

[44] השפעת הרופאים- העולים מגרמניה על התפתחות הרפואה בארץ-ישראל  1933-1948 דורון נידרלנד

[45] תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[46] Ulrike Heikaus «Deutschsprachige Filme als Kulturinsel«

[47] «Этика поведения на публике октябрь 1939». Там же.

[48] מרים גטר. העלייה מגרמכיה בשנים 1933-1939 קליטה חברתית-כלכלית מול קליטה חברתית-תרבותית

[49] Цитируется по Ulrike Heikaus «Deutschsprachige Filme als Kulturinsel«

[50] В соответствии с Белой книгой 1939 года в подмандатную Палестину разрешено было впустить 25 тысяч евреев как беженцев.

[51] תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[52] Laurence Weinbaum, Colin McPherson «NO MILK AND NO HONEY

[53] Отечество.

[54] מרים גטר העלייה מגרמכיה בשנים 1933-1939 קליטה חברתית-כלכלית מול קליטה חברתית-תרבותית

[55] Там же.

[56] Там же.

[57] Jüdische Rundschau («Еврейское обозрение») —  еврейское, периодическое издание, выходившее в Германии между 1902 и 1938 годами (Последний выпуск был 8 ноября, накануне Хрустальной ночи). Это было крупнейшее еврейское еженедельное издание в Германии и орган Сионистской федерации Германии.

[58] Pariser Tageblatt (Парижская ежедневная газета) и его преемник Pariser Tageszeitung были единственной немецкоязычной ежедневной газетой в изгнании, её первый номер вышел 12 декабря 1933 года, первым издателем был российский еврей Владимир Поляков. С началом войны в 1939 году немецкие эмигранты были интернированы, тираж упал, и в феврале 1940 года издание газеты пришлось прекратить.

[59] חדשות ישראל

[60] Цитируется по Ulrike Heikaus «Deutschsprachige Filme als Kulturinsel«

[61] Цитируется по: תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[62] Там же.

[63] Бронислав Гу́берман (Bronisław Huberman;1882, Ченстохова, Царство Польское  — 1947, Корсьё-сюр-Веве, Швейцария) — польский еврей, скрипач-виртуоз. В Палестине он никогда не жил, но был чрезвычайно впечатлён любовью жителей Ищува к симфонической музыке. Он заметил, что из 280 тысяч жителей Иерусалима, Хайфы и Тель Авива 8 тысяч регулярно посещают концерты. Если бы в Нью Йорке было также, то каждый симфонический концерт посещало бы 300 тысяч человек.

[64] Palestine Symphony

[65] ויליאם שטיינברג Уильям Штайнберг (William Steinberg, Hans Wilhelm Steinberg, 1899 Кёльн — 1978 Нью-Йорк). Был музыкальным руководителем Франкфуртской оперы, в 1933 г. был уволен нацистами; ему разрешалось дирижировать только концертами для Еврейской культурной лиги во Франкфурте и Берлине. Совершил алию в 1936 г., вместе с Губерманом основал Палестинский симфонический оркестр. В 1938 году переехал в США.

[66] Ulrike Heikaus «Deutschsprachige Filme als Kulturinsel

[67] Сельскохозяйственная община, действующая на кооперативных началах в снабженческо-сбытовой сфере при частичном или полном обобществлении труда и собственности на средства производства, с индивидуальной арендой земельных участков и сохранении принципов индивидуального потребления (в отличие от коллективного потребления кибуцев).

[68] Кибуц в Изреельской долине недалеко от Йокнаама, основан в 1936 году олимами из Германии, членами еврейского молодежного движения «Werkleute» (Рабочие), бывшего изначально либерально-социалистическим, но ставшего сионистским с приходом к власти нацистов.

[69] Основана в 1918 году британскими оккупационными властями.

[70] Георг Ландауэр Моше Чертоку 15.04.1934. Цитируется по: תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[71] וילהלם בודהימר Вильхельм Боденхаймер Wilhelm Bodenheimer,  родился в 1890 г. на севере Германии и учился в Германии медицине. После прихода к власти нацистов совершил алию. Д-р Боденхаймер хотел продолжить занятия медициной, но выяснилось, что в Хайфе достаточно врачей, но не хватает домашних лечебниц. Идея основать домашнею лечебницу понравилась доктору, и он купил 50 дунамов (5 гектаров) на склоне Кармеля, поросшей кустарником на высоте 320 м над уровнем моря. В 1935 г. было построено 3-х этажное здание с захватывающим видом на Хайфский залив вплоть до Атлита.

[72] ARTHUR KOESTLER, PROMISE AND FULFILMENT Palestine 1917–1947
Перевод Сёмы Давидовича

[73] משה חיים מונטיפיור Сэр Мозес (Моше) Хаим Монтефиоре, Sir Moses Haim Montefiore, 1784, Ливорно, Италия — 1885, Рамсгит,Великобритания — один из известнейших британских евреев XIX века, финансист, общественный деятель и филантроп.

[74] הסתדרות (Гистадрут) — Всеобщая федерация рабочих Земли Израильской, основана в декабре 1920 года.

[75] הדסה  (Хадасса) — женская сионистская организация, основанная в 1912 году в Нью-Йорке группой женщин во главе с Генриеттой Сольд для того, чтобы направить усилия женщин в пользу практического сионизма в области медицины в Палестине, куда были направлены 2 медсестры, открывшие пункт общественного здравоохранения в Иерусалиме. В 1918 году в Палестину прибыли 45 врачей, медсестер и обслуживающего персонала, открывшие больницы в Цфате, Яффо и Тверии. В 1939 году на горе Скопус в Иерусалиме была открыта больница —  сегодня одна из ведущих в Израиле.

[76] דורון נידרלנד השפעת הרופאים- העולים מגרמניה על התפתחות הרפואה בארץ-ישראל  1933-1939

[77] תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[78] דורון נידרלנד השפעת הרופאים- העולים מגרמניה על התפתחות הרפואה בארץ-ישראל 1933-1939

[79] Там же.

[80] פליקס אהרון טַיילהַבֶּר  Феликс Тейлхабер Felix A. Theilhaber  1884 Бабмерг —  1956 Тель Авив, доктор, основатель Больничной кассы Маккаби, 1940 год. Убеждённый сионист, участник 1МВ, награждён Железным крестом, автор книги «Еврейские летчики в Мировой войне». В 1934 году в числе 50 сексологов был заключён в концлагерь. После освобождения в 1935 году совершил алию.

[81] גינטר פרידלנדר Гюнтер Фридлендер Günther Friedländer 1902 — 1975, фармацевт, ботаник и специалист по лекарственным травам, совершил алию в 1934 году, в 1935 основал компанию Тева. В 1923 году Фридлендер участвовал во встречи молодых сионистов с Вейцманом, на которой прозвучал его призыв: «Промышленность — это основа и фундамент для развития страны. В Палестине нет промышленности. Такие специалисты как вы нужны ей. Отправляйтесь в Палестину и создайте там промышленность».

[82] Председатель Гистадрута Бен Гурион получал зарплату меньше своего шофёра, у которого было больше детей.

[83] См. часть I.

[84] שמען כנוביץ Шимон (Зигфрид) Канович Shimon Siegfred Kanovitz 1900–1961, вице президент Сионистской организации Германии, совершил алию в 1933 году, врач, один из основателей партии Алия Хадаша и Прогрессивной партии.

[85] Цитируется по: תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[86] C.Z. Klȍtzel «Das Antijeckentum» (Антийеккизм) 03.10.1941   Mitteilungsblatt

[87]  Густав Кройанкер J’accuse הארץ 16.03.1941

[88] 3 цитаты по: תום שגב, המיליון השביעי: הישראלים והשואה

[89] Там же.

[90]  БИ́ЛТМОРСКАЯ ПРОГРА́ММА, названная так по названию отеля (Biltmore), где в мае 1942 г. состоялась конференция сионистской организации, на которой была принята программе с требованием создать еврейское государство в Эрец-Исраэль и передать полномочия британских властей Еврейскому агентству.

[91] פנחס רוזן Пинхас Розен Felix Rosenblüth, 1887 Берлин —  1978 Тель Авив, 1920–1923 — Председатель Сионистской организации Германии, после совершил алию, был участником Соглащения Аавара, 1935–1948 год — член горсовета Тель Авива, основатель Объедения олим из Германии и партии Алия Хадаша, подписал Декларацию Независимости, первый Министр юстиции Израиля.

[92] שמעון אבידן‏ Шимон Авидан Siegbert Koch 1911–1994, родился в Германии (его тогда звали Зигберт Кох). Был членом молодёжной коммунистической организации, был внедрён в ряды нацистов, разоблачён —  нацисты обнаружили, что он обрезан, бежал во Францию, а в 1934 году репатриировался. Был членом Пальмаха и «немецкого подразделения», принимал участие в операции Сезон, был заброшен в Европу для помощи евреям, потом, сразу по окончании войны охотился за нацистами, организовывал незаконную алию, «алию бэт». В Войне За Независимость командовал бригадой Гивати.

[93] См. статью Сёма Давидович «800 километров на запад от Кармеля. К 75-летию битвы при Эль Аламейне.»

[94] פַּלְמַ»ח‏‎ Пальма́х‏‎, акроним словосочетания פְּלוּגּוֹת-מַחַץ, плугот махац — ударные роты, особые отряды Хаганы, позднее— часть Армии обороны Израиля. Создан по согласованию с властями британского мандата в Палестине. Существовал с 15 мая 1941 года по 7 ноября 1948 года.

[95] Цитируется по: פרידריך, פה זה ארץ ישראל —  כשהייקים הגיעו ארצה אושי דרמן

 

Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2021/nomer7/sdavidovich/