(Интервью с Анной Герт, вдовой писателя Юрия Герта)
С писателем Юрием Гертом, вернее с его творчеством, я познакомился уже в эмиграции, прочитав рассказ, героями которого были мои современники. Они спорили и рассуждали на знакомые темы, но их мнения и поступки, особая (без подтекста) правда, увлекали, втягивали в мысленную дискуссию с ними...
Затем были другие книги Ю. Герта, социально острые, с запоминающимися характерами. Особо привлекла меня в его творчестве тема еврейства. Познав мальчишкой, в эвакуации, боль антисемитизма, он пронёс её через всю жизнь. Личные переживания перешли в исследование боли и судьбы своего народа, которые отразились в рассказах, повестях, романах. Страстная борьба с тоталитарным началом и национализмом во всех его проявлениях стала жизненным кредо писателя. В этом сила его публицистики. Нерв эпохи проходил через беспокойное сердце автора.
Последние годы жизни Юрий Герт провёл в Кливленде, штат Огайо. И тут он продолжал плодотворно писать, опубликовав в США новые книги: "Северное сияние", "Лазарь и Вера", "Семейный архив"...
В одной из статей С. Баймухаметова в журнале "Вестник" есть такие строки: "... в литературных кругах ходила легенда, что после разгрома "Нового мира", умирая, Твардовский сказал: "Ничего, есть ещё "Простор", есть ещё Иван Шухов..." В то время в нём работал и Юрий Герт.
Об этом периоде жизни и творчества писателя, его окружении, многом другом я беседую с вдовой Анной Герт, его первым критиком, учёным-экономистом и публицистом. В то время она преподавала статистику и экономику в Институте народного хозяйства в Алма-Ате.
- С Казахстаном вашу семью связывали долгие годы работы, как Ю. Герт попал в алма-атинский журнал?
- Юрий Герт значительную часть жизни провёл в Казахстане, он автор романов "Кто, если не ты?..", "Лабиринт", "Ночь предопределений", "Приговор", сборников рассказов и повестей "Первое апреля", "Солнце и кошка", "Листья и камни", серии публицистических статей "Раскрепощение" и др. Во всех его произведениях получили отражение важнейшие проблемы современности: личность и общество, свобода и угнетение, человек и режим. Его книги вызывали постоянное недовольство властных структур и шельмование в печати.
В 1964 году, почти одновременно с изданием, роман "Кто, если не ты?.." печатался в сокращённом варианте в журнале "Простор". Тогда же Ю. Герт познакомился с его творческим коллективом и главным редактором Иваном Петровичем Шуховым. Вскоре после нашего переезда из Караганды в Алма-Ату Шухов предложил Юре работать в журнале. Юра с радостью согласился. Он проработал в "Просторе" двадцать три года, с 1964 по 1987.
- Что представлял собой журнал "Простор" в то время?
- В шестидесятые и в начале семидесятых шуховский "Простор" был известен всей стране. На его страницах впервые были опубликованы стихи полузапрещённых А. Ахматовой, М. Цветаевой, О. Мандельштама, неизвестные произведения А. Платонова и Б. Пастернака. Вот что пишет в связи с этим Ю. Герт в своей книге "Семейный архив": "В те годы, при Шухове, "Простор" был для нас чем-то вроде "островка свободы" - среди океана всяческой грязи и пакости. Мы трепетно ловили каждый звук, каждый шорох, долетавший из Москвы, каждую подробность столичных баталий - и стремились помочь осаждённой "новомировской" стороне, печатали "новомировских" авторов, перед которыми захлопывались двери "больших журналов".
Наряду с этим в "Просторе" публиковались произведения талантливых казахстанских авторов: О. Сулейменова, Г. Мусрепова, М. Симашко, Г. Черноголовиной, С. Муканова, И. Щеголихина, Р. Тамариной и многих других.
- Каковы были взаимоотношения Ю. Герта с сотрудниками журнала, был ли это союз единомышленников?
- Взаимоотношения между сотрудниками были исключительно дружескими. Многократные угрозы разгона редакции, постоянная напряжённость сближали, по сути, очень разных людей. В то время "шуховская команда" действовала сплочённо, и ничто тогда не предвещало всплеска националистических тенденций и возникшего, в связи с этим, раскола... С главным редактором у Герта отношения были доверительные. Он испытывал искреннее и глубокое уважение к Ивану Петровичу, который был не только талантливым писателем и прекрасным руководителем, но и человеком редкой порядочности и отзывчивости.
Когда в Алма-Ате и Павлодаре фабриковалось так называемое "еврейское дело", Юру вызвали в прокуратуру. В тот же день он рассказал обо всём Шухову и заявил, что не хочет подводить журнал, а потому пришёл подать заявление об уходе "по собственному желанию".
Шухов ему ответил: "Не надо, Юра, оставайтесь. Никуда вам не надо уходить. И, пожалуйста, никому обо всём этом не рассказывайте".
- Когда пишут и говорят о "времени застоя", обычно вспоминают известные всем события и имена, оставившие глубокий след в истории диссидентского движения. Но были и другие события и совсем не известные их участники. Вы упомянули о попытках органов КГБ "сфабриковать" в Казахстане "еврейское дело"...
- В 1971-м году в Казахстане КГБ готовило "еврейское дело". С этой целью в Алма-Ате и Павлодаре была проведена серия обысков. Искали литературу об Израиле, т.е. так называемую сионистскую литературу, а также прочую "антисоветчину": рукописи Солженицына, кассеты с записями песен Галича, другой самиздат. Всё началось с Павлодара, где у преподавателя пединститута Шафера обнаружили румынский журнал с заметкой об Израиле. В Алма-Ате обыск был у профессора КазГУ А. Жовтиса; преподавателя пединститута, кандидата филологических наук Е. Ландау; преподавателя мединститута, кандидата философских наук В. Штейна. За обысками следовали допросы. Причём главной задачей органов КГБ было доказать не только наличие самиздата, но и антисоветской организации, созданной евреями для пропаганды сионистских настроений и распространения запрещённой литературы. Однако вся эта кагебешная затея с треском провалилась. Дело в том, что Е. Ландау, у которого нашли дневники с размышлениями об Израиле и судьбе еврейского народа, на следующее утро, услыхав звонок в дверь, понял, что это пришли за ним, - и бросился вниз с четвёртого этажа...
Через два дня об этой истории уже знал весь город, так что органам пришлось её замять. Тем не менее, Шафер получил срок три года. В. Штейн, страдавший маниакально-депрессивным психозом, лёг в психбольницу, где его вместо лечения постоянно загоняли в депрессию. А. Жовтис, у которого нашли плёнки с записями песен Галича, отделался сравнительно лёгким испугом. Его выгнали из университета, и восемь лет он не имел возможности получить хоть какую-нибудь работу.
- Чем был вызван повышенный интерес органов к Ю. Герту, его вызов в прокуратуру?
- Повышенный интерес к Герту со стороны органов объяснялся тем, что им стало известно о посмертном завещании Ландау, которое он, будучи одиноким человеком, оставил у нас. После его самоубийства это завещание срочно понадобилось кагебешникам как доказательство того, что они никак не были причастны к вынужденной смерти Ландау, что планировал её он заранее, т. к. якобы страдал каким-то психическим заболеванием.
Через два дня после смерти Ландау двое в штатском явились в редакцию и после короткого разговора повезли Герта сначала домой за завещанием, а затем на квартиру Ландау, где уже находился следователь КГБ. Он ожидал от Герта ответов, подтверждающих версию органов, но Юра сказал, что не замечал у Ландау каких-либо психических отклонений и, как ему известно, последние месяцы Ефим Иосифович успешно работал над примечаниям к некоторым стихам И. Эренбурга.
- Расскажите, пожалуйста, об И. П. Шухове. При нём журнал стал одним из очагов свободомыслия в бывшем СССР, но это продолжалось недолго... Как его уволили?
- Иван Петрович Шухов был известным писателем, о таланте которого ещё в двадцатые годы писал А. М. Горький. Он происходил из рода сибирских казаков и был, как я уже говорила, глубоко порядочным человеком. В нём, как и в Твардовском, преобладало исконно-русское крестьянское начало и глубокая вера в то, что в России настоящий писатель обязательно должен быть "властителем дум", просветителем и борцом за свободу. Шухов сумел создать удивительно сплочённый коллектив, каждый член которого ощущал себя человеком, способным на риск в единоборстве с тоталитарной системой.
Причиной или, быть может, поводом для его увольнения послужил, как ни странно, печатавшийся в "Просторе" захватывающий детектив американского писателя Ф. Форсайта "День шакала". Сюжет этого детектива был целиком придуман и не имел никакого отношения к реальной действительности. Он базировался на фантастической версии о якобы существовавшем заговоре, целью которого было убийство президента Франции Шарля де Голля.
После того, как один из номеров журнала, содержащий очередную порцию детектива, был отпечатан и должен был поступить в продажу, звонок из республиканского ЦК запретил его распространение, а Шухова вызвали на "ковёр" в это учреждение. Там ему прочли телеграмму от Суслова, в которой с возмущением указывалось, что в тот момент, когда Л. И. Брежнев собирается ехать в Казахстан, в "Просторе" публикуется подробный рецепт политического убийства.
ЦК отреагировал мгновенно. Печатать дальше детектив запретили, а редактора уволили.
- Уход Ю. Герта из "Простора" связан с публикацией на его страницах очерка М. Цветаевой "Вольный проезд". Почему очерк известной поэтессы, к тому же трагически погибшей, вызвал такое неприятие с его стороны? Мне приходилось читать разные инсинуации, в чём же истинная подоплёка этого события?
- В 1987 году, когда вместе с перестройкой повсеместно наблюдался мощный всплеск националистических и антисемитских настроений, в журнал был прислан очерк Марины Цветаевой "Вольный проезд". К тому времени состав редакции существенно изменился, а место главного редактора занял газетчик из номенклатурной обоймы Геннадий Толмачёв. Хотя Ю. Герт был главным редактором отдела прозы и членом редколлегии, об этом очерке он узнал последним, после того, как все остальные сотрудники редакции его прочитали и одобрили.
В очерке рассказывалось о том, как в сентябре голодного 1918-го Марина Цветаева поехала за продуктами в тульскую губернию и остановилась в доме, где жил командир продотряда, "еврей со слитком золота на шее". Непомерной страстью к золоту была преисполнена и его жена, разумеется, тоже еврейка. "Опричники", то бишь продотрядовцы, разбойничали и выжимали из страдающего народа всё до последней капли. Причём главное в них не то, что они занимались грабежом и насилием, а то, что большинство из них были евреями. Впрочем, один из продотрядовцев, не лучше и не хуже других, но с яркой славянской внешностью и двумя Георгиями, даже вызвал у автора немалую симпатию, поскольку напоминал Стеньку Разина.
Ю. Герт был хорошо знаком с творчеством Марины Цветаевой, её трагической судьбой и страшным финалом. Безоглядная прямота и жизнь, полная страданий, делали её в его глазах почти святой. Тем не менее, он был категорически против публикации этого очерка, в котором евреи в угоду широко распространённым юдофобским стереотипам, опять, уже в который раз, изображались двоедушными, хищными и жестокими погубителями России. Как стало потом известно, публикации этого очерка в Париже, в 1924 году в русском журнале "Современные записки", Марина Цветаева предпослала стихотворение "Евреям", в котором она с "характерным цветаевским перехлёстом" неожиданно и убеждённо признаётся в любви всем евреям:
В любом из вас - хоть в том, что при огарке
Считает золотые в узелке, -
Христос слышнее говорит, чем в Марке,
Матвее, Иоанне и Луке.
Но этого стихотворения в "Простор" никто не присылал, о его существовании узнали много позже. А тогда Ю. Герт один выступил против публикации очерка, терпеливо и настойчиво объясняя свою позицию бывшим друзьям и коллегам. Однако его никто не поддержал. Когда редакция, проигнорировав его мнение, приняла решение - печатать, он ушёл из журнала. О конфликте, переросшем редакционные рамки и происходившем на фоне тогдашних грандиозных потрясений и острых национальных междоусобиц, Ю. Герт рассказал в своей книге-эссе "Эллины и иудеи", издание которой было спонсировано "Джойнтом", а вышла она в России после его эмиграции.
- В своё время романы Ю. Герта "Кто, если не ты?..", "Лабиринт", повесть "Лгунья" и другие с трудом пробивались через цензуру. Все ли его книги опубликованы?
- Книги Юрия Герта, как правило, носили остросюжетный характер, поэтому путь к читателю для каждой из них был тяжёлым и долгим. Так, первый роман "Кто, если не ты?.." рассказывает о молодёжном бунте, драматической борьбе группы старшеклассников со сталинским тоталитаризмом. Этот роман приобрёл широкую известность далеко за пределами Казахстана, но долго не допускался к печати и был напечатан в 1964 году, в период "оттепели". В романе "Лабиринт" действие разворачивается в маленьком провинциальном городе, где происходящее в то время "дело врачей" кардинально меняет судьбы многих - евреев и не евреев, и приводит к трагической гибели главную героиню.
Роман не печатался более двадцати лет, сатирическая повесть "Лгунья" - более пятнадцати. Этот список можно было бы продолжить... В настоящее время почти всё написанное автором опубликовано.
- Что характерно для новых произведений писателя, появившихся в годы эмиграции, какая из книг, написанных в последний период, кажется Вам более значительной?
- Произведения Ю. Герта, написанные в последние годы, в основном посвящены еврейской тематике. Как всегда, для автора духовный мир его героев, их умение действовать и контролировать свои поступки с жёстких нравственных позиций гораздо важнее национальных, социальных или каких-либо других факторов. Сейчас невозможно себе представить творчество писателя без созданных в эмиграции "Лазаря и Веры", "Антисемита", "Северного сияния" и других. И всё же наиболее значительным, по-моему, стал его последний роман "Семейный архив", который является как бы ответом А. Солженицыну на его книгу "Двести лет вместе".
В противоположность А. Солженицыну, изображающему евреев мелкими и крупными жуликами, приспособленцами или просто мерзавцами, виноватыми буквально во всех бедах и неурядицах, постигших Россию за последние двести лет, Ю. Герт рассказал о шести поколениях одной еврейской семьи. В ней, как и в большинстве еврейских семей, не было ни торговцев сомнительной репутации, ни ростовщиков, ни банкиров. Это были обычные люди, они много и добросовестно работали на благо страны, которую считали своей, воевали, и с честью пронесли через всю жизнь тяжёлое бремя своего еврейства. Баффало
Шапиро Александр Ефимович, 1945 г.р., жил в г. Черновцах, Украина. Получил высшее филологическое образование в Черновицком государственном университете. Сейчас живёт в г. Баффало, США. Пишет стихи и прозу. Печатается в русскоязычных СМИ, интернетных журналах, сборниках и альманахах разных стран. Автор одиннадцати книг стихотворений и рассказов. Лауреат и призёр нескольких международных литературных конкурсов. Член Международного Союза писателей "Новый современник", член Союза русскоязычных писателей Израиля, член МСТС "Озарение".
