Ответы на анкету журнала «Парус»
1. Расскажите, что стало причиной Вашего прихода к занятиям литературным творчеством? Какими были первые опыты?
В школе писал стихи, а в военном училище пробовал прозу в разделе фантастики на развлечение своих сокурсников
2. Кого можете назвать своими литературными учителями?
Ильф и Петров, Жюль Верн, А. Дюма, Сергей Есенин, Гривадий Горпожакс.
3. В каких жанрах Вы пробовали себя?
Стихи, проза (фантастика — неудачно), проза — рассказы с сюжетами из реальной жизни
4. Как бы Вы могли обозначить сферу своих литературных интересов?
Все понемногу, но упор на сюжеты из повседневной жизни, которые имеют реальную основу
5. Какого автора, на Ваш взгляд, следует изъять из школьной программы, а какого — включить в нее?
Л. Толстого изъять, т.к. для детей тяжело воспринимать объемный труд «Война и мир», включить А. Грин «Алые паруса», Л. Филатов (стихи)
6. Есть ли такой писатель, к творчеству которого Ваше отношение изменилось с годами кардинальным образом?
Л. Филатов недооценен
7. Каковы Ваши предпочтения в других видах искусства (кино, музыка, живопись…)?
Все понемногу
8. Вы считаете литературу хобби или делом своей жизни?
Хобби
9. Что считаете непременным условием настоящего творчества?
Востребованность, обратная связь с читателем
Псевдоэлитарность с отговоркой: «Вам не дано понять!» - от лукавого
10. Что кажется Вам неприемлемым в художественном творчестве?
Чернуха, грязные темы
11. Расскажите читателям «Паруса» какой-нибудь эпизод своей творческой биографии, который можно назвать значительным или о котором никто не знает.
Очень трогают отзывы на мои работы от тех читателей, которые узнают себя или обстоятельства, окружающие их в те или иные времена – это самые честные критики, которые говорят: «Верю! Именно так все и было!»
12. Каким Вам видится идеальный литературный критик?
По существу, без заумных придирок, что такого не может быть, потому как не может быть, т.к. с ним-критиком ничего подобного в жизни не случалось
13. Каким Вам видится будущее русской литературы?
Сложный процесс выживания в мире интернет-ресурсов, при упрощения языка до примитивного слэнга в ежедневном общении
14. Есть ли у Вас рекомендации для студентов-филологов?
Берегите и сохраните все богатство и многообразие русского языка
15. Каковы Ваши пожелания читателям «Паруса»?
Читайте и получайте удовольствие, погрузитесь в мир своих воспоминаний и ностальгии, узнавайте что-то новое
Завхоз
Рассказ
Зам нашего трехвездного генерала по МТО (материально-техническому обеспечению) тоже был генерал, но …однозвездный. В общем, это понятно, так как не годится «тыловым крысам» много звезд на погонах носить — несправедливо это по отношению к боевым ребятам, которые под свистом пуль и служат, и теплый чай пьют, а еще от горячих осколков периодически уворачиваются, причем не всегда удачно. А это вам уже не чай…
Тем не менее, зам. по МТО тоже был из боевых и под пулями поползал вдоволь, поэтому на закате карьеры имея тихую тупиковую и скучную должность — главный по портянкам и тушенке, — среди сведущих пользовался заслуженным авторитетом за некогда славное прошлое.
Ввиду того, что служба Родине выжимает служивого весьма беспощадно, то зам по МТО имел пару серьезных ранений и кучу не менее серьезных болячек — хроническую гипертонию и махровую подагру, например.
Гипертония — рекордсмен по смертности во всем мире, а подагра — вообще гнусное заболевание, вызывающее нестерпимые боли в суставах, особенно нижних конечностей. Поэтому некогда боевой офицер Завгозин, каждое утро на морально-волевых качествах доходил от персонального автомобиля до недр огромного кабинета в идеально начищенных туфлях, скрипя зубами от мучительных болей. А оставшись наедине с изматывающими страданиями, стаскивал уставную обувь и вставлял распухшие ноги в недра мягких домашних тапочек, в которых и сидел за огромным столом из ценных пород дерева.
Учитывая солидный возраст и последствия контузии, генерал-майор Завгозин периодически забывал переобуваться и частенько рассекал по коридорам нашей цитадели в генеральском кителе и суконных домашних тапочках с меховой опушкой, сопровождаемый понимающими взглядами и тщательно скрытыми улыбками окружающих.
Трехзвездный САМ, будучи деликатным и неочерствевшим человеком, устав постоянно и мягко напоминать своему заму о необходимости соблюдать единообразие в форме одежды, вошел в положение и принял воистину гуманное решение — издал приказ, разрешающий генерал-майору Завгозину носить цивильную одежду на службе — то есть пиджак, брюки, рубашку с галстуком и … любую обувь, включая тапочки.
В результате фигура стареющего зама по тылу, шаркающего в тапочках по ковровым дорожкам бесконечных коридоров, стала весьма привычной в недрах нашей организации. Генеральское звание зама постепенно размазалось на фоне гражданского пиджака. С учетом созвучности фамилии, за спиной генерал-майора Завгозина стали называть просто «завхоз».
Как-то после очередной убыли на заслуженный пенсион сослуживца-соратника, после окончания академии, в наш отдел прибыл новый офицер — капитан… назовем его Ретивый.
Капитан Ретивый закончил профильную академию с красным дипломом и заслужено получил высокое назначение сразу в Главк, да еще и в аппарат САМа, да еще …в Первый отдел.
Головушка закружилась от стремительного взлета у молодого офицера, и капитан приготовился потрясти всех, включая Родину, образцовым несением службы и впечатлить нас, старых ишаков, вселенскими знаниями. А для этого капитан взялся законспектировать все без исключения руководящие документы, необходимые в повседневной службе.
Оно и понятно, наследие академии — переводить бумагу на конспекты и опять же зрительная память, помноженная на мелкую моторику пальцев, дает неплохие результаты в долговременном запоминании больших объемов текста.
А приказов, регламентирующих работу Первого отдела …ой, как много! И знать их надо близко к тексту. Иначе никак, поскольку вольности в трактовании могут завести куда угодно, вплоть до колымского леспромхоза и магаданского тракта с женой-декабристкой.
Приняв в наследие от счастливого пенсионера стол, стул, сейф, печать и кучу телефонов, капитан Ретивый озадачился вопросом «канцелярии» — наличием тетрадей, ручек, карандашей, ластиков и т. д. Получив от нас всего и понемногу, он явно не удовлетворился количествами и объемом оного и, надув губы, нелестно высказался о скудности тылового обеспечения нашей организации.
— Центральный аппарат могли бы снабжать и пощедрее. Тыловые крысы тотально воруют!
Многозначительно переглянувшись, мы включили режим «интенсивного обучения».
— Заявки на канцелярию подаются раз в квартал. А если надо что-то вне графика поставок, обратись к завхозу.
Капитан заглотил наживку по самые гланды, словно голодная щука блесну.
— А где этого завхоза найти?
Я доходчиво объясню ему разницу между Первым отделом и складскими обозниками.
— Его просто узнать. Он в гражданке ходит и в тапочках. Лицо багровое…не ошибешься.
— В тапочках?! Вообще, паркетные шаркуны обалдели! Красномордый?! Хронический алкаш, не иначе! Да еще и гражданская штафирка за МТО отвечает?! Как так?! Где его найти?
— Так бывает, дружище. Он по второму этажу с обеда возвращается примерно в это время — к первому черпаку ходит, чтобы пробу снимать.
— Еще и пробу снимает… самое вкусное…
Дверь хлопнула, капитан Ретивый побежал искать завхоза. Через полчаса вернулся, довольный собой вне рамок скромности и приличия.
Развалившись в кресле, капитан свысока поглядывал на нас, старожилов, и учил текущему раскладу жизни.
— Нашел старикана, выползал из столовой. Я его сразу в оборот — мол, так и так, давай не жмись, в Первом отделе проблемы с поставкой расходной канцелярии. Он там начал натужно стонать и блеять, что снабжение в строгом соответствии с заявками от структурных подразделений, то да се. Но я наехал по-взрослому — Первый отдел и все такое… мне, как вновь назначенному после академии, не хватает бумаги, тетрадей и ручек. Он закивал, просил не повышать голос, но я там его вдоль и поперек… ну, вы понимаете. Пьянь краснорожая сказала через полчаса подойти в 302-й кабинет, он по сусекам порыщет. А как иначе?! Офицер Первого отдела — это уровень!
Кривляясь все текущие полчаса, капитан Ретивый театрально наслаждался своей уникальностью и пробивной хваткой, показывая нам, неудачникам, что с его приходом, тылы вздрогнули и не забалуют.
Мы с жадной надеждой:
— Не опоздаешь? Полчаса прошло!..
Ретивый высокомерно:
— Подождет, не развалится.
Минут через пятнадцать капитан Ретивый вернулся с коробкой из-под бумаги для принтера, битком набитой тетрадями, корректирующей жидкостью, блокнотами, карандашами, гелевыми ручками, ластиками, степлерами, скобами, файликами, папками, стикерами и прочим «бахатством». Его лицо было алебастрово белым, но с красными пятнами. Он молча прошел в кабинет, поставил коробку на стол и сел на краешек кресла.
Молчал капитан очень долго, уставившись расфокусированным взглядов в никуда, а затем тихо спросил:
— Меня уволят… или на Новую землю отправят?
— С чего бы?!
— Открываю дверь в 302-й кабинет, а там приемная размером с футбольное поле и секретарша за «барной стойкой». Я говорю, мол, извините, ошибся дверью. А она: «Нет, не ошиблись, вам тут коробку просили передать». А сама улыбается и глазами на дверь с табличкой показывает… А там «Зам. САМа по МТО генерал-майор Завгозин».
То есть не красномордый завхоз в тапочках а-ля «эпоха застоя», а, так сказать, генерал собственной персоной. И, вполне возможно, что чай этому генералу не только в кабинете пить приходилось.
Мы с притворно-трагическими нотками в голосе спрашиваем:
— И че?!..
— Секретарша спросила, из какого я подразделения. Говорю, Первый отдел. Она просила передать… я даже записал в блокнот: «Пусть эти полудурки больше так не шутят, задолбалась уже коробки с канцелярией собирать каждую неделю».
Пока мы гомерически ржали, ако кони Пржевальского, капитан принял строевую стойку, одернул китель и выдал фразу из почти забытого древнего фильма «Раба любви».
— Вы — звери, господа!
Учитывая, что старый вояка-генерал Завгозин обладал чувством юмора, мы предполагали, что на этом все не закончится и оказались правы.
По истечении текущего квартала в дверь постучались, и прапорщики из отдела МТО вкатили в кабинет две тележки с коробками бумаги, ручек, калек, емкостями с тушью, ластиками и много еще с чем, общим объемом более кубометра и выгрузили все это великолепие перед столом капитана Ретивого.
На вопрос обалдевшего капитана.
— Зачем столько?!
Украдкой нам подмигнув, старший прапорщик Петрович, ответил с напускной суровостью.
— Чтоб до самого дембеля хватило!..
