(Александр Лазарев. Жисть. – М., Стеклограф, 2020)
«Жисть» Александра Лазарева – это своего рода духовный дневник. Лазарев – врач, который давно занимается творчеством, выражает себя в музыке и песенной поэзии. Одновременно он пишет хорошую, качественную прозу. Чехов и Розенбаум, Аксёнов и Булгаков, в наши дни Лада Миллер продемонстрировали нам первоклассные образцы русской поэзии и прозы «от врача». Безусловно, перед глазами врачей проходит несоизмеримо большее количество страданий, чем у «обычных» людей. У некоторых врачей даже профессионально притупляется сострадание. Но те врачи, у которых постоянно болит душа, приходят в литературу. Лучшие страницы прозы Александра Лазарева дышат беспокойством. Конечно, кроме знания жизни необходимо ещё и хорошее владение слогом, и у Александра Лазарева оно есть. За словом он в карман не лезет. А ещё у него есть редкий дар – драматургически «вкусно» компоновать свои тексты.
Герою Александра Лазарева неожиданно открылась обратная перспектива. Собственные поступки, которые раньше его вполне устраивали, теперь стали вызывать мучительные приступы стыда. Быть или не быть? Бытие как-то незаметно сосредоточилось внутри человека. Прошлое не переделаешь, и, если начинать переформатировать себя, создавая версию 2.0, приходится начинать с настоящего, с сегодняшнего дня. Конечно, не всякое самокопание и самобичевание идёт человеку на пользу. Но духовные поиски помогают нам стать лучше, чище, благороднее.
Поток самосознания у Александра Лазарева хорошо структурирован. Всё наше земное бытие возвращается к вопросам культуры, совести, целесообразности. «Жисть» заставляет нас задуматься, что же являет собой духовный путь человека. И вот что мы видим. В какой-то момент человек осознаёт, что больше не может жить по-старому. Он может услышать голос, как это случилось с Савлом, ставшим впоследствии апостолом Павлом. Чаще – человек просто начинает размышлять и смотреть на себя «новыми глазами». Часто к переформатированию судьбы приводит какой-нибудь экстренный случай, подобный эшафоту у Достоевского.
Александр Лазарев показывает действительность через ощущения. Как выразился однажды Виктор Коркия, «искусство нужно не для того, чтобы тебя поняли, а для того, чтобы тебя почувствовали». Герой Лазарева остро реагирует на любую несправедливость. Он убеждён: и малый, и великий грех проистекает из одного источника – нарушения Божественного закона. «Саморазоблачения» автора не идут у него под эгидой церковности. Это делает «Жисть» ещё более ценной. Мы понимаем, что есть духовное очищение и вне религии.
То, что Александр Лазарев ещё и поэт, и музыкант, здорово помогает его прозе. Её хочется цитировать. Ритмика завораживает. В сущности, «Аура» – это маленькая поэма в прозе. По замыслу и структуре «Жисть» напоминает мне «Опыты» Мишеля Монтеня. Редкий, полифоничный жанр. Александра не слишком заботит неравнозначность составных частей. Знания, цитаты, воспоминания, озарения переплавляются в едином тигле, имя которому жизнь. В отличие от Монтеня, Лазарев – не скептик. Он – идеалист. Есть в мире и такие люди. И, на мой взгляд, это благо для мира. Они не дают нам окончательно опуститься ниже плинтуса. Быть таким человеком архисложно: ты невольно сам становишься, как говорил Достоевский, «полем битвы». Александра Лазарева всё волнует, любая деградация его печалит, даже надписи в общественном транспорте. Местами его проза очень ершиста. Но такое неравнодушие – дорогого стоит!
«Жисть» заразительна в плане внутреннего зрения. Вслед за автором начинаешь потихоньку раскручивать собственную жизнь на предмет маленьких «стыдно». Конечно, у каждого в жизни такие эпизоды есть. «Жисть» – это крик души: «Люди добрые, что же творится в нашей стране? Как мы с вами живём?». Это сигнал тревоги, это SOS неравнодушного человека. Жизнь, сказал Горький, звучит гордо, а вот жисть – это жесть. Мир, покинутый пассионариями, заполнили «менеджеры среднего звена». Причём они пришли не сами. Просто именно такие профессии оказались наиболее востребованными в начале 21-го века. И проблема гораздо шире, чем чисто российская. Везде в мире одно и то же, все одним миром мазаны.
Мы живём на пороге болезненного обновления мира. В том, что происходит с нами, даже в том, что кажется нам разложением и гибелью мира, заложен некий космический смысл. Цивилизация, как и отдельно взятый человек, живёт пульсациями: она то сжимается, то разбрасывается, расширяется. Ценности устают от самих себя, здоровый консерватизм дряхлеет – и везде, будто грибы, начинают произрастать как будто никому не нужные новые виды деятельности. «Разбрасывание» цивилизации, отягчённое пандемией, вызывает к жизни много пены и мусора, однако без этого был бы невозможен грядущий синтез. Просто не из чего было бы построить гармоничный ряд, тонику более высокого порядка. Неискушённый наблюдатель видит только пену и сетует, что раньше было на порядок лучше. И в чём-то он прав: он может ведь и не дожить до светлого будущего. Однако пульсации цивилизаций носят необратимый характер, и этот космический механизм никто ещё не смог остановить.
«Жисть» Александра Лазарева – это интонационная проза, с настолько живыми интонациями, что сразу воображаешь себе говорящего. По роду занятий я много читаю разного рода литературы. А вот такой прозы ещё не читал. По сути, все рассказы Лазарева – скрытая автобиография. Монолог, искрящийся искренностью. Мы многое узнаём из книги о личных пристрастиях писателя. Он – меломан. Увлекательно рассказывающий о «Битлах», о концертах Элтона Джона. Писатель периодически использует оксюморонную оптику, когда высокое и низкое помещаются рядом. Такого рода амбивалентность сплошь и рядом присуща нашей жизни. Автор постоянно разговаривает с читателями, он провоцирует их на ответные действия. Лазарев повсеместно использует принцип контраста. Параллельно наблюдениям героя рефреном идут «новости», самые душераздирающие: кого-то где-то растлили, кого-то где-то зарезали. Всё это мы постоянно слышим с экранов телевизоров. А настоящих людей – не слышим, как будто все они спрятались, ушли в катакомбы.
«Отовсюду лезут, прутся ко мне рекламщики, девелоперы и прочая нечисть – с предложениями. Напористо, без спроса, без стука! Трапезничаешь ли, а то, наоборот, в туалете – всё одно прут радостно-ясными оползнями, с абсолютно безмозглыми личинами энтузиастов. Я им: „Пошли нах!“ А они: „Зачем нервничать?“ Хочу – нет, страстно жажду, – как Хома Брут, очертить вокруг себя круг мелом… Очертил, дух перевел, к они лезут и лезут: бьются о невидимую преграду, мнут, корежат её, сползают по ней смрадной слизью, но продолжают переть и переть! Имя им – легион! И ничто не может их остановить: ни проклятия, ни „брысь“, ни „сгинь“!!! И ведь отравляют вокруг себя всё, калечат созревающие юные души!».
Обратите внимание на количество восклицательных знаков в этом тексте. Это создаёт особую экспрессию в тексте. Люди у Лазарева распознаются… по реакции на других людей. У Александра есть целая теория подразделения людей по тому, как они реагируют на обращения посторонних. Доверительность – показатель культуры. Если у Пруста герои пребывают в поисках утраченного времени, у Лазарева идут поиски утраченных ценностей, поиски культуры, в широком смысле слова. Жизнь у Александра – обратная перспектива Бога. А дьявол – как водится, часто настигает нас в мелочах. Регулируя эти мелочи, мы можем прийти к Богу. Всё, что развивает человека, делает его лучше.
Язык Александра богат и точен. Его наблюдательности и самокритике можно позавидовать. Лазарев схватил своё время, перестав «жить на скорости».
Исповедь Александра Лазарева незаметно для читателей переходит в проповедь. «Так жить нельзя!» – вслед за Луиджи Пиранделло и Станиславом Говорухиным говорит нам Лазарев. Редкий писатель, которому веришь.
