(продолжение. Начало в № 8/2021)
I. У истоков создания атомной бомбы
Физик Лео Сцилард сыграл решающую роль в создании первой атомной бомбы. Широко известно, что американцы начали работать над созданием атомной бомбы в результате письма Эйнштейна президенту Рузвельту. Однако мало кому известно, что инициатором этого письма был именно Лео Сцилард. 2 августа 1939 года к небольшому коттеджу на Лонг-Айленд подъехала машина, пассажир Лео Сцилард и человек, сидевший за рулем (им был Эдвард Теллер — будущий отец американской водородной бомбы), привезли давнему приятелю Сциларда, Альберту Эйнштейну, окончательный вариант письма президенту Рузвельту. Сцилард, один из первых ученых, экспериментально 3 марта 1939 года наблюдавший процесс самопроизвольного деления атомов урана и осознавший реальную возможность осуществления цепной реакции и, следовательно, атомного взрыва, убедил Эйнштейна обратить внимание президента США на угрозу создания в Германии атомной бомбы.
Сцилард развивал идею ядерной цепной реакции и концепцию критической массы для ее создания еще в 1933 году. В 1934 году им была запатентована концепция цепной реакции.
Эйнштейн и Сцилард
В декабре 1938 года Отто Ган и Фриц Штрассман из берлинского Химического института кайзера Вильгельма открыли расщепление урана под воздействием потока нейтронов на элементы с атомными номерами, близкими к половине атомного номера урана. Ган сразу же сообщил об этом удивительном и не укладывающемся в существующие представления ядерной физики явлении своей бывшей сотруднице Лизе Мейтнер. Мейтнер, жившая в то время в Швеции, куда она бежала от фашистского режима, была первым физиком, осознавшим значение и далеко идущие последствия открытия немецких химиков. 11 февраля 1939 года Лиза Мейтнер со своим племянником Отто Фришем публикуют статью, посвященную делению атомов урана.
А уже 3 марта 1939 года Лео Сцилард и Уолтер Зинн в Колумбийском университете, куда к тому времени перебрался Сцилард, поставили опыт по расщеплению урана, который четко продемонстрировал возможность осуществления ядерной цепной реакции. После того как в нескольких лабораториях были проведены аналогичные эксперименты, ученым стало ясно, что создание атомной бомбы может стать реальностью. До нападения Германии на Польшу и начала Второй мировой войны осталось пять месяцев. Понимая, что немецкие ученые-атомщики, оставшиеся в нацистской Германии, среди которых были Ган, Гейзенберг, Лауэ, вполне могли принять участие в создании атомной бомбы, американские физики-эмигранты Энрико Ферми, Лео Сцилард, Юджин Вигнер пытаются обратить внимание американского правительства на грозящую опасность и побудить его предпринять шаги по развертыванию в США работ над атомным оружием. Однако дело не двигается с места до тех пор, пока Сцилард не уговаривает своего старого знакомого Альберта Эйнштейна подписать письмо президенту Франклину Рузвельту о необходимости скорейшего разворачивания атомного проекта. В итоге сделанных президентом Рузвельтом распоряжений в 1940 году началось создание первого графито-уранового котла. Первый атомный реактор, созданный командой ученых под руководством Ферми, в которую входил Сцилард, заработал в Металлургической лаборатории в Чикаго в 1942 году. Позднее Ферми и Сцилард получат патент на конструкцию этого реактора.
II. Манхэттенский проект
Зачем добрым и человечным людям
разрабатывать оружие массового уничтожения?
Ганс Бете нобелевский лауреат
После того, как обращение Эйнштейна дошло до Рузвельта, завертелась необходимая в таких случаях бюрократическая машина: совещания, комиссии, изыскание средств. В марте сорокового года, спустя год после опыта Сциларда, были выделены первые средства на реализацию атомного проекта, который стал впоследствии называться Манхэттенским. Окончательное решение было принято под воздействием информации о том, что в Германии усилился интерес к урану. Осенью 1942 года генерал Гровс, начальник Манхэттенского проекта, предложил профессору Калифорнийского университета Роберту Оппенгеймеру возглавить работы по созданию атомной бомбы. Профессору было тогда 38 лет, он был одним из крупнейших теоретиков в области новейшей физики, великолепным преподавателем, воспитавшим к этому времени уже целую плеяду молодых американских физиков.
Всего к моменту завершения работ над первой атомной бомбой в сорок пятом году было израсходовано около двух миллиардов долларов.
О масштабе работ по созданию атомной бомбы можно судить по отрывку из книги У.Л. Лоуренса «Люди и атомы». Лоуренс описывает впечатление, которое произвели на военного инженера-строителя, посланного с инспекционной миссией, атомные объекты: «Громадные здания, занимающие площади в тысячи акров; магниты гигантских размеров, новые города, не нанесенные на карту; тысячи новых сооружений. На заводы непрерывным потоком, день и ночь прибывали тысячи тонн сырья, но ничего не выходило из них».
Проектирование и создание атомной бомбы осуществлялось в сверхсекретной лаборатории, расположенной в горной долине возле каньона Лос-Аламос вблизи небольшого городка Санта-Фе в штате Нью-Мексико. Начальник теоретического отдела Лаборатории Ганс Бете скажет впоследствии: «Никогда еще в одном месте не собиралось столько маститых ученых для решения всего одной задачи. Они в свою очередь привлекли своих лучших учеников. Мальчишки работали бок о бок с нобелевскими лауреатами». Нобелевскими лауреатами, молодыми учеными, физиками, химиками, инженерами «командовал» один человек. Этот человек знал все и входил во все детали создаваемого монстра. Его звали Роберт Оппенгеймер.
Кроме знаменитой Лос-Аламоской лаборатории, в проекте участвовало несколько университетов и объектов по производству «ядерного горючего». Как исследовательская лаборатория, наибольшую известность получила «Металлургическая лаборатория» при Университете Чикаго. В этой лаборатории, начальником которой был Артур Комптон, под руководством Энрико Ферми был запущен первый урановый котел.
В августе 1942 года группа ученых этой лаборатории во главе с Гленном Сиборгом получила первые весомые количества плутония.
В начале 1945 года, когда война с Германией подходила к концу, вступила в завершающую фазу работа над первыми двумя атомными бомбами.
III. Война с Японией
Странные люди, не понимавшие Запад, напали на США.
Исидор Раби нобелевский лауреат
Мое поколение советских граждан практически ничего не знало о войне в Тихоокеанском бассейне. О Перл-Харборе я узнал уже в солидном возрасте. Сильное впечатление произвел на меня документальный американский фильм о нападении на эту военно-морскую базу.
Война с Японией на Тихом океане началась в декабре 1941 года. В 7.50 утра 7 декабря 1941 г. ударное авианосное соединение, 350 самолетов, совершило нападение на Пёрл-Харбор. В результате двух атак японская авиация уничтожила или надолго вывела из строя 8 линкоров, 6 крейсеров, эсминец и 272 самолёта. В тот же день с кораблей авианосных соединений Японии, базировавшихся на острове Тайвань, были совершены массированные налёты на аэродромы Филиппин, атакованы британские аэродромы в Малайе и Сингапуре, был высажен десант на севере Малайи и произведена высадка войск в Южном Таиланде. У берегов Малайи японская авиация потопила английский линкор «Принс оф Узлc» и линейный крейсер «Рипалс».
8 декабря 1941 г. конгресс США принял резолюцию об объявлении войны Японии. В тот же день в Японии был опубликован императорский рескрипт об объявлении войны США и Великобритании. Вслед за Японией, 11 декабря войну США объявили Германия и Италия. Тогда же, в декабре, войну Японии объявили глава правительства Нидерландов (в изгнании) королева Вильгельмина и лидер движения «Свободная Франция» Шарль де Голль. Голландская колониальная администрация развернула энергичную деятельность по организации обороны своих владений в Ост-Индии. Французы выступали, исходя из общесоюзнических интересов, а также в целях удержания азиатских колоний Франции под своим контролем. Китайское правительство Чан Кайши объявило войну Японии 10 декабря. До этого времени война шла без формального объявления. Так началась мировая война на Тихом океане или, как ее именовали в Японии, «война за Великую Восточную Азию».
На самом деле Япония воевала за рынки сбыта. За пять месяцев японцы захватили Бирму, Гонконг, Сингапур, Малайю, голландскую Ост-Индию (Индонезию), Таиланд и Филиппины. Они вторглись также в Новую Гвинею и угрожали северному побережью Австралии.
Чтобы оценить масштаб военных действий на Тихом океане, можно сравнить общие потери американских войск в 1939–1945 годах (убитые и без вести пропавшие): 277 000, с потерями только на японском фронте — 55 060. При этом боевые потери японской армии на Тихом океане составили 685 230 убитых и без вести пропавших.
Перелом в пользу американцев и их союзников наступил в результате битвы за остров Мидуэй в июне 1942 года. Американский адмирал Нимиц «переиграл» в этом сражении японского адмирала Ямамото. Именно переиграл, поскольку ни в техническом вооружении флота, ни в боевой выучке личного состава, насколько я себе представляю, у американцев не было в то время преимущества, скорее наоборот, японские моряки были более опытными и закаленными воинами.
Каково было положение на фронте с Японией к августу 1945 года, когда принималось решение об использовании атомной бомбы? Вот что пишет военный историк, капитан первого ранга В.П. Зимонин: «К началу 1945 г. в японской армии насчитывалось около 6 млн человек в сухопутных войсках и авиации. На вооружении армии находилось 10 тыс. самолётов, около 500 боевых кораблей. Войска же США и Великобритании на Тихом и Индийском океанах и в Юго-Восточной Азии насчитывали всего 1,8 млн военнослужащих, авиация — 5 тыс. самолётов. Такое соотношение сил и средств исключало быструю победу США и Великобритании». С другой стороны, весной 1945 года большинство японских лидеров понимало, что война Японией уже проиграна и искали пути для достойного, с их точки зрения, выхода из войны. В начале мая 1945 года мая Высший совет Японии по руководству войной, обсуждая изменившуюся ситуацию, высказался за заключение мира с Великобританией и США при посредничестве СССР.
VI. Принятие решения об атомной бомбардировке
Никто лично не виноват в том, что бомбу сбросили,
как всегда причина была в том, что ни у кого
не было мужества и дальновидности сказать «нет»!
И у Оппенгеймера тоже не было.
Фримен Дайсон, знаменитый физик
Летом 1945 года американские военные получили две первые атомные бомбы. Первое в мире испытание атомной бомбы произошло 16 июля 1945 года в пустыне Аламогордо в штате Нью-Мексико. Испытание получило кодовое название «Троица» (Trinity). Интересно отметить, что испытывали плутониевую бомбу, а урановую бомбу решили применить без испытания. В 1981 году американцы сняли документальный фильм «День после Троицы». В этом будоражащем сознание фильме, ученые, принимавшие участие в проекте Манхэттен, комментируют рождение атомного века. До испытания даже сами ученые не могли достаточно точно предсказать силу взрыва. Для снятия напряжения, которое все испытывали перед взрывом, они устроили тотализатор: ставили по доллару, внося свои предложения по силе взрыва в тротиловом эквиваленте. «Доктор Оппенгеймер считал, что сила взрыва будет всего три сотни тонн. Победитель пари, лауреат Нобелевской премии, доктор И.И. Раби, который присоединился к участникам тотализатора, когда все низшие цифры были разобраны, назвал цифру, которую все, в том числе и он сам, считали невероятной — 18 тысяч тонн. Однако даже он ошибся на две тысячи тонн, на две сотни мощных фугасок времен войны», — пишет У.Л. Лоуренс. На самом деле мощность взрыва оказалась эквивалентна 20 тысячам тонн тротила.
21 июля в Потсдаме на конференции глав держав-победительниц президент Трумэн был информирован об успехе испытания американской ядерной бомбы. Трумэн был президентом США к тому времени чуть больше трех месяцев. 12 апреля умер Рузвельт, а 25 апреля министр обороны Стимсон посвятил Трумэна в тайны работ над атомной бомбой. Некоторые сведения об атомной бомбе поведал Трумэну Джеймс Бирнс, бывший советник Рузвельта. Узнав из доклада Стимсона подробности испытания, Трумэн в разговоре с Черчиллем заметил, что «мы нашли самую ужасную бомбу в мировой истории. Она может являться тем огненным разрушением, которое было предсказано после Ноя и его замечательного Ковчега».
Президент США немедленно отдал распоряжение использовать атомную бомбу против Японии до 10 августа. «Я сказал военному министру Стимсону, — писал 25 июля Трумен в своем дневнике, — использовать бомбу для поражения военных объектов, солдат и моряков, но не детей и женщин. Даже если японцы — дикари и варвары, беспощадны и фанатичны, мы как лидеры мира не можем сбросить эту ужасную бомбу на старую столицу (Киото) или новую (Токио)… Мы оба согласились с этим. Цель будет чисто военной, и мы предупредим японцев и предложим сдаться, чтобы спасти жизни. Я уверен, что они этого не сделают, но мы дадим им такую возможность. Без сомнений, замечательно, что люди Гитлера или Сталина не разработали этой атомной бомбы. Она является наиболее ужасным открытием, когда-либо сделанным, но может быть наиболее полезным». Во время Потсдамской конференции 26 июля Трумэн, Черчилль и Чан-Кайши опубликовали совместную декларацию с требованием немедленной безоговорочной капитуляции Японии. Однако Япония не капитулировала.
6 августа бомбардировщик Б-29 в 8 часов 15 минут местного времени сбросил на Хиросиму урановую бомбу. 9 августа в 11 часов 2 минуты была взорвана плутониевая бомба над Нагасаки.
V. Действующие лица
A. ПОЛИТИКИ
Приказ об атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки был отдан президентом США Гарри Трумэном, но конечно сделал он это не без влияния своих ближайших советников: министра обороны Генри Стимсона и Джеймса Бирнса. Далее приводятся короткие биографические справки об этих политиках. При этом хочу подчеркнуть, что мои герои — это ученые. Политики меня интересуют лишь как некий фон, на котором действуют ученые.
1. Гарри Трумэн
Вопрос был бы рано или поздно поднят на заседании конгресса или еще где-нибудь: мол, почему мы не сбросили бомбу, хотя имели такую возможность? Вы знаете американскую политику и понимаете, что предвыборная борьба была бы построена на том, что кровь всех наших солдат, погибших после такой-то даты, лежит на президенте.
Лесли Гровс генерал, начальник проекта «Манхэттен»
«Эпоха великого Рузвельта закончилась, но никто и предположить не мог, что его место занял человек, которого через полвека историки станут называть одним из лучших президентов в истории» (из очерка о Трумэне Степана Злобина).
Гарри Трумэн (1884–1972), тридцать третий президент США, родился в семье фермера Джона Андерсона Трумэна. С 1887 жил на ферме близ Грендвью, с 1890 в Индепенденсе, где в 1901 окончил среднюю школу. В 1902 уехал в Канзас-Сити; работал табельщиком у железнодорожного строительного подрядчика, затем клерком в местных банках. Поступил учиться в городской университет Канзаса, но был вынужден через год бросить его, так как не имел денег на оплату учебы. В 1905 записался в национальную гвардию штата. В 1906 вернулся на семейную ферму под Грендвью; пробыл там одиннадцать лет, помогая отцу вести хозяйство. Как только 6 апреля 1917 г. президент Вудро Вильсон объявил о вступлении США в войну против Германии, Трумен записался в артиллерию национальной гвардии. Гарри был освобожден от военной обязанности и по возрасту, и как фермер, но счел своим долгом вступить в армию. Офицерская должность в национальной гвардии США в это время была выборной. И Гарри вскоре был избран лейтенантом, а затем и капитаном. В 1918 участвовал в боях в Вогезах, под Сен-Мийелем и в Аргоннском лесу. После демобилизации в 1919 занялся бизнесом; открыл вместе с фронтовым другом магазин мужской одежды; разорился во время кризиса 1922.
В 1922 начал заниматься политикой, был избран судьей (должностное лицо, ведающее общественным строительством) графства Джексон; зарекомендовал себя эффективным администратором. В 1926 одержал победу на выборах и стал председательствующим судьей графства. В 1934 избран сенатором от Миссури как твердый сторонник Нового курса Ф.Д. Рузвельта. В 1940 добился, хотя и с большим трудом, переизбрания в Сенат. В годы Второй мировой войны приобрел общенациональную известность как председатель сенатского комитета, расследовавшего ход выполнения Национальной программы обороны; выявил факты неэффективного использования государственных средств и коррупции при заключении военных контрактов.
В июне 1944 на конвенте Демократической партии в Чикаго выдвинут кандидатом в вице-президенты США в паре с Ф.Д. Рузвельтом как фигура, приемлемая и для консервативных демократов, и сторонников Нового курса, и профсоюзных лидеров. Избран на ноябрьских выборах 1944. В период вице-президентства (20 января 12 апреля 1945) находился в стороне от решения государственных дел. После смерти Ф.Д. Рузвельта стал тридцать третьим президентом США.
2. Генри Стимсон
Генри Льюис Стимсон родился в Нью-Йорке 21-ого сентября 1867. В 1888 он закончил Йельский Университет. Перед тем как стать адвокатом, он также учился в Юридической школе Гарварда.
В 1895 Теодор Рузвельт назначил Стимсона Окружным прокурором Южного Района Нью-Йорка. При президенте Уильяме Тафте он министр обороны (1911–13). В чине подполковника Нью-йоркской Национальной гвардии Стимсон служил в армии Соединенных Штатов в Первой мировой войне. Член Республиканской партии, Стимсон назначается президентом Калвином Кулиджем генерал-губернатором Филиппин (1927–29). При президенте Герберте Гувере Стимсон стал Госсекретарем (1929–33).
Стимсон опубликовал несколько книг, в частности об американской политике в Никарагуа, о демократии и национализме в Европе и о дальневосточном кризисе.
Когда в Европе в 1939 вспыхнула Вторая мировая война, Стимсон выступил с поддержкой политики Союзников против Нацистской Германии. Для укрепления политического единства нации Франклин Д. Рузвельт назначил Стимсона, видного члена Республиканской партии, министром обороны в его Демократической администрации. После вступления США во Вторую мировую войну в декабре 1941, Стимсон энергично содействовал мобилизации индустриальных и экономических мощностей Америки в борьбе против Японии и Германии. Принято считать, что Стимсон был противником неоправданных бомбежек германских промышленных объектов в конце войны. Он боялся коммунистической угрозы для послевоенной Европы и утверждал, что не в долгосрочных интересах Соединенных Штатов разрушать немецкую экономику. Тем не менее, как ни странно, он не имел достаточного влияния на политику Куртиса Лемейя, американского командующего бомбардировочной авиацией. Стимсон также возражал против тотальных бомбежек, и боялся, что создание огненных бурь в городах Германии и Японии приведет к обвинениям в военных преступлениях. Его сильно удивило, что бомбардировка Токио 9-го марта 1945 года вызвала столь незначительный протест в Соединенных Штатах. У Стимсона были также сильные сомнения относительно использования атомных бомб против Хиросимы и Нагасаки, однако, увы, они так и остались сомнениями.
Отношениями с президентом Гарри С. Трумэном у Стимсона не сложились. Он вынужден был 21-ого сентября 1945 подать прошение об отставке. Его мемуары «На Действительной военной службе во время мира и войны», были изданы в 1948 г.. Генри Льюис Стимсон умер в Вашингтоне 20-ого октября 1950 года.
3. Джеймс Бирнс
Джеймс Фрэнсис Бирнс родился в 1879, в Чарлстоне, Южная Каролина. После получения юридического образования в 1903 получил право заниматься юридической практикой в Южной Каролине. Затем издавал «Журнал и Ревю», активно участвовал в работе Демократической партии. В 1911–25 член Палаты представителей от штата Южная Каролина, в 1930–41 сенатор. Активно поддержал «Новый курс» Ф. Рузвельта. В 1941 назначается членом Верховного суда США. В 1942 Бирнс стал главой Управления экономической стабилизации, а в апреле 1943 — Управления военной мобилизации. Находясь на этом посту, он пишет президенту Рузвельту, что «если Манхэттенский проект покажет свою несостоятельность, он станет предметом бесконечных проверок и критики». В качестве личного советника Рузвельта участвовал в работе Ялтинской конференции. Один из главных кандидатов на пост вице-президента в 1944 году. Несмотря на то, что на партийном съезде предпочтение было отдано Г. Трумэну, ему удалось сохранить с ним близкие отношения, и 3 июля 1945 Бирнс назначается государственным секретарем США. С самого начала своей дипломатической деятельности Бирнс занял позицию «жесткого торга» с СССР по вопросам послевоенного урегулирования. Для давления на СССР использовал в переговорах факт наличия у США атомного оружия. Настойчиво рекомендовал Трумэну применить атомную бомбу против Японии, с тем чтобы «сделать Россию более управляемой в Европе». Как госсекретарь Бирнс от имени Соединенных Штатов подготовил мирные договоры с Италией, Румынией, Венгрией, Болгарией и Финляндией. В январе 1947, после завершения подготовки к подписанию мирных договоров с бывшими союзниками Германии, Трумэн принял отставку Бирнса по состоянию здоровья. В 1950–55 Бирнс — губернатор Южной Каролины. Джеймс Бирнс прожил долгую жизнь, он умер в 1972 году. В 1958 увидела свет его автобиографическая книга «Все в одной жизни».
4. Уинстон Черчилль
Нет необходимости рассказывать читателю о том, кто такой сэр Уинстон. Ограничусь только приведением нескольких довольно длинных цитат из главы девятнадцатой «ПОТСДАМ: АТОМНАЯ БОМБА» книги «ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА», за которую мистер Черчилль получил Нобелевскую премию по литературе:
«17 июля пришло известие, потрясшее весь мир. Днем ко мне заехал Стимсон и положил передо мной клочок бумаги, на котором было написано: «Младенцы благополучно родились». Я понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. «Это значит, — сказал Стимсон, — что опыт в пустыне Нью-Мексико удался. Атомная бомба создана».
«…В связи с этим президент (Трумэн) пригласил меня безотлагательно побеседовать с ним. При нем находились генерал Маршал и адмирал Лэги. До сих пор мы мыслили себе наступление на территорию собственно Японии при помощи массовых воздушных бомбардировок и вторжения огромных армий. Мы предвидели отчаянное сопротивление японцев, сражающихся насмерть с самоотверженностью самураев не только на поле боя, но и в каждом окопе, в каждом укрытии. Перед моим мысленным взором вставал остров Окинава, где много тысяч японцев вместо того, чтобы капитулировать, стали в строй и уничтожили себя ручными гранатами после того, как их командиры торжественно совершили обряд харакири. Для того чтобы подавить сопротивление японцев и завоевать их страну метр за метром, нужно было бы пожертвовать жизнями миллионов американцев и, вполовину этого числа или больше, жизнями англичан, если мы сможем доставить их туда, ибо мы твердо решили также участвовать в этом испытании. Сейчас вся эта кошмарная перспектива исчезла. Вместо нее рисовалась прекрасная, казалось тогда, картина окончания всей войны одним или двумя сильными ударами. Я сразу же подумал о том, что японский народ, храбростью которого я всегда восхищался, сможет усмотреть в появлении этого почти сверхъестественного оружия оправдание, которое спасет его честь и освободит его от обязательства погибнуть до последнего солдата.
Кроме того, нам не нужны будут русские. Окончание войны с Японией больше не зависело от участия их многочисленных армий в окончательных и, возможно, затяжных боях. Нам не нужно было просить у них одолжений».
Так выглядят, по мнению Черчилля, истинные причины решения об атомной бомбардировки Японии. И следующая цитата свидетельствует о том, что решение было принято с согласия со стороны премьер-министра Англии:
«Принципиальное согласие англичан использовать это оружие было дано 4 июля — до того, как состоялось испытание. Окончательное решение теперь должен был принять президент Трумэн, в руках которого находилось это оружие (выделено мною — В.Ш.). Но я ни минуты не сомневался, что он был прав. Исторический факт таков — и о нем следует судить в исторической перспективе, — что решение об использовании бомбы для того, чтобы вынудить Японию капитулировать, никогда даже не ставилось под сомнение. Между нами было единодушное, автоматическое, безусловное согласие, и я также никогда не слыхал ни малейшего предположения, что нам следовало бы поступить иначе».
5. Мораль политиков. Политика и мораль
«В политике приходится делать много такого, чего не следует делать».
Теодор Рузвельт президент США
Не думаю, что смогу серьезно поднять эту бесконечную, но актуальную тему. Однако, уверен, что этические принципы власти должны служить сохранению человечества в целом. Пока мировая политическая карта пестрит различными цветами, пока существуют отдельные нации и страны со своими экономическими или религиозными претензиями, этика поведения политического деятеля, независимо от способа национального управления — демократического или диктатуры, будет отличаться от этики поведения рядового члена общества. Что скрывается за знаменитыми высказываниями самых известных политиков двадцатого века Шарля де Голля и Уинстона Черчилля? Первый писал: «В политике приходится предавать свою страну или своих избирателей. Я предпочитаю второе». В том же духе высказывается и второй политик: «Отличие государственного деятеля от политика в том, что политик ориентируется на следующие выборы, а государственный деятель — на следующее поколение». Эти выдающиеся политики утверждают, что, в отличие от политиков менее выдающихся, ориентируются в своих действиях не на предстоящие выборы, а на долгосрочные интересы своих национальных государств: Англии и Франции. При этом предполагается, что эти интересы они, в силу своих способностей, профессии и осведомленности, знают лучше, чем их избиратели.
Мораль, или по-русски нравственность, — по существу, сборник правил поведения человека в обществе. У людей, занимающих различное общественное положение, могут быть несколько отличные правила поведения и, следовательно, моральные нормы. Обычный человек может быть искренним и правдивым, а вот сочетание слов «искренний политик» уже не звучит. Международная политика во время войны — нечто потустороннее, к чему соображения личной морали неприложимы.
Политик, ставший государственным деятелем, ответственен за свои поступки перед сообществом, призвавшим его во власть. И тут проявляется проблема «наших». Если президент может спасти жизнь «наших» солдат, отдав приказ уничтожить тысячи мирных «не наших», обязан ли он это сделать, и противоречит ли это моральным принципам политика его ранга?
Во время работы над книгой я обнаружил в интернете две статьи, в которых, по существу, оправдывается решение администрации Трумэна по поводу бомбардировки японских городов. При этом оба автора аргументируют свою точку зрения на основе новейших исторических данных и обнародованных в последнее время архивных материалов. Мой коллега — доктор физмат. наук Николай Работнов — в статье «Когда закончится Вторая мировая война?» (журнал «Знамя», 2001, №3) пишет:
«Решение принималось, разумеется, не учеными и даже не генералами, а политическим руководством — президентом, госсекретарем и военным министром. Эти посты тогда занимали Гарри Трумэн, Джеймс Бирнс и Генри Стимсон.
Сегодня легко осуждать их решение как варварское и бесчеловечное, каким оно, несомненно, и является. Но таковым неизбежно является любое стратегическое решение в военное время, приводящее к огромным потерям — армейским и гражданским — с обеих сторон. Прилагательные «варварский» и «бесчеловечный» во время войны приобретают, увы, сравнительную степень и — дважды, увы — степень превосходную. Это утверждение может показаться циничным, но, не признав его справедливости, мы рискуем многое не понять не только в войнах прошлого, но и в природе военных угроз в сегодняшнем мире и в методах борьбы с ними.»
Работнов сравнивает потери японцев от ковровых бомбежок летающих крепостей Б-29, сбрасывающих зажигательные бомбы, с потерями в результате атомных бомбардировок:
«Они (ковровые бомбежки — В.Ш.) вызывали в крупнейших японских городах огненные бури, уничтожавшие строения и все живое на территориях в десятки квадратных километров.
Такие бомбежки были уже ничем не лучше атомных, важно понять это. Рейд 344-х бомбардировщиков Б-29 на Токио 9 марта 1945 года выжег сорок квадратных километров городской территории и убил на месте сто тысяч человек, около миллиона было ранено. Все эти цифры превышают последствия и хиросимского, и нагасакского атомных взрывов. 11 марта примерно та же судьба постигла Нагою, 13 марта — Осаку, 16 марта — Кобе, 18 марта — опять Нагою».
Историк Второй мировой войны Ричард Б. Фрэнк в статье «Почему Трумэн сбросил бомбу» («Недельный стандарт», 05.08.2005) анализирует недавние публикации ранее секретных разведывательных данных, полученных путем радиоперехвата. При этом он приходит к выводу, что «яґґґґґґпонцы не рассматривали свое положение как катастрофически безнадежное. Они стремились не капитулировать, но закончить войну на условиях, которые бы сохранили в Японии старый порядок, а не только номинального главу государства. В конце концов, благодаря сообщениям радиоперехвата, американские руководители поняли: «пока японские лидеры не осознают, что завоеванию нельзя оказать сопротивление, крайне маловероятно, что они примут какие-либо условия мира, удовлетворительные для Союзников». Это лучшее краткое и точное резюме военной и дипломатической реальности лета 1945 года».
В 1947 году Стимпсон писал в журнале «Харперс»:
«Моей главной целью было закончить войну победой, потеряв как можно меньше солдат той армии, которую я помогал создавать. Я уверен, что, честно взвешивая доступные нам альтернативы, ни один человек в нашем положении и облеченный нашей ответственностью, получив в свои руки оружие, дававшее такие возможности для достижения этой цели и спасения этих жизней, не мог отказаться от его использования, а потом смотреть в глаза своим соотечественникам».
В. УЧЕНЫЕ
Сначала об ученых, которые первыми заявили во всеуслышание об опасности ядерного уничтожения, угрожающей человечеству. И первым по праву, конечно же, следует назвать Нильса Бора.
1. Нильс Бор
Мы школьниками знали это имя,
Такое давнее и ставшее историей,
Но это он, да это он вот именно! —
В распахнутых дверях аудитории.
А. Кессених, физик, мимолетный знакомый автора
Об этом великом ученом и человеке написано много книг и статей. Я привлеку внимание читателя к четырем эпизодам из жизни Бора, его встречам с разными, но выдающимися людьми.
В начале 60-х физики, они же лирики, развлекали себя постановкой шуточных опер на физические темы. Каждый год физики МГУ праздновали день Архимеда, и апофеозом праздника было представление оперы «Архимед». В 1961 году успех оперы превзошел все ожидания. В зале сразу три великих физика: Архимед — на сцене, Бор и Ландау — в партере. Бор — гость Ландау. Это была последняя встреча учителя и ученика. Академик С.Т. Беляев вспоминал, что во время его пребывания в 1957 году на стажировке в Институте теоретической физики в Копенгагене Бор расспрашивал его о своих русских знакомых и друзьях, особенно о Ландау. «При этом его всегда озаряла добрая улыбка, и он оживленно рассказывал о бурных днях пребывания Ландау в Копенгагене, его эксцентрических выходках, остроте и находчивости».
Приезд Бора на Физфак был для студентов и преподавателей событием выдающимся. Человек-легенда, человек, который впервые понял, как устроен атом, и придумал принцип дополнительности. «… Закон всех народов, Закон всех времен, успешно описывающий с двух сторон не только протон и электрон, но также нейтрон, фотон, позитрон, фонон, магнон, экситон, полярон, бетатрон, синхротрон, фазотрон, циклотрон, циклон, цейлон, нейлон, перлон, одеколон, Декамерон…» (из приветствия Бору к его 70-летию). И вот Бор рядом с Ландау, среди зрителей, его можно потрогать, он заразительно смеется шуткам, несущимся со сцены. Поскольку Ландау переводил Бору с естественным запозданием, одинокий хохот Бора раздавался после того, как зал уже заканчивал смеяться, и снова по залу прокатывалась волна смеха. На фотографиях, сделанных тем вечером, запечатлены улыбающиеся Бор и Ландау, они одинаково реагируют на происходящее на сцене, они — единомышленники.
После окончания оперы Бор поднялся на сцену, поздравил артистов с успехом: «Это остроумно, это замечательно, это что-то необыкновенное… Если студенты работают так же, как веселятся, я спокоен за завтрашнюю науку…»
Однако больше, чем за будущую науку, Бор беспокоился за будущее человечества. В 61-ом году Бору было 76 лет, и последние семнадцать лет его усилия были направлены на то, чтобы мировое сообщество осознало, что атомная энергия может использоваться только в мирных целях. В этот приезд в СССР Бор дарил своим друзьям, писателям, политикам похожую на научный репринт белую тетрадь, которая содержала ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО К ОБЪЕДИНЕННЫМ НАЦИЯМ. В этом письме Бор развивал идею ОТКРЫТОГО МИРА.
Не может быть, чтобы Бор не говорил с Ландау о том, что больше всего беспокоило его в то время. Тем не менее, в условиях жизни, существующих тогда в СССР, вряд ли Ландау мог решиться на откровенный разговор на такие темы. Впрочем, о чем разговаривали наедине, если у них была такая возможность, два знаменитых физика, можно только догадываться.
Бор умер 18 ноября 1962 года. В начале этого же рокового года, 7 января, попадает в автомобильную аварию Ландау. Необходим препарат, который спасает больных с тяжелыми травмами. Не желая волновать самого Бора, Петр Леонидович Капица дает телеграмму с просьбой о помощи его сыну Оге Бору. Ответил Нильс Бор. Он прислал лекарство на следующий день. Ландау спасли. Он не смог вернуться к научной работе из-за сильных физических болей. Однако постепенно к нему вернулись и память, и интеллект. 6 октября 1965 года в статье «Слово о Нильсе Боре», опубликованной Комсомольской правдой, Ландау пишет:
«Я думаю, что Бор был очень смелым человеком, потому что только смелый человек может совершить такой грандиозный переворот в мире физических представлений, какой совершил он. <…> У него была абсолютная безбоязненность нового, пусть самого невероятного и фантастичного на первый взгляд. Гейзенбергу он сказал свою знаменитую фразу: «Это, конечно, сумасшедшая теория. Однако она мне кажется недостаточно сумасшедшей, чтобы быть правильной новой теорией». У него был вечно молодой мозг. <…> Мне горько, когда я думаю о том, что никогда не увижу его глаз, не почувствую острого запаха табачного дыма его неизменной трубки, не услышу: «Ландау! Не ругаться, а критиковать!» <…> Он умер, но он долго еще будет живым на земле, потому что он щедро дарил людям Добро и Знания».
Замечательные слова, сказанные одним гением про другого.
2003 год. Нильс Бор снова в Москве. В роли Бора выступает популярнейший актер и главный режиссер чеховского МХАТа Олег Табаков. Академик Е.Л. Фейнберг в своих воспоминаниях о Боре заметил, что Бора с его сосредоточенным лицом хорошо потрудившегося старого моряка или рыбака хорошо бы сыграл Жан Габен… Премьера, ставшая сенсацией сезона, поставлена по пьесе английского драматурга Майкла Фрейна «Копенгаген». Пьеса, с успехом идущая во многих европейских театрах и получившая ряд престижных литературных премий, рассказывает о реальной встрече осенью 1941 года в оккупированном немцами Копенгагене двух великих физиков: Бора и его ученика Вернера Гейзенберга, официально работавшего на Третий рейх.
Только что назначенный на должность директора Физического института кайзера Вильгельма нобелевский лауреат Вернер Гейзенберг приезжает из нацистской Германии в оккупированный Копенгаген в смутное время в октябре 1941 года. Что конкретно хотел узнать у Бора Гейзенберг? Действительно ли немецкий ученый хотел заключить с учеными антигитлеровской коалиции джентльменское соглашение о сдерживании работ в области военного использования энергии атома? Однозначных ответов на эти вопросы не существует. Встреча двух физиков не проходила в «теплой дружеской обстановке». Что-то страшное произошло в мире за короткий срок, прошедший с того момента, когда Бор и Гейзенберг вместе работали в институте Бора над формулировкой основ квантовой механики. Ненавидящий фашизм, полуеврей и датский патриот Бор и немецкий патриот, оказавшийся в государственной структуре, контролируемой нацистской властью, Гейзенберг не могли уже говорить на одном языке и понимать друг друга. Надо признать, что ни один из известных физиков-немцев не покинул фашистскую Германию из-за несогласия с нацистским режимом. Несомненным результатом копенгагенской встречи двух великих физиков можно считать то, что у Бора после нее появилось твердое убеждение: немецкие физики начали работать над созданием атомной бомбы.
В конце сентября 43-го года Бор вынужден был бежать из Дании. В ответ на растущее движение сопротивления в стране было объявлено военное положение и установлено прямое правление оккупационной власти. На 30-е сентября была назначена депортация датских евреев. Оккупанты считали, что во всеобщем ажиотаже незаметно пройдет и арест всемирно известного физика. Бор был предупрежден заранее о планирующейся акции и с помощью активистов датского сопротивления вместе с семьей покинул Датское королевство. Ночью на рыбацкой лодке он был переправлен в нейтральную Швецию. Почти восемь тысяч датских евреев были спасены. Триста человек спасти не удалось, и они были депортированы в гитлеровские концентрационные лагеря. Среди них оказалась и Ханна Адлер — сестра матери Бора. Ей тогда было 84 года. У Ханны Адлер не было собственных детей, и она в свое время участвовала в воспитании племянников Нильса и Харальда, водила их по воскресным дням по художественным галереям и различного рода музеям.
Из Швеции Бор в бомбовом отсеке маленького бомбардировщика переправляется в Англию. В Англии Бор присоединяется к группе физиков-атомщиков, которая готовилась принять участие в Манхэттенском проекте. Через некоторое время в интернациональном коллективе ученых Лос-Аламосской лаборатории появляется мистер Николас Бейкер — так, для сохранения секретности, официально был представлен Бор сотрудникам лаборатории. Хотя, конечно же, все ведущие ученые Лос-Аламоса знали, кто скрывается под этим вымышленным именем. Бору в лаборатории отводилась особая роль. Он, как и научный руководитель проекта Оппенгеймер, должен был знать, как идет работа во всех научных группах, ведущих исследования по разным направлениям проекта. Считалось, что участие Бора в обсуждениях работы на всех ее стадиях поможет избежать каких-либо серьезных просчетов в этой новой и теоретически еще не достаточно ясной проблеме.
Начался 1944 год. В Лос-Аламосе работа над созданием атомной бомбы была в самом разгаре. Бор не сомневался в том, что появление в ближайшем будущем нового небывалой мощности оружия станет реальностью. К этому времени становилось все более очевидным, что неминуемо скорое поражение фашистской Германии. Бор отчетливо осознает, что судьба послевоенного мира будет в значительной степени зависеть от того, как человечество распорядится этим смертоносным оружием. Одностороннее обладание им не сможет продолжаться длительное время. Бор уверен, что вслед за Америкой и Англией это оружие должно появиться и в СССР. Он представлял себе уровень ученых, живущих в России, и полагал, что они смогут самостоятельно решить научные проблемы раскрепощения атомной энергии. Бор опасался возникновения атомного соперничества между странами и считал, что необходимо заранее начать переговоры между союзниками по антигитлеровской коалиции по поводу того, каким образом послевоенный мир сможет избежать угрозы применения атомного оружия. В США Бор достаточно популярен, среди его знакомых немало людей, близких к президенту Рузвельту. Через них он пытается довести до президента свои мысли по поводу использования атомной энергии в послевоенном мире. Неожиданно идеи Бора оказали воздействие на Рузвельта, и он санкционирует поездку Бора в Англию, с тем чтобы Бор мог изложить свой взгляд эту проблему Уинстону Черчиллю.
И вот в мае 1944 года состоялась еще одна знаменательная встреча Бора. Это была встреча двух великих людей: идеалиста ученого, однако досконально представлявшего себе разрушительную мощь атомной энергии, и опытного политика-реалиста, предвидевшего будущее развитие послевоенного мира. В отличие от встречи Бора с Гейзенбергом, эта встреча была полностью запротоколирована, и о ней существуют письменные отчеты. На встрече присутствовал лорд Черуэлл (известный физик Фредерик Линдеман), бывший в то время советником Черчилля по вопросам науки, который пытался помочь найти взаимопонимание между ученым и политиком. Но тщетно, как вспоминал потом Бор: «Мы говорили с Черчиллем на разных языках». Черчилль сказал Бору, что создание атомной бомбы не поменяет принципов войны, что ни в коем случае нельзя информировать русских о работе над бомбой и что послевоенные проблемы смогут быть решены им и Рузвельтом без чьей-либо помощи. В мае 1944 года Черчилль был поглощен текущими военными планами, разрабатывалась компания по высадке союзных войск на континент. Кроме того, Черчилль был серьезно озабочен будущим Англии. Он понимал, что ослабленная в экономическом отношении империя не сможет сохранить свои позиции в мире после окончания войны. Беспокоило его также военное усиление Советского Союза. В отличие от Бора он четко представлял себе опасность сталинского режима, предвидел его экспансионные намерения. Он недавно добился от Рузвельта соглашения о том, что Америка и Англия будут производить атомное оружие совместно. Он очень надеялся на то, что совместное и монопольное обладание этим оружием сблизит Англию с самой могущественной державой мира и позволит сохранить ей прежний международный авторитет. Этим объясняется его резкая реакция на предложения Бора. Он в штыки воспринял рекомендации Бора о научно-техническом сотрудничестве с русскими, а когда узнал, что Бор переписывается с Петром Леонидовичем Капицей, он готов был обвинить его в шпионаже. Даниил Данин обнаружил в архиве Бора реакцию фру Маргарет Бор на нападки Черчилля на ее мужа: «Нет, он не понял и не оценил идей моего мужа, и он возвел на него недостойное подозрение. Да, Черчилль был человеком сильным, но не великим». Великий — понятие относительное, но несомненно, что Черчилль был политиком выдающимся, может самым прозорливым политиком двадцатого века. В наше время мы убеждаемся в том, что западная демократия, для того чтобы выжить, должна обладать для своей защиты оружием, созданным на основе самых последних технологических достижений. Однако, с другой стороны, в 1944 году Черчилль был не в состоянии в полной мере представить себе разрушительную силу ядерной энергии. Время показало, что в противостоянии двух гигантов — ученого и политика — в конечном итоге более реальной оказалась позиция идеалиста ученого, нежели реалиста политика. Незадолго до своей отставки с поста премьер-министра в речи в палате общин 1 марта 1954 года, через десять лет после встречи с Бором, Черчилль говорил о том, что ядерное сдерживание — необходимое условие выживания цивилизованных наций. Во время периода своего второго премьерства Черчиллю пришлось многое пересмотреть в своих взглядах. Позади были ужасы Хиросимы и Нагасаки. Стало очевидным, что русские преуспели в создании атомных вооружений. Во всю шла разработка водородной бомбы. Появилась угроза уничтожения Британии без наземного вторжения. Черчилль приходит к выводу, что необходимо договариваться с русскими.
Справедливости ради следует отметить, что Бор не был единственным ученым, предлагавшим на стадии разработки атомного оружия установить международный контроль над атомной энергией. В начале 1944 года, когда в Лос-Аламосе полным ходом шли работы по созданию бомбы, Лео Сцилард — ученый, первый выдвинувший концепцию ядерной цепной реакции, — обращается к руководителям атомного проекта с предложениями об установлении международного контроля над атомной энергией для послевоенного мира. Идеи, высказываемые Бором и Сцилардом, казались на первый взгляд полной утопией, однако по прошествии определенного времени они оказывали существенное влияние на реальные события и служили им почвой и оправданием.
Андрей Дмитриевич Сахаров в своих воспоминаниях отмечает, что идеи открытого общества, конвергенции и мирового правительства, которые высказывали Эйнштейн, Бор, Рассел, Сцилард, оказали на него глубокое влияние.
Свою мысль о создании открытого мира Бор выразил в 1950 году в открытом письме к Объединенным нациям. Бор считал, что, при всей своей утопичности, идея открытого мира должна быть рано или поздно реализована, поскольку у человечества нет другого пути сохранения своей цивилизации. Достигнет ли когда-нибудь наша цивилизация такого уровня развития, что сможет использовать научные открытия, ею порожденные, себе во благо, а не во вред — этот вопрос остается открытым и по сей день.
2. Джозеф Ротблат
1 сентября 2005 ушел от нас Нобелевский лауреат мира, Джозеф Ротблат. Сэр Джозеф (английская королева присвоила Ротблату это звание) разделил в 1995 году премию с организацией Пагуошского движения, президентом которой он тогда был. И в этом же 2005 году Нобелевская премия мира вручена Международному агентству по атомной энергии (МАГАТЭ) и его генеральному директору Мухаммеду эль-Барадей. Мотивировки присуждения премии очень похожи: «За усилия в предотвращении использования атомной энергии в военных целях и обеспечение ее использования наиболее безопасным способом» в 2005 году и «За усилия по уменьшению роли ядерных вооружений в международной политике, и уничтожение ядерного оружия в будущем» в 1995 году. Казалось бы, международная общественность воспринимает проблему и ищет пути ее разрешения. Вопрос в том — может ли мировая общественность воздействовать на некоторых бесноватых политиков и чересчур ретивых генералов, разрабатывающих стратегические планы, в которых предусматривается использование атомного оружия?
Джозеф Ротблат — один основателей Пагуошского движения ученых за мир, разоружение, безопасность и научное сотрудничество — родился в еврейской семье в Варшаве в 1908 году. В Польше он окончил университет и получил диплом доктора физики, а в 1939 году уехал в Англию. Он работал в Ливерпульском университете под руководством Нобелевского лауреата Джеймса Чедвика — в то время самого знаменитого английского физика, первооткрывателя нейтрона. В начале сороковых годов, — когда, с открытием деления ядер урана под воздействием нейтронов, стало ясно, что возможно создание атомной бомбы, — английские ученые приступили к работе над атомным оружием. Шла смертельная война с фашизмом и естественно, что ученые работали над созданием нового оружия. Основным доводом для участия в разработке сверхмощной бомбы был тот, что немецкие физики-атомщики, оставшиеся в фашистской Германии, также работают над ее созданием. Не было сомнений, что тоталитарный режим Гитлера вынудит немецких ученых торопиться с созданием атомного оружия, а, заполучив его, использует с нечеловеческой жестокостью. Когда англичане и американцы пришли к соглашению о продолжении всех работ, связанных с атомной бомбой, в рамках проекта Манхэттен, группа английский ученых во главе с Чедвиком переехала в Лос-Аламос. В составе этой группы был и Джозеф Ротблат. Он работал в Лос-Аламосе до 1944 года и был единственным физиком, ушедшим из атомного проекта до его окончания. По-видимому, он пришел к выводу, что немцы до конца войны, а было очевидно, что он уже близок, не сделают атомного оружия.
После войны Ротблат активно боролся за запрещение ядерного оружия. В апреле 1954 года он участвовал вместе с философом Бертраном Расселом в прямом эфире Би-Би-Си, посвященном последствиям испытания американской водородной бомбы в Тихом океане на атолле Бикини. Во время передачи Ротблат обнародовал проведенный им анализ радиоактивных осадков, выпавших на японское рыбацкое судно, оказавшееся в океане вблизи места испытания бомбы. Бертран Рассел, и раньше в своих выступлениях предупреждавший общественность об опасности ядерного оружия, после этой передачи на Би-Би-Си решил обратиться к мировому научному сообществу с призывом принять участие в конференции, которая выработала бы действия, необходимые для предотвращения войн с использованием ядерного оружия. Такое обращение к научному сообществу, по мнению Рассела, должен был подписать наиболее знаменитый и уважаемый из живущих в то время ученых — Альберт Эйнштейн. Рассел написал Эйнштейну письмо, где он изложил свои мысли по поводу обращения к научной общественности. Эйнштейн откликнулся сразу. Он с энтузиазмом воспринял идею Рассела. В ответном письме он просил Рассела послать ему проект обращения для подписи, что Рассел (кстати, лауреат Нобелевской премии по литературе) тотчас же и сделал. В ожидании ответа от Эйнштейна Рассел путешествует по Европе. 18 апреля 1955 года он летит из Рима в Париж, и вдруг слышит сообщение капитана воздушного корабля о печальном событии: умер Эйнштейн. Разделяя всеобщее горе по поводу смерти одного из величайших современников, Рассел с тревогой думал еще и о том, что теперь будет с его проектом. Однако в парижской гостинице его ждало письмо, переправленное из Лондона, с подписью Эйнштейна под текстом обращения, которое вошло в историю как Манифест Рассела-Эйнштейна. Это было последнее в жизни Альберта Эйнштейна обращение к мировому сообществу.
Таким образом, идеологическая сторона конференции была подготовлена. Финансирование же конференции взял на себя американо-канадский промышленник Сайрус Итон. Он пригласил ученых в свой летний домик в Новой Шотландии в Канаде. Живописное местечко Пагуош на берегу Нортамберлендского залива дало название знаменитому Пагуошскому движению ученых. В одной из статей, посвященных Сайрусу Итону, он был представлен как человек, посеявший семена Нобелевской премии мира. Он не дожил до присуждения Нобелевки Пагуошскому движению, умер в 1979 году. Однако в 1960 году Сайрус Итон получил Международную Ленинскую премию мира. Формально Советское руководство поддерживало Пагуошское движение. Председателями Российского пагуошского комитета были академики Виталий Иосифович Гольданский и Михаил Дмитриевич Миллионщиков.
Двадцать два участника из 10 стран (из общего числа участников 70% были физики) первой Пагуошской конференции приняли Пагуошскую программу. Программа была подготовлена Джозефом Ротблатом и Евгением Рабиновичем.
Евгений Рабинович родился в 1901 году в Санкт-Петербурге, начал учебу в Петербургском университете, а затем продолжил учебу в университете Берлина. С 1933 года он работал в университетах Англии и США, участвовал в Манхэттенском проекте. Евгений Рабинович до конца своей жизни, до 1973 года, был президентом Пагуошского движения. Борьбу за ядерную безопасность профессор Рабинович начал еще в 1945 году, когда он поставил свою подпись под знаменитым докладом Франка.
(продолжение следует)
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2021/nomer9/vshapiro/
