Посвящается женщинам и девочкам, которых я любила, не зная об этом
Глава 1. БАБУШКА
В том памятном мае мне ещё не исполнилось четырнадцати. Я жила с мамой, папой и бабушкой в военном городке, расположенном в густом лесу между Киевом и Житомиром. Территория «секретной части» была огорожена колючей проволокой, под землёй — ядерные боеголовки. О них я узнаю позже, когда после развала СССР их увезут в РФ в обмен на сохранение границ независимой Украины в рамках бывшей УССР. Отец — военный, семья скучно-благополучная, переполненная, бабушка — назойливая. Я была очень больным ребёнком в возрасте от трех до двенадцати-тринадцати лет. Мне готовили диетическую еду, кутали в ненавистные панталоны-рейтузики, даже летом, во дворе надо мной посмеивались. Подолгу я лежала в больницах, часто без родителей, с плюшевым мишкой вместо «мамы». Ответственной за моё здоровье — приготовление пищи, кормление и травы-лекарства была бабушка, которая меня раздражала. Благодарности от меня она не дождалась. Помню её натруженные руки с длинными пальцами со вздутыми сосудами-венами. Руки Устинии Гордеевны успели постирать марлевые подгузники и пелёнки трех правнуков, в том числе моего сына. Чувство любви и признательности я начала испытывать лет через двадцать после бабушкиного ухода. Из известных мне случаев дальше всех в такой посмертной любви-благодарности пошел медийный персонаж, пишущий бизнесмен Гарик Корогодский[i]. Он выкупил и обставил хрущёвку, как в детстве, и заказал восковую фигуру своей БА. Если вы сейчас бабушка, дедушка или внучка, внучок, поймите скорее, что вы кому-то очень обоюдно нужны! Не обязательно при этом иметь собственных детей, внуков или бабушку, подойдёт соседская. Главное в жизни может только начаться в шестьдесят пять! Именно столько было моей бабе-Уте, когда я родилась, — больной и слабый ребёнок, горе в семье, главный смысл её жизни. Бабушку я помню хорошо от её семидесяти до девяноста. Она почти не болела, никогда не лежала, но часто приговаривала: «Як мені це життя набридло! Де та в біса смерть ходить?! Чого мене не забира?!» И такой театр все двадцать лет на моей памяти. Её можно понять, ребёнок был не только больным, но и бешеным, то есть чрезмерно активным. Стерпеть это было не легче, чем пережить, родившись в 1905 году: 2 революции, 2 войны, раскулачивание, голод, смерть первого ребёнка, смерть мужа после долгого парализованного существования, 2 эми-ими-грации, застать появление и развал СССэРа, вырастить больную внучку до здоровой, пожить напоследок в «лихих девяностых» самостийной Украины и уйти без гроша «в пальто». Про пальто читайте у Гарика.
Глава 2. СЕСТРА
Когда мне было четыре года, сестра поступила в институт и уехала учиться в другой город. В детстве разница в тринадцать лет — пропасть. Сестра была, но я росла одна. Только несколько ярких мгновений детства, связанных с нею, остались в памяти. Первое — музыкальное — Бетховен, Брамс, Шопен и Шаинского «Голубой Вагон» на фортепиано. Концерты случались в доме, когда сестра приезжала на каникулы. Музыка мне нравилась, но каких композиторов она играла, я узнала позже, когда сама начала учиться в музыкальной школе. Второе воспоминание — английское. Мне было тогда семь-восемь, с мамой и сестрой мы отдыхали летом у родственников на Чёрном море. Сестра — студентка ИНЯЗа[ii]. Будущий педагог за 20 дней научила меня английскому так, что знаний хватило лениться на уроках несколько лет, когда предмет начали учить в школе. Третье воспоминание — литературное. В сарае, где хранились кроме банок с консервацией ненужные в доме книги, учебники и подшивки журналов, я нашла 2 тетрадки, которые потрясли мой мир. Старый школьный дневник сестры с другой фамилией. Так я узнала, что мой отец усыновил дочь матери от первого брака. Во второй тетрадке были аккуратно переписанные девичьей рукой стихотворения о любви. Эдуард Асадов, Роберт Рождественский, Белла Ахмадулина, Вознесенский, в основном, шестидесятники, но были там и стихи Цветаевой. Четвёртое мгновение весны — космическое. Тот майский день остался запечатлённым на фотографии. Отец в парадной военной форме в окружении «девочек» — мамы и нас с сестрой, я с шариками в руке. В.И. Ленин с нами, в виде памятника на заднем плане. Его там давно нет, убрали в 90–е. Днем парад, а вечером 9 мая в городке всегда был салют и танцы под живой военный оркестр. После салюта, ясной майской ночью мы с сестрой вдвоем возвращались домой… И вдруг Катька «открыла» мне звёзды! Её захватывающий рассказ про галактики, планеты и созвездия был увлекательнее сказок, которые я тогда читала, и даже только что отгремевших залпов с фейерверками. Духовые оркестры, стихи, звёзды, английский язык и музыку любить легче, чем старшую сестру с непростой судьбой и характером. А ведь на передовой теперь только она, после ухода родителей. Прикрывает меня своей кровью на этой цветущей и всё ещё восходящей «звезде пленительного счастья»[iii] под названием Земля.
Глава 3. СЛЕДОВАТЕЛЬ
В восьмом классе я раздумывала, кем стать. Выбор был между юристом, следователем, который раскрывает преступления, решает сложные мозговые задачи, служит на ниве справедливости и закона; и актрисой театра и кино. Я-подросток «работала» одновременно в обоих направлениях над развитием соответствующих способностей и принятием окончательного решения. Следователь во мне проявлялся, когда мы с подружками выслеживали девушек-старшеклассниц, которые ходили встречаться с солдатами. Слежка была системной, тщательно готовилась. Днём и ночью разрабатывали планы, стратегию, явки, пароли, тайминг по выслеживанию. Было это увлекательно, опасно и эротично, как я сейчас понимаю. А ведь были те девушки старше нас всего на два или три года. В результате слежки можно было увидеть сладкую, недоступную нам пока интимность. Например, как солдаты целовали девушек, как парни и девушки закуривали настоящие сигареты. А не завернутые в страницы тетрадки в клеточку сухие листья дуба, которые мы сами пробовали курить. В случае поимки можно было получить по заднице или шее. Лучше было остаться незамеченными во время слежки, в этом и был её смысл! К четырнадцатой весне моя карьера следователя завершилась, так и не состоявшись.
Глава 4. АКТРИСА
Актёрское направление тоже развивалось активно. Я пожирала своими большими зелёными глазами все фильмы в ГДО[iv], знала имена всех советских актеров и актрис. Других не было, кроме болливудских, но индийское кино меня не увлекало. Актрисой, о которой могу сказать, что любила подростком страстно, воровала с доски объявлений афиши фильмов с её участием, крепила их на стены нашей общей с бабушкой комнаты, собирала открытки с портретами, пластинки и книги её автобиографические добыла при первой возможности, была Людмила Марковна Гурченко. Других фильмов не помню, но сказочный мюзикл «Мама» про волка и семерых козлят, точно смотрела на большом экране. В семь лет я поняла, что Гурченко — гениальная актриса. У неё был какой-то большой перерыв в карьере, не могу сказать, что следила за творчеством всё время. Но в 70–80-е годы моего детства Людмила Гурченко не сходила с кино — и телеэкранов. Родители её тоже любили, тем более все трое были одногодками. Папа ходил «на Людку» когда учился в Харькове в ПТУ на слесаря, а она приезжала из студенчества московского домой, к родителям, и пела то ли в больнице, то ли в каком-то санатории. Апогеем моей любви стал автограф 70-летней дивы, живой легенды в середине 2000-х, подпись на её книге, купленной мною в подростковом возрасте у букинистов. Первый и последний (пока) раз в жизни я ждала у служебного входа в театр актрису, чтобы взять автограф. Живого актёрского примера в близком окружении не было. Если не считать дальней родственницы Тамары, актрисы Сумского театра, и старшей по возрасту подруги родителей Клавдии Даниловны, которая пела низким голосом советские песни, подыгрывая себе на гитаре. Первая женщина с гитарой! И ещё «творческих» пьянок отца с украинским классиком, автором гуморесок Павлом Глазовым, который оказался близким другом папиного киевского товарища. Следующей стадией подготовки к поступлению в театральный институт было участие в художественной самодеятельности школы и городка, собственные выступления. Мы с подругой исполняли на всех концертах «клоунады». Выбирали из тонких библиотечных брошюр тексты, разучивали их, нашивали «клоунские» заплатки на штаны и шляпы и на сцену — микрофоны, поклоны. Оваций не помню, да и удовольствия какого-то особенного тоже. Выступать было не смешно, а страшно, коленки дрожали, но в преодолении ужаса перед публикой было определенное наслаждение. Я ещё стихи читала на разных школьных мероприятиях, пела в хоре, и играла со сцены на аккордеоне, так как ходила в музыкальную школу.
Глава 5. ТАНЬКА
В седьмом классе кроме «бывалой» подруги по слежке, беготне по стадионам и «индейцами» по лесу, шалашам, лыжам, конькам, гимнастике, танцам и клоунадам, в моей жизни появилась ещё одна. Она звалась Татьяной, была соседкой и двойной одноклассницей. Помимо школы, мы ходили вместе в музыкалку. Занятия специальностью, — игрой на инструменте, были индивидуальными, а хор, музлитературу и сольфеджио мы посещали вместе, тем более жили в одном доме. С Танькой тоже играли в мяч и гоняли на велосипедах, но было в дружбе той одно важное и новое звено, — чтение. Подружка жила с родителями и братом в такой же как у нас, только «зеркальной», трёхкомнатной квартире. В одной из комнат все три стены от пола до потолка были уставлены полками с книгами. Отец Тани был военным, но с каким-то академическим первым образованием, а мама пошла работать такой учительницей в школе, на которую, когда они переехали, была вакансия — географии. Школа в городке была одна. Меня восхищала их домашняя библиотека, это ведь была не какая-то школьная или гарнизонная! Книг в свободной продаже тогда было мало, родители ждали по подписке собрания сочинений десятилетиями. Иметь дома много книг считалось в моей системе ценностей очень крутым. Наконец-то появилась подруга, с которой можно было разделить интерес к литературе. Читать я любила даже больше, чем смотреть кино и ездить на велосипеде. С Танькой мы читали часто одни и те же произведения, в том числе заданные на лето по школьной программе, успевали всю, обсуждали прочитанное. Папа мой был не таким уж и скучным, что с военного взять. Прочитав в газете заметку про пользу раннего чтения, имея дочь двух с половиной лет, решил начать меня учить буквам, алфавиту. К трем годам я бегло читала. Это записывалось на бобины магнитофона. Рано научившись читать, я прочла уже до школы многое, время полюбить чтение было, ведь в детский сад я из-за болезни не ходила. В первом классе пожинала плоды — скорость чтения у меня была лучше всех. В начальной школе читала я намного быстрее, чем бегала. Из-за слабого здоровья мне нельзя было заниматься спортом. Запрещённого — бегать, прыгать через скакалку или «козла», и ещё на брусьях вертеться, хотелось отчаянно.
Глава 6. ПОЧКИ
Во время перехода из детства в юность, неожиданно организм перестроился, и почки перестали меня беспокоить. Они словно «распустились», разогнав боль, которая мучила меня в детстве. Возможности открывались космические! Можно было мечтать и надеяться на активную интимную жизнь, вплоть до результативных кульминаций в виде родов, на питание без диет — с жареным, острым и солёным, даже на курение и употребление алкоголя в компании сверстников могло хватить здоровья. Сейчас, когда большая часть жизни позади, скажу, отодвинув социальное, что в этом и состояла суть телесных радостей, они же возможности. А тогда, после болезни почек длиною в тринадцать лет, настоящая жизнь только-только начиналась! Наконец-то я могла заниматься физкультурой вместе с другими детьми. К восьмому классу была хотя и худой, низкорослой, слабой, но наверстывала, стала одной из первых по лёгкой атлетике, волейболу, конькам, лыжам, и так далее. Меня несло ввысь и вдаль! Я имею в виду выполнить и перевыполнить нормы прыжков в высоту и длину, бега на короткие дистанции и кросса, бега на лыжах в два километра, у меня был серебряный значок ГТО[v]. Если планку сходу взять не удавалось, я тренировалась в свободное время — прыгала через натянутою между деревьями нитку до темноты, до покорения высоты. Ведь дни были загружены не только школой, уроками, но и учёбой в музыкалке. Той моей четырнадцатой весной велосипедные катания занимали одно из главных мест подростковой жизни, из спортивного были ещё бадминтон и всякие игры с мячом во дворе.
Глава 7. ВАЛЯ-МАМКА и ЛЕНКА
Учёба в восьмом классе подходила к концу в мае, близились выпускные экзамены. Жизнь моя составлялась из интересных мероприятий, уже перечисленных выше, но и массы скучнейших, а именно — алгебры, геометрии и подготовки к экзаменам по этим предметам. Ещё в шестом публично, на классном собрании, я заявила, что математика меня, будущую актрису, не интересует, что все формулы можно посмотреть в справочнике, если они понадобятся, а всё остальное посчитать на калькуляторе. Я и сейчас не понимаю, зачем надо было учить наизусть формулы и уравнения. Кроме элементарных действий: сложения, умножения, дробей, процентов и простых задач на длину-расстояние-скорость, которые изучали примерно в пятом-шестом классах, мне, по крайней мере, осилить другое не удалось, да ничего и не понадобилось. Тем не менее, чтобы поступить даже в гуманитарный — театральный вуз или институт культуры, как получилось в результате, нужен был аттестат с хорошими оценками по всем предметам. Неизвестно, как сдала бы я экзамены по математики за восьмой класс, не появись у нас новая математичка. Елена Владимировна была молода и хороша собой. Стройная красавица с тёмными и длинными волосами, красивыми умными глазами, зелёными, как у меня, окаймлёнными густыми ресницами, тонкой талией, которая была отлично видна, ибо учителям на работу носить приходилось только юбки. Они были приталенными и длинными не только из-за моды, но и по причине милого недостатка — кривизны ног. Это не мешало любоваться ею, — самой молодой, красивой и модно одетой учительницей в школе. Ленка заменила требовательную училку математики, грубоватую внешне, но добрую внутри женщину, как это часто бывает с бездетными. Любя, мы называли её «мамкой», она же была нашей классной руководительницей. С Валей-мамкой, переехавшей из городка в Киев, я дружила много лет и после школы. Она любила меня и во многом помогала. Думаю, если бы в СССР была свобода сексуальной ориентации, или в другой стране и в другое время, такого типа женщина не обязательно прожила бы всю жизнь с мужчиной. Ленка-тезка, имя наше общее я любила «мифологически», отождествляя нас с великой гречанкой, пришла в школу сразу после окончания института. Наш класс был первым в её жизни. Четырнадцатилетним подросткам училка двадцати двух-трех лет, хотя и была совсем девочкой, таковой не казалась. Виделась взрослой женщиной, тем более она уже была замужем, женой лейтенанта. В те времена студентки педвузов часто выходили замуж за курсантов военных училищ. Удивительно, каким образом мне вообще пришли в голову вышеупомянутые профессии — следователя и актрисы, ведь в моём окружении существовали только две — женщина-учительница и мужчина-военный. Лишь много лет спустя я поняла, что была той весной влюблена. Это было пробуждение чувств, первая любовь — к молодой Ленке, которая была, по сути, воплощением той девушки, которой я сама стала в недалеком будущем. А близость со своей любимой учительницей я испытала в некотором роде… переспав однажды с её братом, примерно 6 лет спустя после описываемых событий. Тогда же мой первый неповторимый май и весна были невинными! Чувства проявлялись так: будучи «опытным следователем» я изучила график передвижений «Ленки», так мы её и называли, и старалась тоже гулять по тем дорогам и в то время, что и она. А куда ходить? Мы как в зоопарке, военный городок — клетка, периметр. Кроме школы можно было ходить в магазин, в кино и просто прогуливаться по улице, она была единственной и машины по ней ездили редко. Там и мог предоставиться случай увидеть объект обожания. Чаще всего под ручку с мужем. Наблюдать за взрослой жизнью как раз и было самым волнительным! Влюбленность проявлялась так. Ещё одним «интимным» трюком было торчать на своем балконе, чтобы увидеть её развешивающей белье, например. Мы жили на одной улице, в разных домах, но на тех же этажах, уровни балконов совпадали. Сердце от возможности хоть издалека увидеть любимый профиль, трепетало. И что с того, что мы встречались в школе каждый день, математика ведь — основной предмет! Мало того, как отстающая, я ходила на дополнительные занятия по алгебре и геометрии. К ней! Благодаря влюбленности, краснея, стыдясь и потея, страшась позора, я всё-таки выучила все необходимые формулы и теоремы. И сдала на три по алгебре и даже четыре по геометрии экзамены за восьмой класс. С остальными предметами проблем не было.
Глава 8. ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ МАЙ
Нам было пятнадцать, когда произошла авария на атомной станции возле города, в который неожиданно переехала моя одноклассница и лучшая подруга Ленка. Были мы не разлей вода. Третью учебную четверть я продержалась, а на весенних каникулах рванула гостить в Припять. Родители подружки получили квартиру в новом доме и обзавелись новой мебелью. Мы заходили в школу, парк, магазины, каждый день гуляли по молодому и красивому весеннему городу, где всё казалось и было новым. Внезапно став жертвами и современницами техногенной катастрофы, бывшие клоунессы, каждая по-своему, начали её переживать. Припять и 30-километровую зону эвакуировали организованно. Среди беженцев была семья Ленки. Из эвакуации она слала мне письма. Писала, как её и всех людей мыли под контрастным душем, как выдавали грубую одежду, как она с отцом оказалась в одной, а мать с братом совсем в другой области. Официальное обнародование катастрофы было сделано лишь в середине мая. После этого началась самоорганизованная эвакуация из Киева и ближних районов. Отправляли старых и малых по всему СССР. Любой мой ровесник из Киевской области расскажет, как оказался в том «чернобыльском мае» у родственников в Курске, Полтаве, Вильнюсе, Одессе, Тбилиси или Ереване. Мы тоже отправились к бабушкиной племяннице таким составом: бабушка 80-ти лет, я, сестра и двое её маленьких детей. В поселке Молодежный Кировоградской области жили всё лето в гостеприимном доме тёти и дяди, наших спасителей. Кроме их внуков дома летом оставался ещё младший сын, мой ровесник Сашка. С ним и его другом по ночам тайком мы выкатывали из гаража мотоцикл дядьТоли-милиционера, и по сельским бездорогам рассекали степи Украины. Заезжали в соседние деревни на дискотеки, тусили, слушали Модернтокинг, мечтали об иностранных джинсах и кроссовках. Черёмуховой, сиреневой весной того года мне довелось пережить первый сексуальный опыт, подробно нацеловаться с мальчиком, сохранив девственность. Волнения были посильнее, чем про аварию в Чернобыле. Испытанные петтинг и оргазмы не остались незамеченными.
— Ничего себе! Девочка стала за лето девушкой! — отметила изменения во внешности одноклассница в школе, когда мы начали делиться историями своего постчернобыльского лета.
Глава 9. ПЕРВЫЙ МАЙ
Так, а что же с первой весной?! Какая же была первой? Помню, идём мы вдвоем с Танькой по городку, по нашей улице майским днём. Пахнет сиренью, каштанами, ландышами, ласточки кружат над майскими жуками. Почки кончаются, распускаются, превращаясь в нежно-клейкие, молоденькие листочки. От вида пробуждающейся природы и запаха цветений захватывает дух! Тянет ввысь лететь, как тополиный пух, или петь. И пели. Хочется кричать или плакать от беспричинной, по сути, радости, а оказывается, от переполнявшей сердце любви. В тот майский день на нашей улице Первомайской я впервые испытала чувство счастья.
— Вот она, жизнь, начинается!
Наверное влюблена я была вовсе не в училку-Ленку, а в Таньку. Потому что интеллектуальные беседы уровня выше балкона могла со мной вести только она. А талии и груди проявились у нас тоже, немного позже.
Май 2020
Мальме
Примечания
[i] Гарик Корогодский — Киевский бизнесмен, писатель, блогер, меценат, сооснователь благотворительного фонда «Жизнелюб».
[ii] ИНЯЗ — сокращение, институт иностранных языков.
[iii] Из стихотворения Пушкина «К Чаадаеву: «Любви, надежды, тихой славы…»), 1818–1827.
[iv] ГДО — Гарнизонный Дом Офицеров.
[v] ГТО — Готов к Труду и Обороне. Программа физкультурной подготовки в общеобразовательных, профессиональных и спортивных организациях в СССР. Существовала с 1931 по 1991 год.
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2021/nomer9/tomasson/
