Действующие лица:
-
ЖОРА, двадцатилетний Жуков, унтер-офицер с Георгиевским крестом
ГЕОРГИЙ, тридцатилетний Жуков, университетский преподаватель в штатском
КОНСТАНТИНОВИЧ, сорокапятилетний ЖУКОВ, начальник Генштаба
ДОКТОРОВ, зам.начальника Генштаба
СТАЛИН, представлен голосом сверху
АДЕЛИНД АНГАЛЬТ, Oberfunkmeister Вермахта, перебежчик
АДЪЮТАНТ, вышколенный ст.лейтенант
СПЕЦКОРР, корреспондент «Красной Звезды», упрямая, независимая девушка 26 лет.
СЦЕНА 1
За письменным столом в своем кабинете сидит плотный военный с прямой спиной, пятью звездами на воротнике кителя, звездой Героя и несколькими орденами на выпуклой груди. Он задумчиво постукивает карандашом по стопке документов, потом откладывает карандаш, встает, подходит к настенному отрывному календарю с датой 5 июня 1941. Негромко, как бы про себя декламирует.
КОНСТАНТИНОВИЧ. СКОЛЬКО ОН ПРОЛИЛ КРОВИ СОЛДАТСКОЙ
В ЗЕМЛЮ ЧУЖУЮ! ЧТО Ж, ГОРЕВАЛ?
ВСПОМНИЛ ЛИ ИХ, УМИРАЮЩИЙ В ШТАТСКОЙ БЕЛОЙ КРОВАТИ?
ПОЛНЫЙ ПРОВАЛ.
ЧТО ОН ОТВЕТИТ, ВСТРЕТИВШИСЬ В АДСКОЙ ОБЛАСТИ С НИМИ? «Я ВОЕВАЛ».
Прохаживается по кабинету, садится за длинный стол для заседаний, смотрит на большую карту, думает. В это время молодцеватый ЖОРА в форме унтер-офицера царской армии с Георгиевским крестом бесцеремонно садится на место КОНСТАНТИНОВИЧА.
ЖОРА. Что-то вы вроде как не в своём вы седле, Константиныч? Сейчас вот, что бормотали? Что за молитву читаете?
КОНСТАНТИНОВИЧ. Я читаю? Ничего я не читаю, чего ты выдумываешь?! Улетел на миг куда-то… Причудилось… Бывает… Спал мало… (В упор смотрит на Жору.) Некогда спать! Понял?
Жора. непроизвольно вскакивает, намеревается улизнуть из начальственного кресла, но остановлен жестом.
КОНСТАНТИНОВИЧ. Ты в этом кресле посиди, а я посмотрю… Четыре месяца привыкнуть не могу… Правильно тогда Костя Рокоссовский сказал про меня: штабную работу ненавидит.
Свет направлен на сидящего на стуле у двери ГЕОРГИЯ в штатском костюме со съехавшем на бок галстуке.
ГЕОРГИЙ. Да ладно тебе, Константинович, это когда еще было…
КОНСТАНТИНОВИЧ. Что ладно? Ты не сравнивай! Тут же пустота кругом, по душам поговорить не с кем. Сколько всего невысказанного, неясного, сомнительного… Не с кем посоветоваться…
ЖОРА. Так со мной советуйтесь, Константиныч, я никому не расскажу.
КОНСТАНТИНОВИЧ. Не расскажешь. Это правда. Но о чем с тобой советоваться? Чему можешь ты, 20-летний Жуков, научить меня, 45-летнего? Ты же ничего еще понять не успел?
ЖОРА. Не скажите, кое-что соображаю. Как выучился на унтера в 1916, в десятом Новгородском полку сразу немецкого офицера пленил. (Поглаживает Георгия на груди.) Кресты у нас просто так не давали… Понять многого не успел, вы правы, но и смелость моя удалая, чтобы поменьше раздумывать, вам всегда пригодится.
ГЕОРГИЙ. И с собой 30-летним можешь спокойно советоваться, тоже не подведу… Опыта уже поднабрался, кое-что понимаю, многое со стороны лучше вижу, преподаватель Белорусского госуниверситета это тебе не унтер царской армии, драгунского полка…
КОНСТАНТИНОВИЧ. И чего? Буду я сам с собою разговаривать? Чтобы за сумасшедшего приняли? Хотите меня прямиком в психушку отправить?
ГЕОРГИЙ. Лучше уж с собой говорить, чем на себя доносы читать, а потом, не приведи Господь, чудовищные признания подписывать… Уши везде торчат, все бдительные… с 36-го завелись в армии… следят, подглядывают, доносят… Вот, Константинович, адъютант твой, например, как думаешь, подслушивает?
КОНСТАНТИНОВИЧ. Этот вряд ли, хотя уверенным ни в ком быть нельзя… Здесь вы правы, сам себе только и доверяешь, с собою только откровенно и поговоришь…
ЖОРА. Так и мы о том же…
КОНСТАНТИНОВИЧ. Слышал, даже некоторые члены Политбюро в своих личных дневниках о себе в третьем лице с приставкой «тов.» пишут. Казалось бы, дневник…, для себя же, но нет, на всякий случай, для специального, видать, читателя… (Декламирует.) «При этом тов. Х подчеркивает…». Тяжелое место центр, Москва, много непонятного, тревожного…
Георгий встает, около зеркала поправляет галстук, подходит к большой настенной карте.
ГЕОРГИЙ. Чего тебе тревожиться, Константинович? На последних стратегических играх победил и на стороне «Восточных» и «Западных». Всем бы так переживать…
Константинович подходит к своему столу, жестом успокаивая Жору, опускает тяжелую руку на стопку донесений на краю стола, как бы припечатывая бумаги.
КОНСТАНТИНОВИЧ. В том-то и дело, что даже на учениях у нас бардак и непонимание.
(Перебирает бумаги, вытягивает лист.) Вот уж на что не наш служака, капитан госбезопасности Москаленко, и тот соображает, и, кстати, грамотно излагает в своей докладной от 16 мая. (Декламирует.) Оперативное задание было составлено по шаблону…
ЖОРА. Ну, этот конечно знает…
КОНСТАНТИНОВИЧ. Ты дальше слушай! Одна и та же тема, проводимая на армейских поездках (оборонительная операция с ограниченными силами и средствами с последующим переходом в контрнаступление), и каждый раз давали противнику возможность прорывать нашу оборону крупными силами, а затем эти крупные силы останавливались и ждали нашего контрудара… (Тычет листом в сторону карты, повышает голос.) Кто, какой такой враг остановится и будет ждать нашего хода? Гитлер?! (Обрушивает тяжелый кулак на стопку документов.) Будет ждать, пока мы, наконец, с песнями и плясками соберемся для контрудара?!
В приоткрытую дверь кабинета осторожно заглядывает АДЪЮТАНТ, видит пустой кабинет, лежащие на аппаратах телефонные трубки и стоящего рядом со своим столом Жукова.
АДЪЮТАНТ. Звали, Георгий Константинович?
КОНСТАНТИНОВИЧ (Резко). Никого я не звал! Чего я надрываться буду, если у меня кнопка вызова работает?
Адъютант замешкался, вытягивается смирно, не решается уйти.
КОНСТАНТИНОВИЧ. Речь тренирую. Двери плотнее закрой за собой и без вызова не входи! Понял?!
АДЪЮТАНТ (Совсем смешался). Так точно, все понял… Но… разрешите доложить?
КОНСТАНТИНОВИЧ. Что ты там бормочешь, как институтка? Докладывай!
АДЪЮТАНТ. Там в приемной корреспондент «Красной звезды» сидит. Неделю назад еще просилась к вам на прием. Требовала не иначе как час вашего времени, только сегодня к концу дня такое окно мы нашли. (Спохватился.) Не из-за её, извините, требований, а вы сами разрешили…
КОНСТАНТИНОВИЧ. Женщина, что ли?
АДЪЮТАНТ. Так точно. Молодая совсем…
ЖОРА (Вскакивает с кресла). Константиныч, зови, пожалуйста!
КОНСТАНТИНОВИЧ. Ну зови, коль разрешили…
СЦЕНА 2
Адъютант выскакивает и тут же заводит в кабинет СПЕЦКОРА, которая смущается в присутствии Жукова, но старается держаться независимо.
ЖУКОВ (С иронией). Выполняем требования. (Адъютанту.) Свободен! А вы, девушка, подходите, не стесняйтесь, вот, садитесь, рассказывайте…
СПЕЦКОРР (Вспыхнув). Разрешите возразить, товарищ генерал? Во-первых, в данной ситуации я не девушка, а специальный корреспондент газеты Красная Звезда. Во-вторых, рассказываю, даю информацию я на страницах газеты, а к вам пришла, чтобы вы рассказывали. (Потише.) Если согласны, конечно… Вот, сегодняшний номер вам принесла.
Жора подходит к девушке вплотную, осматривает, чуть не ощупывает, она его не видит и не слышит звон его кавалерийских шпор на паркете.
ЖОРА. Какаая фря!!!
ЖУКОВ (Жоре). Брысь! (Едва скрывает улыбку, забирает протянутую газету, начинает читать.) Так-так… Которая ваша информация? Шире санитарную пропаганду в войсках! Нет? А, вот вижу: Подписка на новый заем…
СПЕЦКОРР. Опять не угадали, вон справа, заметка «Стрельба с коня» называется…
ЖУКОВ. Это как же вы из Москвы увидели лежащих под деревьями коней?
СПЕЦКОРР. Почему это из Москвы? Я вчера у конных разведчиков была, в Одесском военном округе…
ЖУКОВ. Ну да, тут так и написано: по телефону от наш точка спец точка корр точка, 4 июня… А как же вы так быстро здесь оказались?
СПЕЦКОРР. Мне сообщили время аудиенции, я сразу и прилетела. Ночью, на военном самолете…
ЖУКОВ. Да уж… настойчивости, вижу, вам не занимать…
СПЕЦКОРР. А можно мне уже к делу приступить? Товарищ генерал, пока летела, придумала форму вашего интервью…
ЖУКОВ. Форму придумала… А можно я определю форму?
СПЕЦКОРР. Конечно! Вы тут хозяин… положения… кабинета и вообще… Но вы послушайте, может понравится. Давайте представим, что я корреспондент из далекого будущего, из следующего века, года так 2020. Я уже знаю, что произошло за 80 лет, знаю в общем плане, по основным событиям. А детали прошедших лет в том 2020, может, вообще никто не знает, они стерлись, потерялись, заменены домыслами, фантазиями, мифами…
ЖОРА. Что-то больно мудреное гражданочка толкует…
ЖУКОВ. Так далеко я еще не заглядывал… 80 лет… Тут завтра не знаешь, что будет…
СПЕЦКОРР. Боюсь, вы меня не совсем поняли. Мы будем говорить о сегодняшнем или завтрашнем днях, но вопросы задавать я буду из 2020…
Георгий, судорожно продолжает бороться с непокорно съезжающим на бок галстуком, словно спецкор может его увидеть.
ГЕОРГИЙ. Не надо, Константинович, мутно как-то…
ЖУКОВ. Знаете, девушка, или как вас там, спецкор, у меня времени нет, в игры играть. Задавайте свои вопросы от имени нашей газеты или я позвоню редактору и попрошу впредь не занимать время Генштаба на всякие глупости.
СПЕЦКОРР. Так точно! Я все поняла, извините… Итак, первый вопрос: как вы оцениваете наши отношения с Германией?
ЖУКОВ. Вы не в тот кабинет пришли. Мы военные, а ваш вопрос политический.
СПЕЦКОРР. Хорошо. Но с военной точки зрения, Германия в данный момент представляет для нас угрозу?
ЖУКОВ. Представляет ли угрозу? А вы сами как думаете? Вот некоторые подробности разведданных в марте о создании трех армейских групп с фамилиями командующих: 1-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Бока наносит удар в направлении Петрограда; 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта — в направлении Москвы и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееба — в направлении Киева. Начало наступления на СССР — ориентировочно 20 мая.
СПЕЦКОРР. Пока не подтвердилось, сегодня пятое июня.
ЖУКОВ. Не подтвердилось. Пока. А также в марте товарищу Сталину доложили, что это липа. Дезинформация английской, а может и германской разведок.
СПЕЦКОРР. Ну, значит Иосиф Виссарионович правильно говорит, что не надо нагнетать, вестись на провокации?
ГЕОРГИЙ. Не простая девица… Чего-то она из тебя выудить хочет… А ты ей информацию доступную сунь, без своего личного мнения.
Жуков задумался, небольшая пауза.
СПЕЦКОРР. Вы что-то сказали?
ЖУКОВ. Да-да. Разумеется, правильно Иосиф Виссарионович сказал! А вот 6 мая Военно-морской атташе в Берлине капитан 1 ранга Воронцов доносит: со слов одного германского офицера из ставки Гитлера, немцы готовят к 14 мая вторжение в СССР через Финляндию, Прибалтику и Румынию. Одновременно намечены мощные налеты авиации на Москву, Ленинград и высадка парашютных десантов в приграничных центрах…
СПЕЦКОРР. И опять липа! 14 мая давно прошло, ложные сведения нам подбрасывают, чтобы проверить, как мы будем реагировать. Недавно я интервью брала у жены работника нашего посольства в Германии. Все там спокойно, Деканозов даже разрешил семьям дипломатов приехать в Берлин.
Жуков встает, переходит к большому столу, разворачивает на нем принесенную девушкой газету.
ЖУКОВ. Все спокойно. Да. Вот на третьей странице у вас целый подвал посвящен спокойствию. (Приглашает к столу спецкора.) Вот, наверное видели, но все равно, полюбуйтесь на это спокойствие. 24 мая, десять дней назад, английский линейный крейсер «ХУД» ушел на дно. Из 1341 человека команды удалось спастись троим…
СПЕЦКОРР. Так английский же! Иосиф Виссарионович так и говорит, пока Гитлер с Англией не закончит, против нас воевать не станет.
ЖУКОВ (Словно не замечает, продолжает). Новейший немецкий линкор «Бисмарк» 27 мая затонул после торпедных атак и массированного артобстрела с английских линейных кораблей. Из 1600 моряков спасено сто.
Спецкор порывается сказать, но на потолке что-то громко щелкает и совсем близко, отчетливо раздается глуховатый голос Сталина
СТАЛИН. Характерен шум, который поддерживает англо-французская, североамериканская пресса. Еще в 1939 по поводу Советской Украины деятели этой прессы до хрипоты кричали, что немцы идут на Советскую Украину… и присоединят эту территорию, имеющую более 30 миллионов населения…
На потолке снова щелкнуло, в кабинете повисает тишина. Собкор раскраснелась и почти молитвенно смотрит наверх. Всем своим видом она напоминает пионерку, которая собралась отдать салют любимому вождю. Жуков возвращается в свое кресло и в это время раздается резкий телефонный звонок.
ЖУКОВ. Жуков у аппарата! Что? Когда? Таак… Собери нашу группу, тридцать минут на подготовку и ко мне! (Переводит дух, собкору.) Всё! Придется нам прерваться. Скорее всего, я отъеду ненадолго, думаю, через неделю — дней десять мы сможем продолжить… кстати, а как вы к нам попали? Самая молодая в редакции, как я предполагаю… штатская…
СПЕЦКОРР. Ой, это вообще удивительная история. Действительно, вы представляете, первое же важнейшее интервью, ну не считая рабочих встреч, и вдруг с самим начальником Генштаба. Мне главный перед тем как назвать ваше имя сказал, ты сядь на всякий случай… Но я, кстати, была немного подготовлена.
ЖУКОВ. Как это? Кем?
СПЕЦКОРР. Да парень у нас во дворе живет, мы с ним знакомы с детства, но так особо не общались, он старше намного. С месяц назад встречает у подъезда, то да сё, как ты, а ты как, где работаешь… Говорю, корреспондент я и представь себе «Красной звезды».
ЖУКОВ. А он где работает?
СПЕЦКОРР. Сказал служит, вроде бы в инженерных войсках, так, ничего героического… Подначивать меня начал, интервью, мол, у самого товарища Сталина брать будешь, или у Калинина, но по твоей части начинать надо с Жукова…
ЖУКОВ (После доклада адъютанта по громкой связи). Все. Извини-те. В редакцию сообщат о следующей встрече.
Спецкор уходит, Жуков смотрит на часы, начинает собираться.
ГЕОРГИЙ. Что, Жора, в ваше время таких корреспонденток не было?
ЖОРА. В наше время и не такие были. Комиссары в кожанках из дворян и прочих сословий, больные на голову, некоторые свирепые до ужаса… те которые некрасивше… А эта так, для развлечений больше подходит.
ГЕОРГИЙ. Как знать… Я пока не понял, восторженная дура или похуже чего.
ЖОРА. Чего похуже?
КОНСТАНТИНОВИЧ (Поднимает трубку, приказывает). От меня сейчас девица вышла, из газеты. Надо узнать подробнее про этого корреспондента. Кто, родители, где живет, муж, как в «Красную Звезду» попала? И еще: во дворе, где она там живет, есть военный, возможно инженерные войска, лет 30-35, знаком с ней с детства, вместе в том дворе выросли… Надо и его провентилировать. (Кладет трубку.) На чем мы остановились до этой красавицы, на докладной капитана госбезопасности?
ЖОРА. Скучновато без неё…
ГЕОРГИЙ. А сейчас прямо самое время поразвлекаться…
ЖОРА. Старые вы, всего боитесь, всех подозреваете… Ладно, по докладной госбезопасности я вот спросить хотел. В генштабе проконтролировать оперзадания разве нельзя?
В кабинете повисает тишина, через открытое окно с тихого Антипьевского переулка доносится гудок автомобиля, Константинович молчит, снова берет донесение офицера госбезопасности, Георгий тихо подходит к нему и осторожно вытягивает из рук лист.
ГЕОРГИЙ. Вообще-то Константинович всего полгода как начальником Генштаба назначен…
Хозяин кабинета разворачивается всем корпусом и берет папку с пристенного столика сзади своего письменного стола.
КОНСТАНТИНОВИЧ. Что там задания, мы с начала мая стратегический план на случай войны с Германией пробить не можем, а ты говоришь…
ЖОРА. А ОН знает?
КОНСТАНТИНОВИЧ. Так ОН и не принял план. Не одобрил. (Развязывает тесемки, раскрывает папку, повышенным тоном.) Мы здесь четко обозначили, что Гитлер отмобилизовал свою армию, развернул тылы и готов нанести внезапный удар…
ЖОРА (Перебивает нетерпеливо). Ну а в плане вашем, какая стратегия? Чем Гитлеру ответить?
КОНСТАНТИНОВИЧ. Да много чем. (Задумывается.) Например, скрытно, под видом летних лагерей переместить войска ближе к западной границе… (Раздраженно.) Да что сейчас говорить, ОН все равно не одобрил…
ЖОРА (Подскочив на кресле). Не одобрил?! А ЕМУ что не нравится?
Георгий подходит и почти силой удерживает Жору в кресле, придерживает за плечи.
ГЕОРГИЙ. ЕМУ все не нравится. Он не доверяет информации из западных империалистических кругов. Совсем недавно там пошли сведения и провокации о якобы наших крупных военных приготовлениях против Германии…
На потолке что-то громко щелкает и совсем близко, отчетливо раздается глуховатый голос Сталина.
СТАЛИН. Вот видите, (голос заполняет все пространство кабинета) нас пугают немцами, а немцев пугают Советским Союзом и натравливают нас друг на друга. Это тонкая политическая игра. Они хотят раздуть нашу ярость против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт без видимых к тому оснований.
На потолке снова щелкнуло, в кабинете опять стало тихо.
ГЕОРГИЙ (После паузы). ОН не доверяет донесениям нашей разведки и немецких перебежчиков. Не хочет доверять. И раздражается, и потом наши ценные кадры страдают. Конечно, и пакту не доверяет, но ОН очень хочет выиграть время. И еще у НЕГО непонятное доверие лично к фюреру…
ЖОРА вырывается из под опеки Георгия, вскакивает.
ЖОРА. Что вы его слушаете? Да что он в военном деле понимает?
Все непроизвольно поднимают глаза к потолку, Георгий неодобрительно качает головой, а Константинович медленно произносит.
КОНСТАНТИНОВИЧ. Выдающимся военным мыслителем ЕГО конечно не назовешь. Но ОН председатель Совнаркома…
ЖОРА. Вы что, не видите, как он тянет? Гитлера перехитрить хочет, а сам чуйку потерял, факты не видит и видеть не желает!
ГЕОРГИЙ. Положим, после финской 17 апреля 1940 на совещании командно-начальствующего состава Красной армии ОН привел достаточно трезвый и реальный анализ: «…помешали, по-моему, культ традиции и опыта гражданской войны… нам, дескать, нет равных, мы непобедимы, шапками закидаем… а вышло что война не была победоносной, много неоправданных жертв… нас окунули в ледяную воду, точнее натыкали мордой в снег».
ЖОРА (Подхватывает). «Мы были плохо вооружены, плохо одеты, плохо питались…» А кто виноват? Константиныч? Нарком? А глава правительства вроде как ни при чем?
ГЕОРГИЙ. Константинович к финской отношения не имел, мы в Монголии были…
КОНСТАНТИНОВИЧ. Да если бы и имел, как видно сегодня, военачальники не очень-то большое влияние имеют на решения САМОГО.
ЖОРА. Погоди, Константинович, ты себе цену не знаешь… ОН вот ваш план не принял… Ну правильно, что не принял. Он ведь как привык? Окружают его отцы-командиры нашей Красной армии, ребята смелые, лихие, но опыт военных действий у них какой? Ну правильно, еще тот, наш, с гражданской… Среди них он себя равным чувствует, потому и привык сам планы придумывать…
КОНСТАНТИНОВИЧ. Чего-то я не понял, ты куда клонишь?
ГЕОРГИЙ. Я понял, попробую объяснить. Смотри: с июня 1939 ты был в Монголии. Что ты там сделал в первую очередь? Перенес штаб ближе к японцам, наладил порядок, в особых случаях и под расстрел некоторых отправил. Может, и лишнее это было, но как еще в такой обстановке заставить выполнять приказы… И стал 57 особый корпус вполне боеспособной единицей.
КОНСТАНТИНОВИЧ. Насчет Расстрелять я потом только в одном случае пожалел, в двух других такие попались…
ГЕОРГИЙ. Не об этом я сейчас, я об организации марша в 800 километров, когда вслед за ударными силами практически скрытно прошли вторые эшелоны снабжения, реммастерских, полевых лазаретов… Когда на практике было отработано много хитростей по маскировке танков и пехоты…
Константинович прошелся по кабинету, постоял у окна, зашел в комнату отдыха, вынес баян, садится на один из стульев у стены, поет сначала тихо, потом все громче, энергично наигрывая себе, песню «Валенки», останавливается посреди куплета, вспоминает.
КОНСТАНТИНОВИЧ. Да-а-а, японец сильный был тогда. Даже несмотря на прошлогодний урок Штерна на Хасане. Сильный и наглый. (Декламирует с японским оттенком.) «…для того чтобы завоевать мир, мы должны завоевать Китай, но для этого мы сначала должны завоевать Маньчжурию и Монголию — опять скрестить наши мечи с Россией на полях Монголии. Красную армию прогнать с Дальнего Востока, Приморья и захватить Сибирь. Третью линию обороны установим на Урале».
ГЕОРГИЙ. А ты в это время руководил разработкой плана окружения шестой армии японцев, состоящей из отборных войск. Сосредоточили тогда огромные силы танков, артиллерии, авиации, мотоброневых частей и кавалерии. И вся эта мощь слаженно пришла в движение 20 августа 1939, стала окружать так неотвратимо, что через пару дней уже побежали на нашу сторону манжуры. (Подходит, останавливается рядом.) Так что на сегодняшний день ты вроде как единственный из больших военачальников, кто не на штабных учениях, а на практике, с бойцами, вступавшими в окопах в партию перед наступлением, впервые в РККА провел такие слаженные, совместные, широкомасштабные военные действия.
КОНСТАНТИНОВИЧ. Как единственный? А Испанию, Финляндию забыли?
ГЕОРГИЙ (Отходит к окну). Не забыли, но там нигде столько разных родов войск не было. Такой практический опыт на самом высоком командном уровне, на сегодня только у тебя. И победа безоговорочная только у тебя. Со всеми подробностями вроде подписания мирного договора, передачей десятков тысяч пленных, разрешением выкопать и собрать до двадцати тысяч трупов, еще и место в Маньчжурских сопках отвести для их сожжения. За что и дали тебе вот эту звезду Героя, произвели в числе первых в новый чин генерала армии, наградили более шестнадцати тысяч из всех родов войск и поддержки правительственными наградами, а некоторых даже сам Калинин поцеловал.
Жора все еще в кресле за начальственным столом, на него направлен основной свет, Константинович и Георгий расположены как бы по бокам, Жора в центре.
ЖОРА. И поэтому ОН тебя должен выслушать… А ты не под козырек любой приказ бросаться выполнять должен, а доказывать, настаивать, противостоять, если надо…
КОНСТАНТИНОВИЧ (Передразнивает). Доказывать… настаивать… не под козырек… Да ты хоть знаешь, чем…
ЖОРА (Резко перебивает). Знаю! Знаю, что ставка твоя — жизнь. Но ради общего дела… Да что там… мало что ли мы рисковали и по менее важным случаям, а здесь Гитлер. А ОН ему верит! Нет, рисковать все-таки придется. Оказывать ему сопротивление, а в случае чего и…
СЦЕНА 3
Слева от письменного стола за маленьким, круглым столиком, в кожаных креслах с фигурными подлокотниками сидят ЖУКОВ и его заместитель ДОКТОРОВ с целой стопкой донесений. Большие часы над входной дверью показывают 12:20, за окнами ночь.
ЖУКОВ. Пока более-менее спокойно, обсудить надо ряд вопросов. Кстати, я все спросить хотел, Николай Федорович, почему тебя Психологом за глаза кличут?
ДОКТОРОВ. Да ерунда, Георгий Константинович, ребята еще в пехотном училище приклеили, с тех пор и зовут так. Но чтобы вот в этой чехарде что-нибудь понять,
(перебирает документы) в этих донесениях командующих войсками, в фактах, добытых военной разведкой, и в приказах сверху — тут и Психологом мало быть…
ЖУКОВ. Да, я, честно говоря, тоже затрудняюсь: с одной стороны, все говорит о срочной и капитальной подготовке Гитлера против нас. Еще 20 марта Голиков представил подробный доклад со сведениями исключительной важности. С другой — нам приказывается не паниковать и не подаваться на провокации.
ДОКТОРОВ. Мне кажется, Георгий Константинович, товарищу Сталину очень трудно оценивать обстановку. Судите сами, в докладе Голикова…
ЖУКОВ (Перебивает). Пускай товарищ Сталин сам разбирается, трудно ему или не трудно. Я другой вопрос хочу обсудить. Поэтому, кстати, про психолога и спросил. Вот тут нам передали документы на некоторых бывших командиров Красной армии, арестованных в 1937-38 годах и позже за оппозиционность, участие в заговорах или просто за чрезмерную и публичную критику порядков. Эти люди находятся в лагерях, их родственники пытаются им помочь, пишут письма в инстанции, Ворошилову, Калинину и самому товарищу Сталину…
ЖОРА. Ого…
ЖУКОВ. Часть писем нам передали, чтобы мы ознакомились, запросили дела арестованных, выяснили, в чем их вина, как ведут себя в местах заключения, осознали ли… и можно ли говорить о каком-то смягчении режима или даже досрочном освобождении кого-то с учетом его ценности для армии. Вот, открывай эту папку, давай вместе посмотрим.
Докторов принимает средней пухлости папку, развязывает тесемки, листает документы, заметно нервничает, закуривает.
ДОКТОРОВ. Георгий Константинович, я почти дословно помню слова командующего из Закавказского военного округа Тюленева в 1938 году: Товарищ Берия в своем докладе дал правильную оценку частям Закавказского военного округа. РККА и части Закавказского военного округа выкорчевали изменников родины, предателей, бешеных собак из своих рядов, уничтожив их, и тем самым неизмеримо укрепили свою мощь, ещё более сплотились вокруг партии Ленина-Сталина, вокруг сталинского ЦК…
Свет направлен на сидящего в углу кабинета Георгия.
ГЕОРГИЙ. Видать, товарища Докторова тоже чуть было не выкорчевали…
ЖУКОВ. Николай Федорович, нас попросили не оценки давать, поддерживать или сомневаться действиями органов, обсуждать аресты командующих округами или маршалов. С лета 1936 арестовывали майоров, средний командный состав. Многие из них признались в своих преступлениях (невольно глянул наверх) и понесли заслуженные наказания вплоть до расстрела. Я в 1937 служил в Белорусском военном округе. Уборевича арестовали в мае. А в январе 1938 пленум ЦК ВКП(б) принял постановление «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключённых из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков».
ДОКТОРОВ. Было такое постановление… Помню, вздохнули свободнее…
ЖУКОВ. Вздохнуть-то вздохнули, да вот до ретивых исполнителей на местах не сразу дошло… (Пауза.) Я вот про себя помню, на окружной партконференции некоторые, особо старательные докладывали, что «не разглядел врагов народа», «политически близорук»…
ДОКТОРОВ. А вы что ответили?
ЖУКОВ. Что я ответил… дал телеграмму Сталину и Ворошилову…
Докторов от неожиданности затушил папиросу.
ДОКТОРОВ. И… и что вам ответили?
ЖУКОВ. Ничего не ответили, (усмехнулся) но и обличители больше не беспокоили. В феврале мне присвоили досрочно звание комдив, а через год отправили в Монголию комкором 57 особого.
Докторов вернулся к папке, полистал страницы, выбрал письмо.
ДОКТОРОВ (Читает). Дорогой Климент Ефремович! Обращаюсь к вам как к человеку, который лично знал моих сыновей, и прошу вас рассмотреть мое заявление… У меня было пятеро детей, все были членами партии. Двух сыновей я потеряла в годы гражданской войны… (Жукову.) Вот, первое же письмо требует изучения… (Открыл другое письмо, читает.) Дорогой Иосиф Виссарионович! Сегодня, в день 23 годовщины Красной Армии мне очень больно, что мой муж… находится не в рядах, укрепляя армию, а осужденным в лагерях НКВД. Муж осужден за должностное преступление и, зная его много лет, я уверена, что бы там ни было, но вина его не могла быть умышленной и преднамеренной.
Светом выхватываются Жора и Георгий.
ЖОРА. Чудные люди, нашли кому жаловаться…
ГЕОРГИЙ. А кому еще, Жора? В Лигу наций?
ЖУКОВ. Переданные нам дела надо внимательно рассмотреть. Каждое. Создать группу по изучению этих писем…
ДОКТОРОВ. Вот еще, совсем свежее, от 16 апреля на имя главного прокурора СССР. Заявление. Сын мой… был арестован в Академии генштаба в Москве. По полученным данным сослан в Дальневосточный лагерь… Георгий Константинович, я вот что думаю: после январского пленума увольнения офицеров ведь не закончилось…
ЖУКОВ. Чистки проводятся, но с существенно меньшей интенсивностью. Хотя как сказать, только за два дня июля 1938, через полгода после постановления, Блюхер, например, подписал 12 приказов на увольнение 279 офицеров. Тогда же стали увольнять офицеров по национальностям…
ДОКТОРОВ. Академия генштаба, национальности, должностные преступления… наверное, на эти кадры надо обратить внимание?
ЖУКОВ. 17 ноября 1938 были ликвидированы тройки НКВД… я думаю, на всех бывших офицеров РККА надо обратить наше внимание. Подумаем, как лучше все организовать. Предварительно систематизируйте все эти письма (смотрит на календарь) не позже понедельника 23 июня… И еще, вот что: как так получается, что все перебежчики с немецкой стороны попадают в ведомство НКВД? А в наше пятое Управление они не хотят перебегать? Что-то здесь недоработано. А очень хочется, просто необходимо из первых, так сказать, уст услышать о положении у немцев. Вы меня поняли, Николай Федорович?
ДОКТОРОВ. Так точно, товарищ генерал армии!
СЦЕНА 4
За своим письменным столом Жуков работает с документами, иногда подходит к большой карте на стене, рассматривает карты на большом столе. На календаре дата 14 июня 1941. Разворачивает «Правду», изучает, неодобрительно хмыкает, тихо, как бы про себя читает.
ЖУКОВ. …распространяемые иностранной, особенно английской, печатью заявления о приближающейся войне между Советским Союзом и Германией не имеют никаких оснований… неуклонно соблюдают условия советско-германского договора о ненападении…
ЖОРА (в зал). Слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на Советский Союз лишены всякой почвы! Вы что, с НИМ не общаетесь?
ЖУКОВ. Только вчера Тимошенко при мне звонил, настойчиво просил разрешения дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия… И что получил в ответ? Велено сегодня газеты читать!
ЖОРА. Лихо он с вами… Такое напряжение, Наркомат обороны, Генштаб по 18-19 часов на своих местах, чтобы газеты читать?! Живете в кабинетах и автомобилях, чтобы ситуацию по сообщениям ТАСС изучать??!!
По громкой связи докладывает адъютант.
АДЪЮТАНТ. К вам генерал-лейтенант Докторов…
ЖУКОВ. Пусть проходит.
АДЪЮТАНТ. Он не один…
ЖУКОВ. Приглашай!
Входят Докторов и молодая женщина в немецкой форме АДЕЛИНД АНГАЛЬТ.
ДОКТОРОВ. Перебежчик из группы армий «Юг», товарищ генерал армии. Ночью перешла границу севернее Львова, наши ребята доставили её самолетом в Москву, с аэродрома сразу к вам…
ЖУКОВ. Переводчика сюда!
ДОКТОРОВ. Не требуется, Георгий Константинович, фрау прекрасно говорит по-русски. Я вас оставляю, очень срочное дело по Киевскому округу…
ЖОРА. И то правильно, решай свои срочные дела, мы тут без тебя разберемся.
Жуков подходит ближе, пристально вглядывается в лицо женщины, берет один из стульев из ряда вдоль длинного стола, ставит напротив своего письменного стола метров в трех от него, приглашает жестом женщину сесть, занимает свое место. Докторов уходит.
ЖУКОВ. Имя и звание ваши можно узнать?
АДЕЛИНД. Аделинд Ангальт, Oberfunkmeister — обер-фельдфебель-радист, должность старший радиотехник 48 танкового корпуса, приданого 1 танковой группе Клейста.
ЖУКОВ. Где вы так хорошо по-русски говорить научились?
АДЕЛИНД. Два года работала в немецкой танковой школе «Кама» под Казанью, в 1933 вела учет переданного имущества школы (в связи с закрытием) в управление механизации и моторизации РККА.
ЖУКОВ. Почему решили сейчас к нам перейти? Вы что, коммунистка?
АДЕЛИНД. Нет, я не коммунистка и даже не социалистка. Я из семьи военных, мой отец был General der Pioniere — генерал инженерных войск.
ЖУКОВ. И как он отнесется к вашему нарушению присяги… по сути, к предательству?
АДЕЛИНД. Он никак не отнесется, он умер в прошлом году. Но если бы даже и жил, и видел, что назревает, он бы меня понял. Я присягала Германии, а не сошедшим с ума маньякам.
ГЕОРГИЙ (Из угла кабинета). Хорошо хоть протокол не ведется…
ЖУКОВ. Объясните подробнее, что, как вы выразились, назревает?
АДЕЛИНД. Через неделю, рано утром 22 июня ваша страна подвергнется мощнейшему наступлению Вермахта.
ЖУКОВ. Почему вы так в этом уверены?
АДЕЛИНД. Я уверена, потому что допущена к радиосвязи, к информации, умею логически мыслить и делать выводы.
ЖУКОВ. Чем можете доказать?
АДЕЛИНД. Чтобы не было слишком поздно, я решилась на такой шаг, стала перебежчиком, чтобы дать вам информацию, а вы уж сами решайте, доказательная она или нет.
ЖУКОВ. Откуда нам знать, что вы говорите правду?
АДЕЛИНД. А в правоте моей вы сможете убедиться уже через неделю.
ЖУКОВ. Конкретно, чем можете подтвердить свои слова?
АДЕЛИНД. Я вам предоставлю подробные данные только по 1 танковой группе, сосредоточенной на вашей границе в составе группы армий «Юг». Но уверяю вас, на других участках вашей границы насыщенность вооружением и штатом войск, не ниже.
ЖУКОВ. В каком виде ваши данные? Вы что их запомнили?
Впервые Аделинд позволяет себе снизить напряжение от допроса такого серьезного и значительного русского генерала, она даже чуть заметно улыбнулась.
АДЕЛИНД. Что-то запомнила, но для надежности все-таки записала…
ЖУКОВ. Ну дайте ваши записи!
АДЕЛИНД. Извините, но я лучше их сама зачитаю. Разрешите мне немного приподнять юбку?
ЖУКОВ. Зачем?!
АДЕЛИНД. Я тут записала, не могу же я через границу бегать с бумажными списками в портфеле…
Жора, звеня шпорами, подбегает совсем близко к немке.
ЖОРА. Бляха-муха! Почему я не генерал армии?
Аделинд встает, одергивает форменную юбку, доходящую до изящных сапожек, и начинает медленно её поднимать. Жуков выскакивает из своего кресла.
ЖУКОВ. Вы точно знаете, где находитесь?
АДЕЛИНД. Я точно знаю, что нахожусь в кабинете начальника Генштаба, который вместо того, чтобы ознакомиться с информацией, беспокоится о вопросах нравственности… Вы записывать будете?
Жуков садится, смотрит на селектор, потом машет рукой и сам берется за ручку. Аделинд с поднятой довольно высоко юбкой садится, вглядывается в свои бедра, читает.
АДЕЛИНД. По штату 316 тысяч солдат и 728 танков, включая не менее 54 не имевших вооружения «командирских танков» Sd.Kfz. 265 и 219 танков Т-I и Т-II, вооруженных 20-мм пушками и/или пулеметами. Записали?
ЖУКОВ. Записал. Скажите, вы только на ногах информацию нанесли?
АДЕЛИНД. Только здесь, не беспокойтесь. Пишите дальше. 455 штук танков Т-38(t), Т-III и Т-IV с главными калибрами от 37 до 75 мм, (ждет, пока как Жуков закончит) танковые дивизии 9-я, 11-я, 13-я, 14-я, 16-я, а также 298-я, 299-я, 44-я, 111-я, 75-я, 57-я, 297-я пехотные дивизии, 25-я и 16-я моторизированные дивизии.
ЖУКОВ. Это все?
АДЕЛИНД. Главное — да. Есть еще фамилии, расположение, локации заправочных мощностей…
ЖУКОВ. Хорошо. Сейчас вас проведут в отдельную комнату, накормят, потом вы сами запишете все остальное. Что будет непонятно, вас спросят. Спасибо!
Аделинд выходит, Жуков долго сидит за столом, снова берет «Правду», откладывает, берет «Красную Звезду», просматривает, неожиданно вспоминает и нажимает на кнопку селекторной связи с адъютантом.
ЖУКОВ. Завтра ближе к вечеру, что у меня? А в 17? С замом по тылу? Отложи, перенеси на общий утренний селектор, а к 17:00 пригласи ту корреспондентку из газеты «Красная Звезда».
СЦЕНА 5
В кабинете Жуков и Докторов.
ДОКТОРОВ. Ну как впечатление от вчерашней перебежчицы? Я почитал протокол, очень информированная радистка.
ЖУКОВ. Сильная дама. Из элиты немецкого общества, есть чем рисковать, но понимает разницу между политикой и маниакальным стремлением, между слепым поклонением и уважением… Нам бы таких перебежчиков с ценной информацией с других участков границы, вся картина яснее бы стала.
ДОКТОРОВ. Не очень-то им и верят наверху…
ЖУКОВ. Ну а как верить? Сколько раз мы сталкивались с враньем, интригами, дезинформацией… Секретные переговоры с фашистской Германией в Лондоне еще в 1939 году помнишь, когда в СССР проводились военные переговоры с Англией и Францией?
ЖОРА (В сторону). Чего же ты, Константиныч, не расстрелял её? В 39-ом такое немцы вытворяли, а ты в сорок первом ихним ляжкам поверил…
ЖУКОВ (Игнорирует). Английские дипломаты предлагали гитлеровцам договориться о разграничении сфер влияния в мировом масштабе. Обсуждались за нашей спиной политические и военные вопросы, проблемы приобретения сырья для Германии и т.д. В переговоры включились другие лица; германский посол в Лондоне Дирксен доносил в Берлин, что подтверждает «тенденции конструктивной политики в здешних правительственных кругах».
ГЕОРГИЙ. Вот и стань на место Сталина.
ЖУКОВ. А послание Черчилля вот недавно, в апреле о переброске на юг Польши трех бронетанковых дивизий? (Жуков произносит последние фразы резким, повышенным тоном, потом спокойнее.) Конечно, товарищ Сталин не может полностью капиталистам доверять. Циркулировали в прошлом году и такие, например, слухи — что английские и французские военные силы сами готовятся предпринять нападение на Северный Кавказ, бомбить Баку, Грозный, Майкоп…
Щелчком включается внутренняя связь, динамик селектора включен, докладывает адъютант.
ГОЛОС АДЪЮТАНТА. Прошу прощения, товарищ генерал армии, вызов по городской линии.
ЖУКОВ. Кто?
ГОЛОС АДЪЮТАНТА. Александра Диевна…
ЖУКОВ (После паузы, раздраженно). Давай! (Подходит к столу, поднимает трубку.) Александра, извини, но я занят, не могу говорить. Что? Не сейчас. Я перезвоню. (Кладет трубку, возвращается за столик.)
ДОКТОРОВ (Деликатно подождав). Я все это понимаю, дезинформация и прочее… Но у нас ряд серьезных проблем с расположением сил. Например, три армии Западного округа выдвинуты глубоко в белостокском выступе…
ЖУКОВ (перебивает). И самое невыгодное расположение имеет десятая. В случае чего эта оперативная конфигурация создаст угрозу глубокого охвата и окружения…
Двое за столиком задумываются, Докторов просит разрешения закурить, берет с большого стола тяжелую хрустальную пепельницу, закуривает, старается не направлять дым в сторону Жукова.
ДОКТОРОВ. Георгий Константинович, нам в штабе нужно больше информации. Я понимаю, что некоторые данные разведки или там по линии дипломатов могут идти только напрямую товарищу Сталину и другим членам Политбюро, но военное руководство тоже должно быть в курсе…
ЖУКОВ. Должно быть, обязано быть! А ты что предлагаешь? Таких немок в обход НКВД допрашивать? С первого февраля, на этом посту я ни разу не был информирован Иосифом Виссарионовичем о той разведывательной информации, которую он получал лично. (Цитирует.) Таково указание товарища Сталина! (Пауза.) Мы как-то с Тимошенко рискнули серьезно поговорить с ним. С присущим ему лаконизмом он ответил: (Цитирует.) То, что вам следует знать, вам будет сообщено.
ДОКТОРОВ. В таком случае мы не можем точно знать, правдиво ли информирован товарищ Сталин, действительно ли ему сообщаются важные данные о датах начала войны. Я слышал о разных датах, но все они так или иначе относятся к маю-июню. Наша немка конкретно 22 июня назвала… Важные данные подобного рода лично товарищ Сталин получает?
Жуков не успевает ответить, снова по громкой связи выходит адъютант.
ГОЛОС АДЪЮТАНТА. Георгий Константинович, товарищ генерал армии, извините, но опять просит соединить Александра Диевна. Очень настойчиво просит…
Жуков резко отодвигает кресло, быстро подходит к селектору, хватает трубку.
ЖУКОВ. Ну что там еще? Я же сказал, что я занят! Что?! Какая Машка? Ты в своем уме?
Я из этого кабинета сутками не вылажу, зам мой вот напротив сидит… Тоже дома не бывает… Что ты там придумываешь?! (Смягчается.) Ладно, извини, нервы на пределе… Как там Эллочка? А Эра? Я вам с ординарцем вишни пошлю, ребята из Краснодара привезли… Нет, не приеду, у нас самое время, под утро не хочу будить, да и снова вставать рано. Здесь подремлю. А сейчас правда занят. Шура, ты же должна понимать…
Разговор прерывается громким щелканием на потолке. Раздается глуховатый голос Сталина.
СТАЛИН. Гитлеровская Германия надолго связала себя, ввязавшись в войну с Францией и Англией, и выйдет из нее настолько ослабленной, что ей потребуются многие годы, чтобы рискнуть развязать большую войну с Советским Союзом. (Слышно, как раскуривает рубку, пауза.) Тем временем наша страна значительно окрепнет экономически… и закончит строительство укрепленных рубежей на новых государственных границах.
Убедившись, что с потолка сообщения закончены, Жуков берет папку, в ней большие фотографии.
ЖУКОВ (Адъютанту по селектору). Спецкор тут? Пусть зайдет.
Приглашает девушку за столик рядом, Докторов переходит за длинный стол.
ЖУКОВ. Прежде чем вопросы мне начнете задавать, кое-что покажу. И Николай Федорович, мой первый заместитель, в нашем интервью поучаствует. Хорошо? Вот, смотрите, фото из прошлогоднего Берлина. Широкая улица, вроде как бульвар, дома невысокие по бокам, посредине сквер, трава, деревья, публика по тротуарам гуляет… и открывается этот брейтер боливард огромным, метров в пять высотой портретом Иосифа Виссарионовича в кителе и со всеми наградами.
Докторов подходит, рассматривает фото, спецкор даже привстала.
СПЕЦКОРР. Вот это да! Товарищ Сталин в центре государства, которое, как нас пытаются убедить, вот-вот на нас нападет. Капитальное такое сооружение для портрета. Три флага сверху, огромная звезда, надо думать красная по цвету. Штатский мужчина в шляпе на переднем плане потерялся на фоне товарища Сталина, стоит, изучает. А по бокам от портрета две тумбы с серпами и молотами, и тоже по три флага на каждой. Интересно, какого цвета флаги?
ЖУКОВ. Красного. Какого же еще? (Берет другую фотографию.) А вот другое фото, тоже прошлого, 1940 года…
СПЕЦКОРР. А здесь что? Кто эти люди?
ЖУКОВ. А эти люди… вот эти по бокам в хороших костюмах, белых рубашках с галстуками… вот эти приличные господа, производят у того, кто в центре, некие измерения. Тест на принадлежность к арийской расе — так они называются. Видите, тот что слева, в очках, ученый по виду, штангенциркулем нос измеряет. А правый в специальный журнал цифры заносит. Мужику этому в центре вроде бояться нечего, на еврея он не похож, но все равно волнуется: а вдруг для Третьего рейха не подойдет?
Георгий через плечо спецкора, чуть не касаясь её волос, смотрит на фотографии. Спецкор, словно почувствовав дуновение, нервно поправляет прическу.
ГЕОРГИЙ (Вполголоса Жукову). Константинович, зачем тебе такие провокации? Девица доложит куда надо, ты же её не знаешь, а там поинтересуются, для чего это товарищ Жуков такие сравнения делает? Что сказать этим хочет?
ДОКТОРОВ. Я даже, Георгий Константинович, боюсь какие-то выводы делать…
ЖУКОВ. А ты и не делай! Ты же солдат, а не ученый в дорогом костюме…
Докторов с опаской наблюдает, как спецкор быстро записывает в блокнот.
СПЕЦКОРР (В зал). Какие странные сравнения… (Спохватывается.) Это чудовищно, слышала про такое, но не очень верила.
ГЕОРГИЙ. Ну вот, в блокнотик все занесла…
ЖУКОВ. А во что вы верите очень? Хотя я не прав. Вопросы вы должны задавать…
СПЕЦКОРР. И задам! Вот какие у Генштаба есть аргументы за то, что Германия обязательно на нас нападет в ближайшее время?
Военные переглядываются, Докторов отсаживается подальше за длинный стол.
ЖУКОВ (С металлом в голосе). А с чего вы взяли, что у нас такие аргументы?
СПЕЦКОРР (Смутилась). Ну, я может неправильно выразилась, но прошлый раз вы больше говорили про германские угрозы, а Иосиф Виссарионович ясно сказал про характерный шум, который поддерживает англо-французская и североамериканская пресса.
Вот я и спрашиваю, еще аргументы есть? Кроме циркуля на голове, хотя это, и правда, по-настоящему страшно…
ЖУКОВ. Есть! И аргументы, и прямые доказательства… (смотрит на Докторова) о них газете пока знать не обязательно, но вот донесение, например, французского военного атташе в СССР месье Паласа министру национальной обороны и военному министру Франции Даладье — внимание! — о подготовке посольства к разрыву дипломатических отношений Франции с СССР. 20 января 1940. (Пробегает глазами.)
ГЕОРГИЙ. Вот. Лучше так. Правильно! Дави её фактами из газет!
ЖУКОВ. Тут много чего интересного… так, (читает) наш посол начинает сжигать архивы до 1935 года в связи с очень длительным сроком, необходимым для этой операции, и он советует… не приказывает, а советует отправить из Москвы женщин и детей.
СПЕЦКОРР. Этот атташе, может, вина опился французского… С чего это вдруг год назад архивы сжигать?
ЖУКОВ. Не вдруг, совсем не вдруг… Англо-французские союзники войну Германии объявили, но активных военных действий избегали, вели борьбу с Третьим рейхом прежде всего путем экономической блокады. Сильно их беспокоят наши поставки в Германию стратегического сырья и продовольствия. Чтобы прекратить поставки, а заодно и поживиться чем можно, Правительства Великобритании и Франции даже начали приготовления к нападению на южные рубежи СССР…
СПЕЦКОРР. Товарищ генерал армии, я про Германию спрашиваю… Вчера в нашей газете было опубликовано сообщение ТАСС с доказательствами, что все слухи о близости войны между СССР и Германией, о будто бы немецких претензиях и нашем отказе на них отвечать, о будто бы большом сосредоточении их войск у наших границ и будто бы нашей усиленной подготовке к войне — все эти слухи и домыслы являются лживыми и провокационными. Сообщение ТАСС. 14 июня. А какие такие доказательства газете знать не обязательно?
Видно, что Жукову такой поворот разговора не нравится, он уже готов вскипеть, Докторов пытается сгладить момент.
ДОКТОРОВ. Что-то не верится, чтобы они на два фронта, да и вообще против нас войну бы начали…
ЖУКОВ (Остыв). Так они и сами, наверное, не верят. Но так, обозначить свое влияние и военную мощь, щеки понадувать — это у них получилось. Особенно активизировались после финской и подписания нами мирного договора. С севера, значит, маловероятно, тогда кавказские нефтепромыслы… Стратеги, мать их, думали, мы ничего не подозреваем, стрелки на картах рисовать начали. Больше года назад, в апреле 1940 разработали одинаковые планы со своими стрелками с юга. Британским «МА-6» и французским «RIP» планировалось бомбить Кавказ. Собирались…
СПЕЦКОРР. А наши действия какие-нибудь были?
ДОКТОРОВ. Да, мы тогда приняли меры по усилению Северо-Кавказского и Закавказского округов…
ЖУКОВ. Получилось, что своим жопокрутством (простите) англичане с французами нам хоть немного пользы принесли. Наш товарооборот с Германией им сильно поперек горла стал… Я бы еще понял англичан, все-таки владычицей морей до сих пор себя считают, а французы-то чего из кожи вон лезут? Мне эти Петены с Лавалями знаете, кого напоминают? Вот, смотрите, я даже выписал недавно: (декламирует) Он хочет быть невестой на каждой свадьбе, покойником на всех похоронах и младенцем на каждых крестинах. (Докторову.) Это приписывают то Вильгельму Второму, то Рузвельту… а я так про французскую верхушку думаю… нефти им нашей захотелось, Гитлера видите ли поддерживаем… себя мы усиливаем прежде всего! (Спецкору.) Вот такие наши действия.
СПЕЦКОРР. Ну тогда расскажите, пожалуйста, о пользе сотрудничества с Германией.
ЖУКОВ. Пожалуйста, (выбирает из стопки на столе лист) вот, отчет по экспорту и импорту… Так… Вот, товарооборот СССР со странами по данным нашей таможни, в Германию в 1940 году вывезли на почти 740 млн рублей, а оттуда завезли на 420. Среди всех стран мира экспорт в Германию составил 52 процента, а импорт в СССР — 29 процентов.
СПЕЦКОРР. А можно узнать, чем именно торгуем?
ЖУКОВ. Конечно, вот справка по импорту из Германии по состоянию на 11 февраля 1941, в миллионах германских марок. Военные заказы — более 70 миллионов, а еще недопоставили немцы на 24. И чего тут только нет, по морфлоту почти на 50 млн, авиации на 12.6…
СПЕЦКОРР. А кроме военных заказов?
ЖУКОВ. Широкая номенклатура промышленного оборудования, аппаратуры, контрольно-измерительных приборов, трубы, сталь, тросы и канаты… Очень много чего, вплоть до каменного угля. Всего по контрактам на сумму более 253 млн немецких марок. А недопоставки из-за своей войны немцы покрывают золотом, вот на 22 млн уже золота прислали.
ДОКТОРОВ. Война в Европе конечно замедлила поставки из Германии и вообще снизила возможности внешней торговли. У нас закрылось Мурманское направление и в значительной степени Черноморские порты.
ЖУКОВ. Да, но мы сильно активизировали морские пути через Владивосток и Балтийские порты, увеличили грузопотоки по железным дорогам на запад. И еще мы значительно нарастили объемы транзитных операций и получаем от них значительные выгоды…
ГЕОРГИЙ. Давай политинформацию!
ЖОРА. Поздно. Чего-то она задумалась…
ЖУКОВ. …А внешнеторговый оборот, несмотря на войну в Европе, в 1940 по сравнению с 1939 даже возрос. Почти в два раза, до трех млрд рублей и во многом благодаря торговле с Германией. Нам надо как можно больше ввезти из заграницы машин, оборудования, сырья, новейшей военной техники. И пока это удается…
СПЕЦКОРР. Получается, что это все удается благодаря товарищу Сталину, который сдерживает активность наших военных. Разве не так?
ЖОРА. Получите и распишитесь!
ЖУКОВ (Металлическим голосом). Сдерживать активность не означает парализовать…
Резкий звонок телефона прерывает Жукова, он хватает трубку.
ЖУКОВ. Что там еще?! Опять Александра?
АДЪЮТАНТ. Поскребышев, товарищ генерал армии.
Докторов и спецкор быстро выходят из кабинета, Жуков встает, одергивает китель, снова садится прямо и уверенно. На потолке что-то громко щелкает и совсем близко, отчетливо раздается глуховатый голос Сталина.
СТАЛИН. Товарищ Жуков, здравствуйте! Или мы днем виделись? А, не важно, здравствовать никогда не вредно…
ЖУКОВ. Здравия желаю, товарищ Сталин!
СТАЛИН. Не могут мне найти Тимошенко, но вам тоже необходимо знать. Все чаще и чаще нам старательно подсовывают чрезвычайную информацию. Что там за правда у этих шпионов-перебежчиков, у нашей разведки, у дипломатов — с этим мы разбираемся. Но мы думаем, что большинство этих сигналов — провокации. Хотят нас с союзной Германией столкнуть. Поэтому вам, во всех округах на западе, ни в коем случае не следует отвечать на любые вылазки, насколько серьезными они вам ни покажутся. Не отвечать! Вы меня поняли, товарищ Жуков?
Сталин отключается, Жуков нажимает кнопку селектора.
ЖУКОВ. Корреспондента отправь домой, а Докторов пусть зайдет. (Пауза, Докторову.) Николай Федорович, узнали про корреспондента нашего? Есть данные?
ДОКТОРОВ. Так точно, есть. Сейчас ребята кое-что перепроверяют. По лубянским каналам…
ЖУКОВ. Даже так?
ДОКТОРОВ. Георгий Константинович, дайте время. Мы должны быть во всем уверены.
СЦЕНА 6
Жуков без кителя делает в кабинете зарядку, одно из окон раскрыто настежь, радиоприемник возвещает утро 20 июня 1941 года. Уходит в комнату отдыха, слышно как с удовольствием громко умывается, выходит в кабинет в полной форме, выбритый, отдохнувший и энергичный. Официантка ставит на большой стол поднос с завтраком, входит Докторов.
ДОКТОРОВ. Разрешите? Доброе утро! Хотя… не такое уж и доброе…
ЖУКОВ. Ну, говорите, Николай Федорович! Что вы меня готовите, я вам не барышня…
ДОКТОРОВ. Георгий Константинович, немку нашу расстреляли.
ЖУКОВ (Резко отставил подстаканник с чаем). Когда?!
ДОКТОРОВ. На следующий день после допроса, когда вы с Тимошенко у Сталина долго были, забрали её на Лубянку. Командир погранчасти НКВД еще с границы настучал. А на Лубянке кто-то из невысоких чином допросил, выяснил что имя Аделинд переводится как благородная змея, а фамилия вообще аристократическая — Ангальт-Цербст… Ну и шлепнули её по-быстрому, убрали подальше от греха, чтобы Сталин не узнал… Чтобы зловредные панические слухи не распространяла.
ЖУКОВ. Я присягала Германии, а не сошедшим с ума маньякам — так, помнится, она тогда сказала… Я еще подумал — есть немцы, причем среди потомственных военных, которые уверены, что не всегда воинский долг должен быть выше гражданского…
ДОКТОРОВ. Середина июня вообще в сумасшедшем ритме была, иногда по три раза в Кремль ездили. Сразу, как увезли её, не смог доложить, потом кинулся было к вам, но уже поздно…
ЖУКОВ. Выходит, зря старалась… Жаль, мне показалось, она была откровенна… и честна… (После паузы.) Слушай, Николай Федорович, найди мне корреспондентку…
ДОКТОРОВ. Найду в ближайшее время. Информация по ней готова… Как я и думал, из семьи военного, отец в данный момент командует авиацией в Одесском военном округе, живут на Серафимовича дом 1 с 1920 года. Там же с детства проживает её хороший знакомый, пару раз его видели в форме офицера инженерных войск, но по факту он — майор из центрального аппарата Лубянки.
ЖУКОВ. (Хочет отреагировать на сообщение, но сдерживается). Найди, пожалуйста, прямо сегодня, хочу с ней еще раз поговорить… Часов на 9–10 вечера… Если она, конечно, в Москве…
СЦЕНА 7
Жуков в кабинете за письменным столом просматривает донесения. На часах 9:05, за окнами светлые, летние сумерки. Входит спецкор.
СПЕЦКОРР. Разрешите?
ЖУКОВ. Входите, садитесь поближе, в кресло.
СПЕЦКОРР. Большое вам спасибо, товарищ генерал!
ЖУКОВ. За что?
СПЕЦКОРР. За то, что еще раз позвали. Не получается у меня интервью. Редактор торопит, последний срок дал в понедельник 23-го.
ЖУКОВ. Что не получается?
СПЕЦКОРР. Ну, понимаете, у меня задумка была. Четкой системой вопрос-ответ показать, как наши военные склоняют или убеждают или просят товарища Сталина разрешить более активные действия на западной границе…
ЖУКОВ. Такой предварительный план вы набросали перед встречей со мной?
СПЕЦКОРР (Потерянно). Да… И мне кажется, я нарушила основной закон журналистики. Пришла узнать мнение человека, заведомо для себя его выработав…
ЖУКОВ. Редактор напутствие дал, наверное?
СПЕЦКОРР. В том-то и дело, что редактор вообще никаких напутствий не дал. Что для него нехарактерно. Сидел как-то странно, на меня не смотрел, отправил к вам и быстро переключился на других.
ЖУКОВ. Значит, сами придумали?
СПЕЦКОРР. Не совсем. Этот, из инженерных войск, из двора нашего…, то меня годами в упор не видит, то прямо светится весь. Ну что, взяла интервью у нашего славного всесоюзного старосты? Я говорю, вот к Жукову собираюсь, редактор послал, а что спрашивать не посоветовал. Так а чего тут советовать? — говорит. — И так все ясно. Мы столько проектов по укрепрайонам выдали, а строить ничего не разрешают. Чтобы немцев, значит, лишний раз не волновать. Вот и узнай у Жукова, что ему важнее: военные дела или товарища Сталина слушать?
ЖУКОВ. Понятно. (Пауза.) А ты знаешь, что твой инженер майором НКВД на Лубянке числится?
Спецкор поражена. Она непроизвольно вдавливается вглубь огромного кресла, пытаясь устроиться с ногами, но во время одумывается. Некоторое время она мучительно размышляет.
СПЕЦКОРР. Вот же гад! Правда, не знала, а он, значит, в темную меня использовал… Какая же я дура! Отец узнает, разозлится. А редактор-то наш, пронюхал вовремя…
ЖУКОВ. Ты поосторожней с выводами! Что значит гад? Человек свою работу выполняет.
СПЕЦКОРР. Да я в сердцах. И вообще о другом. Не могла понять, что это вдруг за такое внимание ко мне, напридумывала невесть чего, девчачьего… Что же мне с интервью теперь делать?
ЖУКОВ. Ты уж сама думай… мы там много про выгоды торговли с Германией говорили… А вообще, дочка, будь аккуратней! Не обязательно всем знать об этом разговоре, инженеру вида не показывай, действуй и дальше в девчачьем стиле…
ЖОРА (Став сзади кресла). Ты её еще поцелуй! От всех нас…
ГЕОРГИЙ. Да я так и думал, не похожа она на провокатора…
ЖУКОВ. Умные все больно, задним умом…
СПЕЦКОРР (Встала с кресла, встревожено смотрит на Жукова). Вы что-то сказали? Нет? Я пойду? (После разрешения идет к двери, оборачивается.) Спасибо вам, Георгий Константинович!
СЦЕНА 8
В кабинете Жуков и Докторов, часы показывают 00:44, Жуков отрывает страничку 21 июня 1941 календаря, садится за свой стол.
ЖУКОВ. Директиву во все округа отправили?
ДОКТОРОВ. Так точно. Передача в округа была закончена в 00:30 минут 22 июня 1941 года. Копия директивы была передана наркому Военно-Морского Флота.
ЖУКОВ. Поздно! Очень поздно. Наша дивизионная, корпусная и зенитная артиллерия с начала года еще не проходила боевых стрельб и не подготовлена для решения боевых задач. Командующие округами направили часть артиллерии на полигоны для испытаний. В результате некоторые корпуса и дивизии войск прикрытия при возможном нападении окажутся без значительной части своей артиллерии. Как в течение ночи на 22 июня скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе? Как перед рассветом рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать?
ДОКТОРОВ. Но ведь даже и в этой чрезвычайной директиве, в самом начале, перед войсками поставлена строжайшая задача — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. И заканчивается директива пунктом «Д» — никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить! Георгий Константинович, если верить нашей немке, и только в районе Львова более семисот танков ринутся через границу, как, каким образом и кому мы будем передавать эти особые распоряжения?
Жуков молчит. Встает, прохаживается по кабинету.
ЖУКОВ. Вопросы задаешь… Сколько раз мы просили, убеждали, доказывали, что пора начинать активные мероприятия по обороне наших границ… Нет. (С намеком на грузинский акцент.) Преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений… (Своим голосом.) Сколько сигналов получили… Сегодня вечером последний был, немецкий фельдфебель утверждал, что их войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня. Наша немка говорила про 22, другие источники то же самое подтверждали… (С намеком на грузинский акцент.) А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт?
ДОКТОРОВ. Кроме фельдфебеля, о котором доложил генерал Пуркаев, командующий Киевским округом Кирпонос со своего командного пункта в Тернополе доложил по ВЧ, что в наших частях появился еще один немецкий солдат — 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии. Он переплыл речку, явился к пограничникам и сообщил, что в 4 часа немецкие войска перейдут в наступление…
ЖУКОВ. После того сообщения ТАСС мы добавили информацию немки и доложили Сталину о тревожных настроениях и необходимости приведения войск в полную боевую готовность.
ДОКТОРОВ. А он?
ЖУКОВ. А что он… «С Германией у нас договор о ненападении… Германия по уши увязла в войне на Западе, и я верю в то, что Гитлер не рискнет создать для себя второй фронт, напав на Советский Союз. Гитлер не такой дурак, чтобы не понять, что Советский Союз — это не Польша, это не Франция и что это даже не Англия и все они, вместе взятые». (Пауза.)
ЖОРА. Гитлер у него не дурак. Зато вояки наши — настоящие простофили, ничего не понимают…
ЖУКОВ. Тимошенко попытался возразить, но его тут же прервали — «Вы что же, предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете вы оба это или нет?«(Пауза.) Что он? Все то же… Потом все-таки спросил про количество дивизий в округах… Я отрапортовал и добавил, что по разведывательным сведениям немецкие дивизии укомплектованы и вооружены по штатам военного времени. В каждой их дивизии имеется от 14 до 16 тысяч человек. Наши же дивизии, даже 8-тысячного состава, практически в два раза слабее немецких. Он сразу вспылил — «Не во всем можно верить разведке…»
ДОКТОРОВ. Наш преподаватель в академии говорил, что инициатива младшего должна иметь целью наилучшее выполнение замысла старшего, но не отмену его приказа…
Щелчок селектора, на часах 03:07, адъютант объявляет имя звонившего и ставит на громкую связь.
АДЪЮТАНТ. Командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский…
ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА. Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний
ЖУКОВ. Ваше решение?
ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА. Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота.
Жуков по другому аппарату вполголоса советуется, кладет трубку.
ЖУКОВ. Действуйте и доложите своему наркому!
Щелчок селектора, на часах 03:30.
АДЪЮТАНТ. Начальник штаба Западного округа генерал Климовских…
ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА. Докладываю о налете немецкой авиации на города Белоруссии.
Щелчок селектора, на часах 03:33.
АДЪЮТАНТ. Начальник штаба Киевского округа генерал Пуркаев доложил о налете авиации на города Украины.
Щелчок селектора, на часах 03:40.
АДЪЮТАНТ. Командующий Прибалтийским военным округом генерал Кузнецов доложил о налетах вражеской авиации на Каунас и другие города.
Жуков в трубку телефона вполголоса докладывает обстановку, слушает, говорит «так точно, есть», кладет трубку, нажимает на клавишу селектора.
ЖУКОВ. Соедини меня с начальником управления охраны Сталина.
Слышны длинные гудки, трубку не снимают, слышен негромкий звук метронома, гудки еще минуту, щелчок.
ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА (Заспанный). Кто говорит?
ЖУКОВ. Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.
ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА. Что? Сейчас?!… Товарищ Сталин спит.
ЖУКОВ. Будите немедля: немцы бомбят наши города, началась война.
Звук метронома усиливается, в динамике молчание, пауза.
ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА. Подождите…
Снова тишина на проводе, звук метронома нарастает, наконец, после команды «говорите!» Жуков докладывает обстановку.
ЖУКОВ. Товарищ Сталин, немцы по всей нашей границе, в расположении пяти округов начали массированные бомбежки объектов наших войск и гражданских целей… Прошу разрешения начать ответные боевые действия.
Тишина на проводе, к звуку метронома добавляется тяжелое дыхание.
ЖУКОВ. Вы меня поняли? (Сталин молчит.) Будут ли указания?
СТАЛИН. Где нарком?
ЖУКОВ. Говорит по ВЧ с Киевским округом.
СТАЛИН. Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро.
СЦЕНА 9
В кабинете гаснет свет, на окнах просматриваются защитные полосы крестов, звук метронома становится назойливым. Сквозь стук метронома отчетливо слышны реплики Сталина и голоса других присутствующих.
СТАЛИН. Не является ли все это провокацией немецких генералов?
ГОЛОС ТИМОШЕНКО. Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация…
СТАЛИН. Если нужно организовать провокацию, то немецкие генералы бомбят и свои города… ( Длинная пауза.) Гитлер наверняка не знает об этом.
ГОЛОС МОЛОТОВА. Мне сообщили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.
СТАЛИН. Товарищ Молотов, поручаю вам принять посла.
Слышно какое-то движение, звук открываемых дверей, назойливо стучит метроном.
ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА. Сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направлений перешли в наступление.
ГОЛОС ТИМОШЕНКО. Товарищ Сталин, прошу дать войскам приказ немедля организовать ответные действия и нанести контрудары по противнику.
СТАЛИН. Подождем возвращения Молотова!
В полной тишине и отсутствии реплик звук метронома становится нестерпимым, какое-то время он усиливается. Вдруг все звуки резко обрываются.
ГОЛОС МОЛОТОВА. Германское правительство объявило нам войну.
СЦЕНА 10
Кабинет Жукова, 22 июня 1941, 12 часов дня. По радио передают речь Молотова. Непрерывно звонят телефоны, по селектору громкой связи чередой идут доклады из округов, часто заходит адъютант с разными поручениями, замы начальника штаба, Докторов… Постоянно корректируется карта, западная граница сдвигается вглубь страны. Жуков за своим письменным столом. На фоне этой активности он умудряется отключаться и размышлять над картой, в которую постоянно вносят поправки, успевает общаться с Жорой и Георгием, которые незаметно расположились за маленьким столиком.
ЖОРА. Ну что, Константиныч, дождались? Все вождя своего слушали?
ЖУКОВ. Слушали! Мы же военные люди, а ОН — глава правительства, лидер Политбюро…
ЖОРА. Ну и где ваш лидер? Гитлер напал внаглую, открыто, западной границы уже нет, а ОН все на чудо надеется… может, дескать, Гитлер не знает… Дар речи потерял, перепугался, растерялся… Расправы боится?
ГЕОРГИЙ. Какой расправы, Жора? Казни Людовика Шестнадцатого? Клетки Емельяна Пугачева?
ЖОРА. Ну да, забыл, он же — старый уголовник, за грабежи и налеты в Тифлисе, Баку ему и не такое грозило.
ГЕОРГИЙ. Ничего он не боится! Кого ему бояться? Немцев? Ну, не знаю, не думаю… Расправы ближнего окружения? И это вряд ли… куда им до него…
ЖОРА. Чего же тогда он из седла вылетел?
ГЕОРГИЙ. А я скажу, что его из колеи выбило. Обман. Наглый, примитивный, циничный обман Гитлера подкосил ЕГО. ОН, конечно, мало надеялся на некую бандитскую этику, «понятия» равного по сделке, силу фальшивых обещаний. Но вот раскусить ничтожного австрийского ефрейторишку наш матерый волк был обязан. Но не раскусил, а тот его и провел. И не трусость, смелость или отвага с этих пор руководят товарищем Сталиным, а жажда жесточайшей мести.
ЖОРА. Ну и что Константиныч? Опять под козырек? Опять пожирать глазами вождя, который не дал вам к войне подготовиться?
ЖУКОВ. Да! Будем! Под козырек! Не хватало еще в такой момент начинать за власть бороться… Выяснять, кто командир… Да, слабо разбирается и во фронтовых, и в армейских операциях. Да, лезет со своим опытом времен гражданской войны… Все это есть! Но еще в тридцать девятом, на Халхин-Голе бойцы шли в атаку «За родину, за Сталина!»…
ЖОРА. В 39-ом может и шли, а сейчас? Ты вон на карту посмотри! Доклады послушай!
ГЕОРГИЙ. Вот именно сейчас народу, у которого Бога отняли, нужен свет впереди, флаг, знак, эмблема, лозунг.
ЖУКОВ. …При всех недостатках уже завтра в этой неподготовленной войне ОН станет символом, поднимающим боевой дух народа. Без этого нам никак нельзя!
ЖОРА. Да бросьте вы эту чертовщину! Свет впереди… символ…
ГЕОРГИЙ. Чтобы понять такое, мало шашкой махать, надо не только воякой — гражданином быть. Вначале июня Константинович и не помышлял о такой своей роли. На допросе немки кольнуло, что кроме воинского долга есть еще и гражданский. А сегодня, когда главная цель страны — устоять и победить, он уже не просто полководец.
ЖУКОВ. Боевой дух необходим не только в войсках — во всем нашем народе. Не только окопах, но и в глубоком тылу. Все должны добывать победу. А уж ОН-то у нас — самый главный по поднятию духа… Точка!
На часах 13:00. На потолке что-то громко щелкает и совсем близко, отчетливо раздается глуховатый голос Сталина.
СТАЛИН. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования… Самолет уже ждет.
Жуков быстро собирает необходимые документы, из комнаты отдыха забирает шинель, фуражку и личное оружие, еще раз оглядывает кабинет и выходит. Георгий выдвигается на авансцену.
ГЕОРГИЙ. МАРШАЛ! ПОГЛОТИТ АЛЧНАЯ ЛЕТА
ЭТИ СЛОВА И ТВОИ ПРАХОРЯ.
ВСЕ ЖЕ, ПРИМИ ИХ — ЖАЛКАЯ ЛЕПТА РОДИНУ СПАСШЕМУ, ВСЛУХ ГОВОРЯ.
БЕЙ, БАРАБАН, И ВОЕННАЯ ФЛЕЙТА, ГРОМКО СВИСТИ НА МАНЕР СНЕГИРЯ.
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2021/nomer9/gbystricky/
