(продолжение. Начало в №1/2015 и сл.)
Пленение и освобождение царя Дамаска царем Самарии
Спустя год после того, как «молодые воины от областных начальников» освободили Самарию от осады, Венадад еще раз выступил против царя израильского и был встречен защитниками на равнине Афек. «И расположились сыны Израилевы станом перед ними, как бы два небольших стада коз, а Сирияне наполнили землю» (3-я Книга Царств 20:27).
Страх, который внушала эта армия, усиливался от ее численности; мы читаем в письмах эль-Амарны, что она состояла из необученных и неорганизованных отрядов. Во время боя сирийцы еще раз потерпели поражение, а Вена дад бежал в Афек и скрылся. Его слуги сказали ему:
«Цари из дома Израиля милосердны… выходи к царю Израиля». Тогда они «пришли к царю Израильскому и сказали: раб твой Венадад говорит: «пощади жизнь мою». Тот сказал: разве он жив? он брат мой. Люди сии приняли это за хороший знак, и поспешно подхватили слово из уст его, и сказали: брат твой Венадад… И сказал он: пойдите, приведите его. И вышел к нему Венадад, и он посадил его с собою на колесницу. И сказал ему Венадад: города, которые взял мой отец у твоего отца, я возвращу, и площади ты можешь иметь для себя в Дамаске, как отец мой имел в Самарии. Ахав сказал: после договора я отпущу тебя. И, заключив с ним договор, отпустил его» (3-я Книга Царств 20:31‒34).
Из этой истории мы узнаем, что Венадад потерпел поражение и был взят в плен, но освобожден; с ним был заключен договор; сирийцы построили часть Самарии; был спор между сирийцами и израильтянами о количестве городов.
Выясняется, что в письмах царя Сумура мы располагаем ссылками на все эти события, причем некоторые из них происходили всего за несколько лет до времени написания письма.
Во времена упадка и угнетения, которые наступили позже, царь Сумура, вспоминая об этих лучших днях, писал фараону:
Письмо 127: «Когда прежде Абди-Ашрату пошел против нас, я был могущественен; но вот теперь мой народ сломлен…».
Ища помощи фараона против Азару (Азаила), сына Абди-Аширты (Венадада[1]), он вспоминал о пленении царя Дамаска:
Письмо 117: «Если бы мои слова были уважены, то Азару наверняка был бы захвачен, как и его отец».
Венадад был захвачен и освобожден:
Письмо 117: «Абди-Аширта со всем, что ему принадлежало, не был (тогда) захвачен, как я уже сказал».
Договор с Венададом был заключен в тот момент, когда сирийцы потерпели поражение. Пророк, огорченный легковерием царя Самарии, переоделся раненым воином, остановил царя на дороге и сказал ему: «Душа твоя будет вместо его (Венадада) души, народ твой вместо его народа» (3-я Книга Царств 20:42).
Это библейское пророчество было исполнено. Мы читаем жалобы царя Сумура на то, что его угнетает царь Дамаска, которого он когда-то освободил. Он даже обдумывает новый договор с царем Дамаска, будучи на этот раз в положении униженного партнера.
Письмо 83: «Почему ты медлишь, раз твоя земля захвачена?.. Я писал о гарнизоне и о лошадях, но они не даны мне. Пошли мне ответ. Иначе я заключу договор с Абди-Аширтой… Тогда я буду спасен».
Он находился в положении некогда жалкого царя Дамаска, который, будучи побежден, просил мирного договора.
Договор, заключенный после битвы при Афеке и составленный в интересах Израиля, продолжался три года: «Прожили три года, и не было войны между Сирией и Израилем» (3-я Книга Царств 22:1). Затем вражда между Самарией и Дамаском возобновилась. Война, которая началась с осады Самарии, была продолжена у Афека, а через трехлетний промежуток снова вспыхнула в Рамофе Галаадском. И поэтому царь Сумура (Самарии) писал: «Три раза за эти годы он (Абди-Аширта) выступил против меня»[2].
Корабли, вожди или легионы?
В письмах эль-Амарны часто встречается слово, которое в некоторых случаях согласуется с текстом, а в других — нет: это слово elippe, которое переводится «корабль».
Этот перевод вполне уместен в письме царя тирского, который писал, что царь Бейрута отбыл на корабле, и в письме царя Сумура (Самарии), который просил, чтобы припасы были посланы ему на кораблях.
В девятом веке Палестина пыталась поддержать традиции мореплавания предшествующего столетия. Иосафат попробовал повторить свершения Соломона и построить корабли в Ецион-Гавере в заливе Красного моря Акаба, чтобы направить их в Фарсис (2-я Книга Паралииоменои 20:36). Но это предприятие завершилось плачевно, едва начавшись, когда шторм, налетающий в этом заливе внезапно, разбил его флот. Финикийские города Тир, Сидон и Бейрут вступили в мореходное сообщение гораздо позже. Перевод слова elippe как «корабль» в вышеприведенных примерах, бесспорно, верен. Прочтение этого слова как «корабли» может быть верным даже в связи с внутренними районами Палестины, если в это время существовала навигация на Иордане (как это позже описывал Страбон (XVI, 2) или на Галилейском море. Но в ряде случаев обнаруживаются корабли, передвигающиеся по суше и совершающие другие действия, которые средству надводного перемещения не подобают. Например, сказано, что elippe проник в землю амореев и вступил в заговор с убийцами Абди-Аширты.
В еврейском языке есть слово «ilpha» (aleph, lamed, phe), происходящее от сирийского и означающее «корабль»[3]. Старое еврейское слово aluph там же (а также aleph, lamed, phe) означает «князь, предводитель клана, глава семьи»[4]. Мне кажется, что elippe в письмах эль-Амарны должно иногда означать вождя или предводителя маленького племени. Тот или другой город, упоминаемый в письмах эль-Амарны и предположительно являющийся крепостью, не обязательно должен стоять на море или на озере только потому, что в него прибыл «корабль» и совершил некое действие. В этих случаях слово понимается неправильно современными исследователями, но им может быть легче от того, что такая же ошибка была совершена писцом, который, переписывая летописи этого периода, использовал древние хроники.
Когда Венадад со своими военачальниками бежал с поля битвы в город, часть городской стены треснула и «упала на двадцать семь тысяч» человек (3-я Книга Царств 20:30). Это кажется явным преувеличением. Афек не был столь большим городом, и десятки тысяч людей вряд ли могли быть убиты падающей стеной. Ныне aleph (и еще а!ерh. lamed, phe) означает «тысяча»[5], a aluph означает, как я уже указывал, «вождя племени».
Мы еще напомним, что при описании феодальных владений пяти военачальников Иосафата было сказано, что один имел в подчинении триста тысяч доблестных воинов, второй — двести восемьдесят тысяч и т.д. Хотя во времена Давида в Иудее количество людей, готовых для призыва, насчитывало пятьсот тысяч, а в Израиле восемьсот тысяч[6], а одним столетием позже Аса командовал войском в триста тысяч из Иудеи и в двести сорок тысяч из земли Вениамина, тем не менее кажется, что фрагмент о военачальниках Иосафата лучше бы отразил военную мощь палестинских князей этой эпохи, если прочесть его следующим образом: «Адна, предводитель, и с ним триста доблестных вождей. А рядом с ним был Иоханан предводитель и с ним двести сорок вождей» и т.д.
Ныне очевидно, что феодальные владения отсчитывались по количеству вождей племен или глав общин. Меса написал на своем обелиске: «И вождей Диабона было пятьдесят, ибо весь Диабон был подвластен (мне). И я царствовал над сотней (предводителей) в городах, которые я присоединил к своей земле».
«Тысячи» в библейской истории разгрома при Афеке и, вероятно, также в отрывке о военачальниках Иосафата, и «корабли» во многих письмах эль-Амарны должны быть заменены «вождями» или «предводителями общин», что приведет отрывки из писем и Библии в соответствие со здравым смыслом.
Царь Самарии ищет союзника против царя Дамаска
Поскольку один из этих городов восстал, мир был нарушен.
3-я Книга Царств 22:3: «И сказал царь Израильский слугам своим: знаете ли, что Рамоф Галаадский наш? А мы так долго молчим, и не берем его из руки царя Сирийского».
О споре по поводу городов израильских, захваченных царем Дамаска, в письмах эль-Амарны упоминалось десятки раз.
Согласно Библии, сначала этими городами были «Айн и Дан и Авел-Беф-Мааху, и весь Киннероф, по всей земле Неффалима» (3-я Книга Царств 15:20), «города израильские», которые царь Дамаска разрушил в давние дни. Позже к ним были добавлены другие территории, завоеванные царем Дамаска.
«Абди-Аширта, пес, он стремится захватить все города», — писал царь Сумура (Самарии).
Письмо 81: «Пусть царь, властелин мой, знает, что могущественна вражда Абди-Аширты и что он захватил себе все мои города».
Царь Сумура (Самарии) искал союзника, чтобы вернуть эти потерянные города. Он рассчитывал, что, если один из царей-наместников станет рядом с ним, он сможет наносить удар за ударом и выгонит банды сирийцев.
Письмо 85: «Если один наместник объединится со мной, тогда я изгоню Абди-Аширту из Амореи».
3-я Книга Царств 22:4: «И сказал он Иосафату: пойдешь ли ты со мною на войну против Рамофа Галаад- ского?».
В это время правитель Аман-аппа находился в Самарии.
Пророк предостерегал царей Иерусалима и Самарии, чтобы они не шли на войну с царем Дамаска. Пророк был отведен к градоначальнику (3-я Книга Царств 22:26).
Царь Иосафат в начале своего царствования укрепил свою мощь против Израиля: «И поставил он войско во все укрепленные города Иудеи… и по городам Ефремовым, которыми овладел Аса, отец его» (2-я Книга Паралипоменон 17:2). Позже он заключил мир с Израилем и согласился присоединиться к Ахаву в его походе против царя Дамаска в Рамоф Галаадский. Он почувствовал, что сириец становится слишком силен и что может настать день, когда он станет грозить и Иерусалиму. Возможно также, что он желал искупить грех своего отца Асы, который позвал на помощь царя Дамаска, когда защищал свою землю от Вааса израильского.
Эти два царя объединились и встретили своего врага у Рамофа Галаадского. В ходе этой битвы случайная стрела сразила царя Ахава.
Ахав или Иорам: две версии Библии
С историей этой первой битвы у Рамофа Галаадского мы выходим на период, в продолжение которого были написаны письма эль-Амарны. Царь, который написал более шестидесяти сохранившихся писем, называл себя — если прочтено правильно — Риб-Адди. Был ли их автор библейским Ахавом или Иорамом, сыном Ахава? Они были написаны в конце царствования Иосафата в Иерусалиме, и их содержание соответствует событиям этого времени. Согласно наиболее распространенной в Библии версии этой истории, Ахав умер от раны, которую получил в битве при Рамофе Галаадском; Охозия, его сын, наследовал ему на троне Израиля, процарствовав два года.
После смерти Охозии царствовал Иорам, его брат. Менее подробная, но, вероятно, более древняя версия в Библии предполагает, что Ахав был только ранен при Рамофе Галаадском и процарствовал еще девять лет.
Начало царствования Иорама в Израиле освещено в двух довольно противоречивых утверждениях:
4-я Книга Царств 1:17: «И воцарился Иорам вместо него (Охозии), во второй год Иорама, сына Иосафатова, царя Иудейского».
4-я Книга Царств 3:1: «Иорам, сын Ахава, воцарился над Израилем в Самарии в восемнадцатый год Иосафата, царя Иудейского»[7].
Иосафат правил двадцать пять лет[8]. Разница в этих двух утверждениях составляет девять лет: последние семь лет Иосафата и первые два года царствования его сына[9]. Противоречивые сведения, разумеется, представляли сложность для историков и экзегетов. Обсуждаемый вопрос, с которым были связаны только хронологические затруднения, стал важной проблемой для изучения палестинской истории в период писем эль-Амарны, потому что именно в период этих девяти лет была написана бóльшая часть писем. Как должно быть ясно, проблема возникает не из сравнения Библии с письмами эль-Амарны, но из-за несогласованности библейских текстов. Письма эль-Амарны помогут прояснить весь этот вопрос.
Если в продолжение последних семи лет царствования Иосафата Иорам правил в Израиле, то именно он должен бы написать те самые шестьдесят пять писем, представленных в архивах эль-Амарны. Но если верна другая версия из 4-й Книги Царств и в продолжение последних семи лет правления царя Иосафата царь Ахав еще царствовал в Израиле, тогда он должен быть автором этих писем и события этих семи или девяти лет должны были происходить в его время. Ахав, скончавшийся через один или два года после Иосафата, столкнулся бы с событиями, которые относят к его сыну Иораму. Он бы не умер от руки одного из лучников Венадада, а всего лишь получил ранение и пережил бы Венадада. Подобным же образом мятеж Месы, царя Моава, произошел бы не после смерти Ахава, а после его поражения при Рамофе Галаадском.
Описание битвы при Рамофе Галаадском создает впечатление, что рука какого-то более позднего писца пыталась смешать различные источники. Будучи ранен лучником, Ахав «сказал своему вознице: повороти назад, и вывези меня из войска; ибо я ранен». Это говорит о том, что раненый Ахав покинул поле битвы. Но следующий отрывок противоречит этому: «Но сражение в тот день усилилось, и царь стоял на колеснице против Сириян, и вечером умер, и кровь из раны лилась в колесницу» (3-я Книга Царств 22:34‒35).
Эта история составляет итог драмы, известной как преступление Ахава, жена которого Иезавель отдала ему виноградник Навуфея, расположенный по соседству с дворцом в Изрееле, чтобы устроить в нем сад. Когда Ахав вознамерился пойти в этот виноградник, чтобы завладеть им, к нему пришел Илия Фесвитянин. И Ахав сказал Илии: «Нашел ты меня, враг мой?». И услышал в ответ.
«Нашел… Ты убил, и еще вступаешь в наследство?.. На том месте, где псы лизали кровь Навуфея, псы будут лизать и твою кровь… Псы съедят Иезавель за стеной Изрееля» (3-я Книга Царств 21).
В соответствии с этим проклятьем после битвы при Рамофе Галаадском «обмыли колесницу в пруде Самарийском, и псы лизали кровь его (Ахава), и омывали блудницы, по слову Господа, которое он изрек» (3-я Книга Царств 22:38).
Но история встречи пророка с царем имела продолжение. Когда Ахав услышал слова пророка, он разодрал на себе одежды, одел на тело вретище, и постился, и ходил печально. А Илия Фесвитянин услышал слово Господа: «Видишь, как смирился предо Мною Ахав? За то, что он смирился предо Мною, Я не наведу бед в его дни, во дни сына его наведу беды на дом его».
А как же прощение? Ахав смирился, и беды, предназначенные для его жизни, были отложены до следующего поколения. Но, несмотря на это, зло все-таки настигло его?
Стремление писца соединить разнородные элементы оказалось безуспешным, так как в тексте есть несообразности. Этот редактор Книги Царств оказался беспомощным перед лицом двух различных версий и, отдавая предпочтение преданию, согласно которому Иорам был царем Израиля в течение семи лет правления Иосафата, он не отказался и от другой версии, поэтому, описывая историю этого периода, избегал точности, вводя во многие главы безличное и неопределенное «царь Израильский»[10].
Уже в истории битвы при Рамофе Галаадском каждый раз, когда упоминается царь Иерусалима, он называется по имени, Иосафатом, но царь Самарии пятнадцать раз упоминается как «царь Израиля»: «И царь Израиля и Иосафат», «И царь Израильский сказал Иосафату; в основной части истории имя Ахава не называется.
И в описании войны с Моавом царь Иерусалима постоянно назывался по имени, а «царь Израиля» — ни разу: «И тогда царь Израиля и Иосафат…». Только вводные ремарки информируют нас, что здесь подразумевается Иорам. В истории лечения Неемана называется лишь «царь Израильский», а имени нет. Не содержит имени и история покушений на жизнь «царя Израильского». В обширном повествовании о второй осаде Самарии, когда царь встретил мать, убившую своего ребенка, и в истории освобождения от этой осады имя царя ни разу не следует за словами «царь Израильский». Это необычно для Книг Царств и Паралипоменон.
Современным источником, который может пролить свет на эту проблему, является обелиск царя Месы из Моава. На этом обелиске высечено, что царь Израиля в течение долгого времени угнетал Моав, и «его сын продолжил дело отца, и он сказал: «Я причиню беды Моаву». В мои дни сказал он это». А дальше следует:
«Амврий завладел землей Медебы и (Израиля), пребывал там в продолжение дней его и половины дней его сына, сорок лет; Но Хемош освободил его в мои дни»[11].
Здесь важное событие связано с царствованием Ахава, сына Амврия, согласно одному из источников (обелиск Месы), и с царствованием Иорама, сына Ахава, согласно другому источнику — одной из двух библейских версий.
4-я Книга Царств открывается следующими словами: «И отложился Моав от Израиля по смерти Ахава». Это противоречит обелиску Месы, который гласит, что Меса восстал, когда сын Амврия процарствовал только половину своего срока.
Если Ахав не был убит, а только ранен при Рамофе Галаадском и поражение стало сигналом для восстания в Моаве, тогда выражение «половина дней его (Амврия) сына» согласуется с версией, согласно которой Ахав царствовал в течение времени, которое в другом случае было бы отведено Иораму.
Кроме факта восстания Месы, которое произошло не после смерти Ахава, а в середине его царствования, не согласуется с библейским отсчетом времени и цифра сорок лет, обозначающая период царствования Амврия и половину царствования его сына. Сорок лет угнетения Моава могут быть истолкованы как цифра условная, поскольку сорок лет — это мера одного поколения или периода времени, подобного нашим нынешним векам. Но отсчет должен примерно соответствовать прошедшему времени: скорее всего предполагается более долгое царствование Амврия и Ахава или одного из них[12].
Было записано, что Амврий царствовал двенадцать лет над Израилем и шесть из них в Фирце (3-я Книга Царств 16:23) и что Ахав царствовал двадцать два года в Самарии (3-я Книга Царств 16:29). Или царствование Ахава началось позже, чем сообщалось, или оно длилось доль-ше. Поскольку о его отце Амврии сказано, что он «шесть лет царствовал в Фирце», а двенадцать лет над Израилем, то ясно, что последние шесть лет он царствовал в своей новой столице Самарии (Шемер). Подобным же образом двадцать два года царствования Ахава в Самарии могут относиться к его царствованию только в этой столице, а о годах его правления в новой столице Изрееле не упоминается.
В одном из своих последних писем царь Сумура (Самарии) писал о себе фараону Эхнатону:
Письмо 137: «И вот я не могу прийти в земли Египта. Я стар, и мое тело страдает от жестокой болезни».
Это Ахав мог сказать, что он стар, а не его сын в первую половину своего царствования.
Надпись ассиро-вавилонского царя Салманассара III, как и обелиск Месы, противоречит той же версии Библии. Салманассар писал, что в шестой год своего правления он сражался в союзе с сирийскими и палестинскими князьями в Каркаре. Среди этих князей упомянут Ахав. Он предоставил объединенному войску десять тысяч воинов и две тысячи колесниц[13]. В восемнадцатый год своего царствования Салманассар писал, что он «получил дань от народов Тира, Сидона и Ииуя из дома Амврия»[14].
В продолжение двенадцати лет, между шестым и восемнадцатым годами правления Салманассара, царствование Ахава должно было закончиться, Охозия царствовал два года, Иорам — двенадцать лет, а Ииуй должен был править в течение неопределенного времени. Но даже если Ахав умер сразу после битвы при Каркаре[15] и дань Ииуя, о которой упомянуто в надписи, была выплачена сразу после того, как он захватил трон, все равно должно было остаться еще двенадцать лет для царствования Иорама.
Таким образом, обелиск Месы требует продления царствования Ахава, а надпись Салманассара требует сокращения царствования Иорама, так чтобы приблизить Ахава к Ииую.
На основании представленных фактов может быть выдвинута гипотеза, в соответствии с которой само существование Иорама, царя израильского, может быть поставлено под сомнение[16].
Что мог перепутать летописец, называя сына Ахава именем Иорам? Иорам был сыном Иосафата и зятем Ахава (2-я Книга Паралипоменон 21:6). Очевидно, в политику Иосафата входило укрепление добрых отношений с Израилем через этот союз; вероятно, он надеялся объединить оба царства под властью своего сына Иорама и Аталии, дочери Ахава и Иезавели. Иосафат посетил Самарию и сам заключил с Ахавом военный союз.
Было сказано, что Ахав убит при Рамофе Галаадском. Сказано также, что Иорам, его сын, тоже был ранен при Рамофе Галаадском при подобных же обстоятельствах, когда его союзником в битве вновь был царь Иудеи (4-я Книга Царств 8:28). Многие другие детали, связанные с царствованием этих двух царей израильских, несут печать странного сходства.
Возможно, Иорам, сын Иосафата, действовал как регент, наследовавший своему тестю Ахаву и Охозии, сыну Ахава, который умер после короткого царствования от продолжительной болезни. Об Иораме сказано: «И ходил он путем царей Израильских, как поступал дом Ахавов, — потому что дочь Ахава была женою его»[17]. Затем трон Израиля был захвачен Ииуем и Иорам был убит вместе с Охозией из дома Иудина. Дочь Ахава Аталия, жена Иорама, захватила трон Иерусалима, когда ее муж и сын были убиты. Вслед за описанием убийства Иорама и Охозии Ииуем 4-я Книга Царств сообщает: «У Ахава было семьдесят сыновей в Самарии». Ииуй послал письма в Самарию начальникам с призывом: «Выберите лучшего и достойнейшего из сыновей государя своего, и посадите на престол отца его». Царь, который назван «государем», — это Ахав, а не Иорам, сын Ахава, и один из его (Ахава) сыновей должен был, наследовать ему, если бы все они не погибли в общей бойне. Это также могло бы объяснить, почему царствование Ахава длилось почти до восстания Ииуя.
На последующих страницах будет показано, что слухи о смерти Ахава распространялись, когда он еще был жив. Последующие летописцы могли ошибаться, если ошибались даже современники.
Независимо от того, верна или ошибочна гипотеза об Иораме, документы Месы, Салманассара и эль-Амарны единодушно подтверждают ту версию Библии, согласно которой Ахав был жив еще в течение семи лет правления Иосафата.
В споре между двумя версиями Книги Царств все три источника, не связанных с Библией, свидетельствуют в пользу частной версии и против основного текста; толкование в 4-й Книге Царств 1:17 должно быть признано верным. Это будет означать, что Ахав умер не до, а после Иосафата, что, в свою очередь, означало бы, что автором более шестидесяти сохранившихся глиняных табличек был Ахав и никто иной.
Глава VII
Письма эль-Амарны (продолжение)
Голод
Племена пустыни, гонимые голодом, пришли к Иордану и переправились через реку только для того, чтобы увидеть землю Израиля в еще большем запустении и нищете, чем та, от которой они только что бежали. На полях Израиля ничего не росло. Луга были выжжены солнцем, и только колючки торчали из бесплодной земли.
Первое предсказание о засухе пришло от Илии Фесвитянина, который сказал царю:
3-я Книга Царств 17:1: «…а сии годы не будет ни росы, ни дождя».
Небеса дышали зноем, деревья в полях сохли. Ручей Хораф, где пророк нашел немного воды, тоже пересох, как и другие ручьи. 3-я Книга Царств 17:7:
«По прошествии Некоторого времени этот поток высох; ибо не было дождя на землю».
Взоры с надеждой устремлялись к небу, выискивая, не появится ли тучка. Пророк сказал, что благословение, данное им бедной вдове, продлится «до того дня, когда Господь даст дождь на землю» (3-я Книга Царств 17:14).
В отличие от Египта, который зависел от реки[18], урожай Палестины зависел только от дождя; засуха принесла голод.
2-я Книга Царств 18:2: «Голод же сильный был в Самарии».
Это было время голода и истощения, не имеющее аналогий в истории периода царей израильских. Бедствие продолжалось семь лет.
3-я Книга Царств 8:1: «…ибо призвал Господь голод, и он придет на сию землю на семь лет».
Этот голод заслонил все события того времени; печать голода лежит на всем этом периоде. Целые главы в Библии описывают этот голод. В эти годы были написаны письма эль-Амарны, и было бы невероятно, если бы они не отразили эти события. Дело в том, что письма эль-Амарны, написанные царем Сумура (Самарии), не менее красноречивы, чем Книги Царств.
Голод был так велик, что детей продавали за хлеб.
Письмо 74: «Нашим сынам и нашим дочерям пришел конец вместе с нами, потому что их отдают в Иаримуту, чтобы спасти наши жизни. Мое поле — это жена, у которой нет мужа, оно нуждается в возделывании».
После того как сыновья и дочери были проданы в рабство, чтобы спасти их и остатки населения от голодной смерти, на еду стали менять домашнюю утварь.
Письмо 75: «Сынам, дочерям пришел конец И деревянной утвари из домов, потому что все отдано в Иаримуту для спасения наших жизней».
Царь повторил свое сравнение незасеянной земли с женщиной, покинутой мужем; он вынужден был повторять это во многих письмах. Более чем в тридцати фрагментах своих писем царь Сумура (Самарии) пишет о бедствиях голода или молит о пропитании для населения и армии. Письмо 79: «Дай мне что-нибудь, чтобы накормить их (лучников), у меня ничего нет».
Письмо 83: «…Дай зерна для моего провианта».
Письмо 85: «Совсем нет зерна, чтобы поддержать нас. Что я скажу моим крестьянам? Их сыновьям, их дочерям пришел конец… Пошли зерна на кораблях и сохрани жизнь слуги своего и его город… Может быть, царю, господину моему, покажется благом, чтобы дано было зерно из земли Иаримута».
Письма 86: «Нечего предложить для спасения… И пусть из земли Иаримута дано будет зерно для нашего пропитания». Зерно, полученное из Иаримуты в обмен на свободу части людей, было подсчитано и разделено на скудные доли среди крестьян. (Что касается местонахождения Иаримуты, читатель узнает об этом в следующем разделе).
Мы видим движение лет:
Письмо 85: «Уже два года я отмеряю свое зерно».
Письмо 86: «Я отмеряю свое зерно уже три года».
Письмо 90: «Мое поле жаждет вспашки, и я отмеряю свое зерно».
Письмо 91: «Я отмеряю свое зерно».
Указание в Библии на то, что голод продолжался семь лет (4-я Книга Царств 8:1), соответствует впечатлению, которое производят эти письма. После третьего года засухи голод еще постоянно напоминал о себе, хотя только на основе писем мы не можем точно подсчитать время. Цифра «семь лет» помогает установить хронологию некоторых писем эль-Амарны.
Ручьи и колодцы пересохли; один князь с севера, союзник египетского фараона, намеревался прийти на помощь Сумуру (Самарии)
Письмо 85: «…но, там не нашлось воды, чтобы он напился, и он вернулся домой».
Нехватка воды описана в истории потока, который пересох после отсутствия дождей (3-я Книга Царств 17:7): этот отрывок цитировался выше. Царь Израиля, который предпринял военную экспедицию против Месы, оказался в тяжелом положении, потому что «не было воды для войска и для скота, который шел за ними» (4-я Книга Царств 3:9). «И был голод в земле той» (4-я Книга Царств 4:38). В письме царя вавилонского мы читаем: «Дорога (в Египет) очень долгая, запасы воды закончились, а погода очень жаркая»[19].
И эта засуха и беспокойство царя Израиля отражены в той части истории, где он говорит Авдию, начальствующему над его дворцом:
3-я Книга Царств 18:5‒6: «…пойди по земле ко всем источникам водным и ко всем потокам на земле, не найдены ли где травы, чтобы нам прокормить коней и лошаков и не лишиться скота. И разделили они между собой землю, чтобы обойти ее…».
Отрывок из письма, написанного фараону каким-то человеком из Гублы, но не самим царем, может привести нас к догадке относительно автора этого письма. Осветив политические дела, автор письма сообщает о беспокойстве за своих ослов:
Письмо 94: «Прежде, что касается ослов, царь приказывал, чтобы их отдавали его верным слугам. Но воистину теперь у него ничего нет…».
Имя автора в начале письма не сохранилось. Это мог быть Авдий, человек, который имел преимущественное право писать фараону и кому была поручена забота о животных. Человек, который вместе с Ахавом, царем Самарии, был озабочен тем, чтобы «мы не потеряли всех наших животных», сообщал египетскому монарху о том, что ни один осел не вынес голода и жажды.
О море среди животных в Самарии сообщалось в письме, написанном из Египта одним управляющим; он слышал, что народу Сумуры не позволялось входить в Гублу, потому что в Сумуре наступил мор.
Письмо 96: «Что за мор напал на ослов?».
Как за пределами столицы, так и в самой Самарии люди голодали. Царь свез сокровища своего государства вместе с детьми, проданными в рабство «ради спасения жизни» в место, называемое Иаримута, чтобы получить там зерно; перечень этих сокровищ частично сохранился. Но царь не получил зерна, потому что наместник края, из которого оно должно было быть послано, по-видимому, вступил в союз с Дамаском.
Ужасающий семилетний голод оставил глубокий след. Спустя тысячу лет раввинская Хаггада повествовала: «В первый год все запасы в домах были съедены. Во второй год люди поддерживали себя тем, что могли наскрести в полях. Плоть чистых животных обеспечила третий год; на четвертый год страдальцы использовали нечистых животных, на пятый — рептилий и насекомых; а на шестой год случилась чудовищная вещь, когда женщины, обезумевшие от голода, пустили в пищу своих собственных детей… На седьмой год люди пытались отрывать плоть со своих собственных костей»[20].
Письма царя Сумура (Самарии), отражающие эту эпоху, передают агонию тех лет. Он писал о тщетных попытках получить зерно для пропитания из Иаримуты, «чтобы я не умер»[21]. И вновь писал: «Все съедено»[22], вновь: «Все кончилось»[23], и царю нечего было дать своему народу: ни зерна, ни хлеба, ни семян, чтобы обеспечить урожай будущего года.
Царь писал, что у него нет провизии для крестьян[24]; что он их боится[25], что они могут взбунтоваться[26], что они собираются уйти: «Мои крестьяне намереваются уйти»[27], что его земля опустошена и крестьяне уходят в места, где можно раздобыть зерно:
Письмо 125: «И нет здесь зерна для моего пропитания, и крестьяне ушли в города, где есть зерно для их пропитания».
Эта эмиграция отражена в 4-й Книге Царств 8:1: «Встань и пойди, ты и дом твой, и поживи там, где можешь пожить; ибо призвал Господь голод, и он придет на сию землю на семь лет».
Знаменательно, что и в Библии, и в письмах многолетний голод сосредоточен в земле Самарии (Сумура).
Самое короткое сообщение — короткое потому, что на испорченной табличке сохранилось всего несколько слов — оказалось самым красноречивым:
«прах… урожай… на земле».
Восстание Месы
Меса, царь Моава, платил дань царю израильскому: «Меса, царь Моавитский, был богат скотом и присылал царю Израильскому по сто тысяч овец и по сто тысяч неостриженных баранов» (4-я Книга Царств 3:4),
После поражения при Рамофе Галаадском Моав восстал против царя израильского (4-я Книга Царств 1:1 и 3:5). Объединенная армия Израиля, Иудеи и Идумеи очень страдала от недостатка воды, когда шла вдоль Мертвого моря, чтобы призвать царя Моава к повиновению. Они вошли в Моав с юга и предали эту землю разрушению. Царь Моава пытался прорвать осаду, но не смог.
«И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене. Это произвело большое негодование в Израильтянах, и они отступили от него, и возвратились в свою землю» (4-я Книга Царств 3:27).
Очевидно, что Израиль потерпел поражение и что его союзники ничем не смогли помочь. Нам не сообщается никаких подробностей этого «большого негодования».
В шестидесятые годы прошлого столетия арабы из Дибана в Транс-Иордане, древнем Дивоне, показали одному путешественнику черный базальтовый обелиск, на котором были высечены древнееврейские письмена. После того как камень был продан в музей, арабы пожалели об этой сделке. Они стали думать, что внутри камня спрятан клад и что странная надпись говорила именно об этом, поэтому они решили вскрыть камень. Более того, они сочли, что, разбив его, получат больше предметов для продажи. И если этот камень заколдован, то прежде всего следовало снять чары. Они нагрели его в огне, полили холодной водой и разбили на множество кусков.
Однако один молодой ученый сумел тайком унести кусок камня, отколотый арабом. Позже разбитый базальт в очень плачевном состоянии был доставлен в музей Лувра. Потребовались недостающие части, но все вместе составило только верхнюю часть обелиска. Камень, который в момент находки был оценен как древнейшая надпись еврейскими письменами, попавшая в руки археологов, подтвердил тот факт, что моавитяне пользовались еврейским языком.
Текст содержит отчет о победе Месы над Израилем. Он открывается следующими словами:
«Я Меса, сын Хемоша, царя Моава, дайвонитянин (дивонитянин)[28]. Мой отец правил Моавом тридцать лет, и я царствовал вслед за своим отцом. И я воздвиг это высокое место для Хемоша в KRKHH, высокое место спасения, потому что он спас меня от всех противников и потому что он позволил мне восторжествовать над всеми теми, кто ненавидел меня.
Амврий, царь Израиля, угнетал Моав много дней, потому что Хемош враждовал с его землей. И его сын продолжал его дело, и он тоже сказал: «Я буду нести беды Моаву». В мои дни сказал он это. Но я увидел мое торжество над ним и над его домом, и Израиль погиб после окончательного поражения»[29].
Меса сообщал, что он восстановил Медебу, построил Ваал-Меон и Кириатен, боролся против Атарота, издавна бывшего местопребыванием колена Гадова, укрепленным царем израильским, и выгнал всех жителей из этого города. Оракул Хемоша сказал ему: «Иди, возьми Нево против Израиля», и он взял его, и изгнал всех, кто в нем был — семь тысяч мужчин, и мальчиков, и женщин, девочек, и слуг. «И царь Израильский построил Иахас и жил в нем, когда боролся против меня. Но Хемош изгнал его оттуда до меня, и я взял… его, чтобы присоединить к Девону». Потом Меса построил и отремонтировал стены и дворец в Каркахе с помощью рабского труда пленных из Израиля, и об этом сообщалось со множеством подробностей; он также построил и другие дворцы. Он продолжал войну и пошел против израильского города Орона, и здесь изложение прерывается; строчки стерты, но можно предположить, что рассказывалось и о других военных победах над Израилем. Несколько раз можно прочесть «И я». Нижняя часть обелиска отсутствует. Города, упомянутые на обелиске, находятся в Транс-Иордане, но Карках неизвестен.
Каждое слово, и каждая запись, и каждый стертый фрагмент стали объектами тщательного исследования: обелиск Месы рассматривается как величайшее и уникальное открытие в области библейской археологии, особенно потому, что составляет параллель библейскому повествованию.
Книга Царств повествует, что «был великий гнев против Израиля» при попытке поработить Моав, который восстал; какую форму принял этот гнев — повествование умалчивает. Книга Паралипоменон сообщает, что моавитяне вместе с аммонитянами вторглись в Палестину с помощью сирийцев. Из надписи на обелиске Месы мы знаем, что Меса, царь Моава, взял реванш «полным разрушением» Израиля и что Мехедева, Атарот, Нево и Иаха были вновь захвачены. «Окончательное разрушение» не состояло только в повторном захвате четырех или пяти не очень значительных населенных пунктов в Транс-Иордании.
Клинописные письма эль-Амарны, обнаруженные через двадцать лет после открытия обелиска Месы, рассматриваются как исторические документы, предшествующие обелиску Месы примерно на пятьсот пятьдесят лет и относящиеся к ханаанскому периоду. Настоящее исследование показывает, что это документы одного времени, написанные в середине девятого века.
В письмах из Палестины, и особенно в тех, которые были написаны царем Самарии, мы ожидали бы найти прямые упоминания о мятеже Месы. Мы также ожидали бы найти упоминания о событиях, сообщения о которых были высечены на нижней, отсутствующей части обелиска Месы. И действительно, письма эль-Амарны содержат обширные свидетельства об истории этой войны, а также дают нам материал, с помощью которого можно примерно восстановить отсутствующую часть надписи.
Уже в самом раннем из имеющихся писем царя Сумура (Самарии) он писал фараону (Аменхотепу III):
Письмо 68: «Пусть узнает царь, мой властелин… что враждебность ко мне войск sa.gaz.Mesh очень велика. Пусть царь, властелин мой, не отвернется от Сумура, чтобы он не был полностью захвачен войском sa.gaz.Mesh».
В переводах писем эль-Амарны мы обнаруживаем, что sa-gaz-Mesh переводится как «народ sa-gaz». В английском варианте sa-gaz, что идеографически может также читаться как habatu, переводится как «грабители», или «головорезы», или «мятежные бандиты». «Mesh» понималось как суффикс множественного числа. Он встречается в письмах множество раз, всегда в связи с грабителями-мятежниками. Иногда вторгшиеся грабители назывались amelut sa-gaz-Mesh, amelut, будучи людьми или народом; иногда текст говорит о gaz-Mesh как об одном человеке, и переводчики вновь пренебрегают словом Mesh и переводят «грабитель». «Он берет твои города amel-gaz-Mesh, пес, и эти слова переводятся как gaz, a Mesh опускается. Но текст говорит в таких случаях о единственном лице, и, следовательно Mesh не может бьть здесь суффиксом множественного числа.
Я вообще не буду переводить Mesh, потому что это личное имя царя Месы, но я не исключу его из текста перевода. Тогда мы прочтем следующее; «Враждебность мятежников Месы ко мне очень велика»; и в другом случае — «Он берет города, мятежник Меса, пес»[30].
Согласно надписи на обелиске Месы, мятеж произошел в середине царствования Ахава. Поскольку самые ранние письма царя Сумура упоминают об этом мятеже, мы уже находимся во второй половине царствования Ахава.
В другом письме из ранней переписки эль-Амарны царь Сумура (Самарии) снова писал:
Письмо 69: «Теперь они вновь поднимаются днем и ночью на мятеж против меня».
Амби, географическое название, упоминаемое в связи с восстанием Месы[31], по-видимому, должно быть названием земли Моава, или его столицы, или его народа. Возможно, Амми, постоянно повторяющееся рядом с Амби, — это Аммон[32]. В Книге Бытия (19:38) аммонитяне называются Амми. Появляется также город по названию Рубут. Это, должно быть, Равва-Аммон, столица.
Царь Сумура (Самарии) писал одному египетскому сановнику:
Письмо 73:«Когда oн (Абди-Аширта) написал народу Амми: «Убейте вашего властелина» и они присоединились к amelu-gaz (грабителям), тогда сказали наместники: «Так он с нами поступит». И так все земли присоединятся к ameсlut-gaz (грабителям)».
Аммонитяне, убив своего царя, присоединились к пастухам на полях моавитских. «Идет множество великое» «Моавитян и Аммонитян, а с ними некоторые из земли Маонитской» — было доложено царю Иосафату (2-я Книга Паралипоменон 20:1‒2). Царь Сумура писал:
Письмо 79: «Знай, что с приходом ко мне Аман-аппы все amelut-gaz-Mesh (люди бандита Месы) направили лица свои против меня по требованию Абди-Аширты. Пусть мой властелин услышит слова раба своего и пусть пошлет мне гарнизон, чтобы защитить город царя до прихода лучников. И если не будет лучников, тогда все земли объединятся с amclut-gaz-Mesh (людьми бандита Месы)».
То, что обычно подразумевается в сообщениях Книг Царств и Паралипоменон — тайная рука царя Дамаска в восстании Моава[33] и в мятеже племен пустыни — становится очевидным из этих писем. Царь Сумура (Самарии) просит, чтобы кони и пехота были посланы ему, «чтобы он (Абди-Аширта) не смог собрать всех бандитов Месы»[34].
В редком письме царь Сумура (Самарии) не упоминает о мятеже Месы и о роли, которую правитель Дамаска играл в нем открыто или тайно. Роль Дамаска в войне между Самарией и Моавом может быть выяснена и из 2-й Книги Паралипоменон (20:1‒2).
(продолжение следует)
Примечания
[1] Этот Азаил был сыном Венадада.
[2] Письмо 85.
[3] См.: Levy, Wörterbuch über die Talmudim und Midrashim.
[4] Там же.
[5] Sar-ha-eleph — это предводитель тысячи. От этого могло произойти слово aluph — «предводитель племени».
[6] 2-я Книга Царств 24:9[6] 2-я Книга Царств 24:9.
[7] См. также: 4-я книга Царств 8:16.
[8] 2-я Книга Паралипоменон 20:31.
[9] То же самое расхождение в девять лет существует в сообщениях о царствовании Вааса и Асы.
[10] Летописи (книги Царств и Паралипоменон У составлялись во время и после вавилонского плена, так как о нем рассказано в книгах Паралипоменон, а о возвращении из плена — в Книгах Царств. Составитель Книг Царств указывал, что его работа была компиляцией, основанной на «книгах хроник царей Израильских», которые, скорее всего, были более обширны, чем канонические книги Паралипоменон. Также книги пророков Натана, Идды и других (не существовавших в то время, когда составлялась и канонизировалась Библия) связаны с этими хрониками.
[11] Перевод С.Р. Драйвера.
[12] Сравн.: 3-я Книга Царств 16:23 и 16:29.
[13] Luckenbill, Records of Assyria, I, Sec. 610.
[14] Там же, сек. 672. Ииуй был сыном Иосафата, сына Нимши.
Был ли он сыном дочери Амврия?
[15] В продолжение этих тринадцати лет, 854‒842, должна была наступить смерть Ахава, царствования Охозии и Иорама и восшествие на трон Ииуя. Похоже, что после 854 года у Ахава не оставалось времени. Смерть Ахава, однако, не могла быть связана со столь ранней датой, как 854 год. К. Marti in Encyclopaedia Biblica, I (New York 1899), «Chronology».
[16] Кажется проблематичным, чтобы Ахав, который преследовал культ Яхве, назвал своего сына Иорамом (Яхве высок). Это могло бы быть сильным аргументом, если бы не тот факт, что библейские имена других детей Ахава — Охозии, Иоаса и Аталии — вызывают тот же вопрос.
[17] 2-я Книга Паралипоменон 21:6; 4-я Книга Царств 16:18.
[18] Голубой Нил питается тропическими ливнями, выпадающими в Эфиопии, и тающими снегами с ее гор.
[19] Письмо 7.
[20] Ginzberg, Legends, IV, 190‒91.
[21] Письмо 105.
[22] Письмо 112.
[23] Письмо 117.
[24] Письмо 118.
[25] Письмо 117.
[26] Письмо 130.
[27] Письмо 114.
[28] О Дивоне см.: Числа 21:30; Книга Иисуса Навина 13:9.
[29] Перевод С.Р. Драйвера. Современный перевод У.Ф. Олбрайта отличается в некоторых деталях («Palestine Inscriptions» in Ancient Near Eastern Text, ed. Pritchard).
[30] Письмо 91.
[31] Письма 72, 102.
[32] Амби и Аммия, расположенные недалеко от Сумура, были отнесены историками к прибрежной территории и отождествлялись с Энфом близ Триполи. Оба Названия, Амби и Аммия, как предполагалось, относились к одному и тому же месту. См.: Mercer, Tell el- Amarna Tablets, p. 269.
[33] «…в Равве, y сынов Аммоновых» (Второзаконие 3:11).
ч. 3 Cf.R. Dussaud, Les Monuments palestiniens et judaïques (Musée du Louvre, Paris, 1912), p. 13: Mésa ne nous dit pas, mais cela résulte nettement des renseignements, bibliques, que le secret de sa fortune tint à l’habilité avec laquelle il sut profiter des, revers qu’éprouva Israël après la mort d’Achab et dont l’agent le plus actif fut le roi de Damas. Il n’est pas douteux que la région, au nord de Dibon, fut occupée de nouveau׳par Mésa en accord avec Hazaël, roi de Damas, et peut-etre sous la suzera-ineté de ce dernier».
[34] Письмо 71.
Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2021/nomer10/velikovsky/
