Из серии «Корни»
Окончание серии
Начало: «Черта оседлости» в альманахе «Еврейская Старина» №11/2003
Далее: «Мой дед и Мировая война» в журнал-газете «Мастерская»,
«Уральский корень» в журнале «Семь искусств» — начало в №1/2021 и сл.,
и «О моем отце А.С. Эйгенсоне» в «Заметках» — начало в №1/2021 и сл.
Некоторую аналогию с вопросом о генезисе нефти представляет вопрос из совершенно другой науки — этнографии, но также связанный с генезисом. Речь идет о происхождении населения Полинезии. Тур Хейердал утверждал южноамериканское происхождение полинезийцев опираясь, в частности, на распространенность в обоих регионах определенных характеристик крови, редких в остальном мире. Его противники настаивали на азиатской гипотезе, ссылаясь, в основном на близость полинезийских языков к языкам Южной Азии. Ответным доводом Хейердала было то, что, если судить о прародине негров нью-йоркского Гарлема по лингвистическому критерию, забывая о цвете кожи, надо считать их потомками саксонских завоевателей Британии. Действительно, цвет кожи и группы крови передаются по генетическому механизму, т.е. бесспорно говорит о происхождении, а язык о происхождении его носителя часто не говорит.
Таким образом, если на стороне одной из гипотез находятся все однозначно толкуемые и бесспорные факты, а на другой стороне факты поддаются двоякому толкованию, то вопрос ясен и одну из гипотез надо переименовать в теорию, а вторая невдолге займет место в музее истории науки. Если же бесспорные и однозначные факты есть и на той и на другой стороне — то, как свидетельствует история науки, чаще всего оказывается, что ошибкой является не позиция одной из сторон, а какое-то положение, одинаково принимаемое обеими сторонами спора. Попробуем, со скидкой на неизбежные упрощения, кратко изложить общие позиции и разногласия сторонников «органической» и «неорганической» гипотез происхождения нефти.
ОБЩЕПРИНЯТЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ
1. Закон сохранения массы, законы термодинамики, гидравлики и другие законы природы не прекращали своего действия в период нефтеобразования и при дальнейшей истории месторождений углеводородов.
2. По крайней мере основная часть природных углеводородных систем от асфальта до природного газа образовалась в земных недрах по одному механизму. Широкая вариация их составов вызвана варьированием условий образования и последующей историей.
3. После образования нефть и другие природные углеводородные смеси могут мигрировать в земной коре, задерживаясь в ловушках, т.е. те зоны коры, где сегодня находятся месторождения нефти и газа — не обязательно те зоны, где произошло образование углеводородов.
4. При миграции, а также при длительном пребывании природных углеводородных систем в одной зоне, может происходить изменение их состава как за счет взаимодействия с вмещающими породами, так и по другим причинам.
5. При миграции по коллекторам в ловушки нефть всегда (или почти всегда) поднимается, потому, что она легче воды.
б. Условия образования нефти и ее ловушек существуют на достаточно больших территориях, так что открытие нефтяного или газового месторождения в новом регионе или в новых геологических условиях дает основание для дальнейшего поиска углеводородов в аналогичных пластах, типах ловушек и географически близких зонах.
РАЗНОГЛАСИЯ
1. Исходным материалом для образования нефти и газа является биомасса, т.е. продукты жизнедеятельности живых организмов (планктона).
1. Исходным материалом для образования нефти и газа являются содержащиеся в недрах Земли (в коре, мантии или более глубоких зонах) неорганические вещества.
2. Нефть образуется в богатых органическим веществом осадках, откладывающихся на дне водоемов после того, как при погружении этих остатков на глубину от 1 до 6 км органические вещества длительное время при 50-70оС контактируют с каталитически активными породами. Газ — продукт разложения нефти: термокаталитического на глубинах более 3 км или микробиологического на глубинах менее 1 км.
2. Нефть и углеводородный газ образуются при прорывах глубинных компонентов, связанных с этим изменениях термобарических условий и контакте с водой и другими компонентами земной коры (гипотеза синтеза, Менделеев и др.).
2а. Углеводороды содержатся в глубинах Земли изначально со времени ее образования и прорываются в вышележащие слои по разломам коры (космическая гипотеза, В.Д. Соколов. Ф. Хойл и др.).
3. Основным условием образования нефтегазоносных бассейнов является наличие мощных отложений, в которых существовали условия катагенеза. Месторождения в кристаллическом фундаменте и доархейских осадках теоретически невозможны и могут возникать только в результате уникального стечения обстоятельств.
3. Основными условиями образования нефтегазоносных бассейнов являются наличие под ними глубинных разломов и существование над ними ловушек. Месторождения нефти и газа в слоях, не содержащих следов жизни закономерны и в таких месторождениях, вероятно, могут содержаться запасы нефти, многократно превосходящие все, что нам известно.
4. Оптическая активность нефтей и содержание в них хемофоссилий (сложных органических соединений, например, порфиринов) является однозначным свидетельством того, что нефть образовалась из керогена — захороненного органического вещества.
4. Т.н. «хемофоссилии» либо могут возникнуть неорганическим путем, доказательством чего служит их наличие во внеземных объектах — метеоритах и кометах, либо попали в нефть после ее образования при контакте с содержащими органические отложения породами. По этому же механизму нефть приобретает оптическую активность.
5. Запасы нефти на Земле и в каждом регионе ограничены продуктивностью биомассы за историю жизни с учетом очень невысоких коэффициентов выхода нефти при превращениях керогена. Большая часть этих запасов либо уже открыта, либо учтена как «перспективные ресурсы». Поиски новых нефтегазоносных бассейнов могут быть успешными главным образом за счет выхода в малоизученные регионы, в первую очередь в приполярные районы и на шельф.
5. Запасы нефти на уже освоенных глубинах являются лишь частью всех нефтяных ресурсов планеты. Сумма биомассы все равно объясняет лишь кларковое содержание* нефти. С этих позиций для образования гигантских месторождений Арабского залива, Атабаски или Ориноко должна собираться продукция катагенеза целых континентов — что не укладывается ни в какую теорию миграции. Известные нам месторождения лишь поверхностные проявления могучих источников углеводородов в глубинах Земли. Чтобы найти новые ресурсы, надо искать на больших глубинах в первую очередь под уже известными нефтегазовыми бассейнами.
6. Исходным материалом для образования нефти и газа являются содержащиеся в недрах Земли (в коре, мантии или более глубоких зонах) неорганические вещества.
*) Кларковое содержание — среднее содержание вещества в объеме земной коры. Понятие введено в научный обиход английским геологом Д. Кларком.
Александр Сергеевич выдвинул несколько доводов, которые могут оказаться ключевыми в этом споре. На взгляд со стороны, эти доводы должны вызывать интерес не только у его единомышленников, но и у противников — сторонников биогенной концепции. Как видно хотя бы из приведенной таблицы, у этой концепции немало «скелетов в шкафу», а устранить слабые места можно только воспринимая и обоснованно опровергая доводы оппонента.
Уже давно в спорах о происхождении нефти обсуждается вопрос о несоответствии содержания серы и азота в природных углеводородных смесях содержанию этих элементов в биомассе. Выдвинутые сторонниками биогенеза положения объясняли этот феномен потерей азота в ходе эпигенеза переходом серы из вмещающих пород по бактериальному механизму. Показанные А.С. корреляции между содержанием в нефтях серы и азота, остающиеся постоянными для нефтей больших регионов и не меняющиеся в пределах этих регионов для нефтей самых разных пластов от нижнего кембрия до неогена, требуют объяснения — каким образом и кто осуществлял контроль за столь строгой согласованностью осернения и деазотирования. В рамках абиогенеза эти зависимости находят объяснение гораздо легче.
Вторым важным вопросом, введенным в дискуссию, является предложенный им новый принцип районирования нефтегазовых ресурсов, основанный не на осадочных бассейнах, а на подобии генетических характеристик: типов зависимостей «вязкость — плотность» и «содержание серы — плотность». Как он показал, эти типы очень близки на громадных пространствах, но границы этих зон не всегда совпадают с принятыми сегодня границами провинций, а иногда разделены мощными горными массивами. Этот подход может оказаться полезным для поисков новых бассейнов.
Третьим важнейшим из рассмотренных им вопросов является определение возможных температур нефтеобразования по распределению в нефтях изомеров. Тот факт, что соотношение изо — и нормальных парафиновых углеводородов в реальных нефтях и газоконденсатах не является равновесным ни для нынешней пластовой температуры залежей, ни для гипотетической температуры катагенеза (60–150RС) известен давно и объяснялся сторонниками органической гипотезы как результат того, что из биомассы каким-то образом «охотнее» образуются нормальные парафины. Отец провел строгий термодинамический анализ соотношения различных изомеров, включая ранее не рассматривавшиеся алкилбензолы, и показал, что температуры, при которых установились равновесия для различных групп изомеров, хорошо коррелируют и для разных нефтей, в основном, лежат в пределах 400–1000оС. Это вполне понятно для абиогенной гипотезы, как температура последней «станции» для поднимающихся из глубин флюидов. Но для биогенного объяснения этого факта нужны серьезные доводы. Надо подчеркнуть, что изомерный состав нефтей бесспорно является их «родовым», а не «благоприобретенным» признаком. По сравнению с этой характеристикой такие свойства нефти, как оптическая активность, обусловленная все же ничтожным содержанием соответствующих компонентов, и содержание хемофоссилий имеет подчиненное значение. Опираться на них для решения вопроса о генезисе природных углеводородов — подобно тому, как из наличия свинца в этилированном бензине делать вывод о том. что данный бензин получен из свинцовоорганических соединений.
Последним из важнейших вопросов, на которые обращаешь внимание, является проблема диспропорционирования углерода в ходе катагенеза. Хотя А.С. не верил в катагенез, как механизм образования нефти, он исследовал этот процесс по описанию его сторонников с позиций инженера-химика. Вероятно, такую работу уже давно должен был бы провести кто-то из сторонников биогенной концепции. В этом случае мы уже имели бы ответы на поставленные А.С. вопросы. В настоящий момент показанное им обязательное образование кокса при катагенезе в количествах кратно превосходящих количество образовавшихся при катагенезе нефти и газа ставит биогенной теории два тяжелых вопроса:
-
Где находятся в «нефтематеринских» породах гигантские месторождения углерода, которые обязательно должны сопровождать нефтяные и газовые месторождения (для месторождений Арабского Залива запасы месторождений-спутников должны составлять многие десятки миллиардов тонн)?
Каким образом каталитическая активность пород при катагенезе сохраняется под столь мощными отложениями кокса?
Вопросы эти требуют ответа, так как отсутствие паранормальных явлений при генезисе нефти и газа признается сторонниками обеих концепций. Вполне возможно, что ответы на эти и другие поставленные им вопросы могут быть найдены и в рамках «биогенной» гипотезы. Я лично судить об этом не могу хотя бы потому, что как подавляющее большинство рядовых нефтяников, в повседневной деятельности не сталкивался с вопросом о происхождении нефти. Судя по контактам с рядовыми — и даже нерядовыми — нефтегеологами, их обычно не очень волнует этот вопрос. Интересно было бы узнать, к примеру, какой теорией, биогенной или абиогенной, руководствовался Ф.К.-О. Салманов, когда, узнав об открытии нефти на Западе Тюменской области, вопреки планам и приказам начальства повел баржу с буровой установкой не вверх по Оби, а вниз — к устью Югана. Есть подозрение, что им руководило гениальное наитие — и то из общих положений, признаваемых адептами обеих теорий, которое сводится к тому, что «если найдено что-то новое — ищи и дальше в подобных условиях».
Тем не менее теоретические геология и геохимия обязаны разобраться в этих вопросах. По-видимому, все сливки с открытия новых нефтегазовых бассейнов на привычных глубинах в сколько-нибудь доступных регионах уже сняты.
Конечно, и поиск на больших глубинах, и потом промышленное бурение и добыча будут недешевы. Но альтернатива — океанские глубины и полярные льды — тоже очень дорога. Большие триллионы, да еще и подать углеводороды от моря Лаптева к потребителю… Уже и сегодня для того, чтобы газ с Ямала пришел в Европу, надо четверть добытого сжечь по трассе в двигателях газокомпрессоров.
Отец все это принимал очень близко к сердцу, а более всего — полное нежелание сторонников истинно верной биогенной теории хотя бы выслушать доводы против нее. Виноват в этом, в том числе, был, конечно, и я. Он сурово обличал меня за малый интерес к теме, когда я появлялся в Уфе в командировках из своего Нижневартовска. Я вяло отнекивался большим объемом собственной работы там, на месторождениях, да не очень, видимо, удачно острил, что: «Генезис нефти мне совершенно ясен. Нефть и газ получаются из устья скважины. И то хорошо, а раньше, когда работал в нефтепереработке, я точно знал, что нефть происходит из входного штуцера НПЗ».
На самом деле, я довольно плотно работал с геологами, среди которых были фигуры даже такого уровня, как директор ЗапСибНИГНИ Иван Иванович Нестеров, главный геолог Нижневартовскнефтегаза Литваков, замдиректора ВНИИНефть, бывший замминистра Элик Халимов, сотрудничал с ними, спорил, иногда лаялся — но это все относилось к очень специальным вопросам того, сколько нефтяного газа горит на факелах Западной Сибири. Тема о происхождении газа и нефти сроду не всплывала в наших беседах. Да я, честно сказать, и не думаю, чтобы они вообще об этом много думали. Геологи, мне казалось, ищут «ловушки», «местонахождения», а не настоящие «месторождения». Не те места, где оно образовалось, а где его сегодня много и можно добывать.
Но и сторонником биогенеза я тоже не был, просто хотя бы по малому объему своих познаний на эту тему. Правда, я добывал отцу кое-какие неопубликованные еще данные по фракционным и компонентным анализам сибирских нефтей, благо их делали мои друзья. Но это потому, что он об этом просил, добывал кое-что и мой младший брат Митя, хотя он уж в этом и вовсе не разбирался, он — журналист. Папа же мой обличал меня в маловерии и при встречах, и, к примеру, когда мой сын, а его внук Саша заинтересовался — о чем спор, он сказал ему: «Твой отец думает, что нефть получилась из устриц, а я полагаю, что из дальних глубин Земли». Нынче, когда я знаю о нескольких сотнях месторождений у берегов Вьетнама, в Грузии, в Донбассе, в США, находящихся в трещинах изверженных пород, там где нет подстилающей воды и никогда не было жизни — я готов поверить в любимый отцовский абиогенез.
Ну, пока довольно об этом, лучше вспомним, как к этой истории вдруг подключился институт, где я тогда работал — ВНИПИГазпереработка. То есть, все это развернулось в головном институте, в городе Краснодаре на улице Красной, а я-то работал в Западно-Сибирском филиале в Нижневартовске. Но к стартовой точке я все же имел отношение.
Дело в том, что как раз в ту пору, в начале 80-х, моя лаборатория вела довольно большие работы по транспорту нефтяного газа и конденсата вместе с соответствующей лабораторией головной конторы и с группой доцента Эрнста Марковича в Краснодарском политехе. Результаты были очень неплохие, а еще образовалась и довольно тесная дружба между нами всеми. Были мы тогда еще совсем молоды, как видится из сегодня: мне чуть перевалило за тридцать пять, Володе Фридланду побольше, под пятьдесят, Марковичу сорок, Юре Сатырю-«Малышу» двадцать восемь, Васе Пикину тридцать четыре, Вите Гугучкину тоже. А на сегодня только и остались в живых я да Малыш.
Самой из компании интересной фигурой был, пожалуй, Владимир Яковлевич Фридланд. Заслуженный мастер спорта по горному туризму, на кандидата он защитился в 58-м — по применению теории игр в проектировании аэропланов, очень яркий и своеобразный человек с сильно ухабистой биографией. До ВНИПИГазпереработка он работал там же в Краснодаре завотделом во Всесоюзном институте по применению авиации в народном хозяйстве. Через три года работы оказалось, что в его отделе делается много больше, чем во всем остальном институте. Ну — уволили, хорошо хоть, что не посадили и не выгнали из партии.
Приютили его во ВНИПИГазпереработка сэнээсом, тем более, что наш директор Марк Абрамович Б. в эту пору очень целеустремился стать доктором наук, так хороший аэродинамик и математик не помешает. А Володе его новая работа понравилась, особенно — полевые обследования газопроводов. Там мы с ним и подружились. Он очень увлеченно осваивал новые для себя вещи. Ну, аэродинамика — этим он занимался с вузовской скамьи, но были еще и многие вопросы физико-химического характера, которыми он заинтересовался. Среди прочего он обратил внимание, что если мне мало известен состав газа, то я быстро прикидываю — сколько должно быть каждого компонента тяжелее метана. И потом, когда мы получаем после анализа полный состав газа, то он близок к моим прикидкам. Я ему показал, как я это делаю с использованием формул отца, и вообще познакомил вкратце с той теорией архитектоники нефти, которую разрабатывал Александр Сергеевич.
Володя загорелся — ведь это, кроме прочего, красивая математика. Потребовал, чтоб я его познакомил с Эйгенсоном-старшим. Так мы после очередной работы на Самотлоре полетели в Краснодар через Уфу. Отец ничего от него скрывать не стал. Не так уж часто попадались ему заинтересованные и непредубежденные слушатели.
А вернувшись в институт Фридланд стал активно пропагандировать Учение Эйгенсона как выдающееся открытие по части нефти и газа. Дело дошло до директора. Марк Абрамович сообразил то, что не приходило в голову ни отцу, ни мне, ни Фридланду, никому. Что из этого можно сделать Открытие в специально советском понимании этого слова.
По «Положению об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях» 1973 года Открытием признается установление неизвестных ранее объективно существующих закономерностей, свойств и явлений материального мира, вносящих коренные изменения в уровень познания. Если Госкомизобретений признает — автору выдается исключительной красоты Диплом и вознаграждение 5000 рублей. Но сила не в деньгах. Автор и контора, где он это открытие совершил, резко поднимаются по социальной (и научной, конечно) лестнице, становятся в один ряд, если не с нобелевскими лауреатами, то уж точно с самыми почетными отечественными научниками. Нынче этого нет, Академия Наук как-то объяснила Ельцину, что бумаги на открытие выдавать не надо, нигде в мире и не выдают. Правда, их и теперь все равно рисуют, но не госорганы, а две самодеятельные шарашкины конторы: РАЕН и Международная Ассоциация Авторов Научных Открытий. Ну, это уже получается вроде Золотой Звезды Героя от Сажи Умалатовой.
Ну, а тогда было. Наш босс и решил, что тут есть смысл лечь рядом. А Александру Сергеевичу все это более или менее все равно. За ним сейчас своего института нету, а тут возможность хоть как-то довести до ученой общественности свою работу. За это и соавторов вписать, в конце концов, не жалко. Тем более, ему ничего особенного делать не надо, все оформят в Краснодаре. Он свою работу уже сделал. Ну, надо, конечно, изложить соответствующим образом. Сразу скажу, что речь шла только о законе для молекулярно-весового распределения, тема о происхождении нефти не упоминалась. Отчасти потому, что в то время отец только начинал формулировать свои взгляды о генезисе, отчасти — чтобы не дразнить гусей.
Я на этом Ученом Совете не был, оставался у себя в Сибири. Да и вообще я в то время был в опале. И у отца, не помню уж за что, и у нашего директора. Но расссказывали мне много и разные люди. Апофеоз, судя по рассказам, был в конце заседания, когда уже и доложено, и отзывы были, и уже решение принято, чтобы направить заявку в Госкомизобретений. Начали выступать самые преданные энтузиасты, говорить о великом значении данного события. Один из холуев даже произнес, что вот-де: «Это первое открытие в нашем институте, первое открытие в Северском районе, первое открытие в Краснодарском крае…» Но Марк Абрамыч его прервал словами: «И вообще в Северном полушарии!» Он же был совсем не дурак, наш директор, просто уж очень рвался в доктора наук.
В конце концов Александр Сергеевич и в УфНИИ, точнее в БашНИПИНефти, как стал называться институт, не остался. Все было хорошо. Непосредственный начальник, д.т.н. Давлет Шейх-Али, вполне понимал смысл его работы, не разыгрывал, во всяком случае, по отношению к данному сотруднику, комедию борьбы за трудовую дисциплину, и помогал в работе, чем мог. В институте к нему относились с большим уважением, а беседы с институтским геологами, среди которых отец особо выделял Баймухаметова, помогали восполнить недостававшие познания по геологии и точнее формулировать свои мысли.
Но, все-таки, уж очень далеко, почти час езды. Ему же к тому времени перевалило за семьдесят. В общем, проработал он там три года и уже окончательно ушел на пенсию в апреле 1984-го. Но работать, конечно не перестал, перестал получать за это зарплату. Многими часами почти каждый день он сидел за своим домашним рабочим столом, считал, писал, думал. В БашНИПИНефть он теперь ездил только в дни партийных собраний. Он, конечно, никак не хотел бы оказаться вместе с другими пенсионерами на партучете в ЖЭКе.
Его нынешние работы пошли довольно далеко за пределы молекулярно-весовых распределений в природных смесях углеводородов. Он показал, что непревращенное ‘сырье’ занимает вполне определенные позиции на диаграммах температура кипения — состав. В нефтях многих регионов (Западная Сибирь, Сахалин, Грузия и др.) эти позиции неизменно занимает метан (точнее, гидрированный свободный радикал — метилен). В то же время ни в одной нефти Мира в этой позиции не обнаружен ни кероген, ни какой-либо другой вообразимый продукт биогенного происхождения, из которых по официальной теории должна была образоваться нефть. Это окончательно сделало его приверженцем ‘абиогенной’ модели. Тем более, метану в Земле есть откуда взяться, чтобы служить сырьем для образования нефти и природного газа. Во всяком случае, ‘метановое дыхание’ Земли, то количество метана, которое уходит ежегодно из недр в атмосферу и далее в Космос, оценивается на сегодня примерно в миллиард тонн. Для сравнения, мировая добыча природного газа, который почти полностью состоит из метана, примерно 2,7 миллиарда тонн годовых.
Далее, он поставил вопрос о побочных продуктах биогенного образования нефти и газа. Эта концепция предполагает, что превращение живого вещества в нефть и газ происходило путем биологической, а затем — термокаталитической дезинтеграции несравненно более тяжелой материи, намного обогащенной углеродом сравнительно с нефтью и газом. Но всякое такое превращение всегда сопровождается выделением избытка углерода в виде кокса или графита. По словам крупнейшего теоретика биогенеза Дж. Ханта, оптимальный для газообразования кероген содержит водород и углерод в соотношении атомов 0,8 к 1, в нефтеобразующем керогене это соотношение близко к 1:1–1,2:1. В нефтях практически всех регионов то же соотношение близко к 2:1, в газах — от 3,5:1 до 4:1. Напомним, что формула метана — СН4.
А.С. задал вопрос: куда, в таком случае, делись те 500-700 г. углерода на каждый килограмм новообразованной нефти и 3,5-4 кг на каждый килограмм газа, которые должны выделяться при биогенной конверсии? Ведь нигде поблизости от нефтегазовых месторождений ничего подобного не найдено. Ни в самих месторождениях, ни в предположительных ‘нефтематеринских’ породах. И еще — допустим, что нефть образуется крекингом ‘первовещества’ на каталитических центрах вмещающих пород. Но тогда активность таких центров практически сразу же начнет падать из-за отравления продуктами превращений и отложений кокса — это понимает каждый нефтепереработчик. Еще один эффект, понятный грамотному химику, но, конечно, малознакомый геологам. Соотношения концентраций изомеров, ну, к примеру, разветвленного изобутана и вытянутого цепочкой нормального бутана, зависят от температуры образования смеси. Это — вещи хорошо известные и получаемые известными термодинамическим расчетами. Так вот, в нефтях эти соотношения и для бутанов, и для пентанов, и для более тяжелых углеводородов указывают на температуры образования от 700 до 1500 градусов Цельсия. С абиогенной гипотезой это хорошо согласуется — там, в мантии, на десятки километров вглубь Земли, температуры именно такие. А по биогенной гипотезе должно быть от 60 до 200 градусов.
Решающим аргументом у противников абиогенеза были так называемые ‘хемофоссилии’ — т.е, ‘химические ископаемые’, органические вещества, которые легко разлагаются под действием температуры и воздействия кислорода.. Они в крайне малых количествах, но почти повсеместно распространены в нефтях и вообще в самых разных осадочных породах. В первую очередь это порфирины, азотистые гетероциклические соединения, родственные известным всем хлорофиллу и гемоглобину. С 1942 года, с работ отцова приятеля Андрея Владимировича Фроста, их очень частое наличие в нефти считается argumentum primarium, неопровержимым доводом в пользу органического ее происхождения. А.С. психологически было непросто спорить со своим покойным другом, но он указал на то, что гемоглобин и хлорофилл живых организмов содержат в себе металлы, это всегда магний и железо. А порфирины нефти тоже содержат металлы, но это — ванадий и никель. Да и обязательность органического происхождения порфиринов оказалась под очень большим сомнением, после того, как их следы были найдены в метеоритах и в продуктах, образовавшихся при электроразрядах в модельной газовой смеси, т.е. совершенно неорганическим образом.
Вы можете спросить: а почему это такой важный вопрос? Откуда б ни взялись нефть и газ, но важно ведь то, где их скопления. А это не меняется — в основном, в осадочных породах, более всего там, где поднятия пористых пластов, перекрытых сверху пластами непроницаемыми. Это, конечно, так. Вопрос о том, что надо развивать? Если нефть идет из мантии — надо вкладывать очень большие деньги и ресурсы в разработку геофизических методов поиска на больших глубинах, где сегодня уровень помех забивает полезный сигнал, в технологию бурения на большие глубины, где температуры под двести-триста градусов. Если нефть имеет органическое происхождение — надо развивать средства поиска, бурения, добычи на морских глубинах и в дальних Арктике и Антарктике — все остальное уже просмотрено. Речь идет об очень больших триллионах, что не по силу в одиночку даже таким гигантам, как Бритиш Петролеум или Газпром.
Конечно, в нынешнем своем положении он не мог делать какие-то эксперименты, но умение использовать оружие математики и знание термодинамики для решения научных задач ему не изменяло. Вот только никак не удавалось заинтересовать тех, кто ищет нефть и газ. За все время только одна его совместная с Д. Шейх-Али статья о распределении компонентов и фракций нефтей по температурам кипения была напечатана в 1987 году в журнале ‘Геология нефти и газа’. А все остальное — как уже сказано, шло в ‘Химии и технологии топлив и масел ‘, которую геологи не читали. Был в Советском Союзе, однако, один очень известный геолог — сторонник абиогенеза. Это — Н.А. Кудрявцев, разработавший программу поиска, по которой был получен в 1953 году первый в Сибири газовый фонтан у села Березово. Это он заявлял на научных конференциях: ‘Признать глубинное происхождение нефти — это значит признать, что огромные коллективы ученых, научно-исследовательские институты и у нас, и за рубежом десятки лет работали и работают впустую’. Но он умер в 1971 году и о работах отца знать не мог.
Были, в общем, и другие исследователи, геологи, физики и химики, которые самостоятельно пришли к тем же выводам о небиологических источниках нефтеобразования, что и Александр Сергеевич. Назову хотя бы известных киевских профессоров-геологов Порфирьева и Краюшкина, под чьим руководством были открыты 17 нефтегазовых месторождений в Донбассе, часть из которых находится в трещинах изверженных пород. Вот с Владиленом Краюшкиным у отца завязалась регулярная переписка.
Надо сказать, что Советский Союз слыл на Западе Страной Свободы в этом вопросе, местом, где абиогенистов не увольняют с работы и не закрывают им полностью возможность высказывать свои идеи, не в пример Соединенным Штатам и другим капстранам. Впрочем, вскоре у отца оказался корреспондент и в США. Это был, ну, не будем преуменьшать, всемирной известности, астрофизик Томас Голд. Когда он в середине 80-х выступил в печати со своей теорией о том, что не нефть образуется из остатков живых организмов, а, наоборот, жизнь возникла в сверхглубинах ‘Deep Hot Biosphere’ на базе углеводородов, поднимающихся из мантии — то это было встречено веселыми шутками журналистов и читателей ‘Нью Йорк Таймс’ и других больших газет. Астрофизик — а учит геологов и биологов! Его восприняли, примерно, как мы с вами воспринимаем академика Фоменко.
Пришлось тем, кто представлял себе масштабы и круг интересов Голда, разъяснить широкой публике, о ком идет речь. Что это Голд, вместе с Фредом Хойлом, разработал Теорию Стационарной Вселенной, которая была очень важным этапом в развитии космологических представлений, это ему принадлежит само создание понятия о земной магнитосфере, что он был одним из отцов теорий пульсаров и ‘черных дыр’, что ему пришлось быть одним из ведущих консультантов НАСА, когда готовился полет на Луну. Что при всем этом Голд — физик широкого профиля, каких теперь почти не осталось; в частности, еще в сороковые годы он разработал оригинальную теорию резонанса в ухе и работы слуха у людей и животных. Только тогда остроумцы несколько притихли. Вот, значит, с этим заокеанским единомышленником они тоже нашли друг друга.
Самым, пожалуй, большим своим успехом А.С., пожалуй, считал проведение в сентябре 1994 года Уральским Научным Центром Российской Академии Наук и недавно образованной Башкирской Академией семинара ‘Проблемы генезиса нефти и газа и формирования их залежей’. Он выступил с очень, на мой взгляд, интересным докладом, поговорили, обсудили… но особого влияния на жизнь страны это, все же, не оказало. Сторонники официальной версии о биологическом происхождении нефти совершенно не собирались вступать в дискуссию. В конце концов, и при старой версии было открыто немало месторождений и получено много Ленинских и Государственных премий. Так что отцу оставалось собирать новую информацию и делать все новые расчеты на интересующие его темы. Как вы, вероятно, помните, Платон сказал некогда: ‘Верь тому, кто ищет истину, и не верь тому, кто говорит, что её нашёл’. Александр Сергеевич продолжал искать.
Я — точно, что не специалист в вопросе о происхождении нефти. Но его доводы мне представляются весьма убедительными. Боюсь, однако, что на сегодня их недостаточно, чтобы переубедить его оппонентов, побудить государства и гигантские фирмы потратить огромные деньги на разработку технологий сверхглубокого поиска и сверхглубокой добычи нефти и газа. Думаю, что, скорей всего, его статьям суждена ‘судьба Менделя’. Как известно, внимание мировой научной общественности к менделевским законам была привлечено много лет спустя, когда общее развитие биологии и потребности экономики заставили, наконец, заняться генетикой. В любом случае, главные статьи были им отобраны, я их отсканировал, выправил OCR и в ближайшее время выложу в Сети. Может быть, кому-нибудь пригодится, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки.
Но это все было за его рабочим столом, а за дверью квартиры происходили большие перемены в жизни страны. В большинстве они ему совсем не нравились.
Поначалу Ускорение и Перестройку он, как верный сын Партии, воспринял с энтузиазмом. Даже совершил героическую попытку безалкогольного отмечания своего очередного дня рождения. Казалось бы — он пенсионер, ему-то что? Но он не мог быть в стороне от призыва своего руководства. Надо сказать правду, как бы она ни была горька — ничего из этой безалкогольности не вышло, по рюмочке коньяка с пришедшими поздравить он все же выпил. Впрочем, как известно, полного успеха эта политика не имела и во всесоюзном масштабе.
Командировок теперь у него не было, но раз в год он все же путешествовал. С 1982 года его партийный стаж превысил 40 лет, а в ту пору наверху спохватились и дали некоторые льготы коммунистам с таким большим стажем. Отцу выдали красивый значок и сказали, что теперь раз в год он может ездить бесплатно в санаторий старых большевиков в подмосковном Кратово. Он и ездил, пару раз я во время своих московских командировок навещал его в этом санатории. Конечно, это не был его любимый Кисловодск! Но тишина, великолепные сосны, прогулки. Публика его, скорей, развлекала. Соседку свою по столу он именовал народоволкой. А как-то он показал мне невысокого старичка в пиджаке, усеянном наградами, и объяснил, что это — недавно приехавший отдыхающий, видимо, очень заслуженный разведчик, что он выгуливает свои ордена и медали каждый день перед обедом. А вчера он упал в лужу, обиделся и громко требовал, чтобы его немедленно подняли. Я легко поверил, потому что в почтовом отделении рядом с домом тестя на Делегатской в дни выдачи пенсии собиралось большое количество таких вот отставных разведчиков. Они очень, почему-то, кричали, выясняя друг у друга, как здоровье Рихарда и куда делся Яша Блюмкин. Но в конце 80-х эта малина с санаторием кончилась. Суровая борьба с привилегиями нашла у противника слабую позицию, которую никто деловой и не защищал.
Скоро дела пошли так, что сочувствие А.С. Перестройке сильно уменьшилось. ГКЧП он воспринял с одобрением, пытался мне по телефону внушить свое отношение и очень расстроился, когда я, только что пришедший от Белого Дома, сказал ему, что Хунта в полном составе убежала из Кремля и вообще из Москвы. Тут, мне кажется, ему немного изменил вкус. Все же Янаев, Стародубцев, Язов — это был полный моветон, не то, что не его любимый Сталин, а просто мелкая шпана.
Партбилет отец, конечно, не сдал, но и на собрания КПРФ ходил гостем, пока не вступая. Впрочем, через год он услышал на таком собрании настолько бесшабашные выступления на национальную тему, что даже и его проняло. Более, правда, не сами рассуждения о ‘сионских мудрецах’ и ‘еврейском заговоре против православно-коммунистической России’, а то, что ни один, кроме него самого, из присутствовавших на собрании коммунистов, не стал этому никак возражать. А.С. вышел из зала и уж больше никогда туда не возвращался.
Жили они с мамой вдвоем в нашей старой квартире на улице Первомайской в той части Уфы, которая близка к нефтеперерабатывающим заводам. Хотели было сменяться, но не заладилось. В середине 90-х постигло их стихийное бедствие — капитальный ремонт дома без выезда жильцов. Да еще зимой. Вот представьте себе замену фановых труб, т.е, полное отключение канализации в январской Уфе. Ведра выносятся с верхних этажей и сливаются в колодец напротив подъезда. Ситуация, как я сказал, когда увидел, максимально приближенная к тогдашнему Грозному. Нет, только советские люди могут такое пережить не померши!
Все наше довольно разветвленное семейство очень, конечно, почитало своего патриарха. Я не уверен, что Александр Сергеевич был бы сегодня всеми нами доволен, он-таки был достаточно требователен и суров. Но стыдиться, думаю, ему никого из своих потомков не пришлось бы.
Вернемся к родителям и в девяностые годы. Жизненный уровень у них не упал, да, правду сказать, и я голодающих в ту пору видел только в газетах, хоть много ездил по стране. Что мне казалось страшным — это потеря многими веры в то, что они в своей жизни занимались чем-то осмысленным, а не просто валяли дурака. Хотя, конечно, ситуация, когда родители из своих пенсий могут подкармливать детей, ушла вместе с Л.И. Брежневым. Но это ведь и вообще неестественно!
Жили они достаточно замкнуто, так ведь друзья их уже большей частью были в могилах. Ну, брат мой приезжал к ним чуть ли не каждый день, я когда бывал в Уфе, останавливался у них. Еще в гости к ним приезжала и регулярно звонила Ляля Галимова, та самая, которая жила у нас, когда училась в институте. Мама из дому вообще почти не выходила, по магазинам ходил отец. Большую часть времени он проводил за своим письменным столом, меньшую — у телевизора, слушая новости. Книжки, худлитературу он и вовсе перестал читать уже задолго до того. Неинтересно. Чем очень отличался от мамы, читавшей в ту пору фолиант за фолиантом из творчества Бушкова, Серовой, Донцовой и прочих отечественных детективописцев. Он ссылался на авторитет Чарлза Дарвина, тоже ведь прекратившего с определенного возраста чтение беллетристики за ее полной неинтересностью. Исключением был толстовский ‘Хаджи-Мурат’, который он мог перечитывать бесконечно, сильно удивляясь тому, что эту книгу не прочитал Ельцин, прежде чем двигать полки на Грозный. В общем, мама с папой не пропадали. Я хорошо зарабатывал и в Сибири, потом в Москве, потом и в Штатах, куда переехал в 1998 году, младший брат жил неподалеку в Уфе и во всем о них заботился. Отец, как я уже сказал, продолжал работать, что, конечно, давало ему жизненную силу. Но вечных людей нет. Четвертого апреля 1999 года папа вышел из дома, чтобы купить хлеба и сигарет. Он протянул лоточнице деньги и упал на лоток. Через полчаса к маме в дверь позвонил милиционер и спросил, проживает ли тут такой-то. Умер он мгновенно, а было ему почти 87 лет. И до последнего дня своей жизни он работал и получал от работы удовольствие. Знаете, такую смерть надо заслужить. Мне кажется — он заслужил.
Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2021/nomer10/eygenson/
