ЗАВТРАК
Все персонажи вымышлены.
Большинство, произошедших в рассказе событий,
основаны на реальных фактах
В открытом бассейне, расположенном на нижней палубе, на дне лежали две песчинки, которые занесло теплым ветром с пляжа изумительного Вильфранш-сюр-Мер*. Это были единственные нелегальные пассажиры белоснежной 100-метровой яхты, которая вчера в полдень вышла из одноименной бухты Вильфранш и теперь неслась по волнам, рассекая воды Средиземного моря, в сторону Гибралтарского пролива.
Допуск на неусыпно охраняемую яхту, с пуленепробиваемыми стеклами капитанской рубки, водяной пушкой от нападения морских пиратов и лазерным щитом, защищающим от фотокамер, вечно шныряющих поблизости папарацци, был очень строг. За исключением членов семьи и обслуживающего персонала, мистер Эвот Грэтхаус мало кого терпел на борту своей плавучей крепости.
Семья миллиардера состояла из семи человек. Сам Эвот, его жена Эмма, трое отпрысков – пяти, шести и восемнадцати лет от роду, тесть и теща. Родная мать Эвота умерла, когда ему исполнилось пять лет, он её почти не помнил, а отца вовсе никогда не знал.
Интересы членов семьи были разными. К счастью, семь отдельных спален, десять гостиных, два бассейна на нижней и верхней палубах, несколько гидромассажных ванн, спортзал и домашний кинотеатр, совмещенный с концертным залом на 20 мест, давали возможность наслаждаться жизнью и предаваться развлечениям на борту яхты, долгими часами не видя друг друга. И все же по рейтингу журнала «Форбс»* это была самая дружная богатая семья, никогда не разлучавшаяся надолго.
По сложившейся домашней традиции все домочадцы обязательно собиралась на завтрак за 23-метровым столом из морёного дуба, принадлежавшего в прошлом веке одному известному виконту.
Вот и сегодня, ничто не нарушило заведенного порядка. Без четверти девять стол был полностью сервирован. Старший стюард и весь нижестоящий персонал яхты стояли на вытяжку в холле, когда Эвот спустился по стеклянной лестнице из своей спальни в белоснежном халате и меховых тапочках от Гуччи, больше похожих на обувь бабушки-пенсионерки, чем на брендированную вещь за 610 фунтов стерлингов.
Подчиненные оскалились во весь рот, показывая, как они рады видеть своего благодетеля и работодателя. Широко улыбалась и Карина, которой вчера жена Эвота плеснула в лицо горячий чай, потому что он ей не понравился, а мистер Грэтхаус сделал вид, что не заметил этого.
Проходя мимо выстроившихся в ряд людей в скромной, безликой форменной одежде «белый верх черный низ», Эвот зевнул. Экипаж яхты привык довольствоваться этим приветствием. Как только за мистером Грэтхаусом закрылась дверь, ведущая в столовую, все поспешили разойтись по рабочим местам – стирать, прислуживать, утюжить, убирать и создавать ощущение пятизвёздочного отеля на воде.
В это же время послышался гул подлетающего вертолета – «прилетел» завтрак – суши от самого Дзиро Оно*. К суши Эвот пристрастился год назад, когда приезжал в Токио с семьей в сезон ханами*, и с трех пор периодически заказывал их в любую точку мира, где бы не находился.
На звук вертолета в столовую спустились остальные члены семьи. Эвот поцеловал жену, поинтересовался хорошо ли она спала, поприветствовал остальных домочадцев, и все сели за стол.
Младшие дети были ещё сонные. Нянечка хлопотала возле них, пытаясь запихнуть в рты капризных отпрысков овсяную кашу.
Прыщавый подросток Фрэнк сидел в женском платье и маминых бриллиантовых сережках, которые та дала «напрокат». Он жевал салфетку, но никто не обращал на это внимания.
Отец давно разочаровался в сыне, который с каждым годом под действием гормонов, внешностью и поведением своим всё больше походил на девочку. Эвот считал сына умственно отсталым и теперь надеялся только на шестилетнего Бруно, который обещал вырасти «крутым парнем», во всем похожим на отца.
Год назад, пока родители были в казино, а нянечка куда-то отлучилась, Бруно заскучал. Некоторое время он наблюдал с 36 этажа нью-йоркского небоскреба за маленькими «муравьями», бегающими по улице внизу, как вдруг ему пришла в голову отличная идея. Вместе с сестрой Катрин, он решил, что будет весело давить «муравьев», и дети стали скидывать из окна на прохожих всё, что попадалось под руку – стулья, настольные лампы, бронзовые статуэтки, вазы. В результате этой нелепой и трагической игры трое «муравьев» были убиты глупыми детьми. Мистеру Грэтхаусу с большим трудом удалось замять скандал, а точнее «заткнуть» его деньгами. Судебное разбирательство завершилось «посадкой» на восемь лет несчастной нянечки, а детей на неделю лишили сладкого.
Но стоит ли вспоминать о прошлом?! Новый день – новая пища, завтрак уже начался.
Тесть отварной рис не любил, путь даже со свежайшей рыбой. Сославшись на изжогу от съеденного вчера яйца Балют*, он отказался от суши и решил вместе с детьми поесть кашки.
Теща, накачавшаяся вчера перед выходом в море коктейлем с ликером Куантро, – тихонько икала. Стабилизаторы качки, установленные на яхте, работали исправно, но её все равно слегка укачивало.
Только Эмма, которой, как и мужу за время круиза средиземноморская пища порядком надоела, съела несколько суши. Но вскоре тоже отставила тарелку.
«Ну, и отлично! Не ешьте! Вам же хуже!» – ухмыльнулся Эвот, а кухня получила новый срочный заказ.
К счастью опытный шеф-повар, эстет и гурман, элегантный, подтянутый француз Ален Гарнье хорошо знал повадки хозяев и был готов к такому повороту событий.
Суп из птичьего гнезда* для тещи был готов заранее – его быстро не сваришь. Проще вылить готовый, если не закажут, чем выслушивать от хозяев упреки и оскорбления.
Оставалось вскрыть сырную головку касу марцу* и сварить кофе Лювак* для Эммы – дело трех минут.
«И все-таки Грэтхаусы – мерзкая семейка», – подумал про себя Ален, задерживая дыхание и прищуривая глаза, – личинки сырной мухи, почуяв опасность, начали выпрыгивать из гнилого сыра во все стороны.
Кофе Лювак пах намного лучше сыра – однако шеф не переставал брезгливо морщиться, засыпая зерна в кофемолку, – он прекрасно знал, как его производят.
Когда все птичьи слюни, гнилой сыр с червями и кофе из экскрементов куницы были уложены на тарелки из костяного фарфора, расписанного золотом и инкрустированного драгоценными камнями, Ален Гарнье вздохнул с облегчением.
Ожидавшая все это время стюардесса забрала поднос и поспешила в столовую к пресыщенным нормальной пищей, нетерпеливым трапезникам.
– Карина! Очки! – крикнул ей в след Ален, – Ты забыла взять очки!
– Ой, простите! Чуть не оплошала! – стюардесса положила рядом с приборами протянутые шеф-поваром специальные очки без диоптрий в золотой оправе.
– Хочешь, чтобы нас с тобой уволили к чёртовой бабушке?! – покачал головой шеф и про себя добавил:
«Они, конечно, извращенцы, но платят очень хорошо!»
Карина вышла из кухни с подносом, оглянулась и, убедившись, что в коридоре никого нет, быстро плюнула в кофе и размешала пальцем. Подумала еще секунду и плюнула в суп. В сыр не стала – побрезговала.
Когда, стюардесса с улыбкой, на этот раз не натянутой, а по-настоящему довольной, зашла в столовую, Эвот уже доедал суши. Поразительная скорость этого едока, его неуемный аппетит раньше поражал стюардессу. Но со временем ко всему привыкаешь. Не успела Карина разнести блюда, как ее снова погнали на кухню – теперь и хозяин захотел кофе.
– Пап, а нам долго еще плыть? – спросила Катрин, болтая ножками под столом. Эвот с нежностью посмотрел на дочь.
– Еще долго, милая. Сначала мы пройдем через пролив, который называется Гибралтарский, а потом поплывём по Атлантическому океану к Бермудским островам.
– А зачем? – не унималась Катрин.
– Чтобы попасть на красивый остров, доченька! Папочка купил его недавно, – гордость и самодовольство отразились на холёном лице мистера Грэтхауса.
– А там есть обезьянки?
– Нет, но, если захочешь, тебе их туда привезут.
Дочь заулыбалась и стала еще активнее болтать ногами под столом. Резвому ребенку уже нетерпелось бегать по травке вместе с обезьянками.
– А я домой хочу! Надоело море! – сердито потребовал Бруно и стукнул по столу ложкой. У него давно созрел план взять каминные спички и поджечь платье нянечки, когда та задремлет. Мелкому мерзавцу очень хотелось поскорее осуществить задуманное, пусть даже его снова лишат на неделю сладостей!
– На нашем остове мы пробудем всего несколько дней, а потом поплывем домой в Лондон! – сказал Эвот, погладил сына по голове и переключил внимание на тестя:
– Как на счет того, чтобы скоротать время за просмотром старых добрых фильмов под коньячок и кубинские сигары?
– Не откажусь! – ответил на предложение тесть, хотя в его голосе не было энтузиазма.
Настырный зять под видом совместного досуга несколько лет пытался уговорить тестя на передачу контрольного пакета акций крупной
фармацевтической корпорации, входившей в состав семейной империи. Эвот уверял, что будет действовать исходя из интересов всей семьи и существенно улучшит финансовые показатели. Тесть был уже стар, ему действительно хотелось отойти от дел, передав бразды правления кому-то более молодому и активному, но понимал, что зятю доверять нельзя. Доброжелательные с виду отношения на самом деле были противостоянием хитрого, опытного лиса и агрессивного, беспощадного крокодила.
Тесть нуждался в стопроцентных гарантиях, что не лишится роскошной жизни после отхода от управления корпорацией. Нет, не клятвы Эвота на Библии ему были нужны, а кое-что получше – серьезный компромат на зятя, которым можно было бы шантажировать его в случае надобности.
Поэтому после первого же намека зятя о передаче корпорации в «молодые руки», тесть начал по крупицам собирать на него «чёрное досье» и за пять лет собрал. Поместил папку «Дело» в секретной банковской ячейке, а также продублировал в электронном формате в зашифрованном файле на Гугл-диске.
Вот с такой подушкой безопасности можно было завершать давние «переговоры». Содержать «дедушку» на пенсии зятю будет гораздо дешевле, чем получить гарантированный тюремный срок лет так на двадцать пять.
Теща тем временем налегала на супчик. Яство из красного гнезда трибы саланганы, свитого из птичьей слюны пришлось по вкусу. Голова тещи стала проясняться, она обвела глазами присутствующих и остановила взгляд на дочери.
Эмма сидела в очках и задумчиво намазывала сыр на кусок белого хлеба. Черви прыгали во все стороны, но она этого не замечала.
– Эмма, ты такая бледная сегодня, – обеспокоенно заметила мать, – Ты как себя чувствуешь?
– Да. Как ты себя чувствуешь? – с интересом повторил муж, потягивая кофе, поданное ему с загадочной улыбкой стюардессой Кариной.
– А? Что? Нет, со мной все хорошо! – ответила Эмма, втягивая голову в плечи.
«Ага, оно и видно!» – подумали одновременно мать и муж, и напряженная тишина повисла в воздухе.
Мать знала, что Эвот изменяет Эмме с какой-то 25-летней красоткой. Она видела, как дочь страдает из-за этого, что под глазами Эммы появились синяки, которые она тщательно маскировала тональным кремом, как она
худеет с каждым днем все больше, и даже ее прекрасные золотистые волосы начали выпадать. Материнское сердце пылало гневом. Страдания дочери были её страданиями, – этим она отчасти оправдывала то, что стала больше пить. После свадьбы родители Эммы прониклись молодым зятем, увидели в нем предпринимательскую жилку, и обеспечили первоначальную финансовую поддержку его бизнеса. Эмма с тех пор жила в тени мужа и никогда не создавала тем для желтой прессы. И вот чёрная неблагодарность! Ну, ничего, скоро тебе придет конец, предатель! Нанятый тёщей киллер уже ждал «клиента» в Лондоне.
Эвот прекрасно знал, что жене нездоровится. Еще бы! Он же сам несколько недель подряд добавлял в глазные капли Эммы радиоактивный раствор урана, – раствор, недостаточный для того, чтобы заразить радиацией самого Эвота или окружающих, зато вполне достаточный для того, чтобы жена через пару месяцев умерла от радиоактивной передозировки. Ведь иначе, без существенной потери состояния, от жены не избавиться. Эвот не был дураком, когда согласился подписать свадебный контракт – на развитие стартапа бедному студенту химического колледжа нужны были деньги богатых родителей невесты, а иначе их было не получить.
К тому же только ее смерть сможет частично компенсировать обиду за позор фамилии – рождение «особенного» первенца, которого вот уже восемнадцать лет Эвот держал при себе на домашнем обучении, не отпуская «в свет», чтобы тот не дискредитировал отца и не развенчивал миф «успешного успеха» семьи Грэтхаусов.
После смерти Эммы, миллиардер надеялся жениться повторно на итальянской топ-модели, о его связи с которой пока еще никто не знал (как он наивно думал).
Конечно, Эмма была расстроена, но не изменой мужа, о которой не знала, пожалуй, единственная на судне. Она действительно плохо себя чувствовала в последнее время, не понимая, в чём истинная причина. И вот сегодня утром, когда её стошнило, кажется, поняла. Тест подтвердил – беременна! И самое страшное – не от мужа, с которым уже пять месяцев спала в разных спальнях. Необъяснимая холодность Эвота, как зимняя стужа, не уходила из их отношений с прошлой зимы, когда муж вернулся из деловой поездки по Италии.
Начало жаркого курортного сезона не растопило лёд между супругами. Но Эмме это стало безразлично с приходом на яхту нового капитана –корсиканца, стройного брюнета с голубыми глазами, орлиным носом и лёгкой небритостью, которая придавала его умному, мужественному лицу еще большей выразительности и харизмы. Страсть вспыхнула сразу и поглотила Эмму целиком. Такого влечения она не испытывала еще ни к кому и никогда. Близость капитана и жены хозяина была всего-то один раз – сложно встречаться тайком на охраняемой круглые сутки яхте, полной народа. Но, кажется, этого хватило! Эмма не знала, как теперь ей быть. Муж не простит измены.
Фрэнк давно перестал жевать салфетку и теперь закрывал ей нос, как при газовой атаке. Свободной рукой он с омерзением давил личинок сырной мухи, прыгающих по столу. Одна личинка подскочила особенно высоко и больно ударила в глаз:
– Вы смердите! Меня от вас просто тошнит! – выкрикнул Фрэнк, словно ножом разрезая тишину. А после, закрывая глаз ладонью, вскочил из-за стола и выбежал на палубу.
Все посмотрели на него. Мать смущённо и виновато, отец с разочарованием и презрением, бабушка с сочувствием, а дедушка – равнодушно.
Фрэнк задыхался от обиды:
«Все думают, что я урод, дурак! Ну и пусть! Как только вернемся с Лондон – сбегу! Бабушка обещала дать денег на операцию, договоренность с хирургом есть, он уже ждет меня в клинике.
Свежий морской ветер дунул в разгорячённое лицо. Сережки жалобно звякнули от ветра. Но через минуту блеск солнца на волнах и нежные облачка на горизонте помогли упокоиться:
«Я стану самой красивой девочкой на свете!», – Фрэнк улыбнулся мечте и мысли о прекрасном будущем унесли его взгляд за горизонт.
Вдали замаячил какой-то берег. Из динамиков, развешанных по всему кораблю, поступило сообщение: «Внимание, через полчаса заходим в пролив!»
Услышав голос капитана Эмма покрылась багровым румянцем от ямочки на груди до самого темечка.
«Ах, как здорово действует яд!» – подумал Эвот.
«Бедняжка, так страдает!» – подумала мать.
Отец Эммы ничего о ней не подумал, он был занят – мысленно выстраивал в голове предстоящий диалог с зятем, стараясь предусмотреть все опасные повороты разговора.
Яхта успешно прошла Гибралтарский пролив, и капитан направил судно на Бермуды.
Мистер Грэтхаус с тестем уединились в кинозале, теща ушла в свою спальню, младших детей нянечка увела в детскую, а Эмма решила принять душ, а заодно подумать, как она дошла до такой жизни.
Команда корабля облегченно вздохнула. С высокой долей вероятности теперь их не потревожат минут пятнадцать, а может целых двадцать.
Карина, воспользовавшись редкой паузой, зашла в свою маленькую тесную каюту, и прилегла на кровать, чтобы хоть немного расслабить уставшую спину, а заодно написать родным в Австралию, где не была уже больше года:
«Дорогие, мама, папа! Здесь очень, очень долгие дни. Сегодня редкая удача – есть несколько минут, чтобы написать вам. А вчера самый длинный перерыв в моем 16-часовом рабочем дне был всего две минуты! Нормально поесть самой не выходит. Перекусываю на ходу. От тебя требуют сервис высшего уровня, при этом ты должна отложить в сторону все свои собственные желания, сохранять хладнокровие и всегда улыбаться. Хозяева яхты ждут, что она будет выглядеть так, словно её никто и никогда не касался. Следы дождя, росу, брызги воды, птичьи экскременты и соль нужно постоянно счищать. Это, не говоря уже о постоянном протирании поручней из нержавеющей стали и стекла. Когда люди двигаются по судну, они оставляют разводы и отпечатки пальцев повсюду. А еще стирка! Улыбки, улыбки, беготня и бесконечная стирка! Грэтхаусы, по-сути, обычные люди, которые заигрались в небожителей. Просто у них больше денег и игрушек, чтобы заполнить свой день. Они платят, поэтому считают, что весь мир должен вращаться вокруг них. Не знаю, сколько еще продержусь… До меня дошли слухи, что в прошлом году какая-то стюардесса умерла на этой яхте, не выдержав изнурительного труда… ну, всё, мне пора бежать, люблю, целую!».
Карина нажала кнопку в Вотсап «Отправить», спрятала телефон в тумбочку, и выскочила из каюты на требовательный зов старшего стюарта.
С юга быстро приближался грозовой фронт, хотя по прогнозу погода в этой части Атлантического океана должна была быть абсолютно ясной. Капитан на крейсерской скорости попытался уйти от удара стихии. Но когда небо потемнело и с северо-запада и яхту стало подбрасывать на волнах, стало ясно, что встречи с ураганом не избежать.
Капитан включил громкоговоритель и, чтобы не вносить паники в ряды пассажиров, уверенным голосом сообщил:
«Внимание! На море небольшая качка, беспокоится не о чем», а после отдал приказ команде срочно задраивать люки.
Тем временем низкие тучи продолжали наползать с двух сторон, зажимая яхту в тиски. Пошел сильный дождь. Разгоняемая ветром гигантская волна обрушилась на палубу.
Яхта вошла в эпицентр урагана и рычащая волна, больше предыдущей накрыла яхту. Яхта накренилась, зачерпнула бортом хорошую порцию воды, а потом перевернулась вверх дном.
Попадали с диванов подушки, сползла со стола роскошная скатерть, расшитая золотом, уволакивая за собой китайскую вазу из фарфора, вывалились из шкафа и разбились в дребезги тарелочки и чашки, из которых только сегодня утром завтракали мистер Грэтхаус и вся его семья.
Сам хозяин жизни, миллиардер и баловень судьбы сидел на потолке кинотеатра, держась одной рукой за разбитую голову, а другой за люстру. Крепко прикрученная к стене плазма продолжала транслировать фильм. Тесть, с которым велись активные «переговоры», только что ответил согласием передать контрольный пакет акций Эвоту, но только при условии... Каком, он не успел сказать, он лежал рядышком, без сознания.
Эмма, находившаяся в это время в ванной комнате, принимая мучительное решение об аборте, молилась. Она решила, что сам бог её карает, переворачивая и сотрясая яхту, узнав о жутком намерении!
Теща, снова напившаяся в стельку, наглоталась снотворного и теперь крепко спала на потолке своей спальни, ни о чем не подозревая.
Фрэнк, с разбитой губой, ползал по потолку, ставшему теперь полом, пытаясь отыскать сорвавшуюся с уха бриллиантовую серьгу. Не найдя её, он зарыдал:
– Мама меня убьёт!
Катрин и Бруно решили, что нечто подобное они раньше переживали на американских горках в Диснейленде и от души веселились в своей детской. Бруно не стал дождаться, когда получит доступ к камину лондонского особняка, а точнее к спичкам, и стащил после завтрака с кухни зажигалку, которой шеф-повар плавил в ложечке карамель для украшения десертов. Достал её из кармана и чиркнул... Едва живая от испуга и парализованная нянечка, при падении она повредила позвоночник, ошалелыми глазами наблюдала как загорается подол её платья…
«Это немыслимо! Судно непотопляемое!» – подумал мистер Грэтхаус. И в эту же секунду почувствовал, как потолок с полом снова меняются местами.
Оверкиль* – обычное дело для малых швертботов*. Для гигантской яхты – это событие крайне редкое и обычно к потоплению судна не ведёт.
На таких яхтах центр тяжести расположен низко, поэтому держать её постоянно кверху килем просто невозможно. Она как поплавок всегда возвращается в исходное положение.
Шторм улёгся.
Очнувшийся тесть получил первую медицинскую помощь от судового врача, капитан – взбучку от хозяина, а Фрэнк – новые сережки от мамы, на этот раз сапфировые.
Покалеченную нянечку с поврежденным позвоночником и ожогами отправили вертолетом в ближайшую клинику, предварительно пригрозив расправой, если она расскажет о невинных детских шалостях.
Эмма решила отложить решение вопроса до прибытия в Лондон, и в сторону капитана больше не смотрела.
Проснувшаяся тёща, молча и хмуро выслушала истории домочадцев о большой ревущей волне, опрокинувшей корабль, икнула на зятя и пошла опохмеляться, потребовав на закуску запечённых трюфелей и мопане*.
Карина заклеила ссадины пластырем и понесла заказ на кухню, ворча про себя: «С меня довольно! Как только моя нога коснётся суши – ко всем чертям эту яхту – увольняюсь!»
Шеф-повар разгромленной, перевернутой вверх дном кухни, получив заказ от тёщи, громко, многоярусно выругался по-французски.
Лишь для двух песчинок – свидетелей всей этой драмы, путешествие закончилось досрочно и благополучно. Во время шторма их смыло за борт – они были очень рады покинуть неприятную компанию.
Песчинки мирно осели на дно океана, среди мириада других точно таких же песчинок, а яхта пошла дальше по намеченному курсу.
Справочно
* Вильфранш-сюр-Мер – город французской Ривьеры неимоверной красоты. Его вид, открывающийся с моря, захватывает дыхание, один из самых красивых заливов мира.
*Форбс (англ. Forbes) — американский финансово-экономический журнал, одно из наиболее авторитетных и известных экономических печатных изданий в мире.
* Дзиро Оно – всемирно известный японский шеф-повар, самый знаменитый и лучший мастер приготовления суши. Владелец японского суши-ресторана в Токио.
* Ханами – японская национальная традиция любования цветами. Самое знаменитое ханами приходится на конец марта, когда начинается цветение сакуры.
* Касу марцу – это кулинарное блюдо было придумано на Сардинии, и представляет собой сыр с живыми личинками сырной мухи «Piophila casei». Размером эти личинки вырастают не более 8 миллиметров в длину, но в случае опасности они способны прыгать до 15 сантиметров в высоту, поэтому этот сыр едят в специальных очках.
*Суп из птичьего гнезда – веками китайцы готовили птичьи гнезда, чаще всего добавляя их в супы. Для этого блюда подойдет не всякое гнездо, а именно то, которое было свито птицей трибы саланганы, ведь именно её слюна съедобна для человека. Рецептов этого яства несколько, но в любом случае это блюдо причислено к самым дорогим на планете. Суп из красного гнезда может стоить до 10 тысяч долларов за порцию.
*Кофе Лювак – один из самых дорогих в мире сортов кофе. Этот кофе производят из кофейных зерен, переваренных и экскретированных мелкими малайскими пальмовыми куницами, обитающими в Юго-Восточной Азии. Покинувшие организм зверька зерна очищаются от фекалий, просушиваются на солнце и обжариваются для дальнейшей транспортировки и продажи.
* Мопане – деликатес из бабочек.
* Оверкиль – переворот судна вверх дном.
* Швертбот – тип конструкции парусной яхты, характеризующийся наличием шверта – большой заглубленной плоскости, предназначенной для увеличения бокового сопротивления судна и повышения его остойчивости. Используют на скороходных или малоразмерных судах, когда невозможно использование киля.
