Марине повезло: через месяц после приезда в Америку она получила свою первую работу. Везенье это было сказочное и совершенно необъяснимое, потому что английского языка Марина не знала. Она начала учить его по пути в Америку, и за два месяца ожидания американской визы в Италии выучила “спасибо”, “до свиданья” и ещё несколько слов и выражений, полезных в быту, но никак не пригодных для того, чтобы отвечать на вопросы во время интервью. Почему её взяли на работу, она так и не поняла.
Работа была в небольшом магазине детских товаров в Беверли Хиллс, самом дорогом и престижном районе Лос-Анджелеса. В этом магазине младенческие ползунки стоили в три раза больше, чем брючный костюм, который Марина купила себе специально для работы. Маленький плюшевый мишка стоил столько, сколько Марина тратила на еду за целый месяц. Чтобы далее не травмировать читателя, я не буду приводить всего прейскуранта. Несмотря на заоблачные цены в магазине, зарплата Марины была весьма скромной: два доллара в час.
В те старые добрые времена минимальная зарплата в Америке была по закону 2,25 в час, так что хозяйка магазина миссис Варшоски, элегантная крашеная блондинка среднего с плюсом возраста, недоплачивала Марине 25 центов, тем самым, нарушая закон. Чтобы избежать конфликта с правосудием, миссис Варшоски платила Марине наличными. Это устраивало всех, кроме, разве что, федерального налогового управления, но оно об этом ничего не знало и, представьте себе, так и не узнало до самого конца нашего повествования. Поэтому речь сейчас не об этом.
В обязанности Марины входило мыть витрины, пылесосить полы и подавать кофе особенно важным покупателям. Магазин был маленький, покупатели заходили редко, поэтому Марина легко справлялась со своими обязанностями. К концу дня у неё даже оставалось время на то, чтобы читать детские книжки, что повышало её уровень английского языка. Это не ускользнуло от внимания миссис Варшоски.
– Мерайна, – сказала она, обращаясь к Марине со щедрой улыбкой. – Ты хорошо работаешь. Я очень довольна. Я должна тебя вознаградить дополнительными обязанностями. Ты будешь помогать нам вести бухгалтерию. Ты знаешь цифры?
Она говорила громко и медленно, чтобы Марина наверняка её поняла. Всё равно, Марина не поняла ничего из того, что сказала миссис Варшоски, но на всякий случай ответила:
– Окей.
– Прекрасно! – сказала миссис Варшоски. – Мне не зря говорили, что русские девушки очень умные. Садись.
Она достала из стола пачку каких-то жёлтых листков, похожих на квитанции, и открыла толстую бухгалтерскую книгу.
– Это, Мерайна, называется инвойс, – членораздельно сказала она, показав на квитанцию. – Это счёт за товар, который мы купили на прошлой неделе. Понятно?
Марина опять ничего не поняла, но кивнула головой.
– Вот здесь, – сказала миссис Варшоски, показав пальцем на угол инвойса, – указана сумма. Ты должна скопировать её в эту книгу. Вот в эту колонку. Вот так.
Она записала сумму в колонку и торжествующе посмотрела на Марину. Потом она взяла другой инвойс и тоже записала его сумму в должную колонку, под предыдущей суммой.
– Дальше делай это сама, я посмотрю, как у тебя получится, – сказала она, передавая ручку Марине.
На этот раз по жестикуляции миссис Варшоски Марина поняла, что от неё хотят. Она быстро переписала в книгу суммы инвойсов, коих было штук десять, положила ручку на стол и выжидающе посмотрела на свою работодательницу.
– Фантастика! – сказала миссис Варшоски, задохнувшись от восторга. – Теперь я сама вижу, что русские девушки очень умные. Дальше будет самое трудное. Ты должна сложить все эти числа и записать результат вот сюда.
Она подвела черту под колонкой чисел и показала пальцем в то место, куда следовало записать результат.
– Триста пятьдесят шесть шестьдесят, – сказала Марина, с трудом выговаривая английские слова.
– Что ты имеешь в виду? – спросила миссис Варшоски.
– Триста пятьдесят шесть шестьдесят, – повторила Марина.
– Я не понимаю, что ты говоришь.
Марине стало ясно, что миссис Варшоски плохо разбирает её произношение. Она взяла ручку и написала в колонке под чертой: $356.60. Миссис Варшоски нахмурилась.
– Ты меня не поняла, – сухо сказала она, зачеркивая то, что написала Марина. – Тебе надо больше заниматься английским языком. Прежде, чем писать, ты должна сложить все эти числа, а уже потом заносить результат в книгу. Складывать надо с помощью калькулятора. Знаешь, что это такое?
Повернувшись в сторону, она закричала:
– Линда, принеси мне калькулятор!
На зов явилась помощница миссис Варшоски Линда, тоже крашеная блондинка такого же туманного возраста, как миссис Варшоски, только слегка увеличенная в объёме.
– Покажи Мерайне, как пользоваться калькулятором, – сказала миссис Варшоски.
Калькулятор показался Марине чудом. В то время электронные калькуляторы только появились в Америке. В Советском Союзе о них никто не слышал. Там считали на счётах, от которых в бухгалтериях стоял треск, как на стрельбище. Или на других оглушительных устройствах, увесистых цельнометаллических арифмометрах “Феликс”, получивших среди инженеров ласковую кличку “Железный Феликс”.
– Смотри внимательно, как я это делаю, – сказала Линда. – Потом ты будешь это делать сама.
Она начала складывать числа, медленно нажимая кнопки калькулятора. После каждого нажатия кнопки она поворачивалась к Марине и спрашивала:
– Понятно?
Дойдя до конца колонки, она сказала:
– Теперь самое важное: итог. Надо нажать вот сюда.
Она нажала на кнопку знака равенства, и на экране калькулятора высветился результат: 356.60.
Наступило гробовое молчание. Марина вопросительно смотрела на Линду, ожидая дальнейших инструкций. Линда в испуге смотрела на миссис Варшоски. Наконец, миссис Варшоски сказала, слегка побледнев:
– Откуда ты узнала?
Марина вопроса не поняла, но уловила, что хозяйка чем-то недовольна, и поэтому сказала на всякий случай:
– Окей.
– Откуда она узнала? – повторила вопрос миссис Варшоски, на этот раз, обращаясь к Линде.
За долгие годы работы с миссис Варшоски Линда усвоила, что на вопрос нужно отвечать, независимо от того, понимаешь ли ты вопрос и знаешь ли ответ. Она сказала:
– Наверно, она выкрала у меня из стола калькулятор, потом выкрала у вас из стола инвойсы, сложила их, запомнила сумму и всё положила на место.
– Зачем?
– Откуда я знаю? – чуть не сказала Линда, но во время спохватилась и правильно ответила на поставленный вопрос:
– Чтобы получить прибавку. А может, просто случайно угадала.
Миссис Варшоски задумалась. Потом она достала из стола два листка розового цвета.
– Смотри, Мерайна, – сказала она. – Это возвраты. Это то, что мы вернули нашим поставщикам. Их надо вычесть из общей суммы.
Она записала под колонкой суммы возвратов со знаком минус, показала пальцем, куда нужно занести результат, и сказала:
– Линда, покажи ей, как делать вычитание.
– Триста двадцать один сорок, – сказала Марина.
– Ты лучше помалкивай и делай, что тебе говорят – сказала Линда, зная, что Марина её не поймёт.
Она медленно продемонстрировала Марине процесс вычитания, нажала на знак равенства, и на экране высветилось: 321.40.
Линда и миссис Варшоски в ужасе посмотрели друг на друга. Миссис Варшоски сказала изменившимся голосом:
– Окей, Мерайна, можешь идти.
Когда они остались вдвоём, миссис Варшоски убрала инвойсы в стол, перевела дух и сказала:
– Ну, что будем делать?
– Надо позвонить в полицию, – решительно сказала Линда. – Или Бёрни Гринбергу.
Бёрни Гринберг был юристом, к которому миссис Варшоски обращалась в случаях крайней необходимости. Они были старыми друзьями, и поэтому Бёрни не брал с неё денег за короткие телефонные звонки. Конечно, если разговор затягивался, тогда Бёрни присылал счёт. Он ценил своё время.
Бёрни внимательно выслушал рассказ миссис Варшоски о странной русской девушке, которая не умеет говорить по-английски, но при этом складывает и даже вычитает числа, не пользуясь калькулятором. Он глянул на часы и вынес такой приговор:
– Здесь что-то нечисто. То, что ты рассказываешь, невозможно. Она явно знает какой-то фокус. Тебе надо от неё избавиться как можно скорее; при таких способностях, ты никогда не знаешь, что она может устроить. Особенно, если она, не дай Бог, научится говорить по-английски. Не вздумай звонить в полицию, эта русская у тебя работает незаконно. Прибавь ей 25 центов, оформи её на постоянную работу, как полагается, а потом увольняй. На каком основании? На том, что у неё чересчур высокая квалификация. А пока что, не разрешай ей считать в уме. Скажи, что американские профсоюзы этого не допускают. Я тебе пришлю счёт за четверть часа. Привет.
Миссис Варшоски последовала совету своего юриста, и неделю спустя Марина в слезах навсегда покинула магазин детских товаров в Беверли Хиллс.
Прошло несколько лет.
Мы точно не знаем, сколько именно лет, да это и не имеет значения для такого маленького рассказа. Важно то, что годы прошли, у миссис Варшоски выросли дети, и вот уже самый младший из них, Джейк закончил колледж и пригласил свою маму на выпускное торжество.
Просторный холл университета кипел радостью, и по нему бесцельно слонялись празднично одетые молодые люди, бывшие студенты, а теперь дипломированные специалисты, со своими счастливыми мамами. Джейк подвёл миссис Варшоски к стройной, элегантно одетой шатенке и сказал:
– Мама, познакомься. Это моя учительниц, профессор математики миссис Бродин.
– Хелло, миссис Варшоски, – сказала Марина. – Рада вас видеть. У вас очень способный сын.
– Мерайна, это ты? – выговорила миссис Варшоски, с трудом приходя в себя от шока. – Когда ты стала профессором математики?
– Очень давно, миссис Варшоски. Задолго до того, как мы познакомились, – сказала Марина, демонстрируя безупречное владение английской грамматикой. – Как идёт ваш бизнес?
– Ничего. Спасибо. Я его закрыла. Можно тебя кое-что спросить? Джейк, подожди нас за тем столом.
Она отвела Марину в сторону.
– Мерайна, дело прошлое. – В голосе миссис Варшоски звучала мольба. – Скажи, откуда ты знала результаты сложения и вычитания?
– Посчитала.
– Как ты могла посчитать без калькулятора?
– В уме. У нас в школе, в четвёртом класса были уроки устного счёта. А разве вас в школе не учили считать?
– В школе, – задумчиво повторила миссис Варшоски. – В школе у меня был выбор: арифметика или сексуальное образование. Я выбрала сексуальное образование.
Она помолчала и добавила с вздохом:
– Видишь, Мерайна, каждый делает выбор по своему призванию.
– Это правда, – согласилась Марина. – Хорошо, что у меня не было выбора. Не знаю, куда бы меня завело моё призвание.
Они расцеловались.
