В книге «Человек без страны, или Америка разБУШевалась» Курт Воннегут пишет: «Лично я назвал бы тупицей любого, кто не читал таких выдающихся произведений американской литературы, как рассказ Амброза Бирса «Случай на мосту через Совиный ручей»… Это безупречный образец американского гения…».
Если отвлечься от эпатирующей формы этого заявления, то надо признать, что в оценке рассказа Воннегут прав. Достаточно сказать, что в этом рассказе, вышедшем в свет в 1890-м году, предвосхищены некоторые открытия фрейдовского психоанализа.
И вообще, надо признать: Бирс – классик американской литературы. Может быть, не главный. Он, скорее, из малых классиков, если можно так выразиться. Влияние Бирса испытали, по их собственным признаниям, американцы С. Крейн и Э.Хемингуэй, аргентинец Х.Борхес – здесь речь идёт о влиянии Бирса-писателя, Бирса-автора. Но Бирс влиял на современников и своими суждениями, исполненными холодной и зачастую язвительной наблюдательности, и поступками, изобличавшими натуру смелую и неподкупную (известна, например, его открытая «война» против грабительских злоупотреблений Южно-Тихоокеанской железной дороги – война, выигранная Бирсом). Повлиял даже своей таинственной смертью – будучи корреспондентом американской газеты, пропал без вести в охваченной революционными событиями Мексике, что побудило мексиканца Карлоса Фуэнтеса создать роман «Старый гринго».
А вот что пишет Ю.Ковалев в послесловии к сборнику рассказов Бирса «Страж мертвеца»: «Поколение 1890-х» содрогалось, читая рассказы Бирса, и старалось поскорее их забыть. Это удалось, но ненадолго. «Потерянное поколение», рожденное Первой мировой войной, вернуло Бирсу его законное место в истории литературы – место классика. Хемингуэй и Дос Пассос, Олдингтон и Ремарк, равно как и десятки других, менее знаменитых, но несомненно талантливых писателей ХХ века, − бесспорные его наследники».
Говоря о влиянии Бирса на писателей разных стран, следует особо отметить вышеупомянутый рассказ «Случай на мосту через Совиный ручей». У этого рассказа вообще славная судьба. Его охотно включают в антологии, он переведён на многие языки, по нему сняли телефильм и несколько кинофильмов. Он лёг в основу «Рассказа о том, как отвалилась голова» Акутагавы Рюноске, новеллы Х.Борхеса «Тайное чудо», романа У.Голдинга «Хапуга Мартин» (список, вероятно, не полон).
А вот более раннему рассказу того же Бирса – «Сальто мистера Свиддлера» (1874) – повезло гораздо меньше, несоразмерно меньше. И в общем-то понятно, почему. Во-первых, рассказ появился на свет не на родине писателя, а в Великобритании. Во-вторых, он был включён автором в сборник «Незначительные рассказы» («Negligible Tales»). Ну, «если сам автор своё детище так аттестует», то что же остаётся делать комментаторам?
Но мы не согласны ни с этой логикой, ни с самим Амброзом Бирсом. Рассказ «Сальто мистера Свиддлера», конечно, сильно уступает «Случаю на мосту…» – кто спорит! И всё же он заслуживает того, чтобы к нему присмотреться.
***
Начнём с явления, может быть, второстепенного – значимости чисел и имён собственных.
Значимые числа
Среди чисел рассказа присутствует особое число: семь.
Во-первых, у Свиддлера есть «семь часов на то, чтобы пройти пятнадцать миль пешком» (до Флетброка).
Во-вторых, Свиддлер, в момент совершения им сальто, находится в семи милях от Флетброка.
Игровая семантика имён собственных в «Сальто…»
1. Слово Свиддлер (фамилия главного героя, исполнителя сальто-мортале) можно перевести так: Крутун.
2. Суон-Крик (Swan Creek). Название города можно перевести: Лебединый ручей. И возникает перекличка с вышеупомянутым рассказом «Случай на мосту через Совиный ручей», в котором также идёт речь о казни через повешение.
(Ниже мы остановимся подробно на перекличках между двумя рассказами).
3. Флетброк (Flatbroke). Означает: полностью разорённый; обанкротившийся. Во Флетброке состоялась казнь Джерома Боулза. Состоялась, ибо потерпели крах – обанкротились – все попытки мистера Свиддлера спасти своего друга.
«Сальто…» и «Случай…»: переклички
1. В обоих рассказах речь идёт о казни через повешение.
2. В «САЛЬТО…» название города: Лебединый ручей (должно восприниматься сатирически, ибо горожане, противящиеся акту милосердия, уж никак на лебедей не похожи).
В «СЛУЧАЕ…» название реки: Совиный ручей.
3. В обоих рассказах прямая дорога уходит вдаль, сужаясь на горизонте в точку.
«САЛЬТО…»: «Рельсы уходили вдаль между двумя рядами телеграфных столбов, словно застывших в своем унылом однообразии, и стягивались в одну точку на горизонте».
«СЛУЧАЙ…»: «Черные стволы могучих деревьев стояли отвесной стеной по обе стороны дороги, сходясь в одной точке на горизонте, как линии на перспективном чертеже».
4. В обоих рассказах употребляется не совсем обычный оборот сломанная шея.
«САЛЬТО…»: «Мое сальто сломило шею Джерому Боулзу, находившемуся…».
«СЛУЧАЙ…»: «Пэйтон Факуэр был мертв: тело его, с переломанной шеей, мерно покачивалось…».
5. В обоих рассказах главный герой кричит (реально или мысленно), и тема крика – верёвка для повешения.
«САЛЬТО…»: «Обрежьте веревку! Обрежьте веревку!» (Cut him down! Cut him down!).
«СЛУЧАЙ…»: «Наденьте, наденьте опять!» (Put it back, put it back!).
В обоих случаях крик состоит из двух одинаковых половинок, каждая половинка – из трёх слов.
6. Каждый рассказ имеет две концовки: ложную и сразу следующую за ней истинную. Из истинной мы узнаём, что казнь состоялась, шея сломана, повешенный мёртв. А в ложной главный герой, находящийся в движении (идущий либо бегущий) встречает кого-то, кто находится (стоит) на границе двух пространственных зон. В «САЛЬТО…» такой границей оказывается окраина города, и на этой окраине стоит кучка зевак: «все смотрели на меня в совершенном изумлении и молчали». А в «СЛУЧАЕ…» такой границей – между дорогой и домом – является крыльцо: жена Факуэра на нижней ступеньке крыльца усадьбы «останавливается и поджидает его с улыбкой неизъяснимого счастья».
Жанровая природа рассказа «Сальто…»
Этот рассказ вряд ли можно назвать реалистическим (в смысле соблюдения исторического и бытового правдоподобия). Простейший пример: город Суон-Крик назван столицей штата. Но в истории США никогда не было штата с такой столицей (а может, и города Суон-Крик никогда не было).
Губернатор вручает бумагу о помиловании утром того дня, когда должна состояться казнь – разве «реалистические губернаторы» так поступают? Бумага о помиловании не идёт по официальным каналам, а вручается Свиддлеру, частному лицу! – тот же вопрос.
Вручается с таким расчётом, чтобы создалась ситуация нехватки времени. Чтобы, не давая неугомонному «частному лицу» опомниться, выманить его на полотно железной дороги – с тем, чтобы оно там явило свои акробатические способности.
Разумеется, отсутствие лошадей и тому подобные препятствия были спланированы заранее. И, конечно, во главе заговора стоял губернатор (чего так и не понял Свиддлер – «превосходный ходок», но неважный мыслитель). Сам акт милосердия был элементом заговора, ибо он был задуман таким, чтобы его нельзя было осуществить!
А цель заговора – осуществить цирковое представление, сердцевиной которого станет «сальто мистера Свиддлера».
Вручая Свиддлеру бумагу, губернатор «поясняет»: он, губернатор, не хочет, чтобы Свиддлер надоедал ему всю зиму. О какой зиме идёт речь? Если Свиддлеру повезёт и он сумеет предотвратить казнь, то Боулза помилуют. Не повезёт – казнят. Но в любом случае, это произойдёт «сегодня», 9 ноября. При чём тут зима?
Дело в том, что Свиддлер долгое время надоедал губернатору – в прошлом. И вот этот прошлый период губернатор опрокидывает вперёд, в будущее. Опрокидывает логико-акробатическим трюком, подобным тому чисто акробатическому трюку, который через несколько часов осуществит Свиддлер.
Игровая семантика имён, мистика чисел, элементы акробатики в поступках и речах – словом, если и можно говорить о реализме рассказа «Сальто…», то это реализм цирка. Цирковой реализм. Видимо, именно цирковая природа рассказа и определила отношение к нему Бирса как к рассказу второстепенному, «незначительному».
***
Итак, мистер Свиддлер шагает по полотну железной дороги – той самой, по которой он не смог уехать поездом – якобы потому, что служащие железной дороги уже уехали во Флетброк.
«Рельсы уходили вдаль между двумя рядами телеграфных столбов», но по телеграфным проводам не ушла депеша шерифу во Флетброк – ибо телеграфист отказался её отправлять.
«Справа и слева сплошной полосой тянулось удручающее однообразие прерий», по которым мистер Свиддлер не промчался на лошади – потому что не нашлось для него лошади в Суон-Крике.
Словом, все утренние неудачи материализовались и «охватили» героя снизу и с боков, образовав длинный невидимый «коридор без крыши». Герой может двигаться только прямолинейно – вперёд или назад. В крайнем случае, он может совершить акробатический прыжок вверх – поскольку у коридора нет крыши. Пространство, отведённое герою для движения, ограничено, сжато, спёрто – вот почему «день был … очень душный для этого времени года».
Вряд ли мы сильно погрешим против истины, если предположим, что до своего рокового прыжка Свиддлер двигался – шагал – равномерно. А раз так, то зададимся вопросом: когда, в котором часу совершил мистер Свидлер своё сальто?
«Было десять часов. У меня оставалось всего семь часов на то, чтобы пройти пятнадцать миль … можно было не сомневаться, что я одолею это расстояние и ещё час останется у меня в запасе».
Стало быть, 15 миль – за 6 часов.
А 8 миль – за сколько? Задача «на пропорцию». Ответ: за 3 часа 12 минут. Значит, сальто мистера Свиддлера имело место быть в 12 минут второго.
Точно так же можно узнать время появления Ну-и-Джима. «Не успел я сделать и полумили, как меня нагнал Ну-и-Джим…». 15 миль – 6 часов. Полмили – Х часов.
Х=12-ти минутам. Стало быть, не прошло и 12-ти минут после выхода Свиддлера на железную дорогу, как его догоняет Ну-и-Джим. Ясно, что Ну-и-Джим поджидал Свиддлера у выхода из Суон-Крика, сразу пошёл за ним вслед и нагнал его примерно в десять минут одиннадцатого.
Строгая рациональность, математическая выверенность деталей рассказа соответствует технической отработанности, точности акробатического трюка.
Короче говоря, ранний рассказ «Сальто…», написанный в жанре «циркового реализма», интересен как сам по себе, так и тем, что из него вырос «Случай…» – один из шедевров мировой литературы.
***
Амброз Бирс. СТРАЖ МЕРТВЕЦА. Рассказы
Издательство «Азбука», Санкт-Петербург, 1999
