(наброски к поэме)
***
«Сквозь поросль нового посева
мой правнук, может быть, узрит
клад, что между корней зарыт
давно засохнувшего древа
познания. Его плоды
рассыпались безвкусной пылью,
поражены сухою гнилью.
Но сохраняются следы,
как на поверхности слюды:
следы, описанные мною
в союзе с памятью земною.
Не дух, но плоть; не огнь, но слово;
не бесконечность дней, но миг,
вскипевший в строках древних книг
в процессе времени земного,
мной узнан и поставлен рядом.
Иным умом и новым взглядом,
не замедляя свой полëт,
меня мой правнук превзойдëт,
сто лет спустя. Быть по сему:
Всë завершается в Крыму.»
***
«Всë начинается в Крыму,
где древнегреческие боги
стоят по краешку дороги
и вглядываются во тьму.
Они из камня и из глины,
разрозненной величины,
и в наши были и былины
по-прежнему вовлечены,
Всë начинается в строке,
которая ещë не скрыта
между молекул алфавита
на незнакомом языке.
Быть может, время есть тот склад,
где счет ведется нужным звукам,
когда выходит срок наукам,
и мы выходим в дивный сад.
Так вот в чëм смысл и лет, и света,
дней очерëдности; так вот
зачем волна о берег бьëт,
жемчужной пеною одета.»
***
«Так славно понимать и странно,
что в следующие века
нам стать героями романа
в стихах, а может, и венка
сонетов скучных. Так цветка,
зажатого в страницах тома,
не сохраняются окрас
и запах. Но, возможно, это
неважно для грядущих рас,
не различающих ни цвета,
ни запаха.»
***
«Когда-то, дома,
лет девяти, моим примером,
моим Руссо, моим Вольтером
был Петр Семëнович Паллас.
Уже старик, за шестьдесят,
он брал в экскурсию ребят
за ящерицами, червями,
бродя меж пыльными камнями
у старой крепости в Крыму.
Первопроходец наших стран,
Гомер Сибири и Булгара,
Орфей, пришедший из Тартара!
Я жадно следовал ему
сквозь букв готических туман
екатерининской печати;
всë шло мне впрок, всë было кстати.»
***
«Мы двигались на рубеже
своей империи и мира,
но кантемирова сатира
была написана уже.
Тредиаковский дал нам слог;
фраз кристаллические друзы
растили немцы да французы —
а Ломоносов дерзко смог
презреть умом земные узы...»
***
«Малозаметные дороги,
от судеб мира далеки,
питают наши каталоги
и заполняют дневники.
Былые формулы забыты.
На диком и прекрасном бреге
растут иные алфавиты,
что начитаются с омеги.
Я словно сплю, и в этом сне
мне видны (и не только мне)
судьба и сущность всех событий,
что заполняют бытиë,
весь шифр переплетëнных нитей,
тончайшее златошитьë.
Согласно плану моему,
всë начинается в Крыму...»
***
Мы видим, что его рука
металась по листу тревожно,
и часто было невозможно
прочесть весь текст наверняка.
Но записи не уцелели.
Дом был сожжëн. Сад был заброшен.
Сюда захаживал Волошин,
и сохранились акварели.
Апрель-май 2021
Виктор Фет (1955 г.р.) — зоолог, специалист по скорпионам. Преподаёт биологию в Университете Маршалла (Западная Виргиния). Опубликовал шесть книг стихов по-русски. Составитель сборников «День русской зарубежной поэзии» (Франкфурт, 2019-2021). Автор очерков о Кэрролле и Набокове. Издательство «Evertype» (Шотландия, www.evertype.com) выпустило его перевод «Охоты на Снарка» Л. Кэрролла, a также фантазию «Aлиса и машина времени» (2016, по-английски и по-русски).
