На главной улице рояль
В толпе, впереди, вся другая, волоокая, с профилем. Непомерно темны, расширены от звуков глаза. Она вся — наверх: ее цветок к его солнцу, к его чужому солнцу чужой музыки. Молода и прекрасна дева Корана. Забыты девочка, висящая справа, младенец, висящий слева, он, напирающий сзади, плешивый и низкий, с вывихом бедра. Она одна, впервые одна, нежно вырезана, отрезана от мягкой, липкой, тягучей, как сырая арабская лепешка, дремоты невинности.
Но уже мутно, толсто, тяжко, как ослепший циклоп, крутит он коричневой головой. Уже тянет, тащит, давит растревоженным жиром на прямой, гибкий, сочный росток ее предательства, ее новой, только что случившийся отдельности. Еще не понимая, с трудом, она поворачивается к нему, смотрит, и, не в силах, отводит, опускает, закрывает веки. Тонкой прохладной судорогой легли между ними нежные чужие звуки. На главной улице рояль. Шопен. Весна. Европа.
В парке
В прелестном парке прелестного города первый теплый день, и все счастливы. Вылезли наружу муравьи, птахи, студенты, старички. Весь парк ест мороженое. Мы тоже: я малиновое, он ванильное. На пoребрике красивый папа с красивой курчавой девочкой и красивым младенцем едят шоколадное. В прелестном парке прелестного города фонтан, уточки, сирень, тюльпаны, качели и кaфе-гриль.
Пожилая чета набрала пива, сосисок и кофе. Горчица на сосиске, сосиска на булочке, булочка на тарелочке, старик тянет все это в рот. Сосиска не дается, скользит, скачет, брызжет горчицей и жиром: у него сильно дрожат руки. Он подхватывает, упускает, ловит бородатыми губами, лижет, пачкается.
Ее передергивает тошнотой: «Ты что? Ты что, не знаешь, что ты не можешь так есть? Больше не можешь? Ты не знаешь?» Руками, с двух сторон, как шорами, закрывает она его от соседних столиков. Дрожа от брезгливости и стыда, накалывает и подает ему сосиску. Он ест булочку отдельно, успешно. Сосиска на вилке обретает равновесие, и она убирает руки, распрямляется, берется за кофе. Еще немного, и она улыбнется, погладит его по гречневой руке, а он виновато поднимет лохматые брови. По столу поползет муравей, и старик услужливо подвинет к нему просыпанный из пакетика сахар.
