Но все-таки я прав или неправ?
Гусарская баллада
Уважаемый господин Манфиш,
я не специалист в истории Второй мировой вообще и ленинградского голода в частности, карт не изучала, документов не открывала, опираюсь только на материалы из нескольких популярных книжек и ютубовских лекций, а главным образом — на вашу статью «В защиту истории ленинградской блокады». Именно исходя из нее осмелюсь-таки заступиться за Марка Солонина.
Прежде всего, не понимаю смысла множества приводимых вами примеров с описаниями ленинградского голода. Возражением Солонину они быть не могут, ибо то немногое, что он в своих видеолекциях говорит о страданиях населения, нисколько не противоречит процитированным вами текстам. Солонин лишь настаивает на том, что советские публикации старательно обходили вопрос о ПРИЧИНАХ этого голода, так про причины в ваших примерах как раз тоже ничего нет.
Несколько странной представляется мне логика: Если фигурантам «Ленинградского дела» не предъявляли обвинений в этом самом голоде, то… Сталин в нем виновным быть не может. С таким же успехом можно утверждать, что поскольку деятелям Еврейского Антифашистского Комитета не инкриминировали убийство Кирова, не может быть правдой знаменитая частушка:
Эх огурчики, да помидорчики!
Сталин Кирова убил в коридорчике!
Позиция Солонина предельно проста: Ленинградский голод был вызван прекращением (или, как минимум, резким сокращением) продовольственного снабжения, в то время как чисто технически возможности для него были, и более того — к весне 42-го эти возможности были использованы (хотя осада продолжалась!). И голод прекратился, хотя, конечно, еще многие умирали от последствий прошедшей зимы.
Каковы же были эти возможности? Опровергается ли их наличие и первоначальное неиспользование материалами, которые приводите вы?
Как вспоминал процитированный вами Микоян, продовольствие, вывозимое из мест, захваченных немцами, или предназначенное для завоза в эти места, в Ленинград не направлялось, причем, происходило это по решению и указанию Сталина. Вы же сами и приводите документы, подтверждающие успешное удаление этого продовольствия из города и окрестностей.
Возможно, это была ошибка, неумение предвидеть длительность войны. Но почему же она не была исправлена? Почему не возвратить в город то, что увозили зря? Ведь технические возможности, как утверждает Солонин, были — прежде всего, Ладога зимой и летом. Солонин приводит документы о вывозе водным путем по Ладоге аж оборудования ленинградских военных заводов, которое гораздо тяжелее муки (см. ниже). Приводит статистику о «дороге жизни», потери на которой были по военному времени не так уж велики. И наконец, напоминает, что ко «второй зиме» ситуация реально изменилась. Опровергнуть эти утверждения у вас не получается (как увидим ниже).
Так почему же появились те самые легендарные 125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам?
А вы вспомните знаменитый сталинский приказ «Не оставлять врагу ни килограмма хлеба, ни литра горючего», вспомните крестьян деревни Петрищево, которых согласно этому приказу героическая Зоя Космодемьянская гнала на мороз с малыми детьми.
С оставляемых территорий проводилась организованная эвакуация, а кроме того — вывоз или уничтожение всяческого продовольствия и прочих расходных материалов. ЧТО вывезти не могли — уничтожали… старались, во всяком случае. А что же делать с теми, КОГО не могли вывезти? Тем более, что вывозить рекомендовалось прежде всего потенциальных рекрутов…
Сталин не истреблял целенаправленно население, оставленное немцам, он всего лишь снимал с себя всякую ответственность за его (не)выживание. Об этом свидетельствует и знаменитый приказ: «Гони немца на мороз!», и массовое убийство при взрыве плотины Днепрогэса, и ленинградский голод, который, в отличие от украинского или казахского, был вызван не обострением классовой борьбы, но всего лишь концентрацией усилий и резервов на более необходимом.
Да, конечно, можно предполагать, что какую-то роль в решении, не снабжать Ленинград, могла сыграть недостаточная лояльность его населения и/или торгсиновские методы обогащения за счет голодных, но, думаю, самым веским соображением была высокая вероятность захвата города немцами — ведь оборонять его — расположенный в западном приграничье — было куда сложнее, чем Киев или Москву. Солонин явно думает так же.
Вот, что пишет Вики: «С 29 июня Ленгорисполком принял решение о вывозе детей из Ленинграда в Ленинградскую и Ярославскую области. Предполагалось эвакуировать 390 тыс. детей[21]. В конце июня была создана Городская комиссия по эвакуации. Началась разъяснительная работа среди населения о необходимости выезда из Ленинграда, так как многие жители не хотели покидать свои дома[111]. 11 июля 1941 года вышло постановление ГКО-99сс «об эвакуации промышленных предприятий» предписывающее вывезти из Ленинграда многие производства. 10 августа совет по эвакуации принял распоряжение о вывозе из города дополнительно, помимо эвакуировавшихся вместе с предприятиями сотрудников и членов их семей, ещё 400 тыс. женщин и детей до 14 лет. 14 августа это число было увеличено до 700 тыс. По плану, ежедневно должно было вывозиться из города 30 тыс. человек«.
Из Ленинграда, как и из прочих мест, которым угрожала оккупация, вывозили номенклатуру, промышленность (военную) и тех, кто в ней работал, с семьями. Но все, естественно, понимали, что даже если все планы по эвакуации будут выполнены, в городе еще останется много народу.
Ну очень хитрый Сталин решил, что Гитлер город возьмет — вот пусть сам его и кормит. Еще более хитрый Гитлер, которому уже миллионы русских пленных нечем было кормить, решил город не брать, по крайней мере, пока война не кончится, а там… мы будем посмотреть. А жители города, как всегда, ничего не решали.
К весне 42-го выяснилось, что Гитлер Ленинград не возьмет, так что у Сталина появился стимул, поберечь население, которое еще можно будет использовать. И стали усиленно вывозить детей и завозить кормежку.
Немцы этому почти не мешали. Город — бомбили и обстреливали без пощады, а до «дороги жизни» практически не добирались. Почему? Может быть, потому что бомбить и стрелять по площадям куда сподручнее, чем по одинокой барже или машине. Может быть, выезд населения был выгоден ввиду сокращения числа потенциальных нахлебников. Может быть, согласно древней мудрости осаждающих, возможность бегства ослабляет сопротивление защитников…
В Нюрнберге ленинградский голод в обвинение не попал, поскольку голод не считался запрещенным средством ведения войны, так что вопрос об ответственности за него вообще не был поставлен. Советская власть, не утруждая себя доказательствами, валила все на немцев. И вот теперь несознательный Солонин решил-таки задать его.
Вот вы описываете точку зрения Солонина по поводу возможных причин, цитируете:
— Преступная халатность. Все сколь-нибудь крупные решения в сталинской империи принимал один человек. Возможности человека не безграничны. Осенью 1941 года все силы, время и энергия Сталина были прикованы к битве за Москву — там решался вопрос о его власти и жизни; думать о Ленинграде ему было некогда, а без него никто не мог принять решение о перераспределении ресурсов в объеме, необходимом для спасения жителей трехмиллионного города.
— Ошибка Сталина в оценке ситуации на Ленинградском фронте. Известно, что советская разведка систематически дезинформировала Сталина, всегда завышая численность вражеских войск, объем военного производства в Германии и т.п. Возможно, Сталин не знал о том, что немецкое командование сняло все танковые и моторизованные соединения с ленинградского направления и перебросило их под Москву. А в ситуации, когда падение Ленинграда представлялось весьма вероятным, Сталин не считал нужным заботиться о выживании населения, которое в скором времени должно было оказаться под контролем противника.
— Сталин (не без основания) считал Ленинград сосредоточением нелояльного к советской власти населения и воспользовался ситуацией для того, чтобы сократить численность этого населения, особенно в той его части, которая не была занята в военной промышленности и по советской терминологии относилась к числу «иждивенцев»…
— Ленинградский «голодомор» (искусственно организованный голод) был организован местными властями (руководство Ленинградского обкома партии) с целью изъятия у населения золота и драгоценностей в процессе мародерской торговли продовольствием на «черном рынке», негласно контролируемом властями».
Последний пункт можно не обсуждать. Это давно известный в Советском Союзе метод Торгсина. Трудно представить себе, чтобы власть имущие голодом не воспользовались, но еще труднее — что они стали бы в военное время ради этого организовывать голод. Это не более чем побочный эффект, да к тому же принципиально невозможно добыть какую ни на есть статистику по черному рынку, на котором советская экономика держалась и в гораздо более спокойные и сытые времена.
Об этом лучше всего спросить моих ровесников — специалистов по прикладной математике, которым поручили «асупизацию всей страны», и которые быстро убедились в полной невозможности добыть сколь-нибудь объективные сведения, сколько какой завод чего получает, сколько чего производит, какой натуральный обмен ведет, чем, с кем именно, и по каким расценкам. Солонин не более чем прикидывает, какую экономическую поддержку мог оказать голодным черный рынок, но проверить это не может ни он и никто другой.
Третий пункт на роль главной причины тоже не годится. Не позабудем, что во время блокады продолжали работать заводы и КБ, имевшие серьезное военное значение, и потенциально нелояльных там тоже было немало.
Первый опровергается мемуарами Микояна, которые вы же и цитируете: Микоян предлагает направить в Ленинград продовольствие, изначально предназначавшееся для мест, уже захваченных немцами, Жданов отказывается, ссылаясь на то, что склады забиты. Жданов (как вы указали в другом месте) — представитель Ставки, т.е. Сталина. Сталин лично заявляет Микояну, что Жданов прав. Солонин в своей видеолекции цитирует документ, доказывающий, что продовольствие из Ленинграда вывозили, невзирая на то, что хлеб в нем и в мирное время был привозным, а тут еще добавочные едоки: беженцы и войска ленинградского фронта.
Итак, главной причиной ленинградского голода можно считать вполне сознательное решение Сталина, и наиболее вероятным мотивом его Солонин считает предполагаемый захват города немцами. Вывозили (согласно документам, приводимым как Солониным, так и вами) не только продовольствие, но и оборудование военных заводов. Но Гитлер сталинскую хитрость разгадал и город брать не стал.
В разговор о том, как рассчитывали да куда что подевалось, с которого начинается вторая часть вашей работы, вмешиваться не буду, поскольку еще в школе ни одного примера по алгебре до конце дорешать не смогла — регулярно запутывалась посередине. Тем более, что полученные вами результаты от солонинских отличаются не слишком. И чего же ради надо было считать? Ну, вам виднее…
Столь же загадочен подробный пересказ длинной истории берлинского «воздушного моста». Что вы этим хотели сказать? Солонин утверждает всего лишь, что снабжать город по воздушному мосту очень трудно, дорого и не всякий с этим справится. Он, правда, упоминает, что воздушный мост с Ленинградом БЫЛ, но на ситуацию с продснабжением, по сути, не повлиял, да никто на это и не надеялся.
Даже если бы не возили самолеты прежде всего то, что надо было заводскому конвейеру, а не человеческому организму, даже если бы самое лакомое номенклатуре не шло, даже если бы немалая часть оставшегося не уходила через мафию на черный рынок — все равно, для огромного города это было исчезающе мало. И потому Солонин ставит вопрос о других видах транспорта, в основном, по Ладоге. Вы с этим не согласны?
Можно спорить с Солониным по поводу оптимального использования лошадей: в качестве тягловой силы или съедобного мяса, но… невозможно отрицать, что с весны 42-го голод ликвидировали без широкого использования конины, значит, главная проблема все же была не в этом.
У вас есть длинное, подробное описание всех трудностей и проблем, связанных с перевозками по Ладоге, зимой и летом. И подробное объяснение, куда подевались исправные машины и плавсредства. Солонин настаивает на том, что их оставалось все же достаточно, вы опровергаете этот тезис, но…ваши аргументы так или иначе сводятся к перечислению того, что и куда этими баржами и буксирами из Ленинграда ВЫВОЗИЛИ. Это вполне логично, если по умолчанию принять: вывозили, чтоб немцам не досталось, т.е. захват города немцами представлялся вполне вероятным. Именно эту причину голода главной считает Солонин. Или он неправ?
Вы с Солониным ссылаетесь хором на один и тот же документ — план эвакуации ленинградских заводов, он был принят в конце августа, но выполнен не был, не успели. Солонин приводит его как доказательство, что Сталин стремился спасать не людей, а технику. Вы спорите с ним, указывая на наличие в этом плане места для определенного количества людей. Но кто должен был эту технику демонтировать, в эшелон загружать, на новом месте опять собирать и на ней работать? Декхане Средней Азии? Чалдоны Сибири? Понятно, что технику вывозить без обслуги смысла нет.
А вот с весны 42-го, когда стало ясно, что немцы Ленинград не возьмут, и вывоз техники прекратился (хотя продукция военных заводов, конечно, шла по-прежнему), освободилось дополнительное место для вывоза людей — не только больных и раненых военнослужащих (см. вашу ссылку на постановление Военного совета Ленинградского фронта), не только спецов из промышленности с семьями, но и голодных детей, многим из которых это спасало жизни. Но не будем все-таки упускать из виду, что основная тема Солонина, собственно, не невывоз из города людей, но неввоз в город продовольствия.
В доказательство — немножко календаря. Постановление о вывозе Кировского и Ижорского заводов на Урал принято 26 августа. 28-го августа его отменили, не потому что решили город отстаивать любой ценой, как предполагает вы, а потому что уже 27-го железнодорожное сообщение с Ленинградом было прервано окончательно, причем 29-го принято другое постановление об эвакуации ленинградских заводов по железной дороге, на которое мы ссылались выше (что свидетельствует об изрядном бардаке с информацией). Да вывозить-то не передумали, потом еще повезли по Ладоге, по воде (см. ниже) и по льду.
И уж стрессовым состоянием товарища Сталина (хотя оно по ситуации вполне имело место быть) я бы эти решения оправдывать не стала. Вопросы типа: «Что за человек Попов? Чем, собственно, занят Ворошилов?..» — отнюдь не признак нервного срыва. Такие вопросы лучший друг физкультурников уже с середины тридцатых задавать любил, и чем это нередко кончалось — общеизвестно. Генерал Павлов со товарищи как раз об эту пору был расстрелян, так что все строго в рамках психологической защиты, какой великий вождь пользовался постоянно.
Но вернемся к календарю. 30 августа (через три дня после перерезания железной дороги!) принято постановление, подготовить фронт разгрузки барж на станции «Ладожское озеро», в районе Осиновца закипела работа и в течение сентября земснаряды сделали, что требовалось, а 4 октября Сталин приказал использовать этот самый фронт… не для разгрузки, а для загрузки барж промышленным оборудованием, что и было проделано успешно. Не помешала, стало быть, блокада станки возить, и баржи нашлись, и причалы подготовили. Так почему же обратным рейсом не везли хлеба?
Этот вопрос и задал Солонин. Из приведенных вами цитат никоим образом не следует, что по мнению Солонина строить порт начали ПОСЛЕ сталинского звонка. Не то что Солонин, профессиональный инженер, но даже я, гуманитарий задрипанный, понимаю, что за ночь такой порт не соорудишь. Подготовительные работы должны были начаться ДО ТОГО, и действительно начаты были (как явствует из приведенной вами же цитаты) на месяц раньше, и сдается мне, что Сталин был в курсе, так что как бы ни называлось постановление, по которому начали стройку, в результате вывоз станков из Ленинграда оказался успешным, а ввоз продовольствия теми же баржами на тот же причал как-то вот не задался. Видна твердая решимость, вывезти из города технику, а еду ввозить разве что постольку-поскольку.
Подведем итоги:
Главной причиной ленинградского голода Солонин считает не блокаду — она была весьма неполной, не отдельную диету номенклатуры — так бывает везде и всегда, не торгсиновские методы изъятия ценностей — они, конечно, работали, но ради них никто не стал бы устраивать такое, и не добивание последних носителей традиционной культуры — это большевики прекрасно умели делать и без войны. Главной причиной Солонин называет предположение (на тот момент достаточно вероятное) Сталина, что немцы возьмут Ленинград, и (вполне правильное) понимание Гитлера, что Сталин на это рассчитывает. Вот и все. Как для того, так и для другого живые люди были не более чем расходным материалом.
Вы приводите уйму документов, статистики и пр., в достоверности которых нет оснований сомневаться, но они же никаким боком не опровергают утверждение Солонина.
Не удается вам уличить его ни в искажении фактов, ни в неправильных выводах, и даже отдельные спорные пункты насчет количества плавсредств и питательности конины на главный вывод повлиять не могут. Единственная реальная претензия, всплывающая в «эпилоге» — отсутствие у Солонина пиетета в отношении всего, что связано со Второй мировой, участием в ней Советского Союза и вообще нежелание идентифицировать себя с советской, большевистской историей и властью. Но, во-первых, право же, не стоит тратить силы на «уличение» Солонина в том, о чем он сам не первый год со всех трибун вещает, а во-вторых…
* * *
Всему свое время, и время
всякой вещи под небом.
Экклезиаст 3,1
До сих пор с подобным подходом я встречалась главным образом в связи с памятью Холокоста: люди (особенно профессиональные историки), пережившие Шоа сами или слышавшие рассказы близких, готовы свидетельствовать, записывать свидетельства других, систематизировать и публиковать документы, но наотрез отказываются ПОНИМАТЬ: искать и исследовать причины, докапываться до корней происшедшего. Иногда это просто инстинктивная реакция, иногда — отрефлектированное объяснение: любая попытка разобраться представляется им кощунственным преуменьшением происшедшего ужаса (см., например, высказывания Саула Фридлендера в «споре историков»).
Что-то похожее почувствовала я, читая «эпилог» вашей статьи. Никому не надо объяснять, какой катастрофой была Вторая мировая, она же Великая Отечественная, для всего населения СССР, как нужна была всем та самая «одна победа», и как естественно было тогда для очень многих идентифицировать себя с властью, которая добивалась и, в конечном итоге, добилась этой победы. Естественно, любое покушение на официальную версию событий разрывает цельную ткань эмоционального переживания, и потому спонтанно воспринимается как личное оскорбление.
Но поверьте, любые попытки сохранить и передать будущим поколениям это самое эмоциональное переживание совершенно безнадежны. Лучше всего это описал, пожалуй, Высоцкий в песне про пьяного капитана, пытающегося растолковать случайно встреченному в ресторане молодому парню, как в сорок третьем под Курском он был старшиной… А парень понимает, что перед ним — человек, живущий прошлым, общего языка им не найти. И вот точный диагноз поэта: «Капитан, никогда ты не станешь майором!». Капитан, конечно, достоин всяческого уважения, но сделать его опыт частью своей личности молодой человек не может, он должен выработать какой-то свой, не эмоциональный (этого не воспроизвести), но рациональный. Новое поколение не может пережить, но понять — сможет… если захочет. Есть две возможности:
Либо вообще не брать в голову это «старье», в крайнем случае использовать его как предлог побузить и пофартить типа нацепить на себя значок «Можем повторить» или стикер «На Берлин!» на «Мерседес» наклеить. Либо постараться понять, что же такое тогда на самом деле было.
Ваше право — не соглашаться с «ревизионистами» (да они и сами друг с другом далеко не во всем согласны), но без них новые поколения никогда не смогут задуматься, сделать те, такие важные для вас, события частью своего опыта, выработать свое собственное, личное отношение к ним.
Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2021/nomer11_12/grajfer/
