Ему было чуть больше восьмидесяти девяти, когда его не стало. По человеческим меркам не так мало, но когда речь идёт о близкой дружбе, о постоянной необходимости общения, то это всегда преждевременно, всегда отсечение по живому.
Мы никогда не встречались лично. Но да здравствует новая реальность! «Пределов для прогресса нет, \ И чудо стало вмиг банальным. \ Благодарим мы Интернет, \ Дружа в пространстве виртуальном». Мы беспрерывно обменивались Емелями, подолгу разговаривали, видя друг друга на экранах своих компьютеров. Наши согласия и несогласия были важны нам обоим.
Борис Бейнфест — москвич. Он окончил школу с золотой медалью, получил инженерное образование в МВТУ им. Баумана, по распределению работал на одном из уральских заводов, вернулся в столицу и почти сорок лет трудился в Институте патентной экспертизы. Защитил кандидатскую диссертацию, дорос до руководящей должности в отделе развития патентной системы. Через его руки прошло более семи тысяч (!) патентов. Вдобавок он заочно учился и получил ещё один диплом на философском факультете МГУ.
Я скороговоркой перечислил факты биографии Бориса, потому что они не имеют отношения к тому, что я собираюсь написать о нём… Хотя как сказать. Всё, что содержится внутри нас, взаимосвязано и влияет одно на другое. Об этом знаю не понаслышке. Но мой рассказ не об этом. Я расскажу, каким Борис был потрясающим читателем и знатоком литературы и каким сам он был замечательным автором прозы и стихов.
Одна из его книг так и называется: «Признание в любви к литературе». Это гимн любимым произведениям, который заканчивается на шутливой, но только на первый взгляд, ноте:
«Я всегда недоумеваю, почему среди вопросов, публично задаваемых кому-то из наших деятелей разного ранга, скажем, избирателями, нет такого простейшего: что вы сегодня читаете? Какая книга лежит у вас на прикроватной тумбочке? Я думаю, в ответе на этот вопрос, как в зеркале, должна отразиться суть человека»
Рассказы о поэзии начинаются со стиха Бориса Пастернака «Рождественская звезда». Борис Бейнфест не может сдержать эмоций. Он приводит стих целиком и затем объясняет, почему его восторгает этот стих от начала до конца. При этом он замечает, что «природа поэзии мало разгадана… Это сфера подсознательного, где значение имеют такие эфемерные вещи, как вкус, мера, слух и даже зрение». По мнению Бориса «бессильны попытки осмыслить» настоящую поэзию, «и в этом бессилии сила поэзии, потому что как только осмысление удаётся, мы переходим в область логического мышления, которая уже вне поэзии».
Сила в бессилии? Понять непросто, но стоит задуматься.
Действительно, ну как можно осмыслить строчку «Стояла зима. Дул ветер из степи». Это в Иудее, в Вифлееме! Какая зима, какая степь! А дальше возникают рядом и стог, и хутор, и гумно. Абсурд, но не для такого читателя, как Борис Бейнфест. «Ведь событие это — вселенское! — пишет он, — равно близкое и иудейскому пастуху и русскому». А коли так, и российская степь и иудейская пустыня во вселенском масштабе совсем рядом, и поэт со своей высоты увидел это. Более того, строчка «Вдруг кто-то в потёмках, немного налево \ От яслей рукой отодвинул волхва» заставила читателя задуматься, кто этот кто-то. Да это же сам поэт, не называя себя, даёт понять, что «присутствовал при этом событии, видел все эти яркие подробности, детали, при этом эффект присутствия и на читателя распространяется». Добавим только, на такого читателя, как Борис Бейнфест.
Следующее эссе в книге называется «Самый скромный из великих русских поэтов» и является признанием в любви автора к поэту Фёдору Ивановичу Тютчеву.
Да, имя поэта всем известно. Кто не помнит со школьных лет «Люблю грозу в начале мая…». А какой концерт обходится без романса «Я встретил вас — и всё былое \ В отжившем сердце ожило…». И строчки «Умом Россию не понять…» цитируют сплошь и рядом, благо российская действительность уже не одно столетие способствует этому. Не так много, чтобы считать Тютчева великим поэтом. Конечно, поэт, но второго ряда.
Борис Бейнфест категорически с этим не согласен. Он показывает, почему, на его взгляд, Тютчев велик и заслуживает быть в первом ряду русских поэтов. Его стихи о природе не только свидетельство безграничной к ней любви, но и полны глубокого философского смысла. В подтверждение Борис взахлёб цитирует строчки
…Не то, что мните вы, природа! \ Не слепок, не бездушный лик —\ В ней есть душа, в ней есть свобода, \ В ней есть любовь, в ней есть язык…
или, и по мнению Бориса, это у Тютчева «вершина его философской мысли о природе»:
…Когда пробьёт последний час природы,\ Состав частей разрушится
земных:\ Всё зримое опять покроют воды,\ И божий лик отобразится в них!
Не это ли ощущение последнего часа волнует нас до сих пор, и поэт через века оказывается нашим современником. А ещё, и я не могу удержаться от цитирования вместе с Борисом Бейнфестом:
…Нам не дано предугадать,\ Как слово наше отзовется,\ И нам сочувствие даётся,\ Как нам дается благодать…
…Как сердцу высказать себя?\ Другому как понять тебя?\ Поймет ли он, чем ты живешь?\ Мысль изреченная есть ложь…
…Чему бы жизнь нас ни учила,\ Но сердце верит в чудеса:\ Есть нескудеющая сила, Есть и нетленная краса…
«Поэтическое слово настоящего поэта всегда предельно ёмко, точно, насыщенно, единственно и в силу этого глубоко образно», — пишет Борис и тут же приводит пример из Тютчева — «Праздная борозда»! Борозда, вывороченная тяжким трудом пахаря, идущего за плугом, и вдруг праздная. Какая-то ерунда? На первый взгляд, да. Но у читателя Бориса Бейнфеста эпитет «праздная» вызывает «яркое ощущение отдохновения, сброшенной ноши, обретенного покоя, умиротворенности…» Как тут не сказать о таланте читателя, особенно важном в поэзии, той, о которой писал Фёдор Иванович Тютчев:
…Среди громов, среди огней,\ Среди клокочущих страстей, \ В стихийном пламенном раздоре,\ Она с небес слетает к нам…
Не в силах сдержать эмоции, Борис Бейнфест своё эссе о Тютчеве заканчивает словами: «Счастлива земля, рождающая таких поэтов!»
Следом за Тютчевым признание в любви посылается современнику, не всеми признанному, но всем известному лауреату Нобелевской премии Иосифу Бродскому.
Да, соглашается Борис, стихи Бродского понять непросто, но «постепенно проникаешь в строй этих стихов. Перечитывая их, раз от разу понимаешь их всё больше и, наконец — о, чудо! — убеждаешься: это не только великий интеллект, это великий поэт». И строчки, строчки, строчки, позволившие читателю Борису Бейнфесту прийти к этому заключению.
Более того, современник-то современник, но настоящий поэт вне времени. Он, к примеру, и в древнем Риме свой человек. Разве не свидетельство тому «Письмо римскому другу»: Нынче ветрено, и волны с перехлестом.\ Скоро осень, все изменится в округе.\ Смена красок этих трогательней, Постум,\ Чем наряда перемена у подруги… Борис цитирует стих целиком и признаётся, что «несколько раз ловил себя на намерении прерваться, но так и не смог». И читательская оценка Бейнфеста завершается словами: «Бесподобно! Безупречная ритмика, хорошо передающая мудрое спокойствие говорящего. Безупречная интонация. И очень явственные аллюзии».
Иосиф Бродский прошёл через психушку и обрёл мировую известность, а другой герой книги Борис Чичибабин хлебнул сполна лагерной жизни, написал потрясающие стихи, но его имя, пишет Борис Бейнфест, «далеко не всем о чём-то говорит», и продолжает: «А между тем, это — огромный, ни на кого не похожий русский поэт. Поэт необыкновенный, самобытный, которым великая русская поэзия может гордиться».
Итак, стихи Чичибабина. Цитирую автора эссе. «Что привлекает в них? Прежде всего, это обаяние личности автора, явственная чистота (и высота) его жизненной позиции и помыслов, искренность, ясность мысли, открытость, эмоциональность, мудрость и боль, огромная боль, без которой настоящей мудрости и не бывает».
А дальше строчки из стихов, неоспоримо подтверждающие читательскую оценку.
Я родом оттуда, где серп опирался на молот,\ а разум на чудо, а вождь — на бездумие стай,\ где старых и малых по селам выкашивал голод,\ где стала евангельем «Как закалялася сталь»…
Тот крест, что несу, ещё годы с горба не свалили,\ ещё с поля брани в пустыню добра не ушел.\ Как поздно я к вам прихожу со стихами своими!\
Как поздно я к Богу пришел с покаянной душой!
Это «цитаты из цитат», в обилии присутствующих в эссе Бейнфеста и говорящих о том, что автор прочитал всё, что написано поэтом, и не на один раз. Приведу ещё одну.
Я верил в дух, безумен и упрям,\ я Бога звал — и видел ад воочью\
— и рвётся тело в судорогах ночью,\ и кровь из носу хлещет по утрам.
Одним стихам вовек не потускнеть,\ да сколько их останется однако.\
Я так устал! Как раб или собака.\ Сними с меня усталость, матерь Смерть.
Согласимся с восклицанием Бориса Бейнфеста: «До какой трагической силы поднимается поэт в этом стихотворении!». И с его оценкой поэзии Бориса Чичибабина: «это беспредельно честные, пронзительные, исповедальные стихи» — нельзя не согласиться.
О читателе Борисе Бейнфесте можно продолжать и продолжать. Перечислим ещё только некоторые заголовки его эссе: «Поэзия серебряного века», «Поэзия эмиграции первой волны», «Три замечательных поэта» (о Давиде Самойлове, Борисе Слуцком и Юрии Левитанском), «Царица русской поэзии» (о жизни и творчестве Анны Ахматовой), «Соловьиная гортань» (о поэзии Беллы Ахмадулиной), «Два стихотворения о войне» (о Михаиле Исаковском и Алексее Суркове), «О лирике Твардовского», «Поэты одной строки» (и такие бывают!), «Прогулка с Синявским» (в ответ на «Прогулки с Пушкиным» Андрея Синявского).
Мало? А ещё «Чехонте и Зощенко», «Слово о Паустовском». Добавим очерки о зарубежных авторах: «Иоганн Вольфганг Гёте», «Александр Дюма-отец», «Слово о Жюле Верне». Не всё, но достаточно. И во всём этом личное соучастие и собственный взгляд читателя.
Пора перейти к поэзии самого Бориса Бейнфеста.
Его поэтические способности высоко оценила Белла Ахмадулина. После прочтения очередной её книжки, исполненный восторга, он посвящает поэтессе свой стих и отправляет его по почте.
Как колдовски, как дерзко может слово
Звучать, переливаться и звенеть!…
Но «тайну волшебства» поэтического слова дано постичь только настоящим поэтам, и посвящение заканчивается строчками:
Судьбой дано такое лишь немногим
Избранникам, любимцам Божества,
А наш удел — внимать их звукам строгим
И слезы лить в избытке торжества.
И был ответ: «Благодарю Вас, тронута. Искру Вам Бог даровал, дорожите ею. Б.А»
Кто бы не гордился таким ответом?
Да, искру ему Бог даровал.
В предисловии к своей книге стихов «Цветы добра», озаглавленном «Оправдательная речь», автор пишет: «Дай-то Бог, если в книжице этой обнаружатся строки, достойные быть причисленными к истинной поэзии.»
Не мне судить о том: я лишь старался, как мог, в стихах выразить то, что мне хотелось и что я не мог не выразить. Моё ощущение красоты. Моё понимание жизни. Мое удивление перед мирозданием. Мою философию, наконец».
«В книжице», «старался, как мог» — здесь нет рисовки и демонстрации скромности. Здесь душевный трепет перед божеством по имени Поэзия. «И приглашая заглянуть в свою «исповедальню», — пишет автор в конце предисловия, — я тайно рассчитываю…» Дорогой мой друг Борис, ты тайно рассчитывал, а я явно свидетельствую, что твоя поэзия в лучших твоих стихах заслуживает высочайшей оценки.
В туманной дымке движутся слова,
И скрыты где-то между них покуда
Те, непреложные, как дважды два,
Те суженые, чьё явленье — чудо.
Это о словах. Они суженые, как любимая женщина. Они единственно верные, как дважды два. Они скрыты пока, как в туманной дымке. Но вот они явились, и это иначе, чем чудом, не назовёшь.
Что может быть прекрасней слова,\ Когда единственно оно?
Ты снова пьешь его и снова.\ Так пьют прозрачное вино,
Чтоб испытать души волненье, \ И сердца власть, и вдохновенье,
И чуткость мысли, и успех, \ Недосягаемый для всех.
А вот восклицания из другого стиха: «О, сладкое таинство чувства!…О, зыбкое таинство мысли!…О, мудрое таинство жизни!» Какие точные эпитеты для таинств, с которыми живём!
Быть наедине с природой, восторгаться её гармонией и красотой, одушевлять неодушевлённое — очень важная часть поэзии Бориса Бейнфеста.
Вспять ушли заботы и тревоги, \ Суета неугомонных дней.
Так, наверно, кайфовали боги,\ Расседлав летающих коней.
Такое запредельное счастье, что оно сравнимо только с кайфом богов.
В стихе «Похвала органам чувств» поэт пишет о глазах, которые «дивились совершенству красоты. А красоты вокруг в избытке было:\ Пурпур заката. Желтизна светила.\ И блеск реки, и изумруд травы»; об ушах, которые могут слышать «Грозы раскат. Журчание ручья.\ И листьев шум, и пенье соловья,\И шёпот женщины…»; о носе, который вдыхает «Цветущей липы пряный аромат,\ И дымного костра горячий, горький чад…». Неужели сплошная радость? «Но ведь глаза порою видят грязь?\ И уши ведь порою слышат мразь?\ И смрад, увы, не так уж редок…». Да, так. Но в душе поэта только «та красота неизгладимой метой». Именно красотой мечен поэт. И к поэту Борису Бейнфесту это относится в полной мере.
Сор — это наша с вами суета.\ В природе же разлита красота.
И даже незадачливый лопух,\ Красив, да так, что замирает дух…
Любовь к матери-природе имеет для поэта сакральный смысл.
Небо цвета густого индиго \ Над верхушками сосен повисло.
Мать-природа — сакральная книга,\ Где не буквы, а тайные числа…
Это о земной красоте. А внеземная? Вселенная, вечность. Как об этом не задуматься поэту.
…Вверху, в бездонном черном зеве \ Мерцает аритмия звёзд.
Две строчки, а сколько содержат! Бездонная чёрная материя, она ли не зев, который нас со временем проглотит. А аритмия звёзд? Не дай Бог, если она у сердца. А вот звёзды мерцают в неведомом ритме, потому что они загадка, на которую у поэта нет ответа.
Об этом же стихи, которые приведу целиком.
Только вечность имеет значенье,
Всё же прочее — просто мгновенье,
На ходу обронённое ей.
Вечность — дух, а мгновенье — банальность.
Миг — иллюзия, вечность — реальность,
Вечность — небо над грудой камней.
Всё проходит, бессмертна лишь вечность,
Оттого в ней такая беспечность,
Век ли минул, секунда иль час.
И в железных объятьях мгновений
Исчезают и серость и гений
В этой прорве, глотающей нас.
После комментариев к предыдущим двум строчкам здесь, думаю, в них нет необходимости.
В книге Бориса Бейнфеста «Цветы добра» имеются два больших цикла стихов под общим названием «У природы нет плохой погоды». Автор предваряет их словами Мишеля Монтеня: «Если Вы видели зиму, весну, лето и осень, значит, вы видели всё. Ничего нового вы уже не увидите».
В обоих циклах столько поэтичных строк, что хочется цитировать и цитировать.
Весна
*
Весны стремительный набег \ До времени случился.
Просел, прогнулся талый снег,\ Подался, прохудился.
Лежит неловко на боку \ И медленно исходит…
И не увидит, как в соку \ Земля заколобродит,
И не услышит первый гром \ Над гнёздами в осинах,
Хоть и цепляется нутром \ За жизнь в глухих низинах.
*
В проталах свежая вода, \ И с ней в соседстве пошлом
Плывут, кряхтя, обломки льда \ И слёзы льют о прошлом…
(Что ещё за пошлое соседство? Но вдруг начинаешь видеть, как обломки льда во время ледохода плывут, налезая друг на друга.)
*
Совсем весна. Средь грязных пятен снега
Плешины отсыревшие земли…
*
Снег истаял. Из холодной лужи \ Голубь пьет, закинув кверху клюв.
Хорошо уйти от долгой стужи, \ Оттепели душу распахнув!
Хорошо идти навстречу ветру, \ Чувствуя дыхание весны,
И Природе — истинному мэтру — \ Поверять несбывшиеся сны.
Лето
*
Цветенья первого безумная кипéнь,\ Шмелей и пчёл торжественная радость,
И аромат исторгшая сирень,\ И воздуха божественная сладость…
*
Паутинкой бестелесной \ Драпирован тёмный куст…
*
Лес, к тебе я пришел! Ты — свобода моя.
Пень — мой письменный стол, и колода — скамья.
Кислородом полно всё пространство твоё,
Будит память оно, будит слух и чутьё.
И прохлада твоя, благодетельный дар –
Мне сулит, не тая, поэтический жар.
Ты врачуешь грехи оскудевшей души
И диктуешь стихи в разомлевшей тиши…
Осень
*
Последнее тепло стреноженного лета,
Последний отблеск солнечного света,
Последние сухие вечера.
Но пробирается украдкой ночью стужа,
И покрывается холодной рябью лужа,
И на траве мороз лежит с утра…
*
Багряный, пегий, рыжий, бурый,\ Червонный, ржавый, золотой,
Гнедой, оранжевый, каурый,\ Стоит осенний лес густой…
*
Снова осенняя сказка,\ Снова разделись березы.
Листьев предсмертная пляска,\ Неба сиротские слёзы…
*
Среди невзгод поры осенней \ Завидна стойкость той листвы,
Что держит свой рубеж последний \ И не склоняет головы…
Зима
*
День морозно-синий. \ Снег, как белый лист.
На деревьях иней. \ Воздух наг и чист…
*
Мороз такой, как будто воздух \ Из мелких льдинок сотворен.
В причудливых застыли позах \ Озябший тополь, старый клен…
*
Проседь снега чуть прикрыла \ Плешины земли.
Всё поблекло, приуныло,\ Спит туман вдали.
Мокнут ветви отрешенно,\ Под ногами тлен.
Ждёт природа обречённо \ Зимних перемен.
Приходится остановиться, но поверьте, что цитат могло быть гораздо больше.
Поэзия Бориса Бейнфеста полна юмора и остроумия. В качестве иллюстрации приведу его совместный труд с Алексеем Константиновичем Толстым. Не удивляйтесь. Борис восхищался «Историей Государства Российского» с её знаменитым рефреном на все времена «Земля наша богата, \ Порядка только нет». Он дерзнул продолжить «Историю…» Толстого.
…И смех, и грех, ей-богу! \ Такой кордебалет!
Земля родит помногу,\ А всё порядка нет…
И пошла дальнейшая история.
…Порядка им не дали —\ И вот вам результат:
Плешивый и картавый \ Залез на броневик,
Взмахнул ручонкой правой \ И тотчас, в тот же миг
Народ умом раскинул \ И, мягко говоря,
По мягкой части двинул \ Последнего царя.
На том и исчерпалась \ Романовская плоть.
А что за нею сталось —\ Не приведи Господь!…
И всё, что было дальше, автор не обошёл вниманием. Но приходится, к сожалению, остановиться и перейти к заключительной части.
…Порядка нет, ребята, \От века на Руси!
Земля, кажись, богата,\ А накося, куси!
Порядка нет и близко,\ Хошь смейся или плачь.
И шалопут Бориска —\ Не тот, что надо, врач.
Как говорить ни горько \ Для ушлых и невежд,
Но тож и этот Борька \ Не оправдал надежд.
Россия не помойка –\ Пора вам всем понять.
И ваша перестройка \ Нам в бога душу мать!
Заваренную кашу \ Расхлебывать пора,
Не то Россию нашу \ Залечат доктора.
Когда ж сойдет Мессия \ Порядок навести?
Ох, заждалась Россия! \ Ох, Господи, прости…
Не глуп, не шалопутен, \ Он встанет в этот ряд.
Кто он? Неужто Путин? \ Навряд ли, говорят!
А наш удел — без краю \ Писать за томом том.
Засим рассказ кончаю \ И расписуюсь в том.
Ещё один пример искромётного остроумия Бориса Бейнфеста — его афоризмы, которые он собрал под заголовком «Брызги шампанского». Их около двухсот. Приведу только свои любимые.
Истина всегда парадоксальна: это парадокс, но это истина.
Не так страшен чёрт, как его Малюта.
И беспринципность можно возвести в принцип.
Неужели мир настолько плох, что всё к лучшему?
Лучше тыкать пальцем в достоинства, чем мягко намекать на недостатки.
Язык дан человеку, чтобы держать его за зубами.
Понять — значит, простить тех, кто не понял.
Революция — это когда левые становятся правыми, а правые — виноватыми.
Как хороши, как свежи были штампы, когда они впервые родились!
Этот последний афоризм вошёл в одну из антологий афоризмов, что было предметом законной гордости автора. А от меня Борис получил строчки:
Происхожденья я не панского,
Мне б лучше водки, чем шампанского.
Шампанское годится вместо,
Но только в «брызгах» от Бейнфеста.
Вот и всё… Нет, конечно, не всё. Десятилетия нашей дружбы вместили гораздо больше. Просто в коротких заметках всего не скажешь. Пишу и ощущаю его рядом. Я не говорю: «Тебя нет», а говорю с благодарностью: «Ты был!»
Борис Бейнфест
Ноябрь, 2021 г.
Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2021/nomer11_12/solodkin/
