Два бойца (Героическая музыкально-драматическая фантазия по мотивам повести Л. Славина и одноименного кинофильма)0

Композитор Марк Самойлов
Санкт-Петербург

Д Е Й С Т В У Ю Щ И Е   Л И Ц А:

Аркадий Дзюбин, рядовой
Саша Свинцов, рядовой
Павел Кречетов, сержант
Цветков, рядовой
Тоня, санинструктор
Сашенька, студентка
Отец Сашеньки — актёр
Мать Сашенька — актриса
Священник
Дочь священника
Красноармеец
Бойцы Ленинградского фронта

Действие происходит в 1941-м и 1943-м годах

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

Хоровая увертюра. Хор невидим. Или поёт за прозрачным занавесом. За этим же занавесом зрители видят пластический этюд «СХВАТКА». Картина боя решена балетмейстером и постановщиком. Желательно, чтобы в этюд был включён эпизод, в котором зритель увидел бы двух главных персонажей: Сашу Свинцова и Аркадия Дзюбина…

ПЕРВАЯ КАРТИНА

ХОР:

Дымом занавешен окоём.
И горек хлеб.
И чёрен лёд.
И святой блокадный метроном,
Ночам и дням
Свой счёт ведёт.

ПРИПЕВ:
Город наш,
Не сдадим врагам
Не склоним главы,
Не падём к ногам.
И каких бы нам ни выпало утрат,
Ты будешь жить,
Наш Ленинград!
Наш гордый, светлый
Ленинград!

В схватке с обезумевшим врагом
Мы ждём побед,
А не наград!
Добрым словом вспомни нас потом
По именам
Наш Ленинград!

ПРИПЕВ:
Город наш…

Открывается занавес. Полуразрушенная церковь. Остатки алтаря. Полустертые фрески иконописи на стенах. Ещё слышны отдалённые взрывы и выстрелы. Но, по всему, бой уже закончился…
Церковь превращена в военное укрепление. Здесь же несколько коек, на которых лежат раненые. Постепенно появляются солдаты. Многие ранены. Форма порвана и в грязи.…
Входит сержант Кречетов. Его форма в порядке. Выглядит молодцевато. Рядом с ним писарь Цветков.

КРЕЧЕТОВ: Отстоялись, ребята!.. Отогнали псов фашистских!… Молодцы! Герои!… Командование выносит вам благодарность. Цветков! Держи. (протягивает несколько листов бумаги, вынутых из планшета) Проверишь списки.
ЦВЕТКОВ: Какие списки, товарищ сержант?
КРЕЧЕТОВ: Что значит, какие? Личного состава. Живые, погибшие там, раненые.… Главное смотри, не перепутай. Против живого — крестик. Против раненого — галочку….
ЦВЕТКОВ: А против погибших?
КРЕЧЕТОВ: Погибших — зачёркивать. Но тоненько! Чтобы фамилию было можно разобрать. Понял?
ЦВЕТКОВ: Так точно.
КРЕЧЕТОВ: Дзюбина не нашли?
ЦВЕТКОВ: Вроде нет. Пропал. Известий пока никаких… Товарищ сержант, а вот которые без вести? Ну, пропавшие эти…. Против них — что ставить?
КРЕЧЕТОВ: Против них — знак вопроса. Жирный. С ними будем разбираться после. И отдельно…. Если найдём, конечно…. Понял?
ЦВЕТКОВ: Понял, товарищ сержант. Значит, пока против Дзюбина — вопрос?
КРЕЧЕТОВ: Вот именно. Давай, работай.
ЦВЕТКОВ: Дзюбин.… Дзюбин.… А-а, вот…

делает отметку в списке, начинает обходить бойцов. Реплик не слышно. Но видно, как он спрашивает, ему отвечают, и он ставит в бумагах свои закорючки.
Появляется медсестра (санинструктор) Тоня, ведущая, точнее почти несущая на себе, Аркадия Дзюбина. Тот — в полубессознательном состоянии.

ТОНЯ: (легкораненому красноармейцу, сидящему на койке) Подвинься, браток. Дай я его положу (укладывает Дзюбина).
ЦВЕТКОВ: Нашелся, товарищ лейтенант! Такие, как Дзюбин, без вести не пропадают.… Дзюбин! Слышь?! Я тебя зачеркиваю!… То есть не тебя, конечно. Знак вопроса зачеркиваю…
ДЗЮБИН: (вырывается, бредит) Саня!… Саня!… Я кому тебе говорю, рельса уральская?!.. Гранатой его, суку!… Гранатой!… (теряет сознание)
ТОНЯ: Тише, тише.… Потерпи, милый… (Кречетову) Бредит. Контузило… Лучше бы в госпиталь, конечно, но там сейчас не пробьёшься. Раненых и так девать некуда. (хлопочет над Дзюбиным)
КРЕЧЕТОВ: Да погоди ты с ним цацкаться! Контуженный…. Значит, оклемается.… Ты там была?
ТОНЯ: А где мне еще быть? От самой передовой тащила.
КРЕЧЕТОВ: Что там было?
ТОНЯ: Что!… Наши отходить начали. И они, Аркадий с Санькой-то Свинцовым, впереди вдвоём остались с пулемётиком своим…. А тут танк! Как долбанул — их и засыпало. Кто-то, я не увидела, кто, под танк со связкой бросился….
КРАСНОАРМЕЕЦ: Не кто-то, а Зиновьев Оська бросился. Светлая память пацану…
ЦВЕТКОВ: Зи-но-вьев…. Вычеркиваю…
ТОНЯ: Светлая память… (перекрестилась) Танк-то развернуло. А за ним — автоматчиков человек пять. И тут Санька Свинцов, как медведь из берлоги, из-под земли лезет. «Дегтярева» своего за ствол, как дубину, держит.… И на фрицев! В рукопашную! «Аркашку — кричит — убили?! Вот я вам, сукам поганым, за Родину, за Сталина, да за Аркашку моего (!) задницу-то сейчас надеру!»… Как пошёл махать!…
КРЕЧЕТОВ: Дальше!
ТОНЯ: Дальше подкрепление подошло. Я уже не видела, как они там.… Ползла.
ДЗЮБИН: Саня!.. (резко сел на койке) Где Саня?! Он жив?!
ЦВЕТКОВ: Жив, жив твой Саня. Его в штаб вызвали.
ДЗЮБИН: (чувствуется, что ему плохо, говорит через силу) В штаб, так в штаб… Саня Свинцов, он такой. Здоровый парень, а чисто дитё. Оставь на минуту без присмотра — тут же во что-нибудь вляпается.
КРЕЧЕТОВ: Красноармеец Дзюбин! Думайте, что говорите!
(отошёл в сторону, Цветков за ним)
ДЗЮБИН: Есть думать! (тихо) Но можно я пока лёжа?
КРАСНОАРМЕЕЦ: Лёжа!… Лежать бы тебе сейчас под землёй, ручки крестиком, если бы не она, медсестрёнка наша…! Эх, ты! Мыслитель одесский!…

сделал жест пальцем у виска: мол, ни черта ты не понимаешь, и отошел в сторону, оставив Тоню и Дзюбина рядом и как бы вдвоём.
Тоня стаскивает комбинезон, остаётся в военной форме — подобии кителя и юбке…

ДЗЮБИН: Тонечка! Вы мне жизнь спасли! А я тут валяюсь, как нестроевая древесина под названием бревно, вместо того, чтобы благодарно встать перед вами на колени и.…как порядочный человек и мужчина… просить вас стать моей женой… (попытался встать, но снова откинулся на койке) Башка кружится…
ТОНЯ: Водички дать, мужчина?
ДЗЮБИН: (укоризненно) Тоня! Есть целых три довода за то, чтобы вы дали мне не воды, а чего-нибудь покрепче. Во-первых, я одессит. Во вторых, настоящего одессита от воды сильно тошнит. А в третьих, неужели такой красавице, как вы, понравилось бы это «во-вторых»?
ТОНЯ: (оглянувшись, вынимает из санитарной сумки фляжку) Ладно уж, болтун, находка для шпиона.… Держи.
ДЗЮБИН: А ну, земляки, давайте все вместе за нашего ангела-хранителя, санинструктора по имени Тоня!…

Подтягиваются остальные бойцы. Фляжка со спиртом в честь медсестры идёт по кругу, центр которого смущённая, но счастливая Тоня. Не остаются в стороне и Кречетов с Цветковым.

«М Е Д С Е С Т Р А»

 ДЗЮБИН: (с хором)

1. Даже под праздник не в платье одета, а в китель…
И не цветы, а бинты в твоих нежных руках….
Это ты, медсестра,
Наш заботливый ангел-хранитель
В стоптанных, грубых солдатских своих сапогах…

Сколько ты жизней спасла, о себе не заботясь!
Сколько жестоких смертей отвела от людей!
Пусть украсит небесный главврач
твоих подвигов опись
Крестиком красным на белой косынке твоей!

ПРИПЕВ:
Смерть кружила в бою над тобою,
Но, надежду и веру храня,
Одного вынося из огня,
Ты была нашей общей судьбою!

2. Время, твоей красоты не коснувшись, промчится….
Как тебе платье и туфли на шпильках идут!
Ты на праздник придёшь,
Станешь весело петь и кружиться,
Глядя на праздничный яркий победный салют.

Вспомни тогда непростое житьё фронтовое!
Вспомни про эти суровые страшные дни!
Добрым словом ты тех воскреси,
Кто не вышел из боя.
Выпей из фляжки и братьев своих помяни!

ПРИПЕВ:
Смерть кружила в бою над тобою,
Но, надежду и веру храня,
Одного вынося из огня,
Ты была нашей общей судьбою!

И, когда наш победный парад
Прогремит над ожившей страною,
Те бойцы, кто спасён был тобою,
Будут славить тебя, медсестра!

ТОНЯ: (растрогана) Ну что вы, ребята! Да я же за вас… ради вас.… А-а-а… (махнула рукой, отошла, пряча слёзы)
КРЕЧЕТОВ: Загадочный ты для меня всё-таки парень, Дзюбин. Можешь ведь находить политически правильные слова! А то «штаб», «вляпался»…
ДЗЮБИН: Я ж одессит, товарищ сержант. Ну, шуткану, бывает.… У нас в Одессе все шутят.
КРЕЧЕТОВ: (значительно) То Одесса, а то война…. Шутка на войне — вещь неоднозначная, Дзюбин.
ДЗЮБИН: А однозначных вещей в мире вообще нет. Вот возьмём, скажем, микроскоп….
КРЕЧЕТОВ: А на хрена мне на войне микроскоп?
ДЗЮБИН: Да он, судя по всему, и в мирной жизни вам тоже ни на хрен. Это — пример.
КРЕЧЕТОВ: Ну?
ДЗЮБИН: Так вот, кто понимает, для чего сей прибор предназначен, будет через него инфузориями любоваться.
КРЕЧЕТОВ: Ну?
ДЗЮБИН: А кто не понимает, тот сдуру может и гвозди им начать заколачивать.
КРЕЧЕТОВ: (подозрительно) Что значит сдуру? Ты это про кого? (солдаты засмеялись)
ДЗЮБИН: (невинно) Я?! Про микроскоп. А вы про кого подумали?..

Вбегает Свинцов.

Свинцов: (с порога). Аркадий! Дзюбин живой?! Кто видел?
Дзюбин: Саня!
Свинцов: Аркашка! Живой, черт! (Обхватывает Дзюбина, трясет.)
Тоня: Что вы делаете! Ему нельзя! (Укладывает Дзюбина на койку) Голова? Сильно кружится?
Дзюбин: Как вам сказать.… Если на Саньку смотрю,… то все в ажуре. А если в ваши прекрасные глаза… (смотрит на Тоню) тут голова буквально идет кругом. (пытается приобнять девушку)
ТОНЯ: Лежать, сказала!….. (отходит к другому раненому. Тот стонет). Тихо, миленький, потерпи.… Сейчас я бинты поменяю…
Дзюбин: (с притворной горечью). Прошла любовь, как скверная погода. Опять я одинок и никому не нужен.
Свинцов: (нахмурившись). Про любовь осторожнее шути. Мне такие шутки не нравятся. Запомни!..
Дзюбин: Саша! Ради тебя я согласен даже не дышать! Кстати… (с напускной серьезностью) ты знаешь, что я думаю? Я думаю, если б фашисты меня убили, это было бы даже полезно.
Свинцов: (недоуменно). Ты что несёшь?!
Цветков: (покосившись на Кречетова). Опять шуточки пошли…
Кречетов: Ничего. Пусть шутит. Ты, знай, пиши.
Цветков: Есть писать. А… что?
Кречетов: Всё!..
Дзюбин: (Свинцову) Что я несу? Службу я несу…. Но вот скажи. Если б меня убило, ты бы стал за меня мстить?
Свинцов: А ты думал?!
Дзюбин: Так я ж о том и говорю. А если бы ты лично начал за меня мстить, мы бы немцев от Питера за неделю отогнали. А так — еще неизвестно.

Красноармейцы смеются.

Цветков: Ага! Он бы и без пулемёта обошёлся. Он бы микроскопом всех немцев, как гвозди, в землю позабивал! Если бы, конечно, наш уральский учёный сначала научился с ним обращаться …
Дзюбин: Вы позволите вас, мужчина? (Отводит Цветкова в сторону, тихо). Я вообще-то человек мирный.… Но если ты, босяк, еще раз будешь иметь что-то сказать за Сашу, я лично напротив твоей фамилии крестики-нолики нарисую… (всем) Знаете, как оно воюет, наше секретное оружие, наш скромный Саша с Уралмаша? Слушайте сюда.… Вот ставит нам командир задачу, чтоб на нашем направлении ни один танк не прошел. Ну, залегли. Подходит первый танк — мы его гранатами. Подходит второй — гранатами. За ним третий прет.… А гранат больше нет. И что, вы думаете, делает этот герой? Пропускает танк над собой и хватает сзади за крюк.… И что вы думаете? Танк встал.
Кречетов: Брехня!
Дзюбин: Нет, потом, конечно, выяснилось, что у немцев был бак пробит, и керосин весь вытек, но часа два Саня ходил героем. Правда, Саня?
Свинцов: Вот язык без костей! Да ну тебя!…

Солдаты смеются.

Кречетов: Тебе бы, Дзюбин, концерты давать.
Свинцов: Тьфу ты, совсем забыл! Мне в полку сказали — артисты к нам едут! Фронтовая бригада.
Тоня: Артисты!? Настоящие?!
Свинцов: Вроде, заслуженные.
Дзюбин: Заслуженные?! Пусть они скажут это мне в лицо.… И не покраснеют при этом.

Входит часовой, толкая перед собой бородатого человека в ватнике. Это бывший Священник.

Часовой: (Кречетову). Товарищ сержант… Вот.… Задержал в расположении. Документов нет. Говорит: сгорели.
Цветков: Чего ж ты его — сюда? Веди к особистам…
Кречетов: Отставить! (Подходит.) Кто такой?
Священник: Отец Федор.
Кречетов: Чей отец?
Священник: Вы не поняли. Я священник. Бывший…. Служил в этом храме. Когда он ещё храмом был, конечно …
Кречетов: Поп, значит? Допустим.… Ну! И чего ты здесь вынюхивал?
Священник: (мягко) Сынок…. Что ж ты со мной, как с собакой?
Кречетов: Сынка нашёл… (Часовому.) Веди его в СМЕРШ. Гляди, чтоб ни с кем в разговоры не вступал. А то еще начнет бойцов, понимаешь, разлагать. Я ихнего брата знаю! Ещё по своей комсомольско-художественной самодеятельной юности! (Писарю.) Знаю, Цветков?
Цветков: Так точно!

КРЕЧЕТОВ И ЦВЕТКОВ: «АНТИЦЕРКОВНЫЕ КУПЛЕТЫ»

У попа была собака.
Он её любил.
Чистым мясом он, однако,
Пёсика кормил.
Но, скажите мне, ребята,
Где он мясо брал?
У голодного собрата
Честно отбирал!
Вместе: (танец)
А почему?
Да потому,
Что всё дозволил боженька ему!… 2 р.

Он с рассвета в воскресенье
В уши льёт елей,
Проповедуя смиренье
В церковке своей.
Негодуют прихожане:
«Присосался, клоп»!
Наших жен и дочек в бане
Парит смирный поп!

Вместе: (танец)
А почему?
Да потому,
Что всё дозволил боженька ему!… 2 р.

Хорошо в согласье богом
Жрать и пить попам!
Может быть, народным слогом
Обратиться нам
К бородатой этой птахе,
вечно пьяной в дым?..
Слушай, поп! Иди ты… на фиг
С боженькой своим!

(кощунственно агрессивная подтанцовка на припеве)

Кречетов: Понял? Па-па-ша… (часовому). Что стоишь? Веди.
Священник: Подожди, сынок!.. Я всего только хотел попросить разрешения провести здесь обряд.
Кречетов: Обряд? Какой ещё обряд?
Священник: Крещения. Дочка моя родила. А муж её в первую неделю войны погиб.… Ну, она и просит, чтобы я внучка окрестил. Иваном. В память о муже. Тут место намоленное…. Было когда-то.
Кречетов: Ты мне зубы не заговаривай! (часовому) Веди его! И бдительней там!
Дзюбин: Товарищ сержант, разрешите обратиться?
Кречетов: Чего тебе, Дзюбин?
Дзюбин: Буквально несколько слов.… Бдительность — это правильно. Одно только маленькое «но»… (понизив голос) Вы, конечно, в курсе, что товарищ Сталин в юности учился в духовной семинарии?
Кречетов: Товарищ Сталин? (Недоверчиво смотрит на Дзюбина. Пауза. Цветкову). Ты это записал?
Цветков: Записал.
Кречетов: Вычеркни…
Тяжелораненый: ( Красноармейцу). Семен…
Красноармеец: (встрепенувшись). Пашка! Никак, очнулся?
Тяжелораненый: Семен, там священник. Я слышал. Пускай подойдет.
Красноармеец: (священнику.) Отец.… Зовут тут тебя…

Священник нерешительно смотрит на Кречетова. Тот пожимает плечами. Священник подходит к тяжелораненому.

Тяжелораненый: Батюшка.… Помолиться за меня можете? Отхожу я, кажись…
Кречетов: Онищенко, ты же, мать твою, комсомолец!
Тяжелораненый: Им, значит, и помру.… Только так спокойнее. Помолитесь?
Священник: Конечно, сынок….

Садится рядом. Берет раненого за руку. Начинает молиться шепотом…

Красноармеец: Слышь, Пашка? Ты это кончай. Сейчас машина с артистами придет. Мы тебя на ней в госпиталь отправим….
Кречетов: (Цветкову). Религиозных развелось, однако.… Пошли, встретим этих… артистов…

Оба уходят

Свинцов: (Дзюбину, тихо). Аркадий, ты в бога веришь?
Дзюбин: Шо тебе за это сказать, Саша…. Как говорил Сократ…
Свинцов: Который грек?
Дзюбин: За что я тебя, Саня, люблю и уважаю, так это за то, что ты, рабочий человек, знаешь такие умные вещи…. Так вот Сократ говорил: «Я знаю только то, что я ничего не знаю». Но ему простительно. Он был грек. Причём древний. И не одессит. А я одессит. И я знаю то, во что верю! А верю я — в победу.
Свинцов: Кто ж в нее не верит?
Дзюбин: Погоди. Вот ведь разные мы с тобой люди. Но скажи мне: «Аркадий, мне нужно, чтобы ты полез в огонь». И я, так думаю, что полезу.
Свинцов: И я полезу! А ты скажешь: «Ляг, Саня, грудью на пулемет, чтобы я дожил до победы!» — и я лягу!
Дзюбин: А почему?
Свинцов: Что значит, почему?! Потому что друзья!
Дзюбин: Вот именно поэтому, Саня, сдаётся мне, что с такой дружбой — если брать нас с тобой в масштабе всей страны, конечно, — с такой дружбой никакой ДОЛБАНОЙ Германии не справиться…
Свинцов: А давай с тобой поклянёмся?! А?! В дружбе!
Дзюбин: Как юные пионеры, что ли?
Свинцов: Не шути, да? Я серьёзно! Поклянёмся, что всегда!.. Нет, наоборот…. Что никогда! И ничто, и никто… (сбился) Ну, в общем, ты понял.
Дзюбин: Да понял я, понял… Романтик хренов…

рукопожатие

«КЛЯТВА»

Свинцов:
Что
Для нас с тобой
Любых невзгод
Круговорот!…
Дзюбин:
Стал
Одной судьбой
И мирный день,
И смертный бой!

Вместе:
Раз поклялись мы на передовой,
То крепче нет,
Товарищ мой,
Ни дружбы той,
Ни клятвы той!

Дзюбин:
Ни вой метели,
ни визг шрапнели
Не испугают друзей таких!
Свинцов:
Укрыться хватит
одной шинели
И самокрутки нам на двоих.

Вместе:
Не разлучат нас
Ни град свинцовый,
Ни холод ночи,
Ни жаркий бой!
Даём друг другу
Святое слово
Что так и будет,
Товарищ мой!

Дзюбин:
Пусть
Случится вдруг,
Что загрустит
Мой верный друг…
Свинцов:
Ты
Найдёшь слова.
И я пойму:
Душа жива.

Вместе:
Раз поклялись мы на передовой,
То крепче нет,
Товарищ мой,
Ни клятвы той, ни дружбы той!

Не разлучит нас
Ни град свинцовый,
Ни холод ночи,
Ни жаркий бой.
Даём друг другу
Святое слово,
Что так и будет,
Товарищ мой!

Возвращается Кречетов. Следом — Цветков. Дзюбин достает кисет и листок бумаги. Отрывает от него часть, протягивает Свинцову.

Кречетов: (приглядываясь) Что это ты, Дзюбин? Листовку немецкую носишь? И читал, небось?
Дзюбин: Некогда мне читать. Но по нужде… или на раскурку — в самый раз бумажка. Не желаете, товарищ сержант? (Протягивает.)
Цветков: У нас своя имеется. (Достает кисет, газету, протягивает сержанту.)
Кречетов: (отрывает часть от газеты). Точно.
Дзюбин: (смотря на кусок газеты в руках Кречетова). Я, конечно, не хочу сказать ничего плохого, но как-то странно мне, что вы так неосторожно порвали пополам имя Верховного главнокомандующего…
Кречетов: (испуганно, Цветкову). Ты что мне, твою мать, дал?! Под трибунал захотел?!..

 Вбегает боец.

Боец: Приехали! Приехали!…

Входят артисты: пожилой мужчина, женщина средних лет, три молодые девушки. Одна из них — дочь артистов Сашенька. Они тут же становятся общим центром внимания. Даже тяжелораненый поднимает голову.

Дзюбин: (восхищенно). Боже ж мой! Столько очаровательных женщин сразу я видел только в Одессе на первомайской демонстрации. Саша, скажи мне, что они живые.
Свинцов: (смотрит на Сашеньку). Живые. Факт.… И очень красивые… Правда, Аркаш?..
Тоня: (ревниво) Не туда смотришь, Дзюбин! (Артистам.) Проходите, пожалуйста. Только у нас здесь сцены никакой нет.
Артист: Не беспокойтесь, нам ничего не нужно. Правда… (растерянно) даже не знаю, как быть.… С нами ехал аккомпаниатор…. но у него случился голодный обморок. Поэтому придётся петь а’капелла.
Дзюбин: Ни в коем случае! Должен сказать, вам исключительно повезло, потому что рядом с вами стоит человек, под гитару которого пел сам Лемешев.
Артист: Что вы говорите!?
Дзюбин: Конечно, Лемешев не сможет этого подтвердить, потому что пел с пластинки, но пусть плюнет мне в глаза тот, кто слышал в этом дуэте хоть одну фальшивую ноту…. Гитару!
Свинцов: Факт! Ни одной! (передает гитару Дзюбину). Держи!
Дзюбин: (пробует струны, артистам). Я, конечно, никого не тороплю, но публика уже аплодирует. (Оглядывается на остальных, грозно) Я не понял….

Бойцы аплодируют. Артисты скидывают верхнюю одежду и оказываются в концертных костюмах.

Красноармеец: (тяжелораненому, восхищенно). Паша, глянь.
Тяжелораненый: (приподняв голову). Если б не боль, я бы подумал, что уже в раю….
Артист: (партнерам) Все готовы? (Поворачивается к бойцам) Товарищи красноармейцы! Героические защитники Ленинграда! Мы — артисты театра музыкальной комедии от имени всех жителей города Ленина, от всего сердца благодарим вас за беззаветный ратный труд во имя нашей советской родины! (Дзюбину, полушепотом) Маэстро, я на вас надеюсь… (громко) «На войне как на войне»! Сатирические куплеты!

«На войне, как на войне»
Артист:
Немцы нас атаковали.
Немцы «Тигра» выдвигали.
Тигр ни в зад, и ни вперед:
Поднял
Лапы и — орет!
Артистка:
Знать, у Питерской пехоты
Начался сезон охоты
(девушки в танце изображают противотанковый бой)
Артист:
Пишет Ганс подруге Берте:
Шлю тебе привет в конверте.
От меня, от самого
Не осталось ничего!
Артистка:
Тут от них, такая жалость,
Очень мало что осталось!

(смысловая подтанцовка)

Артист:
Гитлер лезет под перину.
«Ой-ой-ой! Надуло в спину»!
Врач диагноз ставит так:
Артистка: (в образе)
Это — Питерский сквозняк!
Вы ввязались в авантюру
Видит бог, мой фюрер, — сдуру!

(смысловая подтанцовка: «врача расстреливают»)

Артист:
О господстве в мире грезя,
Гитлер к нам с войною лезет.
Артистка:
Не играл бы ты с огнём.
Сам сгоришь в пожаре том!
Артист: (в образе)
Дать совет вам разрешите
Запасать огнетушитель!

(подтанцовка)

Дзюбин: (вступает неожиданно для артистов)
Пусть звучит слегка по-детски,
Я закончу по-одесски…
Ленинград тебе? Яволь!..
«Кишен тохес», герр Адольф!
И для этой эпопеи
Зада я не пожалею!

(смысловая подтанцовка)

По окончании номера бойцы бешено аплодируют. Свинцов не сводит глаз с Сашеньки.

Артист: (Дзюбину) Благодарю вас… (солдатам) Возможно, есть какие-нибудь пожелания?
Кречетов: Концерт по заявкам! Это хорошо. Это правильно!
Красноармейцы:
— «Прокати нас, Петруша…» спойте!
— «По долинам и по взгорьям» можете?!
— «Скатерть белая»!
— «Мурку» давайте!
Дзюбин: Минуточку… Я, конечно, не хочу унизить наше подразделение, но мне странно слышать грубые мужские голоса в присутствии дамы… Прошу вас, Тонечка.
Тоня: Я?
Свинцов: Правильно, Аркадий!
Артист: (Тоне). Что бы вы хотели услышать?
Тоня : (робко). А… про любовь можно?
Дзюбин: Тонечка! Вы вселяете в меня надежду!…
Артист. Ну что ж.… В таком случае мы исполним дуэт из оперетты «Вместе навсегда!»…. Это совсем новое произведение. Мы еще только начали его репетировать. Надеемся, вам понравится… (залихватски подмигнув Тоне, в образе) Это про любовь, красотка! Именно как ты просила! Ха-ха-ха!…

«ОПЕРЕТТА»

Артистка: (в образе)
Всё кончено! Всё пропало! Графиня уезжает в Париж и забирает меня с собой!
Артист: (в образе) Что же в этом плохого? Сменишь обстановку. Посмотришь на Эйфелеву башню.
Артистка: (так же) Я не хочу менять обстановку, чтобы смотреть на какую-то башню! Это скучно!
Артист: А на что ты хочешь смотреть?
Артистка: На тебя, дорогой! И это единственное, что мне никогда не наскучит!.. Ведь я люблю тебя!…
Артист:
Сколько счастья в голосе твоём…
А ведь мы уж двадцать лет вдвоём!
Артистка:
Двадцать лет иль тридцать лет,
Есть у любви один секрет:

Вместе:
Он в том, что друг без друга жизни нет!

Артистка:
Пусть подчас жестока к нам судьба,
Против двух сердец она слаба!
Артист:
Пусть торопятся года
И голова уже седа…

Вместе:
И всё ж любовь, как прежде, молода!

(проигрыш)

Артистка: (говорит на проигрыше) Знаешь что, дорогой?! Пошлю-ка я нашу графиню подальше!
Артист: (так же, в притворном ужасе) Дальше Парижа?!
Артистка: Гораздо! Гораздо дальше, любимый!

Вместе:
Как щедр о, Боже,
Подарок твой!
Любовь поможет
В беде любой!
Она прикажет быстрым стрелкам: «Стой»!
И станет вечным краткий миг любой
Для нас с тобой!

(танец кордебалета)

Любая встреча
Как в первый раз.
Дни пролетают,
Как краткий час!
Любовь — огонь….
На это пламя мы с тобой летим!
И никогда при этом не сгорим!…

 Бешеные аплодисменты.

Дзюбин: Товарищ артист… Вы, конечно, можете возражать, но я все равно скажу. Вот все говорят: «Карузо! Карузо!» И что такое это Карузо? Это Карузо должно брать у вас уроки. (всем) Может, кто-то считает, что я не прав? (после бури аплодисментов, Артисту) Так что, если будете в Одессе.… Кстати, вы были в Одессе?
Артист: Мы с Зоей были, а вот дочка… (Поворачивается к девушкам.) Это наша дочь, Сашенька. Ей пока не довелось.
Дзюбин: Тогда заранее приглашаю посетить! И вас, Сашенька, и этого моего… (Свинцов словно в ступоре. Неотрывно глядит на девушку). Саша, опомнись!.. Саша, кого из нас контузило, я что-то не понял. (Артистам.) Ладно. Его можно понять.… Сейчас я спою вам за Одессу, чтоб вы таки были в курсе…

Неожиданно начинают грохотать близкие взрывы. Начинается артобстрел.

Дзюбин: Ну, значит, в другой раз…
Кречетов; Взвод, к бою!

Красноармейцы вскакивают. Девушки-артистки убегают за кулисы. Испуганная Сашенька остается с родителями.

ВСЕ ИДЕТ НА ФОНЕ РАЗВЕРНУТОГО МУЗЫКАЛЬНОГО НОМЕРА.

Кречетов: (артистам). Быстро в тыл! Дзюбин, Свинцов, к пулемету! (Убегает.)
Дзюбин: Есть, к пулемету!
Артист: Разрешите мне остаться! Я умею стрелять.
Сашенька: (испуганно). Папа!
Артистка: Сережа, ты что!
Артист: Зоенька, не беспокойся. Вы поезжайте, а я тут с товарищами…
Свинцов: (не спуская глаз с Сашеньки). Вы не бойтесь, Сашенька, немцы сюда не войдут.
Сашенька: Я не боюсь. Мне с вами почему-то совсем не страшно.
Тяжелораненый: (1-му красноармейцу). Семен, гранату оставь. Живым они меня не возьмут!
Красноармеец: Я тте дам гранату! Ишь, чего удумал!
Дзюбин: Товарищ артист, у меня до вас дело. Помочь можете? Этого в госпиталь сопроводить?
Артист: Господи! Разумеется!
Дзюбин: Вот и хорошо. Семен, товарищ артист поможет.

Артист помогает Тоне и Красноармейцу вынести тяжелораненого.

Артистка: (Свинцову). Огромное вам спасибо! Будете в Ленинграде — обязательно приходите. Вот! Тут у меня записан адрес. (Передает листок.) Если даже нас не окажется, дочка будет дома. Мы не всегда берем ее с собой. Ей нужно беречь голос. Вы не представляете, какой у нее талант!
Сашенька: Мама, причем тут это?!… (Дзюбину и Свинцову) Буду ждать вас. Очень-очень! Правда-правда! Мама! Идём!
уходит вслед за отцом и Тоней.
Свинцов: (вслед) Я обязательно!… Мы с Аркадием!… Если будем живы!… Будем!… (сбился) Ч-чёрт! Саша! Сашенька!…

Вбегает Кречетов.

Кречетов: Дзюбин! Свинцов, вашу мать! К пулемету!
Дзюбин: Уже там, товарищ сержант! (Свинцову.) Саша, шо ты стоишь, как памятник дюку Ришелье? Ждешь, когда фашисты придут к тебе с цветами?

Торопливо уходят солдаты, на ходу готовя оружие… Разрывы…

Артистка: Господи, сделай так, чтобы их не убили. Отче наш, иже еси на небеси. Да святится имя твое, да приидет царствие твое.… (замечает священника. Поспешно). Я только хотела…
Священник: Все правильно, дочка. Всё по-божески…

Осеняет уходящих солдат крестным знамением. Продолжает молитву. Артистка подхватывает. Их голоса постепенно «утопают» в музыке.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Интермедия. Ленинградский пейзаж. Дзюбин и Свинцов вдвоём. Одеты в зимнее. За плечами — солдатские вещмешки.

Свинцов: Красота.… Представляешь, как здесь люди до войны жили? Это ж ни в какой музей ходить не надо. Вышел из дома — и любуйся.
Дзюбин: А шо ты думал? Северная Пальмира! На втором месте в мире по красоте.
Свинцов: На первом, конечно, Одесса?
Дзюбин: Я, как говорится, не утверждаю…. Но некоторые умные люди сравнивали….
Свинцов: Кречетов что говорил? Надолго он в штаб?
Дзюбин: Сказал: на полчаса.
Свинцов: Жалко. Мало времени…
Дзюбин: (ехидно) Саня. Ты знаешь, кто такой Вольф Мессинг?
Свинцов: Одессит какой-нибудь знаменитый?
Дзюбин: Шо Одессит, это к цыганке не ходи. Это, Саня, человек, умеющий читать мысли. И ты сейчас стоишь рядом с его самым способным учеником.
Свинцов: Ты чего? Мысли читать умеешь?
Дзюбин: А то! Дай-ка… (трогает лоб Свинцова) Так-так…. Всё понятно…. Мысли прочтены легко, как детская книжка про Колобка и его красавицу-подружку курочку Рябу. Звучат они так…. «Эх, как бы было здорово навестить мою красавицу Сашеньку и сказать ей: я тебя люблю. Будь моей ВПЖ!». Приблизительно.
Свинцов: (потрясенно) Как ты узнал?! Ты колдун, что ли?!.. А что такое ВПЖ?
Дзюбин: А ты не знаешь?
Свинцов: Нет.
Дзюбин: Саня. Я люблю тебя не столько за то, шо ты такой здоровый парень и настоящий кореш, сколько за то, шо ты наивен, как промокашка первоклассника…. Ве-Пе-Же… — Это… Великий Памятник Женщине.
Свинцов: (восторженно) Ве-пе-же! Великий памятник женщине…. Красиво!.. Знаешь, она такая и есть!.. И это, наверное, судьба, привела меня, простого уральского парня, в измученный холодный военный город, чтобы увидеть её… и влюбиться, как ненормальному! (поёт)

Ария СВИНЦОВА

Словно исполнилось
Чьё-то гадание….
Чьими желаньями,
Чьими законами
Было назначено наше свидание
В церкви разрушенной
Перед иконами?…

Как мне, детдомовцу
В гимнастёрке продымленной,
Неуклюжему увальню
Стало вдруг ясно всё без слов(!?),
Что в легком платьице
Белым ангелом с крыльями
И с улыбкою светлою,
Явилась Любовь!

Пусть это чудится
Пусть это кажется
Пусть всё придумано!
Пусть наваждение!
Если мы встретимся,
Главное скажется!
Встреча случайная —
Счастья знамение!…

Как мне, детдомовцу… и т.д.

Свинцов: Ты в любовь с первого взгляда веришь?
Дзюбин: Как говорил один умный человек, мой сосед дядя Яша Либерзон, вернувшийся после вынужденной командировки в Сибирь, сильный мороз может влиять на рассудок человека. Но он не говорил, что до такой степени.
Свинцов: Трепло ты черноморское!.. Ничего я тебе больше не скажу.
Дзюбин: Вот это я понимаю! То есть, если человек заботится о друге, он еще и виноват.

Появляется Кречетов.

Кречетов: Значит, так… Машина будет в 16.00…. Теперь два часа неизвестно где болтаться…
Дзюбин: (Свинцову) Шо ты там толковал мне за судьбу? (Кречетову.) Товарищ сержант, раз такое дело, разрешите увольнительную? У Саши тут родственник живет.
Кречетов: (Свинцову) Что за родственник? Ты же вроде детдомовский…
Дзюбин: (опережая Сашу) Детдомовский не значит круглая сирота. У Сани здесь дедушка.… По линии двоюродной бабушки…
Кречетов: Да? Так, может, вместе пойдем?
Дзюбин: А почему бы и нет? Дедушка старенький. Да, Саша? Там и для троих работы хватит. Один квартиру приберет, другой дедушкину утку вынесет, если что…
Кречетов: Ладно, идите. У меня тут еще… дела. Только адрес оставьте. Вдруг машину раньше пришлют.
Дзюбин: Это за ради бога. Вот тут записано. (не отдавая, показывает записку Кречетову) Запомнили, товарищ сержант? (прячет листок в карман) Так что давайте. Поможем дедушке….
Свинцов: (шепотом, Дзюбину) Аркадий! Что ещё за дедушка?..
Дзюбин: (так же) Саша, я тебя умоляю. Зачем тебе еще один конкурент? (уходят)

Световая перемена. Музыкальная отбивка. Звучит фортепьяно…Трогательно-простая мелодия… Женский голос…

РОМАНС САШЕНЬКИ
 Сашенька:
Замерзает в чайнике вода…
Холода —
Не беда:
Сердце помнит в леденящей мгле
О тепле
На земле….

Становится видна квартира артистов. Печка-буржуйка, стол, пианино, заклеенное крест-накрест окно. Сашенька за пианино…

Звуки клавиш льдинками звенят,
Холодят….
Скоро зазвучат они на лад иной:
Ярко вспыхнет солнышко весной
Над Невой
Голубой….

Господи, как холодно.… Говорят, Иванцовы порубили на дрова концертный рояль. Представляю, что сказал бы папа, если бы кто-нибудь предложил ему разрубить пианино…. (прислушивается) Неужели опять летят?! (играет и поёт намеренно громко)

И растопит солнце лед,
И победа придет,
И бойцы, окончив бой,
Возвратятся домой,

Осторожно входят Свинцов и Дзюбин. Судя по всему, дверь была открыта. Остановились, слушают…

И наполнится теплом
В тот же миг каждый дом,
И забудут о войне
Стаи птиц в вышине,
И на ветках соловьи
Станут петь о любви,
О покое, тишине,
О тебе, обо мне.

Свинцов и Дзюбин горячо аплодируют. Сашенька испуганно вскочила.

Свинцов: Здравствуйте! Извините.… Там дверь была открыта…
Сашенька: Здравствуйте…. А вы светомаскировку проверять?…
Дзюбин: Скажу вам по секрету, вот этому герою фронта, грезившему о вас в своих снах, немного странно, что вы его не узнаёте….
Свинцов: (не глядя на Сашеньку). Аркадий, идем…
Дзюбин: Замри!.. (Сашеньке.) Видите ли, ваши папенька с маменькой, будучи у нас на фронте, сердечно нас приглашали.… Но если мы не во время….
Сашенька: Господи, это вы! Я узнала! Узнала! Правда-правда! Проходите, пожалуйста!

Свинцов по-прежнему старается не смотреть на нее.

Дзюбин: Александр, что ты стоишь и моргаешь, как маяк в Одесском порту? Дама приглашает нас войти. И, чтобы произвести хорошее впечатление, быстренько подари ей то, что приготовил специально для неё…. Ты забыл, что положил ЭТО в мой вещмешок? Вот же ж ОНО! (достаёт из мешка плитку шоколада в пёстрой упаковке) Так на(!) уже и подари!
Сашенька: (потрясенно) Это что, настоящий шоколад?

Свинцов смотрит на Дзюбина с не меньшим удивлением.

Дзюбин: Можете не сомневаться. Трофейная вещь! Саша отнял в рукопашном бою у взвода немецких автоматчиков.
Свинцов: Аркадий!…
Сашенька: (смотрит на Свинцова). Спасибо!
Свинцов: Ну, что вы!… Да я.… Да он… (пауза)
Сашенька: А знаете что! Давайте чай пить! Правда, у нас только морковный.
Дзюбин: Неужели?! Это ж мой любимый чай! Мама в детстве все время мне говорила: «Аркадий, я буду прятать от тебя морковь. Перестань ее заваривать».
Сашенька: Тогда я поставлю чайник. Я быстро-быстро! Правда-правда!…(Выбегает.)
Свинцов: Откуда шоколад?!
Дзюбин: Мама в детстве в карман штанишек сунула и забыла.… И не вращай на меня глазами, как деревенские ходики. Я же тебя… рекламирую.
Свинцов: Я тебе что — табачное изделие? На сигареты я не сетую, и сам курю и вам советую?!…
Дзюбин: Тише! Тише… Хорошо. Ладно. Аркадий Дзюбин опускает занавес, кланяется и… остаётся на сцене. Только учти: интеллигентный человек ведёт в гостях беседу, а не молчит, как резиновый сапог.
Свинцов: А резиновый-то почему?
Дзюбин: А потому, что резиновый даже скрипнуть нормально не может.

Возвращается Сашенька с чайником.

Сашенька! Вот. Еще теплый был. Сейчас достанем стаканы… (Подходит к буфету, открывает.)
Дзюбин: Ну?! И шо мы сидим сиднем? Илью Муромца изображаем?

Свинцов быстро подходит, принимает стаканы из рук Сашеньки, ставит на стол.

Дзюбин: Кстати, Сашенька, как вы относитесь к институту брака?
Сашенька: (удивленно). К какому институту?
Свинцов: Аркадий!
Дзюбин: Правда, у моего приятеля большие запросы. Ему нужна девушка с пианино. Вы такой случайно не знаете?
Свинцов: Аркадий! (Стакан в его руке лопается.) Ох, извините.
Сашенька: Пустяки! (уважительно) Какие у вас руки сильные. (Убирает осколки).
Дзюбин: Кстати, о пианино. Не помню, кто из одесситов, кажется Чехов, когда-то сказал: «Если на сцене висит ружье, к концу пьесы оно обязательно в кого-нибудь выстрелит». Если в доме стоит пианино, зачем ждать конца пьесы, чтобы оно в кого-нибудь выстрелило? В смысле — зазвучало…. (на ходу, идя к пианино, Свинцову, значительно) Ве-пе-же, Саня. Ве-пе-же…
(поёт)

«ОДЕССА»
Мы не ревнуем мир к руинам Колизея.
К чему нам этих древних римлян шапито!
Ведь каждый плут у нас хитрее Одиссея! —
Одессой город назван именно за то!

Шутят Молдаванка и Фонтан:
Юмор — это форма культработы.
И вот гудками хором
Травят анекдоты
В ночном порту суда из дальних стран!
(говорит на проигрыше)
— Скажите, а если я пойду туда, — там будет Порт?
— Знаете, он там будет, даже если вы туда не пойдёте…
(поёт)
Рожают мамочки, кто принца, кто принцессу,
Им Пушкин весело кивает головой.
Каштан цветёт.
Волна играет.
Ах, Одесса!
Моя красавица, мой город золотой!

Сколько мир всего перевидал
За свои безмерные столетья!
Но что бы ни случилось,
Так уж получилось,
Что ты, мой город, лишь прекрасней стал!
(говорит на проигрыше)
— Товарищ лектор! Вы говорили два часа. Но так и не сказали, есть ли жизнь на Марсе.
— Вам нужна эта головная боль? Главное, чтобы жить можно было у нас в Одессе!
(поёт)
Война тяжёлыми грохочет сапогами
По мирным улицам любимых городов.
И потому Добро должно быть с кулаками,
Чтоб от души могли мы бить своих врагов!

Ленинграда старшая сестра,
Ты друзей не зря сюда прислала.
И я, и друг мой Саша,
Парень с Уралмаша,
Фашистов не пропустят в Ленинград!

(говорит на проигрыше)

Слушайте сюда! Я вам скажу, как мы с Сашей воюем.… Вот он выходит на передовую и кричит: «Эй, сто немцев! Идём за рощу на кулачках драться! Пошли сто немцев, а Саша через некоторый момент времени снова выходит. «Эй, сто немцев! Пошли за рощу на кулачках драться»! Пошли сто немцев, а через момент времени один немец выползает из-за рощицы и кричит своим: «Ахтунг! Ахтунг! Не ходите туда! Там их целых двое!»

Во время исполнения номера входят родители. Сашенька привстает, но отец машет рукой: «сиди, мол»…. Когда Дзюбин заканчивает петь, актеры аплодируют первыми.

Мать: Здравствуйте! Да вы просто настоящий артист!.. И как мы рады, что вы нас навестили, правда, Серёжа?…
Отец: Очень! Очень рады, поверьте!
Мать: А наш автобус на обратном пути попал под обстрел. Представляете?
Сашенька: Господи! Кто-то погиб?
Отец: Нет-нет, мы успели выбраться, пока он не загорелся. Но все вещи остались там. Концертные костюмы и — увы! … продовольственные карточки. Слава богу, до конца месяца осталась всего неделя. Как-нибудь продержимся.
Дзюбин: Саша…
Свинцов: Понял. (Берет вещмешок, начинает выкладывать на стол консервные банки).
Отец: Нет-нет! Мы не можем этого принять. Уберите!
Дзюбин: Не могу. Нам же приказали доставить то, что вам начислили за концерт. Так что, можно считать, что герои заслужили награду, а награда нашла героев.
Сашенька: В таком случае, устроим пир! Настоящий пир! Правда-правда!
Пытается открыть консервную банку. У неё не получается. Свинцов лихо вскрывает банку десантным ножом внушительных размеров. Мать быстро готовит бутерброды с тушенкой.
Мать: Прошу всех к столу!

Все рассаживаются. Сашенька, разливает чай.

Отец: Хотя перед нами только стаканы с чаем, позвольте произнести тост.
Дзюбин: Секунду.… Не думал, что лёгкая контузия так тяжело повлияет на мою память…. (достаёт фляжку.) Это, конечно, не шампанское, но для такого случая — в самый раз.
Мать: Куда же мы нальем? Во время последней бомбежки разбились все фужеры.
Дзюбин: Поступим по-фронтовому — пустим ее по кругу. (Отцу.) Прошу.
Мать: Сережа!…
Отец: (берет флягу, нюхает). Зоя, можно подумать, я никогда не пил спирт!
Мать: В первый раз слышу! Ты разве пил? Когда?!
Отец: Даже самые близкие люди не должны знать друг о друге всего. Иначе они могут поссориться. (Поднимает флягу.) Я хочу выпить за победу! (Делает глоток, начинает мучительно кашлять.)
Мать: (наставительно) Пил, а запивать не научился. Чай возьми. Алкоголик….
Отец: (смущенно). В мое время он был не такой крепкий.
Дзюбин: (Берет фляжку) А я предлагаю выпить за любовь.
Свинцов: Замолчи! (отбирает фляжку у Дзюбина).
Сашенька: Я тоже за это выпью. Правда-правда!…
Мать: Господи…. И эта туда же. Вся в отца….
Сашенька: (Берет фляжку из рук Свинцова.) Я выпью за вас. За тех, в кого мы верим. За тех, на кого надеемся. (С надеждой.) Победите, пожалуйста! Правда-правда! Победите! (пьёт и кашляет)
Отец: ( суетясь вокруг дочери). Шурка! Воды тебе дать?
Дзюбин: Ни в коем разе! Поверьте опытному человеку. Один тур вальса, и этот жалкий глоток спирта выпорхнет из нее, как ласточка из гнезда.
Мать: Я не уверена…
Сашенька: Мама, я так давно не танцевала! Наверное, тысячу лет.
Дзюбин: (Свинцову). Саня, ты слышал? Приглашай даму.
Свинцов: (Дзюбину, тихо) С ума сошёл? Я же в танцах — ни в зуб ногой!
Дзюбин: Спокойно, мальчуган. Тут как в бою. Главное — выйти из окопа… (шепотом) Один рывок и ве-пе-же у тебя в руках!

Садится к пианино. Берёт первые аккорды, которые подхватывает невидимый оркестр. Раздаются звуки вальса.

Свинцов: (Сашеньке). Можно?
Сашенька: Конечно! (танцуют).

Свинцов неуклюж, но Сашенька делает вид, что не замечает. Сашенька и Свинцов — на авансцене.

Свинцов: (в очередной раз споткнувшись). Ой! Извините.
Сашенька: Ничего, ничего. У вас очень симпатичный друг.
Свинцов: Именно, друг! (гордо) Мы с ним с самого начала в одном пулеметном расчете! Он — первым номером, я — вторым.
Сашенька: И вам не обидно?
Свинцов: Что?
Сашенька: Что вы второй.
Свинцов: (недоуменно). А чего обижаться?
Сашенька: Мне кажется, Саша, вы очень добрый человек!.. Правда-правда!

Дзюбин начинает другую мелодию. Это — танго. Свинцов наступил Сашеньке на ногу.

Свинцов: Ой! Извините…
Сашенька: Ничего!.. Правда-правда!.. Давайте, я поведу…. Это не сложно. Главное — слушайтесь меня….
Мать: (отцу, мечтательно). Помнишь, как мы танцевали это танго, когда ты перешёл к нам в оперетту из своего оперного театра и с места в карьер начал за мной… ухлёстывать, как ненормальный?…
Отец: Еще бы!
Мать: Тогда почему ты все еще сидишь? Немедленно пригласи меня…. Бабник!…
Отец: Слушаюсь….

Две пары танцуют. Музыку перекрывает сирена воздушной тревоги. Из репродуктора раздается голос: «Воздушная тревога! Воздушная тревога!» Танец моментально прекращается.

Мать: Тревога. Придётся идти в убежище.… Как жалко!
Отец. Зоенька, вы идите. А я останусь. (Дзюбину.) Мой друг, профессор математики, рассчитал вероятность того, что бомба может попасть в конкретного человека. Она ничтожно мала.
Дзюбин: Шо вам за это сказать? Расскажите эту историю конкретным людям, в кого она попала…. Так что ваша жена права. Надо идти. (Свинцову.) Саша, шо ты сидишь?
Свинцов: (Отцу) Давайте, я с вами останусь.
Дзюбин: (подходит, тихо). Саша, если у тебя есть план, мне он непонятен.
Свинцов: Чтобы тебе, и вдруг что-то было непонятно?… Там в бомбоубежище будет много народу. Старики, женщины, дети… Ты их поддержишь, расскажешь что-нибудь весёлое… Что мне тебя — учить?

Слышится близкий разрыв снаряда.

Мать: (испуганно). Идемте скорей! Серёжа! Считаю до трёх. Идёшь?
Отец: Три…. Идите.
Сашенька: Саша! Берегите папу. Папа! Береги Сашу. Мы скоро вернёмся. Правда-правда….
Мать: (Отцу) Если в тебя попадёт бомба, я не знаю, что я с тобой сделаю!
Дзюбин: Вот это, я понимаю, фраза так фраза! Вы случайно не из Одессы, мадам?

Мать и Сашенька подхватывают заранее приготовленные узлы с какими-то вещами. Дзюбин немедленно забирает узлы у женщин. Они уходят. Отец и Свинцов остаются вдвоём. Пауза. Звук метронома. Потом взрывы…

Отец: Вы знаете, я почему-то совсем не боюсь смерти. Может быть потому, что я уже сильно не молод, а смерть стала такой обыденной?.. Люди иногда умирают прямо на улице. Падают — от голода, от слабости — и не встают…. Правда, мы с Зоей получаем рабочий паек. Но этого так мало. А в Смольный, говорят, спецрейсами доставляют икру, апельсины.… Впрочем, что тут скажешь.… Война вообще несправедлива к людям.… С водой вот сложно. Слава богу, живем рядом с Невой. Шурка возит на саночках…
Свинцов: Ну ладно мы, солдаты. Нам терпеть положено. Но вы-то! Вы! Откуда силы берёте?!
Отец: Вопрос простой.… А ответить трудно… (пауза) У вас … там… осталось ещё?
Свинцов: Осталось. Вот… (протягивает Отцу фляжку)
Отец: (сделал глоток). Откуда силы?… Этот город. Любовь. Надежда. И еще… искусство.… Любите Лермонтова?
Свинцов: (смущённо) В смысле, «Скажи-ка, дядя, ведь недаром»?
Отец: Да. И «Бородино», конечно.… А вот это помните?..

Отец садится к пианино, берет несколько аккордов, играет.… К его музыке исподволь присоединяется невидимый оркестр. Всё звучит на фоне громовых раскатов бомбёжки…

Отец: (поёт)[1]
Горные вершины
Спят во тьме ночной.
Тихие долины
Полны свежей мглой.
Не пылит дорога.
Не дрожат листы.
Погоди немного.
Отдохнёшь и ты……

На последних аккордах в квартире появляется Кречетов. Застывает в дверях, услышав следующие слова Отца:

Отец: Гениально, да? Но даже у Лермонтова не получилось передать музыкальность речи великого сына немецкого народа Иоганна Гёте.… Вот, послушайте!
(декламирует)

Über allen Gipfeln
Ist Ruh,
In allen Wipfeln
Spürest du
Kaum einen Hauch
Die Vogelein schweigen im Walde.
Warte nur, bald
Ruhest du auch…. (пауза)

Потрясённый услышанным, Кречетов хватается за голову. Потом на цыпочках, не замеченный Свинцовым и Отцом, отходит и прячется за дверную гардину. Подсматривает и подслушивает….

Отец: Гениально, правда?…
Свинцов: А то! Давайте с вами… это… по чуть-чуть…. За гениальное! За вашу семью! И за… (пауза)
Отец: Не трудитесь. Я ведь тоже был когда-то молодым.… Я понял. За мою Сашку! (засмеялся) Правда-правда?!
Свинцов: (торжественно) Правда!

Делают по глотку из фляжки

Отец: Вот — послушайте ещё! (берет с книжной полки тетрадь, читает)
.    Betrachtet, wie in Abendsonne-Glut
.    Die grünumgebenen Hütten schimmern!
.    Sie rückt und weicht, der Tag ist überlebt,
.    Dort eilt sie hin und fördert neues Leben…
Это из Фауста. Берлинское издание. (Кречетов многозначительно кивает.) Было…. Пришлось обменять на продукты. Не удержался вот, переписал самое любимое.

(Кладет тетрадь на стол.)

Свинцов: Звучит красиво.… Хотя я по-немецки не разбираю. Аркадий — тот немного петрит.

Метроном начинает стучать реже и смолкает. Из репродуктора раздается голос: «Отбой воздушной тревоги! Отбой воздушной тревоги!»

Отец: Кажется, обошлось.

В комнату входят Дзюбин, Сашенька и ее мать. Женщины радостно возбуждены.

Сашенька: Папа, ты не представляешь! Аркадий так увлек нас своими рассказами, что никто в убежище не заметил, как закончилась бомбежка!..

За их спинами появляется Кречетов, делая вид, что только-только вошёл.

Кречетов (наигранно). Вот вы где! Еле нашел! Давайте, собирайтесь. Машина уже ждет.
Отец: Простите…
Дзюбин: Товарищ сержант Кречетов — командир нашей маленькой победоносной армии…
Свинцов: До свиданья. Спасибо вам за всё…. Будем живы — свидимся.
Отец: Вы уж постарайтесь. (Жмет ему руку, шепотом) Я помню, о чём мы с вами.… Удачи вам!
Мать: Мы будем вас ждать. Все! (оглянувшись на Сашеньку) Правда-правда!

Кречетов незаметно подходит к столу. Так же незаметно сует тетрадь в карман.

Сашенька: (Свинцову) Саша, а почему вы не прощаетесь со мной?
Свинцов : (оглянувшись, тихо) Я прощаюсь.… Но я не хочу с вами прощаться! Я вам желаю, чтобы у вас всё было хорошо. Я буду о вас вспоминать и думать. Потому что вы — мой прекрасный Ве-пе-же! (внезапно обнимает и целует Сашеньку и, махнув рукой, тут же выбегает из квартиры)
Кречетов: (услышал) Что? Что он сказал?! Ве-пе-же?
Дзюбин: Ч-чёрт! (выбегает следом за Свинцовым).
Кречетов: А вы тут, я смотрю, заморили червячка. (Язвительно.) И дедушку, небось, накормили?
Отец: (недоуменно). Какого дедушку?
Кречетов: Какого?!.. (зловеще) Немецкого! (многозначительно) До встречи. До очень скорой встречи… с кем надо. (Уходит).

Световая (и музыкальная) перебивка.
Интермедия. Ленинградский пейзаж. Дзюбин догоняет Свинцова.

Дзюбин: Саня! Саня!… Да погоди ж ты, бешеный!
Свинцов: Дай папиросу! (нервно прикуривает, ломая спички)
Дзюбин: Да не психуй ты так! Смотреть больно!
Свинцов: Больно — не смотри.
Дзюбин: Я вообще не понимаю, из-за чего ты так растрепыхался. Ну, обнял, ну, поцеловал. Дело большое! Может, ты ее больше ни разу в жизни не увидишь.

Появляется Кречетов. Оглядывает Свинцова и Дзюбина.

Свинцов: (кричит) Я её люблю! Понимаешь ты это, трепло одесское?! Люблю! Она же для меня не «раз-два-три» какое-нибудь! Она же Ве-пе-же!
Дзюбин: (с наигранной укоризной) Саня! Кричать и топать ногой на друга из-за мало знакомой женщины(?) — фу!
Кречетов: (иронически) Ну, ты даёшь, Свинцов. Какой-то час и уже обзавёлся ве-пе–же? Даже нашему комполка — а он известный любитель этого самого (выразительный и непристойный жест) — такие скорости не снились.
Свинцов: (наступая на Кречетова) Слово «обзавёлся» мне не нравится. И про нашего комполка и его скорости тоже. Сашенька — для меня — ве-пе-же! Понятно?!
Кречетов: (отступая). Но-но! (его осенило) Слушай, Свинцов! Ты хоть знаешь, что такое это самое ве-пе-же?
Дзюбин: (поспешно). Товарищ сержант, разрешите нам с красноармейцем Свинцовым иметь личную беседу.
Кречетов: (усмехаясь). Валяйте, беседуйте. По-немецки, наверное, гуторить будешь?.. Только чтоб через пять минут были в машине… (уходя, Свинцову) Ве-пе-же, рядовой Свинцов, это на нашем родном армейском языке, а отнюдь не по-немецки, между прочим,… называется «военно-полевая жена». Или «временно пользуемая женщина». Со всеми вытекающими из неё последствиями. Понял? (уходит)

Пауза. Свинцов неподвижен. Дзюбин тоже.

Дзюбин: (осторожно) Саня!…
Свинцов: (тихо) Великий памятник женщине, значит.… За что ж ты меня так? А? Друг!..
Дзюбин: (виновато) Да. Я не прав. А ты прав. Плохо получилось.
Свинцов: А сейчас получится ещё хуже.

Бьет Дзюбина. Начинается драка, в которой Свинцов побеждает. Раздаётся музыка песни «Клятва».

Свинцов: И запомни!.. Когда вернёмся в часть, старайся держаться в сторонке… артист.
Дзюбин: (встает, утирая кровь). Значит, вот так? За одну неудачную шутку… и — всё? Разошлись, как в море корабли? А как же клятва? Вместе — навсегда…
Свинцов: (отворачивается). Нет больше никакой клятвы!

Немая сцена

Музыка «Клятвы» звучит оглушительно.

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

ХОРОВАЯ УВЕРТЮРА «Гнев, а не страх в наших глазах»

 ХОР:

Расколот светлый день
Разрывами зловещими.
Враг наступает на лучший из всех городов.
Стала черта горизонта багровой, как кровь…
И через наши сердца пролегла эта трещина.
Но…
Гнев, а не страх,
В наших глазах!
Вера в победу
В наших сердцах!
В общем строю
Клятву свою
Помни, боец,
В правом бою!

Враг не пройдёт!
Город живёт!
Наша возьмёт!
Наша возьмёт!
(повторы)

Всё небо над Невой
Зенитками распорото.
Душно дворцам и соборам в колючем дыму…
Мы как один присягнули на верность ему —
Нашему юному, нашему вечному городу!
И…

Гнев, а не страх
В наших глазах!
Вера в победу
В наших сердцах!
В общем строю
Клятву свою
Помнит боец
В правом бою!
Враг не пройдёт!
Город живёт!
Наша возьмёт!
Наша возьмёт!
(повторы).

ХОР:
Жизнь каждого из нас,
Как строчка карандашная:
Помню,… целую,… люблю,… Я навеки с тобой…
Мы не отступим! Мы город закроем собой!
Выдержим всё,
Лишь бы Город остался живой!
Нам не впервой и безжалостный бой штыковой!
Мы как молитву твердим, уходя в рукопашную…

Та же церковь. После боя. В боковой стене зияет внушительных размеров пролом. Измотанные солдаты отдыхают. Тоня помогает раненым. Появляется Свинцов.

Гнев, а не страх,
В наших глазах!
Вера в победу
В наших сердцах!
Враг не пройдёт!
Город живёт!
Наша возьмёт!…
(повторы)

Свинцов: Привет, ребята! Водичка есть у кого? (Один из бойцов протягивает ему флягу. Свинцов жадно пьет). Ну, как тут у вас?
Красноармеец: (Тоня меняет ему бинты) Да живы пока.… Стену вон снарядом разворотило…. А ты чего один? Друг-то твой где? В Питере, что ли остался?
Свинцов: Какой ещё друг? Все мои друзья — здесь!
Тоня: Саня! Дзюбин где?
Свинцов: (с наигранным недоумением) Кто-кто? А-а, Дзюбин…. Отчёт пишет.
Цветков: Что за отчёт?
Свинцов: О командировке.
Тоня: Саня! Ты дурачка-то не строй! Что произошло?.. И не темни! Я же вижу!
Свинцов: Да ничего не произошло. Сперва я написал. Теперь он пишет. Обыкновенное дело… (Цветкову) Слышь, Цветков! А рапорт подавать — это как, тоже надо в письменном виде?
Цветков: Рапорт? Какой такой рапорт?
Свинцов: Чтобы в другой расчет перевели.
Цветков: В какой еще расчет?
Свинцов: В какой-какой! В пулемётный, в какой же ещё!
Тоня: Стой! А ну-ка, давай сначала и поподробнее! Что за отчёты? Почему рапорт?! И не смей придуриваться! Тоже мне Дзюбин номер два!…
Красноармеец: Погоди, дочка. Вон, к Ибрагимке Исмаилову подойди лучше… (после того, как Тоня отошла, Свинцову) Саш, поди-ка сюда. Садись поближе…. (негромко) Чего случилось-то? Полаялись вы что ли? С Аркашкой-то.… А
Свинцов: (нехотя) Чего мне с ним лаяться…. Дал в ухо, да и всё.
Цветков: (услышал, Свинцову). Ни хрена себе! А за что?
Свинцов: А тебе-то что?
появился Дзюбин, слушает
Цветков: Ты ж рапорт хотел подавать! Значит, причину указать надо. Прошу расформировать боевой расчёт… и причину.
Свинцов: Причину? (Думает) Причина в полной и окончательной душевной несовместимости.
Цветков: Ни хрена себе! Так и писать? В полной и окончательной душевной несовместимости?
Дзюбин: Пиши, Цветков, пиши. Причина уважительная.…. Тонечка! Я так давно вас не видел! Не побеседовать ли нам с вами на свежем воздухе? А то как-то тут душновато….
Тоня: На каком еще воздухе?!
Красноармеец: Иди, дочка. Я тут справлюсь. (Цветкову) И ты иди. Иди, иди… Кречетову доложи. А то он тебя потом, сам знаешь….

Дзюбин с Тоней уходят, причём Дзюбин — демонстративно. Следом поспешно уходит Цветков. Свинцов молча сидит, глядя перед собой.

Красноармеец: Мириться вам надо. Не дело, когда меж друзьями такое…
Свинцов: Были друзья, да сплыли.
Красноармеец: Ишь ты, как просто! Были — сплыли. Коли так, значит «не были».
Свинцов: Да что ты про нас знаешь? Я раньше за него бы душу отдал!.. Да что раньше! Я бы и сейчас….
Красноармеец: А что ж ты тогда — рапорт?
Свинцов: (в сердцах). То! Потому что быть с ним рядом больше не могу. (Через паузу.) И не быть — тоже.
Красноармеец: Ты смотри! Как тебя закрутило, однако …
Свинцов: Да пойми ты! Не могу я его простить! Если друг мою любовь обидел и оскорбил,… просто так,… походя,.… — он же все равно, что предал! А раз предал, значит, не друг!… Когда смерть кругом, когда, может, каждый час — последний, что тебя держит?! Только то тебя и держит, что любишь….

Световая перебивка. Виден только Свинцов и — как зримое воплощение его мечты — Сашенька.

НОМЕР СВИНЦОВА
«ТЕМНАЯ НОЧЬ»

Тёмная ночь.
Только пули свистят по степи.
Только ветер гудит в проводах.
Тускло звёзды мерцают.
В тёмную ночь
Ты, любимая, знаю, не спишь
И у детской кроватки тайком
Ты слезу утираешь.

Как я люблю глубину твоих ласковых глаз!
Как я хочу к ним прижаться сейчас губами!..
Тёмная ночь разделяет, любимая, нас.
И тревожная чёрная степь пролегла между нами.

Верю в тебя,
В дорогую подругу мою!
Эта вера от пули меня тёмной ночью хранила.
Радостно мне!
Я спокоен в смертельном бою.
Знаю, встретишь с любовью меня,
Что б со мной ни случилось.

Смерть не страшна!
С ней не раз мы встречались в степи.
Вот и теперь
Надо мною она кружится…
Ты меня ждёшь. И у детской кроватки не спишь.
И поэтому знаю: со мной ничего не случится!

Интермедия

Возле церкви.
Появляются Кречетов и Свинцов.

Кречетов: (разыгрывает задушевность) Ну? Рассказывай.
Свинцов: Чего рассказывать-то?
Кречетов: Что там у тебя с Дзюбиным случилось… Цветков мне доложил.…
Свинцов: Это к службе не относится.
Кречетов. (резко сменил тон) Как это не относится! Ты предлагаешь разбить боевой расчет! И что я ротному скажу? Душевная несовместимость? (доверительно). Понимаю, трудно тебе. Как-никак, в друзьях ходили…. (резко, после паузы) Тогда, в городе, он сам тебе предложил к артистам пойти?
Свинцов: Вроде. А что?
Кречетов: (удовлетворенно). Это — неплохо. (Себе.) И дедушка немецкий. И тетрадочка…
Свинцов. Что за тетрадочка?
Кречетов: (игнорируя вопрос). Рапорт твой — вещь правильная. И своевременная. Только не в штаб с рапортом идти надо, а в СМЕРШ.
Свинцов: (с соответствующим жестом) Ты, что, совсем плохой? Зачем?!
Кречетов: А затем, что не так прост наш балагур, как кажется. По-немецки говорит, листовку с собой носит. Пускай там разберутся.
Свинцов: Ты на что намекаешь?! Аркадий и вправду мужик непростой. И язык у него без костей! Правда. Но чтобы враг?!.. Ты видел, какой у него нос стал?
Кречетов: Распух, что ли?
Свинцов: Ага. Распух…. Но, если ты, сержант, не выкинешь свою дурь из башки….
Кречетов: То что?
Свинцов: То у тебя носа вообще не останется. Ты меня знаешь… А про Аркашку я тебе скажу, какой он на самом деле.… В июле, когда из окружения выходили — я вещмешок потерял. Там ничего особенного не было. Только альбомчик самодельный с детскими фотографиями. Ну, когда еще родители живы были.… Так он ночью, когда все спали, обратно на минное поле уполз — и притащил. Понял?..
Кречетов: Ладно, Свинцов. Будем считать, поговорили.
пауза
Свинцов: А рапорт мой как?
Кречетов: (холодно). Рассмотрю.

Уходит. Свинцов возвращается в церковь. С другой стороны появляются Дзюбин и Тоня.

Тоня: Может, всё-таки скажешь, что там у вас с Санькой произошло?
Дзюбин: Да ну его! Рельса уральская! (в сердцах.) Надо ж такое придумать: «душевная несовместимость»! Ничего, он у меня еще будет иметь бледный вид. Он еще скажет: «Прости, меня, Аркаша, за черную неблагодарность, шо я имел к твоей персоне»…. (вздохнул) Но он не скажет.
Тоня: Так сам скажи. Прости, Саня… и давай всё плохое забудем!
Дзюбин: Кто? Я?! Чтобы я(!) просил у него прощения? И вообще! Что я такого сказал?… Ну, пошутил неудачно. Сказал, что он, если постарается, дочку артистов сможет взять…. в военно-полевые жёны…
Тоня: (потрясенно) Ты так сказал? Ему?! Своему другу?!… Я бы на его месте тебе за это по физиономии съездила!
Дзюбин: И он таки прислушался к твоему совету… Значит, я должен попросить у него прощения?
Тоня: А я о чем?!..
Дзюбин: (Внезапно.) Можно, я тебя поцелую?
Тоня: Меня?!…
Дзюбин: Нет. Троянского коня…

(музыка)
ДУЭТ ДЗЮБИНА И ТОНИ
 -1-
Арк.: Я родился, кажется, поэтом!
Это проявилось, наконец.
Отчего бы нам не спеть дуэтом,
Как поют скворчиха и скворец?
Тоня: Лучше постоим с тобою тихо.
Трели издавать не нам с тобой.
Я ведь санитарка — не скворчиха.
Ты же не скворец, а рядовой.
Рефрен:
Арк.: Для чего же тогда с поля боя
Надо было меня выносить?
Тоня: Не затем, чтоб, гуляя с тобою,
Приставанья твои выносить!
Вместе:
Мне и в холод становится жарко
От двойного биенья сердец!
Арк.: До чего же строга санитарка!
Тоня: Как немыслимо боек боец!
-2-
Арк.: Я родился, кажется, поэтом!
Это мне приятно самому…
Облако бежит за тучкой следом.
Ты не догадалась, почему?..
Тоня: Лучше б ты оставил эти штучки!
Не пойдут у нас дела на лад.
Я ведь санинструктор, а не тучка!
Да и ты не облако, солдат.

Рефрен:

-3-
Арк.: Я родился, кажется, поэтом!
Вот сложил я новую строку!
Опадают листья, но при этом
Каждый листик тянется к листку!
Тоня: Перестань, мой милый, бога ради!
Неужели сложно помолчать?!..
Мы пока не листики, Аркадий.
Нам еще не время… опадать!

Рефрен:

Тоня: (хватает Дзюбина за руку). Идем!
Дзюбин: Куда? Надеюсь, «опадать»?…
Тоня: Не надейся. Мириться!
Дзюбин: Вот прямо так сразу? Надо подождать удобного случая…
Тоня: Ничего не надо ждать. Идем. (Тащит его за собой.)
Дзюбин: (упираясь) Тонечка, это насилие над личностью…
Тоня: Сашка с твоей личностью уже разобрался. Привыкать пора…. Рецидивист!..

Аркадий и Тоня появляются в церкви. Чувствующий себя не в своей тарелке, Дзюбин останавливается….

Дзюбин: (Красноармейцу). Закурить есть, батя?
Тоня: Здесь курить нельзя! Здесь раненые! (подталкивает Дзюбина к Свинцову)
Дзюбин: (тихо). Только без рук!

Медленно идет к Свинцову. Тот чистит пулемёт и делает вид, что не замечает этого. Дзюбин останавливается на полпути.

Дзюбин: (как бы Свинцову). Тут такое дело.… (Цветкову) Что там слышно, у соседей?
Цветков: (недоуменно смотрит на него). Бои местного значения.
Дзюбин: Значит, как у нас. (Отходит к Тоне, тихо) Ну, не могу я так. Вот подвернется случай…
Тоня: (теряя терпение). Случай тебе? Сейчас подвернется! (Свинцову.) Свинцов! Саша!
Свинцов: Ну?
Тоня: Тут один человек тебе кое-что сказать хочет.
Свинцов: Человек? Какой человек?

 Появляются священник и вдова с закутанным ребёнком на руках.

Священник: Здравствуйте….
Дзюбин: О! Никак, опять вы, товарищ священник? Из вас бы хороший диверсант получился. Как вы мимо поста прошли?
Цветков: Еще и с бабой!
Тоня: (возмущенно) Проглоти язык, Цветков! А то я тебе его ампутирую!
Священник: Мы — ребенка окрестить. Позволите?
Цветков: (испуганно). Здесь?! В расположении?!
Священник: Да мы быстро…. А то холодно, простынет ещё….
Цветков: Шел бы ты отец обратно, пока вас патруль не засек. И вообще, предрассудок это.
Красноармеец: Помолчи. Рассудительный ты мой… Тебя ко кресту не тянут. (Священнику) Делай, отец, что хотел. ( Матери.) Зовут-то как? Дитёнка в смысле…
Священник: Молчит она. Как мужа убило, с тех пор — ни слова. А мальчика Иваном зовут. Я и назвал.
Свинцов: Хорошее имя.

 Остальные бойцы собираются вокруг.

Дзюбин: Вы шо толпитесь?! Не на одесском Привозе! Пацана напугаете. (Священнику.) Вам чего нужно-то? Скажите, организуем.
Священник: Купель бы надо….
Свинцов. Вот, каску мою возьмите.
Тоня: (с сомнением). Мала больно.
Красноармеец: Ничего. В самый раз будет. Воду лейте.

Все бойцы дружно достают фляжки и наполняют каску.

Цветков: Особисты узнают — чистый штрафбат….
Дзюбин: А ты пиши больше.
Священник: Крёстные нужны. Только из верующих.
Тоня: (подходя). Давайте, я!
Цветков: Ты ж комсомолка!..
Дзюбин: (смотрит на него, но говорит, обращаясь ко всем). Кто стукнет про сей факт — до штрафбата не доживет. Обещаю.
Свинцов: Давайте все ему крестными будем…
Священник: (мягко) Нельзя так. Не по правилам.
Красноармеец. У войны свои правила… Начинай, отец.
Священник: Господу помолимся. О имени Твоем, Господи Боже Истины, и Единороднаго Твоего Сына, и Святаго Твоего Духа, возлагаю руку мою на раба Твоего Ивана, сподобшагося прибегнути ко Святому Имени Твоему, и под кровом крил Твоих сохранитися… (Дует на рот ребенка, лоб и грудь.)

Красноармеец крестится. Тоня — тоже. Цветков, глянув на них, неуверенно поднимает руку, потом — опускает.

Священник: Изгони из него всякого лукавого и нечистого духа, скрытого и гнездящегося в его сердце…

Внезапно раздаются отдаленные, но частые выстрелы.

Дзюбин. Поспешите, папаша. Макайте человечка.
Священник. Чин соблюсти надо. Символ веры зачесть.
Дзюбин: Потом дочитаете.

Священник зачерпывает воду из каски, которую держит Свинцов.

Священник: Крещается раб Божий Иван во имя Отца, Аминь… (окропляет ребенка). И Сына, Аминь (окропляет второй раз). И Святаго Духа, Аминь! (окропляет в третий раз).

 Ребенок начинает плакать.

Мать: (сильно заикаясь) Т-т-тише, м-м-миленький! Т-т-тише!
Цветков: Заговорила! Это же чудо, братцы, а? Ей-богу, чудо!

Цветков начинает размашисто креститься. Ребенок продолжает плакать.

Дзюбин: Вот падлы! Разбудили мальца! А ну… (Осторожно берет ребенка на руки.)

КОЛЫБЕЛЬНАЯ[2]

Дзюб.:
Первенцу блокады слёзы не к лицу…
Видишь, как мы рады новому бойцу?
Свинц.:
Надо постараться шире улыбаться –
Ведь не украшают слёзы пацана.
Тоня:
Засыпай, мой сладкий.
Будет всё в порядке.
И, возможно, этим летом кончится война.
Боец: (взяв младенца на руки, шепчет ему в ухо). Аллаху акбар. (Шепчет в другое.) Ашхаду алля иляха илляллах.
Цветков: (недоуменно). Ты что это, Исмаилов?
Боец: Что надо. (Передает ребенка Свинцову)
Свинц.:
Вражьи миномёты воют без конца.
Береги, пехота, юного бойца.
Тоня:
Пусть гремит бомбёжка, подремли немножко.
Взрывы не помеха для мужского сна…
Дзюб.:
Крепче жмурь ресницы.
Пусть тебе приснится
Что, возможно, этим летом кончится война.
Красноармеец: (взяв ребёнка у Свинцова) Расти, малец. Стань здоровым, вон, как Сашка Свинцов. Драться научись за друга. И весёлым стань, как Аркашка Дзюбин. Веселье в жизни — главная вещь… (младенца принимает Дзюбин)
Дзюб.:
Ты здоров и весел, и красив на вид.
Приезжай в Одессу. Будешь одессит.
Тоня:
Подрастёшь немного, ждёт тебя дорога.
К счастью и удаче приведёт она.
Тоня, Дзюбин, Свинцов, бойцы:
И тропой счастливой, если будем живы,
Мы пойдём, когда победой кончится война!…

Близкие разрывы. Ребёнок плачет.

Дзюбин: Эй, граждане фашисты! Потише нельзя?! Ребёнка разбудили!..

Сквозь стенной пролом влезает Кречетов.

Кречетов: Немцы прорвались! Комполка приказал срочно отходить!… (увидел Священника, вдову с младенцем) Это ещё что такое?! А ну, быстро отсюда!
Священник: Позволь, я останусь, сынок, а? Я же в этой церкви служил. И сейчас послужу. Хоть жизнью, хоть чем!..
Кречетов: Я сказал: быстро!.. Слушай мою команду! Организованно, без паники, отходим к лесу. Два человека прикрывают отход. Останутся… (смотрит на Дзюбина) красноармеец Дзюбин…. И…
Свинцов: Разрешите мне?
Кречетов: Отставить! Ваш расчет расформирован! Вторым останусь я…
Свинцов: Товарищ сержант!…
Кречетов: Оставить! Будешь командовать отходом! Выполнять!

устанавливает пулемёт в проломе церковной стены

Свинцов: Есть. Раненых вперед! (Священнику и его дочери.) Вы давайте там, ребенка берегите! Остальные — походным!… И без паники! Кто побежит, без всякого заградотряда сам расстреляю!…

Командуя, Свинцов посматривает на Дзюбина. Тот — на него. Оба хотят попрощаться, но даже в этой обстановке не могут сделать первый шаг. К Дзюбину бросается Тоня.

Тоня: Аркаша! Родненький! Ты только выживи! Выживи, любимый! Я тебя, дурака, хоть всю жизнь терпеть буду!…
Кречетов. Дзюбин, твою мать! Вон они!
Дзюбин: Иди. Иди, родная!… (подбегает к Кречетову).
Свинцов: (бросив последний взгляд на Дзюбина). Все готовы? Вперед!

 Звучит «Гнев, а не страх…»

Кречетов: (у пролома) Идут, гады! Сомкнутым идут!
Дзюбин: Нам же лучше. Ленту придержи! (Пристраивается к пулемету) Ну, что, поедем, красотка, кататься?! (Открывает огонь)

 ЗАТЕМНЕНИЕ

Церковь. Затишье после очередной отбитой атаки. Кречетов сильно ранен. Много крови. Дзюбин перевязывает ему левую руку от плеча до кисти. Бинтов не хватает. Дзюбин рвёт на полосы свою рубаху….

Дзюбин: Потерпи, сержант. Сейчас перевяжу — легче будет.
Кречетов: Патронов сколько осталось?
Дзюбин: Как говорил в таких случаях дядя Яша Либерзон, «Стране, конечно, трудно, но пятилетку мы уж как-нибудь выполним».
Кречетов. Опять ты со своими шутками! Прямо говори, есть патроны?!
Дзюбин: Если прямо, то десяток фрицев положим с гарантией, а остальных уже придется… вручную. (Заканчивает перевязку.) Готово. (Устраивает Кречетова поудобнее.) Лежи, сержант, отдыхай. А я пока за нашими гостями присмотрю. (Подбирается к пролому.) Они ж, бывает, без приглашения норовят в дом войти. Некультурный народишко. Что с них взять, кроме жизни, с дикарей….
Кречетов: (через паузу). Вот что, Дзюбин. Приказываю тебе уходить.
Дзюбин: Шо?! Уходить?! Сержант, тебя ж не в голову ранило. Так шо ж ты бредишь?
Кречетов: Повторяю — это приказ. Двоим здесь больше делать нечего. Я их задержу, сколько смогу. А ты — уходи. Слышишь?
Дзюбин: Слышу. И ты меня послушай… Я с Одессы. А одесситы, они люди особенные. Им говорят: до свидания, а они прощаются… и остаются. И мало того, если не догуляли, начинают веселье по новой! (вступает музыка)

ШАЛАНДЫ

 Дзюбин:
Шаланды, полные кефали,
В Одессу Костя приводил
И все биндюжники вставали,
Когда в пивную он входил.

Синеет море за бульваром.
Каштан над городом цветёт.
Наш Константин берёт гитару
И тихим голосом поёт:

Припев:
Я вам не скажу за всю Одессу.
Вся Одесса очень велика.
Но и Молдаванка и Пересыпь
Обожают Костю-моряка!

Рыбачка Соня как-то в мае,
Причалив к берегу баркас,
Ему сказала: все вас знают,
А я так вижу в первый раз.

В ответ, открыв «Казбека» пачку,
Сказал ей Костя с холодком:
Вы интересная чудачка,
Но дело, видите ли, в том…

Припев:
Фонтан черемухой покрылся,
Бульвар Французский весь в цвету.
Наш Костя, кажется, влюбился, —
Кричали грузчики в порту.

Об этой новости неделю
Везде шумели рыбаки.
На свадьбу грузчики надели
Со страшным скрипом башмаки….

Приближающаяся стрельба. Музыка продолжает звучать.

 Дзюбин: (бросается к пулемёту) Молчать, суки, когда одессит поёт! (несколько коротких очередей. Пауза в музыке. Тишина. Потом музыка звучит с новой силой) Ну, вот… Совсем другое дело. (поёт и весело приплясывает)
Я вам не скажу за всю Одессу.
Вся Одесса очень велика.
День и ночь гуляла вся Пересыпь
На весёлой свадьбе моряка!..

Кречетов: (через паузу). Павлом меня зовут. Пашкой….
Дзюбин: Очень приятно познакомиться с хорошим человеком… (садится рядом.) А я ведь, признаюсь, за подлеца тебя держал.
Кречетов: Да я знаю. Я ведь, перед тем, как немцы в атаку пошли, в СМЕРШ заявился. Заявление на тебя написал, что ты враг замаскированный…. Прости. Не хочу так уходить. Хочешь, сейчас новую бумагу напишу, что ошибался? Покажешь им…
Дзюбин: Не до бумаг сейчас. Сам скажешь, когда отобьемся.
Кречетов: Отобьемся? Чем?!

Внезапно появляется священник. Он тащит коробку патронов для пулемета.

Священник: (ставя перед ним коробку). Вот. Больше нет.
Кречетов: Откуда ты взялся? Я же всем(!) приказал уходить!
Священник: Я, сынок, человек гражданский. Мне твой приказ — не указ. (Дзюбину.) Они хоть годятся?
Дзюбин: (осматривает патроны, весело). Годятся? Да с этой коробкой они у меня вприсядку будут танцевать!..

Внезапно раздается громкий, искаженный репродуктором голос.

Голос: Русский зольдат! Немецкий командований предлагает тебе сдаться. Если ты выходить с поднятый руки, мы гарантировать тебе жизнь в свободный Россия. Не слушай свой комиссар! Мы будем давать тебе еда и теплый вещи!…
Кречетов: Вот суки! Сейчас я вам покажу «теплые вещи». (С трудом поднявшись, подбирается к пролому. Кричит.) Эй, вы там! Предлагаю бросить оружие и валить к чертовой бабушке в свою Германию! Иначе мы гарантируем вам свинцовую пулю в башку и осиновый кол в задницу!
Дзюбин: (берет в руки коробку с патронами). Вот это фраза. Ты случаем не с Одессы, Пашка?! (Подходит к Кречетову. Тот не видит его, так как смотрит в сторону нападающих.) Очень хорошо сказал….

Неожиданно отпускает коробку на голову Кречетова. Кречетов теряет сознание.

Священник: Ты что, нехристь, делаешь?!… Сдаваться собрался?
Дзюбин: (открывает коробку, заряжает пулемет). Был бы ты, батя, помоложе — я бы тебе за такие слова… (Смотрит на Кречетова.) Сам бы он ни за что не ушел. А ты — дотащишь. Бери его быстро в охапку — и в тыл. Давай, помогу….

Помогает Священнику взвалить на плечи Кречетова.

Священник: А как же ты?
Дзюбин: А что я? Поиграю с этими чуток в казаки-разбойники — и за вами. Только ты меня не жди. Неси, сколько сможешь, а там он в себя придет — вдвоем пойдете. Ну, прощай, батя….
Священник: Бог с тобой! (крестит Дзюбина) Держись, сынок! Уходит, унося Кречетова.
Дзюбин: (вслед священнику). На бога надейся, а сам не плошай! (в сторону немцев.) С поднятыми руками, говорите? Сейчас поднимем. (Берет пулемет наперевес.) Ну, что?! Кавалеры приглашают дам!?… Траубе мит их цу данцен, фрау?! В смысле, попляшем, фраера?!?!..

Скрывается из виду. Почти сразу же раздается звук пулеметной очереди и ответные выстрелы.

Музыка. Затемнение.

ИНТЕРМЕДИЯ

Ленинград. Весна. Звучит оркестр. Мелодия бравурная и радостная. На заднике — сполохи салюта. Сашенька и ее отец смотрят на них.

ГОЛОС РАДИОДИКТОРА: Сегодня в 6 часов утра под надежным прикрытием танков 67-й армии штурмовые группы пехоты осуществили трехкилометровый марш-бросок, прорвав оборонительные укрепления немецко-фашистских войск в районе Ладоги! Немецкие войска отступают по всему фронту, товарищи!…

Голос диктора заглушает оркестр…

Сашенька. А я верила. Верила, что так оно и будет!
Отец: Мы все верили. Мама тоже верила… (вытирает слёзы)
Сашенька: (обнимает отца) Она нас слышит сейчас! И видит! И радуется вместе с нами! Правда-правда! И всё, как в той оперетте, помнишь? Которую вы так и не сыграли… «Навсегда вместе»…
Отец: Да, Сашенька. Да! Мы все навсегда вместе!… (после паузы осторожно) А тот, о котором ты сейчас думаешь,…
Сашенька: А о ком я думаю?
Отец: Об этом славном уральском парне, твоём тёзке. Он жив?
Сашенька: Два письма: одно в 42-м, другое — в 43-м. Потом только посылки.… Помнишь?
Отец: Разве такое можно забыть?
Сашенька: А потом… (взволнованно) Господи! Только бы он не погиб!
Отец: Люби и жди. Верь и надейся. И думай о встрече.

 появляется Свинцов. На груди ордена и медали. Сашенька и Отец его не видят.

Сашенька: А я и думаю. Думаю, что я ему скажу, когда увижу. Наверное, что люблю его, хочу, чтобы мы были вместе и никогда не расставались. Что хочу от него детей! Мальчика и девочку. Сашу и Сашеньку. А потом внуков….
Свинцов: И тоже Сашу и Сашеньку. Правда-правда!
Сашенька: (быстро поворачивается, потрясенно). Саша?!

Долгая пауза. Свинцов и Сашенька смотрят друг на друга. Отец преувеличенно осторожно — на цыпочках — отходит в сторону, оставляя молодых людей вдвоём. Музыка. Свинцов и Сашенька бросаются друг к другу. Объятие….

Дуэт Саши и Сашеньки

Свинц.:
Наконец-то встретившись с тобою,
Я свою судьбу благодарю!
Сашенька:
Саша! Имя самое родное!
Свинц.:
Вот и я о том же говорю!
Сашенька:
Саша — имя самое родное!
Свинц.:
Вот и я о том же говорю!

 Вместе:
Небо радугой яркой окрашено.
Даже ветер вздохнул и затих.
Ты и я называемся Сашами.
Даже имя одно на двоих!

От дыхания общего нашего
Станут таять сугробы зимы.
Ведь не просто мы — Саша и Сашенька.
Ты и я — получается «Мы»!

Сашенька:
Как светло и радостно с тобою!
Я за всё судьбу благодарю!
Свинц.:
Саша — имя самое родное!
Сашенька:
Вот и я о том же говорю!
Вместе:
Саша — имя самое родное!
Вот об этом я и говорю!

Свинцов: Мне дали отпуск. По ранению.… На месяц. На целый месяц! Ну, разве это не чудо?!
Сашенька: Чудо! И то, что по ранению, а не бессрочный. И то, что на целый месяц! А главное чудо, что я тебя теперь целый месяц никуда от себя не отпущу! Ты будешь только со мной! Правда-правда!
Свинцов: Да! Не отпускай меня, пожалуйста!
(поёт)
Стороною буря проходила.
Смерть щадила! Пули берегли!
Сашенька:
Друг для друга нас судьба хранила,
Чтоб с тобой мы встретиться могли!

Вместе:
Друг для друга нас любовь хранила,
Чтоб с тобой мы встретиться могли!

Сашенька:
Небо радугой яркой раскрашено.
Даже ветер вздохнул и затих,
Свинцов:
Ты и я называемся Сашами.
Даже имя одно на двоих!
Вместе:
От дыхания общего нашего
Станут таять сугробы зимы.
Ведь не просто мы Саша и Сашенька.
Ты и я получается «мы»!

Возвращается Отец. Некоторое время наблюдает за Сашей и Сашенькой. Потом подходит и обнимает Свинцова.

Отец: Вот он вы! Живой и здоровый! Весь в медалях! Наш спаситель!.. Спасибо вам! Спасибо! Если бы не вы, никто из нас не пережил бы ту страшную зиму… (внезапно заплакал) Зоя не пережила,… Но её уже ничто не могло спасти… Ваши посылки стали приносить уже после её…. ухода.
Свинцов: Посылки? Какие посылки?
Сашенька: Твои. С фронта. Как тебе удавалось столько посылать? Сам, наверное, недоедал?
Свинцов: (недоуменно). Я не посылал. То есть я посылал бы…. Но меня же перебросили.… Потом ранило в первый раз.… А адреса не было…

Отец с Сашенькой озадаченно переглядываются.

Отец: Но… там было написано ваше имя.
Свинцов: Имя? (пауза) Это только Аркадий мог.… Но он…
Сашенька: (озадаченно). Аркадий? А я думала… (Спохватившись.) Ты обязательно передай ему нашу благодарность. Обязательно!
Свинцов: Погиб он. Я письмо получил. Без подписи почему-то… Не знаю, от кого…. Аркашка один там, в церкви тогда остался… Я всё ждал. Вдруг живой. Вдруг объявится…. А ждать два года пришлось. Письма этого ждать… (Пауза.) Завтра туда еду. Памятник поставлю. Хоть фанерный…. Но, чтобы по-людски.
Сашенька: (решительно). Мы поедем с тобой! Да, папа?
Отец: Да, конечно.
Свинцов: Там пешком идти надо. Километров семь. Может, я от вас ему — цветы? Хотя.… Какие сейчас цветы…
Отец: Нет-нет, не возражайте даже. Завтра мы вместе туда поедем! А сейчас — к нам!
Свинцов: (смущенно). Что я вас стеснять буду….
Сашенька: (внезапно рассмеялась так звонко и радостно, что сначала Отец, а за ним и Синцов к ней присоединяются) Ты что?! У нас же теперь есть чай! Настоящий! Не морковный! Правда-правда!

Уходят. Радостно звучит музыка. В небе видны сполохи салюта.

 Световая перебивка.

Та же самая церковь. Пролом заделан. Теперь это — оконная ниша. В глубине ее — икона. Перед иконой — горящая лампадка. У стены — стремянка. Некоторые росписи несут следы реставрации. Очевидно, совсем недавней, так как краски — яркие, свежие…. Входят Свинцов с вещмешком на плече, Сашенька и ее отец. У Сашеньки в руках букет цветов.

Сашенька: (оглядывая церковь). Это точно, она?
Свинцов: Она. Я ее на всю жизнь запомнил.
Отец: Да-да, я тоже узнаю. Хотя нас же на машине привезли тогда… Но это — она. Мы ведь здесь выступали. С Зоей…
Сашенька: (Отцу). Папа, присядь, отдохни.
Отец: Пожалуй. Ноги уже не те…. (устраивается на ступеньках, ведущих к бывшему алтарю)
Свинцов: (обнимая Сашеньку, подводит её к бывшему пролому) Вот тут я его и оставил. Никогда себе не прощу.
Сашенька: Тебе же приказали!
Свинцов: Он на меня смотрел. Понимаешь? Смотрел и ждал. Ждал, что я скажу ему: Аркашка, всё в порядке. Что было, то прошло. И клятва наша — вечная!..
Сашенька: А почему не сказал?
Свинцов: (целуя, шутливо) Много будешь знать, — скоро состаришься.
Сашенька: А когда состарюсь, будешь меня любить?
Свинцов: (после паузы) Да. Куда же я денусь от моего Великого Памятника Женщине? (объятие)

Слышатся приближающиеся голоса. Беседуя, входят Кречетов и священник. Кречетов в гражданской одежде. Левый рукав заколот у самого плеча. В правой — вещевой мешок.

Кречетов: (священнику). Глины надо накопать. Я из нее охру сделаю — лики подновим. (Останавливается, заметив пришедших, всматривается) Саша?.. Свинцов?!
Свинцов:. Сержант?
Кречетов: Узнал! Спасибо…. Живой, значит? И с наградами? Поздравляю. А я, видишь… (показывает на руку) отвоевался. Теперь вот грехи замаливаю.
Священник: Здравствуй, сынок. Здравствуй, Ванюшкин крестник. Командир твой бывший мне церковь помогает восстанавливать. Большой художник, скажу тебе!
Кречетов. Здесь не художник, здесь каменщик нужен.
Отец: А мы ведь с вами уже виделись. В 41-м. Вы, наверное, не помните.
Кречетов: Помню. Как не помнить? У меня для вас даже гостинец есть. (подходит к отцу, скидывает мешок, достает оттуда тетрадь). Вот. Держите.
Отец: Что это? (изумлённо) Это же Гете! Как она к вам попала?
Кречетов: Теперь дело прошлое…. Простите. И не будем об этом. (Свинцову) Ты…— к нему? К Аркадию?…. Понимаю. Это я в госпитале тебе письмо диктовал. Дошло, значит….
Священник. Мы поставили икону. На том месте, где он… (шепчет) Царствие небесное герою…
Сашенька: Мы цветы принесли.
Священник. Туда, где лампада горит, положи, дочка.

Сашенька кладет цветы.

Кречетов. Может, помянем? У меня есть…
Отец : (неуверенно). Разве можно? В церкви?
Священник. Это пока еще не церковь. Освятить ее надо заново. После того, как фашисты тут похозяйничали.… Освятим, — тогда будет нельзя. А пока чего ж.… Помянем.

Свинцов ставит козлы. Сашенька накрывает импровизированный стол. Отец и священник ей помогают.

Кречетов (Свинцову) Отойдём? (отходят в сторону) Ты на меня так не смотри. На мне его крови нет.
Свинцов: На мне зато есть.… Ладно, оставили тему.… А вообще удивительно. Ты — и в церкви! Вроде, такой идейный был.
Кречетов: Много ты знаешь, какой я был. У меня, между прочим, отец был — священник.
Свинцов: У тебя?!
Кречетов. То-то и оно. Я ведь с детства мечтал в училище художественное пойти. Картины писал. Говорили — талант.… А в училище не взяли. Отец — поп! Время такое было.… Пришлось в ремесленное — на маляра. Чтобы к краскам ближе…. Его сослали. Сказано: сын за отца не в ответе. А меня заставили на собрании комсомольском от него отречься. Слова на бумажке написали.… «Отрекаюсь, мол, от своего родителя. Клянусь жизнью родительский позор смывать»…. Вот и смыл. Только поздно…. Но ты меня, прежнего, не суди. Меня уже судьба осудила. Руку отняла. Спасибо, хоть правую оставила. Чтобы кисть держать…
Сашенька: У нас все готово!
Кречетов: Идем.

Свинцов с Кречетовым идут к импровизированному столу. Берут стаканы.

Сашенька: (Свинцову) Скажешь?
Свинцов: У меня были друзья…. Но такого, как Аркадий, не было…. И уже не будет. Такого, чтоб за друга, — как за себя самого…. Я тебя не сберёг. Не справился. Виноват. Прости.…. (После паузы.) Клянусь, Аркадий, у твоей могилы, хоть и не знаю, где она, — бить фашистов так, будто мы их с тобой вместе бьем. Чтобы знали они: где один лег — двое встанут! За тебя, друг!

Подносит стакан к губам. Сашенька плачет….
Внезапно раздается голос Дзюбина.

Дзюбин: Это ж надо! За меня пить — и со мной не чокнуться. А еще друг, называется.

Входит Дзюбин. Следом за ним — Тоня.

Сашенька: Это же он! Он! Правда-правда!
Свинцов: Аркадий! (бросается к нему, обнимает.) Аркашка, чёрт! Ты
Дзюбин: Полегче! Рельса уральская! У меня теперь организм крепких объятий не выносит. Только нежные поглаживания. (Кречетову.) Здорово, сержант. Ты, я смотрю, тоже из ремонта вышел.
Кречетов: Вышел, да не весь…
Отец: (Дзюбину) Как же вы спаслись?
Дзюбин: У нас, одесситов, видать, как у кошек, девять жизней. Думал, одну отняли. Но, запас остался…. Тоня!
Тоня: (всем) Здравствуйте.
Дзюбин: Может, конечно, и все остальные отдал бы, если бы не она…. (обнимает Тоню) Вот эти хрупкие руки держали меня за шкирку, когда Аркадий Дзюбин неуклюже пытался взлететь на небеса. Как она меня нашла там, как вытащила, это — её секрет. А вот как до сих пор она меня терпит, это уже не секрет. Это — тайна…. Но теперь, скажу вам по тому же секрету, терпеть ей придется долго….
Тоня: Привыкну. К весёлым и везучим женщины легко привыкают….
Сашенька: Вы поженились?! Как здорово! Правда-правда!
Дзюбин. Эта девушка совершила три чуда. Про первое я уже говорил. А второе — это то, что она легко и незаметно лишила Аркадия Дзюбина свободы.
Сашенька: А третье?
Дзюбин: Третье — что я, как ни странно, не ощущаю особенных неприятностей от второго.
Отец: Поздравляем! Будьте вместе…. Навсегда!
Свинцов: (обнимает Сашеньку) И нас тоже поздравьте.
Отец: Это — новость! Когда вы успели?
Сашенька: (укоризненно) Папа!…
Кречетов: Живите счастливо…. Нет, просто живите. Как получится. Главное — долго!
Священник: (крестит). Благослови вас господь!

 Объятия, поцелуи, рукопожатия

Сашенька: Тонечка, скажите…. Это очень важно…. Это ведь от вас приходили посылки?
Тоня: (смутившись) Да я что…. Это — он. Я только отправляла…
Дзюбин: (Свинцову) Ну? Простил?
Свинцов: За что?
Дзюбин: Ну, за это… за ве-пе-же….
Свинцов: Дурак ты…. она же для меня то самое и есть. Великий Памятник Женщине!…
Сашенька: Давайте выпьем за любовь! За любовь, которая сильнее войны!
Дзюбин: И, как выяснилось, таки сильнее смерти!
Тоня: За тех, кого мы любим!
Свинцов. И за победу!
Отец: И за тех, кто не дожил до нее!
Кречетов: За тех, кого мы теперь уже никогда не забудем!
Сашенька: Правда-правда!

Как бы услышав эти слова, на сцене начинают появляться те, кого мы видели прежде. Теперь все стоят, словно в одном большом и тесном строю. Звучит музыка.

Священник:. Вечная, благодарная и светлая вам память!

ПОБЕДНЫЙ МАРШ

 ХОР:

Ещё война грохочет над страной.
Ещё враги стоят глухой стеной…
И плоть земли терзает злая сталь
И горький дым родную застит даль…
Но зелен лес на нашем рубеже…
И слышим мы уже,
Как пахнет
Грядущей весной!
И мы уже твердим друзьям своим:
Держись, старик!
Мы победим!

Припев:

Мы верим в тех, чья память, словно светлый храм,
Где нет чужих и неизвестных!
Сама собой тогда уверенность живёт,
Что мы остаёмся в живых!
Когда придёт пора счастливым мирным дням,
В великий час, святой и честный,
Вы назовите всех бойцов по именам,
Приняв по сто грамм фронтовых…
В победный день!

——— З А Н А В Е С ——

Примеания:

[1] Романс на музыку Варламова. Поскольку вариантов музыки на эти стихи — огромное количество, выбор музыки на усмотрение композитора.

[2] На протяжение исполнения «колыбельной» должно происходить действие, в котором Дзюбин не безуспешно пытается оказаться поближе к Свинцову.

 

Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2021/nomer12/verbin/