Этот текст — не рецензия на новую книгу, обычно рецензии так не пишутся. Это и не научная фантастика, здесь — все правда, но очень похожая на фантастику. Однако несомненно одно: анализ мнений образованных и успешных представителей петербургской элиты о социальных изменениях в России сам спровоцировал выход в пространство, порожденное событиями и духом фантастики повести «Трудно быть богом».
Приводимая ниже заметка — это попытка оперативного отклика на новую книгу «Невосторженные размышления» (2021 г.), отражающую итоги многолетнего социолого-культурологического исследования, задуманного Б.М. Фирсовым в середины 1990-х годов. Но одновременно эта книга весьма интересным образом дополняет недавно вышедшую в серии ЖЗЛ книгу Валерия Выжутовича «Борис Фирсов», и в будущем может стать элементом нелинейно организованной биографии Фирсова. Дело в том, Фирсов с полным основанием сам может быть отнесен к представителям научной элиты Ленинграда / Петербурга.
***
Под занавес года увидел свет второй том книги «Невосторженные размышления», редакторы-составители — Б.М. Фирсов и Н.В. Печерская[1]. Экземпляр, высланный мне, — в пути, но многое об этой работе можно и сейчас сказать, и это никак не будет преждевременным. Мне известен замысел работы, и я хорошо знаком с содержанием первого тома.
Проект, как всегда у Фирсова, задумывался масштабно. В России, Венгрии и Польше предполагалось изучить мнение интеллектуальной элиты о социально-политических трансформациях во второй половине 1980-х — начале 1990-х. В 1995-1996 гг. были проведены опросы в трех странах, но обмен информацией не состоялся, и только в России в 2019 году все же была издана книга, содержащая размышления 20 представителей ленинградской / петербургской элиты о событиях перестройки и последующих десяти годах[2].
Общая картина: если говорить о рациональном аспекте отношения, то масштабное разномыслие, если об эмоциональном — невосторженность. К середине 90-х накопилось многое: былые, хотя и не очень распространенные, надежды потухли, им на смену пришла растерянность, осознание упущенного времени и невозможности завершить намеченное.
Введение к первому тому завершается такими словами: «Издательство Европейского Университета в Санкт-Петербурге готовит второй том «Невосторженных размышлений» — сборник повторных интервью, проведенных в 2018 году. Интрига второго тома состоит в том, что скажут свидетели событий в России на это раз.
Конечно, можно два-три месяца подождать пока через Океан и сквозь Ковид-19 книга из Петербурга дойдет до Калифорнии и я ознакомлюсь с ней, но вполне оправданно предположить, какова будет картина размышлений представителей петербургской элиты в этот раз, по крайней мере — в каком направлении будут меняться рациональная и эмоциональная составляющие их отношения. В первой волне опроса участвовало двадцать респондентов, во второй — одиннадцать, время не пощадило многих. Поначалу я пытался строить свои предположения о динамике мнений участников опроса на базе общего анализа трендов политической жизни России, социально-экономических трансформаций и изменений в нравственной атмосфере общества. Но Наталия Печерская подсказала, что на сайте Европейского Университета размещено Содержание книги — заголовки всех проведенных интервью. Обращение к ним сняло многие вопросы относительно изменчивости картины размышлений представителей элиты.
Поскольку бесед — немного, приведу названия всех интервью, в том порядке, как они расположены в книге: «Мы продолжаем жить в постсоветском, а точнее, в полусоветском социоисторическом пространстве», «Мы вернулись в слегка припудренный и обтрепанный Советский Союз», «Советская эпоха, как подземная река, вдруг вышла на поверхность», «Страна стоит на авторитарной паузе», «Особый путь России — это тупиковый путь, теперь я вижу это особенно ясно», «Мечтая о прогрессе в стране, повернувшей назад», «Частные интересы загубили общее дело», «Я просто наблюдаю с печалью», «Все понимают, что страна идет не туда», «Когда православие воспринято как идеология, это очень опасно», «Я с надеждой смотрю на молодое поколение, моих внуков и правнуков». Все заголовки весьма выразительны и однозначно интерпретируемы.
Несколько разные слова, но смысл суждений — один и тот же: нет прогресса, не просматривается близкая перспектива. Либо возврат в советские времена, либо тупик, либо хаотическое движение. Такова рациональная канва отношения к состоянию общества более трети века живущего после начала перестройки. Ясна и эмоциональная окрашенность совокупного и индивидуального мнения представителей этой важнейшей социальной общности — людей, вклад которых в искусство, культуру, науку, в развитие религиозного сознания населения признан специалистами и обществом.
Пока можно точно сказать о содержании первого тома «Нерадостных размышлений» — это серьезный исторический источник, думаю, что новый том лишь усилит значение этой работы и еще точнее определит ее будущее. Когда в целом обозначилось мое впечатление о «Невосторженных размышлениях», я позвонил Борису Максимовичу Фирсову, изложил свои предположения о более жесткой тональности ответов участников опроса и спросил его, почему второй том книги назван как и первый. Фирсов, согласившись с моим допущением, объяснил неизменность названия желанием подчеркнуть целостность исследовательского проекта. Тогда я спросил, откуда это редкое и точное слово «невосторженость». Фирсов сказал, что это от Стругацких.
Я написал Наталье Печерской реакцию Фирсова и узнал, не может ли она уточнить историю происхождения заголовка книги. Ответ был максимально точным: «”Невосторженные размышления” отсылают к “невосторженному образу мысли” из произведения братьев Стругацких “Трудно быть богом”». Следующий шаг не требовал ни много времени, ни больших усилий: «Румата подождал, пока следующего отправили в коридор (это был известный рыботорговец, ему назначили пять розог без целования за невосторженный образ мыслей), протолкался к столу и бесцеремонно положил ладонь на бумаги перед чиновником». Затем я узнал, что послужило толчком к поиску именно такого рода определения характера размышлений представителей элиты, и новый ответ был в «десятку»: «Импульсом была тональность интервью: когда их читаешь все вместе, другого варианта названия как-то не возникает». Действительно, перечитал ряд интервью из первой книги, хотел подобрать что-то объединяющее их, и получается, что невосторженность анализа развития страны — это самое мягкое и одновременно самое точное, что можно о них сказать. Будучи почитательницей Стругацких, Печерская предложила «невосторженность», и Фирсов сразу принял его.
Неожиданно возникшая, трансцендентная связь социологической, культурологической книги «Невосторженные размышления» с фантастической повестью «Трудно быть богом» и одноименным фильмом усиливается, превращается в некую реальность в силу того обстоятельства, что в первом томе книги есть интервью с одним из авторов повести — Борисом Стругацким и создателем фильма Алексеем Германом. Такая вневременная и внепространственная параллель не могла быть задумана на этапе разработки программы опроса, однако возникла. Возникла сама, в силу собственной природы.
И теперь мне не освободиться от указанной ассоциации, ее может стереть лишь характер развития России в ближайшие годы.
Примечания
[1] Невосторженные размышления. Четверть века спустя: интервью 2018 года / Редакторы-составители Б.М. Фирсов, Н.В. Печерская. СПб. Изд-во Европейского университета в СПб. 2021.
[2] Невосторженные размышления. Научные и культурные элиты Петербурга на переходе: интервью 1995-1996 / Редакторы-составители Б.М. Фирсов, Н.В. Печерская. СПб. Изд-во Европейского университета в СПб. 2019.
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2022/nomer1/doktorov/
