То поколение, которое умело это делать — оно давно ушло.
Даже через одно поколение — уже ушло.
Дмитрий Рогозин, глава «Роскосмоса», 2021 г. [1]
Предисловие
Сейчас уже трудно объяснить чем была Советская космическая программа для мальчишек 60-х. Да и совсем не только для мальчишек — полёты в космос питали оптимизм, подъем, надежды той эпохи.
Мой отец был в самой гуще происходящего — он заведовал центральной лабораторией огромного предприятия, работавшего на оборону и космос. Его институтские приятели, закончившие вместе с ним ЛИАП — Ленинградский Институт Авиационного Приборостроения, работали у Королева, на Байконуре и в других подобных местах, спрятавшихся за невыразительными названиями, типа почтовый ящик номер такой-то. Разговоры о внутренней «кухне» космической программы я слышал с самого раннего детства. О многих событиях, про которые газеты не рассказывали, или же рассказывали с точностью до наоборот, я знал, как говорится, из первых рук. Поэтому эпизоды тех лет в моей памяти отличаются от официальной, общепризнанной, канонической истории этой незабываемой космической эпопеи.
Пишу я эти заметки совсем не для того, чтобы переписать или даже уточнить, дополнить летопись освоения космоса. Отнюдь нет! Мои намерения гораздо скромнее: поделиться несколькими историями, услышанными в детстве, и рассказать эти истории так, как рассказывали их уже ушедшие люди, которые вывели человечество в космос.
Вылечился
— Ты вот, я слышу, заикаешься маленько. Мой тебе совет — не спеши, не спеши никогда говорить. Парень ты видно умный, вот мысль-то у тебя язык и обгоняет, а язык за мыслью никак не поспевает. А ты тормозни, будешь дельные вещи говорить — подождут, выслушают. Я вот заикался с детства страшно. Вообще говорить не мог. А меня сам Сергей Павлович выслушивал, не перебивал никогда. И другим не давал.
— Что? Почему сейчас не заикаюсь? Ну так вылечился потому что, работа вылечила. Когда Гагарина запускали, такой капец был — все время что-то не ладилось, ну не могли все проверки чисто закончить, хоть убей. А я за автоматику корабля отвечал. И не работает одна система чисто, ни в какую. На стенде работала, а на пусковой площадке — нет. И хоть умри — не работает! А инструкторы ЦК уже за спиной стоят, списать меня хотят без некролога. Вообще-то Сергей Павлович их близко не допускал, гонял, но тут уж и он не мог меня прикрыть, не решался. Или уже не хотел. Ну тут я и перестал заикаться-то, в одночасье перестал. Как рукой сняло, навсегда.
— Как исправили спрашиваешь, как проверки закончили? Да сообразили в конце концов, я сам и сообразил, как неполадку изолировать. Ну да к тому времени я уже не только заикаться перестал, но и весь седой стал. Это в тридцать пять-то лет. Ну а Гагарин полетел как запланировано, вовремя. И все штатно прошло, без накладок. Сергей Павлович меня обнимал и целовал прилюдно. Простил как бы меня, и сам будто этим прощения попросил. Короче, все хорошо закончилось. Ну, да и вылечился я заодно.
Повезло
— Везение говоришь, удача нужна? Вообще-то, конечно — да, без этого никуда. Но кому уж точно повезло во всей этой космической катавасии, так это матери Николаева. Андриян — он ведь чуваш, из глухой деревеньки. Ну и мать его жила там до сих пор, прямо скажем, скромно — то ли в маленькой избушке, то ли непосредственно в землянке. Ну, а когда Андриян-то наш взлетел, да не просто взлетел, а третий советский космонавт, понимаешь, пятый в истории, если еще и американцев считать. Хотя, кто их считает у нас, американцев-то этих, да и зачем? Короче, в одночасье героем стал Андриян, нашей гордостью.
Ну и собрались журналисты срочно ехать на родину героя, в чувашскую деревеньку Шоршелы. Чтобы осветить, значит, благостную картину его происхождения. А надо сказать, что Шоршелы свое название получили не случайно: по-чувашски это вроде как комбинация двух слов — болото и грязная вода. И, к ужасу всех ответственных за праздничное освещение этого выдающегося события, названию своему деревенька вполне соответствовала. Мрак. Средневековье. Грязь, по самые дальше некуда. В общем, фотографировать там можно было бы только для вражеских газет и журналов — и то если бы их корреспонденты туда, не дай бог, сумели пробраться. Да даже и нашим собственным газетчикам делать там было совершенно нечего.
Но ребята в идеологическом отделе ЦК свою работу знали туго. И журналюг этих всех на сутки тормознули. Как так — тормознули, спрашиваешь? Да очень просто — нелетная погода, мол, и все такое. Ну да журналисты у нас покладистые, не проблема. Солдаты партии, понимаешь. Но больше чем на сутки задерживать нельзя было — страна, да и весь мир, ждали рассказа о малой родине героя. С фотографиями, естественно. Ну и что можно в этой ситуации сделать за сутки, спросите вы? Ха! Ну прежде всего, название деревни официально перевели с чувашского на русский как Светлые Ключи. О чем свидетельствовали как указатель на въезде, так и срочно — за сутки! — изданная заново карта Чувашии. А в самой деревне развернулась невиданная строительная вакханалия. Начальник строительного управления министерства обороны прибыл на место в два часа ночи на вездеходе и лично возглавил руководство воздвижением главного объекта — показательной избы матери космонавта. Времени на подвоз стройматериалов грузовиками не было. Впрочем, как и надежной дороги для грузовиков через болото. Поэтому стройматериалы забрасывали вертолетами. Небывалым воздушным мостом командовал из Чебоксар первый заместитель главкома ВВС.
И добравшихся наконец до этих самых Светлых Ключей журналистов встречала совсем другая деревня. Ошеломленные жители слегка морщились от непривычно сильного запаха свежей краски, густо покрывающей их только-что отстроенные лубочного стиля избушки. Дом матери космонавта— шикарный коттедж, который вполне достойно выглядел бы и где-нибудь в Калифорнии — был обставлен финской мебелью, загружен чешской посудой, увешан неплохими картинами, изящными портьерами, и прочими прибамбасами. Мать Николаева — женщина простая, хорошая, и очень доброжелательная — приветливо встречала гостей за сказочно накрытым столом. Всю суету и перемены она воспринимала спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Ей ведь всегда было понятно, что ее Андриян себя покажет, ох как покажет! Вот он и показал, порадовал маму! И корреспонденты, а также подоспевшие телевизионщики, отразили все в лучшем виде, что и требовалось доказать.
— Ну что, понял теперь как дела у нас делаются? То-то, а то — удача, да везение … Чтобы тебе повезло, видишь, какие усилия нужны, на что замахнуться надо, как рисковать?! И какие люди решить должны, что тебе, именно тебе повезти должно? Не с кондачка оно везение-то приходит, нет, совсем не с кондачка …
Дублер
Из письма, переданного отцом с оказией, из Москвы в Ленинград: «…Ужасная трагедия с космонавтом Комаровым. Ирочка, ведь он не погиб, как сообщили, во время посадки корабля, а сгорел на орбите. Возвращаюсь домой в пятницу и все подробно расскажу».
— Отказывала одна система за другой. Надежды не было. Он проклинал всё и всех. Уходил тяжело. Не знаю, как те, что были с ним на связи, выдержали. Ужас, душераздирающий ужас. А вообще-то это Гагарин должен был лететь в свой вторй полет, на этом новом корабле, на «Союзе». Запускали к Первомайскому празднику, торопились. Уже на пусковой площадке продолжали исправлять неполадки. Гагарин настаивал на обращении в ЦК с просьбой отложить запуск. Ну, да новый Главный конструктор, после Королева, который не хотел. Наверное, себя показать ему надо было. Да и веса королевского, авторитета в ЦК у него такого нет. — Что, как фамилия нового Главного? А зачем она тебе? Ни к чему, да и секрет это, не положено. В общем, Гагарин заявил, что сам в ЦК объясняться будет и лететь отказался. Мог себе позволить, ведь он — Гагарин, не пешка какая-нибудь. Ну а Комаров был у него дублером, ему деваться-то некуда было.
В конце, пока внятно говорил ещё, просил чтобы семью не оставили, помогали. Само собой, об этом кошмаре у нас правду никогда не расскажут. Не нужна она никому такая правда. Да, кстати, американцы, их астронавты, которые, просились приехать на похороны — первый человек ведь погиб в полете. Официально, первый. Ну, да им, конечно-же, от ворот поворот дали — тоже мне, мол, сочувствующие и скорбящие нашлись. Мы уж сами тут, как-нибудь разберёмся,
Застрял
Газета «Известия»:
«Сегодня, 18 марта 1965 года, в 11 часов 30 минут по московскому времени при полете космического корабля «Восход-2» впервые осуществлен выход человека из корабля в космическое пространство. На втором витке полета второй пилот летчик-космонавт подполковник Леонов Алексей Архипович в специальном скафандре с автономной системой жизнеобеспечения совершил выход в космическое пространство, удалился от корабля на расстояние до пяти метров, успешно провел комплекс намеченных исследований и наблюдений и благополучно возвратился в корабль. С помощью бортовой телевизионной системы процесс выхода товарища Леонова в космическое пространство, его работа вне корабля и возвращение в корабль передавались на Землю и наблюдались сетью наземных пунктов» [3].
По рассказам друзей отца:
— Леша, бля буду, головой вперед давай! Как в детстве лазали, головой вперед, мать твою, не слушай мудаков этих! Знаю, знаю, что инструкцией категорически запрещено, что ногами вперед залезать надо. Но ты же видишь, скафандр раздуло, как гондон, не получается у тебя так залезть. Да и ногами вперед знаешь, куда лезут?! Не дай бог тебе. Трави воздух из скафандра, и плечо, руку и одно плечо, сначала просовывай! Без паники, у тебя кислорода еще на шестнадцать минут осталось, успеем! Трави воздух, еще трави, не жалей! Если не залезешь, то кислород все равно не пригодится. Дави себя вперед, дави, Леша, отступать уже некуда! Все, залез! Задраивай шлюз, Леха! Б-г он есть, все-таки … Вернемся — свечки поставим!
Приплыли
— Все, кранты нашему космосу. Все в стране провалили, все изгадили, и даже космос тоже умудрились, в конце концов, профукать. Что происходит, спрашиваешь? Закрыли лунный проект умники наши — вот что происходит! Американцы вот-вот полетят туда, а мы нет. Ни облета Луны, ни высадки — ничего не будет, ничего! Сдались, позорно сдались, обосрамились, бросили весла, даже упираться не стали. Испытания новой тяжелой ракеты видите ли их разочаровали. Идиоты! Эх, был бы жив Королев, он бы убедил, он бы доказал. Да и ракета эта новая при нем летала бы, как из пушки, — куда б она делась! И Хрущев-то, хоть и дуролом тот ещё был, но ведь душой болел за космос, понимал, что это народу надежду, гордость даёт. Сняли его недоноски эти, а сами ничего не могут, вообще ничего! Никита, сталинский сокол, не допустил бы такого — да хоть весь отряд космонавтов положили бы по дороге, но полетели бы на Луну-то все равно, как миленькие.
— Вот Рукавишников — отчаянный парень— написал прямо в Политбюро, прошу, мол, пересмотреть решение, готов лететь немедленно, и сообщать, дескать, ничего не надо, только в случае успеха. Ну, ему-то всегда было все равно с какого этажа прыгать, со второго или с пятого. А и другие космонавты его поддержали, подписались — готовы, мол, рисковать и пожертвовать всем для приоритета нашей советской космонавтики! Да ведь с ублюдками дело имеем, труба у них пониже, ниже уж некуда, и дым пожиже. Отказали, отказали, к чертям собачьим, курвы кремлевские! Да что ты волнуешься — ребенок, мол, здесь, ребенок все слышит. Пусть знает в какой стране живёт, какая шайка мудаков руководит нами! А ведь было, все было — за считанные годы какую программу заделали, всем нос утерли! Какие дела были, какие люди! Как дышалось-то здорово. Вот уж верно — с вершины все дороги ведут вниз. Ведь теперь ухайдакают вожди эти недоделанные быстро все, что досталось им. И ничего уже не будет, ничего. Да и не только в космосе. Да ладно — спокойней, тише, дескать наладится все ещё . Не наладится ни хрена! Пойду прилягу я, устал. Ну да теперь-то уж приплыли, отдохнуть много времени будет …
Кольша
— Что за праздник спрашиваешь? Чудо отмечаем небывалое, немыслимое. Впервые ведь в истории! Успешная аварийная посадка космического корабля, вручную, на резервном двигателе. Это вам не двойное сальто на одной ходуле в цирке! Это зело круче будет. И я голову положу — никто больше не смог бы этого сделать, никто. Кроме Кольши! И никогда, никогда повторить такое не смогут! Вот уж повезло Какалову-то, что именно Рукавишников с ним в корабле случился. А то ведь, не дай бог, самому бы сажать пришлось, ну и полный кирдык бы вышел. Обкакался бы наш друг, летчик-космонавт Какалов, мягко говоря, обкакался бы.
— Что, какой такой Какалов? Так это ж Георгий Ивáнов, наш болгарский друг, товарищ и брат. Фамилию ему перед советско-болгарским полетом поменяли — для благозвучности. Однако ведь не случайно говорят, что имя — это судьба. Вот и вляпался наш Рукавишников-то с этим Какаловым. Да ведь Кольша-то еще и первым гражданским командиром корабля был — инженер ведь он, не летчик вовсе. Дело неслыханное.
— Как, как? Спрашиваешь почему я Рукавишникова Кольшей называю? Ну, у нас в Сибири так заведено — если Коля, то Кольша, если Петя, то Петьша. Уважительно это, по-свойски. Да мы ведь с ним земляки, оба в Томске народились, да и с одного года мы с ним. Ну, в общем, хлебнул Николай в этом полете — будь здоров и не кашляй. Полет то показательный — советско-болгарская дружба, Брежнев с Живковым поздравлениями обмениваются, и все такое прочее.
— Стартовали нормально, штатно все. На сближении с орбитальной станцией отказал основной двигатель, а на нём ведь садиться еще надо! Ну, центр дал команду садиться через несколько часов на резервном двигателе, вручную, а пока — отдыхать, спать, до получения дополнительных инструкций. Да уж хоть и тренированы космонавты спать по команде, разве ж уснешь здесь! Ведь фокус в том, что угол вхождения в атмосферу надо точно выдержать — чуть-чуть в одну сторону ошибешься, и срикошетишь от атмосферы, не к Земле, а от нее. А малость в другую сторону напортачишь, и либо сгоришь в этой самой атмосфере, либо от перегрузок загнешься. И это все вручную! Короче, всё в руках у Рукавишникова было, всё от него зависело. Когда начали с орбиты сходить, садиться, Кольша-то на все советы из центра наплевал, и двигатель этот резервный не выключил в расчетное время, дал ему еще поработать. И угадал, угадал ведь он все совершенно точно! Садились тяжело конечно, по баллистической траектории, с перегрузками бешеными, но вписались в этот угол малюсенький, где выжить можно было.
— Ну, да и это еще не все было, видно Господь решил испытать уж их по-полной, в этот раз. Сели за сотни километров от расчетной точки, на Севере, в пургу, в незамерзающих болотах. И семь часов еще к ним не могли пробиться спасатели на вездеходах. И это при том что Брежнев звонил, интересовался, и приказывал — любой ценой, мол! Ну да, впрочем, цена у нас всегда одна — та самая, любая.
— Так-что празднуем сегодня, может даже перебрали маленько, за Кольшу радуемся — вы уж не обессудьте.
Послесловие
Грандиозные героические эпопеи случаются совсем не в каждую эпоху. Но нужда, потребность в них присутствуют постоянно. Стремление в неведомое, риск, уход от рутины повседневности, наконец, цель, которая больше, ярче, интересней чем мелкотравчатые задачи сложившегося бытия — все это воодушевляло тех, кто шел в крестовые походы, вел каравеллы открывать Америку, штурмовал космос. Да, да, конечно, не будем обманываться — жажда успеха, власти, выгоды и наживы всегда была мощнейшим двигателем для этих героических начинаний. И, в то же время, вне всяких сомнений, романтический озноб охватывал поколения, которым посчастливилось жить в одну из этих далеко отстоящих друг от друга эпох.
Ребенком, мне повезло быть среди таких счастливцев. Да, я не высаживался вместе с конквистадорами, измученными многими неделями изнурительного плавания на парусных кораблях, на незнакомый берег на другом краю света. Но я видел феерическую стихию ликования всегда сдержанных ленинградцев, поющих и обнимающихся на улицах в тот незабываемый день, когда в космос полетел Гагарин. Долгие годы домой к моим родителям приходили и сидели за нашим столом люди, благодаря энтузиазму, уму и таланту которых взлетали космические корабли, унося ввысь героических космонавтов. Я помню их лица, их разговоры, их смех, их горести и печали. Я помню свой детский восторг и пьянящее чувство сопричастности к великим делам. То время ушло, давно ушло, и следующая героическая эпопея будет не скоро.
Атланта — Скай Вэлли, 2021
Примечания
[1] Эхо Москвы, 24 Августа 2021 года
https://echo.msk.ru/programs/tuz/2891668-echo/
[2] Газета «Известия», 18 марта, 1965 года
https://iz.ru/931334/anna-urmantceva/voskhod-leonova-kak-izvestiia-osveshchali-pervyi-vykhod-v-otkrytyi-kosmos
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2022/nomer3/ljalin/
