Часть первая. Исход ХIX века
Много лет назад я узнала, что один из видов традесканции в народе называют «Блуждающий еврей». Довольно странное название для домашнего растения, не правда ли? Одним из отличительных свойств этого цветка является то, что как только его отросток посадишь в землю или поставишь в стакан с водой, он быстро пускает корни, приживается. В дикой природе побеги цветка легко укореняются и дают жизнь новым растениям. Справедливость сравнения с еврейским народом я оценила, когда начала изучать историю своей семьи: еврейская семья прибывала на новое место, осваивалась, несколько поколений проживали там, а потом были вынуждены покинуть насиженное место.
Евреи никогда не считались кочевниками, но вся история еврейского народа — это история изгнаний, бегств от погромов и скитаний в поисках лучшей жизни, спокойного места, где можно просто жить и растить детей. Можно перечислить многие страны, где евреи были лояльны государству, давали огромный толчок развитию экономики. Но вдруг все менялось: евреи становились неугодны правителям. И тогда им оставался выбор: уехать или, поменяв религию, остаться. Зачастую отправлялись в путь.
Начиная с 90-х годов, «охота к перемене мест» разбросала наших родственников по всему земному шару на расстояние тысяч и даже десятков тысяч километров от родных мест.
Однако, эти расстояния легко преодолеваются на самолете за десяток, в крайнем случае, полтора-два десятка часов. Да, это утомительно, но путешествие проходит в комфортных условиях, с предоставлением питания, под неустанной заботой стюардесс, которые выполняют практически любое желание.
А теперь вернемся в девятнадцатый век, когда тысячи евреев вынуждены были покидать родные места и переселяться из Белоруссии и Литвы в Новороссию. Расстояние до двух тысяч километров преодолевалось на лошадях и, отчасти, пешком. Занимало это путешествие несколько месяцев, иногда и год, в дождь, ветер и жару…. Это была одна из самых тяжелых страниц еврейской истории. Конечно, не от хорошей жизни оставляли евреи родные края и ехали в неизвестность.
Недавно меня заинтересовало: что вынудило евреев Литвы и Белоруссии покинуть насиженные места и отправиться в Новороссию, чтобы стать земледельцами? Как это происходило? Как можно было «записаться в земледельцы»? Как организовывалось путешествие, ведь даже собрать переселенцев в одном месте и в одно время было сложной задачей по сравнению с сегодняшним днем, когда мы оснащены разнообразными средствами связи. Но это было только начало. Как передвигались? Как находили дорогу, ведь большинство из путешественников, возможно, русский язык не знало… Как проводили шабаты и соблюдали кашрут, ведь подавляющее число переселенцев были верующие… Где останавливались, как и где пережидали непогоду? Чем питались?
Тысяча, простых и не очень, проблем их ожидало в пути. Я начала искать и перечитывать книги и документы о времени колонизации. Одним из источников для изучения этого материала стали законодательные акты, изданные в 1844-1866 году. Они довольно подробно регламентируют процесс перехода в земледельцы, получения земли, организации путешествия и т.н. «водворения», и т. д., как видно, они создавались на основе опыта, полученного за первые сорок лет колонизации евреями юга Украины. Но, конечно, бытовых подробностей там не найдешь.
А меня как раз более всего интересовали бытовые подробности путешествия из Литвы моих предков Лукеров, что ожидало переселенцев в дороге, как складывалась их жизнь после прибытия в колонию Затишье. Большая часть найденной мной литературы об освоении Новороссии относится к первой половине XIX в., и там я нашла немало ужасающих деталей путешествия и первых лет после переселения в колонии и освоения земледельческой науки. Поскольку мои предки отправились в Донетчину в начале второй половины XIX века, то, судя по количеству вышедших новых законодательных актов, правительство хотя бы частично исправило ошибки предыдущих переселений. Но так или иначе, новоиспеченных земледельцев ждало немало трудностей…
Как это начиналось?
Три раздела Речи Посполитой (1772, 1793, 1795 годов) между Австрией, Пруссией и Россией привели к тому, что, не покидая стен родных домов, 600000 евреев оказались в другой стране, с другими законами и другим языком.
Надо сказать, что Россия была совершенно не готова и совсем не рада приобретению такого количества новых подданных-иноверцев. Первым делом Екатерина II попыталась отгородиться от них: в 1791 году ее Указом была введена черта оседлости, за пределами которой евреям не позволялось селиться. Евреи попали в число инородцев, большинство из которых составляли народности окраин России. Русский юрист Михаил Игнатьевич Мыш возмущенно писал в своей книге «Руководство к русским законам о евреях»: «Евреи, успевшие с лишком 3000 лет тому назад выработать идею единобожия, давшие миру пророков, апостолов и кодекс высоких нравственных правил (Библию), поставлены русским законодательством наравне с полудикими народностями».
Отнесение евреев к числу инородцев не имело под собой никакого основания, ведь евреи жили на присоединенных от Польши к России землях более 800 лет. Такой срок, конечно, достаточный, чтобы принять евреев как «природных обитателей». Иностранец, проживший в России пять лет и принявший русское подданство, обычно считался уже «своим». Но совсем не так происходило с евреями: они жили на той же земле, где родились, платили необходимые налоги, но все равно считались «чужими».
Примерно в это время Белоруссию посетил Г.Р. Державин, поэт и будущий министр юстиции. Результатом его поездки явился проект еврейской реформы. Он потребовал изгнания евреев из сельской местности, т.к. еврей — единственный источник всех бедствий забитого и убогого белорусского крестьянина. Основная мысль Державина: еврейское население Белоруссии надо разредить, необходимо вывести куда-нибудь подальше значительное количество «лишнего» еврейского населения, для этого «лишних» следует отправить в Новороссию.
Для решения «еврейского вопроса» в начале ХІХ века был организован специальный Комитет, который разработал в 1804 году «Положение о евреях». В этом Положении появилась идея об образовании класса евреев-земледельцев. Это было начало новой правительственной политики по отношению к евреям, началась эпопея по привлечению их к земледельческой культуре.
В течение многих лет принимались различные меры, основной целью которых была сделать евреев способными «к упражнению в благородном занятии» (имелось в виду земледелие). Меры принимались «волнами»: за активными действиями, побуждающими новоявленных земледельцев отправиться в путь, следовал спад из-за недостатка средств или невозможности принять и обустроить большое количество переселенцев. В законодательстве первой половины XIX века я не нашла четких законов или каких-либо законодательных актов об организации переселения большого количества евреев, которые хлынули в Новороссию. Мне удалось найти подобные документы, датированные сроком с 1844 года и по 1866 год — год отмены перехода евреев в земледельцы.
Надеясь на лучшую жизнь и всестороннюю помощь правительства, из еврейских городков и местечек на юг, в Новороссию, потянулась еврейская голытьба, которой нечего было терять. В родных местечках основным занятием новоявленных земледельцев были ремесла и разнообразные промыслы. В путь собирались самые неимущие и неприспособленные. Основным козырем для них были льготы по рекрутской повинности, от которой беднота не могла откупиться. Второй козырь был рассчитан на еврейские общества — кагалы, стремившиеся освободиться от обузы: нуждавшихся в благотворительной помощи членов.
В долгой, продолжительной дороге будущих еврейских земледельцев ждали непосильные лишения. Многие так и не добирались до «земли обетованнной» из-за болезней и смертей, другие просто убегали. Но и добравшимся до мест назначения приходилось преодолевать массу сложностей: слабым и неподготовленным физически, не знавшим сельскохозяйственного труда, приходилось бороться с природой и неблагоприятными условиями на новых местах.
Даже иностранные колонисты, осваивавшие степи Новороссии, имевшие значительный запас собственных средств, опыт сельскохозяйственной работы и большие льготы и пособия от русского правительства, терпели большие лишения и постоянно посылали правительству просьбы о помощи. Евреи-колонисты оказались в гораздо худшем положении: отсутствие навыков к сельскому труду, отсутствие жилья, сельхозинвентаря, хищения чиновников, неурожаи, падеж скота и эпидемии долгие годы преследовали колонистов.
После изнурительной дороги, зачастую больные, они сразу должны были начинать обустройство на новом месте, приступать к работе, о которой не имели ни малейшего понятия. Пособие на обзаведение было слишком мало, растрачивалось частично на питание, оставшейся части не хватало на постройку жилища и приобретение инвентаря.
Многие убегали в города, нуждавшиеся в ремесленниках, и находили там заработок. Но убежавшие подвергались репрессиям, их старались вернуть в колонии или использовали побеги в своих целях.
Кроме естественных трудностей, на еврейской колонизации сказывались колебания политики русского правительства в отношении еврейских колоний и их необходимости. После первой волны переселенцев на юг России доступ к переселению был закрыт в 1810 году из-за недостатка денежных средств. Через 10 лет стал вопрос о недостатке рабочих рук в колониях, и евреям снова разрешили переселяться в Новороссию.
Новая волна переселенцев хлынула в Новороссию вследствие закона от 11 апреля 1823 года, по которому к 1824 году евреям следовало «прекратить содержание в деревнях аренд, шинков, постоялых дворов и почт, а к 1825 году, непременно, выселиться в города и местечки, или обратиться в хлебопашество на помещичьих свободных землях». Об этом законе стало известно задолго до его публикации, что могло вызвать огромный поток желающих переехать в колонии. Поэтому в 1823 году правительство неожиданно прекратило переселение евреев в Новороссию.
В 1835 году снова были открыты ворота на юг Украины для евреев-переселенцев. Кроме того, возникла новая идея, и в том же году начали переселение евреев в Сибирь. Но уже через два года эта мера была отменена, и Сибирь для евреев была закрыта «навсегда». Некоторых переселенцев перехватывали на полпути в Сибирь и «в их же собственных интересах» этапным порядком отправляли в Новороссию.
В 1850 году административным распоряжением переселение в Новороссию было значительно сокращено, а в 1852 году старательно изыскивались и проводились в жизнь «способы облегчения евреям поселения и устройства их хозяйства». К 1858 году уже местный Комитет отказывался принимать новых поселенцев до полного обустройства прибывших ранее, объясняя это тем, что на юге господствует «дороговизна строительных материалов, недостаток в соломе, полове и в рабочих, которые обходились поэтому очень дорого». В 1866 году колонизация была окончательно завершена.
Как евреи становились земледельцами?
Как происходил переход в земледельцы? Как осуществлялся переезд из северо — западных губерний России в украинские степи?
Основываясь на законодательных актах, изданных в середине XIX века, представим, как это могло быть на примере семейства моих предков.
В одном из местечек Ковенской губернии жило семейство Лукеров. Мужчины семейства занимались кузнечным делом, но особых доходов оно не приносило: избыток ремесленников, ограничение их передвижения чертой оседлости — все это приводило к обнищанию и ранее не слишком обеспеченного еврейского населения. Дамокловым мечом висели недоимки, да и детей из семей ремесленников брали в рекруты в первую очередь (один из моих предков успел отслужить в русской армии двадцатилетний срок).
Когда в середине XIX века началась очередная волна переселения евреев в Новороссию, в местечке на базарной площади появилось объявление на русском языке и языке идиш:
«Всем евреям, независимо от рода деятельности, предлагается поступить в земледельческое состояние в черте оседлости (Далее следовал перечень мест, готовых принять евреев для занятия крестьянским трудом). Для переселения выбираются семьи с двумя работниками при четырех и даже трех душах мужского пола. На каждую душу мужского пола будет выделено 5-8 и более десятин земли, а в Херсонской, Екатеринославской и Таврической губернии от 20 до 30 и 40 десятин на семейство в 6 ревизских душ. Каждая семья переселенцев получит 100 рублей на строительство дома и беспроцентную ссуду на 75 рублей для приобретения скота с рассрочкой на 10 лет. Кроме того, каждой семье будет выдано по 5 рублей для составления вспомогательного капитала. Семьи переселенцев будут освобождены от воинской повинности».
Такие же объявления помещались в губернских газетах.
Объявление содержало весьма привлекательные обещания. У многих евреев появилось желание изменить свою жизнь: переезд в Новороссию обещал новые возможности. Перед моими предками Лукерами стал извечный еврейский вопрос: «Ехать или не ехать?».
Думали-думали они, и семья Лукеров решила податься в земледельцы и искать счастья в далеких украинских степях.
Подготовку к переезду следовало начинать с «бумажной работы»: нужно было за три недели собрать справки (о составе семейства, об отсутствии частных долгов, о том, что никто из членов семьи не состоит под следствием), а потом подать просьбу в местную Палату Государственных Имуществ, в которой указать, кто именно (список семейства) и где желает поселиться. Участки, предназначенные для поселения евреев, выделяло Министерство государственных имуществ, причем усадебные места старались выделять вдали от христианских селений. В случае получения разрешения на переселение с семейства снималась недоимка. Семьи, которые стояли «в очереди рекрутской», должны были перейти в земледельцы всей семьей в полном составе в соответствии с ревизскими сказками. Бюрократическая машина работала очень медленно. Приходилось не раз, и не два обращаться к властям, и даже ездить в Ковно для решения этого вопроса.
После того, как Палата Государственных имуществ утверждала просьбы желающих переселиться в Новороссию, составлялся «Маршрут… евреям Ковенской губернии … для следования на переселение в Екатеринославскую губернию». В Маршруте были указаны населенные пункты, через которые проходили переселенцы, расстояние между ними, даты ночлегов и «дневок».
Копии пересылали уездному начальству, чтобы оно обеспечило явку будущих хлебопашцев в ближайший населенный пункт, через который проходил маршрут, в указанную в Маршруте дату. Вместе с Маршрутом пересылали список переселенцев с указанием мест, где они проживали:
Фрагмент одного из Маршрутов
После этого Министерство решало «оргвопросы»: назначало одного или нескольких сопровождающих, или делало распоряжение об избрании вожатого из числа поселенцев, а также определяло сумму, выделяемую переселенцам на путевые издержки. Сумма эта выдавалась ответственному вместе с «шнуровою» Книгою для записи расходов. Кроме того, он получал описание маршрута и указания по поводу путевого довольствия.
Для тех, кто направлялся в колонии Екатеринославской губернии, конечным пунктом была немецкая колония Грунау (в районе нынешней Розовки Запорожской области), где располагался «попечитель еврейских поселений», который распределял между прибывшими евреями участки земли. Сопровождавший переселенцев чиновник сдавал их под расписку попечителя. А из Грунау каждая семья самостоятельно добиралась в предназначенную для их поселения колонию.
В соответствии с Маршрутом, предложенным Палатой Государственных имуществ, на дорогу из города Россиены Ковенского уезда в Литве до Могилева в Белорусии (это 604 с лишним версты, или 640 км ) было выделено 46 дней.
От Могилева до Грунау немного более тысячи верст, если ехать в том же темпе, что и первый этап, то дорога возьмет немногим более 70 дней. То есть весь путь мог занять 4-4,5 месяца, может быть, до 5 месяцев. Это не слишком отличается от дошедшей до меня семейной легенды, по которой путешествие из Ковно в Приазовье заняло полгода.
Трудности в дороге
Моим предкам предстояло преодолеть путь от Ковно на северо-западе России почти до Азовского моря. Это около 1600 верст.
Приблизительный маршрут путешествия на современной карте.
Я пыталась представить это длинное путешествие, и оно мне казалась чем-то средним между долгим турпоходом и затянувшимся пикником. Понятно, что из-за довольно скудных средств приходилось экономить. Поэтому зачастую могли ночевать где-то в лесу. Могли готовить на костре: сварить суп из грибов с картошкой, благо по крайней мере, половина пути проходила через леса Литвы, Белоруссии, севера Украины. Остановившись на привал около речки или озера, могли ловить рыбу… На Шабат, если не получалось остановиться в еврейском местечке, могли заранее купить курицу и халу, приготовить пойманную рыбу и устроить пир…
Но эта благостная картина диссонировала с описанием ужасного состояния прибывших в колонии, отраженного в некоторых книгах: до места добирались чуть живые и в лохмотьях.
Начала думать: какие могли встретиться трудности?
-
Болезни. Неожиданный сильный дождь, который мог застать наших путешественников вдали от жилья. Даже если они могли спрятаться на телегах, укрытых парусиной, то развести костер они не могли. И сдвинуться с места тоже не могли, так как земля быстро превращалась в непролазную грязь, причем на несколько дней. Вытащить увязшую телегу тоже было проблемой. Путники голодные, мокрые, замерзшие — тут недолго и заболеть. Заболеть можно было и от непривычного питания, питьевой воды и климата, от отсутствия подходящей одежды и обуви, Проблемы с провизией. По опыту знаю, что картошка в хороших погребах может храниться чуть ли не до осени. Но если предыдущий год был неурожайным, то картошка кончалась уже к весне, так что пополнить запасы по дороге было сложно и дорого. А картошка для уроженцев Белоруссии, да и Литвы была вторым хлебом. Аналогичная проблема могла быть с крупами и зерном. Цена и возможность купить зависели от урожая предыдущего года. Кроме этого, не всегда удавалось найти мельницу и смолоть зерно. В одном из описаний странствий переселенцев рассказывалось, что купленное зерно не удалось смолоть и пришлось как-то дробить его вручную и варить из него кашу.
3. Растраты. Но какими же мелкими оказались мои предположения по сравнению с теми сложностями, которые преподнесла переселенцам жизнь! В книге С.Я. Борового «Еврейская земледельческая колонизация в старой России», изданной в 1928 г., отмечается, что на протяжении многих лет на переселение евреев выделялись большие средства. И сразу же находились «деятели» разного уровня, которые протягивали руки к этим деньгам. За последние почти двести лет ничего не изменилось. Как говорил классик: «Воруют!». Есть деньги — находятся желающие их «распилить». Причем «пилили» на всех уровнях от самого верха и до самого низа, как в столице, так и в колониях. В той же книге описана такая история. Екатеринославскому губернатору Калагеоргию было поручено приобрести для еврейских колонистов «экономическим путем» волов и кое-какие предметы сельскохозяйственного инвентаря. По его словам, все было куплено «очень дешево и все самое отличное». Но ревизор нашел «волов старыми и исхудалыми, к полевым работам негодными, а повозки, плуги и проч.—непрочными, требующими исправления, починок и переделок», а все вместе — «не стоящим и половины заплаченных за них денег». Не стоит подробно рассказывать о всевозможных подобных растратах: закупали негодные товары, недобросовестно выдавались ссуды, приобретались слабые животные, продукты покупались протухшие, дома строились задешево, так, что жить в них нельзя было, и через пару лет они окончательно разваливались. Можно сказать, что колонизация шла не благодаря усилиям тех, кто должен был ею заниматься, а вопреки им. Еще один пример. В соответствии с Циркуляром Министерства Государственных имуществ должны были назначать «особо надёжного» проводника из отставных или вольноотпущенных солдат для сопровождения поселенцев до Грунау.
В январе 1841 г. Воронцов писал об одном из таких проводников: «До сведения моего дошло частным образом, что переселенные в прошлом году из Курляндии в Херсонскую губ. из евреев во время пути до места их назначения, претерпевали, будто бы самое жестокое обращение со стороны провожавших, и, прибыв на место, не получили в надлежащем количестве обещанного правительством хлеба и скота,… и что многие члены из семейств лишились жизни от дальнего и тягостного пути, а ныне умирают с голоду и ежедневно заняты погребением своих собратьев…»
Переселенцы обращались с прошениями на имя министра государственных имуществ с описанием трудностей в пути и жестоком обращении сопровождавших их чиновников. Однако, начальство оправдывало «оклеветанных чиновников», считая виновными самих переселяющихся евреев.
-
«Несостоятельность» переселенцев. Первыми устремились в земледельцы полунищие, отчаявшиеся люди. У них не было финансовой возможности подготовиться к путешествию, и они полностью зависели от пособия. Бывали случаи, особенно в первые десятилетия переселения, когда путешественники «застревали» осенью, не дойдя до места, и были вынуждены зимовать в одном из селений из-за отсутствия зимней одежды.
В Постановлении от 1847 г. «О дополнительных правилах для поселения евреев на казенных землях» изменены были правила для желающих стать земледельцами: нужно было иметь достаточное количество работников (не менее трех) и иметь средства для содержания себя во время пути до места поселения и для приобретения необходимого рабочего скота и земледельческих орудий. Таким образом, сразу отсекались «искатели счастья», которые надеялись лишь на помощь государства, не очень задумываясь о результате. Предпочтение стало отдаваться тем, которые могли и хотели вложить деньги, чтобы добиться успеха.
В путь…
После утверждения прошения семей, желающих переселиться в Екатеринославскую губернию, заранее составлялся маршрут с календарным планом. Вторник и суббота были определены, как дни отдыха. Окружные начальники должны были обеспечить явку переселенцев в ближайший к их местечку пункт маршрута к дате, указанной в календарном плане.
Назначенного руководителем человека назовем Иван Иванович. Он сопровождал будущих земледельцев с самого начала и до места назначения (Грунау), решал возникающие в пути проблемы. Он получил от начальства календарный план маршрута, и придерживался его все время следования… Иван Иванович не первый раз сопровождал подобные экспедиции. У него был опыт, так что он помогал организовывать быт наших путешественников. Ему давалось «открытое предписание», с помощью которого он мог обращаться по пути следования к Гражданским Губернаторам за «законными пособиями», а, в случае необходимости, за медицинской помощью.
За время своих путешествий Иван Иванович немного выучил идиш, понимал его и немного умел говорить. Это очень помогало в общении.
Я пока не знаю, сколько человек из семьи моих предков Лукеров отправлялось в дальнюю дорогу и кем они приходились друг другу. Мне известно шесть имен переселенцев по фамилии Лукер. Абрам Лукер был записан в качестве главы семьи, очевидно, он был инициатором переезда. Остальных звали Яков, Зеев, Самуил, Моше и Герш..
Сборы в дорогу начались с осени.
Решив немного сэкономить на дорожных тратах, будущие путешественники с осени заготавливали в дорогу сушеные грибы и ягоды: то, чем богаты были окрестные леса. Сушили сухари. Как без них? И мацу на Песах напекли с избытком — тоже удобная вещь в дороге. Пришло время укладываться. На подводы был погружен весь домашний скарб, кузнечные инструменты (предки мои были кузнецами), заготовленные с осени припасы, мука, картошка, крупы.
Рано утром в конце апреля 1853 года на рыночной площади Ковно собрались переселенцы. Это были несколько семей не только из Ковно, но и ближайших местечек. Здесь же были и те, кто двинулся в путь из своих местечек несколько дней назад. Большая часть путешественников были ремесленниками: сапожники, столяры, плотники, печники, в общем, рабочий люд, мастера на все руки. Путешественники познакомились между собой, а их дети-сорванцы устроили шумную игру между телегами. Большинство семей были многодетными: именно таким отдавали предпочтение при выборе переселенцев.
По команде Ивана Ивановича уселись на телеги и отправились в путь…
Первая и большая часть дороги (больше тысячи верст) шла лесами Литвы, Белоруссии и севера Украины. Один день был похож на другой. Наскоро позавтракав, отправлялись в путь. Караван из тридцати повозок растягивался почти на 200 метров. Женщины, сидя на телегах, в пути разговаривали, делились семейными проблемами и занимались рукоделием: вязали, чинили прохудившуюся одежду,…. Немного сплетничали, иначе — как скоротать время? Иногда затягивали песню протяжную и тягучую, как сама дорога. А потом, для улучшения настроения, заводили веселую… Иногда и просто дремали: дома редко приходилось проводить часы в безделье. Да и когда будет еще такая возможность?
Дорога шла через лес. Высоко вверху шумели на ветру сосны. Солнце золотило их красноватые стволы. На обочине стояли темные ели. Весело перекрикивались птицы, образуя веселый хор. Мужчины зачастую шли рядом с телегами, иногда отклонялись от дороги в лес и собирали лукошко грибов — весомая прибавка к рациону. Днем рядом с озерцом или речушкой делали привал. Выпрягали лошадей — им и корм нужен, и отдых. Мужчины и детишки собирали валежник и разжигали костер. Женщины чистили картошку. Иногда удавалось поймать несколько рыбешек, тогда варили уху. Если нет, варили суп с грибами или кашу. Если сильно повезло, могли поймать дикую утку, тогда был особый праздник… Был среди путешественников свой шойхет, и после необходимых процедур утка оказывалась в кастрюле.
Часа через три — снова в путь до самого вечера. Ночи в тех краях в апреле-мае холодные, так что нужно было до темноты добраться до села или местечка и устроиться на ночлег. Обычно, в день проезжали от 15 до 30 верст. Вечером в понедельник, прибыв на место, перед днем отдыха (во вторник у путешественников была «дневка» — свободный день), выясняли возможность заработка: если в селении не было своего кузнеца, мои Лукеры предлагали свои услуги — вытаскивали свои инструменты, и начиналась работа — селянам часто нужно починить инвентарь, подковать лошадь и сделать много-много других дел. Также пользовались спросом услуги сапожников и других ремесленников. Селяне расплачивались съестным: мукой, овощами, фруктами, яйцами, курами.
В пятницу ехали до полудня. Приехав в местечко, начинали готовиться к шабату.
За полтора месяца наши странники преодолели более 600 верст и добрались до Могилева. Там к экспедиции присоединились еще несколько могилевских и витебских семейств. Среди них оказались и будущие земляки, которые направлялись, как и мои Лукеры, в колонию Затишье.
Следующий ориентир — Гомель, до которого надо было преодолеть 175 верст за две недели. Дорога шла через Белорусское Полесье: березы соседствовали с соснами и ольхой. Приходилось обходить топкие болота.
На радость детишкам на опушках уже можно было найти землянику и малину…
Путешествие продолжалось.
Прошло еще немного времени, и Белоруссия сменилась Украиной.
Радовали глаз чисто побеленные хатки, которые окружали вишневые и яблоневые сады. На деревьях уже розовели спеющие вишни.
Длинная процессия переселенцев, их необычный вид, лапсердаки, незнакомый язык вызывали неизменное любопытство у местных жителей: «Хто вони? Звідки та куди їдуть? Чи це цигани?».
Кто-то отвечал, что это евреи, едут в Новороссию, будут землепашцами.
Для украинцев было странно: евреи и вдруг — землепашцы. Они знали среди евреев неплохих ремесленников, но никогда не слышали, чтобы они работали на земле…
Степь да степь кругом…
Уже несколько месяцев длилось путешествие. Люди устали от непрерывной долгой дороги и, главное, от неизвестности: что ждет их впереди?
Привычные леса Литвы и Белоруссии, а потом и северной Украины давно сменились перелесками. А потом дорога пошла через степь — широкую, до горизонта выжженную летним солнцем степь. Стояла жара… Жителям северных краев было тяжело переносить непривычный летний зной.
Поэтому решили вставать пораньше. Наскоро позавтракав оставшимися с вечера припасами, отправлялись в путь. Через несколько часов добравшись до речушки или балки, по которой тек ручеек, останавливались на привал. Распрягали лошадей, чтобы дать им отдохнуть и пощипать траву. Детишки собирали хворост для костра и высохшие коровьи лепешки, а потом прыгали в теплую воду и весело плескались. Женщины занимались приготовлением пищи, мужчины скрывались от зноя в тени прибрежных деревьев и отдыхали.
Ближе к вечеру снова собирались в дорогу. Полтора-два часа пути до заката, и снова ночевка. И так день за днем… Проезжали мимо немецких и еврейских колоний, украинских, болгарских и греческих сел. С немцами общались с легкостью, благодаря схожести языков немецкого и идиш.
На шабат наши путники заехали в колонию Межирич. Она была основана в 1845 году, и к 1853 году у колонистов был уже кое-какой опыт, которым они с удовольствием делились с новоприбывшими. Наши путешественники посмотрели, как обжились земляки на новом месте, послушали рассказы колонистов о первых тяжелых годах «бывалых» земледельцев. Рассказали о житье-бытье в близлежащих колониях. Оказалось, что не всем колониям повезло с такой необходимой вещью, как питьевая вода. Кое-где в колодцах вода была горькая, так что приходилось возить питьевую воду за 20-30 верст. Эта новость очень огорчила новоприбывших, они со страхом думали о том, что их ждет.
Впервые путешественники увидели невиданные ими доселе овощи и фрукты: помидоры, перец, баклажаны, арбузы, абрикосы. Кое-какие экзотические овощи решились попробовать за шабатним столом.
На следующий день после шабата путники отправились в дорогу. Оставалось 80 верст. За три дня добрались в Грунау, где их сдали «под расписку» «попечителю еврейских поселений», который распределил между прибывшими евреями участки земли. Дальше путь моих предков Лукеров лежал в немецкую колонию Бахер Хутор, рядом с которой были выделены участки земли для еврейских колонистов. Новую колонию назвали Затишье. Оставалось пару дней пути…
Чувствовалось приближение осени. На редко встречавшихся деревьях попадались одинокие желтые листочки, напоминающие первую седину в волосах человека. Среди пожухшей за лето травы, пробивались молодые зеленые росточки. В утренние часы было уже довольно прохладно, но днем воздух прогревался, становилось даже жарко. Длинный путь подходил к концу. Мои Лукеры с нетерпением и опаской ждали прибытия на место. Что их там ждет, как сложится жизнь на новой земле?
Здравствуй, Земля обетованная!
Наконец, добрались до места. Взглядам переселенцев открылся прекрасный пейзаж: над неглубокой балкой склонились ивы. По берегам росла сочная трава. По дну балки бежал ручеек. Вода в нем была удивительно чистая и сладкая. Они это восприняли как подарок судьбы.
Позже они узнают о другом подарке: земля, доставшаяся им, была очень плодородна. Им очень повезло. Если приложить силы, то земля воздаст им сторицей! Третьим подарком были соседи-немцы. Для обучения евреев земледельческому труду обычно привлекали наиболее успешных хозяев-немцев для поселения рядом с евреями. А тут было целое село «консультантов».
Добротные дома немецких колонистов стояли по оба берега балки Халыхуба. А чуть дальше стояли новостройки, предназначенные для будущих еврейских земледельцев. Ясно было, что до зимы дома не успеют закончить, новоприбывшим придется искать приют на зиму по соседству.
Карта колонии Затишье
Впереди предстоял процесс обучения крестьянскому труду и освоения новых земель. Работа предстояла не менее тяжелая, но гораздо более длительная, чем только что закончившееся путешествие…
Часть вторая. Поднятая целина
Освоение целины
Люди старшего поколения хорошо помнят эпопею освоения целинных земель. Молодые ребята, не обремененные семьями, уезжали по комсомольским путевкам в дальние казахские степи. Их встречали с оркестрами и цветами. Передовицы центральных газет взахлеб рассказывали о героях-комсомольцах и их ударном труде…
Трудно было, конечно. Ехали в безлюдные места. Начинали обживаться на голом месте с нуля. Однако, не сомневаюсь, что в первое время три раза в день приезжала полевая кухня из ближайшей военной части. Для постройки жилищ и необходимых зданий безостановочно прибывали стройматериалы. И главное — новейшая техника: комбайны и трактора, которые легко вспахивали целинные земли. Всякое было: проливные дожди, ураганные ветра, зимой — морозы и бураны, летом — жара, пыльные бури, суховеи.
Но неограниченные ресурсы всей страны шли на помощь целинникам. Все бытовые проблемы решались централизованно.
За сто лет до этого мои предки, ставшие земледельцами, тоже осваивали целинные земли. Но тогда было все по-другому. Естественно, с цветами и оркестрами никто никого не провожал и не встречал. И газеты не публиковали вести с полей. И о переходе евреев в земледельцы знал только небольшой круг причастных к этому непосредственно.
Как бы ни было трудно целинникам XX века, с трудностями евреев-земледельцев XIX века сравнить невозможно. Долгие годы уходили у евреев на освоение своего надела, приобретение знаний и земледельческого опыта.
Изнуренным долгой и трудной дорогой переселенцам, с первой минуты прибытия на место приходилось заботиться о хлебе насущном и крыше над головой. К приезду новоселов дома для них должны были быть построены, но такое случалось редко. В лучшем случае поселенцы получали «коробку» без окон и дверей.
Первый Суккот в Затишье новоприбывшие, как положено, провели в шалашах — другого жилья не было. А потом пришлось искать каждой семье прибежище на зиму: кто-то поселился по соседству в сараях у соседей-немцев или в ближних селах, кто-то успел выкопать землянку. А кто-то пытался на скорую руку приспособить недостроенные дома, благо администрация давала стройматериал. Конечно, выделенной на постройку дома суммы в 100 рублей было недостаточно, поэтому в значительной мере строительство велось за счет средств новоприбывших. Кроме этого переселенцам причитались деньги (70 руб.) на приобретение инвентаря. Этой суммы хватало на лошадь, а остаток шел на корову или плуг на две семьи.
В Екатеринославской губернии, где была расположена колония Затишье, переселенцам было освоиться несколько легче, чем за сорок лет до того в Херсонской губернии в голой и безлюдной степи. К середине XIX века в Приазовье были разбросаны греческие, украинские и болгарские села. Кроме того, колонистам Затишья было у кого учиться: рядом с ними жило несколько немецких семей. Ведь евреям из Литвы и Белоруссии ничего не было известно о тонкостях сельскохозяйственного труда и степном климате.
Поэтому приходилось перенимать опыт у соседей. И не только опыт. Для первой вспашки земли никакие лошади не годились. Только четверка волов могла справиться с вековой целиной. Обычно для такой работы нанимали крестьян из ближайших сел с их животными.
Евреи-земледельцы жили в согласии с соседями. Те никогда не отказывали в советах или в помощи. Сотрудничество было взаимовыгодным: среди евреев было много ремесленников, которые шили селянам одежду и обувь, чинили и изготавливали орудия труда, выполняли другие необходимые работы.
Теперь уже не узнать, как складывалась жизнь жителей Затишья, как шло обучение ремеслу хлебороба. Известно, что еще в 1847 году «для успешнейшего поселения евреев и обеспечения благоустройства сих поселений были приняты «Дополнительные правила для поселения евреев на казенных землях».
Было предложено поэтапное освоение выделенных земель: на второй год после поселения семейство было обязано завести огород и обработать и засеять не менее одной десятины в поле, на четвертый год — огород и две десятины в поле, на шестой год — огород и по три десятины в поле обработанной земли, а также иметь достаточное количество рабочего скота, нормальный инвентарь, а также семена и годовое довольствие для себя и для скота. За невыполнение этих норм они подвергались различным наказаниям, одно из них лишало возможности «отлучки для промышленности». В то время это означало лишение возможности занятия ремеслом, т.е. дополнительного заработка.
Колонисты Затишья успешно справились со всеми трудностями, так что вся запасная земля через полтора десятилетия после основания колонии была передана ее жителям. Это был первый случай в истории еврейских колоний. В других же еврейских колониях передача колонистам запасной земли правительство оттягивало более 30 лет.
Конечно же, большую роль в успехе жителей Затишья сыграло соседство с немецкими колонистами. От них евреи переняли постановку земледельческого хозяйства на меновой основе, в отличие от натурального хозяйства крестьян. Кроме того, немцы показывали пример в деле технического перевооружения хозяйства: они вводили в употребление новые орудия, которые значительно увеличивали производительность труда. Например, вместо деревянного малороссийского плуга стали пользоваться буккером (легким многолемешным плугом), который позволял в день вспахать около трех десятин. Позже, к нему добавлять сеялку, которая позволяла сочетать вспашку с посевом. Все это позволяло управляться меньшим количеством рабочих рук.
Влияние немецких соседей проявилось и во внешнем виде колонии: усадьбы были огорожены деревянными или каменными заборами. Летом усадьбы утопали в зелени плодовых деревьев. Зачастую перед домами были высажены цветы. Таким образом, усадьбы колонистов радовали глаз и служили примером другим селам.
Сохранилось описание Затишья тридцатых годов. Еще до войны мой дядя, Борис Герценов, будучи начинающим журналистом, написал книгу о колонии Затишье. К сожалению, благодарные читатели «зачитали» ее так, что она пропала без следа. Через 70 лет, когда я занялась семейной историей, я попросила дядю восстановить содержание книги.
Б. Герценов прислал мне красивое описание села: «Расположено поселение в глубокой балке, принявшей, если смотреть ее в разрезе, форму перевернутого треугольника, через нижнюю точку которого проходил ручей, по обеим сторонам его возвышаются крутые склоны, на которых расположены огороды, сады, приусадебные дворы, а над ними поставлены жилые дома и хозяйственные постройки». Мне отчетливо представлялось это утопающее в зелени село, ручей, протекающий в глубине яра. Очень уютно, «затишно», как говорят по-украински. Семья моего деда каждое лето до войны приезжала на отдых в Затишье, и дядино описание — это воспоминание детства.
Однако, когда я приехала несколько лет назад в село, я была разочарована: описание совсем не совпало с действительностью: дома стояли вдоль дороги. Никакого оврага или яра, на котором бы стояли какие-либо постройки, я не увидела. Недалеко плескались воды ставка.
Посмотрев на карту 19 века, я увидела балку Халыхуба, на берегах которой расположился Бахер-Хутор (прежнее название Затишья). Но увиденное мною наяву никак не соответствовало рассказу дяди и старой карте.
Помог разобраться бывший житель Затишья Виктор Ляльков. Он рассказал, что «много лет назад построили дамбу (сейчас по ней проходит дорога с севера на юг). Балка заполнилась водой, и появился пруд, или ставок, как это называют в Украине. Старых построек, конечно, не осталось… Также ушли под воду выстроенные еще евреями погреба для хранения овощей и ямы для хранения квашеной капусты».
Немного об истории еврейской колонии Затишье
Я занимаюсь историей этой колонии уже несколько лет. К сожалению, не осталось практически никаких документов, описывающих жизнь первых колонистов, да и последующих поколений сельчан. В Донецком архиве меня убедили, что документов о Затишье у них нет. При посещении Донецкого краеведческого музея несколько лет назад, уже в постсоветское время, я разговаривала с ныне покойной Софьей Гитис, пресс-секретарем музея. На мой вопрос есть ли в музее какие-нибудь материалы о колонии Затишье, она развела руками: «Эта колония упоминается в музее только как родина Героя Советского Союза Николая Брозголя».
Еврейская земледельческая колония Затишье была основана в 1853 году выходцами из Витебской, Могилевской и Ковенской губерний рядом с немецким Бахер-Хутором, который находился по правую сторону почтового тракта из Бахмута в Мариуполь в балке с греческим названием Халыхуба. По традиции, существовавшей в Екатеринославской губернии, ей был присвоен №15. Колонистам повезло: Затишье была одной из немногих колоний, где была проточная вода — ручей Яла.
У истоков колонии официально стояло сорок семей. На самом деле, несколько больше. Нужно учесть, что для того, чтобы выполнить нормы, установленные для переселения (определенное количество ревизских душ, т.е. мужчин), зачастую приходилось объединять родственные, а иногла и неродственные семьи. Они должны были поселяться вместе в маленьких домишках, что не могло не приводить к различным ссорам и обидам..
Затишье быстро развивалось: если в 1859 году в 28 дворах проживало 122 человека, то в 1877 году в 74 дворах 602 человека.
Большинство колонистов Затишья придерживались веры и еврейских обычаев. Через несколько лет, когда многие колонисты стали на ноги, пришло время строить синагогу. В 1864 году они обратились в Первый департамент Министерства государственных имуществ за пособием на постройку молитвенного дома. Деньги не были потрачены зря: здание синагоги получилось большим, добротным и красивым. Высокий купол был виден издалека. Крыша была крыта железом. Строили на века.
А жилые дома крыли соломой. В доме на земляной пол часто набрасывали сено, чтобы в доме было меньше пыли. Но все это мгновенно загоралось при попадании малейшей искры. В 1885 г. колония сильно пострадала от пожара: «В воскресенье, за день до Рош-Ходеш-ав, пожар вспыхнул в колонии Бахерс, называемой Затишье, которая принадлежит нашим братьям из Дома Израиля. Девятнадцать домов сгорели дотла вместе с амбарами. Несчастные, которые до сих пор поддерживали себя тяжелым трудом, остро нуждаются в помощи» (Из еврейской газеты Hamilitz от 9 августа 1885г., переведено Хаимом Фридманом).
Большое внимание в колониях уделялось обучению мальчиков. По традиции они в раннем возрасте (около 4-5 лет) шли в хедеры (начальные религиозные школы). Хедеры существовали во всех колониях и располагались либо в молитвенном доме, либо на дому у меламеда (учителя).
В 1897 г. в Затишье была открыта общеобразовательная двухклассная колониальная школа (училище). В 1906 г. ее посещали 94 учащихся (34 мальчика и 60 девочек). По удобству зданий, материальному обеспечению и по составу вновь сформированного учительского персонала школа ни в чем не уступала образцовым школам Министерства народного просвещения.
Синагога и школа в Затишье. 1904г.
Школа в Затишье (в этом же здании) существовала до конца 60-х годов 20 века. Здание тогда было еще целым. В 90-е годы стоял остов школы, а позже она была разобрана сельчанами по кирпичику. Единственный след еврейского присутствия — развалины синагоги. Краевед из Гуляй-Поля Сергей Звилинский посетил недавно село Затишное, разговаривал со старожилами. И, как оказалось, красивое двухэтажное здание синагоги в советские годы потерпело перестройку: был снят купол и второй этаж, появилась новая крыша. Здание долгие годы использовалось как склад.
Бурный 20 век начался с погромов. Они прокатились по всей России, охватив и Приазовье. 20 октября 1905 г. в произошел погром колонии Затишье. Интересные воспоминания одного из моих предков, режиссера Леонида Луккера, уроженца села Ольгинка, которое находилось в Мариупольском уезде: «Родился я 26 августа 1905 года, года не только первой русской революции, но и погромов. Родители, желая меня спасти, спеленали и спрятали в клеть из-под кур, а клеть заставили в сарае домашним скарбом. Сами рассеялись по окраинам села. Детский плач был заглушен криком напуганных птиц. Я был спасен».
В 1908 г. население колонии состояло из 917 человек (98 дворов), средний размер надела равнялся 17,3 дес. В 1911 г. при колонии было 1728 дес. надельной земли. Кроме земледелия и животноводства, колонисты занимались ремеслами, торговлей и извозом. Они нашли у себя каолиновую глину и ее извозом зарабатывали по 2 руб. на пару лошадей в день.
Близилась революция. С 1917 г. в колонии действовали сионистские организации. Имелась библиотека, работали курсы иврита для взрослых, и действовал драматический кружок под руководством Пестоновича. В начале 1918 г. колония насчитывала 850 жителей, в том числе 780 евреев.
За годы Гражданской войны колония подвергалась многочисленным нападениям. Было убито 13 евреев, 30 домов уничтожено. Интересный эпизод Гражданской войны рассказала мне Мира Исааковна Хвалабова, одна из потомков жителей Затишья: «Моя бабушка, Сора Беренштейн, была религиозной, ходила в синагогу, соблюдала все праздники, кошрут. Во время Гражданской войны в селе остановились петлюровцы, принесли свинину, велели приготовить. Что делать? Находчивая бабушка приготовила еду… в детском горшке».
По разным причинам значительная часть еврейского населения покинула колонию. Колонисты переехали в Юзовку, Луганск, Мариуполь, Александровск. После Гражданской войны в колонии насчитывалось 580 жителей, из них 510 евреев. В 1921 г. по сравнению с 1905 г. посевные площади в Затишье уменьшились с 1617 десятин до 1247.
В 1929 г. в Затишье был создан колхоз «Коминтерн», объединивший около 300 работников. Руководил колхозом Григорий Михайлович Зак. В Затишье действовал Затишенский еврейский национальный совет (Затишье, Равнополь, Хлебодаровка). В 1931 г. на его территории, входившей в Волновахский район Мариупольского округа, проживало 1290 человек. С июля 1932 г. сельсовет входил в состав Донецкой области. 17 лет председателем сельского Совета в Затишном был Лев Абрамович Роскин.
В 1941 году началась война. Колхозники успели завершить уборку урожая, сдали зерно государству, эвакуировали в Ростовскую область общественный скот. Сельчан мобилизовали на рытье окопов, противотанковых рвов. В начале октября 1941 г. практически все евреи покинули Затишье и отправились в эвакуацию. Но по пути немецкие передовые части перехватили большую часть колхозников (обоз из примерно 20 телег) и возвратили их в село.
Затишье было оккупировано 11 октября. Евреи Затишья и находящейся в 15 км Хлебодаровки были расстреляны 12-13 ноября в Глубоком Яру, в километре от околицы Затишья. 6 сентября 1992 г. в селе был сооружен монумент «Стена Плача» с высеченными на плитах именами 83 расстрелянных евреев Затишья и Хлебодаровки.
Стена плача в Затишье
После войны евреи, вернувшись из эвакуации, попытались вселиться в свои дома, но это им не удалось. Дома были заняты переселенцами, которые просто не пустили хозяев на порог.
На этом существование Затишья как еврейской колонии закончилось.
Селу Затишье есть чем гордиться: уроженец колонии, Николай (Нохем) Израилевич Брозголь (1912-1974), гвардии полковник, стал Героем Советского Союза. В 1982 г. на его родине была установлена мемориальная доска.
С колонией Затишье связано еще одно имя: имя Героя Советского Союза, гвардии полковника Абрама Темника (1907-1945). Хотя он не родился в этом селе, но его предки были среди основателей колонии.
Сейчас Затишье — обычное село, каких много в Приазовье. Его официальное название сейчас — Затишное.
Еврейские леса
В предыдущих главах есть фотографии Затишья, сделанные более ста лет назад. На одной из них школа и синагога посреди абсолютно ровной, как стол, земли, практически, без единого дерева.
Но территория Донецкой области не всегда была безлесым участком степи. Краеведы могут подтвердить, что в не совсем давние времена склоны Азовского побережья и Кальмиусская низменность были покрыты лесами, в которых промышляли волки и кабаны. На прибрежных склонах то тут, то там выступают огромные пни вековых деревьев — свидетели былой красоты лесов нашего края. Рассказывают, что в былые времена Кальмиус был судоходным, да и другие реки и речки нашего края были богатыми водоемами. В речных наносах до сих пор находят огромные стволы дубов, которые украшали берега высохших теперь русел…
К XIX веку в Мариупольском уезде практически не было лесов, они составляли лишь 0.1% всей надельной площади. И если в соседнем Александровском уезде были места с хорошими естественными лесами, то в Мариупольском уезде леса были только искусственного происхождения.
Ревизор Хлевинский писал: «Местность, в которой расположены еврейские колонии, совершенно открытая и отличается всеми признаками юго-восточных степей; климат чрезвычайно сухой; очень часто дующие восточные ветры не только иссушают почву, но нередко губят молодую листву…».
Для евреев-переселенцев, выходцев из лесистых областей, все было непривычно: и засушливый климат, и ветра-суховеи, и безграничная степь… Колонисты прилагали много сил, чтобы привыкнуть к тяжелому и новому для них земледельческому труду и устоять против капризов погоды.
Однажды в нескольких волостях Мариупольского уезда после осеннего посева озимых задул сильный юго-западный ветер. За несколько дней он снес верхний плодородный слой почвы вместе с посевами на большой площади, а в других местах засыпал землей только что появившиеся всходы.
В это время губернатором Екатеринославской губернии (куда входила и территория, относящаяся ныне к Донецкой области) был Владимир Карлович Шлиппе (1834-1923).
Он лично ознакомился с масштабами бедствия и убедился, что большая часть уезда в следующем году останется без урожая. В. К. Шлиппе попросил специальные средства из министерства для покупки семян. Со значительным опозданием произвели вторичный посев. Пошли хорошие дожди, семена великолепно взошли, и урожай был обеспечен.
Это событие натолкнуло Владимира Карловича на мысль заняться облесением степей, в виде защитных полос, расположенных перпендикулярно к направлению господствующего ветра.
В 1893 году было создано «Общество содействия облесению Екатеринославской губернии». Колонистов привлекли к работе по посадке деревьев. Их бесплатно обеспечили саженцами, часть из которых выращивали в питомнике при колонии Надежной. В результате урожайность на полях, рядом с которыми были посажены лесополосы, была значительно выше, чем на открытой степи. Кроме того, облесение полей стало радикальным средством борьбы с оврагами. В результате этой работы процент площади, занимаемой лесом ко всему количеству надельной земли у евреев Мариупольского уезда стал в пять раз больше средней по уезду.
Через 10 лет в пределах Мариупольского уезда у евреев-колонистов имелось 65 десятин леса, искусственно разведенного при четырех колониях: Затишье, Графском, Зеленое Поле и Надежной. Как правило, лесонасаждения имели вид полос в 40-70 саженей шириной, заложенных вдоль колоний обыкновенно с восточной и северной стороны. Лесопосадки защищали, как постройки, так и огороды колонистов от снежных и земляных заносов, которые нередко образовывали чудовищные сугробы. У евреев Мариупольского уезда процент удельной площади, занимаемой лесом, был в 5 раз выше поудельной средней.
Ревизор Хлевинский отметил, что с 1893 г. при еврейских колониях искусственно разведено посадкою лесов 65 дес. Фруктовых садов насажено 4 дес. Плодовые деревья евреи покупают по 10 к. за штуку. В 1901 г. ими было куплено в Азовском лесничестве деревьев на 71 р. 45 к. (Т.е. более 700 штук). С какими трудностями приходится бороться искyсственным лесам в Мариупольском уезде видно хотя бы из того, что, по словам Хлевинского, старые плантации при немецких колониях заражены насекомыми и постепенно засыхают…
Благодатная земля сторицей воздала за заботу о себе. В 1900 году твердая пшеница крестьянских хозяйств Приазовья на Лондонской международной выставке получила Золотую медаль. Морской порт Мариуполя грузил зерно в больших количествах.
Демократия и выборы в Затишье
В колониях было нечто подобное демократии. Раз в три года проводились выборы шульца(старосты). К выборам допускались колонисты, не лишенные права голоса смотрителями колоний. Шульц приступал к исполнению своих обязанностей только после утверждения его в должности конторой. Претенденты на должность шульца выбирались из лучших поселенцев, которые «в земледелии, огородничестве и скотоводстве отличаются». Круг обязанностей шульца не был ясно определен. От шульца зависела возможность отлучки для колонистов: он мог употреблять свое влияние и близость к начальству. Поэтому колонистам было важным, кто занимает эту должность.
Все было вполне демократично. Предлагалось три кандидатуры. Лист длился на три колонки, вверху каждой колонки писалось имя кандидата. После этого представитель каждой семьи подходил и ставил свое имя и фамилию под одной из фамилий. В какой из колонок было больше фамилий, тот кандидат и становился шульцем. В выборах шульца 1863 года в Затишье было три кандидата: Герш (Цви) Темник, Лейба Кагно и Абрам Залкинд. Победителем стал Лейба Кагно.
Представьте себе очередь крепких бородатых мужчин, каждому из которых привычнее держать орудия труда, чем ручку. Большинство подписывалось самостоятельно (по результатам переписи 1897 года уровень грамотности евреев был самым высоким из всех народов, населявших Екатеринославскую губернию). Но были и такие, кто передавал право подписи своему односельчанину. Это фиксировалось дополнительной пометкой. В основном, писали свои фамилии и имена на идиш, но были и те, кто умел писать по-русски.
Когда я бралась переводить эти списки, я не думала, что это будет так сложно. Оказалось, что написание букв за полторы сотни лет изменилось, да и колонисты были не мастаки писать: бумага рвалась, чернила расходились, некоторые буквы растягивались на несколько строк.
Выборный лист 1863 года
Эти листы, подписанные колонистами, стали ценными источниками информации об именах и фамилиях жителей колонии. На одном из листов я нашла подписи моих Лукеров, двоих братьев: Якова и Абрама.
Отпечатки прошлого
В 1904 году была предпринята фотоэкспедиция по еврейским колониям юга Украины.
Фотограф посетил и Затишье. Благодаря этому сохранилось несколько официальных снимков, на которых мы можем увидеть школу, синагогу, школьный класс во время занятий.
Школьный класс. 1904 год
Я иногда рассматриваю школьников на этой фотографии, надеясь увидеть среди них свою бабушку, Году Лукер, которой было тогда около десяти лет, и она могла находиться среди других учеников.
Интересно посмотреть, как одеты дети. Мальчики в более простой одежде: некотрые в пиджачках, но большинство в холщовых рубахах. Девочки одеты разнообразно и затейливо: платьица с большими воротниками, сарафанчики (или передники). Даже если это праздничная одежда, все равно видно, что колонисты старались приодеть своих детей.
Занимаясь изучением истории семей Затишья, я попросила потомков колонистов прислать мне старые фотографии своих предков. Некоторые снимки были сделаны, как мне кажется, в то же время, в 1904 году. Вряд ли по селам тогда ездили фотографы, предлагая запечатлеть на снимке все семейство. Вероятно, фотограф приезжал по другой надобности. Мне пришло в голову, что он, совершая поездку по колониям, попутно выполнял «частные» заказы и фотографировал желающих. Но снимки получились не слишком хорошего качества. Время сделало свое дело: часть изображения на фото осыпалась.
Но есть среди полученных мною от потомков колонистов Затишья фотографии отличного качества, скорее всего, сделанные в фотоателье. Видимо, семейство отправилось в Мариуполь, чтобы запечатлеть себя для потомков.
Семья Каплан из Затишья.
Снимок сделан более ста лет назад. Люди на снимке одеты по-городскому. У женщин золотые украшения, возможно, кулоны с часами. У всех очень красивые, интеллигентные лица. Никак не скажешь, что это жители села.
Я очень жадею, что фото того времени моих предков Лукеров не сохранилось…
…Моисей водил еврейский народ по пустыне 40 лет, до тех пор, пока остались в живых лишь те, кто не знал рабства. Новоявленным земледельцам тоже понадобилось почти столько же лет, чтобы выросло поколение, с детства приученное работать на земле и другой судьбы себе не представлявшее…. Как отмечали проверяющие, побывавшие в колониях в конце XIX в.: «Поколению, переселившемуся взрослыми, редко удавалось сделаться хорошими земледельцами, пришедшие детьми и особенно родившиеся на местах не представляли, напротив, никакого отличия от колонистов-немцев».
М. Земцов в заключении к своей книге «Еврейские крестьяне» писал в 1908 году:
«С каждым годом колонии крепнут. Доживают свой век люди прежних неземледельческих привычек, и на смену им уже давно явился… другой тип людей, выросших среди крестьянского труда, с привычными думами и стремлениями истых земледельцев».
…Колонии Затишье было отпущен совсем недолгий срок. Даже ста лет не просуществовала она: колония была основана в середине XIX века. А в 1941 году, в начале войны, это уже была территория «юденфрай». И все же потомки колонистов помнят об этой славной странице еврейской истории Донецкого края.
Использованная литература
1.В.Н. Никитин. Евреи-земледельцы
2.С.Я. Боровой. Еврейская земледельческая колонизация в старой России
3.В.О. Леванда. Полный хронологический сборник законов и положений, касающихся евреев от 1649 до1873 г.
4.М.И. Мыш. Руковолство к русским законам о евреях
5.М.Е. Земцов. Еврейские крестьяне
6.Б.Д. Бруцкус. Еврейские земледельческие поселения Екатеринославской губернии.
7.Сайт Якова Пасика о еврейских колониях http://evkol.ucoz.com/index.htm
8.Сайт Хаима Фридмана https://kehilalinks.jewishgen.org/Colonies_of_Ukraine/
Оригинал: https://s.berkovich-zametki.com/y2022/nomer1/giller/
