«…врезать в свой час дуба я всегда успею».
Юз Алешковский. «Автобиографическая справка».
Не дожив до своего 93-летия, покинул нас и Юз Алешковский, присоединившись к сонму ушедших классиков русской литературы. Поэзия и проза Алешковского настолько тесно переплетены с советскими реалиями, что сегодня уже, пожалуй, трудно точно определить, современный ли русский язык создал Алешковского или Алешковский создал его. Частично, может быть, верно и то и другое.
Всего несколько лет назад, поздравляя Иосифа Ефимовича с 90-летием, я писал, что «он расширил границы представлений о том, что есть хорошая литература». Все его произведения от самых ранних до самых поздних проникнуты по-юношески бунтарским духом. Его знаменитые «Песня о Сталине» и «Окурочек» не просто послужили рождению целого жанра в русской поэзии, но и повлияли на мировоззрение нескольких поколений советских людей, раскрепостив их и открыв им новые горизонты. Повесть «Николай Николаевич», ходившая по рукам ещё в самиздате, заставляла читателя относиться к Советской власти, да и вообще к любой власти, не как к неодолимой страшной силе, а как к бессмысленной машине, тупой до идиотизма. Природный дар видеть смешное даже в не смешных вещах и ощущение абсолютной внутренней свободы, ограниченной лишь жесткими моральными критериями – вот, на мой взгляд, главный авторский посыл и подарок читателю во всех без исключения трудах Юза Алешковского, в том числе и многочисленных детских.
Пройденный им жизненный путь – от матроса, заключённого ГУЛАГа и шофёра до поэта, сценариста и писателя, вступившего в противостояние с Советской властью и, вследствие этого, эмигранта – удивительно закономерен и логичен, хотя с виду напоминает стихию на грани анархии. Таковы же и его произведения – естественно и легко они говорят о серьёзном и важном. После прочтения и прослушивания произведений Юза Алешковского весело и грустно, но главное – всегда хочется жить.
Проживая в Коннектикуте с 1979 года, Юз Алешковский написал немало первоклассных повестей и романов всё в той же неповторимой манере, свойственной лишь ему. Чем, как обычно, вызывал восхищение одних и неприятие других. Писательская его жизнь находилась в абсолютном соответствии с человеческой. Мне вообще кажется, что ничего более значительного в существовании человека, чем само понятие свободы, для Алешковского не было. Возможно потому, что по крайней мере два раза на протяжении своей земной дороги ему приходилось вырываться из неволи – сначала из лагеря, затем из СССР... Завершил он свой путь во Флориде, тёплом хемингуэевском штате, как и положено писателю такого масштаба.
Фото Аркадия Ягудаева
