Часть II От Лондона до Реховота (Часть I в № 1/2022 и сл.)
II-01. Четвёртый президент
Погром в Иерусалиме, конференция в Сан-Ремо, конфронтация с Бра́ндайсом, избрание президентом СО, поездка в Америку, «алия Грабского», Еврейский университет, Еврейское агентство, резня в Хевроне, Белая книга Пасфилда.
«Я решил, что мне необходимо немедленно вернуться в Европу, чтобы на месте сделать все возможное. Нам предоставили полицейский эскорт, и вечером того же дня мы уже были в Каире. На следующее утро я известил Алленби о своем приезде. Он встретил меня словами: ’’Боюсь, сейчас вы мне скажете: ’’Что я вам говорил?” Я ответил, что меня больше интересует, как он думает дальше способствовать нашей работе, потому что я убежден, что если бы в Палестине было сейчас не жалких пятьдесят, а четыреста тысяч евреев, вероятность случившегося была бы намного меньше. (Не совсем точное пророчество, но тогда оно казалось мне бесспорным.) Алленби спросил, что я имею в виду: ”Вы, наверно, хотите, чтобы мы поскорей убрались?” ’’Напротив, — воскликнул я. — Я очень надеюсь, что в Сан-Ремо будет окончательно решено предоставить Великобритании мандат на Палестину, и тогда можно будет создать более прочный режим…”, вспоминает Вейцман свою встречу с Алленби после погрома в Иерусалиме на Пейсах 1920 года. (См. статью «АПРЕЛЬ 1920-ГО. ПОГРОМ В ИЕРУСАЛИМЕ«.
Тот седер Вейцман провёл в Хайфе со своей матерью, старшим братом, совершившими алию, и старшим сыном Бенджаменом, которому собирались отпраздновать бар мицву.
Буквально через две недели после погрома, на итальянском курорте Сан-Ремо началась конференция[1], определившая судьбу бывших ближневосточных владений ещё существовавшей Османской империи[2]. В поезде по пути на конференцию он написал Вере письмо:
«Я устал, разбит, разбит, и весь мир для меня чужд. Я так хочу видеть тебя, разговаривать, излить [свои горести] и получить сочувствие — весь мир такой ужасный. Есть немногие, Мейнертцхаген[3] и Дидес, которые выполняют свои обещания. Все остальные — волки и шакалы!…[4]«
Вейцман, находившийся в кулуарах конференции, вспоминал:
«… Наконец появились делегаты, и я подошел к Филиппу Керру и премьер-министру Великобритании, которые начали горячо поздравлять меня с результатом заседания — утверждением Декларации Бальфура и решением передать Великобритании мандат на Палестину. Ллойд Джордж был особенно дружелюбен и сказал, что теперь перед нами открываются большие возможности и мы должны доказать, что можем их использовать. Он подчеркнул: ”Вы не должны терять времени. Сегодня мир подобен Балтийскому морю накануне зимы. Сейчас он еще подвижен. Но если он замерзнет, вам придется биться головой о ледяные глыбы и ждать следующей весны”.
Первым Верховным комиссаром был, после консультации[5] с Вейцманом, назначен Герберт Самуэл[6], в своё время ставший первым евреем-министром.
***
В июле 1920 года в Лондоне состоялась сионистская конференция[7], на которой Вейцман был избран Президентом, четвёртым, Сионистской организации (СО). Он так определил главные направления работы:
— создание и укрепление еврейского Национального очага;
— британская и европейская политика;
— налаживание связей с американским еврейством.
Про Палестину Вейцман написал, что с самого начала столкнулся с колоссальным несоответствием между желаемым и возможным. Иерусалимское отделение правления СО[8] подготовило планы иммиграции, орошения и колонизации, требовавшие больших денег. Которых не было. Надежда на то, что британцы передадут для создания поселений государственные земли, быстро испарилась и землю надо было покупать у арабских землевладельцев, многие из которых жили в Бейруте.
На конференции обозначилась очередная причина для разногласий в руководстве СО — сколько их было и сколько ещё будет! — американские сионисты во главе с судьёй Верховного суда, первым евреем на таком посту Луисом Брандайсом[9], выступали исключительно за экономическую деятельность, своего рода благотворительность по решению проблемы русских беженцев и их расселению в далекой Эрец Исраэл и, соответственно, противились деятельности политической. При этом, в отличии от Вейцмана, Брандайс считал, что Палестина должна быть построена частным капиталом, а не общественными фондами. Вера вспоминала, что он предложил подождать с заселением Палестины до уничтожения малярийных комаров. В результате победила линия Вейцмана, а Брандайс был выбран почётным президентом СО. Свою конфронтацию с Брандайсом Вейцман назвал: «Вашингтон против Пинска».
На конференции был учреждён Ке́рен хаИесо́д[10] (Основной фонд) для финансирования деятельности СО по репатриации, абсорбции и заселению Эрец Исраэль. Основанный ещё в 1901 году «Керен Каемет леИсраэл[11]» (Еврейский Национальный Фонд) стал заниматься приобретением земель в Палестине.
Для осуществления планов нужны были люди и деньги. После войны в Восточной Европе было много евреев, рвущихся в Палестину. По данным[12] властей Мандата с сентября 1920 года и в 1921 году в Палестину прибыло 14,663 репатрианта (при населении Ишува в 1919 году в 56 тысяч[13]) В таблице 1 приведено соотношение олим по странам исхода[14]. В 20-е годы 77% прибыло из стран Восточной Европы, 46% из Польши, 20% из России. Из 35 тысяч приехавших в Третью алию, 1918-1923 гг., 43%[15] составили олимы из России. Да и потом, в период НЭПа, выехать из СССР ещё было можно. В статье И.Б. Шехтмана: «СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, СИОНИЗМ И ИЗРАИЛЬ» из сборника «Книга о русском еврействе 1917–1967 годы» приведены следующие цифры: в 1925-1926 годах уехало в Палестину 21,157 еврея, в период 1927-1930 — не больше, чем 1197; с 1931 по 1936 — 1848 еврея. Разрешения заменить ссылку высылкой в Палестину чаще всего получались благодаря личному ходатайству проф. Давида Шора, выдающегося пианиста, который неоднократно давал концерты в Кремле для членов Совнаркома. С большой благодарностью вспоминают многие российские сионисты также первую жену Максима Горького, Екатерину Павловну Пешкову, чей дом был открыт для всех «политических», нуждающихся в покровительстве и помощи.[16]
Таблица 1
Но у этих евреев не было денег. Многое изменилось с довоенной поры, когда бюджет СО состоял из собранных «шекелей» её членов, в основном поданных царя. Деньги были у евреев американских.
По подсчётом ежегодный бюджет СО должен был составлять около £2-х миллионов. Американцы обещали собрать не больше £100 тысяч и Вейцман заявил, что если это всё, что американская делегация может обещать, то он сам поедет в Америку.
***
Весной 1921 года по приглашению американского сиониста Луи Липского[17], противника Брандайса, Вейцман поплыл в Америку. Вместе с четой Вейцман в делегацию вошли Усышкин и Бенцион Мосинзон, директор тель авивской гимназии ’’Герцлия[18]» Но главное, Вейцману удалось привлечь самого Эйнштейна! (Более подробно о взаимоотношениях Эйнштейна и Вейцмана, об участии автора теории относительности в создании Еврейского университета в Иерусалиме и о посещении им Палестины в 1923 году см. в книге Евгения Берковича «Альберт Эйнштейн в фокусе истории ХХ века», М.: URSS 2019, а также в серии его статей «Альберт Эйнштейн без определенного местожительства», «Семь искусств», №№ 7—12 2016 — ред.).
Эйнштейна убеждали отказаться от поездки. Знаменитый химик, нобелевский лауреат Фриц Габер[19] предупреждал: если Эйнштейн со своими английскими друзьями поедет в Америку, то «это будет проявлением недостатка лояльности по отношению к немецкому народу и друзьям в Германии, которые стонут в позорных условиях мира, наложенных на них союзниками.» Эйнштейн ответил, что рассматривает этот поступок как акт лояльности и верности своему, еврейскому, народу.[20] В 1933 году ставший эмигрантом еврей по крови Габер принял предложение Вейцмана работать в институте Зифа в Реховоте, но умер в Базеле на пути в Палестину.
Вейцман вспоминал прибытие в Нью Йорк:
«Помню, что мы прибыли в нью-йоркскую гавань около полудня в субботу, 2 апреля 1921 года, в полном неведении относительно того пышного приема, который нас ожидал. Навстречу кораблю вышло несколько катеров с нашими друзьями и журналистами, и весь остаток дня прошел в изнурительных (хотя и вполне благожелательных) интервью. Сойти на берег до заката мы не могли — была суббота. Особый интерес вызывал, разумеется, Эйнштейн: его имя уже стало как бы символом эпохи,…
Набожные евреи тысячами шли пешком из самого Бруклина и Бронкса, чтобы приветствовать нас. Затем стали прибывать автомашины, сплошь обвешанные флагами. У каждой был свой гудок, и все они приветственно гудели. Когда мы вышли на трап, весь район причала представился нам сплошным столпотворением из людей, машин и конной полиции. Машина, которая, как мы надеялись, быстро и спокойно доставит нас в гостиницу, оказалась в итоге замыкающей в гигантской процессии, извивавшейся по всем улицам еврейского квартала Нью-Йорка.«
Слева направо Усышкин, Вейцман, Вера, Эйнштейн, Эльза Эйнштейн, Мосинзон, Апрель 1921
Вейцман основал американское отделение Керен хаИесод, на конференции ZOA[21] в июне победили сторонники Вейцмана, Брандайс ушёл с поста почётного президента СО.
Вейцман вспоминал:
«Мы считали нашей задачей сионистское воспитание — как в практическом, так и в теоретическом смысле. Я неизменно старался подробно разъяснить американским бизнесменам, почему их опыт не всегда применим в Палестине. Я говорил им: ’’Перед палестинскими пионерами — пустынная земля, которую не обрабатывали поколениями. На холмах нет лесов, с равнин смыт и унесен в море весь плодородный слой почвы. Нужно вложить деньги, чтобы все это восстановить. И эти деньги не вернутся, потому что они превратятся в национальное достояние. Осушая болота, борясь с малярией, мы не получаем проценты на капитал, зато мы улучшаем условия жизни будущих поколений”… Ладно, халуцим[22] готовы пожертвовать двумя обедами в неделю, но коров надо кормить, они кормиться речами не согласны”.
Сбор пожертвований был более чем успешным.
«Я пишу эту записку из Бостона, города Брандайса, цитадели ассимилированного еврейства. В прошлом году они пытались собрать здесь деньги для Фонда восстановления Палестины, и в течение всего года они собрали 28,000 долларов. Вчера за один обед было собрано 20,000, и так происходит в каждом городе. У нас нет больших пожертвований, но массы дают меньшие суммы, но в больших количествах«[23]
Вера написала, что по Америке они путешествовали как «цыганский караван». Делом Эйнштейна было рассказывать об университете в Иерусалиме. И она вспоминала, что Эйнштейн ухаживал за ней:
«Эйнштейн был молод, весел [gay!] любил пофлиртовать. Его жена сказала, что его флирт с Верой её не волнует, так как «интеллектуальные женщины его не привлекают, но к сожалению его привлекают женщины, занимающиеся физическим трудом». И добавила, что в отличие от Эйнштейна, «мой муж любил красивых женщин, но только при условии, что у них тоже есть интеллект«.
При расставании Эйнштейн подарил Вере свою фотографию.
На оборотной стороне Эйнштейн подписал (по-немецки) «Остроумной королеве, в знак дружбы и безграничного уважения»
***
Во время американского турне в Палестине разразился следующий, после погрома в Иерусалиме на Пейсах 1920 года, погром. В этот раз он начался 1 мая в Яффо, потом перекинулся на Петех Тикву, Хедеру, Реховот. (См статью Сёма Давидович, «Черчилль: Палестина, сионизм, евреи«.) Погибло 47 евреев и 48 арабов, 140 евреев и 73 араба были ранены[24]. Хотя со времени решения конференции в Сан-Ремо прошёл год, и в июне военную администрацию сменила гражданская администрация Мандата, Лига Наций Мандат ещё не утвердила — у французов возникли проблемы в Сирии, у британцев в Месопотамии, да ещё Мустафа Кемаль, будущий Ататюрк, одерживал победу за победой. А в Англии многие всё больше начинали сомневаться в ценности Палестины и задаваться вопросом: не превышают ли издержки выгоду? Сразу после майских беспорядков Самуэл прекратил, временно, алию, а в июне на праздновании дня рожденья короля заверил арабов, что создание еврейского национального дома не будет выполняться им в ущерб и объявил об ограничении размеров алии в соответствии с «экономической емкостью страны.»
В это же время Вейцман в Лондоне вёл переговоры с правительством, споря о формулировках проекта Мандата.
11 июля Вейцман в доме Бальфура встретился с Ллойд Джорджем и Черчиллем. (Представьте, что Ганди просит министра Империи пригласить на встречу с ним премьер-министра и Министра колоний!)
Вейцман пожаловался на речь Самуэля, Ллойд Джордж и Бальфур, к удивлению Черчилля, заявили, что Декларация Бальфура всегда подразумевала создание в будущем Еврейского государства, на что Черчилль заметил, что 9 из 10 британских чиновников в Палестине против Декларации. Ллойд Джордж и Бальфур приняли неприятие Вейцманом идеи учредить в Палестине представительское правительство — евреи составляли меньшинство населения. Вейцман утверждал, что ограничение иммиграции подстёгивает арабский террор, его угроза так серьёзна, что сионисты должны будут подумать о контрабандном ввозе оружия, на что он, Вейцман, пока не давал своего согласия. Черчилль заявил, что он не возражает.[25] Все согласились, что ограничение иммиграции — временная мера. На вопрос Черчилля сколько иммигрантов сионисты хотят привезти в Палестину, Вейцман не ответил. Через несколько месяцев иммиграция возобновилась.
На состоявшемся в сентябре 1921 года XII конгрессе, первом после войны, была принята весьма умеренная резолюция с призывом к преобразованию «нашей общей родины в процветающее сообщество, которое обеспечит беспрепятственное национальное развитие обоих народов«.
Мандат был утверждён 24.07.1922 года. Его оценка Жаботинским приведена в части I статьи.
Вейцман написал своей сестре Мирьям:
«…Мандат был написан большей частью моей кровью, но кто знает, может быть, это цель моих скитаний всей жизни, от Мотеле до Лондона, чтобы выполнить эту великую задачу«[26]
***
Период между майским погромом в Яффо 1921 года и резнёй в Хевроне в августе 1929 года был относительно спокойным.
В 1924 году «закрылась» Америка и польские евреи, спасаясь от введённых высоких налогов, поехали в Палестину. Началась 4-я алия, которую так и называют по имени тогдашнего польского премьера и министра финансов «алией Грабского».
В том году приехало 12,856 олим, в следующем, 1925 году — 33,801. (См. Таблицу №2[27])
Таблица 2
Конечно не все они были из Польши, но в то десятилетие польские евреи возглавляли список стран исхода — 46% (См. Таблицу №1). Евреи из Варшавы, Лодзи и маленьких местечек, мелкие торговцы, маклеры, ремесленники, портные и сапожники, приезжали не с котомкой за плечами, как их предшественники, а с мебелью, орудиями труда и вещами на продажу.
По национальной идеологии Ишува наиболее престижной группой были кибуцники и мошавники, они называли себя «трудовым ишувом», Вера вспоминала об их жизни:
«Мы , миссис Эдер, миссис Шиф и я, были сильно потрясены тяжёлой работой по возрождению Палестины самоотверженных «халуцот» — новое имя наших пионерок, работающих женщин. Но мы были не меньше встревожены и даже потрясены тяжёлыми физическими условиями их труда. Нетерпеливые и энергичные, достойные всяческой похвалы, они исказили принцип «равенства между мужчиной и женщиной». Мы посчитали, что эти полные энтузиазма и идеалов женщины ставили под угрозу своё будущее материнство и даже рисковали своим здоровьем ради принципа равенства. Они работали по 10 или 12 часов в день, разбивая скалы и дробя камни для строительства дороги, перенося тяжести, выполняя непосильные задачи. Их пустые примитивные жилища были запущены, их стряпня в лучшем случае была неупорядоченной, и результаты их кулинарных усилий были далеко не удовлетворительными, диетические стандартны не были известны и не соблюдались. Они и их мужчины хватали ту еду, что им попадалась под руку и часто это было не больше, чем хлеб с сыром, немного лука и стакан чая. Масло было редкостью и считалось деликатесом. Мясо и рыба были вообще им не доступны, такими были суровые условия их жизни…
Перед отъездом из страны в середине ноября я решила поблагодарить тех, кто оказал нам скромное, но сердечное гостеприимство, и послать им немного цветов. В это время цветов практически не было, и я с большим трудом их нашла. Кто мог думать о цветах, когда нужны были более необходимые вещи? Хлеб, жильё, деревья, дороги — это были скрепы возрождающейся нации.«
Не удивительно, что те олимы из Польши совсем не стремились в кибуцы и мошавы, а селились в Тель Авиве, Хайфе, Иерусалиме…
Том Сегев приводит такие данные: Из примерно 100 тысяч приехавших в Палестину в 20-е годы в сельское хозяйство пошло около 20%. [Lissak «Immigration, Absorbtion, аnd the Building of Society in Palestine: Israel in the 1920s, 1918-1930»] Большинство из них поселилось городах и только несколько сотен организовали мошавы или вступили в кибуцы. К концу 1920-х годов не больше, чем 4 тысячи, включая детей, жили в 30 кибуцах, что составляло около 2.5% еврейского населения. [Henry Near, The Kibbutz Movement (Oxford University Press)][28]
Вейцман стремился к другому. Осенью 1924 года он выступил в Иерусалиме:
’’Когда приезжаешь из Изреельской долины в Тель-Авив, то кажется, что попал в иной мир. Конечно, меня радует рост иммиграции, радует, что корабли привозят тысячи людей, готовых рискнуть всеми своими сбережениями. Не преуменьшаю я и важности этой иммиграции для нашей реконструкционной работы. Наши братья и сестры с улиц Дзика и Налевки[29] — это плоть от нашей плоти и кровь от нашей крови. И тем не менее мы обязаны позаботиться о том, чтобы направить этот поток в нужное русло и не дать ему отвлечь нас в сторону от нашей цели. Мы обязаны помнить, что не собираемся устраивать наш Национальный очаг как повторение Дзики или Налевок. Мы всегда были уверены, что гетто — всего лишь этап на нашем пути; ныне мы вернулись домой и строим навечно.”
В середине 20-х годов в Ишуве разразился экономический кризис, число безработных весной 1926 года достигло 5 тысяч и в 1927 году приехало 2,713 человек, а уехало 5,071. Возможно тогда и родилась шутка: «Страну построили олимы, не доставшие билет на пароход в Европу».
***
1 апреля 1925 года — дата одной из главных побед Вейцмана. Исполнилась его давняя мечта — на иерусалимской горе Скопус состоялась церемония открытия Еврейского университета. Выступили Бальфур, Вейцман, раввин Кук, Самуэл и Бялик. Среди зрителей на скамьях в естественном амфитеатре, спускавшемся в глубокое вади на северо-восточном склоне горы, была и мать Вейцмана Рахель.
Выступление лорда Бальфура на церемонии открытия университета Художник Леопольд Пиликовский
В начале в университете выполнялась только научная работа, обучение, на иврите, началось в 1928 году, при Мандате обучение проходило только на 2 и 3 степень. Первыми в университете стали институты микробиологии, биохимии, и иудаистики. Вейцман писал:
«Мне то и дело твердили, что мы никогда не сможем конкурировать с Кембриджем, Лондоном, Парижем и Гарвардом в области физики, химии или математики. Я же понимал, что это заблуждение, которое в будущем рассосется. Я понимал, что следует всячески поощрять развитие научной работы в Иерусалиме как ради нее самой, так и потому, что она составляет органическую часть программы…«
В 2019 году Еврейский университет вошёл в первую сотню лучших университетов мира[30].
***
Ещё одну победу Вейцман одержал 11 августа 1929 года. На XVI Конгрессе в Цюрихе было преодолено сопротивление ревизионистов[31] и одобрено расширение Еврейского агентства (позднее — Сохнут) включением в его состав несионистов, не разделяющих сионистскую идеологию, но готовых давать деньги на строительство Еврейского очага в Палестине. (Увы, надеждам на получение больших американских денег не дала исполниться начавшаяся Великая депрессия.)
Юридическим обоснованием учреждения агентства послужила IV статья Мандата:
«Соответствующее еврейское агентство должно быть признано в качестве государственного органа с целью консультирования и сотрудничества с Администрацией Палестины в таких экономических, социальных и других вопросах, которые могут повлиять на создание еврейского национального очага и интересы еврейского населения в Палестине и, всегда, находясь под контролем администрации, помогать и принимать участие в развитии страны.
Сионистская организация, если ее организация и конституция соответствуют требованиям мандатария, признается таким агентством. Она примет меры в консультации с Правительством Его Британского Величества для обеспечения сотрудничества всех евреев, желающих помочь в создании еврейского национального очага[32].«
Президентом Агентства стал Вейцман, барон Эдмон де Ротшильд — почетным президентом, в состав Агентства вошли такие всемирно известные несионисты как Эйнштейн, Блюм, Сэмюэл.
***
Экономическое положение улучшилось, Ишув вышел из кризиса, в 2 раза увеличилась алия: 1928 год — 2,178, 1929 — 5,249 человек. В середине 30-х годов, в разгар мирового кризиса, экономическое положение в Палестине было таким, что некоторые немецкие евреи переводили туда деньги, оставаясь жить дома.
В июне 1929 года на смену правительству консерваторов Стэнли Болдуина, не слишком благоволившего к сионизму, вернулось лейбористское правительство Рамсея Макдональда, сионизму симпатизировавшее.
А потом наступили тяжёлые времена…
***
«Мы прибыли в Венген вечером, и весь следующий день я отдыхал. Я не хотел думать о тех трудных годах, которые остались позади, мне не хотелось даже заглядывать в газеты. Но на второй день меня разбудил посыльный, который доставил телеграмму. Конверт показался мне слишком объёмным, и у меня возникло мгновенное предчувствие, что он содержит дурные вести. Я расстался с друзьями всего два дня назад и знал, что все они тоже намеревались отдохнуть. Что могла означать эта пространная телеграмма? Только одно: плохие вести из Палестины. Сначала я даже не решался вскрыть конверт, потом пересилил себя. Телеграмма начиналась словами: ’’Заместитель министра с прискорбием извещает…” В ней содержались первые сообщения о палестинских погромах 1929 года, во время которых сто пятьдесят евреев были убиты, сотни ранены[33] и нанесен громадный материальный ущерб.», вспоминал Вейцман как он, приехав на курорт отдохнуть с семьёй после борьбы на конгрессе, узнал о кровавых событиях в Палестине.
Началось в канун Йом Киппур прошлого, 1928 года, со спора из-за Стены плача. В то время Стена Плача представляла собой участок западной стены Храмовой горы длиной в 22 метра, на расстоянии трех метров от неё была возведена стенка, ограничивавшая площадку перед ней[34]. За стенкой был арабский квартал Муграби.
Стена Плача во времена Мандата
Со времен турецкого правления молящимся евреям было запрещено ставить ширмы между местами молитв мужчин и женщин и приносить стулья. В тот праздник британская полиция сняла перегородку — британцы старались соблюдать статус-кво. Начались протесты, обращения к британскому правительству и Лиге Наций, демонстрации и контрдемонстрации.
В день 9-го ава 1929 года (15.8.1929) члены молодежной организации БЕЙТАР провели санкционированную демонстрацию, у Стены плача был поднят флаг и произнесены короткие речи. На следующий день, в пятницу, мусульмане провели контрдемонстрацию. В субботу произошла драка между молодыми евреями и арабами, один еврей был убит, на его похоронах произошли столкновения евреев с полицией. По окончании пятничной молитвы 23-го августа, арабы начали грабить еврейские магазины и нападать на прохожих евреев, жителям нескольких кварталов, в том числе Тальпиота, пришлось покинуть свои дома. В Иерусалиме было 77 военных и 172 полицейских, Верховный комиссар, начальник полиции и около трети старших офицеров уехали в отпуск[35] — август в Палестине не слишком приятен — сопротивление погромщикам оказала «Хагана».
На следующий день, в субботу 24 августа в Хевроне произошла трагедия, получившая название «Хевронская резня». Из примерно 600 евреев, проживавших в 20-тысячном городе, было убито 67, 65 ранено[36], 29-го августа в Цфате было убито 45 евреев.
***
Срочно вернувшись в Лондон, Вейцман пытался встретиться с Министром колоний лордом Пасфилдом (Passfield), но сумел побеседовать только с его супругой. ”Не понимаю, почему евреи поднимают такой шум из-за нескольких убитых в Палестине. В Лондоне каждый день погибает в авариях не меньше людей, но никто не обращает на это ни малейшего внимания.”, с горечью вспоминал её слова Вейцман.
Как и обычно в таких случаях Лондон отправил в Палестину комиссию по расследованию, возглавил её отставной судья Уолтер Шоу (Walter Shaw). Комиссия пришла к заключению, что причиной арабского бунта был страх арабов перед еврейской иммиграцией и скупкой их земель евреями. На основе её выводов на следующий год была опубликована Белая книга, названная Белой книгой Пасфилда, которая, если коротко, означила отказ от Декларации Бальфура — евреи должны будут удовлетвориться культурной автономией. (Чуть подробнее см. статью Сёма Давидович: «БЕЛОЕ И ЧЁРНОЕ Тридцать лет правления Британии в Палестине«.)
После того как через несколько месяцев премьер-министр Макдональд письмом Вейцману фактически дезавуировал Белую книгу, Верховный комиссар Ченслор, один из двух наиболее враждебных к сионистам Верховных комиссаров, написал сыну, что премьер-министр испугался евреев.
«С самого начала своего правления в Палестине он почувствовал, как трудно управлять народом, чьи представители свои в коридорах власти.»[37].
И он был прав, Вейцман был своим для британского истэблишмента.
Вейцман получил копию Белой Книги 17 октября, за три дня до намеченного срока публикации. Обращение к Пасфилду с просьбой отсрочить её обнародование было отвергнуто и Вейцман в знак протеста подал в отставку с поста Президента СО и Еврейского Агентства. И начал действовать. Против Белой книги выступили многие ведущие политики, включая бывших премьер-министров — Ллойд Джорджа и Болдуина, бывших министров — иностранных дел Остина Чемберлена[38], колоний — Черчилля и Амери, первого Верховного комиссара Самуэля, профсоюзного лидера, лейбориста Бевина (через 15 лет он станет чуть ли не главным врагом Ишува). Против был и Канцлер казначейства — в разгар мирового экономического кризиса у него не было требуемых Белой книгой для Палестины денег.
Потерять лицо и просто де-юре отменить Белую книгу правительству было невозможно, но можно было отменить её де-факто — 13 февраля 1931 года Вейцман получил от Макдональда соответствующее письмо, зачитанное в Палате общин и опубликованное в парламентском бюллетене. Письмо начиналось с определения его правового статуса: «авторитетное толкование Белой книги по вопросам, которым посвящено это письмо», что означало, что письмо станет основой политики британского правительства (без отказа от Белой книги в целом).Прямо подтверждалось обязательство Великобритании в соответствии с мандатом перед еврейским народом, а не только перед еврейским населением Палестины, «…содействие еврейской иммиграции и поощрение проживания евреев на этой земле остается позитивным обязательством мандата»[39]
Вейцман счёл это достаточным, что на состоявшемся в апреле Конгрессе ставилось ему в вину его противниками — можно было подумать, что они достигли бы большего! Правота Вейцмана была подтверждена, когда через год численность алии достигла рекордных 30 тысяч, а ещё через год — 42 тысяч.
Заслугу Вейцмана в отмене Белой книги переоценить нельзя. Гарольд Ласки[40] сказал:
«Вейцман единственный среди сионистов, который сидел и вел переговоры с правительством, вызывал уважение и полностью знал, как вести переговоры с другой стороной. Было страшно подумать, что кого-то, кроме Вейцмана, попросят вести переговоры с правительством[41]«
II-02. Трудный переход через пустыню
XVII Конгресс, отстранение от должности, возвращение в науку, Институт Зифа, помощь еврейским учёным из Германии.
«Официальный британский наблюдатель, присутствовавший на Конгрессе, сообщил Макдональду, что сионисты были разгневаны Белой Книгой, но так как они не могли свергнуть правительство, они свергли доктора Вейцмана«, вспоминала Вера
Всякое доброе дело наказуемо.
На начавшемся 30 июня 1931 года в Базеле XVII Сионистском конгрессе Вейцман подвергся жестокой критике и был свергнут.
Период с 1929 по 1939 годы жизни его великого современника — Черчилля, называвшего Вейцмана своим учителем, когда Черчилль был не во власти, часто называют «Трудный переход через пустыню». С полным правом так можно назвать для Вейцмана период между XVII Конгрессом 1931 года, когда Вейцман был устранён с поста Президента СО и XIX Конгрессом 1935 года, когда он вернулся на эту должность.
После распада «Демократической фракции» у Вейцмана не было опоры на какое-то партийное движение, его опорой была прежде всего сама его незаурядная личность и хорошие отношения с британским истеблишментом и американским еврейством. В принципе он принадлежал к Общим сионистам[42], но, во-первых, они раскололись и их влияние постепенно ослабевало, а во-вторых, не было с их стороны автоматической поддержки политики Вейцмана. Одновременно с ослаблением Общих сионистов усиливалось, особенно в Польше, влияние идеологических противников Вейцмана — ревизионистов Жаботинского, на XVII Конгрессе было 52 делегата-ревизиониста по сравнению с 21 на XVI Конгрессе в 1929 году. Владимир Жаботинский, лидер партии, объявил, что цель ревизионистов — завоевание власти в сионистском движении. [43].
Самыми верными союзниками Вейцмана стали социалисты.
На первый взгляд это был странный союз.
Вейцман был одним из истеблишмента, более, чем обеспеченным, благодаря проданным патентам, человеком, жившим в прекрасном лондонском доме с дворецким, кухаркой и горничной, ездивший на Ролс Ройсе с шофёром, регулярно отдыхавший в Швейцарии и Франции, друживший с королевской четой Бельгии.
Социалисты Ишува презирали буржуазный гедонизм, тяжело физически работали и трудно жили. (Вспомните ужас Веры, познакомившейся с условиями их быта!)
Но социалистам МАПАЙ[44] во главе с Бен-Гурионом нужен был Вейцман — лидер с важными связями на международной арене и в еврейском мире.
А Вейцману была нужна опора в Ишуве. Он написал в своих мемуарах:
«Это взаимопонимание не было просто личной связью между мной и рабочими лидерами с одной стороны, халуцим Нахалала[45], Эйн-Харода[46] и вообще Изреельской долины — с другой. Нас объединяла общность целей и чувств и, если бы не это, думаю, я не сумел бы справиться с выматывающей и изнурительной работой по сбору средств в Америке и в других странах. Я всегда помнил, что эти средства пойдут на возрождение Изреельской долины, Иорданской долины и других бесплодных районов. Порой, вспоминая тружеников, которых я встречал там, в Нахалале, с глазами, лихорадочно блестевшими от многонедельного недоедания, но сохранившими искры надежды, я ощущал, что на мою долю приходится частица их радостей и горестей.«
В кибуце Нир Давид (Тель Амаль)
Особо тепло Вейцман относился к Хаиму Арлозорову[47], выбранного на XVII Конгрессе главой политического департамента в Иерусалиме и считавшимся его возможным политическим преемником. «Теперь я счастлив чувствовать, что есть кто-то, кто […] сможет продолжить истинную и незапятнанную политику»[48]. Убийство Арлозорова на тель авивской набережной летом 1933 года явилось для Вейцмана сильнейшим потрясением.
Вейцмана и социалистов объединяла враждебность к ревизионистам. Вейцман питал отвращение к их преклонению перед силой и милитаризмом, отождествлял с фашистским движением, которое в те дни начало набирать силу в Европе.
Он так определил различие позиций:
«Это был все тот же конфликт между теми, кто считал, что Палестина может быть возрождена только ценой тяжелого труда, что медленная и упорная борьба за освоение палестинских болот и скал есть ответ на великий вызов истории творческому духу и созидательным силам еврейского народа, — и теми, кто продолжал тянуться к уродствам галутного существования, пытаясь выжить за счет ’’чудес”, хватаясь за любой случай или призрак удачи и веря, что именно так можно достичь цели…
Я сказал на конгрессе: ’’Противники Еврейского Агентства презрительно говорят здесь об ’’устаревшем” хават-ционском лозунге: еще дунам, и еще дунам, еще еврей и еще еврей, еще корова и еще коза, и еще два дома в Гедере. Быть может, они знают другой способ строить дом, я же знаю только один: класть кирпич за кирпичом. Быть может, они знают другой способ построить страну, я же знаю опять-таки только один: дунам к дунаму, человек к человеку и ферма к ферме. Темпы строительства определяются не только политикой, но — в значительно большей степени — и экономикой”. И еще: ’’Частный капитал может создать отдельные предприятия, но только общенациональный капитал способен создать условия для их процветания”.
Выступая на Конгрессе, Жаботинский предложил: «Цель сионизма […] — формирование еврейского большинства в Палестине на обоих берегах Иордана«[49], что означало стремление создать Еврейское государство на двух берегах Иордана. Это предложение было отвергнуто после того, как «Хагана» прислала телеграмму с предупреждением, что такое решение может возобновить беспорядки в Палестине. В ответ Жаботинский встал и воскликнул: «Это не сионистский конгресс!», порвал своё удостоверение и вместе с членами фракции покинул заседание. Через некоторое время депутаты вернулись, а вслед за ними вернулся и Жаботинский.[50]
В ответ на выступление Жаботинского Вейцман дал интервью Еврейскому Агентству JTA, которое привело в ужас даже самых его верных, таких как Арлозоров, сторонников. Вейцман заявил:
«Я не понимаю и не сочувствую требованиям еврейского большинства в Палестине. Большинство не гарантирует безопасности, большинство не является необходимым для развития еврейской цивилизации и культуры. Мир будет истолковывать требование еврейского большинства, которого мы хотим достичь, как наше намерение изгнать арабов из страны».[51]
Арлозоров выразил несогласие и призвал Вейцмана разъяснить свою позицию. Вейцман признал, что может быть формулировка была неудачной, но от сути не отказался. (В мемуарах ни Вейцмана, ни Веры, это интервью не упомянуто.) Но через 17 лет, в 1948 году, когда решался вопрос, провозглашать ли, несмотря на все предупреждения, Независимость, Вейцман однозначно сказал: «Да».
Конгресс большинством в 123 голосов против 106 принял резолюцию «Конгресс выражает сожаление по поводу заявления доктора Вейцмана в интервью JTA и считает его ответ неадекватным». Против проголосовали социалисты и часть Общих сионистов. Это было вотумом недоверия Вейцману. Вейцман назвал случившееся своей отставкой.
Он вспоминал:
«Я просидел весь спектакль, пока не проголосовал последний человек. Когда все было закончено, и какой-то бестактный человек аплодировал моему так называемому падению, меня охватило чувство, что здесь и сейчас надо разбить скрижали, хотя у меня не было ни силы, ни морального статуса великого законодателя.
Вместе с женой и несколькими близкими друзьями я вышел из здания конгресса, чтобы пройтись по Базелю. Ко мне тотчас подошел очень взволнованный и подавленный Бялик. Он сказал: ”Я видел, кто поднял руку против Вас. Это были руки людей, которых Вы никогда не приглашали к себе домой, никогда не звали в свою компанию, никогда не сажали за свой стол, — те, кто никогда не поймет всю глубину пропасти, что разделяет Вас с ними. Не огорчайтесь. То, что они совершили, забудется; то, что совершили Вы, останется навсегда«.
Президентом СО был избран Соколов. Вейцман так прокомментировал его избрание:
«Противопоставлять Соколова мне было верхом бессмыслицы и только лишний раз доказывало искусственность всей затеи. Но если меня это лишь угрюмо позабавило, то Жаботинский был глубоко уязвлен. Он-то всегда был уверен, что именно я стою на его пути к президентству. После голосования Жаботинский прислал моей жене записку: ’’Горжусь своими друзьями”, — подразумевая нас обоих. Жена написала на обороте: ’’Благодарю за соболезнования, но мы еще не умерли”. Жаботинский был убежден, что если я упаду, он вознесется. И его гордость была уязвлена, когда он увидел, что избран Соколов, которого он весьма мало уважал.»
Вера же прокомментировала произошедшее чисто по-женски:
«Жабо пришёл с уверенностью, что он будет избран президентом вместо Хаима. Его жена пришла одевшись, как она предполагала, подходяще для президентской жены. Но Конгресс выбрал президентом СО Соколова. Это было горькой пилюлей для Жабо, которую он был вынужден проглотить.«
***
Вейцман вернулся в науку.
«К слову сказать Это решение было нелегким. Мне шёл пятьдесят восьмой год жизни. Я не был в лаборатории — за исключением кратковременных посещений — около тринадцати лет. Тем временем химическая наука достигла колоссального прогресса, а я следил за литературой лишь изредка. Психологически было очень трудно после бурной и полной приключений жизни последних тринадцати лет вернуться к тишине лаборатории. И даже если я был знаком с некоторыми последними достижениями науки, я потерял связь с практической работой, и я должен был снова привыкать к работе с химическими приборами и проведению простых опытов. Трудно объяснить неспециалисту, как болезненна и трудна для зрелого человека такая задача и как тяжело выбрать свою дорогу в науке, чрезвычайно развившейся за это время.»
А Вера вспоминала:
«И только в 1931 году, когда Хаим был смещён с поста Президента СО, он получил возможность заняться своей любимой наукой. Наука, конечно, не ждала его и он был вынужден, сидя на полу со скрещённому ногами, как школьник, обложиться последними книгами по науке, которые он беспрерывно читал в попытке ознакомиться с её последними достижениями. Мой младший сын Михаэль, учившийся в Кембридже, очень ему помогал.»
***
Впрочем, сионистскую деятельность Вейцман не оставил. Прервав работу в лаборатории, он совершил длительную и успешную поездку в Южную Африку для сбора пожертвований в Керен хаИесод, что имело большо значение — из-за Великой депрессии сократились пожертвования американских евреев. А остановка в заповеднике «Парк Крюгера»[52] произвела на него и Веру колоссальное впечатление. Возвращение же на пост президента Английской сионистской федерации в 1932 году (и до 1939 года) давало формальное основание для контактов с правительством.
Ещё с манчестерских времён Вейцманы дружили с супругами Зиф[53], Исраэлем и Ребеккой, дочкой основателя знаменитой торговой сети Маркс и Спенсер. Исраэль содействовал принятию Декларации Бальфура, потом был секретарём Сионистской комиссии в 1918 году, Ребекка ездила вместе с Верой в Палестину, была одной из основательниц ВИЦО[54]. У них было трое сыновей и дочь. Младший сын, Даниэль, который мечтал о научной карьере, умер семнадцатилетним в 1932 году.
Исраэль написал в своих мемуарах:
«Однажды летом я пошел гулять в Гайд-парк с доктором Вейцманом. Вейцман нам очень помог в дни после смерти нашего сына Даниэля. Он хорошо знал мальчика … Вейцман начал говорить о предмете, который всю жизнь волновал его воображение. От был уверен в том, что нефтяная проблема, такая важная проблема в истории Ближнего Востока, может быть решена путем открытия метода получения нефти синтетическим путем. После столь интересного ему разговора на эту тему мы перешли к обсуждению вопросов науки в целом. Потом снова вернулись к нашему любимому Даниэлю, которому однажды сказали, что, если он пойдет путем науки, он обзаведется собственной лабораторией. Вейцман внезапно сказал: «Если вы хотите почтить память Даниэля, почему бы не основать научное учреждение его имени? Это единственное, что нужно. Я буду первым менеджером[55]»
Вспоминал Вейцман:
В самой Палестине наилучшим местом начала исследований мне казался Реховот. Здесь располагалась «Опытная сельскохозяйственная станция», и это позволяло привлечь к работе ботаников, знакомых с особенностями флоры страны. Оставались только вопросы финансирования и привлечения большой группы ученых.
За средствами я обратился к моим давним друзьям — семействам Зиф и Маркс, и поинтересовался, не согласятся ли они построить планируемый мной институт, дабы увековечить память Даниэля Зифа, умершего молодым и всегда интересовавшегося научными проблемами. Они тотчас согласились.»
Так было положено начало научному центру, исследовательскому институту Даниэля Зифа, открывшемуся на Пейсах 1934 года, с лабораториями химии и биологии, и известному сегодня во всём мире как «Институт Вейцмана». 
Вейцман предложил нобелевскому лауреату, отцу немецкого химического оружия Фрицу Габеру руководство институтом. Иммигрировавший после прихода Гитлера к власти (крещение Габера для нацистов значения не имело), и протестовавший в 1921 году против «сионистского турне» Эйнштейна по США — «это будет проявлением недостатка лояльности по отношению к немецкому народу» — согласился, но скончался, не успев приехать в Реховот.
10.10. 35 Церемония открытия опытной сельхоз станции в Реховоте. В центре, рядом с Вейцманом — Верховный комиссар Артур Уокоп (Arthur Wauchope), слева от него — выдающийся агроном и ботаник Ицхак Волкани (יצחק וולקני). Как тогда одевались в Палестине!
Вейцман прилагал большие усилия, чтобы привлечь иммигрировавших из Германии еврейских учёных совершить алию. Увы, большого успеха он не достиг, приехало только около 40 учёных.[56] (Чуть подробнее см. статью Сёма Давидович: ЙЕККЕ. ЕВРЕИ БЕН ЙЕХУДА ШТРАССЕ)
Вынужденные бежать из страны еврейские учёные стремились не только в университеты США и Европы. Многие поехали в Турцию. Вейцман вспоминал встречу с ними, когда перед войной приехал в Турцию по поручению правительства.
«У меня была возможность повидать некоторых уехавших в Стамбул и Анкару, когда я посетил эти места через несколько лет. К каждому из них были прикреплены молодые турецкие ассистенты с тем, чтобы заменить их через несколько лет. Это, конечно, было ошибкой турок. Чтобы стать ученым, недостаточно узнать кое-что от своего профессора. Ученый нуждается в солидной подготовке, которую нельзя приобрести за несколько лет; у него должна быть школа, традиции и за плечами многие годы научных занятий. Я думал именно об этом, когда закладывались первые камни Еврейского университета.»
Одним из тех еврейских учёных, кто приехал в Палестину, был Эрнст Бергман[57]
Однажды, весенним утром 1933 года, я получил телеграмму от приятеля из Германии, который извещал меня об изгнании Бергмана. Чуть ли не с той же почтой я пригласил Бергмана и его жену, тоже химика, перейти в мою лабораторию в Лондоне. Я с удовольствием вспоминаю, что ни минуты не раздумывал, не стал дожидаться получения соответствующих ассигнований, а послушался инстинкта и позвал к себе этого человека, который стал одним из моих ближайших и преданнейших друзей и сыграл выдающуюся роль в истории научного и технического развития Палестины.
После образования государства Бергман стал одним из ведущих организаторов научных исследований, председателем Израильской комиссии по атомной энергии, его называют «отцом израильской ядерной программы». После гибели во 2МВ младшего сына Майкла, не вернувшегося с боевого задания, Бергман в чём-то как бы заменил его Вейцману. Через много лет, их пути разошлись, Вейцман, Президент Израиля, не простил Бергману, научному руководителю института Вейцмана того, что тот за спиной Вейцмана стал научным советником Бен-Гуриона.[58]
***
В 1933 году Вейцман второй раз в жизни не присутствовал на Сионистском Конгрессе. Но если на Первый Конгресс он просто не успел приехать из деловой поездки в Москву, то на XVIII в Праге он ехать не захотел.
Вейцман вспоминал свой обед с Габером в Швейцарии как раз во время работы Конгресса:
«Во время еды мне неоднократно звонили из Праги и требовали, чтобы я немедленно покинул Швейцарию и приехал на конгресс. Я отказался. Габер очень серьезно сказал мне: «Доктор Вейцман, я был одним из самых могущественных людей в Германии. Я был больше, чем генерал большой армии, больше, чем руководитель промышленности — я был основателем промышленности. Моя работа имела большое значение для экономического и военного роста Германии. Мне были открыты все двери, но позиция, которую я занял там, со всей магией, которая была с ней связана, ничто по сравнению с вашей. Вы не создаете из изобилия — Вы создаете из ничего, на земле, где всего не хватает. Вы пытаетесь дать отверженным людям уважение, и я думаю, что у Вас это получится. В конце моей жизни, я ощущаю себя банкротом. После того, как я уйду, и меня забудут, Ваша работа останется памятником славы. Не отказывайтесь от приглашения, отправляйтесь в Прагу.«
В Прагу Вейцман не поехал.
II-03. Снова Президент
XIX Конгресс, беседа с Муссолини, дом в Реховоте, комиссия Пиля
«В 1935 году я снова вернулся в должность президента Всемирной сионистской организации и Еврейского Агентства. Я согласился на это неохотно, после долгих уговоров моих друзей, особенно из рабочего движения. К этому времени я уже снова увлекся своей научной работой и проводил все больше и больше времени в Институте имени Зифа среди коллег.«, вспоминал Вейцман.
В 1933 году Вейцман не приехал на XVIII Конгресс. Он очень критично относился к работе Нахума Соколова, сменившего его на посту Президента СО. И ещё он не хотел ничего общего иметь с ревизионистами.
«Я обязан сказать, что меня ужасает то, что меня каким-либо образом отождествляют с этим Конгрессом. Каким бы ни был фактический юридический результат расследования убийства бедняги Арлозорова, нельзя отрицать тот факт, что весь мир, особенно евреи и британцы, убеждены в том, на ком лежит вина. Сидеть с этими людьми в Конгрессе, по моему скромному мнению, равносильно политическому самоубийству, если не считать отвращения, которое я испытываю — и которое вы должны испытывать, — дышать той же атмосферой, что ревизионисты и их сторонники»[59]
К следующему XIX Конгрессу в Люцерне, 20 августа — 4 сентября 1935 г., ситуация в корне изменилась.
Разочарование работой Соколова, его неумением наладить связь с правительством, стало всеобщим. В октябре-ноябре 1934 года в Лондоне состоялись 16 встреч между Бен-Гурионом и Жаботинским[60], они пришли к соглашению, но оно было провалено на голосовании членов Гистадрута и ревизионисты бойкотировали Конгресс, а вскоре у них появилась своя «Новая сионистская организация» (הסתדרות ציונית חדשה), в программе которой значилось создание еврейского большинства по обе стороны Иордана[61].
На XIX Конгрессе Вейцман практически единогласно был избран Президентом СО, в ноябре Бен-Гурион стал председателем Исполкома Еврейского Агентства. Они продолжали занимать свои должности до первого послевоенного, XXII Конгресса 1946 года.
Но положение 6-го Президента СО Хаима Вейцмана сильно отличалось от положения 4-го Президента Хаима Вейцмана. Центр власти сионистского движения переместился из Лондона в Иерусалим.
Вейцман пожаловался:
«Мне надоела эта пассивная роль как по отношению к правительству, так и по отношению к моим коллегам. Мы здесь превращаемся в посольство; нам приказывают встретиться с тем или иным человеком, но наши предложения остаются без внимания».
Бен-Гурион написал Моше Чертоку[62] (Шарету), избранному главой политического отдела Еврейского Агентства:
«У него есть ощущение, что он пленник в наших [МАПАЙ] руках, и он выразил это в шутку, но с чувством значительной горечи, когда сказал на одной из недавних встреч, что «король абсолютен, пока он делает то, что мы хотим»[63].
Так началось соперничество между Бен-Гурионом и Вейцманом, окончившееся полной победой Бен-Гуриона. Первый Президент Израиля Вейцман пожалуется, что единственное, во что он может сунуть нос — это носовой платок.
***
На практике МАПАЙ (Бен-Гурион) проводил практическую деятельность в областях алии, безопасности и поселений в Палестине, Вейцман осуществлял внешние контакты с правительством, Европой и США. За время своего президентства он встречался с министрами и премьер-министрами Великобритании (из британских премьеров не встречался только с Лоу и Болдуином), французскими министрами и премьерами, с двумя американскими президентами, с кардиналом в Риме. В Риме у него были и 3 встречи с дуче.
Вот так Вейцман описывает первую встречу:
«До прихода к власти фашистов Италия не знала антисемитизма. При Муссолини, однако, положение стало меняться. Сам он яростно отрицал, что его правительство вело антисемитскую политику, но эти настроения подогревались такими его сотрудниками, как Стараччи и Федерцони, да и вся фашистская пресса была проникнута антисемитским духом. В ней периодически появлялись статьи с нападками на сионизм и участие итальянских евреев в этом движении. Хотя итальянские евреи старались не выражать вслух своих политических симпатий, было известно, что эти симпатии на стороне антифашистов.
Указанные обстоятельства заставили итальянских евреев с особым вниманием отнестись к моим визитам в Рим. Они надеялись, что мои переговоры с главой правительства, мои разъяснения целей сионистского движения облегчат их положение.
На протяжении нескольких лет я трижды встречался с Муссолини. Первый раз это было вскоре после окончания Первой мировой войны. Он принял меня тогда в своей знаменитой приемной — длинном, почти пустом и слабо освещенном зале. Муссолини сидел за столом в дальнем углу, напротив двери, так что всем входящим приходилось проделывать изрядный путь, прежде чем приблизиться к нему. Рядом со столом стоял простой жесткий стул — для гостя. Все это отдавало театральщиной и нисколько не помогало (а может, и не рассчитано было помогать) посетителю чувствовать себя свободно. При всем при том он встретил меня довольно дружелюбно, пожал руку и после обычного обмена любезностями начал беседу замечанием, сделанным по-французски: ”А знаете ли, доктор Вейцман, далеко не все евреи — сионисты”. Я ответил: ’’Еще бы, очень хорошо знаю, — как и то, что не все итальянцы — фашисты”. Он криво усмехнулся, но как будто не обиделся…
Муссолини вместо ответа заговорил об Англии и обвинил сионистов в том, что они являются орудием британских экспансионистских устремлений. Я заметил, что никогда не усматривал таких замыслов в британской политике. Во всяком случае, Британия пока что единственная страна, которая продемонстрировала готовность помочь нам в Палестине. Разумеется, мне неизвестно, какими мотивами руководствовались при этом те или иные британские государственные деятели, но коль скоро они позволяют нам осуществлять наши планы и не чинят особых препятствий, мы предпочитаем сохранять хорошие отношения с Англией. Он внезапно перебил меня: ’’Знаете, мы могли бы разом построить вам ваше государство”. Я ответил: ’’Помнится мне, что римляне когда-то разом его разрушили”.
***
Через много лет Вера вспоминала свой первый приезд в Палестину в 1919 году:
«Вой шакалов ночью пугал меня. … В безлесной Палестине не было птиц, им просто не на что было сесть. Теперь в моём саду в Реховоте, и по всей стране, множество птиц разных видов — наглядное свидетельство сельскохозяйственного прогресса и ирригации«
Сад в Реховоте… В 1934 году Вейцманы поселились в Реховоте в маленьком бунгало рядом с институтом Зифа. Вера сетовала, что в нём были только две маленьких спальни и гостиная, служившая также Вейцману кабинетом. А кухня была такой, что швейцарская кухарка Веры мисс Хепфелфингер была вынуждена держать горшки и сковородки на полу!
Однажды Вера увидела из окна кабинета мужа живописный сад на холме. Сад принадлежал наследникам уроженца Пинска Аарона Айзенберга и Вейцманы купили его, как выразилась Вера, за вид, открывающийся с него на Иудейские горы. Проектировал дом иммигрировавший из Германии знаменитый архитектор Эрик Мендельсон, которому Вера выставила требование: «это будет мой дом, а не его».
Мебель Вера выбрала в английском эдвардианском стиле.[64]
Дом был построен в 1937 году, когда Вейцман впервые вошёл в полностью готовый дом, его пижама лежала на кровати. При доме был даже бассейн — большая редкость по тем временам.
Вера приводит впечатление от посещения дома в Реховоте, Баффи Дагдейл, племянницы Бальфура, ярой сторонницы сионистов, снабжавших их конфиденциальной информацией (см. Сёма Давидович: «БЕЛОЕ И ЧЁРНОЕ Тридцать лет правления Британии в Палестине.»):
«Мы оказались в тот краткий момент между арабскими сумерками Земли Израиля и тьмой, цвета кажутся яркими, как будто принадлежат другому миру и белые стены сияют в лунном свете. Через открытую дверь проникает много золотого света: фон для хозяина и хозяйки этого милого дома, которые вышли поприветствовать нас. К тому времени, когда я переступила порог дома, я уже была уверена в своем впечатлении, которое не изменилось с тех пор, ибо это самый благородный современный дом, который я когда-либо видела, идеально гармонирующий с окружающей средой, и идеально соответствует своему назначению и прежде всего — полностью отражает образ его хозяев. Как и они, это национальное достояние».
27 лет Вера посылала Черчиллю на Рождество ящик с цитрусовыми из своего сада.
***
В 1935 году в Палестину приехало больше 60 тысяч евреев. 19 апреля 1936 года в Яффо началось арабское восстание, которое продолжалось, то затихая, то разгораясь, до 1939 года. (Подробнее см. упомянутую статью). Летом 1936 году была образована комиссия по поиску политического решения проблемы Палестины. Возглавил комиссию лорд Пиль (Lord Peel 1867-1937) — бывший Министр транспорта, потом Министр по делам Индии. Комиссия приехала в Палестину осенью, летом в Палестину приезжать не комфортно. Вейцман несколько раз выступал перед членами комиссии.
Он вспоминал своё первое выступление 25 ноября 1936 года:
«Я чувствовал, что представляю не только этих людей и бессчетное множество наших соплеменников в других странах, но и все прежние поколения евреев — тех, что погребены в древних, прижатых друг к другу могилах на Масличной горе, и тех, места последнего отдохновения которых рассеяны по всему миру. И я знал, что любая моя оплошность, любая ошибка, какой бы ничтожной она ни была, будет не просто моей личной ошибкой — она отзовется на доверии к моему народу. Лишь в редчайшие минуты прежде и потом ощущал я такую тяжесть ответственности.
Я начал свое выступление перед Комиссией Пиля с напоминания о шести миллионах евреев (горькое и подсознательно пророческое совпадение с числом уничтоженных вскоре Гитлером), ’’которых удерживают в местах, где они не хотят находиться, и для которых весь мир поделен на места, где они не могут жить, и места, куда их не пускают”. ’’Для этих людей, — сказал я,— сертификат на въезд в Палестину — величайшее благо. Лишь один из двадцати, один из тридцати получает его, и для него это означает спасение”. Пытаясь объяснить, как возникло такое положение, я рассказал об ухудшении условий существования евреев в Центральной и Восточной Европе в последние годы. Но я хотел раскрыть всю глубину еврейского вопроса. Я сказал: ’’Говоря о еврейском народе, мы говорим о народе, который везде составляет меньшинство, и нигде — большинство, о народе, который до определенной степени сходен с народами, среди которых он живет, но не до конца идентичен им. Это некий бесплотный дух нации, и дух этот вызывает подозрения, а подозрения порождают ненависть. Должно быть хоть одно место в мире, во всем широком Б-ем мире, где мы могли бы жить и выражать себя в соответствии с нашим национальным характером и вносить наш вклад в мировую цивилизацию нашим специфическим образом и нашими особыми путями”…. Я процитировал слова лорда Роберта Сесила, так определившего смысл того, что пытались выразить авторы Декларации: ’’Аравия — для арабов, Армения — для армян, Иудея — для евреев”.
В заключение я рассказал о том, что мы успели сделать в Палестине, где в это время насчитывалось четыреста тысяч евреев (по сравнению с пятьюдесятью пятью тысячами времен опубликования Декларации), и указал на ту пользу, которую наша работа принесла стране.»
В комиссии Пиля
В ходе обсуждений на комиссии встал вопрос о прекращении Мандата и разделе Палестины. Вейцман вспоминал о своей реакции на эту идею:
«Я обсуждал эту идею с несколькими людьми, стоявшими вне политики, религиозные убеждения которых глубоко уважал, и не встретил с их стороны особых возражений. Я представил им вопрос следующим образом: ”Я знаю, что Всевышний обещал Палестину сынам Израиля, но я не знаю, в каких границах. Я полагаю, однако, что они были шире предлагаемых нам теперь и, возможно, включали Трансиорданию. Тем не менее мы уже отказались от восточного берега Иордана, а теперь нам предлагают отказаться и от части западного. Если Всевышний намерен выполнить обещание, которое Он дал Своему народу в свое время, то наше дело, дело простых смертных, живущих в трудные времена, сберечь как можно больше сынов Израиля. Приняв предложение о разделе, мы можем спасти больше, чем при нынешней мандатной системе.
… Были также, и остаются, прямые политические соображения, склонявшие меня к идее раздела. Я считал, что существование еврейского государства даст нам реальную возможность примирения с арабами. До тех пор, пока сохранялся мандат, арабы имели основания опасаться, что в конце концов мы поглотим всю Палестину. Что бы мы ни говорили об уважении к их правам, ими владел страх, который делал их глухими к голосу рассудка. Еврейское государство с международно-установленными границами было бы чем-то определенным; переход за эти границы был бы актом агрессии, на который евреи никогда не пошли бы, — не только из-за моральных последствий, но и потому, что это восстановило бы против нас весь мир. Мы перестали бы быть меньшинством в Палестине, мы стали бы большинством в своем собственном государстве» и смогли бы на равных правах говорить с нашими арабскими соседями в Палестине; у нас было бы много общих интересов — пошлины, гавани, железные дороги, ирригация и проекты дальнейшего развития страны.
В июле 1937 были опубликованы выводы комиссии: Мандат неосуществим, примирение между двумя национальными движениями невозможно, Палестину надо разделить между евреями и арабами. (Историк Иегуда Рейнхартц утверждает, что на самом деле план разделения неофициально был предложен комиссии самим Вейцманом[65]). В еврейское государство должны войти северная часть прибрежной долины, Галилея, Изреельсая долина, Бейт-Шеан (На карте раздела территория обозначено синим). Западный берег реки Иордан, Газа, южная часть прибрежной долины, большая часть Негева и сектор Газа должны были быть присоединены к Трансиордании. Под властью британского Мандата оставался узкий коридор от Яффо до Иерусалима включительно, Лод и аэропорт рядом с ним, а также города со смешенным населением: Хайфа. Тверия, Цфат. И был предложен трансфер населения!
Карта раздела
Арабы предложения комиссии отвергли безоговорочно. Против были и очень многие евреи: слева — сторонники единого арабо-еврейского государства, справа — ревизионисты Жаботинского. Вейцман был «За».
Основные источники:
1. Trial and Error: The Autobiography of Chaim Weizmann».
2. Хаим Вейцман. В ПОИСКАХ ПУТИ (перевод с английского Р. Нудельмана).
3. The impossible takes longer: the memoirs of Vera Weizmann, wife of Israel’s first President, as told to David Tutaev.
4. חיים ויצמן — המנהיג שבחר בדרך הסינתזה .04 עליזה גרינבאוםחבר.
5. NICK REYNOLD The War of the Zionist Giants David Ben-Gurion and Chaim Weizmann |
6. The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
7.לכינונה של מדינת ישראל מבלי ליהנות ממנה כמו משה רבינו, חיים ויצמן תרם מרדכי חיימוביץ,
8. Michael J. Cohen Truman and Israel.
9. Давид Ллойд Джордж «Военные мемуары томы 1-2». Перевод с английского И. Звавича Государственное социально-экономическое издательство Москва – 1934
10. Барбара Такман Библия и меч: Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура
11. The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
12. ЛИГА НАЦИЙ МАНДАТ ДЛЯ ПАЛЕСТИНЫ
13. Леонид Александрович Ашкинази, Первый президент (Хаим Вейцман).
14. Юрий Ноткин Штрихи к портретам
15. Игорь Юдович: Забытые герои и антигерои 1945-48 годов в борьбе за признание государства Израиль
16. Сёма Давидович: Почему и зачем мистер Бальфур отправил письмо лорду Ротшильду.
17. Сёма Давидович: БЕЛОЕ И ЧЁРНОЕ Тридцать лет правления Британии в Палестине
(окончание следует)
Примечания:
[1] Конференция в Сан-Ремо 19-26 апреля 1920 года на итальянском курорте Сан-Ремо с участием премьер-министров Великобритании (Ллойд Джордж), Франции (Мильеран), Италии (Нитти), посла Японии и американского наблюдателя. Были распределены мандаты на управление территориями Османской империи на БВ, Палестина и Месопотамия — Великобритании, Сирия, включая Ливан — Франции
[2] Была упразднена осенью 1922 года
[3] Ричард Майнерцхаген,1878-1967 — британский военный, офицер разведки, паразитолог, орнитолог. Служил в военной администрации в Палестине, за сочувствие к сионистам возвращён в Англию.
[4] Цитируется по: חיים ויצמן — המנהיג שבחר בדרך הסינתזה עליזה גרינבאום
[5] The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
[6] Герберт Самуэл Herbert Samuel,1870-1963, британский либеральный политик, 1931-1935 — лидер либеральной партии, министр в различных министерствах, первый Верховный комиссар Палестины
[7] После 5-го Сионистского конгресса 1901 года Сионистские конгрессы стали проходить не ежегодно, а раз в 2 года, в перерыве между ними организовывались конференции. Первый после 1МВ Конгресс прошёл в 1921 году в Карлсбаде
[8] Правление СО начиная с 1920 года имело два отделения — Лондонское, до 1948 года, и Иерусалимское (Палестинское)
[9] Луи Бра́ндайс Louis Brandeis; 1856-1941, его родители — иммигранты их Праги, американский юрист, защитник прав рабочих и потребителей, борец с магнатами и монополиями, первый еврей, член Верховного суда, связь с Президентом Вильсоном очень способствовала поддержке США Декларации Бальфура и британского мандата на Палестину
[10] Керен хаИесод קֶרֶן הַיְּסוֹד, `основной фонд, главный финансовый орган СО и Еврейского агентства, основан на конференции СО в 1920 г. для финансирования репатриации, абсорбции олим и заселения Эрец Исраэл, зарегистрированный как британское акционерное общество. В 1926 году штаб-квартира переехала из Лондона в Иерусалим. Его комитеты по сбору пожертвований имеются почти во всех странах, где есть еврейское население
[11] Керен Каемет ле-Исраэль— קק״ל קרֶן קַיֶּמֶת לְיִשְׂרָאֵל Еврейский Национальный Фонд сионистского движения для приобретения и освоения земли в Эрец Исраэл. Основан в 1901 г. на V Сионистском конгрессе в Базеле и до создания Керен хаИесод был единственным финансовым органом СО. Приобретённая им земля считается неотъемлемой собственностью всего еврейского народа, и может лишь сдаваться в аренду не более чем на 49 лет, с возможностью продления при условии сельскохозяйственного использования земли арендатором или его наследниками.
[12] British Mandate: A Survey of Palestine, prepared by the British Mandate for UN prior to proposing the 1947 partition plan
[13] יהודים
[14] British Mandate: A Survey of Palestine, prepared by the British Mandate for UN prior to proposing the 1947 partition plan
[15] העלייה השלישית
[16] Сборник «Книга о русском еврействе 1917 1967 годы» под редакцией Я. Г. ФРУМКИНА, Г. Я. АРОНСОНА и А. А. ГОЛЬДЕНВЕЙЗЕРА, статья И. Б. Шехтмана: «СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, СИОНИЗМ И ИЗРАИЛЬ»
[17] Луи Липски Louis Lipsky 1876-1963, журналист, автор книг по еврейской культуре и политике, лидер американских сионистов с 1922 года, противник Брандайса
[18] Бенцион Мосинзон בן ציון מוסינזון 1878 Крым — 1942 Гиватаим, преподаватель ТАНАХа, 1912-1941 — директор гимназии «Герцлия», הגימנסיה העברית הרצליה, первой в мире средней школы с преподаванием на иврите. Основана в 1905 году в Яффо, в 1909 году переехала в Тель Авив в первое построенное в городе общественное здание. В 1962 году на его месте построен небоскрёб Мигдаль Шалом, а гимназия переехала в другое здание.
[19] Фриц Габер Fritz Haber,1868, Бреслау — 1934, Базель — немецкий химик еврейского происхождения, крестился, отец химического оружия, во время 1МВ возглавил химический отдел военного министерства, лауреат Нобелевской премии по химии 1918, после прихода к власти нацистов эмигрировал в Англию.
[20] חיים ויצמן — המנהיג שבחר בדרך הסינתזה עליזה גרינבאום
[21] Сионистская организация Америки Zionist Organization of America (ZOA) основана в 1897 году под именем Федерация американских сионистов (FAZ), в 1917 году переименована в ZOA. К 1917 году под руководством, Брандайса (с 1912 года) увеличила число своих членов до 200 тысяч.
[22] Пионеры
[23] Цитируется по: The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
[24] מאורעות תרפ»א
[25] טום שגב ימי הכלניות — ארץ ישראל בתקופת המנדט
[26] 2 цитаты по: The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
[27] British Mandate: A Survey of Palestine, prepared by the British Mandate for UN prior to proposing the 1947 partition plan
[28] ימי הכלניות — ארץ ישראל בתקופת המנדט, תום שגב
[29] «Еврейские улицы» в Варшаве
[30] ТОП 100 лучших университетов мира 2018-2019
[31] В 1925 году Владимир Жаботинский создал внутри СО Всемирный Союз сионистов-ревизионистов с целью ревизии (пересмотра) политики СО, в которой главным было создания поселений и развитие инфраструктуры, а правовой аспект и вопрос международной поддержки оставались по их мнению без должного внимания. Их лозунгом стало: «Два берега у Иордана — и оба наши!». Ревизионисты были против включения в Еврейское агентство несионистов. В 1935 году ревизионисты вышли из СО и образовали Новую сионистскую организацию, в 1937 году выступили против предложений комиссии Пиля по разделу Палестины, в начале 1946 г. самораспустились и вернулись в СО в качестве фракции.
[32] ЛИГА НАЦИЙ МАНДАТ ДЛЯ ПАЛЕСТИНЫ
[33] В сборнике The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952 приводится цифра в 133 убитых и 339 раненых еврея
[34] Авива Халамиш «Иерусалим в период британского мандата«
[35] The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
[36] טבח חברון
[37] ימי הכלניות — ארץ ישראל בתקופת המנדט, תום שגב
[38] Austen Chamberlain, не путать с его братом, будущим премьер министром Невиллем Чемберленом, Neville Chamberlain
[39] The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
[40] Harold Joseph Laski, 1893-1950, английский политик, председатель Лейбористской партии 1945-46 годы и экономист, родился в семье евреев, иммигрантов из Российской империи
[41] Цитируется по: The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
[42] О́БЩИЕ СИОНИ́СТЫ, либеральное крыло в мировом сионистском движении, участники которого не принадлежали ни к социалистам, ни к ревизионистам
[43] The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
[44] [44] МАПАЙ («Партия рабочих Земли Израильской»,מפלגת פועלי ארץ ישראל מפא»י) —партия, рабочего сионистского движения, предшественница Аводы.
[45] Нахалаль נַהֲלָל— мошав (сельхоз кооператив) в Изреельской долине, основан в 1921 году
[46] Эйн-Хародעֵין חֲרוֹד — кибуц в Изреельской долине, основан в 1921 году
[47] Хаим Арлозоров (Haim Arlosoroff חיים ארלוזורוב) 1899 год, Ромны, Российская империя, — 1933 год Тель Авив. Подробнее см. Сёма Давидович: ЙЕККЕ. ЕВРЕИ БЕН ЙЕХУДА ШТРАССЕ
[48] The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
[49] Там же
[50] זאב ז’בוטינסקי הכנסת
[51] The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
[52] См. статью Сёма Давидович «Памятник за решёткой. Южная Африка. Впечатления туриста«
[53] Israel Moses Sieff; 1889-1972, сын еврейских иммигрантов из Литвы, барон, бизнесмен, филантроп и сионистский деятель. с 1964 по 1967 год президент торговой сети Marks&Spencer. Rebecca Sieff (Marks), 1890-1966, дочка основателя сети Marks&Spencer Майкла Маркса
[54] ВИ́ЦО (וִיצ»וֹ;WIZO— Women’s International Zionist Organization; Международная женская сионистская организация) основана в Лондоне в 1920 г. Первый президент, и до смерти в 1966 году — Ребекка Зиф
[55] Цитируется по:חיים ויצמן — המנהיג שבחר בדרך הסינתזה עליזה גרינבאום
[56] The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
[57] Эрнст Давид Бергман (Ernst David Bergmann,ארנסט דוד ברגמן) 1903 год Карлсруэ — 1975 год Иерусалим, репатриировался в 1934 году —химик-органик, председатель Израильской комиссии по атомной энергии, его называют «отцом израильской ядерной программы»
[58]חיים ויצמן — המנהיג שבחר בדרך הסינתזה עליזה גרינבאום
[59] Цитируется по: The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
[60] הסכמי בן גוריון — ז’בוטינסקי (הסכמי לונדון)
[61] הסתדרות ציונית חדשה
[62] Моше́ Шаре́т (урождённый Черток; ,משה שרת 1894, Херсон — 1965, Иерусалим) — сионистский и израильский политик, дипломат, первый министр иностранных дел и второй премьер-министр Израиля (1954-1955, между периодами правления Давида Бен-Гуриона).
[63] The Letters and Papers of Chaim Weizmann 1885-1952
[64] Эдвардианская эпоха — период правления сына королевы Виктории Эдуарда VII, 1901-1910 годы, и до начала Первой мировой войны.
[65] לכינונה של מדינת ישראל מבלי ליהנות ממנה כמו משה רבינו, חיים ויצמן תרם מרדכי חיימוביץ,
Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2022/nomer4/sdavidovich/
