– Артём, ну идём уже.
– Иду, иду, мам. Тяжело ведь.
– Своё не тянет, давай, давай. Не каждый день посылки от папки приходят.
Алёна раскрыла сумку, стала рыться, искать ключи.
Лифт не работал, пока поднялись на четвёртый этаж, запыхались.
Хорошо старший вымахал здоровый, всего пятнадцать лет парню, а плечи почти как у отца.
Артём свалил посылку на пол, прислонился к стене.
– Тяжеленная, уф. А что там, мам?
– Что, что, небось подарки. Сейчас посмотрим.
– Откуда подарки на войне?
– Тихо ты, – Алёна оглянулась, – Соседи услышат.
Они вошли в квартиру.
Навстречу выбежал Егорка, запрыгал вокруг.
– Ура, ура, посылка от папки!
Алёна разулыбалась, глядя на младшего.
Он был смешливый, шустрый, кудрявый, совсем как её покойный отец.
Зато Артём – вылитый Олег, серьёзный, крепкий, надёжный.
Что ни говори, повезло ей с мужиками.
Артём поволок посылку на кухню, достал нож, стал разрезать бечёвку.
– Осторожней там, – забеспокоилась Алёна, – Вдруг что ценное.
– Откуда ценное на войне, – пожал плечами Артём.
– Поболтай мне, – нахмурилась Алёна, – Папка наш – герой, мало того, что, считай, весь мир от америкосов защищает, так ещё и про нас не забыл. Разворачивай потихоньку.
– При чём тут америкосы? – усмехнулся Артём, но Алёна только рукой на него махнула.
– Не умничай мне тут.
Послышалось шарканье и кряхтенье, это до кухни добрела Степанида.
– Что ж ты меня не зовёшь, доча, – старуха свела густые, почти мужские брови к переносице, уткнула руки в боки.
– Вы, мама, идите, отдыхайте, – отмахнулась Алёна, – Всё, что ваше, я вам потом в комнату принесу.
– На том свете отдохну, – беззлобно прошамкала старуха, – А моё здесь – всё. Забыла, чей дом продали, чтоб квартиру-то купить?
– Завела шарманку, – пробормотала Алёна, не поворачивая головы.
Старуха оглянулась, повела носом.
– Скоро ли ужин?
– Скоро, мама, скоро, ишь, аппетит у вас, как у молодой, – Алёна развернула последний слой бумаги, теперь перед ними стояла картонная коробка, Алёна нетерпеливо потянула за надорванный край, оттуда посыпались пёстрые тряпки.
– Одежда, – Егорка разочарованно хмыкнул, – А игрушки будут?
И он забегал вокруг, заглядывая в коробку, дёргая мать за рукав.
– Отстань, – прикрикнула Алёна, – Сейчас всё достанем и рассмотрим.
Артём поскучнел, уселся на стул, вещи его не интересовали, игрушки тоже.
– А письма от папки там нет? – спросил он.
– Есть что-то, – Алёна достала из-под тряпок лист бумаги, развернула, сначала прочитала про себя, потом вслух:
«Привет, семейство! Посылаю всё, что смог достать. Тут женского много, и на двух пацанов всего полно – размеры точно как у наших, повезло, дом ихний – в хлам, а вещи уцелели. Алёнка, про мать не забудь, ей пальто подойдёт, болоньевое, почти новое. Мальчишек целуй. Олег».
– Пальто это хорошо, – Степанида пожевала губами, – Синее хочу.
Алёна наклонилась, подняла с пола выпавшие из коробки джинсы, подозвала Егорку, приложила, довольно цокнула языком.
– А где теперь эти люди? – спросил Артём.
– Какие люди?
– Ну. Эти, – он махнул рукой в сторону развороченной коробки.
– Откуда мне знать, – Алёна начала доставать вещи одну за другой, щупать, складывать в стопки, – Почти новое всё, – пробормотала она, – Здорово.
– Что нам – носить нечего? – снова подал голос Артём, – Это ж всё чужое.
– На войне чужого нет, – отрезала Алёна, – Там только враги и трофеи.
– Тихо ты, – шикнула Степанида, – Про войну-то. Соседи услышат.
– Ну и где теперь враги эти? – не умолкал Артём.
– Папка их всех убил, а вещи забрал, – Егорка был доволен, что может объяснить Артёму то, о чём тот, хоть и старший, а не догадался, – Правда, мама?
– Хватит болтать, – прикрикнула Алёна, – Разболтались тут.
Она повернулась к Артёму, поглядела на него строго.
– Ты чем-то недоволен? Ты не понимаешь, что твой отец ушёл тебя защищать?
– Понимаю, – кивнул тот, – Только не понимаю – от кого. От этих, что ли? – и он кивнул на коробку.
– И от этих тоже, – голос Алены стал колючим, – Ты новости-то погляди, погляди. Там тебе всё понятно объяснят, между прочим. И хватит в интернете сидеть. Одни неприятности от него. Скорей бы закрыли фейсбуки ваши.
Всего получилось три стопки и пальто.
Вещи и правда оказались нужных размеров, Олег прям как угадал. Артёму пара футболок, кроссовки почти новые, спортивный костюм, в олимпийке молния чуть застревает, но это ничего. Егорке джинсы, две пары, тапки и пижама с винни-пухами. Алёне платья, сумочки, костюм брючный шёлковый, в бёдрах только узковат, в обтяг будет. Степаниде пальто – и правда, синее, в кармане что-то, ну-ка, ну-ка.
Алёна достала из женского пальто кошелёк. Денег нет, только фотография.
На фотографии женщина уже сильно беременная, длинные тёмные волосы, красивая. По бокам от неё два мальчика, маленький и большой, на женщину похожи, сыновья.
А вот Олег её от третьего ребёнка отговорил. Сказал: «Куда нам»?!». А эта, гляди-ка, решилась.
Алёна вспомнила про аборт, сглотнула, во рту стало горько.
Наклонилась к коробке, не завалялось ли что ещё.
На самом дне лежала пара розовых пинеток.
– Девочку, значит, ждала, – подумала Алёна, достала пинетки, покрутила в руках, пошла к мусорному ведру, бросила в картофельные очистки.
– Ну теперь можно и ужинать, – сказала.
Вынесла пустую коробку на лестничную клетку, вернулась, вытерла стол, вымыла руки.
Принялась расставлять тарелки, задумалась, уставилась в окно.
Степанида вернулась в кухню в новом пальто.
– Красиво вам, – сказала Алёна, кинув на старуху равнодушный взгляд.
– Сама знаю, что красиво, – та оглядела голодными глазами стол, – А что на ужин?
Вечером Алёна дольше обычного мыла посуду, в голове крутились обрывки мыслей.
Егорку отправила спать без сказки, Артёму наказала закрыть компьютер и идти ложиться, сама уселась у телевизора, но звук включать не стала.
Степанида, поев, ушла в свою комнату и больше не появлялась.
Может, из-за посылки, но сны этой ночью пришли цветные, а ночь показалась длиннее, чем обычно.
Степаниде снилось, что она в родной деревне, идёт гордо, по сторонам оглядывается, а у скособоченных домов стоят соседки в платках и телогрейках, смотрят на неё, аж рты пооткрывали.
А она не идёт – плывёт, и пальто на ней новое, болоньевое, синее-синее, как небо в лужах.
Егорке снился маленький танк, сначала будто игрушечный, а потом он стал расти, расти, да и вырос в настоящий.
В танке том Егорка с папкой сидят, и папка даёт ему из пушки стрелять.
Егорка из пушки палит, да так палит, прям как взрослый, все дома вокруг лопаются, будто шары надувные, из шаров этих выбегают маленькие люди, выбегают и сразу куда-то исчезают, а папка показывает ему большой палец – молодец, Егорка.
Артёму снилась Аня из параллельного. Будто он её на свидание пригласил, и она согласилась. Договорились встретиться на площади городской. Он пришёл заранее, слоняется вокруг, высматривает её, да вот же она – Аня. И он идёт к ней навстречу, вернее, не идёт, а бежит. Добегает и видит, у Ани руки связаны, а рот заклеен липкой лентой. Так и пошли гулять, почему-то он не догадался ей руки развязать и рот разлепить, вот ведь ерунда какая.
Алёне снились женщины.
Их было много, они подходили к Алёне одна за другой, складывали перед ней картонные коробки.
Она сначала радовалась, а потом принялась махать рукой и говорить им:
– Хватит. Нам больше не надо.
Только женщины будто не слышат, идут и идут, у каждой огромный живот, животы колышутся, женщины счастливо улыбаются, ставят перед Алёной посылки и уходят.
Она заглядывает в коробки, а они все набиты розовыми пинетками.
– Нам больше не надо, – повторяет она, – Хватит, – но голос её становится всё тише, а потом и вовсе исчезает – как и она сама – под горой развороченного картона.
