Мир вступает в состояние хаоса – в политике, экономике, медицине, образовании, повседневной жизни и художественном творчестве.
Хаос парадоксален. Он отменяет все правила, каноны и законы, сжигает смыслы и ценности. Хаос – это разрыв в развитии, период потерь и обретений. Он опустошает сознание художника перед тем, как наполнить новыми смыслами. В нём таятся безумие и озарение, соединяются слепота и прозрение, глухота и внутренний голос. Чтобы противостоять его натиску, требуется самоотречение. Открытию предшествуют творческое молчание и предельная сосредоточенность. В хаосе обнажаются древнейшие основы жизни, всплывают культурные архетипы. Истинный художник способен к их постижению. Он вдохновляет, воодушевляет, открывает в обществе «второе дыхание». Он обладает острой реакцией на неопределённость и раньше других видит будущее.
В эпоху кризиса писатель должен вспомнить о своём высоком призвании: словом исцелять, соболезновать больным, врачевать врачей. Современная культура заражена всеми болезнями общества, превратилась в источник порока и насилия. Словно в ответ вокруг вспыхивает злоба, жизнь захлёстывает жестокость, медицина становится карательной, журналистика лживой, власть бесчеловечной. Общество задыхается.
Почему современная русская литература всё больше вызывает отчуждение? Может быть, потому что её давно подмял под себя рынок? Читателя завалили книгами-пустышками, книгами-издёвками, книгами-убийцами. Литературный процесс последних десятилетий определяет изначально вторичный псевдоавангард. Борясь против наследия «совка», он предлагал лишь симулякры новизны, менял самоназвания с помощью приставок «пост-», «транс-», «пара-», «мета-», паразитировал на открытиях классического модерна и повторял идеологемы западной посткультуры. Иосиф Бродский в 1990-х годах заметил: «авангард – термин рыночный». Не без влияния рынка литература превратилась постмодернистское кладбище смыслов, красоты, человечности.
Как вернуть её художественность? В наши дни написать и издать за свой счёт «авторскую книгу» может любая посредственность, любой графоман может выложить свои тексты в интернет. Нет никакого смысла бороться с этим кризисом перепроизводства. Следует создавать «литературу высоких достижений», подобно тому, как в массовом спорте находят будущих чемпионов. Рынок стремится к прибыли, делает ставки на известные «имена», молодые авторы, особенно из провинции, с трудом пробиваются к читателю. Издательства и журналы могли бы теснее сотрудничать с литературными кружками и студиями, публиковать авторов по их рекомендациям. Среда талантливых мастеров – национальное достояние литературы – в ещё большей мере создаётся усилиями независимой критики. Литературный процесс неуправляем с помощью денежных премий, которые давно стоило бы заменить безденежными конкурсами. «Большая книга» и великая книга – несопоставимые явления. Может быть, лучше отказаться от материального стимулирования «раскрученных» писателей и направить эти средства руководителям лучших литературных студий?
В добрые старые дореволюционные времена роль просвещённых меценатов играли общественные организации и даже государство. Стоило бы возродить Литературный фонд взаимопомощи литераторов, созданный критиками, писателями и журналистами в 1859 году, вернуть к жизни государственные издательства, наделённые штатом профессиональных редакторов и корректоров.
Литературный процесс требует преодоления болезни «непризнанных гениев» – ревнивой разобщённости, вражды всех против всех, усиленной рыночным соперничеством. «Литература одиночек» ведёт к худосочию. Выдающиеся результаты приносит творческая синергия, та, что возникала в литературно-художественных объединениях Золотого и Серебряного веков. Их деятельности была присуща уважительная интеллигентность. Слово «интеллигент» (от латинского intellego cо значением «понимать») отличается по смыслу от европейского интеллектуал («многознающий, критически мыслящий человек»). Интеллигент способен оценить талант художника, даже чуждого по духу.
В наши дни убедить человека купить и прочесть книгу стало головоломной задачей. Её не решить без возрождения семейной культуры, воссоздания действенной системы всеобщего образования и разумной культурной политики. Рядового читателя легко обмануть дешёвкой, интеллектуала можно утопить в грязевых потоках постлитературы и навсегда отвадить от чтения тех любителей острых ощущений, кто ринется за ними в бездны интернета. Результаты длительного зарабатывания на дурновкусии очевидны. Пустеют книжные ярмарки, магазины и библиотеки, исчезают литературные журналы, падают до уровня самиздата тиражи нераспроданных и непрочитанных книг. Всё это свидетельствуют не о пресыщенности читателей, а о духовном голоде. Народ безмолвствует. Ждёт встречи с Мастером.
От внутреннего выбора художника зависит будет ли он творить свободно или талантом лишь зарабатывать на жизнь, пребывать в Большом времени или в исчезающей повседневности. Знаменитые слова Пушкина «не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать» – закон творческой свободы. Продавать дар, значит предавать себя. Александр Чижевский, учёный и поэт, чьи лучшие стихотворения были написаны в Гулаге, выразил этот закон в чеканном афоризме: «Великое равняется свободе». Кризис художественности связан с кризисом сознания, мировоззрения и жизненных ценностей. Лишь преодолев рыночное проклятье, русская литература сможет вернуть себе высокое достоинство, глубину и человечность.
