Хроники жизни сибиряка Петра Ступина (автобиография) (Редакторы А.А. Ключанский, О.В. Татков)-продолжение0

(продолжение. Начало в №6/2022)

Петр Васильевич Ступин

Как было сказано выше[,] у отца было три сестры. Братьев не было.

Старшая тётя Лукерья Васильевна рождения 1880 г. была замужем за Чемезовым [Челезовым — ?] Константином. Имела от него трёх сыновей. Первый Николай с 1900 г. был женат, имел 2 детей. Работал в Зиминском райпотребсоюзе. В 1937 г. был арестован и 9 марта 1938 г. расстрелян в деревне Пивовариха под Иркутском.[1] Второй брат Антон с 1904 г.[рождения][,] до войны работал прокурором Иркутского района.[2] Во время войны был переведён прокурором Братского р-на и после войны потерялся. Был женат, имел двух дочерей. Жена была больная, отнялись ноги. За ней ухаживала тётя Лукерья, потом подросли дочери. Умерла после войны в Зиме. Она хорошо ворожила на картах, на бобах и она первая предсказала и сказала моим родителям, что я жив[,] и о моём ранении[,] и что скоро вернусь домой. Старшая Анна, моя ровесница[,] после войны жила в Черемховском районе[,] связь была прервана и в настоящее время я об ней ничего не знаю.

Младшая Антонида с 1928 г в 50-х годах вышла замуж за немца, и он увёз её в область Немцев-Поволжья[3] и след потерялся. Когда я вернулся с Армии [в 1945 г.], то сёстры жили вместе с матерью у бабушки Лукерьи. Им бабушка, а для меня она тётя[,] держала в доме старика [–] деда Мирона. Он был хороший сапожник, а также шорником — починял сбрую для колхоза и шил и ремонтировал обувь для всей деревни.

Третий брат Константин с 1910 года. Жил и работал на севере, где-то на Алдане.[4] Работал на руководящей работе. До войны в 1939–40 году он несколько раз приезжал в Иркутск.[5] Жил в гостиннице [гостинице] «Горняк» и часто был у нас. Приходил к нам и всегда пил пиво. И мне приходилось бегать и брать пива в стеклянные четверти (трёхлитровая бутыль). Весной 1941 года{,} он уехал в Москву{,} учиться, проездом был у нас. Просил у отца с матерью, чтобы меня отпустили с ним в Москву. Отец был согласен[,] т.к. он Константину был родным дядей и отец доверял ему, но мать категорически отказала. Улетел из Иркутска самолётом и больше мы его не видели. Слыхали, что он вернулся обратно на север, но адреса не было.

Вторая сестра Ольга Васильевна рождения 1984 года [очевидно: 1884 — ?] была замужем за Горносталевым Петром. Дядя Петра [Пётр] был мощным здоровым мужщиной [мужчиной]. Служил в Первую мировую войну в Иркутске на станции Военный городок, артиллеристом[,] и тётя Оля часто ездила к нему и даже некоторое время жила в Иркутске. Нанималась в служанки [к] купцам Второвым. Их дом стоит на улице Желябова. У них было шестеро детей. Старший Иннокентий с 1910 г. рождения. В деревне от не жил. Ещё молодым уехал на прийски [прииски] в Бодайбинский район.[6] Вернулся в 1936 г. работал на мыл-заводе [мыловаренном заводе] жил у нас, а потом уехал жить и работать на станцию Кимильтей. В 1941 году был взят в Армию. Воевал под Ленинградом. Пришёл раненный. У него не работала рука. Работал пожарником. Был женат 2 раза. От первой жены был мальчик — умер. Жена была намного младше его. Украинка [–] и ничего не умела делать. Мне приходилось бывать у них[,] и брат при мне ругался, ворчал и учил её ко всем домашним работам. Женился вторично, взял жену из села Карымское[,][7] т.е. местную с ребёнком. Детей у них больше не было, но жили дружно. В последствии [Впоследствии] купили дом в Зиме. Умер в 1999 году.

Второй брат Николай с 1916 года был боевым[,] хулиганистым[,] забиякой. Сидел в тюрьме. Жил в деревне, в Зиме. Был женат. Общаться с ним не приходилось. Имел дочь. Умер где-то в 70 годах.

Третьей была и есть дочь Наталья с 1922 г. Всю жизнь прожила в деревне, замуж не выходила, детей нет. Является заслуженной колхозницей.

Четвёртым был и есть брат Лука. Также прожил в деревне. Женат и имел 3-х детей. Жена Екатерина — одна из лучших красавиц в деревне. В 2000-х году в пьяном состоянии положила на себя руку — повешалась [наложила на себя руки — повесилась]. Лука, такой же[,] как и отец. Хотя ростом и небольшой, но здоровый. Всю жизнь проработал в колхозе, возчиком на коне. Возил фураж на скотный двор. Таскал по 2 мешка под мышками взараз [за раз — одновременно]. Мешки были тяжёлые с зерном, но ему было нипочём. В деревне колхозники смеялись — «трактор поломался, конь сдох, а Лука здоров и ничего с ним не делается». В 1949 году был взят в Армию. Прослужил 3 года на Чукотке — это на севере. Сейчас живет в деревне, один в доме. Из троих детей осталось двое. Одного сына задавили лесовозом.

Старший сын Николай живёт в Баргадае. Женат, имеет двух сынов. Здоровый, как дед[,] и высокий ростом. Работает в колхозе, вместе с женой. После Луки родилась дочь Лида рождения 1930 г. Живёт в Иркутске. Была замужем. Муж умер. Имеет 3-х детей. Дочь Ольга и 2-х сыновей-близнецов. Оба работали на заводе Радиоприёмник.[8] Сестра сейчас живёт в Первомайском на улице Сибирской.[9]

Последний четвёртый брат Василий с 1932 года. В Армии служил в Москве, в войсках МВД. После ареста Берия в 1953 году[10] их разогнали[,] и брат попал на строительство ж/дороги у берегов Байкала. После армии вернулся домой, но жить в деревне не стал. Женился, жил в Зиме[,] имеет двоих детей. Сейчас работает сварщиком. Живёт в Саянске.

Младшая отцова сестра тётя Таня осталась после смерти отца ещё не рождённой. Вышла замуж в деревню Баргадай, за Беломестных Василия Корниловича.[11] У них было трое детей. Старшая дочь Анфиса рождения 1907 года вышла замуж в 1935 г. за Горбунова Ивана. У них был сын. Ивана взяли в Армию во время Отечественной войны — погиб. Сын умер. После войны в 1948 году вышла вторично замуж за немца. Жили в Жилкино[12] в деревне Бароба[13], на квартире. Родила сына Виктора и сейчас он живет в Зиме. Муж, немец[,] уехал на Родину — в немцев-Поволжье, Анфиса уехала в родную деревню. Жила в Баргадае, где жил её младший брат Георгий. Работала в колхозе. После начала пить и умерла в конце 2000 года в возрасте 83 лет.

Брат Георгий с 1927 года. Они с братом Лукой с одного года. Вместе служили на Чукотке. Женился в 1945 году на деревенской девушке Вале. У них было двое детей дочь и сын. Ребят я видел в 1959 году[14]. Девочка была уже взрослой и должна была выйти замуж. Сын учился в школе. Дети разъехались и об них я ничего не знаю. Георгий умер рано, ему даже не было 50 лет. А Валя умерла в 2001 году.

Ещё сестра Ольга с 1930 года. Рослая[,] боевая деваха. В деревне выходила замуж, родила сына. После вышла замуж за вдовца[,] у него было 2 дочери. Жили в Алзамае.[15] Муж был большим лодырем. В 1962г. они приезжали на Б. Луг. [Большой Луг][16]. Он устраивался на работу в Леспромхоз, но работать не стал. Жили на деньги, что он получал как отец Одиночка за дочерей, которым было одной 6 лет, другой 5 лет. В ноябре этого-же [1962 — ?] года уехали обратно в Нижне-Удинский район — станция Замзор[17]. Фамилия его Трофимов Евгений.

Тётя Таня и дядя Василий до 1930 года жили в деревне Баргадай, а во время коллективизации вынуждены [были] уехать в город Иркутск.[18] Он был граммотным [грамотным] мужиком и в посёлке Жилкино он поступил работать в Загозерно[19], продавцом. Магазин был смешанных товаров и в нем продавались продукты и товары необходимые для населения. Жили на территории Вознесенского монастыря в 2-х этажном здании. Монастырь стоял на высоком возвышенном месте[,] на левом берегу Ангары и был основан в 1672 году. От Иркутска 7 км. Дальше к берегу стояли две церкви[:] Успенская и Спасская. В Советское время в конце 20-х годов монастырь снесли, в церквах сняли купола и башни в Успенском соборе. Когда начали строить мелькомбинат[,] [в бывшем соборе] открыли рабочую столовую, впоследствии открыли клуб молодёжи.[20]

В другом здании, где была Спасская церковь[,] был открыт магазин, оно было немного левее[,] и он работает до настоящего времени. Здесь дома все были каменные, сложенные из белого кирпича. Два жилых двухэтажных дома, школа, баня, больница, подвал. Когда мы жили в Жилкино, то мы ходили в школу сюда, ходили в баню, в больницу. Между белыми двухэтажными зданиями стояла высокая колокольня, её ломали уже позднее[,] в 1934–35 годах. Напротив стояло и стоит четырёхэтажное здание из красного кирпича с подвалами. Это была гостинница [гостиница] для приезжих, приезжающих православных людей. В советское время в нем сделали жилой дом. Все постройки были соединены подземными переходами. В тридцатых годах в поселке Жилкино шло большое строительство. Строили мелькомбинат, мыловаренный завод, мясокомбинат, комбикормовый завод, заготзерно. Напротив комбикормового завода стояла школа, деревянное красивое здание, нам детям пришлось немного в ней поучиться. Потом нас перевели в школу на мелькомбинат. Дальше по направлению посёлка Боково[21], — дорога идёт вдоль берега реки Ангары стоит Бензозаправочная станция (Г.С.М.).[22]

Беломестных фамилия, также как и Ступины[,] пришла в Сибирь с казаками. Эта фамилия очень распространена в Восточной Сибири. Казаки селились вдоль рек Ангары, Оки, Уды, Илима.[23] Иркута с таким расчётом[,] [чтобы] была хорошая земля. Они воспринимали Земледельческий образ жизни, рубили лес, обзаводились хозяйством и навсегда оставались в Сибири, принимая осёдлый образ жизни.

В родове [родне, роде] Беломестных, живших в деревне Баргадай[,] есть Герой Советского Союза Беломестных Владимир Корнилович.[24] Корнила, Родной старший брат дяде Василию. Видел я его лишь один раз. В 1945 году осенью он приезжал домой, в отпуск. Постоянно он проживал в городе Ялта — на Чёрном море и [я] слышал, что он работал гидом на автобусных маршрутах.[25] В честь его приезда дядя Василий делал вечер. Я тогда уже пришёл из Армии{,} и был приглашен к ним на встречу, в гости. Посадили нас рядом, как фронтовиков[,] и мы получали поздравления[,] и все приглашённые пили за наше здоровье. Народу было много, делали два застолья. Был приглашен всеми уважаемый безотказный гармонист Потапов Роман. Он был слепым, но настолько был настоящим гармонистом. Мы[,] вернувшиеся с войны[,] привезли много новых военных песен, которые особенно я{,} знал и помнил наизусть. И какую бы песню мы с Владимиром не начинали петь, Ромаша (так его звали в деревне) сразу же подбирал на своей гармошке мотив песни. Потаповы жили в деревне — на Кавказе.[26] Его младший брат рождения 1909 г., в 1943 г. пришел по ранению и в настоящее время [они] живут в Иркутске в Ленинском районе[,] ему уже 93 года. Имеет дочь рождения 1943 года, внучку, правнучку.

И так [Итак,] снова деревня, моё детство, никак незабываемое[,] в котором происходили несуразные случаи[,] приключавшиеся со мной сплошь и рядом. Гдето [Где-то] в 1929–30 годах зимой прилип язык к амбарному замку. Зачем я решил его попробовать языком? Оторвал язык от замка, бежит кровь[,] и я со слезами на глазах быстрее домой.

Однажды, уже[,] видимо[,] был март месяц, я бегал в телятнике по насту, было интересно[,] снег не проваливается и вдруг… снег не выдержал и я провалился, аж по пояс. Вылезти немогу [не могу], начал кричать — не слыхать. Еле-еле вылез и со слезами пришёл домой весь в снегу. Помню[,] летом в 30м году забрался на забор{,} и верхом перебирался вдоль забора и[,] неудержавшись [не удержавшись], свалился с забора в густую крапиву, крапива была высокая[,] и когда я заревел, мать выскочила из дому, по крику определила[,] где я нахожусь, взяла меня на руки, принесла домой. И[,] видимо[,] я был весь в волдырях, мать налила в деревянное корыто воды и отмачивала меня. В деревнях Сибири принято было играть в бабки (это суставные части ног у скота). Играли все, от мала до велика. Особенно молодёжь и ребятня. Мы с братом Василием бегали на Кавказ, там всегда молодёжь и даже взрослые мужики играли в бабки-биту. Ставили ряд бабок по очереди на расстоянии 10 и более метров [и] сбивали бабки. У каждого игрока была своя бита — она была из сустава конской ноги и была крупнее, чем обычная. Мы ребятишки, стояли в стороне[,] наблюдая за игрой. И как только сбитая бабка улетала далеко в сторону, мы быстро подбирали её и клали в свой карман. Это была добыча, за тем и бегали на игру.

В 1928 году, ещё не перешли жить в новый дом, я потерял мать и побежал в дом. Мать красила пол. И я по крашеному полу побежал к ней, не обращая внимания на её слова, что нельзя! Я наследил[,] и долго после этого мои следы оставались на высохшем полу. Действительно, всё надо испытать самому, самому попробовать. Мне было шесть лет, брат Яков пошёл рыбачить и я тоже решил с ним итти [идти], он ещё не хотел брать, но мать сказала[:] «Возьми их обоих и смотри[,] чтобы в воду не залезли». Дал мне удочку, сделанную им моментально[,] и пошли рыбачить. По ходу накопали червей. Брат ходил вдоль берега, забрасывая удочку, а я сел на обрывистом берегу[,] свесив ноги. Младший брат ходил с Яковом, изредка прибегал ко мне. Сколько прошло времени! День был жаркий. Меня солнышком припекло-пригрело[,] и я задремал, и сонный свалился с обрыва в реку. Место было глубокое — был омут и я начал барахтаться в воде. Яков после рассказывал: «Глянул, где сидел Петька, а его нет. Смотрю[,] барахтается в воде[,] и я[,] не раздумывая[,] бросился за ним. Схватил за волосы и вытащил на берег». Домой пришли, я при слезах. Мать, конечно, Якова наругала. Приходилось и после рыбачить много раз, но этого места — обрыва [–] я боялся.

Этот случай произошёл в 28 году. Мать и ещё женщины сидели на крыльце нового дома. А у нас во дворе был временно колхозный конный двор. Наш жеребец гонялся за кобылой, об этом рассказывала мать. Я находился в ограде по среди [посреди] двора. Лошадь бежала и я оказался у них под ногами. Я упал и лошади через меня перескочили. Мать соскочила с крыльца и бросилась ко мне. Она думала, что меня сбили лошади, подняла и[,] ощупывая меня[,] спрашивала: «Где больно?». Но окончилось всё хорошо. Я был невредим.

В 1931 году летом было тепло. Лесозаготовки кончились[,] и обратно [опять] конный двор был у нас. Видимо, отец построил обширную конюшню и колхоз её использовал. Среди колхозных лошадей и был наш мерин «Гнедко». Лошадей выгоняли на водопой. Мы, дети, сидели на завалинке. И как только наш «Гнедко» вышел из ворот, я бросился к нему и хотел погладить у него левое стегно. [Оно — ?] было сильно потёрто и шерсти на этом месте не было. И, видимо, когда я коснулся рукой по тёртому больному месту, он ногой легонько оттолкнул меня [и попал — ?] копытом в левую бровь. Я упал, а когда поднялся[,] то увидел кровь. Прибежал домой. Мать меня наругала и наказала[,] чтобы я никогда впредь не лез к лошадям.

Этим же летом [я] раззорил [разорил] гнездо — у нас в сарае под стрехой было гнездо ласточек-касаток. Я взял длинную палку и это гнездо сшиб, а там были птенцы. Конечно, от матери получил взбучку-лупцовку и к тому же, ласточки меня запомнили и[,] пролетая надо мной, снижали полёт и старались клюнуть меня по голове. Я аж-но присаживался, втягивая голову в плечи.

Лето{,} для нас ребятишек было просто раем. Целыми днями на улице, то играешь с ребятами, то с удочками идёшь на речку. Мы особенно сдружились с троюродным братом [–] со Ступиным Василием, жили они недалеко от нас, [и мы] бегали друг к другу. Отца у него посадили ещё в 1928 году и он домой не вернулся. Он был двоюродным братом отца — Ступин Сергей Иванович. Это был мой крёстный отец.

Тётя Пелагея, его жена, мать Василия[,] меня очень уважала, и когда прибежишь к ним или придёшь с Василием к ним, всегда накормит или что-нибудь даст. Жили они богато, с ними жил брат дяди Серёжи Данила, где-то с 1900 года рождения. Старший сын Александр с 1906 г. Николай с 1916 г. Антонида с 1923 г. и Василий друг и брат мой с 1924 г. Данила, тоже сидел в тюрьме, но вернулся[,] работал после войны в Иркутском Аэропорту и умер в 90-х годах. Антонида жила в Иркутске. Выходила замуж за нашего деревенского парня. Детей не было — связь потеряна. Василий тоже умер в 80-х годах. Жил в Иркутске, был женат, есть дочь. Тоже об ней ничего нейзвестно [не известно].

Александр Сергеевич Ступин, старший сын дяди Сергея[,] всю свою жизнь отдал военному делу. Был взят в Армию в 1928 году. В 1936 году приезжал в отпуск в звании Лейтенанта{,} к нам в посёлок Жилкино. Когда [мы] жили на даче.[27] Во время Отечественной войны воевал на Западе. Был женат. Жена была из посёлка Кутулик[28] — родина Вампилова Александра.[29] Работала учительницей в местной школе. В 1945 году весной отец получил телеграмму-извещение, что Ступин Александр Сергеевич — полковник, был ранен и по дороге в госпиталь скончался. Тётя Пелагея жила после войны в Иркутске на Подгорной улице, недалеко от Крестовской церкви.[30] Был у них один раз в 1946 году. И больше я её не видел. Она говорила нам[,] свекру Василию и мне; «Вы уже стали больше — пора Вас женить».

В праздничные дни в деревне, особенно в православные — Пасха, родительский день, [неразб.; м.б.: сранца (с утра) — ?] ходили на кладбище со взрослыми, там накрывали стол, прямо на траве на одеяло, а мы катали яйца, играли. В нашем деревенском магазине-лавке работал бурят[,] и однажды он обратился к нам[,] ребятишкам, чтобы мы принесли по корзине или в мешке сенную труху. Она была нужна ему, чтобы засыпать яйца, чтобы они неразбились [не побились] в дороге. Я прибежал домой, мать мне дала лукошко. Я залез на сеновал, нагрёб сенной трухи полное лукошко и отнёс в лавку. И за это продавец дал мне большой кусок сахару. Я был рад-радёшенек до бесконечности. Принёс домой, а вечером пили чай. Отец ещё был дома, раскалывал ножом на кусочки, а мать делила их между нами.

Лето 1933 года, мне уже 8–9 дет, в школу я ещё не ходил. Но всё хотелось знать. Т.к. в нашей деревне был паром через Оку, то население других деревень и участков[,] возвращаясь из Зимы, останавливались в деревне около магазина. И часто здесь происходили драки.

Наши деревенские мужики{,} почему-то не любили переселенцев, а их в 30-х годах по наехало [понаехало] к нам из центральных районов России так много — из Тамбова, Воронежа, Липецка, Пензы[,] с Брянска и других областей. И нам[,] ребятишкам[,] было интересно было[31] видеть эти побойща [побоища]. В 1932 году брат Яков, который учился в Кимильтее, сделал мне деревянные коньки. Снизу была вдоль конька прикреплена проволока, спереди и сзади на изгибе прибита гвоздями. И вот на этих коньках{,} я катался на льду и ребята мне завидовали. У соседей[,] через дом, жили Бухаровы, у них тоже было два парня в нашем возврасте [возрасте]. Василий на 1 год моложе меня и Кеша — ровесник брату Василию. Их родители [–] дядя Афанасий и тётя Дарья[,] купили своим сыновьям настоящие коньки — снегурочки. Здесь мои коньки отошли на 2-е место. Была у них старшая сестра Клава с 1918 года. Жила и работала в Иркутске. Умерла в 2000 году. Ребят тоже нет уже.

Ещё расскажу про отца. Отец в юности полюбил двоюродную сестру Дарью, она родная сестра дяди Серёжи. И когда поехали венчаться в Кимильтей, то поп отказался венчать их, и свадьба не состоялась. У тёти Дарьи потом была своя семья, муж, дети 5–6 человек. И когда я пришёл домой с Армии в 1945 году[,] она несколько раз приглашала меня в гости меня[32]. И мне, кажется, что тётя Дарья любила отца до конца своей жизни.

Наступила осень 1932 года. Мне уже 8 лет, но в школу меня не отпускают. Я хожу в детский сад (очаг). Я не мог говорить, а что говорил [–] меня, кроме матери[,] никто не понимал. Сёстры 1 сентября собираются в школу, я в слезах. Рвался в школу, но меня не отпускают. Мать меня держала[,] и когда сестры пошли к порогу, я вырвался из рук, ноги не устояли и лицом ударился об угол сундука, стоявшего рядом. Ударился переносицей и этот шрам остался на мне на всю жизнь. В этом [же] году осенью приехали врачи из Зимы и мать показала меня врачу. Врач меня осмотрел и здесь же сделал мне операцию. Подрезал мне плёнку языка в нижней части. Я стал разговаривать и меня стали понимать. Все были рады и тем более я сам. Учебный год пропал. Разговаривал плохо и даже в 1933 году, мать меня ещё не хотела отдавать в школу. Помню[,] сестры утром ушли в школу[,] мать и младший брат были дома. Мать нажарила мяса с картошкой на большой сковородке. Я поел, но[,] видимо[,] еда не шла. У меня все думы были о школе. Я молча пошёл в детсад (очаг)[,] мать настояла. Вышла воспитательница и сказала нам, что Вам нужно идти в школу. Я вернулся домой, ещё раз поел и[,] как был[,] в чёрной грязной рубахе, в штанах на одной пуговице, побежал в школу. Сначала зашел-добежал до речки [–] умылся, обтёрся рубахой и по берегу пошёл в школу. В школу пришёл с большим опозданием. Все были в классе. Открыл двери, учительница Вера Александровна Усова, сказала мне, чтобы я проходил в класс. За партами сидели по 3 человека и учительница посадила меня на последнюю парту. Школа была начальная и первый день все четыре класса собрались в одном классе.

Началась учёба. К нам в дом приходила Вера Александровна и с матерью вели разговор. Разговор шёл о моём языке, чтобы как можно быстрее научиться читать{,} и читать громко вслух, чтобы разработать язык, разговор, правильно говорить слова. И мать начала меня учить, не только читать, но и писать. Она закончила 3 класса старой сельской школы.

В первую очередь подстригла меня. Оставила впереди чуб. Посадит меня за стол, сама сядет рядом — что-нибудь починяет или шьёт я сижу[,] читаю вслух. Если неправильно прочитал или неправильно сказал слово, то она дёргала меня за чуб и я часто лбом стукался об стол. Плакать не разрешала. И я продолжал читать. Также учила писать. Диктанты она мне не читала, а пела русские народные песни, наши деревенские песни и частушки. Споёт, остановится, продиктует и сразу же проверяет. Последствия были такие же, что и при читке. За всё отвечал мой чуб со лбом. Спасибо матери, за то, что научила быстро читать. Стал читать лучше всех в классе. Вечерами читаешь книжку, какой-нибудь рассказ, сказку или стихотворение, то у нас под окнами, а на дворе уже наступили холода, собиралась молодёжь на завалинке и слушали меня. Букву «Р» научился говорить только в 4 классе. Учительница Вера Александровна давала мне книги, я их читал и мне очень нравилось. И когда мы поехали в город, я целую стопку книг отнёс в школу, что мне давали читать. Вера Александровна, где-то в конце сороковых годов, получила звание «Заслуженный учитель»[33] и получила орден. Её муж Иннокентий Васильевич, бывший царский офицер, тоже был учителем. В 1937 году был арестован и не вернулся.

В начале февраля 1934 года приехал Отец. Приехал поздно вечером, специально чтобы его никто невидел [не увидел], но «шило в мешке не утаишь», как говорит старая русская пословица. Утром пошёл народ. Отец привёз Две булки хлеба, одну чёрную, другую белую, привёз пшенной крупы и что-то из гостинцев. Но я хорошо помню[,] [как] утром мать наварила пшенную кашу на молоке, вывалила в большую металлическую чашку. Ели на кухне, Ели мы кашу с таким аппетитом, что едва-ли кто смог от [неё] в этот момент оттянуть нас за уши.

Отец приехал за нами. 10 февраля утром[,] сгрузили узлы, ящики-чемоданы, сундук с вещами, с одеждой на сани. Коня Отец взял в колхозе. Весь домашний скарб, что не потребуется нам в городе[,]сложили в амбар. Мы с братом даже взяли в город свои бабки[,] т.к. привыкли к ним и для нас они были самые дорогие[,] любимые игрушки. До города Зима{,}[34] расстояние 36 км. И доехать за день мы никак не могли. День был тёплый[,] и Отец решил переночевать у знакомых в селе Перевоз.[35] В село приехали уже темно, переночевали и утром продолжили свой путь. Что мне запомнилось: В этом селе, видимо, недавно был пожар и много домов стояло сгоревших. Дом в деревне оставили, временно, Горностаевым, т.е. отцовой сестре. Жили они на Кавказе[36] в маленькой избе и новый дом, который они начали строить [осилить уже — ?] не смогли. Помню[,] лежал оклад для дома и всё. Днём мы прибыли в Зиму. Сначала заехали к знакомым, к Андрею Евдокимовичу и Петру Ивановичу. Это были старые знакомые, жившие в Зиме[,] и работали [они] на железной дороге. Ещё в 1924 г., когда я родился, и крестили меня, то жена Петра Ивановича назвалась моей крестной матерью. Но т.к. она умерла раньше мужа, то Фёдор[37] Иванович остался моим крестным отцом. Поезд приходил поздно вечером. Вещи разгрузили, перетаскали на вокзал. Народу было много и [мы] устроились посреди вокзала на полу. Лошадь Отец отправил обратно с попутчиком-нарочным. К прибытию поезда отец с матерью стали таскать вещи на платформу. Пану взяли с собой, чтобы она караулила вещи на платформе, а мы здесь на вокзале. Я с Василием сидели на сундуке, Ирина на чемодане. Подошёл мужчина и попросил Ирину подняться. Ирина встала, он взял чемодан и ушёл, а мы остались сидеть с раскрытыми ртами. Когда пришли отец с матерью и спросили: «Где чемодан?» то мы на перебой [наперебой], что чемодан взял какой-то дяденька. До отхода поезда время [времени] оставалось мало. Охать и ахать, искать времени не оставалось. Родители взяли за ручки сундук[,] пришли на платформу и началась посадка. Ехали в плацкартном вагоне, вагон был забит народом, вещами, чемоданами до предела. Свои вещи мы сложили в одну кучу, а нас сверху. Расстояние от Зимы до Иркутска 250 км. Рано утром приехали на станцию Иннокентьевская.[38] Отец оставил нас на вокзале, ушёл искать возчика [извозчика]. К вечеру подъезжает. С ним мужчина. Они быстро все вещи сложили на сани. По дороге он представился маме, что фамилия его Шестаков Никифор и живёт он в маленькой деревне, в небольшом домике. Мы, дети, сидя на возу во все глаза смотрели на множество огней, было интересно. Василий уснул, сидя со мной рядом. Поздно уже, было совсем темно, приехали в маленькую деревушку. Остановились и стали разгружаться. Изба было действительно маленькая. Разгрузились в проходе, заложили весь коридорчик [так], что пройти в комнату было невозможно. Нас сразу уложили спать, кого куда. На улице, видимо, было тепло, как я помню, мы не замёрзли[,] хотя были одеты по деревенски. Я лично был в зипуне, а [на] ногах чарки — эта кожаная обувь без голяшек, а поверх завязывались шнурком. Зипун — это пальто из толстого сукна. Василий[,] видимо[,] тоже был в зипуне, а сёстры в старых сшитых перешитых матерью пальтишках. Кроме нас в доме жили Наумовы, отец с сыном Володей. Владимир был где-то в нашем возрасте. Хозяева Большаковы отец с матерью и двое детей. Сын старше нас, и дочь[,] наверное[,] ровесница Паны, звали её Катя. Она была высокая ростом и хорошо одевалась. Деревня называлась Рёлка, стояла она около болота, немного в стороне деревни Бараба,[39] почему и назвали Рёлка[,] т.е. на околице — в стороне.[40]

Отец вышел на работу. Работал он на строительстве мелькомбината грузчиком.[41] Мать тоже устроилась туда{-}же на разные работы. Нас троих — сестёр — и меня отправили учиться. Пана в 3-й класс, Ирина во 2-й класс, я в 1-й класс. Школа стояла в посёлке Жилкино, на живописном высоком берегу реки Ангары. Школа была начальная.[42] Ходить было далековато, но для нас детей — было нипочём. Была зима. Февраль. Скоро март[,] и река Ангара, которая в зимнее время топила [затапливала] всю прибрежную низкую местность — вода поднималась до 1,5 м. и ходить по льду было опасно. Отец нас устроил на время жить у своей сестры тёти Тани, которая жила в 2х-этажном каменном доме на мелькомбинате (об этом написано выше).[43]

Георгий рос своенравным, самолюбивым парнем, часто был при слезах. И однажды, когда мы жили у них, во время обеда, он закапризничал — поспорив с младшей сестрой Ольгой. Что-то не поделили. И Ольга[,] долго не раздумывая[,] ударила его ложкой в лоб, а ложки в то время были из 3-х миллиметровой стали, и Гошка через голову перевернулся и упал на пол. Крик, слёзы, тётя как-то растерялась и не знала, что делать. Подняла Георгия и на лбу у него мигом соскочила [вскочила] огромная шишка.

На мелькомбинате, где работал Отец, была столовая, находилась она в большом белом доме (бывшая церковь)[,] и отец несколько раз брал меня на обед. Столы стояли в несколько рядов, но отец проходил дальше, на возвышенную часть, где также стояли столы, а на столах в вазах стояли цветы. Как{,} позже дошло до меня, это столы были специально для ударников, т.е. для лучших рабочих.

Отец работал грузчиком, рабочие таскали строительные материалы — доски, кирпич и т.д. по лестнице вверх в ручную [вручную]. У каждого рабочего на плече был укреплён наплечник, это для того, чтобы рабочие не набили до мозолей свои плечи. Кирпич таскали на носилках по 2 человека.

Весной [1934 г.] мы переехали в барак, что построили рядом с красным кирпичным зданием. Барак длинный с тремя секциями. В бараке жили холостые и семейные. Мы жили в 1-й секции, если считать от дороги. Место заняли в самом углу. Мать повесила занавески. Посреди барака стоял длинный стол, по обе стороны стола стояли скамейки. Вправо от стола стояла кирпичная плита с двумя конфорками. Жить стало немного лучше, приняли оседлый образ жизни. Мать варила обеды, ужины, питаться стали нормально. Закончили учебный год. Лето[,] для нас было раздольно. Бегали, играли, знакомились с окружающей местностью, [а] напротив через дорогу ломали-разбирали церковь. Купаться бегали на Ангару, несмотря [на то,] что вода в реке была холодная. Однажды я проколол стопу левой ноги, спрыгнул с крыши небольшого сарайчика. На земле валялись доски, вбитые [с вбитыми] в них гвоздями, а сверху толь, мусор. Я спрыгнул и нога попала на гвоздь, ногу проколол насквозь.

Брат Яков со строительства уволился и поступил на авиационный завод № 125 (сейчас 39)[44] учиться [в] ФЗО на слесаря-жестянщика. Осенью [1934 г.] пришёл с Армии старший брат Иннокентий.[45] Отец уже работал бригадиром землекопов и брата взял в свою бригаду. Этой же осенью началось строительство нового Заготзерна и рабочих комбината начали переводить на новую стройку. Отец со своей бригадой перешёл работать в Заготзерно. Нам дали новое место жительство в бараках, что стояли в сторону от посёлка Жилкино к посёлку Иннокентьевская.[46] В этих бараках, куда нас переселили, были когда-то склады. Там не было ни коек, ни столов, ни скамеек. Всё делали сами. Отец сколотил нары, на них мы и спали вчетвером. Один раз в 5 дней приходил Яков. В то время была рабочая пятидневка.[47]

Посреди барака поставили железную печь, где рабочие могли варить себе горячие обеды. Жило много холостяков — молодых ребят. Они баловались, делали друг другу массажи, играли в карты [–] и кто проиграет, тому массаж[,] и[,] видимо[,] делали так больно, что каждый отказывался, но его насильно улаживали [укладывали — ?], держали за руки-ноги и возня, крик, шум, смех, а нам было это интересно.

Водка в то время была ещё не в моде. Я не помню, чтобы они пили или где-то напивались, дрались или скандалили. Жили дружно, нас[,] младших[,] не обижали. Прожили мы в этом бараке зиму. Весной отец со своей бригадой землекопов перешёл работать на строительство мыловаренного завода.[48] Переехали в бараки[,] стоявшие на территории завода. Здесь уже было много переселенцев, завербованных с западных областей. Обратно [Опять], мы услышали тот же говор, что встречались [встречался] нам в Кяхте, обратно [и опять] эти переселенцы были из Воронежа, Тамбова, Брянска и т.д.

Их разговор очень отличался от нашего Сибирского, даже иногда мы непонимали [не понимали] их слова. Жили также семейные, молодые пары, все вместе. В бараке[,] как и в бараке, где нам пришлось жить до этого[,] — расстановка толов [столов — ?], скамеек, печей, топчанов [–] было по-прежнему. Только люди были совсем другие. Все работящие, трудолюбивые, весёлые. Пьянок никаких не было, как сейчас. По вечерам пели песни. Кроме радио, никакой музыки не было, кроме, если у кого-нибудь была гармошка или балалайка. На работу ходили по гудку и кончали работу тоже по гудку.

Наша семья, как и раньше, заняла место в углу. Повесили занавески. Занавески висели всплошную. Каждая семья, каждая пара отгораживались занавесками.

Недалеко от завода в сторону Военного городка[49] был лес. В нём росло много кустарниковых растений. Дикая сибирская яблоня, жимолость — мы её звали волчья ягода и в еду не употребляли, боялись отравиться. Не доходя леса была обширная поляна. И летом 1935 года сюда понаехали цыгане. И каждый вечер, после рабочего дня, народ толпами ходил к цыганскому табору. Там было весело, цыганские песни, пляски, музыка[,] рабочие воспринимали всей душой.

Бригада у отца была 12 человек молодых здоровых парней и она постоянно участвовала в социалистических соревнованиях, занимала первые места. Осенью 1935 года отца отправили на слёт ударников в город Усолье-Сибирское.[50]

В 1936 году на мыл-заводе [мыловаренном заводе]{,} нам дали квартиру. Также в бараке, но отдельная однокомнатная квартира. Мы были все рады, так как 2 года жили в общежитиях, нам довольно надоело. В бараке жили только семейные, в нём было 3 подъезда и в каждом подъезде жило по 3 семьи. Почти в каждой семье были дети, появились друзья, с которыми вместе ходили в школу, в лес[,] вместе проводили свободное время. Мама работала уборщицей на заводе. Вечерами стиралась. Приносила бельё с завода, приносили бельё ребята[,] работавшие с отцом. Однажды мать стиралась, а мне наказала, чтобы я принёс домой воды. Но я заигрался и к обеду пришёл домой, мать не разговаривая сняла верёвку, висевшую на гвозде у входных дверей[,] и хотела меня отлупить за непослушание. Замахнувшись на меня верёвкой, чтобы ударить, но я перехватил её[,] и она никак не могла вырвать из моих рук. В это время заходит отец, Он забрал верёвку, а матери сказал, чтобы нас никогда не трогала. «Вырастут[,] сами поймут». Вот такой несуразный случай, который я запомнил на всю жизнь. И действительно, отец никогда нас не трогал — достаточно было взгляда.

Вечерами у нас собирались молодые ребята из бригады отца. Разговаривали, играли, тоже в карты, в конце рабочей недели приходили старшие братья. Брат Василий учился в 1-м классе, считал плохо. И вот высапят [высыпят] ему мелочь-деньги на стол и говорят ему: «Правильно сосчитаешь [–] деньги твои». Вот и сидит, пыхтит, сопит, стараясь правильно сосчитать, все смеются, меня не подпускают. Конечно, мелочь при любых случаях была его.

Шёл 1936 год. К нам часто начали приходить и приезжать наши деревенские родственники и не родственники. Кто за советом к отцу и матери, кто за помощью. Приехал с севера двоюродный брат Иннокентий Горносталев — племянник отца и некоторое время даже жил у нас. Отец устроил его работать на заводе. Двоюродные братья по матери[.] Бухаров Василий пришёл с армии. Дмитриев Степан[,] приехавший из деревни, работавшие в охране, постоянно находились у нас. Приехавший из деревни муж двоюродной сестры Агнии Шрамков [был] грязный и у него появились вши. Мать дала ему чистое нижнее бельё и отправила его в баню и велела пропарить всё бельё и одежду. В общем[,] ему от матери досталось, т.к. он некоторое время жил у нас. Из города в Зимнее время через Ангару прибегала тётя Лукерья Бухарова (Луша) занимать деньги. Обута на босу ногу[,] в каких-то старых ботинках. Мать на неё: «Ты что, Луша, сдурела босиком зимой через Ангару — разве так можно?» Но{,} никогда не отказывала. Напоит её чаем, обогреет, проводит.

Бухаровы, они тоже были наши деревенские. Муж дядя Николай, также [так же], как и все[,] бросил хозяйство, переехал в город. У них было 2-е детей[:] Иван с 1922 г. и Прасковья с 1927 года. Сейчас из них никого нет.

В военном городке[51] жила мамина сестра тётя Груня. Она часто приходила к нам и ещё чаще ночевала, просто жила у нас. Мы с сестрой Ириной ходили к ней. Мать отправляла, зачем-то? Жила она в бараке-общежитии. И сколько мы не [ни] жили в бараках, но такой грязи и безобразия не видели. Жили там и семейные [и] холостые. Кровати стояли в 2 яруса. И там я впервые увидел китайцев[,] живших в бараке.

В нашем подъезде рядом с нами жил начальник охраны мыловаренного з-да Бочаров с семьёй. В другом подъезде жил печник Скоробогатов, у них был сын мой ровесник Виктор. Ещё жила мать с сыном, сын был хулиганистым и однажды принёс домой лягушку и стал бросать её на мать. Мать лягушек очень боялась и с криком визгом выскочила на улицу. Потом кто-то вмешался из взрослых, забрал лягушку и выбросил её. Там же жила семья бурятов из улуса Тараса Боханского аймака. В 3-м подъезде жила семья Зиминых. Отец работал плотником. У них было 2 сына Александр и Иван наши ровесники.

Брат Яков работал уже самостоятельно [и] ему ежедневно давали талоны на 0,5 л. молока. Он их неиспользовал [не использовал], а приносил домой. И мы с братом один раз в неделю ходили в Заводскую столовую Авиационного завода получать молоко.[52] Дасть [Даст] мама нам трёхлитровый битончик [бидончик]. Ходили мы напрямую через кустарник, через болото по тропинке, через ж/дор. полотна [железнодорожное полотно] и выходили на улицу Мира, которая вела к Заводу.[53] Это примерно 7–8 км. от мыл-завода. Между Заводом и нашим бараком строили четырёхэтажный кирпичный дом, но строительство остановилось. Дом дал трещину по торцу здания и для ребят — нас[,] это было здорово. Мы играли в нём. Излажены все 4 этажа. Вечерами иногда мы оставались одни. Родители уходили по своим делам[,] и от нечего делать [мы] играли в карты в дурачка-пьяницу. Однажды[,] играя[,] я громко пел интернационал[,] а при словах «паразиты никогда!» я взмахнул обеими руками, перевернулся через голову и слетел на пол. Была натянута занавеска и[,] видимо[,] я забылся, хотел опереться, как на стенку и улетел — жалко[,] что не в космос.

Наступил сентябрь [1936 г.]. Пошли в школу. Пана в 5-й, Ирина в 4-й, я в тритий [третий]. Василий пошёл в 1-й класс. Учились в школе на мелькомбинате. Школа — одноэтажное белое каменное здание, бывшее церковное.[54] Василий, в деревне Бараба[55] — школа для первых и вторых классов.

Осенью 1936 г. Отец работал в цехе, не то он перешёл постоянно, или временно вечерами ходил на дополнительный заработок. Они раскрывали бочки с канифолью, видимо[,] завод начал выпускать продукцию — мыло. И однажды{,} я увязался с ним на работу и стал помогать ему открывать бочки, вернее[,] всего мешал ему. И как получилось? Я сорвал ноготь на маленьком пальце правой руки. Отец отвёл меня в медпункт, дежурная сестра перевязала и мы вернулись в цех. Ждал отца — конца смены[,] т.к. на улице была уже ночь. Через день-два я ходил на перевязку[,] сестра при каждом разе срывала плёнку[,] появившуюся на ногте. Видимо, прошло уже порядочное время, палец не заживает и мать не стала меня пускать на перевязку, сама взялась за лечение [и] палец вскоре зажил.

В конце 1936 г. осенью земляные работы на мыл-заводе были закончены и отца, сначала видимо, перевели в цех, а потом на распиловку брёвен. Пилорам ещё в то время не было, пилили лес продольной пилой. Где-то перед новым 1937 годом{,} мы переехали жить на дачу, так называли местность не доезжая деревни Бараба, с правой стороны. Там стоял добротный-хороший дом-дача [и] вокруг него стояли деревья. Это была дача какого-то иркутского богатого чиновника. Почему и эта местность называется «Дача». На берегу Ангары стояло 2 барака. Мы переехали в один из Бараков, в отдельную комнату, но стенки были из досок. Всё было видно и слышно, что творилось у соседей или у нас, между досками были щели. В Другом бараке жили наши деревенские Бухаровы; дядя Ефим с тётей Наташей. У них были дети — Иван был уже взрослый, Василий мой ровесник и дочь Нина. И дядя Константин — они с Ефимом были родные братья. Тоже семья. Жена тётя Аня и дети[:] Антонида с 1921 г. — будущая наша невестка. Василий 1924 г. и Георгий 1927 г. Жили там не долго, переехали в этот отдельный дом — на дачу. В нём жило 3 семьи. Мы занимали половину дома. Вход отдельный [–] прямо коридор и 2 комнаты. Кроме нас жили, в другом подъезде[,] Литвинов — бухгалтер и Рязанов — плотник. Дочь Рязанова дружила с нашим двоюродным братом Василием Бухаровым. У Литвинова была дочь в нашем возрасте, но с нами не водилась. У неё была «Белая кость».

Яков продолжал работать на заводе. Иннокентий вместе со Степаном Дмитриевым работали на ж/д дороге.

Начался 1937 год. Вначале наводнение. Вода подошла к самому крыльцу. Из дома выйти было невозможно. Двое суток просидели, не выходя из дома. На 3-й день старшие пошли на работу, мы в школу. После школы — на лёд. Катались на льду, кто на чём мог. У нас были коньки-снегурочки и санки. В марте м-це вода из[-]под льда ушла. Лёд оставался. Мы надолбили лёд и залезли под лёд, пошли — было интересно. Мать увидела, велела быстро вернуться, наругала нас, особенно меня[,] и запретила, т.к. лёд в любой момент мог осесть, что и было через — два дня.

Беломестновы из Белого дома{,} переехали в Барабу. Жить стали недалеко от нас. Анфиса вышла замуж за Горбунова Ивана. У них родился сын. Ивана в 41 году взяли в Армию и он с войны не вернулся — убили. Летом их обокрали. Взрослые ушли на работу. Дома остались Георгий и Ольга. Пришли мы к ним и все вместе пошли рыбачить бреднем на малую Курейку. От дома недалеко. Вечером пришла с работы тётя Таня и со слезами зовёт всех домой и говорит: «Нас обокрали». Зашли в дом и увидели. Из комода все ящики выдвинуты, сундук открыт, все вещи, бельё и др. разбросаны по дому. Пришёл дядя Вася и сказал[,] успокаивая тётю Таню[:] «Чепуха[,]» [–] и сам вышел из дома. Вскоре заходит и в руках у него патефон. «Музыка осталась[,]» [–] шутливо сказал он. Воры залезли через забор в огород, а с огорода в дом, а это[,] указывал [он] на радиолу [патефон — ?][,] валялось у забора. Не успели[,] видимо унести, или кто-то помешал. «Чепуха, — повторил он, — наживём».

Как[-]то раз отец с матерью купили поросёнка[,] почти весь он был чёрной масти. Отец загородил его в клетку под крыльцом [и] мы каждое утро и вечер кормили его. Он у нас хорошо подрос. Осенью отец собирался его зарезать — будет своё мясо. Однажды утром вышли его кормить, а его нет[.] Замок на месте, а поросёнка нет. Он подкопал дыру, вылез и ушёл. Мы с Василием несколько дней искали[,] обошли всю Барабу, Релку. Заглядывая во дворы и подворотни, прислушивались[,] т.к. голос мы своего порося хорошо знали. Обходили мылзавод, мельницу и даже ходили на мясокомбинат, всё бесполезно — пропало наше мясо.

Помню случай — меня отправляли за хлебом в магазин. Я сходил на мелькомбинат[,] хлеба там не было и я вернулся обратно. Меня начали ругать, почему я не пошёл на мясокомбинат. Вторично идти я отказался. Брат Иннокентий подозвал меня к себе. И когда я подошёл к нему, это было в коридоре и он сидел на стуле, развернул меня спиной к себе и пнул меня в задницу так, что я прилип лицом и грудью в противоположную стенку. И приказал{,} немедленно идти за хлебом. Отец{,} работал на распиловке леса-брёвен. Стоял внизу. Лес был грязный[,] не то в цементе, не то в извести[,] и в глаз попал мусор и засорил глаза, проморгаться [отец] не мог. Положили его в больницу[,] глазную клинику, угол Ленина и Свердлова.[56] Глаз был потерян.

На даче, где мы жили[,] в Ангару впадали две протоки. И наша дача находилась как бы на полуострове. С левой стороны маленькая Курейка, она брала начало из болота, что находится у деревни Релка. Большая Курейка брала, а вернее сказать[,] вытекала из Иркута, недалеко деревни Вознесенка[57], ниже моста, что стоит сейчас через Иркут. Дом-дача и стояла на берегу этой протоки. Иннокентий этим летом уехал на север[,] он был вынужден уехать. На работе были у него неприятности. Обвинили его. Он не стал дожидаться ареста, т.к. это был 1937 год. Каждый день проходили аресты. Забрали Бухарова Ефима, который больше не вернулся, а также других мужиков. Никто не знал, что будет завтра.

Лето мы рыбачили, время проводили на реке. Ловили больше на удочку, потом сделали перемёт. Мать сшила нам бредень. Рыба была мелкая[:] малявки, сорожка, пискарь [пескарь]. В Бредень иногда попадалась Щука и караси. Вилками кололи гальянов, но в пищу их не употребляли — просто для интереса — иногда налавливали на жарёху[,] и мать жарила и заливала яйцами.

Летом в 1937 году начали строить насыпной дом на берегу протоки Курейка. Немного выше от дома, где жили. Дом строили уже без старшего брата. По выходным приезжал Яков, помогал. Отец делал опалубку, а мы всей семьёй засыпали стенки шлаком, опилками. Но жить в нём не пришлось, т.к. отец остался с одним глазом и был вынужден уволиться.

В 1936 и 37 году отец с матерью часто ходили в город за покупками, как за одеждой, так [и] за продуктами. В 1936 г. однажды взяли меня. И я впервые увидел город{,} и впервые прошёл по новому Ангарскому мосту.[58] Были на базаре, на барахолке. Отец брал на нас поношенную одежду, потому что она была намного дешевле новой. Мне купили белую сайку и я был доволен и рад[,] т.к. я ел её в первый раз. В 1937 году с хлебом в Жилкино было плохо и мы с сестрами ходили в город через Иркутный мост[59], а зимой на прямую [напрямую] через Ангару. Иногда, отец ходил один в город. Чтобы не ходить вкруговую, через Ангару переплывал на лодке за плату[,] и по насыпи возвращался домой, к нашей переправе. Мать далеко его узнавала по походке. Когда была сделана эта насыпь, неизвестно. Она уходила от нашей переправы на прямую [напрямую], где Иркут впадает в Ангару. Видимо, ещё в старое время — царские власти думали строить мост через Ангару. Но об этом ни где [нигде] читать не приходилось. Загадка?

Когда мы строили дом, отца тоже вызывали в комендатуру. Но оставили. Семья была большая и к тому же он потерял глаз и ему пошли на уступки. Забрали мужиков-соседей из нашего дома. Литвинова и Рязанова.

Где строили новый дом, рядом была лодочная переправа, через протоку. Переправой занимался уже пожилой старик по фамилии Брагин (инициалы позабыл). Он был участником русско-японской войны 1904-05 годов. Мы завели с ним дружбу, особенно я. Для меня всё было интересно. Он был моряком, ему пришлось служить на «Варяге». Он много знал, много рассказывал о войне — это была живая история. Лодку он отдавал нам, и я впервые почуствовал [почувствовал] вёсла в своих руках. Я вместо него занимался переправой.

В 1938 году отец увольняется с мыловаренного завода и поступает работать в центральную гостинницу [гостиницу] «Сибирь».[60] Переехали [мы] в Иркутск и поселили нас в подвал каменного здания в ограде гостинницы [гостиницы], на углу Ленина и Свердлова. В подвале уже жила семья Мезенцовых. Мать, сын Виктор с 1922 г. и дочь Мария, наша ровесница. Немного погодя нас перевели в другой подвал, где жили мы одни. Это полукруглая гостинница [гостиница] занимала по улице Ленина целый квартал — центр города. С одной стороны глазная клинника [клиника],[61] со второй стороны Центральный Государственный банк[62]. Через дорогу медицинский институт.[63] Рядом городская площадь имени Кирова[64], напротив её [неё] горсовет[65]. На углу улиц Ленина и Свердлова через дорогу сельскохозяйственный институт.[66] На месте[,] где построили гостинницу [гостиницу] стоял деревянный дом, и его на катках передвинули в глубь [вглубь] двора. Мать поступила вначале швейцаром. Проработала немного и ушла работать в ресторан посудомойкой. Это на втором этаже. На третьем этаже был красный уголок, комната отдыха, биллиардная, шахматы, домино, а вечером, почти ежедневно[,] ставили художественные фильмы или ставили концерты. Здесь мы с младшим братом научились всему — биллиард, шахматы, домино. А до этого одни карты и умели играть лишь [в] дурака.

Встретили нас ребята, проживающие в этой ограде[,] недружелюбно. Нам пришлось отстаивать свою не прикосновенность [неприкосновенность] и своё достоинство в драках. В первые дни я столкнулся с Шевелёвым Владимиром[,] с ровесником. Драка кончилась миром. После мы вошли в коллектив с доверием. Приобрели новых друзей. В ограде стояло одно каменное двух-этажное здание, два 2-х этажных деревянных дома и деревянный дом, в котором жили Шевелёвы. Ребят было много и мы приобрели новых друзей: Шевелёв Володя, Новиков Саша, Шарыпов Гоша, Шишкин Володя, Титов Слава (слон), Серёжа Федорчук, Толстоухов Октябрь, братья Комаровы и др. Часто мы с братом ходили в кино, в кинотеатры «Художественный»[,][67] «Гигант»[,][68] «Пионер»[69]. Ходили к Бухаровым[,] дяде Константину[,] к их ребятам Василию и Георгию. Они [жили] на Поплавской улице [–] сейчас она называется Перовской.[70] На улице Фурье[71] жили Быковы, у них была дочь Ольга — она сильно недослышала[,] и брат её Георгий, мой ровесник. Мы[,] ребята с одной деревни, вместе ходили в кино. Ходили даже в к/т «Экран».[72] Иногда были случаи драки. Ещё в ограде жили Шишкины, [их] отец был из китайцев. Семья была дружелюбная, приветливая{,} и большая. 2 старших [старшие] сестры и 3-е ребят. В 1940 году их мать с дочерьми и сыном Володей взяли меня за черёмухой. Ходили в Максимовщину, что на левом берегу реки Иркут. 13 км. от Иркутска.[73] Я был в старых ботинках и они у меня развалились. На обратной дороге пришлось идти по стерне и [я] поцарапал и наколол свои ноги. Домой пришел босиком.

Брат Антон Чемезов[74], что работал прокурором Иркутского района, часто бывал у нас. Жил он по улице Халтурина № 4.[75] На этой улице{,} в царское время в 1908 году нелегально жил С.М. Киров.[76]

Его брат Константин, так же [также] до войны несколько раз приезжал в Иркутск. Пока жили мы в городе и тем более в центре, то наша квартира превратилась в заезжий дом или в дом крестьянина. Все деревенские[,] что жили в Иркутске или приезжали в Иркутск[,] мимо нас не проходили. В сельхозинституте[77] учились Бухаров Филипп, Красико Пётр (сейчас в этом доме художественный музей[78]) они постоянно приходили к нам. Бухаровы[:] дядя Константин с женою и его младший брат Павел Иванович. Приехала двоюродная сестра Авдотья Осиповна с мужем Скуратовым Кириллой [Кириллом] и дочерью Ниной, братом Василием. В общем[,] всех не перечислишь. Много родственников, много знакомых и тем более наших деревенских.

Отец с матерью никому не отказывали ни в чём. Особенно Отец — он отдаст с себя последнюю рубаху, лишь бы человеку сделать хорошо. Был такой случай. В гостиннице [гостинице] жила семья — муж с женой с ребёнком. Они были с Украины и[,] как я помню[,] фамилия Мудрицкие. Он познакомился с отцом и перед отъездом попросил отца, что где-то через 2–3 м-ца [месяца] к нему должен ехать младший брат, и чтобы отец его принял и не отказал ему в помощи и квартире. И Действительно[:] брат приехал — до Иркутска долетел, а дальше лететь до Якутска денег нет. И он пришёл к нам. Отец был на работе, он временно нанимался строить небольшой домик под фотоателье в предместье Марата по улице Рабочего штаба напротив Ремесленного училища № 1.[79] Это фотоателье простояло и работало 45 лет и только в 80-х годах его убрали.

Просит у матери 300 руб. Мать отправила меня к отцу. Отец разрешил и дали ему 300 руб. и он улетел. И потом, через некоторое время, деньги они вернули, выслали перевод и отбили телеграмму, в которой благодарили отца за помощь.

В школу, как приехали в 1938 году[,] пошли в Перволенинскую[80] мы трое — Пана, Ирина и я в шестой класс и учились в одном классе. Пана училась плохо, Ирина один год проболела и [я] их догнал. Школа стояла недалеко от берега реки Ангары, на углу улиц Рабочей и Декабрьских событий.[81] Напротив стояла Владимирская церьковь [церковь][82], она была деревянная и её снесли где[-]то в шестидесятых годах.[83]

Проучились там год, потом перешли в 11 школу.[84] Школа стояла и стоит на улице Связи.[85] Пана школу бросила и поступила работать на почту — на улице Степана Разина.[86] Мы с Ириной учились вместе в 7–8 классах, Василий в младших классах. Я очень любил читать книги. Брал книги в библиотеке и если появлялись деньги, то брал в магазине. В школе любил Литературу, Историю, Географию. Алгебра, Геометрия и Физика эти предметы шли с трудом и тянул их на тройки, и они меня неинтересовали [не интересовали]. В Иркутске был дворец пионеров на ул. Желябова[87] — это бывший дом купца Второва. [88]Я изредка ходил туда, занимался в географическом кружке. Напротив 11 школы был каток, ходили туда кататься. Ещё иногда в школе брали лыжи и катались на площади Кирова[89] по внутреннему периметру. 2 раза родители отправляли меня в пионерский лагерь. В 1939 г. в Акино-Баклаши.[90] Жили в церкви. Второй раз [–] в Усольский район.[91] Лагерь находился на берегу реки Белая.[92] Жили в бараке. Недалеко была фарфоровая фабрика, ходили туда на экскурсию.[93] Через реку Белая на той стороне стояла деревня Узкий луг.[94] Нас перевозили туда на лодках, ходили смотреть Кино. Напротив лагеря через реку стоят высокие вертикальные скалы. Жгли пионерские костры. Однажды к нам был приглашен участник боев на Халхин-Голе.[95] Он был награждён медалью «За Отвагу».[96] Рассказывал нам о боях, о себе и за что получил медаль. Для нас в то время он был Героем.

1940 год. Получили письмо от брата Иннокентия. Находится он в бухте Тикси — устье Лены.[97] Яков женился. Взял в жёны Бухарову Антониду Констант. [Константиновну]. Продолжает работать на авиазаводе.[98] Переехали на частную квартиру в посёлке Иннокентьевская — Иркутск — II.[99] Пана работает на почте сортировщицей писем. Живём в городе 2 года. Родители ухитрились держать поросёнка в том году одного и держим [одного и] в этом году. Кроме [него], ещё кроликов. Наша задача с братом, ходить на базар. Снабжать поросёнка и кроликов отходами овощей[,] что попадёт — капуста, морковь, лист свеклы, мелкая картошка и т.д. Стайку отец сделал за 2-х этажным деревянным домом.[100] Как-то нам надо было жить. У отца оклад 120 руб. и у матери не больше. Поросят кололи тайно. До войны был закон — все шкуры животных в обязательном порядке должны сдаваться государству. Притащим его домой[,] и отец с матерью его разделывают в квартире втихаря, чтобы никто не знал и не видел. Кроличьи шкурки сдавали, в приёмный пункт.

Купаться ходили с ребятами на [неразб.: Коло — ?], где приходилось драться с глазковской шпаной.[101] Они нас не пускали и запрещали ходить. Ещё мы ходили в Затон. Это где Иркут впадает в Ангару.[102] Там было небольшое озеро, вода была в нем тёплая. За 3 года жизни в Иркутске 1938–1941 год произошло 3 войны. 1. Халхин-Гол — Монголия.[103] 2. Озеро Хасан — Дальний Восток[104] и 3. В 40-м году карелофинская [карело-финская] война[105]. Эти войны подорвали экономику страны. 1939 год был неурожайный. Продукты подорожали, за хлебом очереди. Особенно 40 год. Дико сказать, очереди достигали до 8 тыс. человек. Наша забота-работа была обеспечить семью хлебом. Магазин — деревянное здание[,] стоял на углу улиц Ленина и Горького где сейчас Гастроном — большое здание.[106] В 1940 году нам дали квартиру в 2-х этажном каменном доме на 1-м этаже. Там в подъезде жило Две семьи. Большая прихожая, для нас она была кухней. Мать всегда там готовила обеды. Электроплит до войны не было. Были примусы и керогазы. Соседи были хорошие. Отец с матерью постоянно брали гамыру [гомыра] — спиртовые отходы.[107] Продавали свободно для нагрева примусов, но её употребляли и пили, как водку. Цена её была намного дешевле водки. И наши родители приспособились к ней. Магазин, где её продавали[,] находился на улице Фурье и [меня — ?] постоянно отправляли за нею. А также развозили её по городу в бочках. Принесёшь, родители добавляют в неё горчицу и гамыра меняет цвет, в ёмкости получается осадок, а гамыра становится белой.

В 1940 году я получил паспорт. Теперь я «Гражданин Советского Союза», как в стихотворении Маяковского сказано:

Я достаю из широких штанин
дубликатом бесценного груза
читайте, завидуйте
Я, гражданин Советского Союза!»[108]

Война. Баргузин.

В 1941 году в начале июля[109] месяца, дождавшись нашего окончания школы[,] Отец завербовался в Баргузинское речное пароходство бакенщиком.[110] Он ещё раз решил попытать счастья. Поездом до станции Байкал.[111] Сутки прожили в порту. На вторые сутки сделали посадку на пароход «Ангара».[112] Переехали Байкал и прибыли в Усть-Баргузин.[113] Там пересели на другой пароход и 19/YII[114] прибыли в село Баргузин[115], это 50 км от Устья.[116] 3 дня жили на берегу в палатке. Мы с Василием сделали удочки{,} и бегали на речку рыбачить — бегать не надо, река рядом. Однажды приходим с Рыбалки, был обед. Мама плачет. Мы давно не слышали и не видели, чтобы мама плакала. Она сидела на камне и платком вытирала слёзы. Её вопрос: «Что будем делать?» Началась война[117], а у нас ни дома, ни места, живём на улице! Пришел отец, мать стала на него ругаться. Отец молчал… Потом развёл руками и произнёс: « Кто знал, что будет война» Нам стало страшно и мы все заплакали. Уже к вечеру подогнали лодку и мы начали грузиться. Пана с Ириной сходили в магазин[,] набрали продуктов. Поплыли вниз по реке, потом переплыли реку. На другом берегу стояло несколько домов и мы причалили к берегу. Деревня называлась Толстихино[118], в деревне 7 домов. Нас пустили на квартиру, отец договорился прожить несколько времени, а там будет видно. Сделали на лодке 3 рейса, на улице уже стало темно. И вот мы под крышей, в чужом доме, в чужом краю. В доме жил муж с женой, детей у них не было. Прожив два месяца у Мороковых, это фамилия хозяев, у которых мы жили, Отец договорился с бабушкой Щегловской. У неё дом большой, жила она с дочерью и с двумя внучками. Половину дома они отдали нам. Пана вскоре уехала обратно в Иркутск. Здесь для неё работы небыло [не было]. Огород мы посадить не успели, т.к. было уже поздно. Работа отца заключалась в том, что ежедневно вечером нужно зажечь огни в бакенах, которые снабжались фонарями[,] а утром пораньше бакены нужно потушить. Фонари с бакенов снимали, заправляли керосином дома. Это каждый день, в любую погоду. Общее расстояние между бакенами верхним и нижним 5 км. [–] 2 км вверх и 3 км вниз. Мне, как старшему, почти ежедневно приходилось помогать отцу. Я был на вёслах отец на корме. Мне эта работа была по душе — забавой и развитием. Мне исполнилось уже 17 лет. Изредка отец уезжал по утрам один, давая мне выспаться (конечно[,] большое ему за это спасибо). Всё свободное время проводили на рыбалке. Рыбачили удочками, перемётами, бреднем. Отец ставил сети. Жили в основном рыбой. Мать возила на рынок в село, продавала[,] меняла на продукты, картофель и на другие овощи. Рыбой кормили свиней, собаку и сами ели до отвала в разных видах жаренную, вяленую, варёную, сушеную, солёную и ели с удовольствием — мать умела готовить. Отец купил ружье и в свободное время ходил на охоту. Изредка брал меня. Охотились в основном на дичь. Однажды отец принёс соболя и глухаря. В общем[,] тайга была богата зверем и дичью, но время [времени] у отца не было и не было хорошего охотничьего ружья. Тайга{,} также была богата ягодой. За ягодой ходила Мать с сестрой Ириной[,] брали иногда Василия. Ходил и я, но редко, больше находился с отцом, помогал ему. В общем[,] на зиму запаслись брусникой, смородиной, грибами[,] т.е. всеми лесными дарами. Начали заготовку дров, лес был за огородом. Выбирали сушняк. Пилили, таскали в ограду, рубили. Складывать дрова в поленницу помогали все, кроме мамы. Ей хватало работы по дому.

Иногда зажигать бакены отец брал Ирину. Несколько раз нас настигала буря. Большие волны, чуть не переворачивали лодку, но под умелым управлением веслом на корме{,} всё кончалось благополучно. Были случаи, что плыть было невозможно и приходилось лодку причаливать и затаскивать на берег и ночевать под лодкой. Конечно, дома были обеспокоены, особенно мать.

И при возвращении домой утром, мать, сестра с братом стояли на берегу[,] встречая нас. Мать[,] как обычно — при слезах. Пошли [в] школу. Школа в Баргузине. Ежедневно отец перевозил утром на другой берег, а вечером встречал, что [чтобы] перевезти обратно. Мы учились с Ириной в 9 классе, Василий в 5-м. В октябре наступили холода, река покрылась льдом. Зима ранняя. Мы перешли на подводный[119] лов, на Бармаш [бормыш]. Бармаш, это болотная живность, мы её брали в верховьях Баргузина.[120] Долбили лунки, в лунку высыпешь горсть-две этого бармаша и опускаешь крючок, на котором в виде бармаша заделан «обманный муляж». В школе был урок военного дела. Гоняли нас, довольно много, несмотря на любую погоду. Я не думал в то время, что Война коснётся меня. Ходили в школу пешком через реку. Утром, ещё до рассвета[,] и одни мы ходить боялись — боялись волков. Они подходили к деревне. Когда перейдёшь реку, то до села нужно было пройти неменьше [не меньше] 2 км. На этом промежутке дороги было страшно, здесь встречали волков. Был деревенский мужик Просекин, он ежедневно ходил в Баргузин на работу и сопровождал нас. Брали с собой старые тазы, ведра, кастрюли и при виде волков поднимали шум. Это было редко, но всё равно было страшно. Село Баргузин [–] это районный центр и вошёл в Историю России как место ссылки революционно-настроенных людей против царского строя. Сюда ссылали не благонадёжных [неблагонадёжных]. В прошлом веке, в 1824[121] году[,] сюда был выслан друг Пушкина А.С. Кюхельбекер — с которым [они] вместе учились в Лицее.[122]

(продолжение следует)

Примечания

[1] Пивова́риха — село в Иркутском р-не Иркутской обл., адм. центр Ушаковского муниц. образования. Расположено в 5 км. восточнее города Иркутска.

[2] См. также стр. 38.

[3] Автономная Советская Социалистическая Республика Немцев Поволжья (АССР НП, нем. Autonome Sozialistische Sowjetrepublik der Wolgadeutschen) — автономия поволжских немцев в составе РСФСР существовала с 19 октября 1918 г. (автономная область немцев Поволжья), была преобразована в АССР 19 декабря 1923 г. и ликвидирована 28 августа 1941 г., после чего была проведена депортация этнических немцев.

[4] Алда́н — город (с 1932 г.), адм. центр Алданского района Республики Саха (Якутии), в 530 км. к югу от Якутска. Основан в 1924 г., до 1939 г. назывался Незаметный.

[5] См. также стр. 38.

[6] Бодайби́нский район — муниц. образование в сев.-вост. части Иркутской обл. Адм. центр — г. Бодайбо.

[7] Карымск — село в Куйтунском р-не (на востоке граничит с Зиминским р-ном) Иркутской обл., адм. центр Карымского муниц. образования.

[8] См. прим. 23 (с. 13).

[9] В Иркутской обл. обнаружено три посёлка Первомайский: в Братском, Иркутском и Нижнеудинском р-нах. Предполагается, что имеется в виду посёлок, расположенный в Иркутском р-не в состав Ушаковского муниц. образования, примерно в 12 км к востоку от Иркутска и непосредственно за селом Пивовариха (см. прим. 106, с. 23). В нём имеется Сибирская улица.

[10] Член Политбюро ЦК КПСС, Министр внутренних дел СССР Л. П. Берия был арестован 26 июня 1953 г.

[11] См. также выше стр. 19.

[12] См. прим. 17 (с. 12) и 82 (с. 19).

[13] Упоминается вновь как «Бараба» на стр. 31 и 34–35. Сведений об этом населённом пункте собрать не удалось.

[14] Далее зачёркнуто: «ещё маленькими».

[15] Алзама́й — город (с 1955 г.) в Нижнеудинском р-не Иркутской обл., адм. центр Алзамайского муниц. образования. Поселение основано в 1897 г. при строительстве станции Транссибирской железнодорожной магистрали..

[16] Большой Луг — посёлок городского типа (с 1958 г.) в Шелеховском р-не Иркутской обл. на реке Олха; основан в 1932 г. Автор проживал здесь с семьёй в 1958–1969 гг. (см. стр. 75 и 78).

[17] Замзор — посёлок в Нижнеудинском районе Иркутской области.

[18] См. стр 19 (и прим. 83 там).

[19] Заготзерно — зернозаготовительный пункт.

[20] Вознесенский монастырь (также Монастырь Вознесения Господня и Иннокентия, епископа Иркутского) — православный мужской монастырь, был основан в 1672 г. в 5 верстах от Иркутска, вниз по течению реки Ангары, на левом берегу. Каменная Успенская церковь была заложена в Воскресенском монастыре в 1780 г., сменив собою предшествовавшею деревянную (1741 г. постройки), и была освящена 19 октября 1783 г. В настоящее время расположена по ул. Полярной г. Иркутска. (Не путать с Церковью Успения Пресвятой Богородицы XIX в., располагавшейся в центре Иркутска на Успенской площади (ныне — пл. Декабристов) и разрушенной в 1931 г.) Все церковные здания Воскресенского монастыря за исключением Успенской церкви были снесены в 1933 г. Сведений о Спасском храме Вознесенского монастыря обнаружить не удалось (вероятно, не следует путать со Спасской церковью XVIII в. (Храм Христа Спасителя, Церковь Нерукотворного Спаса Христа или Спасский храм) в историческом центре Иркутска).

[21] Боково — посёлок в Ленинском округе г. Иркутска. Основан как село в начале XVIII в. вкладчиком Вознесенского монастыря Саввой Боковым.

[22] Г.С.М. — горюче-смазочные материалы.

[23] Вероятно, здесь в тексте должна быть запятая, хотя в рукописи обнаруживается точка.

[24] Владимир Корнилович Беломестных (1913–2009) — лейтенант Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1943).

[25] В данном случае автор располагал не вполне точными сведениями. Уйдя на пенсию, В. К. Беломестных переехал в посёлок Дагомыс Лазаревского р-на города Сочи Краснодарского края. После окончания курсов журналистов в 1965–1990 гг. действительно работал там экскурсоводом в местном бюро путешествий и экскурсий..

[26] «Кавказ» — часть деревни Кяхта (см. пояснение автора на стр. 20).

[27] О «даче» см. ниже стр. 35–36.

[28] Кутули́к (от бур. хутулэг — низкий, невысокий перевал) — посёлок в Иркутской обл., адм. центр Аларского р-на. Один из старейших населённых пунктов Приангарья. Возник в первой трети XVIII века как почтовая станция на Московском тракте в 180 км северо-западнее Иркутска.

[29] Александр Валентинович Вампи́лов (1937–1972) — русский советский драматург и прозаик. Вампилов родился в роддоме соседнего города Черемхово (см. прим. 92, с. 21), но рос действительно в пос. Кутулик, одна из улиц которого названа его именем. Трагически погиб 7 августа 1972 г.

[30] Крестовоздвиженская церковь — один из старейших храмов г. Иркутска. Расположена в историческом центре (на момент закладки это была окраина) города на ул. Седова (пересекается с Подгорной ул.) и является ярким образцом «сибирского барокко» XVIII-XIX вв. С 1929 по 1936 гг. и с 1948 по 1991 гг. Крестовоздвиженская церковь выполняла функции кафедрального собора. В 1936 г. богослужение в храме было прекращено, некоторое время в нём размещался антирелигиозный музей, однако в 1943 г. храм был возвращен верующим.

[31] В рукописи повторяется: «было».

[32] В рукописи повторяется: «меня».

[33] Почётное звание Заслуженный учитель школы РСФСР было установлено 11 января 1940 г.

[34] Зима́ — город (с 1922 г.), адм. центр Зими́нского р-на Иркутской обл. в 230 км к сев.-западу от г. Иркутск. См. также прим. 18 (с 12).

[35] Перевоз — село в составе Кимильтейского муниц. образ., примерно в 14 км к северу от г. Зима.

[36] Часть деревни Кяхта (см. пояснение автора на стр. 20).

[37] Возможно, описка автора и читать следует: «Пётр Иванович».

[38] Ныне — Иркутск-Сортировочный. В 1894 г. Вознесенский мон. уступил строившейся Транссибирской ж. д. пятьдесят три десятины (ок. 58 га) территории с условием, чтобы станции было дано имя первосвятителя Иркутского Иннокентия I (Кульчицкого). В 1898 году станция была названа Иннокентьевской. Это было в 1930-х гг. районом «Второго Иркутска» (см. прим 8, с. 12).

[39] Упоминается как «Бароба» на стр. 25 и неоднократно как «Бараба» на стр. 34–35. Располагалась рядом с пос. Жилкино (см. стр 25). Сведений об этом населённом пункте собрать не удалось.

[40] Рёлка — лесистый участок, слегка возвышающийся над окружающей его заболоченной территорией. Также — вытянутый остров или мель в русле реки. Пос. Рёлка располагался на левом берегу Ангары между пос. Кирова и Жилкино на месте прежде существовавшей улицы Релки, тянувшейся вдоль Ангары, бывшей невысоким береговым увалом, густо покрытым растительностью.

[41] Возможно, имеется в виду строительство крупяного завода Иркутского мелькомбината № 5 в поселке Жилкино, вступившего в строй в 1934 г.

[42] Сведений о школе в пос. Жилкино, стоявшей на берегу Ангары, обнаружить не удалось.

[43] См. выше стр. 26 (а также стр. 19).

[44] См. прим. 14 (с. 12).

[45] Вероятно, следует читать: «с военных сборов». Выше (с. 1) о брате Иннокентии сказано: «В Армии не служил — брали на передпоготовку [переподготовку] 2 раза по 3 м-ца.». См. также прим. 80 (с. 19) и стр. 80.

[46] Иннокентьевким посёлком (по дореволюционному названию) в разговорной речи нередко продолжали называть Иркутск II (Посёлок Ленина). См. прим. 8 (с. 12) и прим. 143 (с. 31).

[47] Здесь не вполне понятно, почему под 1934 (или 1935) г. речь идёт о «пятидневке». «Пятидневкой» в 1929–1931 гг. называлась связанная с переходом предприятий и учреждений на непрерывный график неделя («непрерывка»). Все трудящиеся были разделены на группы и для каждой группы за 4-мя рабочими днями следовал один выходной. 1 дек. 1931 г. пятидневная неделя заменена шестидневной (т. н. «шестидневкой») с фиксированным днём отдыха. Семидневная неделя была возвращена 26 июня 1940 г. Пятидневная рабочая неделя была введена в СССР 7 марта 1967 г.

[48] Иркутский мыловаренный завод — строительство началось зимой 1933/1934 гг. в поселке Жилкино и уже к концу 1934 г. завод начал выпуск продукции (http://irkipedia.ru/content/irkutskiy_mylovarennyy_zavod).

[49] Военный городок — располагается вглубь сев. берега Иркута за пос. Горького и пос. Кирова. От пос. Жилкино же это было вглубь левого берега Ангары. Ныне на территории Ленинского округа Иркутска сохраняется ж.д. станция «Военный городок».

[50] Усо́лье-Сиби́рское (бур. Дабһан) — город (с 1925 г.) в Иркутской обл. в 90 км к сев.-западу от Иркутска, на левом берегу р. Ангары, адм. центр Усольского р-на. Основан как поселок при соляной варнице в 1669 г.

[51] См. прим 154 (с. 33).

[52] См. стр. 32: «Брат Яков […] поступил на авиационный завод».

[53] Ул. Мира ведёт с юго-востока на сев-запад параллельно Транссиб. магистрали справа от неё (в сторону р. Ангары). Говоря о пересечении «ж/дор. полотна» при движении из района пос. Жилкино к Авиазаводу (т.е., с юго-востока на сев-запад), автор, очевидно, имеет в виду переход через различные ответвления железной дороги, ведущие к предприятиям, расположенным между Транссибом и протекающей к востоку Ангарой.

[54] О школе при мелькомбинате сведений собрать не удалось.

[55] Упоминается как «Бароба» на стр. 25 и как «Бараба» на стр. 31. Располагалась рядом с пос. Жилкино (см. стр 25). Сведений об этом населённом пункте собрать не удалось.

[56] Возможно, речь идёт об офтальмологической факультетской клинике Иркутского медицинского института (теперь мед. университет) — Клиника глазных болезней факультетская (Иркутск, ул. Свердлова, 14). Это очень близко к «углу Ленина и Свердлова», куда семья переедет в 1938 г. (см. ниже с. 37). Факультетские клиники Иркутского медицинского института созданы в 1921.

[57] Сведений собрать не удалось.

[58] Глазковский мост через Ангару между центром города и левобережной частью (выше по теч. Ангары от устья Иркута) был построен в 1932–36 гг и открыт для пешеходного движения и легкового транспорта 16 ноября 1935 г., а для грузового транспорта 16 декабря того же года. Общая длина моста — 1245 м.

[59] Деревянный мост на сваях через г. Иркут был построен в 1891 г. (железобетонный мост через Иркут появится в 1961 г.) (http://irkipedia.ru/content/mosty_v_irkutske).

[60] Гостиница «Сибирь» — была построена в Иркутске в 1931–33 гг. по проекту архитектора К. В. Миталя (1877–1938), бывшего в 1930–38 гг. главным архитектором города и репрессированного в 1938 г. (см. также ниже прим. 189, с. 39). Гостиница располагалась, как справедливо отмечает ниже автор, в центральной части города (на углу ул. Ленина и ул. Свердлова); действовала с 1934 г. до пожара в марте 1995 г.

[61] См. стр. 26. Это чуть более ста метров от «угла Ленина и Свердлова» по ул. Свердлова на запад, к Ангаре.

[62] Когда в 1930 г. Сибирский край был разделён на Восточно-Сибирский и Западно-Сибирский края, в Иркутске была организована Восточно-Сибирская краевая контора Госбанка СССР. При дальнейшем административном делении в 1937 г. она реорганизуется в Иркутскую областную контору Госбанка СССР. Здание (ул. Ленина д. 16) было построено в 1934–36 гг. по проекту арх. В.Н. Волкова.

[63] Иркутский медицинский институт (ныне Мед. Университет) выделился из состава Иркутского Гос. Университета в самостоятельное учебное заведение в 1930 г. Основные помещения его располагаются в Иркутске по иным адресам. Возможно, часть факультета в конце 1930-х гг. располагалась на ул. Ленина. Точных сведений собрать не удалось. Ныне в здании по ул. Ленина 3 располагается образованный в 1949 г. Геологический факультет Иркутского университета.

[64] Главная площадь Иркутска, ныне называется Сквер им. Кирова. От «угла Ленина и Свердлова» это не более 200 метров к северу.

[65] Ул. Ленина, д. 14.

[66] Вероятно, имеется в виду Высшая коммунистическая сельскохозяйственная школа, располагавшаяся в 1932–1941 гг. в здании (ул. Ленина, д. 5) нынешнего Областного художественного музея (см. также прим. 182, с. 38).

[67] «Художественный» — один из старейших кинотеатров города, Сибири и, возможно, всей Российской Федерации. Расположен в исторической части Иркутска (ул. Карла Маркса, 24; около полукилометра от «угла Ленина и Свердлова»). Возник ещё до революции (под названием «Декаданс»). Ныне это старинное здание занимает Студенческий культурно-досуговый центр Байкальского государственного университета экономики и права (БГУЭП), где кинотеатр продолжает действовать.

[68] «Гигант» также был одним из старейших кинотеатров. Также располагался на нынешней ул. Карла Маркса (д. 15; немногим более 100 м. от «Художественного» по противоположной стороне), называвшейся до революции Большая Першпективная (или просто Большая) и бывшей, среди прочего, центром киножизни города. Здание построено в 1910 г., однако впоследствии (1950-е) подверглось кардинальной реконструкции. Ныне здесь расположены кинотеатр «Второй этаж», а также ночной клуб «Стратосфера».

[69] «Пионер» — первый в Сибири детский кинотеатр, открыт в 1937 г. также на ул. Карла Маркса (д. 43).

[70] Ул. Софьи Перовской расположена к юго-востоку от ул. Карла Маркса. Это немногим более километра от «угла Ленина и Свердлова».

[71] Улица Фурье перпендикулярна ул. Карла Маркса и идёт от ней на юго-восток. От «угла» это несколько дальше, чем к/т. «Художественный и «Гигант»», но ближе, чем «Пионер».

[72] Местонахождение кинотеатра «Экран» установить не удалось.

[73] Максимовщина — село в Иркутском р-не Иркутской обл. на реке Иркуте, примерно в 10 км к западу от Иркутска.) Основано во второй половине XVII в. Иваном Перфильевым, сыном землепроходца Максима Перфильева, основателя Братского острога (см. прим. 51, с.16), который сам в этих местах, возможно, и не был.

[74] Сын сестры отца Лукерьи (см. стр. 23), т.е. двоюродный брат автора.

[75] Улица в центральной части Иркутска. До революции называлась Медведниковской. От места проживания семьи автора направление на сев.-восток, метров 600 пешком.

[76] С. М. Киров (Костриков) (1886–1934) некоторое время находился в Иркутске в 1908–1909 гг.

[77] Вероятно, имеется в виду Высшая коммунистическая сельскохозяйственная школа, располагавшаяся в здании (ул. Ленина, д. 5) нынешнего музея (см. след прим.) 1932–1941 гг.

[78] Вероятно, имеется в виду Иркутский областной художественный музей имени В.П. Сукачева, который размещается в этом здании (ул. Ленина 5) с 1975 г.

[79] См. прим. 27 и 28 (с. 13).

[80] Точных сведений о Перволенинской школе г. Иркутска собрать не удалось. Вероятно, она располагалась либо в здании нынешней ср. шк. 72 (осн. купцом 1-й гильдии, почетным гражд. Иркутска И. С. Хаминовым в 1860 г.: адрес: ул. Рабочая, д. 21), либо в здании нынешней Православной женской гимназии (ул. Декабрьских событий, д. 3). Последнее здание является результатом перестройки Церкви Владимирской иконы Божией Матери (см. след прим.). Это даёт основания считать, что Перволенинская шк. («напротив») располагалась в здании, где теперь шк. 72.

[81] Ул. Декабрьских событий — расположена к сев.вост. от ул. Ленина и ведёт от набережной Ангары к юго-востоку. Названа (переименована из ул. Ланинской) в 1920 г. в память о боях за установление советской власти в Иркутске 21–30 декабря 1917. Ул. Рабочая (быв. Дворянская) более или менее параллельна ул. Свердлова; начинается от ул. Сухэ-Батора к сев. за пл. Кирова (см. прим. 169, с. 37) и ведёт на сев.-вост. по направлению к (в 1930 гг.) Предместью Марата. Угол «Рабочей» и «Декабрьских событий» находится не далее 200 м от р. Ангары. От «угла Ленина и Свердлова» сравнительно далеко — это порядка километра или немного более пешком. Направление на север и сев.-восток.

[82] Владимирская церковь (также Богородице-Владимирская церковь, Церковь Владимирской иконы Божией Матери) была построена в 1775–1790 гг. на средства купца Я.Я. Протасова. В 1938 г. храм был закрыт и в дальнейшем подвергся коренной перестройке. В 1996 г. здание возвращено Церкви и в нём организована Православная гимназия.

[83] Сведений собрать не удалось. Возможно, автор говорит здесь о сносе одного из приделов Владимирского храма. Основное здание не было деревянным, оно перестраивалось, но полного сноса не было (см. пред. прим.).

[84] Ср. шк. 11 (пер. Богданова, 6). Это значительно ближе к месту проживания семьи автора («угол Ленина и Свердлова»), едва ли более 400 м. Школа была основана в 1915 г. как четырёхклассное городское училище им. Гоголя; здание построено в том же году по проекту архитектора К.В. Миталя (см. выше прим 165, с.37).

[85] Вероятно, в то время пер. Богданова назывался улицей Связи. Точных сведений собрать не удалось.

[86] Ул. Степана Разина пересекает ул. Сверлова метрах в двухстах западнее (направление — в сторону Ангары) пересечения последней с ул. Ленина.

[87] Ул. Желябова параллельна ул. Рабочей (см. прим. 186 выше), начинаясь также от ул. Сухе-Батора, но в южной часть пл. Кирова.

[88] Дворец пионеров был открыт в 1938 г. в здании быв. особняка купца А.Ф. Второва (1841–1911), построенном в 1897 г. по проекту арх. В.А. Шрётера (1839–1901). Адрес — Желябова 5 (не более полукилометра от места проживания автора). Ныне — Дворец детского и юношеского творчества.

[89] См. прим. 169 (с. 37).

[90] Баклаши́ (Окининское, Акинино, Окинино-Баклаши, Акинино-Баклаши) — село в Шелеховском районе Иркутской обл. в 22 км от Иркутска и в 3 км от г. Шелехов. Основано во второй половине XVII в. как сторожевое зимовье под названием Окининское, охранявшее Иркутск с юга.

[91] Очевидно, в 1940 г.

[92] Белая — река в Иркутской области России, левый приток Ангары (ныне впадает в Братское водохранилище в 106 км. ниже Иркутска). Длина 79 км.

[93] Очевидно, Хайтинская фарфорофаянсовая фабрика в пос. Мишелёвка (120 км. от Иркутска), расположенном, как и упоминаемый пионерлагерь, на правом берегу реки Белой, километрах в пяти выше по теч. от села Узкий Луг (см. след. прим.). Фабрика возникла во второй половине XIX в. и просуществовала до конца ХХ в.

[94] Узкий Луг — село в Черемховском р-не Иркутской обл., адм. центр Узколугского сельского поселения. Расположено в нижнем течении реки Белой, на левом берегу, в 57 км от устья, ок. 27 км южнее районного центра Черемхово. Считается старейшим русским поселением в районе, основано в XVII веке с началом освоения Южного Приангарья.

[95] См. прим. 98 (с. 22).

[96] Медаль «За отвагу» была учреждена Указом Президиума ВС СССР от 17 окт. 1938 г. (одновременно была учреждена и медаль «За боевые заслуги») как высшая медаль в наградной системе СССР. В Положении о медали «За отвагу» говорилось: «[…] учреждена для награждения за личное мужество и отвагу, проявленные при защите социалистического Отечества и исполнении воинского долга. […] награждаются военнослужащие Красной Армии, Военно-Морского Флота, пограничных и внутренних войск и другие граждане СССР». До начала Великой Отечественной войны медалью было награждено около 26 тысяч военнослужащих.

[97] См. с. 11 и 36, также прим 5 (c. 11).

[98] См. с. 12, 32, 34 и прим. 14 (с. 12).

[99] См. прим. 8 (с. 12), прим. 143 (с. 31) и прим. 151 (с. 32).

[100] В Сибири и на Урале помещение для содержания скота называют «стайкой» ( в европейской России — хлев, курятник и т.п.).

[101] Глазково — так назывался центральная часть левобережного Иркутска. Отсюда — «Глазковский мост» (см. прим. 163, с. 36).

[102] На левом берегу Ангары; из Иркутска, следовательно, нужно было переправиться через Ангару или обойти по мосту. Это было достаточно далеко.

[103] См. прим. 98 (с. 22).

[104] Столкновений между СССР и Японией происходили на границе СССР с Китаем у озера Хасан и на реке Туманная в Приморском крае (ок 130 км юго-западнее Владивостока) с 29 июля по 11 августа 1938..

[105] «Карело-финская», «финская» война — так в СССР обычно называли войну между СССР и Финляндией, продолжавшуюся с 30 ноября 1939 г. по 12 марта 1940 г.

[106] Пересечение ул. Ленина и ул. Горького — один квартал по ул. Ленина к югу от места проживания автора, ок. 200 м.

[107] Гомыра — 1. спирт (жарг.); 2.водный раствор технического спирта, типа денатурата или политуры.

[108] В.В. Маяковский, «Стихи о советском паспорте» (1929 г.). Приводится с сохранением особенностей записи — как в Рукописи.

[109] Вероятно, следует читать: «июня». См. ниже прим. 219 (с. 42).

[110] Баргузи́н (бур. Баргажан мγрэн) — река в Курумканском и Баргузинском районах Бурятии. Длина 480 км., площадь бассейна — 21 100 км². Впадает в оз. Байкал (в Баргузинский залив).

[111] Байка́л — посёлок (с 1948 по 2014 гг. имел статус пос. городского типа) в Слюдянском районе Иркутской обл. на берегу озера Байкал у истока реки Ангары на левом её берегу, в 60 км к юго-востоку от Иркутска. Основан в 1897 г. при строительстве западного участка Кругобайкальской железной дороги.

[112] Пароход «Ангара» — вероятнее всего, имеется в виду ледокольно-транспортное (грузо-пассажирское) судно «Ангара», действительно совершавшее, согласно некоторым доступным ныне воспоминаниям (http://ust-barguzin.ucoz.ru/publ/istorija_ledokola_quot_angara_quot/1–1-0-521), рейсы из Байкала в Усть-Баргузин. Ледокол был собран в селе Листвянка (на Байкале у истока р. Ангары, на правом берегу, напротив селения Байкал), спущен на воду в 1900 г., с перерывами на ремонт прослужил на Байкале до 1962 г. Ныне ледокол является музеем (мкр. Солнечный, Иркутск: пр. Маршала Жукова 36А).

[113] Усть-Баргузи́н (бур. Баргажанай Адаг) — посёлок городского типа в Баргузинском районе Республики Бурятия на левом берегу реки Баргузин в 1.5 км. от места впадения её в Баргузинский залив оз. Байкал.

[114] Судя по следующему ниже описанию дня начала войны, здесь авторская описка и читать следует: «19/YI» (19 июня 1941 г.).

[115] Баргузи́н (бур. Баргажан) — село, административный центр Баргузинского района Республики Бурятия. Осн. как острог в 1648 г. Город с 1783 г. (до 1822 гг. — уездный город), с 1927 г. — село, с 1973 г. — рабочий посёлок, с 2004 г. вновь село. Расположено на правом берегу реки Баргузин.

[116] 50 км. — расстояние от села Баргузин до посёлка Усть-Баргузин по Баргузинскому тракту. Расстояние по реке — ок. 55 км.

[117] Очевидно, воскресенье 22-го июня 1941 г.

[118] Возможно, деревня доныне не сохранилась. В источниках по археологии Баргузинского края упоминается неолитическая стоянка (V-II тыс. до н.э. — нач. I тыс. н.э.) в районе «бывшей деревни Толстихино» (http://archbur.narod.ru/211_1.htm). Судя по этим данным, находилась немного ниже с. Баргузин по теч. р. Баргузин на левом её берегу. Эти данные подтверждают слова автора. При этом «вниз по реке» плыли, видимо, очень недалеко — лишь несколько километров. Это подтверждается и тем, что в школу ходили в с. Баргузин (см. ниже стр. 43).

[119] Вероятно, следует читать: «подлёдный» (?).

[120] Бормыш (также: мормыш, гаммарус) — общее название рачков бокоплавов рода гаммарус (Gammarus pulex). Используют его как приманку для рыбы.

[121] Так в Рукописи. Дата является, видимо, опиской автора.

[122] Вильгельм Карлович Кюхельбе́кер (1797-1846) — поэт, однокурсник А.С. Пушкина по Царскосельскому лицею, коллежский асессор, декабрист. Пребывал в ссылке в Баргузине с января 1836 по январь 1840 г. вместе с братом Михаилом (1898-1859). Братья завели большое хозяйство, оба женились на местных уроженках. Если Вильгельм покинул Баргузин через 4 года, то Михаил прожил в Баргузине до конца жизни, завёл бесплатные аптеку и школу, занимался изучением региона, написал «Краткий очерк Забайкальского края».

 

Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2022/nomer7/tatkov/