Если деревня стоит на такой большой реке, то значит, в ней обязательно живут рыбаки. Это верно – рыбаков у нас хватает. Начиная с мальчишек разного возраста, с удочками на плече и кончая серьёзными мужиками, загружающими лодку сетями, палаткой и прочим инвентарём.
Рыбалка для них не просто удовольствие, но и надёжный приработок к зарплате. Ведь рыбу можно продать, или заготовить впрок.
Себя к рыбакам я не причисляю, но люблю бывать в их компании, слушать рыбацкие байки у ночного костра.
Однажды, напросившись, в компаньоны к Виктору, моему давнему товарищу и бывшему однокласснику, мы отправились на рыбалку в Манькину протоку, любимому месту рыбалки всех местных мужиков.
Я как-то уже говорил о порой чудных названиях, что придумывают люди ручьям, речкам и другим местам обитания. Вот и здесь, уже никто не помнит, почему назвали протоку Манькина. Может жила здесь какая-нибудь рыбачка Манька, а может в протоке утонула когда-то корова Манька, один Бог теперь это знает и помнит, а людская память не вечна.
Поставив в протоке свои сети, мы уже потемну подплыли к бывшей бакенской избушке, в которой ночевали в холодное время все рыбаки.
На берегу стояли две привязанные лодки. Выдернув из воды свою и привязав её к вбитым в землю кольям, мы поднялись в избушку.
На длинном, потемневшем от времени, столе, сколоченном из толстых струганных плах, стояла керосиновая лампа, хорошо освещавшая внутренность дома.
В углу потрескивала дровами и разбрасывала огненные зайчики по стенам большая железная печка.
На нарах, сколоченных вдоль стены, лежали два мужика. Одного я хорошо знал. Это был Тимка Поляков по прозвищу Береста. По фамилии его редко кто называл, да многие просто её не знали. Береста и всё тут.
Когда берёзовая кора – береста скручивается от жары в трубочку, то её очень трудно развернуть. Вот и Тимка Поляков был, как эта самая трубочка, кручёный, перекрученный. Он всегда находил выход из любого положения.
– А мы уже думали, что ночевать придётся вдвоём, сейчас чаёк подогреем – весело затараторил Береста, вскакивая с лежанки.
Второй рыбак Антон Сизых, его хорошо знал Виктор, приподнялся и протянул нам руку для приветствия.
Мы сняли с себя верхнюю промокшую одежду и развесили сушить около печки на свободное место, я нашёл под нарами калоши, сделанные из резиновых сапог, всунул в них свои ноги и по земляному полу, усеянному окурками, фантиками от конфет и другим мелким мусором, направился к столу.
Виктор вытащил из рюкзака шмат сала, булку чёрного хлеба, три крупных луковицы и бутылку водки. На столе уже лежал точно такой же набор рыбака, к которому он и добавил свою снедь.
Береста уже разливал из початой бутылки водку в наши разномастные кружки.
– Удивляюсь я твоему таланту. Это надо уметь разлить точно по стопятьдесят в разную посуду.
– Это мне от мамки перешло. Она в голодные годы нам детям в семье сахар каждому на клеёнку горкой насыплет «на глазок» и никогда не ошибётся, всем поровну. Помню, мы этот сахар языком слизывали, а она шутила, «Клеёнку языками не протрите».
Разогревшись от спиртного, закурив, все улеглись на лежанку. Молчали и курили. Каждый ждал, кто первый начнёт рассказывать свою историю, а в уме подготавливал свою.
Первым не выдержал Антон
– Недавно перечитывал Спинозу, так вот он сказал
«В мире ничего сложного нет, ведь он геометричен и закономерен, поэтому мир легко поддается познанию. Нужно только применять геометрические методы, и все станет на свои места».
– Не верю я Бенедикту – встрял Береста. Еврей всегда и во всём схитрить хочет. Вот пришлось мне одному из них груз везти. Целый день до него ехали, пообедать хотели в закусочной на дороге, а там оказался ремонт. Так всухомятку хлебца с колбаской перекусили и дальше.
Приехали к нему, спят уже все. Вот он и говорит – ладно, чаю попьём и тоже спать, ночь она быстро пролетит.
Я думаю – чай так чай, главное чтобы к чаю что - то было. Пошёл руки мыть, хозяин на кухне кипяток готовит. Выхожу, он уже сидит за чашкой и ложечкой дольку лимона в ней помешивает.
Посмотрел я на стол и грустно на душе, как в желудке стало. У нас русских ведь как. Если чай – то к нему и варенье, и стряпня, и масло сливочное, про конфеты, сахар и речи нет. А бывает, и сало вытащишь из морозилки, оно с кипятком так хорошо идёт. Здесь смотрю совсем не то.
На блюдечке нарезанный лимон, чуть-чуть сахаром присыпанный. На другом блюдечке лежат ещё три лимона, но уже целые.
Сел я за стол, хозяин мне говорит – угощайся, милый друг! Издевается, думаю, что ли, и просыпается во мне эта самая русская нетерпимость. Решаю про себя, пусть мне плохо будет, но я тебя проучу.
Беру с тарелочки целый лимон и откусываю от него сразу половину, медленно жую, а сам на хозяина смотрю. У того в глазах удивление появилось. Сжевал я половинку вместе с кожурой, запил глотком кипятка и остальное в рот. Жую и на хозяина смотрю пристально, как удав на кролика.
Вижу, у него слеза на глаза навернулась, а я уже второй лимон пережёвываю. Когда взял в руки третий, у хозяина слёзы уже как вишни, вот- вот в кипяток упадут.
Прикончил я третий лимон, скажу вам по секрету, когда его вместе с кожурой жуёшь он не таким кислым, кажется.
Запил кипятком и напоследок, как истинный русский, решил покуражиться.
Беру дольку лимона с другого блюдца, кладу на высунутый язык и кручу им перед ошалевшим хозяином, потом раз и глотаю, следующую дольку и опять та же процедура.
Доел я цитрусовые и так вежливо хозяину с поклоном говорю
– Благодарствую за хлеб, соль, премного вашим угощением доволен.
И ушёл спать в кабину.
Береста закончил рассказ, повернувшись к Антону, сказал
– А ты мне про геометрический мир Спинозы толкуешь.
– Так ты сам раскинь мозгами, вспомни свадьбу у грузина Дато, нашего кузнеца, к нему тогда брат приезжал с Грузии. Что он говорил об угощении?
Вспоминай, вспоминай, ты тогда трезвый ещё был.
– Не тот счастлив, кто сытно ест, а тот, кто угощает!! – вспомнил Береста.
– Вот тебе две точки зрения на угощение. Выходит прав Бенедикт Спиноза? Сложен этот мир или нет? – спросил Бересту Антон.
– Тогда я тебе другую историю расскажу, посмотрим, сможет ли её Спиноза геометрически решить – вскинулся Береста.
Рассказал мне её мой хороший знакомый. Прожил он со своей женой больше десяти лет. Нормально жили, не ругались, не дрались, любви там, такой, как в книжках пишут, не было, но свои супружеские обязанности оба исполняли хорошо.
И вот однажды ему одна из подружек жены нашептала на ушко, что мол, изменяет ему жена с неким молодым человеком и даже адрес его работы указала – тренер в секции плавания.
Зашевелились в моём знакомом собственнические инстинкты, рассердился он очень и особенно на этого тренера – что ему там, в секции своих пловчих мало. И решил он даже набить тому тренеру морду.
Пришёл в бассейн, спросил, где такой-то, ему показали. Посмотрел он и прямо таки опешил.
Парень словно с выставки античных скульптур. Тут тебе и Аполлон, и Геркулес, и Арнольд Шварценеггер.
Вокруг него порхают длинноногие русалки-пловчихи и щебечут – Валентин, ах Валентин.
Морду бить расхотелось. Представил он себе свою жену рядом с этим произведением искусства в человеческом обличье.
Большой живот, обвисшие груди, целлюлит, кривые волосатые ноги. И так ему стало неудобно за свою жену перед этим Валентином, что хоть плачь. Повернулся он и пошёл из бассейна.
Вот такая история. Что на неё скажет Спиноза.
– Не помню. Но вот Конфуций так бы ответил
– Красота есть во всем, но не всем дано это видеть. Вот твой знакомый что - то проглядел в своей жене, а Валентин увидел. А вообще человеческая жизнь это постоянный выбор. Что-то мы выбираем неосознанно, а что – то подумав. Из нашего выбора и складывается судьба – продолжал Антон.
Вот ещё в армии случилась со мной такая история, где неосознанный выбор помешал выбору осознанному.
Отправили наш взвод на уборку томатов в ближайшем овощном хозяйстве. Мы должны были собирать томаты в ящики целый день, а за работу хозяйство нам платило помидорами для всей части.
Солдатскую жизнь каждый из вас знает, кроме службы душа постоянно требует новых ощущений. А в хозяйстве, как не скажи, помидоры, наверное, и девушки местные собирают, думалось нам всем.
И вот мы на поле, конца краю не видать, помидоров завались. Все такие бордовые от спелости, кажется, на солнце даже семечки просвечивают сквозь сочную мякоть.
А тут другая новость, на соседнем поле женщины тоже заготавливают томаты для исправительной колонии. И разделяют эти два поля неглубокий овраг, заросший кустарником.
И вот у каждого из наших бойцов появляются два здоровых человеческих инстинкта. Один нажраться спелых томатов, а другой – женщины. Все неосознанно сделали выбор в пользу первого.
Собирая помидоры в ящики, мы не забывали толкать в рот и жевать самые спелые из них. Солдатский желудок, привыкший к строгому распорядку армейского меню, вдруг получивший огромную порцию овощей, взбунтовался. Сначала недовольно заурчал, потом стал посылать предупреждающие сигналы в мозг, в виде резких болей, а после весь кишечножелудочный комплекс забитый томатной пастой приготовился к выбросу неперерабатываемой массы.
И вот я уже сижу над оврагом с голой задницей в сторону работающих женщин и лицом в сторону нашего злосчастного поля. По всей кромке оврага в такой же позе расположился весь наш взвод.
– Солдатик, эй солдатик, иди на мою сторону, я тебе чего - то дам – услышал я вдруг женский голос.
Оглянувшись, увидел симпатичную женщину в тюремной робе, махавшую мне из кустов.
– Подожди немного, видишь, приспичило – ответил я.
Нельзя мне долго ждать, конвоиры засекут, ползи скорее сюда.
Два желания разрывали меня – победили томаты.
Это был самый несчастливый день в моей жизни. Сидя над оврагом, я вдруг осознал, что есть человеческое бытиё и как оно связано со свободой выбора.
– Да-ааа не повезло тебе – сказал Береста, тут не только философом станешь. А кому-нибудь из вашего взвода удалось прорваться на ту сторону оврага?
– Нет, всех погубили томаты.
Отсмеявшись положенное, и выпив следующую порцию горькой, заговорил Виктор
– А вот со мной история приключилась по молодости, когда я впервые «на заезд» выехал. Работали мы в тайге на заготовке леса. Бригада постоянно меняющаяся, а бригадир уже несколько лет в том месте живёт с женой, которая работает поварихой.
Кроме нас в тайге никого, одна мошка да комары. Никаких тебе развлечений. Но люди все знали куда едут, у каждого одна цель – заработать. Дома, почти у всех, семьи ждут, один я неженатый да нецелованный. У меня тоже мечта была, заработать на модный мотоцикл, я представлял, как буду гонять на нём потом по нашей деревне на зависть всем моим дружкам.
Через неделю, я заметил, что жена бригадира оказывает мне симпатию. И добавки принесёт сама, поставит мне тарелку, а сама своими грудями чуть ли не ляжет на меня со спины.
Решил и я ей презент сделать, нарвал красивых цветочков в тайге и незаметно в кухне подарил и ручку поцеловал. А она мне и говорит
– Приходи сегодня ночью ко мне, я одна буду, муж на деляне останется.
Еле я дождался темноты. А потом была восхитительная ночь любви. И зачастил я к поварихе.
Бригадир через две ночи на третью ночевал на деляне, сторожем прирабатывал. Вот когда его не было, я и навещал свою любимую. Про себя решил, когда буду уезжать к себе, возьму и её с собой, женюсь одним словом.
Через месяц я, правда, уже изменил своё решение, подумав, что родители мои могут быть недовольны, что я жену привёз себе намного старше и решил погодить с женитьбой.
Да тут ещё мне Петрович сказал
– Ты, сынок, кончай шастать к поварихе, как бы беде не быть. Муж и жена – одна сатана.
Но было уже поздно. Я себя чувствовал героем. Вот, мол, я какой, из всех мужиков она меня выбрала. На бригадира смотрел с жалостью.
Но пришло время отъезда. Я думал, как получу деньги, схожу попрощаться со своей зазнобушкой, скажу ей, мол, жди меня и я вернусь следующей партией.
Когда подошла моя очередь получать зарплату, я очень удивился. Мне причиталось на руки тика в тику на обратный билет. Бухгалтер, когда я его спросил, почему так, показал вычеты. За питание как у всех, но вот ещё графа «За особые услуги» и сумма как раз стоимость моего мотоцикла.
– Какие ещё услуги? – Спросил я бухгалтера.
– А это спроси у бригадира – ухмыльнулся тот. – Он со своей женой, благодаря таким вот как ты, вторую квартиру в городе покупает.
Со стыда мне хотелось провалиться сквозь землю. Меня провели, как последнего лоха.
– А я её так любил – думал с горечью я.
Вот такая была у меня первая любовь. И после того случая я больше не верю женщинам, особенно поварихам. Живу холостяком – закончил свою историю Виктор.
– Очень грустная история – сказал Береста – может, вздремнём полчасика, и потушил лампу.
Я провалился в сон как в яму, не слышал, как собрались и уплыли Береста с Антоном. Из сонной ямы меня выдернул голос Виктора
– Вставай, пора сети проверять.
Выйдя из тёплой норы, в холодный утренний туман, я проснулся окончательно.
Мы сняли сети. Улов был не очень богатым, но для настоящего рыбака главным в рыбалке является не только рыба.
Лодка мчалась по реке, разрезая носом, плывущие по воде мелкие барашки редеющего тумана. Я лежал в носу лодки и смотрел в воду.
Монотонно нудил работающий мотор. И под его гул, как бы завершая философское настроение нашей рыбалки, в голове зазвучала песня
Как умру я, умру я,
Похоронят меня.
И никто не узнает,
Где могилка моя.
И никто не узнает
И никто не придёт.
Только раннею весною
Соловей пропоёт.
