Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза.
П. Коган
Надоело слышать из каждого утюга призывы к России, покаяться по образу и подобию Германии. Может быть, бывает на свете какое-нибудь другое покаяние, какого я себе не представляю, но вот немецкая метода не нравилась мне никогда, а теперь не нравится еще больше.
Я не про деньги, деньги с них, конечно, было за что требовать, но не случайно был в Израиле массовый протест против принятия репараций. Звучали опасения, как бы эти самые репарации покаяния не подменили, но оказались они напрасными — покаяние растет и процветает. Базируется оно, как известно, на уверенности абсолютного большинства немецкого общества, что их предки в поколении вполне определенном совершили нечто очень нехорошее, что ни в коем случае не следует повторять.
По точному смыслу термина «покаяние» начинается с сожаления о том, что сделал, хотя не должен был делать, или, наоборот, не сделал, хотя надо было. Соответственно, следует, елико возможно, исправить последствия и больше никогда так не поступать. Но это — только вводная часть процесса, ее точнее называют «раскаянием» и проходят в подобных случаях все на свете, затем начинаются различия между народами и культурами. Еврейская «тшува» отличается от христианского пути, но еврейство нам не в тему, поговорим о христианстве. Для него характерно осуждение не просто поступка как такового, но самого себя за его совершение, т.е. — в какой-то мере самоотрицание.
Есть, правда, различия между христианством восточным и западным, они очень по-разному понимают слово «вина», но в данном случае это не так уж важно, достаточно отметить, что внешние проявления этого настроя бывают различными: от судорожных попыток оправдания до публичных самообвинений на перекрестке с целованием земли, самобичеванием и надеванием вериг. Модно еще спиваться, уходить в наркоманию, впадать в депрессию — вплоть до самоубийства.
А важно, что в современном покаянии Made in Germany совершенно отсутствует необходимая вводная часть, ибо практикующим его совершенно не в чем раскаиваться, поскольку тех самых нехороших поступков они НЕ СОВЕРШАЛИ. Уже ехидная Ханна Арендт заметила, что каются, как правило, те, кто ни в чем не виноват, а поскольку с тех пор прошло немало десятилетий, новые поколения ничего подобного совершить не могли, даже если бы очень захотели. Есть даже оригиналы, кающиеся в том, что они — дети или внуки действительных преступников, но увы, не в их ведь власти было родиться от кого-нибудь другого.
Некоторые из них попытались поправить дело принятием иудаизма и исполнением всех 613-ти заповедей, что мне, честно говоря, понять трудно. Можно понять нееврея, который именно в иудаизме открыл для себя путь к вере и духовной жизни, можно понять перемену религии ради вступления в брак (тем и другим человек утверждает себя как личность, что достойно уважения), но налагать на себя гиюр в наказание за грехи предков, ради отрицания себя как их потомка… Право же, вспоминается фраза, вроде бы сказанная кем-то Льву Толстому:
«Были бы вы уже лучше, ваше сиятельство, хорошим графом, чем плохим мужиком».
Может быть уже действительно были бы вы, братцы, лучше хорошими немцами, чем сомнительными евреями?
Да-да, вот именно хорошими немцами, формулировка вполне нормальная, и нечего Гитлеру ее дарить. Немецкий народ и культура существует больше тысячи лет, а на нацизм из них придется едва ли дюжина. С таким же успехом можно какому-нибудь мастеру — золотые руки настоящим рабочим называться запретить из-за того, что большевики ГУЛАГ «пролетарской властью» именовали.
Так хорошо ли отрицать принадлежность к своему народу, причастность к общей судьбе именно в ситуации войны или катастрофы? А может, лучше принять судьбу нелегкую, осознавая, что сами выстругали дубину на свою спину, на ошибках учиться, а не на перекрестке бить себя пяткой в грудь? Вы скажете — одно не исключает другого. Верно, не исключает, можно делать то и другое ВМЕСТЕ, но нельзя ВМЕСТО. Неповторение ошибки предполагает, как минимум, ее обнаружение, тем более что совершали-то ее не сами и собственный опыт помогает мало, так что же и почему же пошло не так?
Вот этого-то, представьте себе, среднестатистический немец не знает и знать не хочет.
* * *
— Грешна, батюшка…
— Да в чем грешна-то?
Молчит, не знает, что сказать,
а спроси я ее сейчас про грехи
невестки или соседки — до вечера
бы говорила.
Из наблюдений православного
священника
Ну конечно, конечно, он скажет вам, что поверили Гитлеру, и поверили зря, но любой социолог тотчас же уточнит, что не всякую пропаганду пипл хавает, а только ту, какую хочет услышать. Я вам больше скажу: в отличие от какого-нибудь Шрёдера продажного Гитлер и сам верил в собственное вранье, да и не изобретал он его — в воздухе носилось. Иными словами, не был нацизм марсианским десантом, на местной почве произрос, это факт.
Вот скажи я, например, что-нибудь такое реальному немцу, как он, предположительно, среагирует? Правильно — извиняться начнет, особенно с учетом моего пятого пункта. А мне, между прочим, извинения его без надобности, я совсем другое имею в виду, мне понять важно, что это были за настроения, чему и почему хотели верить. Зачем мне это знать? Ну, хотя бы затем, чтобы хорошо по сторонам поглядывать: не возникают ли в каком-нибудь другом знакомом обществе настроения аналогичные? Это же так удобно, все происшедшее «исконному тевтонскому варварству» приписать (как предложил, например, Томас Манн в порыве раскаяния за не им совершенный грех) и спать спокойно… пока тот же кошмар с другой стороны на голову не свалился…
А вот на этот вопрос он мне и не ответит. Того, что было, он, по большому счету, не знает и знать не хочет, потому что раскаяние вплоть до самоотрицания за то, чего не совершал, это, извините, полная шизофрения, так что имеет место естественная реакция вытеснения\отторжения. У него, как у павловской собачки, определенные вопросы просто автоматически включают реакцию сожалений и извинений, а если спросить его, за что, услышишь разве что аккуратное перечисление некоторых тезисов Нюрнбергского процесса и процесса Эйхмана в Иерусалиме.
Разумеется, все предъявленные там документы были вполне доказательными и те, кого повесили, повисли не без причин, но с юридической точки зрения… Мало того, что нарушено было железное правило: «Закон обратной силы не имеет» — соответствующий закон не просто не был принят заблаговременно, выяснилось, что он принят в принципе быть не может. То есть, юстиция, суд и закон не могут быть инструментом предотвращения подобных катастроф.
И не рассказывайте мне пожалуйста про Гаагу — там судят проигравших — как в Нюрнберге, где Вышинский обретается среди обвинителей, хотя ему-то как раз на скамье подсудимых самое место. Не в том, выходит, спасение, чтоб от массовых убийств воздержаться, а в том, чтоб войну не проиграть. При всей ненависти к Эйхману вынуждена Ханна Арендт признать, что нет на него статьи в законе, потому что нет способа определить, где начинается и где кончается его личная ответственность, личная вина, за которую только и может судить европейский суд. И в послесловии к одному из изданий книги поясняет, что Эйхмана отнюдь не жалеет, но единственный способ наказания за такую вину — поступить с преступником столь же беззаконно, как он со своими жертвами: ты, сволочь, считал, что жизнями нашими свою карьеру оплачивать можешь, ну а теперь мы просто из мести, не разбираясь в конкретной вине, твою жизнь заберем!
Послушаем еще раз подсудимых:
— Я выполнял приказ, — говорит Кейтль.
— Я отстаивал интересы моей страны, — говорит Риббентроп
— Я делал карьеру, — говорит Эйхман.
Только не надо, не надо отмахиваться, что, мол, сто раз слышали. А прислушаться хоть раз не пытались? Представили себе армию, где каждый солдат, прежде чем приказ выполнять, надолго и глубоко задумывается, а соответствует ли он каким-то правильным параграфам? Представили себе дипломата, который везде и всегда говорит только правду? Представили себе карьериста, который никого ни разу не подсидел?
В ненормальной ситуации они вели себя нормально, и, честно говоря, непонятно, как они должны были бы себя вести, чтобы избежать ужасных результатов. Протестовать? Так не всем же быть героями. Сбежать? Так об этом над было думать раньше. С должности уволиться? Так кушать хочется. На другую работу пойти? Например, в паровозные машинисты? Вот тут-то к твоему локомотиву и подцепят вагоны до Освенцима… Куда податься бедному арийцу? И потом, ну вы же помните известную отговорку: Не я бы — так другой, да, может, еще и похуже был бы.
В результате от всех наших обвинений ЛИЧНО каждому из преступников останется разве что знаменитая формула Шварца: «Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?». Нет, я не против петли для отличника, но проблемы-то это не решит. Чтобы решить ее, прежде всего надо выяснить, почему всех учили так и почему именно так учили.
* * *
…заблудившемуся рекомендуется присесть
на первой колоде, снять с себя и выворотить
наизнанку носильное платье и затем в таком
виде надеть на себя. Обязательно при этом
также левый лапоть надеть на правую ногу,
или правую рукавицу на левую руку.
С.В. Максимов
Популярный лозунг «покаяния» в Германии «währet den Anfängen» — в вольном смысловом переводе что-то вроде: дави в зародыше. Да, но… а чего давить-то?
Антисемитизм? Но вот же в той же Америке во времена массового переселения из российской черты оседлости этого добра хватало с избытком. Тем не менее, евреи ее назвали Goldene medine (золотая страна), и когда потребовалось выйти на улицы, агитируя за вступление во Вторую мировую, ребятки Меира Ланского ее (улицу) быстренько очистили от всяческих политических оппонентов. И по сю пору Холокостов в тех краях никаких.
Почему вполне антисемитский брежневский режим, тем не менее, к Холокосту никогда и близко не подходил, а сталинский подошел уже достаточно близко? Может, дело тут и не в антисемитизме как таковом?
(Зато в Германии поиски антисемитов под всеми кроватями навредили уже немало — от достопамятного «спора историков» (помните, того самого, где холокостовед Саул Фридлендер открытым текстом заявил оппоненту, что обычные методы исторического исследования к нацистскому периоду применять следует с осторожностью — как бы чего не вышло!) и до бесконтрольного впускания в страну сотен тысяч людей совершенно другой культурной традиции, сосуществовать с которыми в одном обществе оказалось, мягко говоря, затруднительно, но на какие только жертвы не пойдешь, абы в расизме не обвинили…)
Военщину? Оно конечно, того, кому с детства твердят, что она — бяка и даже помышлять о ней — смертный грех, маршальским жезлом не соблазнишь, но…
Почему англичане с американцами в хлам разнесли бомбами Дрезден со всеми его обитателями, но захватив Германию, облавы устраивали разве что на спекулянтов на черном рынке? Американцы на Хиросиму и Нагасаки атомные бомбы скинули, но, оккупировав острова, тут же начали искать с местными общий язык (что при их полном невежестве относительно чужих культур давалось, вероятно, нелегко). Как те, так и другие, воевать умели, но не тянуло их отчего-то устраивать в зонах своей оккупации нечто подобное тому, что устраивали немцы на территории СССР, а чуть позже — русские в Восточной Пруссии. Так, может, все-таки не в военщине дело было?
(К тому же тут же возникает вопрос, что такой миролюбец станет делать, если на него нападут? Предлагаются на выбор с незначительными вариациями два ответа. Первый — простодушный: «А меня-то за что? Я ж хороший, никого не трогаю, починяю примус!». Второй — позамысловатее: «А не лучше ли будет сразу сдаться, бросить оружие? Это, конечно, тоже риск, но не фронт все-таки. И потом, а вдруг враг усовестится, умилится кротости нашей и… того… помилует…»
Увы, ответ на эти вопросы давно уже дала сама жизнь. Почему нападет? А потому, что может. Говоришь, сдаться — меньший риск? А что, евреи в Холокосте, украинцы и казахи в Голодоморе — не сдавались? Ах, у них вариантов не было, поскольку оружия не имели? Так вот и вы, как только оружие бросите, так сразу и перестанете его иметь. Со всеми вытекающими. В частности, наш кающийся грешник с такой теорией не только сам беззащитным остается, но и объективно оказывается на стороне всякого агрессора, кем бы тот ни был, против его жертвы, что всякий желающий может наблюдать на примере русско-украинской э-э-э… спецоперации).
Но нежелательные последствия этим не ограничиваются. Поскольку «покаяние» таки действительно предполагает самоотрицание, а кающийся грешник все еще не повесился, в его психике неизбежно должен возникнуть какой-то мощный противовес. Он, конечно же, возникает: то самое явление, для которого в немецком языке образовалось прекрасное наименование Sündenstolz — гордыня во грехе.
Да, грешник я! И грех мой беспримерен, единственный он и неповторимый! Зато и покаяние безмерно! Я вознесен им в степень совершенства, какая и не снилась вам, козявкам! С младенчества обучен я искусству, малейшие зародыши порока враз различать и тут же их давить. И этим знаньем я готов делиться всегда со всяким, кто б ни пожелал, а ежели кто, скажем, не желает, пусть знает, что пред будущим виновен, и если человечество погибнет, убийцей будет он и только он.
Извините, но тут для передачи настроения прямо-таки необходим высокий штиль и стихотворный ритм. Дело в том, что это не просто игры «подсознания», не просто самонадеянная глупость, нет, тут прослеживается пусть даже подсознательный, но целенаправленный уход от содержательного ответа.
* * *
Не бойтесь сумы, не бойтесь тюрьмы,
Не бойтесь пекла и ада,
А бойтесь единственно только того,
Кто скажет: «Я знаю, КАК НАДО!»
Кто скажет: «Тем, кто пойдет за Мной,
Рай на земле награда!»
А. Галич
Ни Англия, ни Америка, ни даже поздний брежневский СССР не претендовали на самом деле на знание «КАК НАДО» (СССР претендовал еще на словах, но на деле никто там в это уже не верил), на знание это претендовали гитлеровская Германия и сталинская Россия. На единственно верное, точное, неоспоримое и священное знание пути человечества к счастью, на право определять те категории населения (не лица, не идеологии, а вот именно категории, независимо оттого, что делают, говорят или хотя бы думают эти люди), которые необходимо уничтожить на этом тернистом пути.
Безусловно, антисемитизм сыграл немалую роль в том, что в Германии на эту роль назначены были евреи, но вот в России первые 20 послереволюционных лет вполне обходились без них — по классовому принципу отбирали или просто случайно — кто под руку подвернется. А в Китае, скажем, или в Камбодже, антисемитизма за полным отсутствием евреев как-то и быть не могло, зато светлый путь к земному раю — был, и вот пожалуйста, геноцида — сколько угодно.
Никакая война не подарок, но не всякая война предназначена для захвата мирового господства с целью все на свете переделать по правде-совести. Подобные попытки предпринимались в истории неоднократно, но результатом был либо быстрый и полный крах блестящего замысла, либо переформатирование идеалистов в прагматиков, в результате чего иной раз возникали прекрасные цивилизации. Нас же в данный момент интересует именно первый вариант, ибо именно так сложилась судьба тоталитарных режимов 20-го века.
Начинается все с того, что в конкретном месте в конкретное время разрушаются отношения между людьми, и непонятно, чего ожидать от соседей, партнеров, даже родных. Непонятно, что такое хорошо и что такое плохо, как следует поступать, чтобы достичь успеха, и в чем, собственно, должен выражаться этот успех. Каждый чувствует себя одиноким, а одиноким не любит быть человек. Причины могут быть различные — от демографического взрыва до глобального похолодания — но результатом естественно будет повышенная поисковая активность: как нам вернуться к норме?
И тут возникает ВСЕОБЪЯСНЯЮЩЕЕ УЧЕНИЕ (иногда — не одно, тогда некоторое время занимает жесткая конкуренция до выявления победителя). Оно с необходимостью включает объект поклонения с центром тяжести в виде Богоподобного Вождя, который точно знает, как надо; картину мира, в рамках которой легко и просто объясняется причина несчастий и указывается виновник, которого надлежит изничтожить; и наконец, «благую весть», что ныне человечество переходит «от предыстории к истории», и кто этого еще не усвоил, подлежит перевоспитанию в его же собственных интересах, для чего носителям истины, разумеется, остро необходимо мировое господство.
Такова схема, каждая из ячеек которой заполняется по вкусу, в зависимости от места и времени: вожди, религии, «образы врага», философские обоснования, маршевые ритмы, способы казней и цвета знамен приходят и уходят, но схема — остается. И довольно скоро возникает проблема из-за того, что рая на земле не бывает, но поскольку согласно ВСЕОБЪЯСНЯЮЩЕМУ УЧЕНИЮ возникнуть он обязан, есть потребность сгладить несоответствие.
Поначалу ответ, естественно, обнаруживается в самом ВСЕОБЪЯСНЯЮЩЕМ: ведь процесс зачистки вселенной от тех, кто назначен быть причиной мировых бедствий, только начат, но годы идут, и происходит то, что за недостатком времени не успело начаться в Германии, зато успело вполне развернуться в России: дефицит материала для человеческих жертвоприношений. Ликвидировали дворян и попов, потом всяческих нэпманов, потом инженеров, потом крестьян, (в параллель, правда, шли еще и многочисленные ликвидации по национальному признаку, но для данной идеологии это не в счет) а потом…
Потом с неизбежностью пришел черед и тех, что вполне искренне идентифицировали себя с «сынами света». В Германии это время так и не настало, помешало военное поражение… Нет, нет, не напоминайте мне про «Ночь длинных ножей» — это все свары в рядах победителей, борьба за передел власти, а вот «Большой террор» России — вполне последовательные преследования лояльных подданных. Можно, конечно, говорить об истреблении новым поколением номенклатуры тех, что «видели Ленина и говорили с ним», но было их, таких-то, на всю огромную страну — капля в море.
Просто необходимо было поддерживать в обществе уровень ненависти, сплочение «против» (все равно, кого), отодвигая тем самым миг неизбежного осознания, что рая на земле не бывает.
Так, может быть, тому, кто ставит задачу, у немцев к нацизму навсегда охоту отбить, предлагать им не всех евреев чохом полюбить (да и за что бы?), а призадуматься, что стал бы делать Тысячелетний Рейх, если бы евреи в Германии закончились, а война за мировое господство как-то подзадержалась? Ну и что с того, что лично данный товарищ чистый ариец в десятом колене? Русские крестьяне тоже ведь понятия не имели, что они эксплуататоры… И расовую теорию при надобности подправить можно (Чем она хуже классовой? Обе две — полный бред).
А что дедушка у него, может, в гестапо служил, так эка невидаль! Знаете ли вы, сколько чекистов по собственным подвалам в конце тридцатых постреляли? И пойди теперь разбери, кому перед кем каяться и за что… Помните, как у Галича?
Очень плохо палачам по ночам,
Если снятся палачи палачам,
И как в жизни, но еще половчей,
Бьют по рылу палачи палачей.
Как когда-то, как в годах молодых —
И с оттяжкой, и ногою в поддых,
И от криков, и от слез палачей
Так и ходят этажи ходуном,
Созывают «неотложных» врачей
И с тоскою вспоминают о Нем,
«О Сталине мудром, родном и любимом…»
Понимаете? Не попрекать немца до конца бюджетного тысячелетия тем, что предки его оказались в роли палачей, а продемонстрировать, что даже этот факт не помешал бы им завтра оказаться в роли жертвы, что распределение ролей в такой ситуации не просто случайно, но в любой момент обратимо, что военное поражение, при всей своей трагичности, возможно, оказалось для них спасением — не в смысле обретением общечеловеческих моральных ценностей, а самым вульгарным, физическим спасением своей шкуры.
Рассказать им, например, историю выходца из самого что ни на есть трудового крестьянства майора Гаврилова, что в июне 41-го имел неосторожность брякнуть: мол, договор-договором, а все равно вскорости с Германией воевать придется. Дело на него завели, но раскрутить не успели, ибо тут же и пришлось. Защищал Брестскую крепость, тяжело раненым попал в плен, после освобождения еще служил, по праву получил «героя»… А не случись бы войны ко времени — и где бы был тот герой?
Подозреваю, что с немцем такая политинформация прошла бы более или менее успешно, чего уж не скажешь о русском. Потому что в Нюрнберге судили только побежденных, которым навязали автоматическую самоидентификацию с палачом, а Россия волею судеб оказалась среди победителей, что позволяет ей и по сей день идентифицировать себя, наоборот, с жертвой. Забавно наблюдать, как темпераментно оспаривает она право на этот почетный титул у тех же евреев, например, притом что именно российский опыт наглядно демонстрирует относительность подобного различения. Впрочем, это представление вполне бесконфликтно уживается с претензией на роль главных спасителей.
Все это вместе взятое облегчает даже полное отрицание прошлого под лозунгом «вывсёврёте». Возможно, впрочем, усложнение типа: Это не мы, разве могли бы мы, такие белые и пушистые? Это жидомассонский заговор (вариант — нашествие рептилоидов с планеты Набиру). И наконец, последний бастион: Да, все было, и даже сделано нами, но все перегибы с лихвой окупаются славными победами, за которые нас не устает благодарить все человечество.
Если немцы требуют уважения за высококачественное покаяние, то лейтмотив русского самоутверждения: «Мы их освободили, мы их спасли, сами куска не доедали, а им обеспечивали!». Если насчет «спасли» и «освободили» возможна еще дискуссия, то насчет «обеспечивали» — истинная правда.
Всякому двуногому, упрятанному за решетку или за колючую проволоку, уж какая-никакая миска баланды полагается, а если таких двуногих окажется ну очень много, то как на той баланде ни экономь… Да еще на оградку расходы, на вохру, на одёжку по сезону, на отдельные пиар-мероприятия, чтобы весь мир увидел, как у нас в (соц)лагере хорошо живут… Помните, кстати, у немцев тоже такое было, только в меньшем масштабе, под названием «Терезиенштадт».
Простая как мычание идея, решетки поломать, колючку смотать, переучить вохру на спецназ, а двуногих на бесстойловое содержание и подножный корм перевести, мозги российского начальства не посещала никогда, ибо они же тогда, бесстыдники, без никакого всепобеждающего учения сами себя прокормят — и кому же оно, начальство, тогда потребуется? От кого Расее-матушке благодарности ждать?
Благодарности-то, конечно, все империи от своих колоний ожидали всегда, помнится, еще товарищ Хаммурапи своим пиарщикам-камнерезам приказал зафиксировать, что был он большой гуманист, вдовам и сиротам благодетель, но в России эта мифическая «благодарность» порабощенных становится смыслом жизни поработителей, подобно немецкой гордыне во грехе.
Русские «знают, как надо» и остро нуждаются в господстве… ну, пусть и не в мировом… на данный момент, но все же достаточно обширном, чтобы было кому их оценить и с радостью им покориться. Не может быть ничего глупее, чем пытаться подкупить их низменными материальными благами (да и кому, в конце концов, те блага достанутся, кроме кучки чиновников и олигархов?) или ограниченными территориальными приобретениями (разве что временно ради будущего использования в качестве плацдарма).
Цель остается прежней:
Два класса столкнулись в смертельном бою,
Наш лозунг — всемирный Советский Союз.
Ну и, соответственно:
Denn heute gehört uns Deutschland
Und morgen die ganze Welt
(Ибо сегодня нам принадлежит Германия,
А завтра — весь мир)
Причем, учтите, граждане, не корысти ради, а токмо ради всеобщего счастья и благодарности от освобожденного человечества.
* * *
И оттенком крови мазнет заря
Новой эры оскал кривой.
И уже построены лагеря,
Но еще не пришел конвой.
Н. Болтянская
Российское общество от тоталитарных тенденций избавляться не собирается, в чем сегодня воочию убедиться может каждый, но стоит ли прописывать ему немецкое «покаяние», если самим немцам оно не помогло?
Не помогло, невзирая на страшную травму поражения, на принуждение признать, без дураков, все содеянное и даже часть содеянного другими, на все комплексы немыслимого самоотрицания, вплоть до самых дурацких извращений. Только не надо, пожалуйста, разводить дискуссию на тему: Так им и надо или все-таки нет? Потому что не в них вопрос, а вопрос о возможном повторении, не обязательно у них, да и не только у них, и он-то остается открытым.
Не только русские, но и немцы отнюдь не утратили веры в возможность создания земного рая, и если предыдущая попытка оказалась неудачной, то почему бы не попробовать еще раз? Русские открытым текстом сообщают: «Можем повторить!», а немцы…
Создание рая на земле посредством впускания в Европу всего Ближнего Востока плюс половины Африки и непротивления злу насилием по Льву Толстому — такая же утопия как спасение человечества мировым господством Третьего Рейха, и неизвестно еще, что в конечном итоге окажется опаснее, для тех же евреев в том числе.
Или взять хоть пресловутое «спасение климата». Даже если глобальное потепление на самом деле существует, правильной реакцией на него может быть только приспособление, т.е. использование положительных и нейтрализация отрицательных сторон, для чего, прежде всего, необходимо принятие реальности как она есть. А господа «климатоспасатели» идут совсем другим путем: Сперва державною волею своею определяют, какой именно климат должен быть на планете Земля, а потом по известной системе «пол-потолок-палец» изобретают мероприятия для его создания и поддержания.
Все та же старая песня: уже опять они «знают, как надо», опять верят, что могут создать на земле рай, на сей раз посредством климатической стабильности, которой на самом деле никогда не бывало, опять принимаются несогласных давить — пока еще, правда, помаленьку типа «запретов на профессию», а главное — не видно пока, кого назначат в жертву за то, что климат нагло игнорирует начальственные распоряжения, но… не вдруг Москва строилась.
Впрочем, не так уж важно, развернется ли эта тема в полноценную тоталитарную идеологию с захватом власти и миллионами жертв, или отцветет, не успевши расцвесть, важно, что в общественном сознании на такое есть спрос, и если этот вариант не сработает — пойдут искать другой.
Да, разумеется, не немецкое это вовсе изобретение, тут вся Европа подпевает, да и Америка не отстает, так я же вам говорю — не немецкий патент и не русский. Это — свидетельство того, что по всему Западному миру разрушаются традиционные отношения между людьми и естественно развивается поисковая активность, усиливается конкуренция на рынке утопий, а в такой ситуации не защитит нас ни закон, ни мораль. То и другое предполагает некую общепринятую норму — что тут можно, что нельзя — норму, знакомую даже тем, кто сознательно ее нарушает.
Покаяние сработает против Раскольникова, который сознательно решил «переступить», но не сработает против Эйхмана, которому переступать было нечего, ибо в его обществе на подобные деяния запрета нет. Предлагая публичное покаяние на перекрестке, Соня Мармеладова по умолчанию предполагает зрителей, которые поймут, об что звук — в советском народе таких уже не найдется.
Ни проповеди гуманизма, ни обращения к индивидуальной совести не заменят сообщества, в котором по умолчанию существуют права и обязанности каждого индивида, и там, где оно распадается, люди с готовностью поверят в самую дикую и лживую пропаганду, лишь бы только она обещала такие отношения. Даже если на самом деле предлагаемые ею рецепты приводят к прямо противоположному результату, т.е. усиливают в людях недоверие, враждебность и страх друг перед другом, как было в России, в Китае, в Германии…
Так, может быть, вообще не стоит тратить время и силы на разоблачение этой лжи?.. Не знаю.
Знаю только сказочку про лягушку, что из сметаны масло сбила, да еще старинное присловье:
«Делай, что должно, и будь, что будет».
Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2022/nomer8_9/grajfer/
