(продолжение. Начало в №6/2022 и сл.)
2-й Белорусский фронт.[1]
Посадку делали на станции Выра в Эстонии.[2] Прежде чем делать посадку, мы запаслись сеном, оно нужно было лошадям, т.к. я уже был переведен [во] взвод связи. Мы сами делали тюки, так было удобнее при перевозке его в вагонах — занимало мало места. Выкапывали яму на 60-70 см в глубину [в глубину] и 1,2 [м. – ?] в длину и 60 см в ширину. В эту яму трамбовали сено вручную, т.е. топтали, уплотняли ногами, чтоб плотнее был тюк. Перевязывали его проволокой, вытаскивали его сообща из ямы, и тюк [был] готов. Кроме [этого мы], еще занимались другими хозяйственными работами.
Ехали через Псков и здесь мы впервые увидели, как сильно был разрушен город.[3] Домов не было – все было разбито, разрушено, сожжено. Стояли одни сплошные трубы от печей. Если по городу Тарту немцы вели артиллерийский обстрел и снаряды рвались в воздухе, то здесь все было сделано на уничтожение [города]. На станции Великие Луки[4] простояли 2 или 3-е суток. Получили пополнение. К нам влились части Псковских партизан. Это были стрелянные [обстрелянные] ребята, прошедшие горнила партизанской войны.
Штаб армии разместился в городе Остов Мозовецкий.[5] Нас разгрузили на железнодорожной станции Малкина-Гурна.[6] Наш 1236-й полк расположился в лесу у деревни Орлы[7], недалеко от города [?][8].
В течение ноября-декабря [1944 г.] и первой половины января 1945 года{,} мы занимались боевой учебой. Тактические занятия проводились почти ежедневно. Одновременно занимались строительством. Копали котлованы на глубину 1,20 м. По углам и вдоль стен ставили столбы и после обшивали [их]. Заготовку леса производили сами и на себе таскали бревна, плахи, доски – все[,] что требовалось для строительства казарм и домов для начальствующего состава батальона и для себя. Наш домик связи стоял рядом со штабом батальона. Рубили дома солдаты-плотники. В ноябре [1944 г.] уже выпал снег, ночью начались морозы, а мы все еще спали возле костров. Спали по 3 человека. Почти целый день горит костер[,] перед сном костер отодвигали в сторону, а на это прогретое место ложили [стелили] две плащпалатки [плащ-палатки], шинель, ложились на них, а сверху на себя укрывались палаткой и двумя шинелями. Под голову вещмешок или что придется. В таких условиях приходилось жить[,] и заболеваний [–] простуды и гриппа не знали и не ведали.
Взвод связи. Нас было семь человек. Нам были приданы 2 лошади с повозками. Хозяйство наше было небольшое. Это катушки с телефонными проводом, телефонные аппараты и другая необходимая амуниция. Командир взвода связи лейтенант Чеботаренок и его заместитель сержант – фамилию его не помню. Он был убит в уличных боях за город за город[9] Мариенбург[10] и мы его на плащпалатке [плащ-палатке] перетащили через дорогу улицы. Это было в ночное время с 25 января на 26-е [1945 г.] и немец вел беспрерывный огонь вдоль улиц, не давая нам продвигаться вперед.[11]
Жили мы дружно. А здесь находясь на отдыхе, между боями усиленно занимались учебой. Уходили в лес или на деревенские поля, в полном боевом [снаряжении], с катушками[,] телефонными аппаратами[,] и как всегда автомат и 2 гранаты на поясе. И так почти ежедневно, т. к. строительство было закончено. На дворе уже стоял декабрь [1944 г.]. Поступило пополнение и большинство люди были из западных областей Белоруссии и Украины. Это были плохие солдаты, воевать не хотели. Они всю войну пробыли в окупации[оккупации] у немцев и[,] видимо, нашли общий язык с ними. Было много случаев дезертирства и самострелов.
Мы, комсомольцы, проводили специальные дежурства в ночное время, чтобы предотвратить дезертирства, но они продолжались. С теми [дезертирами], которых возвращали обратно в часть после побега, а также [после] самострелов[,] обходились с ними [на фронте] очень строго, и иначе быть недолжно[не должно]. Дивизионный суд приговаривал их к расстрелу. Была военная обстановка, а по законам военного времени они несли жестокую кару. Полк выстраивали буквой «П». На месте расстрела копали неглубокую яму. Виновного ставили лицом к яме и стреляли в затылок.
12 января 1945 года[12], началась арт. подготовка. В небо поднялась наша авиация. 13 января началось наступление нашей дивизии.[13] Погода[,] я помню[,] была плохая, всю ночь и день шел густой, мокрый снег. Утром все обложило туманом. Ночевали мы[,] связисты[,] на улице среди шпал[,] сложенных в штабеля. Перед наступлением в батальон приезжал командир дивизии генерал-майор Петр Иванович Радыгин.[14] Он был участником первой империалистической и гражданской войн. Он, коротко, рассказал общую обстановку в стране, в мире, на полях сражений и потребовал от нас — личного состава боевого настроения и призвал нас «Бить и уничтожать врага. Фашисты хотят удержаться в Восточной Пруссии и тем самым, отстрочить [отсрочить] час разгрома Германии. Слово за тобой воин новгородец. Вперед на врага!».
Большие бои были за овладение города [городом] Циханув.[15] Особенно битва в пригороде. И мне впервые было дано задание обеспечить связь с 8-й ротой. [Это была] Рота, в которой я служил до перевода во взвод связи. Я бежал по полю. Работала немецкая артиллерия. Стараясь выбить наши роты с занимаемых позиций. Бежал[,] падал, поднимался, обратно [снова] бежал, стараясь добежать до воронки разорвавшегося снаряда. Бежал с одной[,] лишь с одной думой – как можно быстрее добежать до наших окопов и сделать [наладить] связь. На катушке проводу оставалось мало и последние метры пришлось бежать на прямую [напрямую]. Из окопов меня солдаты увидели, что-то кричали, махали руками, но [я] ничего не слышал. И вот[,] последний рывок, и [я] в окопе. Я чудом остался жив и [был] до бесконечности рад, что связь была налажена. Командир роты капитан Щипачев Николай, положил на мое плечо руку и сказал: «Молодец». За своевременную подачу связи я был награжден медалью «За Отвагу»[16], которую [получил] после войны в 1967 году.[17] В 1983 г.потерял.
Город Циханув был богатый, развитый город. Там был большой сыроваренный завод, Ликеро-водочный завод и другие продовольственные и промышленные предприятия. Население, оставшееся в городе[,] запасались продовольственными товарами, тащили из магазинов, складов продукты на себе, на тележках. Мы их не трогали, а[,] наоборот[,] помогали.
Наш полк остановился в пригороде города Циханув, недалеко от ликеро-водочного завода. Смотрим, наши солдаты несут водку, водка в ведрах, [а] кто в бидонах из[-]под молока. Спросили, где взяли? Они показали на здание из красного кирпича. Побежали [мы] к нему втроем от взвода, по ходу, прямо на улице стояли столы-верстаки, на которых стояли бидоны с молоком. Солдаты, молоко выливали из битонов[бидонов] и бежали к Заводу. Подбежали к дверям, двери открытые, порог высокий. Внутри весь пол был залит водкой, не менее 15-20 см. Солдаты, находящиеся в помещении и набравшие водку, кричат на нас «Чего испугались? Это водка, в ней 40 градусов, а на улице не больше –10 градусов, ноги не замерзнут…». Стояло несколько больших котлов. Водка лилась из кранов, из отверстий, прострелянных из автоматов или ПТР (противотанковое ружье). Мы набрали полный битон[бидон] и бегом к своим. Принесли, поставили на телегу, обставили кругом катушками и накрыли, чтобы никто не видел из старших офицеров. Это водка, сделала свое отрицательное дело. Много солдат напились пьяными, особенно бойцы из псковских партизан. Начались маты, пререкания с командирами и т.д. Водка, во всех взводах была отобрана и вылита. Мы[,] связисты[,] немного выпили, а я еще в то время не пил – пригубил немножко и на этом все. И когда мы двинулись, наша водка сохранилась[,] и некоторые офицеры подбегали к нашей повозке и просили нас[,] чтобы мы их угостили.
После взятия города Циханов{,} продвижение нашей армии и нашей дивизии убыстрилось.[18] Было взято много городов[, таких] как Макув, Пултуск, Млава и еще больше больших поселков и деревень.[19] Мы[,] связисты[,] двигались совместно со штабом батальона. Ехали верхом на конях. Кони нам доставались от немцев, которые бросили свои дома и двинулись дальше в тыл, в Германию. Мы их нагоняли{,} и коней забирали себе. Наша дивизия по пятам преследовала немцев и не давала им закрепиться. Преследование проводилось днем и ночью. Наш батальон под умелым руководством капитана Н.В. Мочулова успешно выполнял боевые задачи с первого дня перехода дивизии в наступление.
Помню случай: Заняли большой населенный пункт. Я находился при телефоне в штабе батальона. И вдруг слышим игру на гармошке, играли «Марсельезу» — французский рабочий гимн.[20] Мы все выскочили на улицу и [вот что] увидели. Идут три солдата в немецкой форме, они шли нам навстречу. Средний, играл на гармошке и все трое пели «Марсельезу». Это были французы. Их пригласили в штаб.
Другой случай: Был взят рабочий поселок с русским названием «Заводы». От нас, где расположились мы связисты[,] [недалеко – ?] стоял барак. У барака стояло много наших солдат. Пошли и мы, узнать. Оказывается, стоит очередь, а там внутри поляк угощает наших солдат не то водкой, не то самогоном. Стали и мы в очередь. Когда подошла очередь, то увидели – [в бараке – ?] стоят два стола. Поляк зачерпывает большой кружкой из ушата, стоявшего под столом[,] и разливает в зелёные 300 трёхсотграммовые кружки[,] стоявшие на столе. Подходит солдат, выпивает кружку, ставит обратно на стол. На другом столе, здесь же[,] лежит хлеб, сало копченое, нож. Сам отрезает того и другого, закусывает и выскакивает на улицу. Очередь идет быстро, спокойно. Мы тоже выпили. Я выпил полкружки, боялся[,] что буду пьяным. Вышли, смотрим, стоят наши солдаты, они окружили пленных-русских власовцев[,] половина из них азиаты. Каждый наш солдат спрашивает [у них –] откуда, что, как. Я тоже спросил громко: «Есть ли среди Вас сибиряки-иркутяне» И один мужик высокого роста ответил мне: «Да, я из Нижнеудинского района, село Худоелань».[21] В другом населенном пункте, после его взятия, пленных немцев посадили в подвал, что был во дворе большого дома. Поставили часового солдата из псковских партизан. И [вот,] что ему пришло в голову. Немцы сидели на ступеньках, дверь была открыта, на дворе тепло, солнышко греет. Он им сказал, чтобы они спустились в подвал, но немцы, видимо, его не поняли и он, недолго думая[,] дал по ним очередь из автомата и несколько человек расстрелял. Выскочило начальство, т.к. в доме размещался штаб батальона. Сняли солдата с поста, и [он] оказался пьяным.
И вот, граница Пруссии. Пруссия – форпост фашистской Германии. И как немцы не [ни] укрепляли границу, наши войска прорвали фашистскую оборону{,} и с боями преследовали немецкую армию, не давая ей останавливаться. Были взяты немецкие города: Нейденбург, Танненберг, Дейч-Эйлау и Остероде.[22] Особенно большие бои были за город Дейч-Эйлау. Я в это время постоянно находился при штабе батальона и слышал разговоры нашего комбата с командиром полка. Обстановка иногда была критической, враг сопротивлялся. И когда наши ворвались в город, то начались жестокие уличные бои. И когда город был взят, то штаб батальона решил [это] отметить. Собрали большое застолье. Были приглашены командиры рот и других подразделений. На вечере присутствовали женщины, медперсонал, а также местные гражданские или иначе женщины, которые были угнаны в Германию из Белоруссии, Украины и России. Разошлись поздно. Я со своим [телефонным] аппаратом сидел в дальнем углу, изредка звонили. Комбат принимал поздравления. Когда все разошлись, я подошел к столу. Стол был богато обставлен разными красивыми бутылками из[-]под вин [вина]. Закуска на выбор. Пей-гуляй-закусывай. Я нашел на столе бутылку с ромом и решил попробовать. Налил неполный фужер и стал закусывать [–] иначе есть, выбирая что получше. Прошло какое-то время, я решил подняться, сходить на двор – на улицу. И подняться не мог, ноги отказали. Опершись руками об стол поднялся – ноги[,] как деревянные. Потихонечку потоптался на месте, 2 раза прошел вокруг стола. Чувствую, голова соображает хорошо[,] и я пошел на улицу. Прихватил с собой автомат. Вышел на крыльцо и вижу, человек 20 немцев стоят на коленях, руки за головой. Стоят прямо на земле. Недалеко стоит часовой, автомат наготове. Увидел меня, кричит: «Иди, покурим». Я пошел, спустился с крыльца, а дальше немцы не дают прохода. Часовой на них закричал, они отстали, а то хватают за ноги. Лепечут по-своему — просят[,] чтоб их отпустили. Часовой рассказал, что поставил немцев на колени старший лейтенант Быковский – заместитель командира батальона по строевой части. Сходил на двор, покурили[,] и я пошел обратно. И обратно то же самое. Хватают за ноги, кричат: «товарищ офицер». Еле прошел.
Когда перешли границу Пруссии и с боями продвигались вперед, зная, что находимся на немецкой территории, участились пожары, расстрелы мирного населения, мародерство. В квартирах ломали мебель, зеркала и все, что попадало под руку. А еще проще, в квартире сидят старики, дети – солдат из автомата длинной очередью развернется на 360 градусов по стенам, зеркалам, по окнам – куда попадет. Просто было для меня – это дико.
Особенно в этом отличались Псковские партизаны. У нас во взводе связи их было 3 человека, и с одним из них случилось ЧП. Мы были втроем, поднялись на второй этаж. Дверь в квартиру была закрыта, стали стучать прикладами, ломать двери. И у одного солдата автомат сработал[,] хотя и был на предохранителе. Раздался выстрел и сзади стоявший Иван Иванов получил ранение в левую руку, выше запястья. После нас вызывали [к] комбату, т.к. у него ранение с ближнего расстояния[,] остался ожог на руке. Мы подтвердили, при каких случаях и как это произошло. Иначе ему пришили статью – как самострел.
Население в основном сбежало, дома оставались без людей, редко встретишь стариков и детей. Их нетрогали[не трогали]. На окраинах городов стояли улицы красивых одинаковых[,] двухэтажных домиков. В каждом [доме] подвал, в них хранились продукты, вина, консервы и т.д. Мы вскрывали подвалы, а в них ящики, сейфы. На полках стояли мясные консервы, как из говядины, а также из птицы – куриные, голубиные. Для нас[,] русских солдат,] это было вдиковинку[в диковинку], особенно для меня. Мне очень понравились голубиные консервы и молоко в баночках. В сейфах, висевших на стене[,] находились вина разных марок, собственного изготовления. На каждой бутылке стояла дата изготовления. Некоторым винам было по полсотни лет[,] и они так сгустились и были как повидло. Мы распечатывали бутылки и снимали пробу. Здесь мы наяву увидели, как жили немцы. И так, с боями.
Еще помню случай. Мы вдвоем дежурили у телефона. Была ночь. Мой товарищ принес матрац и спал под столом, на котором сидел я. Телефонная трубка у меня на резинке возле уха. Автомат висел на правом плече. Слева дверь на выход. Тихо[,] и я задремал. Но, я знал[,] что у нас в помещении в отдельной комнате находится немецкий обер-лейтенант. И … слышу, кто-то меня тронул за плечо. Я быстро открываю глаза, передо мной немец – этот оберлейтенант [обер-лейтенант]. Я за автомат, а немец несколько шагов отступил назад, весь сжался и держит руки между ног. Я, конечно, испугался, по спине пробежала дрожжь[дрожь,] но я догадался, что он хочет на двор. Я встал, сказал ему: «Ком»[, -] по-немецки «пошли». Сводил его на двор, и сам заодно с ним вместе[,] и вернулись обратно. Он ушел в свою комнату, на полу у него был тоже матрац. Немец, видимо[,] дал много ценных сведений[,] и с ним так хорошо поступили. Недавно, читая книги-воспоминания наших однополчан[,] узнал, что это действительно [был] немецкий офицер, командир роты, взятый в плен разведчиком нашего батальона.
И так, с боями[,] 25 января [1945 г.] мы вступили в город Мариенбург.[23] Был вечер. Бои шли целый день и не прекращались. Наши пушки били напрямую.
Было уже темно, наши прорвались в город. Враг засел в каменных домах. Начались уличные бои. Стреляли ото всюду [отовсюду] – из окон домов, чердаков, с подвалов. Вдоль улиц стреляли из пулеметов. А из крепости, что находилась в центре города, по нам вела обстрел вражеская артиллерия.
Город Мариенбург по карте обычный польский город с церковью в центре города. А на самом деле этот город еще в X-XII веках был столицей немецких крестоносцев. Церковь и стены[,] обнесенные вокруг ее [неё][,] сделаны из красного кирпича толщиной не менее одного метра{,} и высотой не менее 3-х метров[24]. Даже наши танки «Т-34» прямой наводкой не могли пробить стены. Уличные бои шли не менее 2-х [двух] месяцев, хотя приказ Верховного Главнокомандующего о взятии города Мариенбурга был объявлен 28 января 1945 г. Немцы засели в крепости и выбить их было невозможно.
В 1983 году я узнал из писем однополчан[,] что командир нашего 3-го батальона Николай Викторович жив. Мы с ним списались. Вот его письмо, которое я храню, как реликвию. Он пишет о тех жестоких боях за город Мариенбург.
Привожу часть этого письма дословно:
«…фамилия солдата Ступина{,} мне запомнилась, но прошло так много лет, на столько [настолько] мы постарели, что узнать в личность [в лицо] друг друга трудно, на ряду [наряду] с этим наша встреча с фронтовиками вспоминая [и воспоминания] о совместном, боевом пути, о друзьях-товарищах, сильнее любой дружбы с кем-либо после войны. Да, Петр Васильевич, от нашего 3-го батальона в строю почти никого не осталось. В Мариенбурге после 3-х суточного уличного боя наш батальон вышел на Вислу.[25] Немцы из города были выбиты, но закрепились в крепости. Через день нашему батальону был дан приказ: «Штурмовать крепость». Мы подошли к стенам крепости, но в значительной мере по вине нашего командования из батальона осталось всего лишь 27 человек, в том числе был в живых капитан Щипанов и[,] возможно[,] помнишь, командир пулеметной роты капитан Лазарев. Батальон был расформирован. Я находился несколько дней в резерве. Затем немцы оставили крепость, предварительно заминировав ее. При входе в крепость погиб командир 1-го батальона майор Синявский Николай. Я был назначен командиром 1-го батальона. Затем был тяжело ранен командир 2-го батальона майор Карпов. Батальон имел потери. И в нашем полку остался один 1-й батальон, которым командовал я. Капитан Щипанов[,] находясь в нашем 1-м батальоне[,] при дальнейшем наступлении первым ворвался в немецкую траншею и был убит прямым попаданием от немецкого танка «Тигр»[,] который находился за обороной противника».
В 11 часов 26 января [1945 г.,] на другой день вступления в город, я получил задание – дать связь в 8-ю роту, в которой я служил до этого. Бежать пришлось вдоль улицы. Бежать по дороге было невозможно, т.к. со стороны крепости вели беспрерывный пулеметный огонь. Пришлось бежать по кювету и немцы меня засекли, хотя я бежал в наклонку [пригнувшись]. Первая автоматная очередь по мне прошла мимо, пули пролетели-прожужжали около головы. Упал, дополз до толстого дерева–бука. Снял автомат, [а] противник стреляет по мне не останавливаясь. Вроде засек. Стреляли со 2-го этажа дома через дорогу. Дал очередь. Больше стрелять не стал – бесполезно. Надо выполнять задание. Ползком, по-пластунски вперед. Автомат забросил на спину[,] аппарат телефонный тоже на спине. Катушка рядом, подтягиваю ее рукой. Ползу[,] не останавливаясь. И снова бьют по мне 2 или 3 вражеских автомата. Слышу–чувствую[,] пули просвистают [просвистывают] надо мной. Бьют короткими очередями. Прижимаясь к левой стороне кювета, [ползу – ?] чтобы не так был замечен [заметен]. Рукав у шинели прострелен. Осталось ползти немного. Впереди дерево, спрятался за него. Жду удобный момент. До здания, где находятся наши[,] 10-15 метров. Стрельба вроде приостановилась. Вскакиваю, и[,] пригибаясь[,] повернул к зданию, но добежать не успел. Очередь из автомата[,] и меня как будто кто дернул за правую руку вперед, [и телефонная] катушка выпала из руки. Я упал. Быстро поднялся, перехватил катушку в левую руку. Кровь хлынула из рукава. Автомат, аппарат за спиной, катушка с проводом в левой руке. У крыльца дома приподнялся, чтобы открыть двери и еще очередь по мне, но выше головы. Все пули в стену и рикошетом отлетели на меня и около. Ползком заполз в здание, [ко мне] подскочили солдаты. Взяли катушку, сняли с меня автомат, телефонный аппарат. Аппарат был прострелен, но быстро его восстановили. Связь со штабом батальона заработала. Разрезали на мне рукав шинели, гимнастерку, перетянули мне руку выше ранения, кровь пошла медленнее, перевязали руку. Пуля прошла через локоть правой руки, была прострелена лучевая артерия и поврежден нерв, кисть руки перестала работать, в пальцах [я] потерял чувствительность. Но главное, [–] остался я жив. Ребята помогли мне подняться. Голова кружилась, видимо, потерял много крови. Посадили меня на диван. Время было 12.15 часа дня. Через некоторое время пришли Командир батальона Н.В. Мочулов и командир взвода связи лейтенант Чеботаренок. Пришли они из других дверей, со двора. Я хотел подняться с дивана[,] но не мог. Вроде рванулся и упал обратно на диван. При мне комбат сказал командиру взвода, чтобы все связисты были награждены. Дал распоряжение, чтобы меня сопроводили до сан. [санитарного] взвода, и[,] повернувшись ко мне[,] спросил: «Идти сможешь?». Еще немного посидели и я начал вставать, поднялся. Дали мне сопровождающего нашего связиста Иванова Петерина (тоже из Пскова). Он взял меня за локоть левой руки и мы вышли на улицу в другие двери[,] во двор. Прошли не более десяти метров, как прозвучала автоматная очередь[,] и Иванов диким голосом закричал: «Мама!». Я оглянулся, он волчком крутится на коленях. Откуда взялась сила? Я рванулся вперед. Недалеко стоял белый кирпичный домик-сарай, и я заскочил в него. Санинструктор Иванова перевязал и волоком утащил его в здание. В сарае стояли пустые бочки из[-]под горючего. Сидел долго, часы мои остановились, видимо[,] где-то ударил. Слышны были автоматные очереди. Через некоторое время установилась тишина и я решил вылезти из-за бочек, к дверям. Подошел к левому косяку дверей [–] и неожиданный одиночный выстрел. Пуля попала в косяк, а осколки цементной извести ударили в меня в левую щеку. Отошел в сторону, достал зеркальце из кармана, посмотрел [–] и на щеке от сильного удара осколков белые пятна. Крови не было, хотя боль была сильная. Стрелял видимо снайпер. Мне повезло. Я от смерти был на 1-2 см. И я ушел опять [вглубь] сарая, за бочки. Здесь я пожалел, что оставил автомат в здании, но на ремне были 2 гранаты. Достал гранаты, ввернул в них детонаторы, поставил на бочки{,} и стал ждать. В голове уже созрел план. Если немцы ворвутся в сарай, живым не сдамся. У меня есть, чем постоять за себя. Слышу, кто [кто-то] бежит. По спине прошла дрожжь. [дрожь] Взял гранату в левую руку, если что [–] чеку я выдерну зубами. К счастью, это был связист из полковой разведки. Я спросил его: «по тебе не стреляли?» Он в ответ «Нэт»! Он был хохол, ростом высокий. Дал мне из фляги глоток вина и кусочек сала[,] и мы вышли из укрытия. Гранаты я оставил. Он сказал мне[,] куда идти, где находится санвзвод [санитарный взвод][,] и побежал дальше. В санвзводе было много раненых. Сидели, лежали в ожидании лечебной помощи. А мне сказали: «если у Вас целые ноги, то идите в медсанбат, он находится от города 4-5 км.» Мы втроем двинулись в М.С.Б.[26] Вся дорога была занята транспортом в три ряда. Танки, машины, обозы. Видимо, недавно был артиллерийский обстрел или налет немецкой авиации. Раненые лошади, перевернутые повозки, шум, крики, маты. Мы поднялись на тракт-дорогу, машина собирала раненых и убитых. Подошли и мы. Попросились, чтобы нас взяли. Нам отказали: «Тяжелораненых девать некуда» и посоветовали идти пешком. И только вечером мы добрались до медсанбата. Ждать перевязки пришлось долго, и только уже ночью попал к врачам. Перевязали, положили шину. Встретил раненых ребят из своей бывшей роты, взвода. Немного вздремнул. Утром нас погрузили на бортовую машину и привезли в полевой госпиталь в город Млава.[27] 28 января [1945 г.] мне сделали операцию[,] наложили гипс [гипсовую] – рубашку. Здесь в этом госпитале мне чуть не отрезали руку. Кисть не работала, пальцы не шевелились и потеряли чувствительность. Спас случай: меня вызвали в операционную раньше, чем нужно. Я зашел и сел на скамейку, стоявшую возле дверей. Операционная была большая. Одновременно делали операцию человекам 20-30. Как раз напротив меня, где [я] сидел в ожидании[,], делали операцию. От колена до пят правая нога [у раненого] была перевязана бинтами. Стопа голая. Раненый просит врачей, чтобы ногу ему оставили – не отрезали и шевелит пальцами. Подошел врач, больного уже усыпили – я запомнил слово «Эфир».[28] [Раненому] развязали ногу, вдоль икры сплошная зелень[,] значить [значит,] уже пошло заражение.[29] Ножом, одним махом разрезали кожу ниже колена. Кожу подняли и ручной ножовкой отрезали ногу. Положили её в ведро вверх стопою. Когда кожу стали выравнивать, чтобы зашить, то увидели на колене ещё две раны и обои [обе] зелёные. И обратно всё повторилось. Мне стало жутко, я воочию увидел, как отрезают ноги[,] и всё намотал на ус.
У него пальцы на ногах шевелились, а у меня ни кисть, ни пальцы не работают.
Позвали меня, развязали рану. Надо мной большой светящийся абажур, в котором я вижу себя. Подошёл главный врач. Меня [Мне] накрыли лицо марлей. Одна сестра впереди[,] другая взади[сзади,] у ног. И когда врач сказал: «Эфир»[,] я оттолкнул сестру, сел и сказал[:] [«]Я наркоз принимать не буду[»]. Врач на меня строго: «Почему?». Я им: «Вы отрежете мне руку?». Он отвечает[:] «Нет, мы посмотрим». Я ни в какую и сказал им, что делаете операцию под местным уколом или я не буду делать операцию, и хотел ноги сбросить с операционного стола. Еще пришла врачиха – женщина, [они ещё раз] осмотрели мою рану и сказали[:] «будем делать под уколом, но будет очень больно». В общем, сделали мне операцию. Руку оставили. Одна сестра держала левую руку и меня за грудь, другая лежала на ногах. Операцию я чувствовал, даже появлялись боли, когда сшивали артерию и нерв. Все мое тело было в движении, а сам все время смотрел в абажур, как в зеркало. Врач, который делал операцию, разговаривал со мною, задавал вопросы. Я ему за время операции рассказал полностью свою автобиографию. [А] утром врач пришел в палату с вопросом[:] «где здесь мой сибиряк?» [–] и посидел на моей кровати, что-то еще спрашивал, я уже не помню. В госпитале пролежал 10 дней, здесь познакомился и подружился с земляком, он был с Бодайбинского района[30], он тоже был раненый. Фамилия Игумнов Владимир Васильевич. Я писать письма не мог и [он] писал за меня, а я ему диктовал.[31] Мы с ними два раза ходили [в] близлежащие дома. Дома были заброшены, домашняя обстановка была почти не тронута. Нашел я себе хромовые сапоги, брюки, еще кое-что по мелочи и у меня получился небольшой узел. Но воспользоваться не пришлось.
По прибытии в госпиталь в Тамбов[32]{,} нас всех проверяли, узелки наши отбирали при входе. Все пропало. 5-6 февраля [1945 г.] погрузили нас в санитарный поезд и привезли в Тамбов. Война продолжается, а я нахожусь в глубоком тылу на излечении. Гипсовую рубашку проносил 3 месяца. После снятия гипса, рана не затянулась. Образовался свищ – гнила кость. На лето нас вывезли за город, в санаторий. Там мне сделали вторую операцию. При операции, видимо, была большая потеря крови и мне сделали вливание крови. На бутылочке, в которой была кровь[,] стояла надпись. «Челябинск, институт, фамилия донора[»] – фамилия была женская. Значить [значит][,] мне влили женскую кровь. После вливания я пришел в палату, обед стоял в тумбочке. И сразу сел обедать. [И] уже доедая, прибежала сестра и говорит, что нужно 2 часа подождать, а я говорю ей[,] «что я уже пообедал».
Вскоре нас перебазировали обратно в Тамбов. Недалеко была речка Цна[33]. Ходили купаться. Ходили в город. Со мною рядом лежал тоже раненый с 1925 г. из Белоруссии, Пинской области[34], Чопко Николай Алексеевич. Мы с ним сдружились. Он выписался из госпиталя раньше меня дней на 10. Мы с ним переписывались. В 1983 г. я ездил к нему в гости.
Приняли меня, как родного брата. Жил [он] в Антопольском районе[35], село Головчицы[36]. Работал ветераном[37][,] жена учительницей в школе начальных классов. Один взрослый сын, уже работал. Держали хозяйство скота, свиней, птицу. Прожил у них почти неделю[:] огород, сад. Два ящика яблок было отправлено ко мне домой, посылкой. Погиб [Николай Алексеевич] в 2000 году на своей машине[,] возвращался из Пинска домой, так написал его сын. Конечно, жалко.
В госпитале с нами лежали раненые из других государств, воевавших за немцев [–] французы, итальянцы, румыны и т.д. Они лежали отдельно в палате человек 20.
День победы я встретил в госпитале.[38]
С первых чисел октября 1943 г. по 26 января 1945 г. я был на передовых позициях, где приходилось сидеть в окопах по колено в воде, пройти сотни километров по болотам, по гатям, по бездорожью, много раз бывать в наступательных операциях – только в наступательных[39] в составе 372-й стрелковой Новгородской Краснознаменной дивизии. Новгород, Нарвский плацдарм, Карельский перешеек, Выборг, снова Нарва, Эстония, Польша, Пруссия. Вот это мой боевой путь
«Назад ни шагу»
Всегда вперед, назад ни шагу.
Запомни это навсегда!
И сохрани в душе отвагу,
Не падай духом никогда!
Если медаль «За Отвагу» я получил в 1967 г., [за] проложенную связь во время боя за город Циханув[40], через 22 года после войны, то в 2002 г. в сентябре меня вызвали в военкомат Свердловского военкомата [города Иркутска] и вручили медаль «За боевые заслуги» [–] проложенная мною связь во время уличных боев за город Мариенбург. И [где] в этот день меня ранило. [Подпись автора][41]
Как резко изменилась жизнь в настоящее время – во времена новой власти – при демократии. Удивительно, как хорошо работала почта во время войны. Сейчас передо мной лежат несколько фронтовых писем, сбереженных матерью. Письма писаны по маленьким обрывкам бумаги[,] сложенных в треугольники. И каждое письмо доходило до дому. А сейчас? Только один конверт стоит 5-10 руб. Неужели для нас [–] ветеранов войны [нельзя – ?] выпустить конверты и сделать переписку между ветеранами-однополчанами бесплатно. Нас осталось мало и мы[,] не щадя жизни[,] Завоевали Победу![,] идя на смертный бой с немецкими ордами.[42]
Домой! Возвращение
24 июля [1945 г.] меня выписали из госпиталя инвалидом III-й группы. Рука не работала, но в кисти начала шевелиться. Пальцы на руке большой, указательный и мизинец не работали, в них не было чувствительности. [Даже] 3-х литровый чайник с водой{,} я не мог удержать в руке. В госпиталях [я] пролежал полгода. Руку мне сохранили, но на всю жизнь остался калекой. Выдали документы, красноармейскую книжку[43], историю болезни[44], пищевые билеты 14 штук – 2 талона на сутки. Везли через Москву. Одну ночь ночевал на Ярославском вокзале[45].
На дорогу потратил 5 дней.[46] 28 июля поезд пришел в Зиму[47], поздно вечером. Ночевал в помещении на вокзале, где производится смена паровозных бригад. Утром пошел на вокзал. И еще. Я был совсем не в курсе и никого не стал спрашивать, думая, что железная дорога проходит через село Кимильтей.[48] Я был совсем не в курсе, что [в Иркутской области] было 2 Кимильтея [–] село и станция[49]. Встретил двух девушек, одна ехала до станции Кимильтей, другой нужно было добраться до села Карымское[50] – это недалеко от станции Кимильтей. Попросились [они] на паровоз, сказали, что едут до Кимильтея. Он нас провез до станции Харик[51], где мы просидели не менее 2-х часов. Там мы поели, я их угостил консервами, дал хлеба. У них поесть ничего не было. Приехали до Кимильтея на этом же паровозе. Сошли. Одна девушка сразу же побежала домой. Со второй я дошел до железнодорожного моста через реку Кимильтейка.[52] Время было уже часов шесть вечера. Она мне подсказала, как пройти до села Кимильтей, повернула направо, пошла до своего села Карымское. Я перешел железную дорогу, вышел на дорогу, до Кимильтея нужно было идти 10 км. На мне: за плечами рюкзак с продуктами и в руках, подмышкой зеленый военный бушлат. Дошел до ключа, умылся хорошо, отдохнул, перекусил и продолжил свой путь. Шел по Кимильтею, меня часто останавливали мужики, сидевшие на скамейках, спрашивали[:] чей? куда? откуда? На выходе из села, повернул [в] переулок. Татарский Переулок небольшой[,] у последнего дома, с правой стороны[,] сидела пожилая женщина с внуком. Не доходя ее [до неё вдруг] она соскочила мне навстречу и добежав до меня – опустила руки. «Ох! – воскликнула она, – я думала[,] что сын». Сели на скамеечку, я попросил воды попить. Мальчик лет 5-6-и принес мне целый ковшик. Попил, поблагодарил и пошел дальше. Дорога шла через Кимильтейскую гору. Идти еще 9-10 км до Баргадая.[53] Шел не останавливаясь, прошел Баргадай, и вот моя родная Кяхта. На улице уже никого не было. Прошел Кавказ – это часть нашей деревни – свернул на свою улицу.[54] Слышу меня [мне] кричат, я оглянулся. Бежит мальчик и кричит[:] «дядя Петя!». Я остановился, думал что он подбежит ко мне, но он развернулся и побежал обратно.
В каком доме живут мои родители, я не знал. Прошел мимо родного дома, где жила отцова сестра тетя Оля с семьей. Пришлось спрашивать у мужчины, работавшего в своей ограде. Не доходя дома, где жили родители[,] встретил сестру Пану с подругами, она приехала в отпуск. Пришли домой. Мать была у старшей сестры тети Анисьи, жившей на Кавказе. Брат ушел к друзьям. Отца отправили в город Иркутск от колхоза, закупать мешкотару под зерно. Не прошло и 5 минут[,] бежит мать (Пишу, а у самого от этих воспоминаний на глазах слезы). За нею две сестры ее и через короткое время народу набралось полная изба. Всем было интересно увидеть меня. Задавали много вопросов, о чем расспрашивали. Я уже не помню. И здесь они рассказали мне, что[,] увидев солдата в окно, они отправили своего внука Гошку, узнать[,] действительно ли это я. Это он кричал [«]дядя Петя[»], а когда я остановился, окликнулся [откликнулся], он убежал и сказал им, что это я [–] дядя Петя. Мать собрала на стол. Картошка, всякая зелень, молоко, самогон, но хлеба не было. Пришлось развязывать свой рюкзак[, я] достал продукты свои и отдал матери. Хлеба 2 круглых булки. Консервы мясные 2 банки и селедка 2 штуки, еще что-то. Это я утром отоварил свои пищевые талоны в Зиме. Консервы, рыбу мать не стала вылаживать [выкладывать] на стол, но хлеба одну булку изрезала. Разошлись уже поздно.
Август месяц [1945 г.] [я] отдыхал. Приехал отец из города. Он в колхозе работал сторожем, на пасеке. Занимался охотой, рыбной ловлей. Уезжая в город, он поставил капкан на барсука. Когда пошел на пасеку, [отец] пригласил меня. Пошли проверять капканы. И к счастью[,] в один капкан попался барсук. У отца было 2-хствольное ружье. Дал мне выстрелить [в барсука], но я его не убил, а ранил. Отец сказал[,] надо в голову [–] и добил его. Отец потом сделал лекарство – настой — с барсучьим салом. И мы с отцом и матерью изредка «лечились». В сентябре{,} председатель сельского совета Перевалов Николай Иванович, предложил мне работу. Вести культурно-молодежную работу — быть избачем. Одновременно стал комсоргом. В моем распоряжении [был] клуб. Работа была заброшена, никто этим не занимался. Собрал молодежь из трех деревень, входящих в Баргадайский с/с [сельский совет] – Баргадай, Кяхта, Абуздино.[55] Открыл клуб. Съездил в Зиму, Кимильтей, договорился, чтобы к нам привозили Кино. Работать было трудно. Лозунги писал на газетах левой рукой. Правая рука работала плохо. Молодежь плохо реагировала и собрать их на собрание или на другие общественные мероприятия было трудно. Была страда, время горячее – все работали на уборке и обработке урожая. Я сам лично, с молодежью, вечерами молотили хлеб. В феврале 1946 года были выборы в местные, районные, областные советы.[56] Вся агитационная работа легла на мои плечи. Была произведена перепись всех избирателей. Подготовлен избирательный участок в школе. Все, что было зависимо от меня – [было] сделано на совесть. Выборы прошли нормально, посещаемость была все 100%.
Чем дальше, тем хуже. Материальное мое положение было плохое. Я был иждивенцем в семье. Кроме 14 кг муки, что мне давали ежемесячно, меня не удотверяли [удовлетворяли.]. Денежной пенсии не было. Физически работать [я] не мог.
Весной 1946 г. приехал брат Яков, взял отпуск. Посмотрел [он] [,] как мы живем [и] посоветовал мне переезжать в город. Сестры Пана и Ира работали на заводе им. Куйбышева.[57] Жили в предместье Марата по улице Рабочего штаба в 4-х этажном доме, рядом с ремесленным училищем.[58] Занимали небольшую комнату на 2-м этаже.
Приезжал двоюродный брат Бухаров Василий. Специально приходил к нам, увидеть меня. Он тоже воевал на Западе. Служил во Львове.[59] Старший лейтенант. Привез себе жену хохлушку. Посидели, поговорили. Он тоже посоветовал мне перебираться в город.
26 апреля [1946 г.] мы с Яковом вышли в дорогу пешком до Кимильтея. Зашли в Баргадай к тете Тани [Тане], проститься[,] и она нас проводила до конца деревни. [В] Кимильтее сели на машину и доехали до Зимы. Поезд ходил под номером 502-й, его прозвали [«]пятьсот веселый[»]. Народу много. Мы ехали без билетов, денег у нас не было. Но, нам повезло. В вагоне, в который мы сели, несколько купе{,} занимали солдаты. Я был в военной форме, в гимнастерке и мы пристроились к ним. Солдаты были навеселе, пели песни. И я у них оказался запевалой, потому что военных песен я знал много [–] и в армии, и в госпитале мне часто приходилось быть запевалой. Солдаты нас накормили, ехали весело. Когда пошла ревизия, проверять билеты Якова спрятали за себя, а я проехал за солдата.
Приехали 27 апреля, к Якову. Он жил в поселке Жилкино,[60] недалеко от мясокомбината[61], в доме, где жили 3 семьи. Тоня, его жена[,] работала на мясокомбинате бухгалтером. У них был один ребенок, Саша – ему шел второй год. Яков работал на автозаводе жестянщиком. Я поступил на работу диспетчером в гараж легковых машин от управления железной дороги. Гараж находился на улице Марата.[62] Работали через 2-е суток. Сутки дежуришь, двое отдыхаешь. Проработал полгода. На работе со мной произошел необычный случай. В Гараже для начальников отделов была выделена дежурная машина легковая. И эту машину ежедневно использовала в своих личных целях жена Заместителя начальника железной дороги. То на рынок, то в гости, или по магазинам и т.д. Это мне рассказали шофера. Машину она задерживала на 2-3 часа. Начальники отделов возникали, ругались и [я] стал отказывать давать ей машину. Однажды прихожу на работу и мне сообщают, чтобы я пришел в отдел кадров. Прихожу. Начальник отдела[,] женщина[,] сообщает мне, что меня перевели рабочим на железнодорожные работы и дает приказ. Я сказал, что я инвалид и работать на путях не смогу, и с приказом я не согласен. Она предложила мне уволиться, что я и сделал. «Правды не найдешь». Хотел поступить куда-нибудь учиться, но не было возможности. Приехали Родители. Оба они не работали. Отец болел. Мать дома. Брат Василий поступил на завод им. Куйбышева. Я поступил работать в «Золототранс»[63]. Предприятие занималось перевозкой грузов в северные районы области. Рейсовые перевозки были длинными[,] на 500 км и больше. Меня приняли в охрану разводящим и за одно [заодно] [у меня] была обязанность смотреть за противопожарной безопасностью.
В январе 1947 г. состоялись Выборы в Верховный Совет СССР.[64] Меня от партийно-комсомольской организации отправляют уполномоченным по агитации населения в Алзамайский район.[65] Пробыл там один месяц. Жил в деревне Алгаш.[66] Пробыл там один месяц.[67] Выборы состоялись 8 января 1947 г.[68] Работы было много, все время в движении. До населенных пунктов, которые входили в избирательный округ[,] добирался поездом, на конях, на машинах. Проводил встречи, беседы, знакомил избирателей с делегатами. Голосовали за секретаря Иркутского обкома партии Хворостухина.[69] Выборы прошли хорошо. Избирательный участок находился на станции Замзор[70].
Выборы прошли хорошо, явка была почти 100%. При возвращении в Иркутск [я] сделал отчет. Отчет принимал 2-й секретарь обкома партии Семенов.[71] В ноябре 1946 г. врачебная комиссия снимает меня с инвалидности. Выдали мне белый билет.[72] Я не инвалид и не военнообязанный. Врач, что меня снимала с инвалидности[,] дала совет, чтобы я развивал руку физически, иначе рука может засохнуть, и можешь вообще стать нетрудоспособным. Рука в последствии [впоследствии] физически развилась, но в пальцах до сих пор плохая чувствительность, а большой палец вообще не работает.
В апреле 1947 г. уволился и завербовался на Дальний Восток на 6 месяцев. «Востокрыбпромкадры».[73] Поехал за «длинным рублем» и заодно развивать руку. Работал рабочим-грузчиком. Возили на строительство гравий, строили здание «Рыбтрест» в самом городе Владивостоке. Жили в общежитии на Чуркином мысе.[74] В октябре договор закончился, и мы втроем – иркутян, поступили в «Китозвертрест» на китобойную базу «Алеут». Это был большой промысловый корабль-пароход.[75] На нем производили разделку китов. Китов били специально небольшие суда – китобойцы. На носу у каждого стояла гарпунная пушка. Было 4 китобойца. Три питались углем, четвертый на жидком топливе. Я работал в бригаде грузчиков. Все танкера и центральный бункер были забиты углем. Во время рейса{,} мы[,] грузчики[,] освобождали танкера из[-]под каменного угля, по конвейеру-транспортеру перебазировали его в центральный бункер. После освобождения [от груза], танкера готовили под китовый жир. Каждый китобоец принимал на борт 100 тонн угля. Загружались они с борта «Алеута» лебедкой. 2 маниловые сетки[76], на которые мы грузили уголь, и они поочередно, беспрестанно переносились с бункера «Алеута» в бункера китобойцев. Три китобойца – 300 тонн. Нас, грузчиков[,] 7-8 человек, считая лебедчика. Без отдыха, кроме обеда, ужина[,] нагружали эти китобойцы. Закончив погрузку – отдых. Правая раненная [раненая] рука после такой нагрузки ныла-болела до невозможности. Пойдешь в медпункт, дают 2-3 дня отдыху, от работы освобождали, но бюллетень не давали. Больше к врачу не обращался.
Проработал одну путину с апреля 1948 г. по 25 ноября. А всего на «Алеуте» 1 год и 1 месяц. За путину было убито 911 китов. Охота проводилась вдоль Курильских островов, около Камчатки, Алеутских островов и в Беринговом море, доходя до берегов Чукотки, бухта Северная. Пришлось бывать в городе Петропавловск на Камчатке[77], на рейде у Командорских островов, пришлось увидеть и узнать, что значать [значат] отливы и приливы, и т.д.
Мне пришлось уволиться. Отец был в плохом состоянии[,] и [родные] звали меня домой.
30 ноября [1948 г.] [я] вернулся в Иркутск. Денег не привез, но хорошо оделся. Купил два костюма, рубашки, теплая шубейка-японская, которую отдал отцу. Один костюм взял брат Иннокентий, который жил с Курдобакиной Марией в бараке.
Декабрь работал временно, на разгрузке вагонов с сахаром, соли, муки, работал на мясокомбинате на разных работах.
3 января 1949 г. [я] поступил на комбикормовой завод. Работал грузчиком, кладовщиком, приемщиком. Здесь на заводе встретился со своей будущей женой [–] с Валентиной. Она работала весовщиком готовой продукции комбикормов. Жила в общежитии. Родом она с Куйтунского района.[78] На станции Куйтун[79] жила ее мать с младшей сестрой и братом. Родилась она на участке Верный[80], это недалеко от села Амур.[81] Перед войной [они] переехали в Куйтун. Отец [Валентины] – Стригов Федор Иванович, рождения 1904 г. был привезен в Сибирь 4-х лет, семья была большая. Отец работал кузнецом. В 1941 г. был взят в Армию. Был тяжело ранен. В 1942 г. умер в госпитале. Мать [Валентины] – Усова Наталья Васильевна с 1907 г. умерла в 1957 г. Было у них четверо детей. Старшая Валентина, моя жена с 1927 г., брат Александр с 1928 г., сестра Мария с 1937 г. и брат Владимир с 1940 г.
Мария и Александр [теперь уже — ?] умерли, младший брат Владимир в настоящее время живет на станции Большой Луг.[82] На пенсии. Жена [его] Людмила 1941 г., тоже на пенсии. Имеют дочь и двух сыновей.
Первое время, когда я поступил на комбикормовой завод, жил у брата Якова по Трактовой улице, напротив завода. Жена [его] работала на мясокомбинате. Яков продолжал работать на авиазаводе.[83] У них было уже двое детей. В 1947 г. родилась дочь Галина.
Потом мне дали место в общежитии. Холостяки занимали одну комнату, а девчата две комнаты. Работали мы с Валей в одну смену. После ночной смены{,} мы шли вместе до общежития. Девчата, что жили в одной комнате с Валей, все были на работе. И я свободно оставался с нею. Об этом узнала администрация, директор, и однажды пришла комиссия в составе начальника Отдела кадров, секретарь директора, парторг завода и Врач. Мы с Валентиной спали, двери были не заложены [не заперты]. Нас разбудили. Мне задали вопрос[:] «Почему Вы здесь, в женской половине?». Я им ответил: «что мы молодожены, квартиры нет[,] и [нам] приходится быть вместе, в нерабочее время». После{,} меня вызвали к директору, тов. Ямщикову. Он на меня накричал, стучал кулаком об стол и кричал: что я «общежитие превратил в бардак, осталось только красный фонарь повесить». В сентябре [1949 г.] меня от комбикормового завода отправляют на сельхозработы, на уборочную в Куйтунский район, в село Барлук.[84] Пробыл там сентябрь, октябрь, и в начале ноября закончилась уборочная. Жили мы рядом с колхозной конторой в доме у Вертинских. Работал грузчиком. Возили зерно в мешках в Заготзерно, на станцию Куйтун. В конце сентября Валя взяла отпуск и приехала к матери. Однажды завезли зерно на разгрузку, подъехали к Заготзерно, смотрю, на завалинке сидит моя Валентина. Спрыгнул с машины и к ней. Обратно я не поехал, повела [она] меня домой к матери знакомить с ней и с младшими, с сестрой и братом. Марии было 12 лет, Володе 9. Оба учились в школе. Мать-теща встретила меня радостно, да и вообще она была веселой, неунывающей женщиной. Работала Уборщицей. Распорядилась принести козленка (она держала коз) и зарезать его, что я и сделал. Зарезал, ободрал, разделал и мать быстро [приготовила] жаринину[85]. Конечно, не обошлось и без бутылки. Весь вечер пробаловались с [Валиным братом] Володей. И так состоялось мое знакомство.
Утром ушел к «Заготзерно», встретил свою машину, помог разгрузиться и уехал обратно в колхоз. Вернулся на завод. Работал я в то время кладовщиком готовой продукции. Постоянно подавали 5-6 вагонов под погрузку комбикормов. Погрузки вагонов поручили мне. Заводские рабочие работали по наряду, но приходилось искать рабочую силу на стороне. Расплату [Оплату] производили сразу, по погрузке вагонов. Иногда рабочих найти неприходилось [бывало невозможно], и грузили сами. Помогала Валя. Комбикорм был в бумажных мешках весом от 30 до 40 кг. Проработал зиму. Перевели приемщиком сырья на элеватор, но работать пришлось мало. Решил уволиться.
4 февраля 1950 г. [я] поступил работать на строительство Иркутской ГЭС,[86] грузчиком в отдел снабжения (О.М.Т.С.)[87]. Склад находился в церкве [церкви], что в то время стояла в Кузьмихе.[88] Жилые дома строились в самом селе, а бараки на третьем поселке.
2 февраля[89] [1950 г.] Валя родила дочь в роддоме в предместье Марата. Жили [мы] с матерью и сестрами в 4-х этажном доме на улице Рабочего штаба. Отец в декабре 1949 г. умер[90], похоронили на Радищенском [Радищевском] кладбище.[91] В Апреле м-це дали мне квартиру, на 3-м поселке в бараке. Комната 6 м.кв. Через три месяца в этом же бараке дали другую комнату, более просторную.
В январе 1952 г. родился сын.[92] Валя рожала дома, помогала соседка-старушка. Рожала ночью и мне пришлось[,] иначе, попросили меня, погулять на улице. Комната стала мала. Нас уже 4 человека. Стал просить квартиру. Весной в 1952 году нам дали квартиру в финском домике по улице Лобачевского, № 38. Приехала к нам жить мать с ребятами. Валя пошла на работу. Зав. библиотекой в клубе 3-го поселка.
За этот период работы у меня тоже — были перемены. От отдела труда и зарплаты (специально курсов не было) меня отправили с бригадами на строительство Линии ЛЭП [Линии Электрических Передач]. Было организовано 2 бригады. Рубили просеки, собирали и ставили деревянные опоры от Мегета[93] до Ангарска[94]. Я вел учет времени на каждый вид работы, вел таксировку нарядов. Но с работой ничего не получилось. Назначали меня зав. складом отдела оборудования и перевели в этот отдел. Нач-ком отдела был Ясусевич. Но я больше подчинялся гл. [главному] механику ГЭС Евгению Никоноровичу Батенчуку. Хороший[,] всеми уважаемый человек, грамотный[,], во всем отлично разбирался. Вскоре он меня перевел на перевозку экскаваторного оборудования с центрального склада, т.е. со склада оборудования на будущую плотину, в котлован. Я уже хорошо разбирался, знал где и какие части от экскаваторов находятся на складе. Дали мне в распоряжение 2 трактора. Двое саней[,] сварены из шпунта[,] и 2 рабочих. Мною были перевезены все 4-х м³ [кубометровые] экскаваторы и 10 м³ [кубометровый] экскаватор и разное оборудование. Здесь меня перевели в отдел главного механика. Закончили возить оборудование, дали в распоряжение а/машину, [автомашину] и [я] возил со склада, на плотину необходимые материалы. Несколько раз ездил в город. В общем[,] был на подхвате. В основном[,] занимался перевозкой товаров, снабжал экскаваторный, механический, монтажный участки всем необходимым.
В 1954 г. перешел работать монтажником. Производил сборку портальных кранов, козловых, башенных в котловане, где это требовалось. Я, лично, производил сборку Узлов на Земле, давали мне 5-6 человек молодых ребят, и я был за старшего. При сборке нужно было разбираться, читать чертежи. Приходили смотреть, наблюдать, подсказать прораб Шалгунов, нач-к монтажного участка Александр Мошкин и сам Е.Н. Батенчук.
При доме был небольшой участок земли. Посадили огород, дровами я снабдил, привозил всякие отходы[,] рубил и складывал в поленницу. Жизнь пошла в гору. Заработки были хорошие. Кроме работ в котловане, нас отправляли на сборку кранов в другие места. Установили первый башенный кран на стр-ве [строительстве] политехнического института. Козловой кран на заводе им. Куйбышева[95], козловой кран в Карьере. Вели монтаж-установку первых железных высоковольтных опор от плотины ГЭС. Ввиду своих ранений я был плохим верхолазом, и[,] как я сказал выше[,] работал на сборке узлов. Бригада была 18 человек. Бригадиром у нас был Василий Петров. Рядом работала бригада Николая Асеева[,] ему по окончании строительства было присвоено звание Героя Социалистического труда. Пришлось работать на строительстве эстакад, по демонтажу наружной и внутренней опалубки стен плотины и т.д.
К новому 1957 г. пустили в работу две первые турбины. Иркутская ГЭС дала ток. Это для строителей был большой праздник. В столовых были устроены праздничные вечера. Отдел главного механика встречал в кузьмихинской столовой. Все было бесплатно.
После пуска первых двух турбин на ГЭС получился застой. Работы приостановились. Начальство разъехалось в отпуска, по домам, т.к. большинство из них были с Запада. Зарплата резко упала. И я, дурак, решил уволиться. Брат жены Александр работал в то время в колхозе в Заларинском районе.[96] И мы с Валентиной решили ехать к нему. Он жил и работал в колхозе Сортах.[97] Мне председатель их отказал, и я поступил в другой колхоз в селе Холмосей[98]. При поступлении [нам] обещали построить дом, но ничего не сделали. Договор с колхозом [я] не заключил. Жили около большой церкви – в ней был колхозный клуб. Маленький домик с огородом. Посадили огород, [но] урожая не было. Наросла одна ботва в рост человека. Работал слесарем по вводу канализации тепловых труб на ферме свинарника. Потом принял склад Г.С.М.[99] и одновременно работал слесарем в гараже. Вся эта работа, а тем более жилищная проблема, меня не устраивала. Оба [мы с Валентиной] работали, [а] в итоге нечего не зарабатывали. Подсобного хозяйства не было.
Наступила осень 1957 г. И не раз [я] себя ругал, что уволился с Иркутской ГЭС. Это была большая жизненная ошибка в моей биографии.
С колхоза уволился. Поступил в зиминский лесхоз. Дали грузовую машину на перевозку семьи, вещей и картошки, что{,} хоть немного накопали в огороде. Участок Кардон. 12 км от Зимы. Вселили в новый дом. Он еще был недостроен. Приложить пришлось [нам] все усилия, чтобы до холодов успеть сделать все работы по обустройству дома. Всю работу производили сами. Валя во всем помогала мне. Потолок засыпали сухими листьями и хвоей, и сухой землей. Лес был рядом. Сделал завалинки, засыпали снутри [изнутри] и снаружи, паклей шпаклевали пазы стен. А сколько внутренних работ [–] шпаклевка, побелка, покраска и т.д., и т.п. Одновременно [шла] заготовка дров. Работал в лесу на заготовке телеграфных столбов, рудничной стойки, виноградного капа. Готовили клепку для бочек, пиловочный лес длиною 6-6,5 метров. Все работы производили вручную. Инструмент [–] поперечная пила и топор. На работу ездили на конях за 10-15 км. Работали в Двоем [вдвоём]. Кроме нас [было] еще двое рабочих[, но] работали они отдельно от нас. В сентябре занимались заготовкой сена, овса. Косили, молотили, делали копны, зароды[100]. После занимались вывозкой[,] работа была веселая, на воздухе. Работали без устали в поле, в лесу, дома (по обустройству дома), по заготовке дров. Лошадь [нам давать] не отказывали. Дрова пилить приходилось вечерами уже при темноте.
Мы с Валей пилим дрова, а дети смотрят в окошко. Ирине исполнилось уже семь лет и она пошла в школу. Анатолию около пяти.[101] Для Вали в лесхозе работы не было. Купили поросенка, выкопал [я] землянку, огородил, утеплил ее. Работы Вале хватало дома.
Все было хорошо, лес рядом, грибы, ягоды, дрова под рукой. Но одно было плохо. Мой напарник был хороший специалист в лесном деле, но он был больным-эпилептиком. Его часто били припадки. Сначала я этого не знал, думал, что это просто недомогание, но это стало повторяться часто на работе в лесу. Пилим или бьем клепку, [а] у него руки перестают работать. Взглянешь на него и видишь, что он без чувств, потерял сознание и начинаешь его трясти, оттирать снегом. Через некоторое время он входит [приходит] в сознание. Но он не чувствовал, что с ним происходит. Работать с ним было опасно, тем более в руках у него был постоянно топор. Однажды дома вне работы он мне сказал: «что я сильнее его, а то бы я тебя зарубил», но боюсь, что ты меня прибьёшь в лесу. Я стал просить мастера Николая, а отец его работал начальником уч-ка [участка], чтобы мне дали другого напарника, т.к. с ним работать опасно[,] или перевести меня на другую работу, но ни того, ни другого [не произошло].
В Апреле [1958 г.] я решил уволиться, хотя и жалко было бросать работу, но жизнь дороже. Поступил в Сосновскую геологическую партию[,] которая находилась в предгорьях Саян в верхнем течении реки Ока. Добирался туда на попутной машине. Работал плотником. Сами валили лес, на месте производили разделку, шкурили и веревками подтаскивали к месту стр-ва [строительства].
Заготовку плах для пола, потолка, дверей, окон, готовили из сухого кедра, которого было довольно много, после лесных пожаров и древесных жуков-короедов. Находили прямослойное дерево, а в этом деле я был уже специалистов [специалистом], т.к.[,] работая в лесхозе[,] [мы] выбирали деревья [дерево] для клепки, которая шла на бочкотару, только прямослойное. Дерево спиливали, разделывали по нужной длине и топором, [и] клиньями[,] и вручную тесали. Работа для меня была знакома. Толщина каждой доски-плахи 8-10 см. К месту стр-ва [строительства] таскали вручную – на себе, не менее 1-1,5 км. Проемы окон делали широкими или[,] как мы их называли[,] «итальянскими». В какой-то степени облегчали себе и ускоряли себе работу. Отработал я в экспедиции 3 месяца на совесть. Причина увольнения, как я считаю[,] уважительной [была уважительная]. Местность, где находилась экспедиция[,] называется Харанты, в предгорьях Саян[,] и там были открыты и начинали производить Урановые разработки.[102] Все водяные ресурсы-ключи, родники заражены Ураном[103], который очень вреден для человеческого организма. Поэтому решил уволиться. Нач-к [Начальник] партии предлагал принять вещевой и продовольственный склады. Я отказался.
Семья переехала на станцию Большой Луг[,][104] это 38 км от Иркутска в сторону Байкала. Мать-теща, осенью [?][105] умерла, и [а] жила она в небольшом домике с сыном Володей. Который остался один в семнадцатилетнем возрасте.
27 июня [я] уволился и с друзьями втроем пошли пешком 100 км до ближней деревни. Шли без отдыха (ходить я научился в армии и это расстояние для меня было не страшно). Дошли до деревни – название забыл – на пароме переправились через реку, и на машине доехали до Тулуна.[106] Ночевали в гостинице. Утром сели на поезд до Иркутска. С Иркутска на электричке до Б. [Большого] Луга.
Валя работала в столовой. Я поступил работать в Леспромхоз рабочим леса. В лесу проработал немного. В Августе, по моей просьбе[,] перевели на погрузку леса в вагоны. Это для меня было удобно. Дом рядом. Вагоны грузили автокраном. Круглый лес, пиломатериал и в ручную [вручную] тарную дощечку и дрова и т.п. Работа была тяжелая, но мне было не привыкать. С августа 1958 г. по октябрь 1964 г. я проработал на погрузке леса. Последние 2 года [работал] бригадиром. Вагоны грузили не взирая [невзирая] на время и погоду, с 8 часов утра[,] и приходилось работать до 2-3-х часов ночи. Сколько бы вагонов не подали, 5-10, мы были обязаны погрузить, иначе железная дорога брала штраф за простой вагонов. Бригада была 7-8 человек. Сначала был один автокран, потом установили лебедку со стрелой на 2-х остном [двухосном] вагоне.
(окончание следует)
Примечания
[1] Фронт образован 24 февраля 1944 г. Командующими были: в апреле — июне 1944 г. – генерал-полковник И. Е. Петров (1896-1958), генерал-полковник, в июле — ноябре 1944 г. – генерал полковник (с 28 июля 1944 г. генерал армии) Г. Ф. Захаров (1896-1957), с ноября 1944 г. по июнь 1945 г. – Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский.
[2] Вы́ру (эст. Võru, вырус. Võro, нем. Werro, до 1917 г. рус. Верро) – город в Эстонии, административный центр уезда Вырумаа.
[3] Псков – город (упоминается с 903 г.) на северо-западе РФ, адм. центр Псковской обл. и Псковского р-на. Расположен на реке Великой. Как и соседний древний город Великий Новгород, сильно пострадал в ходе войны.
[4] Великие Луки – город (с 1777 г.) областного подчинения в Псковской области России. «Город воинской славы» (с 28 окт. 2008 г.). Впервые упоминается под 1166 г.
[5] Острув-Мазовецка (польск. Ostrów Mazowiecka) – город в Польше, входит в Мазовецкое воеводство, Острувский повят. 2-я ударная армия в течение первой половины октября 1944 года разгружалась в городе Острув-Мазовецкий и размещалась в лесах вокруг города.
[6] Малкиня-Гурна (польск. Małkinia Górna) – сельская волость в Польше в Острувском повяте, Мазовецкое воеводство.
[7] Точное наименование и местонахождение не установлены. Между Малкиной Гурой и Острувом Мазовецким (на расст. прим. 8 км от каждого из пунктов) имеется селение Orło, расположенное на правом (северном) берегу реки Брок (Brok), правого притока р. Буг.
[8] Здесь название города написано неразборчиво: «Броды» или «Городы» (?). Прочитать не удалось. Город с подходящим названием в указанном районе обнаружить также не удалось.
[9] В рукописи повторяется: «за город».
[10] Ма́льборк (польск. Malbork; кашубск. Malbórg; нем. Marienburg – Мари́енбург) – город на севере Польши (Поморское воеводство, Мальбурский повят) в дельте Вислы (на протоке Ногат), находится в 80 км от границы с Калининградской обл. РФ. Основан в 1276 г. как Тевтонский орденский замок Мариенбург (см. ниже прим. 337, с. 63). В 1278 г. получил статус города.
[11] Летом, после высадки союзников в Нормандии, 1944 г. А. Гитлер (1889-1945) выдвинул идею создания на пути продвижения войск антинацистской коалиции городов-крепостей. Укреплённый город, считающийся Festung (нем. «крепость»), должен был бы по мысли фюрера отвлекать значительные силы противника и тем самым сковывать наступательную инициативу. Эта своеобразная тактика применялась затем по настоянию Гитлера как на Восточном (Breslau, Kolberg, Königsberg, Küstrin и др.), так и на Западном (Brest, Dunkirk, St Malo и др.) фронтах. Так, известным эпизодом стала осада города Бреслау (нем. Breslau, полск. Wrocław) (13 февраля – 6 мая 1945) (см. также выше прим. 311, с 57). По некоторым сведениям, Marienburg также был объявлен «Festung». Ниже автор упоминает о затяжных боях за этом город (см. стр. 63).
[12] Уже с 1 января 1945 г. 2-я ударная армия начала перегруппировку, выдвигаясь на позиции на реке Нарев севернее Пултуска (город в Польше, Мазовецкое воеводство, Пултуский повят; польск. Pułtusk).
[13] Речь идёт о т.н. Мла́вско-Э́льбингской наступательной операции советских войск, даты которой обычно приводятся как 14-26 января 1945 г. Целью операции было отсечении группы армий «Центр» от остальной части располагавшихся по фронту войск Вермахта и взятие города Эльбинга (нем. Elbing, польск. Elbląg – Э́льблонг, Варминьско-Мазурское воеводство).
[15] Цеха́нув (польск. Ciechanów) – город в Польше, входит в Мазовецкое воеводство. После прорыва обороны противника по фронту до 17 км и в глубину до 20 км 2-я ударная армия вышла на подступы к Цехануву, который был взят 19 января. За четыре дня армия прошла с боями свыше 60 км.
[16] См. прим. 201 (с. 40). В период Великой Отечественной войны было произведено более 4 млн. награждений медалью «За отвагу».
[17] См. также ниже стр. 67.
[18] В ночь на 20 января 1945 г. 2-я ударная армия по приказу командования с целью отрезать восточно-прусскую группировку противника начала поворот наступления на север в направлении Остероде и Дойч-Эйлау (см. ниже прим. 335, с. 61).
[19] Ма́кув-Мазове́цки (польск. Maków Mazowiecki, Пултуск (польск. Pułtusk), Млава (польск. Mława) – города в Польше, входят в Мазовецкое воеводство. Пултуск был взят 16 янв., Цеханув – 19-го.
[20] «Марселье́за» (фр. La Marseillaise – «марсельская», «марселька») – государственный гимн Французской республики, песня времён Великой французской революции (1789 г.). Слова и музыка Клода де Лиля (Claude Joseph Rouget de Lisle; 1760-1836), сочинившего «Военный марш Рейнской армии» в ночь на 25 апреля 1792 г. по случаю объявления революционной войны. Ставшее впоследствии общеизвестным название связано с тем, что с этой песней 30 июля 1792 г. в Париж вошёл Марсельский добровольческий батальон. 24 ноября 1793 года Конвент выбирает «Марсельезу» в качестве государственного гимна.
[21] Худоеланское – село в Нижнеудинском р-не Иркутской обл., в 47 км к юго-востоку от райцентра.
[22] Немецкие города (быв. Вост. Пруссии), ныне на территории Польши, входят в Варминьско-Мазурское воеводство. Нидзица (польск. Nidzica, нем. Neidenburg), Стембарк (польск. Stębark, нем. Tannenberg), Илава (польск. Iława) – Дойч-Эйлау (нем. Deutsch Eylau), Оструда (польск. Ostróda) – Остероде (нем. Osterode in Ostpreußen).
[23] См. прим. 323 (с. 59).
[24] Орденский замок Мариенбу́рг (нем. Ordensburg Marienburg) служил резиденцией великого магистра Тевтонского ордена с 1309 по 1456 гг. Это крупнейший средневековый кирпичный замок в мире, один из замечательных памятников кирпичной готики, внесён в списки Всемирного наследия человечества ЮНЕСКО (World Heritage Site UNESCO).
[25] Ви́сла (польск. Wisła, лат. Vistula) – наиболее протяжённая река Польши. Длина – 1047 км.
[26] М.С.Б. – медсанбат – медико-санитарный батальон.
[27] Млава (польск. Mława) – город в Польше, входит в Мазовецкое воеводство.
[28] Эфирный наркоз. Марля смачивается эфиром и в маске накладывается на лицо больного.
[29] Гангренозное поражение.
[30] Бодайби́нский райо́н — муниципальное образование на северо-западе Иркутской обл. Граничит на севере и сев.-вост. с Республикой Саха (Якутия), на юге и юго-вост. с Республикой Бурятия и Забайкальским краем, на западе с Мамско-Чуйским р-ном Иркутской обл.
[31] См. «Письмо № 5» на стр. 91.
[32] Тамбов – город (с 1719 г.), адм. центр Тамбовской области. Основан в 1636 г. как крепость.
[33] Цна – река в Тамбовской и Рязанской областях (дл. 451 км.), левый приток Мокши (бассейн Волги).
[34] Пи́нская область (белор. Пінская вобласць) – административная единица на территории Белорусской ССР, существовала в 1940-1954 гг., в апреле 1954 г. была упразднена. Ныне г. Пи́нск (белор. Пінск) является городом областного подчинения, центр Пинского района Брестской обл. Республики Беларусь.
[35] Антопольский сельсовет на территории Дрогичинского района Брестской области Республики Беларусь с центром в г. Антополе (белор. Антопаль). Реорганизован из Антопольского поселкового совета в 2013 г.
[36] В 2013 г. населенные пункты ликвидированных деревень Головчицкого сельсовета (д. Галик, д. Ямник, д. Осиповичи, д. Хомичицы, д. Новоселки) включены в состав Антопольского сельсовета.
[37] Возможно, следует читать: «ветеринаром» (?).
[38] Далее в Рукописи вклеено окончание главы на отдельной странице.
[39] Подчёркнуто автором.
[40] См. выше стр. 60.
[41] Здесь в тексте Рукописи подпись автора. Возможно, на каком-то этапе работы планировалось завершить Автобиографию в этом месте.
[42] Окончание текста на вклеенном в Рукопись отдельном листе.
[43] См. прим. 303 (с. 56).
[44] Вероятно, речь идёт о документе, который назывался «выпиской из истории болезни».
[45] В 1945 г. Ярославский вокзал Москвы носил наименование «Северный». Расположен на Комсомольской площади («площадь Трёх вокзалов»), связывает Москву с районами Севера, Урала, Сибири, Дальнего Востока. Действует с 1862 г.; до 1870 г. назывался «Троицкий вокзал», затем до 1922 г. был «Ярославским», потом до 1955 года – «Северный вокзал».
[46] Имеется, очевидно, в виду, от Тамбова до ст. Зима Иркутской обл. Это не более, чем при регулярном ж.д. сообщении в послевоенное время.
[47] См. прим. 18 (с. 12).
[48] См. прим. 3 (с. 11).
[49] Кимильтей – 1. См. прим. 3 (с. 11); 2. (Кимельтей) – посёлок при станции в Куйтунском р-не Иркутской обл. Ныне в составе Карымского муниципального образования. Расстояние между ними не превышает 10 км.
[50] Карымск – село в Куйтунском р-не Иркутской обл., адм. центр Карымского муницип. образования.
[51] Харик – посёлок в Куйтунском р-не Иркутской обл.. Адм. центр Иркутского муниципального образования. Находится примерно в 18 км к западу от Карымска.
[52] Протекает через Карымск, затем Кимильтей и впадает в Оку, являясь её левым притоком.
[53] Баргадай – село в Зиминском р-не Иркутской обл. в составе Кимильтейского муницип. образования. См. прим. 2 и 3 (с. 11) и прим 42 (с. 15).
[54] Кяхта – см. прим. 2 (с. 11). «Кавказ» – часть деревни Кяхта (см. пояснение автора на стр. 20).
[55] Населенный пункт Баргадай образован тремя деревнями: собственно Баргадай (южная часть), Кяхта (средняя часть) и Абуздино (северная часть). См. прим. 2 (с. 11).
[56] 10 февраля 1946 г. состоялись выборы в Верховный Совет СССР второго созыва. Выборы в местные советы депутатов трудящихся состоялись 21 дек. 1947 г.
[57] Иркутский завод тяжелого машиностроения им. В. В. Куйбышева. См. прим. 6 (с. 11).
[58] См. прим. 27 и 28 (с. 13).
[59] См. прим. 88 (с. 21).
[60] См. прим. 17 (с. 12).
[61] См. стр. 26.
[62] Улица Марата в историческом центре Иркутска. Не путать с Предместьем Марата (прим. 28, с. 13).
[63] «Золототранс» – автомобильный трест в Иркутске.
[64] 9 февраля 1947 г. состоялись выборы в Верховный совет РСФСР. См. также выше прим. 369 (с. 69). Вероятно, автор был направлен в Алзамай в январе, за месяц до выборов.
[65] Алзама́й – город в Нижнеудинском р-не Иркутской обл. См. подробнее прим. 120 (с. 25).
[66] Алгашет – посёлок в Нижнеудинском р-не Иркутской обл., входит в Замзорское муниц. образование; на Транссибе как раз между г. Алзамай и пос. Замзор (примерно в 13 км от обоих пунктов).
[67] Повтор предложения в рукописи.
[68]Выборы состоялись в воскресенье, 9 февраля 1947 г. День 8 января в 1947 г. был средой. Выборы в СССР предпочитали проводить по воскресеньям. См. прим. 377 выше.
[69] Алексей Иванович Хворосту́хин (1900-1985) – советский государственный и партийный деятель. В 1944-1949 гг. был вторым, а затем в 1949-1955 гг. первым секретарём Иркутского обкома ВКП(б) (с 1952 г. –
КПСС). Избирался депутатом Верховного Совета СССР 3-5 созывов (1950-1962 гг). В 1947 г., будучи 2-м секретарём обкома, был, видимо, назначен депутатом в Верховный совет РСФСР.
[70] Замзор – посёлок в Нижнеудинском районе Иркутской области. Около 20 км. к востоку от Алзамая.
[71] Сведений обнаружить не удалось. Однако все доступные источники указывают, что в 1944-49 гг. пост 2-го секретаря Иркутского обкома ВКП(б) занимал А. И. Хворостухин.
[72] «Белый билет» (разгов.) – документ, освобождающий от военной службы.
[73] «Востокрыбпромкадры» – трест союзного подчинения по вербовке рабочей силы на рыбные промыслы Приморья, Камчатки, Сахалина, находился в г. Владивостоке.
[74] Чуркина мыс, – западная оконечность полуострова Чуркина, бухта Золотой Рог, залив Петра Великого. Назван в 1861-1862 гг. но фамилии штурмана корвета «Гридень» подпоручика П. Ф. Чуркина.
[75] «Алеут» – первая в СССР китобойная флотилия (1932-1967), осуществляла добычу китов в морях Дальнего Востока. В 1929 г. в Англии было куплено судно «Гленд-Ридж». Его переоборудовали под китобойное и назвали «Алеут». В Норвегии тогда были закуплены 3 китобойца, названные «Трудфронт», «Авангард», «Энтузиаст».
[76] Так в Рукописи.
[77] Петропа́вловск-Камча́тский – город (с 1812 г.), адм. центр Камчатского края. Основан в 1740 г.
[78] Куйту́нский район – муниципальное образование в Иркутской обл. На востоке граничит с Зиминским р-ном.
[79] Куйту́н – посёлок городского типа в Иркутской обл., адм. центр Куйтунского района. Ж.д. станция на Транссибирской магистрали.
[80] Точное местонахождение определить не удалось.
[81] Амур – село в Куйтунском р-не Иркутской обл. Входит в состав Кундуйского муниципального образования.
[82] См. прим. 121 (с. 25).
[83] См. стр. 32 и прим 14 (с. 12).
[84] Барлук – село в Куйтунском р-не Иркутской обл. на берегу р. Ока. Основанно в 1677 г.
[85] Жаренина – в кулинарных книгах приводится как толченая картошка, смешанная с гречневой кашей и молоком, смазывается сверху яйцом и запекается на сковороде с маслом или салом. Вероятно, местное употребление слова могло быть слегка отличным от этого.
[86] Иркутская ГЭС – на Ангаре, в черте города Иркутска. Возведена в 1950-1959 гг. См. прим. с 102 (с. 23).
[87] О.М.Т.С. – отдел материально-технического снабжения.
[88] Кузьмиха – село в Иркутском уезде, в ХХ веке стало часть города Иркутска.
[89] Описка автора. Дочь Ирина родилась 02 апреля 1950 г. См. с. 92.
[90] 5 декабря 1949 г. См. стр. 80.
[91] Радищевское кладбище (иначе: Маратовское) – одно из самых старых в Иркутске, на нём похоронены около ста пятидесяти тысяч иркутян. Расположенное в предместье Радищево Правобережного округа.
[92] Сын Анатолий родился 26 января 1952 г.
[93] Меге́т – посёлок в Ангарском р-не Иркутской обл.
[94] Анга́рск – город в Иркутской обл. См. прим 32 (с. 14).
[95] См. прим. 6 (с. 11).
[96] Залари́нский р-н – муницип. образование в Иркутской обл. Граничит на сев.-западе с Зиминским р-ном.
[97] Деревня Сорты расположена в Заларинском р-не Иркутской обл., Троицкое муниципальное образование.
[98] Не обнаружено.
[99] Горючих и Смазочных Материалов.
[100] Зарод или зарад – стог, скирд или скирда, большая кладь сена, хлеба, но не круглой, а долгой кладки.
[101] См. с. 72 (и прим. 402 там) и 73 (и прим. 405 там), а также с. 92.
[102] Долина реки Белая Зима была названа бурятами Харанты – черное, гиблое место. В 1991 г. группой сотрудников иркутской организации «Сосновгеология» были обнаружены опасные концентрации радона в жилых домах поселка: были выявлены аномалии, превышающие норму в 200 беккерелей/м3, в десятки раз.).
[103] Вероятно, в данном случае – радоном, радиоактивным газом.
[104] См. прим. 121 (с. 25). По сведениям, полученным от родственников, переезд – в конце марта 1958 г.
[105] По сведениям, полученным от родственников, дата смерти – 11.03.1958.
[106] Тулу́н – город (с 1927), адм. центр Тулунского р-на Иркутской обл.. Упоминается с 1735 г.
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2022/nomer9/tatkov/
