Интервью Евгения Берковича (Германия, Ганновер) — журналисту Илье Буркуну (Австралия, Мельбурн)
В конце 90-х прошлого столетия в прессе появилось понятие – «дети индиго». Уникальная категория подрастающих на нашей планете детей, которые выделяются особым складом сознания. Их умственные способности оказались чрезвычайно высоки. Они прекрасно развиты и образованы, имеют знания, намного превосходящие школьную программу. Это объясняется тем, что с появлением новейших технологий, всеобщей компьютеризацией, резко увеличился объем информационного потока, скорость получения новых знаний и их доступность.
Но гениев и талантливых людей в мире рождалось много всегда. К сожалению, только малая часть из них сумела проявить свои способности.
На это свои причины — не все родившиеся доживали до того возраста, когда они в состоянии проявить свои способности.
У талантливых людей часто возникают проблемы с характером и общество их отвергает.
Причинами могли стать: нищета, невозможность получить образование, занятие преступной деятельностью. Но главное, талант должен быть востребован временем. И можно ли вырастить гения?
Об этом, о жизни, и многом другом я беседую с профессором Свободного университета Евгением Михайловичем Берковичем. Он рожден в 1945 году, который вошел во всемирную историю человечества победой над самым страшным злом – мировым фашизмом.
Вероятно, символично, вся жизнь моего собеседника — символ борьбы и символ победы над собой, над теми препятствиями, которых было предостаточно в его жизни. И главное, его талант востребован временем.
В этом году Евгению Берковичу исполняется 77 лет. В священных писаниях число 77 связано с духовным совершенством, завершенностью и изобилием. Число 7 встречается в ветхом завете 77 раз.
В нумерологии число 77 – это число Творческой Мысли. Оно по праву считается самым счастливым и неординарным. В его компетенции находятся оригинальность, изобретательность и креативность. Его сильной энергетикой можно делиться без ущерба для обладателя.
27 лет Евгений Беркович живет в Ганновере, в Германии. Кандидат физико-математических наук, в Германии доктор естествознания, ученый, исследователь, талантливый математик, физик, публицист, историк науки и литературы, издатель и редактор. Реализовавший свою мечту – своё главное призвание – учить людей. В качестве профессора продолжает читать лекции в Свободном университете.
За годы жизни в Германии Евгений Беркович создал удивительный сетевой портал «Заметки по еврейской истории», в рамках которого выходит в свет одноимённый журнал, альманах «Еврейская старина», журнал-газета «Мастерская», журнал «Семь искусств», который по замыслу создателя и редактора должен стать журналом для интеллигентного читателя.
Более трех тысяч авторов сотрудничают с порталом. Более 30 тысяч читателей посещают его ежемесячно. Евгений Беркович дважды удостоен престижной литературной Беляевской премии:
в 2018 году — за электронную версию журнала «Семь искусств», признанную лучшим научно-популярным и просветительским сайтом года;
в 2019 году — за цикл статей «Эпизоды «революции вундеркиндов»», опубликованных в старейшем престижном журнале «Наука и жизнь», в период с сентября по декабрь 2018 года (серия продолжилась аж до сентября 2019 года!).
Илья Буркун
(ниже мои вопросы даны курсивом)
Добрый день, дорогой Евгений! После небольших сложностей встреча состоялась. Ну что, поехали.
И мой первый традиционный вопрос. Каждый из нас формируется с раннего детства в семье. И первые наши наставники, первые учителя — наши родители. Во все времена существовала проблема отцов и детей. И у каждого в семье отношения по-разному складываются. От этого во многом зависит будущее каждого из нас. Расскажите о своих родителях, кем они были по специальности, какое влияние они оказали, кем они были для Вас?
Наверное, банально говорить, что у меня были прекрасные родители, все родители для своих детей лучшие. Оглядываясь уже с высоты своих лет, я могу более или менее объективно сказать, что отец и мать были личностями, хорошо дополняющими друг друга. И семья была, с одной стороны, обычная московская интеллигентная семья, а с другой, необычная, в чем-то выдающаяся.
Встретились родители в Иркутске, куда в 1941 году был эвакуирован из Москвы завод, на котором работал отец.
И туда же из Ростова-на-Дону эвакуировалась семья мамы. Вся большая родня мамы погибла в Ростове. И только дедушка с бабушкой, родители мамы, их четверо детей, мама была старшей, успели уехать.
Мама поступила на исторический факультета Ростовского университета, продолжила обучение в Иркутском университете, окончила его. На последнем курсе познакомилась с отцом. Поженились в 1943 году. В 1945 году родился я. Когда мне исполнилось шесть месяцев, родители переехали в Москву.
Получается, по своему рождению Вы сибиряк?
Можно сказать и так. Родился в Сибири и первые шесть месяцев жизни прожил на берегу Ангары. Но последующие 50 лет семья жила в Москве.
Посещали ли Вы места своего рождения?
К сожалению, нет, хотя очень хотел, но не получилось.
Я старше Вас и хорошо помню послевоенные годы, когда моя семья вернулась из эвакуации в Одессу, город, где я родился. Нищета, голод, безработица. И ещё, существование усугублялось «пятой графой». В СССР хорошо знали значение этих слов. Как складывалась жизнь Вашей семьи в первые годы в Москве?
В Москве молодую семью с маленьким ребенком ждали большие испытания. Отец был талантливым инженером, талантливым организатором. Работал на авиационном военном заводе. Ему принадлежало несколько выдающихся изобретений, которые сыграли свою роль в его жизни и в жизни страны. Об этом я узнал совершенно случайно, когда поступил в университет.
Для студентов устраивали ознакомительную экскурсию в библиотеку. В читальном зале библиотеки университета, а таких было всего три в стране по объёмам хранящихся фондов, это Ленинская библиотека в Москве, Ленинградская библиотека им. Салтыкова-Щедрина и библиотека имени Горького Московского университета. Я заинтересовался каталогами, открыл один из них. И неожиданно для себя увидел карточку, где было имя моего отца как автора изобретения. Я не мог не поинтересоваться, чему было посвящено изобретение.
Отец с телевизионным комбайном «Рубин», который был подарен Л. И. Брежневу
В конце 40-х, начале 50-х годов отец в содружестве с другими специалистами впервые разработал систему опознавания для авиации «свой – чужой». Это было выдающееся изобретение, т. к. во время полёта, при большой скорости опознать свой или чужой самолет было очень трудно. Поэтому случалось, сбивали самолёт своей страны. За это изобретение группу должны были представить к Сталинской премии. Шел 1952 год. К сожалению это был период, когда началась кампания борьбы с космополитами, а фактически кампания антисемитизма, тогда сфальсифицировали и знаменитое дело врачей. Вместо Сталинской премии отец был уволен с работы. Счастье, что не посадили. Целый год искал работу, никуда не брали, а в нашей семье появился мой младший брат.
Илья Григорьевич Эренбург, Александра Владимировна (мать), Евгений Беркович, Александр (брат). Новый Иерусалим, 1964 год. (Семейный архив)
За счет чего Вы существовали?
Семья жила фактически только на то, что продавали свои вещи. Это был очень трудный год в нашей жизни. Специалисты уровня моего отца оказались не нужны. К счастью, умирает «гениальный вождь всех народов». Оттепель. И учитывая послужной список моего отца, его принимают на работу на вновь открытый московский телевизионный завод «Рубин», где основной продукцией была военная радиотелевизионная техника, а для населения выпускались популярные телевизоры. Он поступил в Специальное конструкторское бюро. Велась очень большая исследовательская и проектная работа. В организации работало свыше тысячи человек. В дальнейшем отец стал её руководителем. Именно тогда и проявились его организационные способности.
Как складывались Ваши отношения с мамой?
Ну а мама обладала совершенно уникальными человеческими качествами. Как сын я не могу быть объективным, но все, кто с ней близко общался, а этот круг был очень обширным, восхищались её житейской мудростью, её человеческими качествами. Она умела находить общий язык с любым сотрудником, любым собеседником, решала множество семейных проблем, и не только своей семьи. Обладала обострённым чувством справедливости. Никогда не оставалась в стороне, добиваясь правды. К её советам прислушивались практически все, кто её знал. Она обладала уникальным умением общения с людьми независимо от их статуса. Такой запомнилась мне мама…
Родители
Она рано ушла из жизни. Только-только собиралась выйти на пенсию, ей исполнилось 55 лет. Решила доработать 2 месяца, тогда давали их доработать после наступления пенсионного возраста. Но после сердечного приступа скончалась. Оказалось, у неё врождённый порок сердца.
Я уже значительно старше возраста её ухода, но до сих пор соизмеряю свои поступки, мысленно обращаюсь к маме. Смотрю на мир её глазами. Она оказала огромное влияние на меня, на всех членов нашей семьи.
Мой отец до 76 лет работал в «своем» СКБ. В Германии я однажды пригласил телевизионного мастера Владимира настроить у нас дома спутниковую антенну. Разговорились, он спросил, не родственник ли мне Михаил Беркович. Оказалось, что Владимир работал когда-то в Москве на том самом телевизионном заводе под руководством отца. «Хороший начальник и хороший человек редко соединяются в одном человеке, — поделился опытом Владимир. — Твой отец — исключение. Он был настоящим!» Мне кажется, что тут телевизионный мастер нашел верное слово.
Вот такая семья. С одной стороны, типичная интеллигентская московская семья. Отец — инженер, мать — педагог. Преподавала в школе, потом занялась патентной работой.
По человеческим качествам, считаю, это была удивительная семья. Общительная, доброжелательная, всегда была центром общения. У нас хлебосольный дом, всегда были гости, даже тогда когда мы жили в доме барачного типа, в одной 14-метровой комнате, вчетвером. С родителями мне очень повезло. Что касается профессиональных навыков, семья мне могла дать мало. Я был первым в семье, кто окончил университет по естественным наукам. Да и в помощи, мне казалось, я не очень нуждался. Обучение и в школе, и в университете давалось очень легко, я всегда был первым. Но пришлось сломать привычный путь школа-институт-работа и принять несколько необычных решений. Идея, как обычно, принадлежала маме.
С родителями
Я заканчивал восьмой класс… Время достаточно неспокойное. Мы хорошо знали о дискриминации евреев при поступлении, но плохо ориентировались в отличиях разных факультетов МГУ. Не знали, что именно на физический факультет Университета еврею тогда было поступить тяжелее всего. Хотя на другие факультеты евреев еще принимали. Но у меня была мечта стать физиком. Вероятно, сказалось тогдашнее отношение к физикам — «физики в почете». Поэтому принял не самое простое решение.
Евгений, извините, что перебиваю, но к этому мы еще вернемся. Заканчивая о Вашей семье, Вы получили самое ценное богатство от родителей – их гены. А дальше, как говорят англичане «you made yourself» — сделали себя сами.
Знакомясь с вашей биографией, с вашими публикациями, я многому удивлялся, поражался. Поражался Вашему рассказу о предках. Фотографиям, сохранившимся с конца 19 века. Могильным плитам прабабушки – Мариам Беркович, найденным на заброшенном еврейском кладбище в небольшом украинском городке. Там же плита их соседей – Бронштейнов, семьи, где родился второй человек в Советском Союзе, ставший Троцким. Расскажите об этом поподробней…
Я хочу показать Вам фотографию семьи моего прадеда. Большое семейство. В центре, мой прадед Исаак и прабабушка Мариам. На этой же фотографии совсем молодой мой дедушка, Евсей Исаакович, он во втором ряду сверху, слева со своей молодой женой, с моей бабушкой Саррой. Отца ещё тогда не было. На второй фотография дедушка уже в почтенном возрасте. Вы видите сколько здесь детей. Внуков, правнуков…
Берковичи колонии Громоклей
В каком году сделана эта фотография?
Даты, к сожалению, на ней нет, но думаю это между 1916 и 1918 годами.
Чем занимались Ваши предки?
Это очень интересно. Это не местечко, а еврейская колония, которая была организована на юге Украины. Называлась она «Громоклей» по названию речки, притока Южного Буга, которая там протекала. Cобрались в этой колонии люди, которые хотели и могли своим трудом обеспечить себе достойную жизнь. Трудились на земле много, но и многого добились. Это была богатая колония. Я знакомился со статистическими данными об их успехах. По количеству коров и лошадей, по количеству обрабатываемой земли на семью, они в несколько раз превышали средний уровень соседних хозяйств, да и в целом по стране.
Это была зона оседлости в царские времена, где разрешалось жить евреям?
Да, Херсонская губерния, Бобринецкий район, потом он назывался Елизаветградский район, Херсонской области. В этих степях юга Украины были организованы еврейские колонии, которые фактически с нуля начинали свою деятельность и добились большого процветания. На десять еврейских семей в эту колонию поселяли одну немецкую, имеющую опыт работы на земле. В Громоклее было 45 еврейских дворов и четыре немецких.
Одним из соседних дворов был дом семьи Бронштейнов, одних из первых колонистов. Разбогатев, Давид Бронштейн купил хутор Яновка недалеко от поселения Громоклея. Рождение Троцкого зафиксировано в книгах Громоклея. В этой же колонии родился и мой отец.
Дед Евсей Исакович Беркович
Семья разрасталась, и в дальнейшем мой прадед переехал с семьёй в город Бобринец. Там он организовал сыроварню, производил сыр и продавал в лавке «Беркович». Своей аккуратностью, пунктуальностью в делах вошёл в устную историю городка, оставив о себе такую добрую память. Когда хотели подчеркнуть чью-то аккуратность, жители Бобринца говорили – «точно, как у Берковича».
Потом началась революция, коллективизации. Хозяйство было разрушено. Парадокс истории, хозяйство Бронштейна было разрушено потомком Бронштейнов – вторым человеком в стране Советов, Львом Давыдовичем Троцким.
Остатки памятника Анны Бронштейн, жены Давида Бронштейна, отца будущего Троцкого
Стало понятно, что оставаться в Бобринце стало опасным. Началось раскулачивание, а это могло стоить жизни. Мой дед с двумя сыновьями переезжает в Москву. И как показала жизнь, это было правильное решение, для семьи, для будущего детей. Дед пошёл работать токарем на завод. Это позволило поступить в институт связи моему отцу. Если бы он поступал как потомок мелких собственников, даже успешно сдав экзамен, в институт бы не попал, а так он стал сыном рабочего. Поступив в институт, отец на последних курсах параллельно работал на военном авиационном заводе. Когда началась война, вместе с этим заводом был эвакуирован как специалист в Иркутск. Вот такая история моей семьи.
Готовясь к интервью, знакомясь с материалами о Вас, я прочел интересную история связанную с Вашими предками. Вам удалось найти место захоронения Вашей прабабушки Мириам Беркович и рядом с ней обнаружена могильная плита их соседей, прабабушки Троцкого — Бронштейн. Расскажите немного об этом?
Действительно на заброшенном кладбище в городе Бобринец нашлись могильные плиты моей прабабушки Мириам. На иврите и на русском написано Мириам Беркович. Там же сохранились могильные камни матери Троцкого.
Могильный камень
К сожалению, ничего не осталось ни от кладбища, ни от населённого пункта. Часть евреев уехали, оставшиеся были уничтожены во время войны, а само местечко признано неперспективным и было ликвидировано.
Сохранилось ли кладбище?
Кладбище осталось, но оно заброшено. Но выходцы из этих мест время от времени всё равно дают о себе знать. Очень символично, буквально сегодня утром мне пришло письмо от моего коллеги. Он узнал, что его прадед тоже из тех мест, и спрашивал, где можно найти материал об этом.
Могильный камень с могилы Мариам Беркович
Вообще история еврейских поселений на юге России и на юге Украины очень поучительна и интересна. Она ещё ждёт своих настоящих исследователей, хотя уже сегодня есть работы и даже диссертации, посвящённые этой теме. Они разрушают миф о том, что евреям чуждо земледелие, чужда профессиональная физическая работа. Когда появилась возможность работать на земле, они показали, что добиваются результатов даже лучше, чем потомственные земледельцы в этих местах.
Мои далёкие предки тоже работали на земле, сеяли гречиху на юге Украины, в Одесской области. Подтверждение нашел в словаре Даля Значение слова Буркун — моей фамилии, означает – дикая гречиха.
А главный пример такого труда, бесспорно – Израиль. Осушая болота, осваивая пустыню, тяжелейшим трудом создали цветущее современное государство. Пример для подражания, во что можно превратить свою страну, в пустыне, где нет не только нефти, но и не хватало воды. А в моей семье первопроходцами были евреи колонии Громоклей на юге России.
И к слову, о мудром решении дедушки пойти токарем на завод. Мои родители словно повторили опыт деда в отношении меня. Я оканчивал школу в хрущевское время. Реформа школьного образования – ввели трудовое обучение и за счёт этого время обучения увеличилось на год. Исключением были специальные школы – математические или языковые – и школы рабочей молодёжи. Они оставались десятилетками. Родители предложили пойти работать после восьмого класса и поступить в вечернюю школу. А ведь мне было только 14 лет. Отец помог. Меня приняли на работу учеником токаря в опытный цех. Как несовершеннолетний пользовался сокращённым рабочим днем: 4 часа до 15 лет и 6 часов до окончания школы. Но главное, окончил школу за 10 лет.
Выпускной класс Школы рабочей молодежи №125, 1962 год
Мы забегаем немного вперёд. Об этом поговорим чуть позже. А сейчас вернемся в школьные годы. Что осталось в памяти. Легко ли быть всегда отличником? Мой печальный опыт — школу не любил. Читать любил, но только то, чему в школе не учили.
Я школу очень любил, это действительно важный момент. Вначале учился в школе №413, которая была во дворе нашего дома. Рабочая слобода, пролетарский район между Таганкой и Землянкой. Недаром он потом так и назывался – Пролетарский. Учился очень легко.
Берников переулок в Москве, я жил во дворе ближайшего дома, а школа стояла в конце переулка на набережной Яузы
Класс поначалу совершенно средний и мне не составляло труда быть отличником по всем предметам. Но с 3-го класса социальный состав изменился. Рядом построили высотное здание на Котельнической набережной. Элитный дом для генералов, чекистов, известных артистов, чиновников. С ними стало интересней.
Среди учеников был и Борис Березовский, ставший Вашим другом.
Мы с ним сидели за одной партой. Это мой действительно самый близкий друг детства. Но я хочу сказать о другом. Состояние общепризнанного отличника лишило меня необходимости заниматься дополнительно, я и так всё успевал без большого труда. Выступал на разных олимпиадах. Стал победителем в московской городской географической Олимпиаде. Она проходила в Московском университете на географическом факультете. Должен сказать, что интересы у меня были разнообразные — география, история, математика, английский, и учёба давалась мне слишком легко.
Когда я перешёл в восьмой класс, папа получил, наконец, отдельную квартиру. Семья переехала в новый район, где я перешёл в новую школу № 711 на Кутузовском проспекте. Школа была в числе элитных. Располагалась во дворе дома, где жил тогда Брежнев.
Я всегда был отличником, для которого четвёрка была драмой. И вдруг оказалось, что я далеко не первый в классе, что есть свой математик, который лучше всех знает математику, есть биолог. Есть специалисты по литературе. Тогда я понял, чтобы быть первым, нужно приложить усилие.
Так восьмой класс, который стал последним в дневной школе, дал мне незаменимый опыт показать себя бойцом и научил, как нужно добиваться первенства в своём деле. Я определял цель и составлял программу действий. Поступив в 9 класс школы рабочей молодёжи, работал, посещал подготовительные лекции для поступающих при университете. Естественно, нужно было приложить больше сил для достижения конечной цели – поступления в МГУ. Окончил школу рабочей молодежи с золотой медалью, хотя это было нетрудно, но я был первый медалист в этой школе. Это дало опыт самостоятельной работы и возможность пройти испытание при поступлении в университет.
Такие моменты в вашей жизни Вы назвали точками бифуркации. Поясните пожалуйста, для тех, кто не знает значения этого слова.
В своей жизни я выделяю несколько так называемых точек бифуркации — научный термин из теории самоорганизации. В этой точке решается судьба, дальнейшая траектория развития системы. От этого зависит, как дальше всё будет развиваться. Такой точкой было решение оставить дневную школу и поступить в вечернюю школу рабочей молодёжи и одновременно устроиться рабочим.
Второй ключевой точкой было поступление на физический факультет МГУ. Я попал туда, не представляя себе, что это такое, не представляя, что может свалиться на меня. Многое оказалось совершенно неожиданным.
Я готовился, слушал лекции, перерешал огромное количество задач. Бесспорно, это помогло, но оказалось, главная проблема была совершенно в другом. В анкете стояло слово – еврей.
Прежде, чем мы перейдем к истории Вашего поступления, хотелось бы вернуться немного назад, к вопросу о дружбе с Березовским. По-своему — легендарная личность, ваш близкий друг. Продолжалась ли дружба после школы?
Боря всегда был человеком талантливым. Действительно, до 7 класса это был самый близкий мой школьный друг. Мы проводили вместе практически все время и в школе, и в свободное время.
Даже влюбились в одну девочку. Чем закончилась ваша конкуренция?
Вы знаете эту забавную историю. Мы посещали театральную студию. Ставили спектакль «Двенадцать месяцев». Главную роль в спектакле исполняла девочка, в которую мы влюбились. В финале пьесы она выбирает своего героя — одного из месяцев. Каждый из нас хотел стать этим героем. Не знаю почему, в книге, которая была у меня, героиня выбирает апрель. И я выбрал роль апреля. В книге Бориса она выбирает март. И он взялся за эту роль. Можете представить его разочарование, когда на сцене я вручаю девушке обручальное кольцо? Правда, поцеловать её, как было в сценарии, не решился, о чём и сейчас жалею.
После седьмого класса мы оказались в разных школах. Продолжали общаться, были общие друзья и в студенческие времена. Хотя встречались уже не так часто. Борис провалился на вступительных экзаменах на мехмат. Поступил в не очень престижный Лесотехнический институт в Мытищах. Но после окончания по распределению попал в очень хороший академический институт «Автоматики и телемеханики» (потом стал «Проблемами управления»). Там и состоялась его карьера. Вначале научный работник, защитил диссертацию. Перестройка, тогда и начался его бизнес. Последнее общение было на этом этапе. Это было время, когда бизнесом занялся и я, но не в таких масштабах. Но это уже следующий этап жизни.
А с Борисом мы старались по обоюдному желанию не смешивать дружеские отношения и бизнес. Его продвижение в политику, в суперкрупный бизнес, всё это было без меня. И здесь я не берусь давать ему оценки. Но дружеское чувство к нему у меня сохранилось навсегда. Многие черты человека со школьных лет остались с ним и во взрослой жизни.
Всегда он был очень активным, учителя его называли – «живчик», остроумным, никогда не лез за словом в карман. Его мама сетовала: «Боря во всём хочет участвовать». Он прекрасно чувствовал людей, умел с ними общаться. И это очень помогло в его карьере. Вот, что осталось в моей памяти. Всё, что было потом, судить не берусь. Это было совсем другое окружение, и другие люди влияли на него. И эта сторона жизни остаётся без моих комментариев.
Вот, как Вы выразились, мы и подошли ко второй точке бифуркации – поступление в главный университет страны – МГУ.
Да и здесь у меня всё пошло не как у людей. Так уж случилось, что я заболел, высокая температура и первый экзамен — письменную математику — пропустил. У меня была справка от врача. Этот экзамен я сдавал позже, с другой группой. Письменный, из-за болезни, стал вторым экзаменом. Первым для меня оказалась устная математика. Поступающих было примерно 5000 абитуриентов. Поступить смогли только 550. Письменный экзамен был достаточно сложным. После первого экзамена больше половины получили двойку. Остальные – большинство — получили тройки. Пара десятков четверок и 12 пятёрок. Среди них был я. Но главная битва произошла на моем первом устном экзамене. Дело в том, что поступающие с не очень привлекательной анкетой направлялись в специальную аудиторию. Для них была подобрана специальная бригада экзаменаторов. Их задача: провалить всех, кто в эту аудиторию входил. Естественно, никто со стороны об этом не знал. Просто висели списки, кому в какой аудитории сдавать экзамены. Внешне это было незаметным. Мы заподозрили неладное, когда из этой аудитории все сдающие выходили с оценкой неуд.
Наступила моя очередь. И хотя я без проблем ответил на все вопросы в билете, экзаменатор предложил решить дополнительную задачу, которая сразу поставила меня в тупик. Таких задач я не решал, когда готовился к экзаменам. Не было их в школьной программе и на подготовительных курсах, которые я посещал. Задача по достаточно сложной теме — комбинаторика. Но это была не просто комбинаторика, комбинаторика с повторениями.
Объясните, пожалуйста, для меня непросвещённого, что такое комбинаторика?
Это задача на подсчет числа разных вариантов в разных комбинациях предметов. И решить её можно было, только зная формулы, которых не было в школьной программе. Я этих формул не знал, поэтому прямым путем решить бы её не смог. Комбинаторика в тот год вообще не входила в программу для поступающих в вузы. Признаться, вначале растерялся. Но, собравшись, стал думать, и тогда возникла одна, оказавшаяся конструктивной, мысль. Задача в общих словах была такова: на лист разлинованной бумаги с определённым интервалом между линиями бросают иголки определённой длины. Нужно было посчитать, какое максимальное число пересечений иголок с этими линиями может образоваться.
Решил пойти от печки — если бросить одну иголку, сколько будет пересечений? Можно сразу было ответить. А если 2 иголки, тоже легко посчитать, а если 3… И тогда обнаружил некоторую закономерность и получил формулу, которую можно было использовать для «n» иголок. Зная формулу, можно ее доказать так называемым методом математической индукции. Доказав формулу, подставил условие задачи n=11 и получил ответ — 1025 пересечений.
Когда я показал решение преподавателю, он немножко обалдел, потому что этот подход вообще не предусматривался в инструкциях. Но главное — результат был правильный. После чего он меня спрашивает: «В каком институте вы учились?» А мне не было и 16-ти, в каком я мог институте учиться…
Но несмотря на правильный ответ, он продолжал меня топить: «Что такое метод математической индукции?». Я отвечаю: «Этот метод можно рассматривать как одну из аксиом натуральных чисел». Тогда он мне говорит: «А вы перечислите все аксиомы натуральных чисел»!
Представляете, он спрашивает у школьника, хотя аксиомы натуральных чисел Пеано в школе не изучают. И не все закончившие физический факультет университета знают, что такое аксиомы Пеано. Но я ответил и на этот вопрос.
Тогда он придрался к тому, что я один раз назвал – «принцип математической индукции», а второй раз – «аксиома математической индукции». И поставил мне тройку…
Но письменный я сдал на отлично. Сдал сочинение, английский и физику. Так как у меня было два года рабочего стажа, я стал студентом.
Ваша школьная золотая медаль никакой роли не сыграла?
Нет, тогда не смотрели ни на медали, ни на заслуги на Олимпиадах. А моё поступление стало важнейшим событием в моей жизни. Это тоже точка бифуркации, она важна была не только результатом, но и возможностью почувствовать в себе бойца в трудную минуту. Не опускать руки, искать решение даже в необычной ситуации и найти его. Это был важный жизненный урок, жизненный опыт, никогда не сдаваться, бороться до последнего.
Ну а дальше были счастливые студенческие годы. Учился с большим удовольствием.
Первая первомайская демонстрация студентов первого курса физфака, 1963 год
За пять с половиной лет учебы была только одна четверка на первом экзамене по физике. Хорошая женщина попалась, по фамилии Курицына. Мне она сказала – у нас очень сложно, вы учиться у нас не сможете, и поставила четвёрку, оказавшуюся единственной за все годы обучения, остальные были все пятерки.
Между прочим, результаты моей учёбы в университете оказались для меня важными при поиске работы в Германии. Как ни странно, на собеседовании нужно было показать экзаменационный лист сдачи экзаменов в университете, и сплошные «sehr gut» производили впечатление на работодателя.
К Германии мы ещё вернемся. А как складывалась Ваша судьба после окончания университета?
Мне очень повезло с распределением, я начал достаточно рано заниматься научной работой. Уже к четвёртому курсу были статьи в научных журналах. И мой руководитель добился, чтобы меня распределили в Вычислительный Центр Московского университета. Это была огромная удача.
Во время работы в Вычислительном центре
Потому что к концу обучения в университете, а я окончил в 1968 году, произошли события, которые для меня могли оказаться роковыми. В 1967 году в Израиле произошла всем известная Шестидневная война. После которой в СССР ещё больше ужесточилось отношение к евреям.
Было негласное указание — освободить от евреев три области народного хозяйства: военную промышленность, высшее образование и науку. В эти три области поступить еврею было чрезвычайно тяжело. Меня спасло только то, что распределение прошло раньше событий в Израиле.
А дальше кафедра рекомендовала меня в заочную аспирантуру, заочную потому, что у меня уже было прекрасное место работы, Вычислительный Центр Московского университета. Мечтать о лучшем было невозможно. Но для поступления в аспирантуру нужно было преодолеть несколько барьеров. Твою кандидатуру рассматривал комитет комсомола, профсоюзный комитет, партбюро и Учёный Совет. Совет окончательно принимал решение.
У меня для этого была как бы кристально чистая характеристика. Ни одной зацепки, чтобы придраться — был отличником, общественником, старостой группы, бригадиром во время летних работ, руководил кружками.
Были научные работы, нужно было иметь две статьи для защиты диссертации, а у меня уже было четыре к началу аспирантуры.
Мою кандидатуру одобрил комитет комсомола, профсоюзный комитет, партийный комитет. Осталось утвердить на Учёном Совете.
И дальше вступительные экзамены в заочную аспирантуру. Учёный совет был просто формальностью. На следующий день прихожу в учебную часть. Зам. декана, который со мной разговаривал, отводит глаза и говорит:
— Вы знаете, мы ваше дело не рассматривали?
— Почему?
— Ваше дело потеряли. Поэтому ваш вопрос не рассматривали, а следующий Учёный Совет будет осенью.
Мне всё стало понятно…
Но Вы, тем не менее, защитились?
Я продолжал работать. Защищался без аспирантуры так называемым соискателем. Но это уже другая история, она тоже интересна и тоже сопровождалось некоторыми необычными явлениями.
После окончания университета началась моя работа математиком, хотя окончил физический факультет, но кафедру математики.
И вообще надо сказать, я на физфак попал, просто подавшись общему настроению, в то время были физики в почёте, а лирики в загоне и романтика физики была очень высока. Эти фильмы – «Иду на грозу», «Девять дней одного года»… Всё это было романтично. И мечтая стать математиком, поддался моде и поступил на физфак. Но всё равно, заканчивал университет по кафедре математики. Так что по диплому я физик, а по профессии математик и диплом защищал по специальности – вычислительная математика.
Выбор профессии у Вас произошел ещё в школьные годы, чем прельстила математика? Ведь тогда способности и увлечения были разными.
Еще в школьные годы мне очень повезло. Я посещал лекции для поступающих в университет, и там были превосходные преподаватели, двоих хорошо помню: Юрий Фомич Мет и Яков Семенович Герценштейн. В последующем лекции Мета слушал и мой сын. Так что профессия математика стала наследственной. Мет и Герценштейн не просто учили решать задачи, они доносили до нас, слушателей, дух математики. Они и заразили любовью к математике. В дальнейшем я уже занимался сам, читал много книг, и математика мне чрезвычайно нравилась.
Что понимать под «духом математики»? По утверждению известного итальянского педагога Марии Монтессори, так называемый «математический дух» присущ каждому человеку просто потому, что он человек. Важно лишь вовремя этот дух «разбудить».
Я всегда говорил своим студентам: «Математика — это не профессия, а порода, нельзя быть бывшим математиком, как нельзя быть бывшим пуделем».
И даже занимаясь другими вещами, я всегда остаюсь математиком. Для меня это важно. Вот почему надо обучать математике детей, даже если они не собираются стать математиком. Очень важно для общего развития.
Итак, Вы защитились. Чем занимались после этого?
Работал в научной лаборатории, в научном отделе Вычислительного Центра. И занимался именно математическими проблемами, писал статьи, участвовал в различных конкурсах, конференциях, одновременно решал некоторые практические задачи и увлекся программированием. Тогда только началось использование вычислительных машин на практике, можно сказать, я был у истоков программирования, когда ещё языков программирования не было. Программы набивались на перфокартах. Программировали на языках машины, в машинных кодах. Что любопытно, увлекся программированием с первых лет использования машин и вернулся к программированию через 40 лет, работая в исследовательском отделе немецкой фирмы. Программировал уже на языках 4, 5, 6 поколений.
Обычно, так долго работая, программисты либо становятся начальниками, либо уходят из профессии и занимаются другими делами. Мне пришлось почувствовать и начало, и рассвет этой профессии. Но это было потом. А в начале я десять лет занимался чистой и прикладной математикой. Это были восхитительные годы, самые счастливые.
Получил довольно интересные результаты, защитил диссертацию в университете. И что для меня было важно, на факультете, которым руководил зав. кафедрой физфака, академик Андрей Николаевич Тихонов.
Тот самый, под руководством которого проводились приемные экзамены по математике в МГУ. Именно преподаватели кафедры математики физфака «рубили» евреев при поступлении в университет. И то, что я защитил диссертацию на факультете, на Учёном Совете, которым руководил Тихонов, было просто чудом. Этому тоже предшествовала смешная история. Если хотите, я её расскажу.
Да, любопытно…
Как я сказал, в результате исследований я получил довольно интересный результат, математически связанный с задачами оптимального управления, с приближёнными методами их решения.
В 1968 году сразу после окончания, когда я ещё был младшим научным сотрудником, проводилась крупная конференция — Ломоносовские чтения. Главная конференция Московского университета. Она проходила на всех факультетах, в том числе и на физфаке.
Докладчиками в тот раз были генералы от науки, профессора, зав. кафедрами. Очень редко — доценты. Конференция была особенная, юбилейная, посвящена 150-летию со дня рождения Карла Маркса.
На секции, которой руководил А.Н. Тихонов, мой руководитель — доцент Борис Михайлович Будак — должен был сделать доклад о нашей совместной работе. Прихожу на заседание конференции в Центральную физическую аудиторию, меня встречает встревоженный, бледный Борис Михайлович и говорит, что плохо себя чувствует, он не сможет выступать, поэтому доклад должен буду сделать я. Я совершенно не готовился к этому, но так как результатами были мои исследования, для меня это не было проблемой.
Но это стало неожиданностью для председателя этой конференции А.Н. Тихонова. Вчерашний студент и вдруг выступает с докладом среди таких корифеев. В последующем, когда я должен был защищать диссертацию, всё окружение Тихонова делало всё, чтобы не допустить еврея к защите. К тому времени я остался и без руководителя, и без аспирантуры. Мой руководитель, доцент Будак трагически скончался, и вдруг неожиданно для всех академик допускает меня к защите диссертации.
Можно только догадываться о причине такой благосклонности. Я посчитал, что сыграл свою роль мой удачный доклад на той юбилейной конференции. Во всяком случае, защита прошла вполне успешно.
Но вскоре под руководством Тихонова началась выполняться линия партии — очистка факультета от евреев, в том числе и Вычислительного Центра, который принадлежал этому факультету. Мне было предложено искать новую работу. Я не соглашался никуда уходить, руководство демонстративно не давало мне никаких заданий, перевели меня в инженерную группу. Так продолжалось почти год. Всё же мне пришлось уйти переводом в другую организацию, где уже речь шла не о науке, а практических разработках разных автоматизированных систем.
Для меня это было большой трагедией, потерей любимого дела. Тем не менее, в этой новой области пришлось двигаться вперед: я стал научным руководителем нового направления. Моя должность называлась — Главный конструктор систем научно-технической информации. В общем, эта деятельность была достаточно успешной, меня даже наградили медалью «За трудовую доблесть». Накопленный тут опыт помог мне в будущем, когда я стал работать в Германии. Методы, которые я внедрял при разработке автоматизированных систем, использование банков данных, они актуальны и на Западе. В конце ХХ, начала XXI века компьютеры вытеснили всю остальную вычислительную технику. А в той фирме, куда я проступил на работу, использовались именно большие машины, на которых я работал в молодости. Так мои знания больших машин оказались востребованными, и опыт, накопленный при разработке систем информации, помог мне устроиться, найти свое место в новой жизни в новой стране. Но прежде прошла целая эпоха.
То есть – эпоха расцвета застоя ознаменовалась расцветом информатики и помогла войти в новые течения XXI века?
Да, бесспорно, вроде бы рутинная работа по разработке автоматизированных систем, но в ней были большие плюсы.
Одновременно, для меня это был административный рост. Я возглавил лабораторию, затем стал начальником отдела, и зам. директора института по науке. Вначале работал в республиканском институте информации, а потом меня переманили в отраслевой институт информации министерства связи. В министерстве связи эти системы внедрялись во все республиканские министерства, и мне пришлось много поездить по стране.
Какой это был институт?
Научно-технической информации министерства связи. Он был частью Центрального института связи
Вы покинули страну в 1995 году, застав перестройку. Чем Вам запомнилась перестройка?
Мне удалось с самого начала встроиться в новую обстановку, я создал частное научно-производственное предприятие «Инкор»: «ИНформация, Компьютеры, Оптимальные Решения». Красивое название, а как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Поплыли очень неплохо.
Одновременно работал и в государственном институте. В «Инкоре» мы внедряли новые информационные технологии, связанные с модемами, с передачей данных по каналам связи. Тогда потребность в компьютерах и модемах была огромная. Предприятие процветало. Достаточно сказать, что в 1994 году мы были единственным российским частным предприятием, которое участвовало во Всемирной компьютерной выставке «Цебит», в Ганновере. В Германии проводилась компьютерная ярмарка, или компьютерная месса. Длилась неделю, участвовали крупнейшие компьютерные фирмы со всего мира. Такие как IBM и многие другие. Мы присутствовали на выставке не только как зрители, но и представляли наш «Инкор». Демонстрировали свою продукцию, базы данных. Это был интересный опыт участия в международной выставке.
Кто финансировал Ваше участие в выставке?
Всё за свой счет, за счет моей компании, никаких государственных субсидий у нас не было.
Это был полезный опыт, который сыграл свою роль в дальнейшей деятельности. Я обходил все фирмы, выставлявшие модемы, собирал их технические данные, и мы издали первую энциклопедию модемов, что было очень востребовано. Такой продукт был нужен, а информации подходящей и современной не было. Вся эта информация вошла в нашу энциклопедию.
Евгений, невольно напрашивается главный вопрос. Вы успешны, благополучны, интересная работа, есть будущее и на этом взлете, принимаете решение об эмиграции. Всё оставить и ринуться в неизвестность в 50 лет, начинать жизнь с «нуля», в новой неизвестной стране.
Да, именно так и было. На Ваш вопрос очень трудно ответить, вероятно действовала совокупность причин. Когда Наполеон спрашивал, почему отряд сдал крепость и не стрелял, комендант крепости ему ответил: «Было 16 причин. Во-первых, у нас не было снарядов…», — после чего Наполеон его остановил: «Достаточно, остальные причины не важны».
Какая же была главной у Вас?
Я тоже могу привести 16 причин. Во-первых, мне исполнилось 50 лет. Я уже многое повидал, испытал, получил и мотивации дальше развиваться уже особой не было. К тому времени закончилась первая чеченская война. Я понимал, что на этом не поставят точку. Моему младшему сыну тогда было 13. Через несколько лет предстояла служба в армии. Возможно, главной была тогда возникшая у меня серьезная проблема со здоровьем. Жена настояла на том, чтобы сменить обстановку, что даст шанс спасти здоровье. Вот эти причины побудили всё оставить и начать новую неизвестную жизнь…
Вы задумывались о своей карьере, чем будете заниматься дальше?
Абсолютно таких мыслей не было. Мне уже исполнилось 50, на что я мог рассчитывать? Я взял с собой большую библиотеку философской и исторической литературы и думал спокойно заняться саморазвитием, особо не пытаясь чего-то добиться, тем более, что Германия обеспечивала принимаемым еврейским семьям достойную жизнь и без требования обязательной работы. Но сказался спортивный бойцовский характер, и я решил, несмотря на возраст, попробовать найти работу в Германии.
Решили попробовать внедриться в эту систему?
Я прекрасно отдавал себе отчет — когда тебе за 50, внедриться в систему очень трудно. Первое, что я сделал, подал документы на подтверждение научной степени. После всех бюрократических проволочек мне подтвердили мою кандидатскую степень. Здесь она приравнивалась к докторской. А титул доктора очень важен в Германии. Такого почтения к титулу нет ни в одной другой стране.
Вспоминаю судьбу Вашего любимого Эйнштейна. До получения титула доктора, несмотря на великие открытия, он был никем, и семья жила в нищете.
Не совсем так. Семью он обрёл в 1903 году, когда уже работал в Патентном ведомстве Швейцарии, а там его оклад был не маленьким. Но он всегда стремился к получению докторской степени, без этого нельзя было продвигаться в науке. В Германии всегда было особое почтение к титулам, особенно доктора. В каком-то смысле это приравнено к дворянскому званию и очень почетно. Этот титул записан в паспорте. Ты доктор всегда и везде, даже вне работы. Счета из магазина приходят на имя доктора, газеты выписываются на имя доктора. И так во всём. Люди науки здесь самые уважаемые люди.
Но это было только начало. Оказалось, устроиться на работу, да ещё доктору без местного образования было практически невозможно. Я понял, что должен получить какой-то немецкий диплом. А для этого надо было получить разрешение ведомства по труду. Оказалось, что получить его чрезвычайно тяжело, потому что чиновники не дают такого разрешения человеку, которому за 50, и нет конкретной перспективы получить работу.
Но я был достаточно настойчив, сделал несколько попыток, провел ряд собеседований, в конце концов, меня направили на сдачу специального экзамена, чтобы проверить мои умственные способности, смогу ли я вообще воспринять что-то новое?
На экзамене проверяли и знание языка, и умение решать логические задачи. А решать логические задачи — это мой конек. Школьников в кружках учил этому много лет. Если выбирать для меня наиболее удобную форму проверки, то лучше не придумаешь. Поэтому экзамен я прошел довольно легко.
А дальше, поиск института, где я мог бы получить дополнительное образование. Но возникла новая проблема. Институты тоже осуществляли проверку способностей и отбирали своих студентов. Вновь конкурс, вновь логические задачи разного уровня. Мне запомнился экзамен в знаменитой фирме Сименс в Гамбурге.
Попасть туда чрезвычайно престижно, большие социальные льготы для сотрудников, очень богатая фирма. Экзамен длился восемь часов. За час нужно было решить 60 задач. Одна минута на каждую. Кроме этого, проверялись психологические особенности, умение запоминать информацию, умение анализировать и так далее. Это был сложнейший экзамен.
После экзамена на собеседовании мне было сказано, что хотя язык у меня ещё слабенький, и это понятно, я только начал изучать немецкий, но по результатам экзамена они меня берут. Естественно, надо было переезжать в Гамбург, где располагалась фирма. И тут моя семья выступила против. К тому были серьёзные предпосылки — сын только пошёл в гимназию, мы только получили квартиру в Ганновере, обставили ее, прижились…
Короче, я отказался от фирмы Сименс, что вызвало у окружающих чрезвычайное удивление. Вскоре нашёл другую фирму в Ганновере, которая тоже проводила испытания, но совсем другого типа. На сей раз экзамен длился всего четыре часа, и решить нужно было только одну задачу, но очень сложную. В группе сдающих эту задачу решил только я.
Поступив в институт, год занимался, слушал лекции, сдавал зачёты. Было и программирование по банкам данных, то есть то, что мне было известно и интересно.
А в конце обучения нужно было пройти двухмесячную практику на каком-нибудь предприятии. Я разослал примерно 50 резюме. И неожиданно возникла новая проблема: на практику меня никто не брал. А без практики я не мог получить диплом об окончании этого института. Я не сразу понял, в чем проблема. Оказалось, взять на бесплатную практику доктора наук — для немцев все равно, что пригласить графа поработать мусорщиком. Я уже потерял надежду. Но вдруг звонит женщина, представилась секретарём директора одной из фирм и пригласила на собеседование. Волнуясь, это было первое собеседование на немецком языке, я пошел на встречу.
Беседа была довольно продолжительной. Я показать все свои документы, переводы на немецкий язык всех своих дипломов. В конце нашей беседы директор говорит: «Взять вас на практику я не могу. Это вообще не обсуждается. Но есть иное предложение — принять вас на постоянную работу. Причем, будет заключен бессрочный договор». Я внутренне опешил, обычно принимают на работу с испытательным сроком. А здесь бессрочный договор, то есть до пенсии. И далее директор говорит: «Нужно пройти медицинское обследование, некоторые формальности по оформлению на работу. И через неделю приступайте к работе. Только приходите, пожалуйста, по такому-то адресу».
Тогда я не придал значения новому адресу. Впоследствии я понял в чем дело.
Вышел оттуда, уже даже не вышел, а вылетел на крыльях, представить себе большее счастье было невозможно. Ищу двухмесячную практику, а получаю бессрочное место работы, с окладом, который мне тогда даже не снился.
При всем волнении хватило наглости заявить – я бы хотел на 500 марок больше, чем предложил директор. Он тут же с облегчением согласился. Всё происходило, как в сказке. Я и предвидеть не мог, каким тяжелым испытанием обернется это заманчивое на первый взгляд предложение.
Через неделю, в понедельник, в новом костюме, с новым дипломатом я явился на работу по указанному адресу. Когда вошёл в новое здание, меня встретили на входе и ведут в зал заседаний. Мне говорят, главный инженер сейчас проводит заседание по проблеме, которую вы будете решать. Вхожу в зал заседаний. Сажусь за стол, передо мной кладут несколько папок с материалами. Совещание продолжается. Признаюсь, несколько обалдевший, не понимая о чем речь, что происходит, в чем проблема, которую мне предстоит решать.
Так выглядит здание нашей фирмы после 2000 года
Я рассчитывал, что мне дадут время на ознакомление, войти в курс дела, познакомиться с коллективом. Т. е. будет период адаптации. А тут с корабля на бал. Слышу, докладчик говорит – откройте документацию на странице 386. В русском мы произносим 86, в немецком говорят 6 и 80. Пока я соображал, что за число 386, докладчик уже переходит к следующей теме, а я ничего не могу понять.
В библиотеке
Оказалось, что это одна из крупнейших фирм Германии. Занималась математическим и программным обеспечением сберкасс севера и востока страны. В фирме столкнулись с проблемой, которую сами решить не могли. Хотя к тому времени в фирме работало около шестисот научных сотрудников – программистов, математиков и экономистов. Для решения этой проблемы решили пригласить бригаду, которая и должна была эту задачу решить. И было условие — руководителем бригады должен быть обязательно доктор наук.
И Вы оказались в нужное время, в нужном месте.
Совершено верно. Фирма, которая подбирала кадры для этой компании, разослала по Германии заявку на доктора наук, руководителя бригады разработчиков, но нужной кандидатуры долго не могли найти. Во время нашего собеседования «мой директор» сообразил, что я мог быть такой кандидатурой: доктор наук, с прекрасными отметками, блестяще сдал экзамен, голова соображает. А он, командировав такого специалиста, получит для своей фирмы неплохой доход.
Во время рабочего совещания
Так я оказался не просто новичком, а руководителем проекта, где обязан был в течение шести месяцев справиться с поставленной задачей. Мне выделили трёх специалистов – программистов, членов моей бригады. И они ждали моих дальнейших указаний. А я вначале даже не понимал в чем проблема, что нам нужно решить. Эти несколько месяцев для меня были самыми черными в моей практической деятельности.
Накупил огромную кучу книг по этой тематике. Приходилось после работы, до глубокой ночи читать эти книги, пытаться разобраться в проблеме и найти способ её решения. Утром, не отдохнувший, шел на работу. Вечером приходил и до глубокой ночи опять за книги. Три мучительных месяца, и вдруг забрезжила одна идея, как можно было бы к этой проблеме подойти, только тогда я дал задание моим сотрудникам.
Они выполнили моё задание, и оказалось, что выбранный путь решения верен. Через 6 месяцев задача была решена. Контракт продлили еще на полгода. Через год предложили постоянную работу в этой же фирме. Здесь я проработал тринадцать лет до самой пенсии. Крупнейшая фирма, сейчас в ней работает более пяти тысяч сотрудников. Годы работы в фирме для меня были очень счастливыми. Если не считать первого этапа, этих нескольких чёрных месяцев, когда я был уже на грани того, чтобы прекратить всё и сдаться. Тем не менее, этот барьер преодолел. Это была ещё одна серьёзная точка бифуркации в моей жизни.
Вновь победил Ваш бойцовский характер?
Да, характер сработал, без него невозможно побеждать.
Думаю, что здесь, сыграла огромную роль семья?
Вы правы, поддержка семьи была чрезвычайно важна. Чтобы Вы понимали, насколько важна была эта моральная поддержка. Представьте, я приходил домой мрачнее тучи, ужасное депрессивное состояние. Мы с женой выходили на двухчасовую прогулку, и я подробно рассказывал о своих проблемах, о чем думаю, почему это не решается. В процессе моего рассказа многое прояснялось и для меня самого. Огромная психологическая поддержка, не знаю, справился ли бы я, без неё.
С женой Наташей
Итак, очередная победа и над собой и над серьёзной проблемой. Что было дальше?
А дальше нужно было себя проявить в новой фирме. И здесь несколько любопытных наблюдений. Никогда не пытайтесь быть лучшим на чужом поле. Например, говорить на немецком лучше, чем немцы, ты никогда не сможешь. Но показать себя не хуже, а лучше в чем-то другом вполне возможно.
У нас на фирме издавали ежемесячный журнал. В этом журнале была страничка ребусов, логических задач, сходных с теми, которые ставили передо мной при проверке умственных способностей. Всё это было организовано в виде конкурса. Кто первым решил, получал символический приз. Я решил задачу первый раз, в следующем номере журнала сообщили, что задачу решил сотрудник такого-то отдела — доктор Беркович. Через месяц опять выходит журнал и опять сообщение – выиграл доктор Беркович. Когда третий раз появилось такое сообщение, сразу возрос авторитет не только мой, но и нашего отдела. Стали приходить ко мне за математическими советами.
Рабочий завтрак
А потом очень важную роль сыграл спорт. Как ни странно, это очень способствовало установление отношений с людьми. Я играл в настольный теннис, играю и сейчас. При этом надо учесть такую особенность, у немцев существует очень чёткая иерархия обращений. Если к тебе обращается незнакомый человек, он должен сказать: господин доктор Беркович, сотрудники из других отделов могут обратиться — господин Беркович, коллеги по твоему отделу – просто Беркович. И только близкие друзья обращаются по имени — Евгений. Но по имени обращаются и члены спортивной команды, причем только на «ты».
Настольный теннис — спортивная секция на фирме
Веками вырабатывается культура общения. Рождаются традиции и это всегда способствует взаимопониманию.
Это верно, культура общения способствуют хорошим и уважительным отношениям, благоприятному климату на работе. У меня были всегда хорошие отношения с сотрудниками. Этому благоприятствовали и совместные походы, и различного рода мероприятия, спортивные игры, иногда ужин с сотрудниками в ресторане. Удивительная товарищеская обстановка и взаимная поддержка.
С коллегами по отделу
В 2000 году было построено новое здание фирмы. И это тоже вызывало восхищение. Дважды в жизни у меня выпрямлялась грудь, когда я приходил на работу. Когда работал в московском университете и когда работал в этой фирме. Удивительный дворец из стекла и стали, с летними и зимними садами. Сама организация работы была уникальна. Сотрудник не имел постоянного рабочего места. Отделу выделена некоторая зоны, были отдельные кабинеты, на двоих, троих, и сотрудник, как в английском клубе, мог занять любое место, которое в этот момент свободно. Такая организация труда способствовала демократизации в коллективе. Обстановка была по душе.
Наш «дворец»
Журналистикой, издательской деятельностью Вы занялись позже, уже уйдя на пенсию?
Нет, параллельно. Вначале всё это было более или менее любительское, но постепенно перешло в профессиональную работу по истории и по литературе, по истории литературы и науки. И вот здесь как раз сыграла роль, то, что Вы упомянули вначале, первое журналистское расследование, которое было посвящено моему однофамильцу или дальнему родственнику.
В Ганновере есть улица Берковича. То, что улица Берковича есть почти в каждом израильском городе, неудивительно, т. к. Беркович был одним из отцов-основателей государства. А то, что я обнаружил фамилию Беркович в городском пейзаже Ганновера, это было любопытно. Я начал интересоваться, посетил архивы, библиотеку. На этом материале у меня появилась первая историческая работа. Называлась: «Человек первого часа». Интернета тогда ещё не было. Статья была опубликована в местной газете, в нескольких журналах, в журнале в Америке.
Беркович – «человек первого часа»
“Признаюсь, вначале я обратил внимание на его фамилию под фотографией. Точнее, на свою фамилию, потому что наши фамилии звучат одинаково. Позднее, по мере того, как я находил и читал книги, статьи, архивные материалы о Хорсте Берковиче, сильнее становилось мое восхищение его удивительной жизненной силой, позволившей ему с достоинством перенести такие испытания и трудности, которых с избытком хватило бы на несколько человеческих жизней». Из книги Евгения Берковича
С этого момента пошел всё увеличивающийся поток исследований по истории. К 2000 году я издал первую книгу: «Заметки по еврейской истории». Вначале её опубликовали в Ганновере, потом в Москве. Когда появился интернет, книга перекочевала туда. Появилась возможность создать свой сайт, свою страничку в интернете. Соответственно, увеличилась аудитория. Стали читать, писать отзывы, комментарии.
Страничка постепенно разрасталась, и мне пришла идея сделать на этой основе журнал, который я назвал так же: «Заметки по еврейской истории».
Евгений, у меня к Вам вопрос. Извините, если он покажется неуместным. Когда вы почувствовали себя евреем?
Всегда, я себя иначе не ощущаю.
С самого детства?
Конечно. В первом классе, в журнале, на последней странице были фамилии всех учеников и указывалась их национальность. Все школьники знали, кто еврей, кто не еврей, об этом мне постоянно напоминали во дворе. Поэтому этот вопрос передо мной вообще никогда не стоял. Я всегда был евреем.
Помню другое, слово еврей произносилось всегда с понижением голоса, как будто называлось что-то неприличное.
Мне всё это хорошо знакомо. Слово — еврей — стыдились произносить. Говорили – пятая графа…
Да, как будто говорили о какой-то неприличной болезни, придумывали обидные синонимы. Меня это всегда раздражало. Я считал, что еврей надо произносить гордо. И быть евреем это труд.
Два этих символа стали идеологической основой первой книги и моего сайта. Ради этого сайт создавался. Чтобы все помнили – БЫТЬ ЕВРЕЕМ ЭТО ТРУД! ЕВРЕЙ, ЭТО ЗВУЧИТ ГОРДО!
К сожалению, для многих евреев это было проблемой. Я часто приезжал в Москву из Германии и читал лекции, на которые приходили близкие люди. После одной из лекций один мой родственник сказал: «Меня поражает, что ты спокойно с трибуны произносишь слово еврей, и тебя это не смущает». Он не привык к тому, чтобы так говорилось вслух, спокойно, без всяких комплексов.
И это я считаю очень важным. Будучи евреем, я всегда ощущал себя немножко другим. Это чувство, которое всегда со мной, и думаю, это происходит почти с каждым евреем. Только в Израиле еврей чувствует себя дома. Другое дело, как к этому относиться, и как оценивать…
Да, это комплекс, рождённый благодаря антисемитизму советской власти. В какой-то мере трагедия советских евреев. Но поговорим и о другом. Когда вышел первый номер Вашего журнала? Какие были отклики?
Первый номер моего журнала вышел в декабре 2001 года. В нем я собрал первые статьи и оформил их в виде журнала. Для себя решил, эта подача импульсами, когда материал собран в один номер, производит большее впечатление, чем когда отдельно публикуется каждая статья.
Это было интернетовское издание или печатали на бумаге?
И вначале «Заметки по еврейской истории» выходили, и сейчас выходят в интернете. Печатали на бумаге только в виде исключения некоторые юбилейные номера. На бумаге мы издаем другие журналы. Я о них расскажу. Буквально год спустя, в 2002 году, я начал выпускать альманах «Еврейская старина».
Это была новая идея, и она оформилась не сразу. В альманах мы решили отбирать лучшие тексты из портфеля «Заметок». Тогда же родился и лозунг альманаха: «Старина – категория не времени, а качества: всё станет когда-нибудь стариной, если не умрет раньше». Случилось так, что рождение альманаха стало возобновлением старого альманаха «Еврейская старина», который выпускал историк, публицист, один из создателей Истории еврейского народа — Шимон Дубнов, в начале ХХ века.
Шимон Дубнов
И мы как бы возобновили этот альманах, он издается в бумажном формате. И все желающие могут его приобрести.
Количество авторов увеличивалось, увеличился поток информации, и я почувствовал необходимость в издании нового журнала, уже не специально еврейской, а общечеловеческой тематики. Так в 2009 году появился ежемесячный научно – культурологический журнал «Семь искусств», с более широкой тематикой, что удовлетворяло разнообразные интересы интеллигентного читателя. И все 150 номеров журнала выходили в интернет-пространстве и в печатном варианте. Мы их передаем в некоторые библиотеки.
Кто финансирует Вашу деятельность?
Кроме меня, никто… У меня никогда не было спонсора, издателя, инвестора. Помогают наши читатели, которым дороги наши издания.
Значит, вы тратите только личные сбережения? Вы не предполагаете реализовывать печатные издания, чтобы как–то компенсировать свои расходы?
Сейчас мы это уже делаем. Кроме журналов мы издаем книги. На базе Портала возник целый Издательский дом. За счет его доходов финансируем издание журналов. Мы на самоокупаемости, без всякой поддержки извне. У меня никогда не было ни одного гранта со стороны.
Это огромный объем работы. У Вас есть редколлегия?
Да, друзья журнала, ученые, музыканты, писатели, поэты, талантливые профессионалы. Те, кто заинтересован в издании нашего портала. К сожалению, за 21 год нашего существования многие ушли из жизни, например, математик и поэт – Борис Кушнер из Питтсбурга, легендарный Ион Деген, который все свои последние произведения публиковал у нас.
Евгений, я знаю, Вы увлечены изучением жизни и творчества Альберта Эйнштейна, целого ряда других математиков и физиков, изучаете творчество Томаса Манна. Написали десятки статей, издали целый ряд книг. И все это очень профессионально, с новыми фактами. Чем вы руководствуетесь при выборе своих героев?
Я думаю, что объяснять, почему Эйнштейн, наверно не нужно. Но я могу сказать так. В последние два года реализовалась та мечта, которая, казалось, никогда не будет реализована. Когда я работал в университете, на заре своей творческой биографии, я видел себя профессором университета, читающим лекции. Считаю и считал, что главное моё предназначение — в преподавательской работе. К сожалению, жизнь мне это позволила сделать значительно позже. Ведь сама жизнь создает сценарий, который трудно придумать. Сейчас реализовалась моя мечта, я профессор Свободного Университета. Уже второй год читаю курс лекций по истории науки.
Да, я прочитал в интернете объявление о новом наборе по теме: Эйнштейн и его творчество.
Всё верно, именно сейчас мы объявили новый набор. И отвечая на Ваш вопрос, почему Эйнштейн. Это потрясающая, интереснейшая личность, человек тысячелетия, признанный ученый с мировым именем. Вокруг его жизни множество мифов, слухов, ложных стереотипов. Исследование его жизни сама по себе интереснейшая работа.
Но я не ограничиваюсь одним Эйнштейном. Рассматриваю так называемую революцию вундеркиндов — создателей квантовой механики. Об этом у меня тоже недавно вышла книга. Очень интересно отношение ко всему этому и самого Эйнштейна. Это целый комплекс научных вопросов — история физики.
Всё это стало естественной реализацией моего образования, всё-таки я физик.
И в то же время интерес к еврейской истории. Ведь Эйнштейн неотделим от неё. Я много лекций читал в разных еврейских организациях — как связан Эйнштейн с еврейским миром, Эйнштейн и сионизм, Эйнштейн и связь с Иерусалимом.
Почему заинтересовал Вас Томас Манн? Ведь он не был евреем.
История Томаса Манна очень любопытна. Я с первых своих работ занимался еврейской историей, начиная с судьбы Берковича, живущего когда-то в Ганновере – «Человека первого часа». И дальше родился журнал: «Заметки по еврейской истории». Потом появилась книга «Банальность добра» о праведниках Холокоста, о героях еврейского сопротивления во времена Холокоста. И в рамках этого направления заинтересовался и писал статьи об учёных еврейского происхождения.
Вышла целая серия моих публикаций. Одним из таких материалов был рассказ о математике из Мюнхена, Альфреде Прингсхайме. Его также опалил Холокост. Он успел покинуть Германию в последний день, когда еще действовало разрешение на выезд евреев в Швейцарию. Для этого нужно было оплатить огромный налог. Но его как еврея лишили всего имущества, зато разрешили продать свою уникальную коллекцию майолики, которую он собирал всю жизнь. Судьба его очень интересна сама по себе, и у меня была готова уже книга. Для себя я её называл «Сага о Прингсхаймах». О семействе, о нём самом, о его детях, сыновьях и дочери. Эта книга была почти готова. Осталось написать немножко об одном из членов этой семьи, о муже его дочери Кати Прингсхайм. А мужем Кати был писатель Томас Манн. И когда я начал писать о Томасе Манне как члене этой большой семьи, у меня вдруг этот материал стал выламываться из этой саги о Прингсхайме. Томас Манн сам по себе слишком крупная фигура, чтобы быть частью чьей-то истории. Чем глубже я погружался в историю его семьи, его творчества, его книг, тем мощнее и богаче становилось эта история. До сих пор я занимаюсь этой темой, исследованием творчества и историей жизни Томаса Манна.
На этом пути мне даже удалось сделать некоторые маленькие открытия, которые отмечены в немецкой литературе о писателе. В книгах о Томасе Манне есть несколько ссылок на мои публикации.
Так, например, Томас Манн ошибался в автобиографии, кто из близких ему братьев Эренбергов был старшим, а кто младшим. Как ни странно, он допустил ошибку. Ошибка, которую за ним повторяли многие литературоведы. Мне удалось доказать с помощью архивов в городе Лейпциге, что он ошибался.
В этом месяце должен выйти номер профессионального журнала филологов. «Вопросы литературы», где публикуются материалы по литературоведению и филологии. Там будет опубликована моя статья об ошибках Томаса Манна. Эта тематика до сих пор присутствует в моей исследовательской работе и выходит на довольно профессиональный уровень.
И два полюса, которые вы назвали, Альберт Эйнштейн и Томас Манн, действительно сейчас определяют главные мои интересы.
Понятно, как вы пришли к этой литературной деятельности, какой огромный объем работ вмещает в себя Ваш портал. По-моему границы необъятны. Вы уже немного рассказали о тех, кто в этом участвует. Я знаю, что более 3000 авторов сотрудничают с Вами. Вероятно, многие становятся не только соавторами, но и друзьями. Бывают, вероятно, не просто талантливые рассказы, но и неожиданные открытия. Расскажите немного об этом.
У нас более трех тысяч авторов. Среди них немало очень интересных, суперталантливых людей. Я был достаточно близко связан с академиком Гинзбургом, нобелевским лауреатом, который много писал для нас и всегда отмечал важность нашей работы. И буквально до самой смерти был активным и заинтересованным и читателем, и автором журнала. О легендарном Ионе Дегене я уже говорил. Отмечу один памятный мне эпизод. Два года назад, к моему 75-летию, коллеги решили собрать специально к этой дате подготовленный сборник статей по истории науки, литературы и общества. Откликнулось более сорока ведущих специалистов в этих областях, талантливейших историков, философов, литературоведов и журналистов. Получился уникальный том, который приятно и в руках подержать, и на полку поставить, но и читать безумно интересно. Всем желающим мы рассылаем электронную версию Сборника бесплатно. Для меня это лучший подарок к юбилею, какой можно было только придумать!
Я думаю, что мы с вами не одну такую беседу можем посвятить этой теме. Буду рад, если наша беседа будет иметь продолжение.
Еще раз касаясь темы заданного Вами вопроса, я хотел бы отметить одно любопытное явление, из авторов нашего журнала сформировался клуб, который называется Урания. Круг людей, которые заинтересованы в переброске мостов между гуманитарными и естественными науками, между поэзией и математикой или физикой. Идея этого клуба принадлежит академику Владимиру Евгеньевичу Захарову, без пяти минут нобелевскому лауреату по физике. Профессор в России, профессор в Америке и, кроме того, совершенно замечательный поэт. У него есть собрание сочинений. Мы публикуем каждую неделю одну из подборок его стихов.
Благодаря его инициативе был создан этот клуб, куда вошли люди, для которых обе проблемы, и гуманитарные и естественно-научные, одинаково близки. Мы даже провели первую конференцию, которая посвящена теме пространства в науке и поэзии.
Вышел сборник, докладов этой конференции. Эта деятельность развивается, участвуют многие выдающиеся люди. Они и авторы нашего журнала, и члены клуба. Я надеюсь, это будет и дальше продолжаться.
Кроме всего прочего, я веду ежемесячный вебсеминар, — «Семь искусств, или Еврейская история и культура», где тоже выступают очень интересные люди, авторы нашего журнала и не только. Заседания опубликованы, записаны и доступны в интернете. Лекции, которые я провожу в Свободном Университете, тоже записываются, с ними можно познакомиться. Вообще эта деятельность не имеет границ, она всё время расширяется, рождаются новые идеи.
Не скрою, горжусь тем, что за мои статьи, опубликованные в старейшем популярном журнале «Наука и жизнь», я в 2019 году получил престижную Беляевскую премию. Статьи были признаны лучшими научно-популярными и просветительскими статьями года.
Да, мне известно, в России это одна из престижных литературных наград.
Это для меня значимая награда. Но и сам проект был, в какой-то мере уникальным. В течение 13 месяцев в каждом номере журнала выходила моя статья о создании квантовой механики, о тех, кто принимал в этом участие. Непрерывная серия в одном журнале.
Это имело продолжение серией ещё из 6 статей. И сейчас продолжаю эту работу. Проектов, идей много, единственная проблема — сохранить силы и найти время на то, чтобы реализовывать эти идеи и намеченные планы.
Евгений, судя по Вашей спортивной форме, по тому объему работы, который Вы выполняете, свои проблемы со здоровьем Вы решили?
Тьфу, тьфу, тьфу…
Постучим по дереву…
Но как непредсказуема наша жизнь. Покинув Россию, где слово — еврей — многие в годы советской власти стыдились произносить вслух, где дискриминация и унижение евреев было нормой, приехав в Германию – родину Холокоста, Вы создаёте огромный, прекрасный портал, посвящённый еврейской культуре и еврейской истории. Его посещают ежемесячно десятки тысяч читателей со всего мира. Но я не сомневаюсь, что многие задают Вам вопрос – как вы чувствуете себя в стране, где родился фашизм, где решался «еврейский вопрос» в газовых камерах. Мне кажется, что Ваши успехи и Ваша деятельность лучший ответ на этот вопрос. Или я ошибаюсь?
Нет, не ошибаетесь. Могу сказать — дай Бог, чтобы в каждой стране так относились к евреям, как в Германии. И мемориал жертвам Холокоста в Берлине, второй по своей значимости после Яд Вашема, ещё одно тому подтверждение.
Мемориал жертвам Холокоста в Берлине
Евгений, хочу задать Вам вопрос на совершенно иную тему. Британский ученый, профессор Стивен Хогинг предупреждал нас о разных сценариях Судного дня по вине человека. Четырёх возможностях гибели человечества от собственных рук. Напомню:
Первый – искусственный интеллект. Хокинг выразил опасение, что создание искусственного интеллекта, который будет соответствовать человеческому, начнет развиваться самостоятельно с возрастающей скоростью, опередит нас, ограниченных в своём развитии скоростью эволюции. И тогда человек окажется просто ненужным.
Вариант второй – Ядерная катастрофа. Если вчера казалось, что такая вероятность в обозримом будущем невозможна, жизнь показала, война в Украине, из-за одного из главных недостатков человечества – агрессии и вседозволенности может стать спусковым механизмом такой катастрофы.
Вариант третий – Вирусы, созданные генной инженерией. В отличие от ядерного оружия, когда нужны огромные средства, большие предприятия, создать вирус можно в небольшой лаборатории. И есть опасность в том, что случайно или умышленно вирус вырвавшись из лаборатории нас погубит.
И наконец, четвертый вариант – Глобальное потепление. Процесс, который уже происходит сейчас, сегодня. И мы не знаем, остановится ли он когда – то.
Длинный вопрос и короткий ответ – как учёный, что Вы думаете по этому поводу.
Можно придумать и другие сценария конца света, а жизнь придумает свое решение, более изощрённое.
Насчёт искусственного интеллекта. С изобретением автомобиля человек не может угнаться за ним, он бежит всегда медленнее, чем автомобиль. Но это не значит, что человечество на этом останавливается. Давайте поживём, сколько можно и посмотрим, как будут развиваться события. Как говорится, хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах.
Продолжаем жить дальше, но всё-таки тревожно глядя на происходящее уже в XXI веке. Тревога сопровождала нас весь ХХ век. Но на то она и тревога. Это сигнал для борьбы с реальными угрозами. Но есть опасение, если уровень тревог слишком высок, психика может не выдержать, и тревога превращается в неврозы, депрессию, а за этим и агрессия, и объявление войны всему миру…
Илья, наша беседа длится уже два часа. Как сказал Михаил Жванецкий — ремонт закончить нельзя, можно только прекратить.
Согласен, будем прекращать, с надеждой на продолжение.
Но подводя итог, хотелось бы сказать вот о чем — Мы начинали беседу с Ваших родителей, главных наставников и главных педагогов. И призвание своё Вы видите в педагогике. Это Ваш талант и реализованная мечта. Именно поэтому Вы ощущаете себя счастливым человеком… А ведь талантливы все дети — так считает Ирина Млодик – кандидат психологических наук, психолог, автор книг по детской и взрослой психологии.
И задача родителей и школы, найти ключик от тайной шкатулки, где прячется этот талант. К сожалению более 90% жителей планеты проживают жизнь, покидают этот мир и не догадываются в чем их талант. И не обязательно в науке или в сфере искусств. Талантливый кулинар, строитель, механик, военный. Тысячи профессий. Помните, вы сказали — Дважды в жизни я шел на работу, распрямив грудь.… Как важно, чтобы каждый из нас получал не только материальное вознаграждение, но и ощущал радость от работы. Заговорил об этом, вспомнив Ваш рассказ в одном из постов «Можно ли вырастить гения?». И Вам последнее слово в нашей сегодняшней беседе.
В этом и состоит работа педагога. Один пример из своей педагогической практики. Я преподавал и в средней школе, будучи сотрудником университета, у нас была подшефная школ. Вел занятия по математике, взял девятый класс и довел до выпускных экзаменов. И дальше ученики пошли поступать в институты и университеты.
Выпускной класс школы №52
Я занимался и репетиторством. Однажды ко мне привели одного ученика 9-го класса. Родители — дипломаты, занимали высокое положение. И ему была уготована дипломатическая карьера. И проблема состояла в том, что ему нужно было получить аттестат зрелости. Для этого он должен был сдать экзамен по математике и физике, хотя бы на тройку, чтобы закончить школу.
К математике у него было отношение совершенно отрицательное. Он считал себя гуманитарием, по-видимому, это внушали с детства.
Моя задача была подготовить мальчика, чтобы он мог хотя бы на тройки сдать экзамены. Мы занимались весь год в 9 классе. К концу года его приоритеты изменились. Двойка на экзаменах уже не грозит. А к концу десятого класса он принимает решение, что он в университете будет заниматься математикой.
Он прекрасно сдал вступительные экзамены, поступил на факультет Вычислительной математики и кибернетики, который с блеском окончил. Потом защитил кандидатскую диссертацию, затем докторскую и стал ведущим сотрудником Математического института Академии наук. Вот что происходит с человеком, который себя видел только гуманитарием и к математике испытывал отвращение.
Вот это, я считаю, задачей педагога. Увидеть скрытые способности и развивать их.
Дорогой, Евгений, на этом и поставим точку. Признателен за замечательную беседу. Надеюсь, наши встречи будут иметь продолжение. Когда изложу текст в бумажном варианте, пришлю для проверки. Единственная просьба подобрать фотографии по тексту.
Пользуясь, случаем приглашаю в Австралию. В Мельбурне, гарантирую транспорт и бесплатного гида.
Спасибо большое, всех Вам благ.
Ганновер, Германия – Мельбурн, Австралия. 31 августа 2022 года.
Оригинал: https://s.berkovich-zametki.com/y2022/nomer3/burkun/
