Летом в начале 2000-х эмигрантка из России, бывшая учительница английского языка София, сидела на скамье в дальнем углу небольшого бруклинского скверика, что недалеко от Брайтон Бич, и беззвучно обливалась слезами. Был вечер. Вдруг где-то хрустнула ветка. Она испуганно огляделась по сторонам, но вокруг никого не было. Скверик был пуст. И она, перестав себя сдерживать, зарыдала громко, во весь голос.
Они приехали в Америку с мужем два года назад, но их сын приехал на девять лет раньше. Он был уже женат и имел двух маленьких сыновей. Неожиданно муж скончался от обширного инфаркта, оставив массу недосказанного. В Москве он был нейрохирургом. Они прожили вместе тридцать лет, и оба пришли к выводу, что смысл жизни заключается только в служении — идее, людям, профессии, друг другу, — всё равно чему. Они жили так стремительно, что у них никогда не оставалось времени на раздумья. Служение и долг поглощали всё их время. И вот, вдруг, в одночасье, служить ей стало некому. Его не стало…
Оставалось только заполнить своё время внуками. София могла бы научить их очень многому и полезному.
Школа, в которой учились дети, была рядом. Но вот беда: квартирка, которую сняла София с мужем, хоть и была недалеко от школы, где учились дети, но была непрестижной, небольшой, довольно тёмной, правда — не очень дорогой, но привлечь внуков ничем не могла.
Другое дело — дом родителей невестки. Он находился рядом с Манхэттен Бич, недалеко от океана, и, едва уроки в школе заканчивались, внуки бросались туда. Родители невестки тоже были родом из Москвы, но всю жизнь проработали в торговле и привить внукам любовь к знаниям, к чтению книг, к английской литературе и естественным наукам не могли. Зато в их огромном доме была игровая комната для детей, доверху набитая американскими игрушками. Из которой можно было видеть океан. Игрушки эти остались от детей старшей дочери сватов и представлялись внукам настоящим сокровищем. Иными словами, никакой надежды заполучить внуков к себе в тёмную крохотную квартирку у Софии не было. Между тем, и внуки постепенно перестали проявлять к ней какой-либо интерес.
Сын Софии всё же, хоть и был занят, но пробовал объяснить внукам, что бабушка тоже вправе рассчитывать на их внимание, особенно, когда деда не стало. Но терпения внуков надолго не хватало.
София была умна, смотрела на жизнь трезво и понимала, что в перспективе её ждёт одиночество, потому что она не была знаменитостью, у неё не было друзей или поклонников, у неё не было денег и она не была ни в кого влюблена. А в неё, естественно, — никто тоже влюблён не был. Ей было пятьдесят семь, и она знала, что начинать жизнь сначала уже поздно. Очень скоро из-за одиночества её организм прекратит вырабатывать необходимые гормоны, и окружающие потеряют к ней всякий интерес, потом наступит ослабление иммунитета, болезни и скорая смерть. Вот с такими мыслями она приходила в маленький скверик у океана, где садилась на скамью и давала волю своим чувствам.
В тот день почему-то ей было более горько, чем обычно…
Вдруг опять что-то хрустнуло, и София, не успев испугаться, увидела перед собой смуглую пожилую женщину с ангельским лицом. Она возникла перед ней внезапно — как будто материализовалась из сумерек.
— Добрый вечер, — сказала женщина по-английски.
София ответила.
— Вы плачете? Вас обидели?
— Нет, нет. Не беспокойтесь, просто нервы. Это личное. Спасибо за ваше участие…
— Позволите мне присесть? Меня зовут Сильвия, — очень мягко сказала незнакомка.
— Да, да, конечно. Меня зовут Софи.
Хоть незнакомка и появилась очень внезапно и некстати, но через несколько минут София уже рассказывала ей обо всей своей жизни, о смерти мужа, о внуках, об одиночестве и о причинах её слёз. Сильвия жила в Бруклине, но была родом из Сан-Хуана, из Пуэрто-Рико. Она молча слушала и сопереживала Софии очень искренне, и это было хорошо видно. Когда София закончила свой печальный рассказ, Сильвия глубоко вздохнула.
— У меня тоже было двое внуков, наверное, постарше ваших. Одного уже нет. Младшего. Он во всём хотел подражать своему старшему брату. А старший связался с плохими людьми, захотел лёгких денег и сейчас находится в тюрьме. Я навестила его вчера. Ему осталось ещё шесть лет. Только потом он сможет ходатайствовать перед администрацией об уменьшении срока.
— За что же он попал в тюрьму? — спросила София, хотя ей на самом деле это было безразлично.
— Они с младшим братом убили наркодилера. Младшего застрелили полицейские.
Чтобы оставить эту тяжёлую тему София вздохнула помолчала и сказала:
— Простите, что я меняю направление разговора. Где вы купили такую прелестную сумку? Это натуральная кожа?
— Нет. У меня аллергия к дубильным веществам. Кожа не для меня. Да и животных жалко…
— Однако, выглядит сумка очень богато.
— Спасибо, Софи. А сколько лет вашим внукам?
— Шесть и восемь…
— О, тогда я смогу вам помочь.
— Неужели? Каким образом?
— Я вам дам совет, и тогда Вы поступите правильно, так как этого требует ваша ситуация.
Ваши внуки едят пиццу с пепси колой? Это любят все дети.
— Нет, они пьют лимонад.
— Отлично! Вам нужно купить портативную печь, которая печёт пиццу. Эта машина печёт её не хуже, чем каменная печь с дровами. Запаситесь хорошей мукой и не забудьте, что пицца нуждается в правильных специях. В этом весь секрет. Пиццу без перца, тёртого сыра, чеснока, мяты, орегано, розмарина и ещё двух-трёх правильных составных никто особенно любить не станет. Зато, если Вы будете каждый день после школы угощать внуков прекрасной, горячей пиццей со всеми компонентами, свежими специями и лимонадом, они полюбят вас, привыкнут к вам и станут ежедневно бывать у вас.
— Спасибо, Сильвия. Ах, если всё было бы так просто…
— А вы попробуйте. Если не получится, вы в течение шестидесяти дней сможете вернуть вашу покупку. Мука стоит недорого, а специи на первое время я вам принесу. Завтра, сюда же, в это же время. Кстати, инструкция по выпечке пиццы будет лежать в коробке вместе с печью, когда Вы её купите.
На этом можно было бы и забыть о встрече в парке и больше там не появляться, но София не могла быть дома одна и на следующий день вечером опять пришла в парк.
Сильвия жила в Бруклине на Кони-Айленд. В парк она явилась вовремя. В сумке у неё было несколько расфасованных пакетиков со специями, в том числе орегано, сэйдж, сушёный чеснок, базилик, тёртый высохший сыр.
— Вожусь с этим дома, — сказала она. — Специи я собираю в районе старого Бруклинского порта, там они растут в изобилии. Потому, что там вода немного теплее. Там как раз заканчивается тёплое течение с Карибских островов. Кое-какие семена прибивает к берегу океан, а кое-что высыпалось из мешков при разгрузке судов из Вест-Индий, ещё голландцами — очень, очень давно, почти четыреста лет назад, когда колониальные корабли ещё ходили под парусами. Семена специй проросли, и теперь там они растут очень буйно, вперемежку с марихуаной. Люди не знают об этом и думают, что это сорняки, потому что её запах перебит запахом орегано. Специи достаются мне почти даром, намного дешевле, чем в магазине, но главное — они намного лучше. Это настоящие специи. Таких больше в Америке нет.
София выслушала всё это с безразличием, но специи купила за какие-то сущие гроши.
— Иначе поступить нельзя, ведь эта чудачка искренне хочет помочь ей. Они посидели ещё, поговорили о разном, обменялись телефонами и разошлись. Через несколько дней ей позвонила Сильвия и спросила:
— Купила ли ты электрическую печь для пиццы?
— Не было времени, — соврала София. — Может на следующей неделе куплю.
На следующей неделе пришлось купить эту ненужную вещь, хотя лишних денег не было. Но без этого приходить в парк на Брайтон-Бич было бы стыдно, ведь они могли опять встретиться.
Так София начала печь пиццу для внуков. Странно, но Сильвия оказалась права. Внуки стали посещать её чаще. После школы и спортплощадки они охотнее заходили к ней, включали телевизор, ели пиццу. посыпая её тёртым сыром и разными специями, потом благодушно развалясь на единственном диване, смотрели мультфильмы, иногда даже дремали. Постепенно София начала читать им книжки на английском языке, помогала делать домашнее задание, проверяла, чему учили в школе. Сначала книжки были простыми — про Гарри Поттера, потом это был Диккенс, потом журналы «Национальная география». А позже — взгляды на мировую историю Арнольда Тойнби. Вечером внуки опять просили сделать маленькую тонкую пиццу с лимонадом и потом София отводила их домой. Это повторялось каждую неделю, занимало почти целый день и, казалось, должно было изрядно Софии надоесть, но этого не происходило. Главным было то, что она была опять востребована, растила внуков и продолжала оставаться их учительницей. Она опять кому-то служила, а лучшего в её возрасте и не пожелаешь. Зимой по выходным дням она встречалась с Сильвией. Они сидели в её маленькой опрятной квартирке. Сильвия курила тонкие тёмно-коричневые гондурасские сигары, а София пила колумбийский кофе с марципанами. Уходила София домой всегда с новыми пакетиками пряных свежих специй для пиццы. Особенное место занимало «орегано». По-русски — душица. Стоили эти специи для Софии сущие гроши, но видимо это чудачество было прибавкой к пенсии Сильвии и её крохотным «бизнесом». Возможно, София была не единственным её покупателем.
Время шло, внуки Софии росли, и она понемногу свыклась с особенностями одиночества. Всё оказалось не так уж страшно, потому что её служение продолжалось. Она не заметила, как разменяла седьмой десяток. Позже внуки закончили школу и поступили в колледж. Старший собирался жениться. Но они никогда не забывали навещать Софию. Четыре раза в неделю новая современная печь для пиццы продолжала работать. Здоровье Софии, хоть и оставляло желать лучшего, но и жаловаться был грех. Кроме лёгкого диабета у неё ничего не наблюдалось.
Беда случилась, когда старший внук Софии защитил кандидатскую диссертацию. Оба внука были биологами, и темой диссертации старшего внука стало: «Результаты влияния наркотиков на детские нейромедиаторы».
Когда вся семья и гости сына сидели за столом, старший внук Софии поднял бокал красного вина и предложил выпить за бабушку Софию. София застеснялась, встала и хотела сказать несколько приготовленных для этого случая слов, но всё позабыла. Младший внук пришёл ей на помощь.
— А помнишь, бабушка, как ты подмешивала нам в пиццу марихуану?
Все застыли в ужасе и непонимании.
— Нет! Нет! Я хотел сказать, что всю мы её не ели. Мы только слегка посыпали специями первую пиццу, а вторую — нет. Мы ссыпали всё в конверт и уносили в школу.
— А зачем это в школе? — в недоумении спросил отец.
— Но мы же никогда не просили карманных денег. А в школе тогда у каждого, у кого не было карманных денег, было маленькое предприятие.
— И так все десять лет?
— Нет, меньше.
— И вам хватало этой марихуаны для продажи?
— Да, конечно, правда приходилось её смешивать с различными компонентами, у нас же не магазин… Но бабушкина марихуана была самого великолепного качества. Все хотели именно её. Помимо пиццы с марихуаной, мы каждую пятницу скручивали по шесть сигарет. Но это не всё.
Главное:
Когда мы находили в просеянной через ситечко марихуане несколько случайных семян, мы их бережно высаживали у бабушки Розы на чердаке и потом продавали готовую травку. Мы поклялись друг другу никому никогда не продавать наших семян. Только травку. Это был наш фамильный «бренд» и хороший дополнительный заработок. Ведь «Порше», на котором мы иногда приезжали в школу, на самом деле мы ни у кого не одалживали… Автомобиль нам тоже стоил денег…
Все замолчали, а отец и мать, охваченные ужасом, сокрушённо качали головами.
— Успокойтесь, — сказал младший внук. — Вы люди старой формации. Из всех здесь сидящих только мы двое и бабушка можем правильно расставить акценты. Благодаря бабушке Софии мы знаем не только Английский язык, но и предмет под названием «Биология».
Помимо разной пищи и специй, которую мы едим, человеческий организм ещё требует необходимые для традиционного видения мира вещества, соединения и ферменты. Всем этим организм питает наш мозг. Благодаря этому существует любовь, любопытство, наука, искусство и литература. И делаются разные открытия. В этом нет никакой опасности… Всё дело в особенностях человека, таких, как его воспитание и естественно, дело в дозировке. Трудно представить, какими мы бы выросли, если бы не бабушкина марихуана. Скорее всего, мы не сидели бы здесь по поводу диссертации моего брата, если бы в юности не приходили к бабушке каждый день. Мировые классики Дюма, Бальзак, Гюго, Толстой привлекают нас своим видением мира, не потому ли, что и они «не без греха»? А ведь они тоже употребляли в пищу разные специи. Толстой, например, любил баранки с маком. А мак — это опиум. Ремарк, Дали, Шагал, Пикассо, Ван Гог, благодаря этому тоже видели наш мир — каждый по-своему. Кто-то жевал бетель, кто-то листья коки, кто-то табак, кто-то пил абсент, кальвадос, текилу из агавы… — закончил со смехом младший внук.
— А Клинтон, который «не затягивался», кажется был неплохим президентом, — поддержал его старший. — И он не зря любил читать про Кастаньеду…
София, как в лихорадке, стучала вставными зубами о фужер и расплескивала вино на скатерть — вот сейчас встать, поехать к ней и бросить ей в лицо, что она хуже того аптекаря из Ромео и Джульетты, который продавал яд за бесценок… Нет, это бессмысленно, она наверняка не читала Шекспира!
София взяла несколько салфеток, промокнула глаза, от стыда низко опустила голову и молча вышла из-за стола…
Когда автобус подъезжал к дому Сильвии, ей в голову пришла мысль: каждую неделю она получала от Сильвии свежие специи, смешанные с марихуаной. Возможно, её было немного, но этого каким-то образом хватало и внукам, и их одноклассникам. Но почему она брала с Софии один доллар в неделю как будто бы за специи? Этого она не знала… Ведь это всего-навсего около пятидесяти долларов за целый год. Смешной заработок!
У Софии возникло подозрение: здесь было что-то не так. А может быть, Сильвия всё-таки исходила из своих понятий о добре? Эта мысль была для Софии непростой.
Однако, скорее всего, так и было, решила она.
Но немного подумав, эту мысль она тут же отторгла. София была довольно независима в своих суждениях. Так вот почему думать о пуэрториканцах слишком хорошо, у русских было не принято!
А всё-таки, как сочетается продажа марихуаны, с её аккуратностью и порядочностью? И зачем ей это? Маленькая пенсия? Но ведь и у Софии такая же. А внуки Сильвии загубили свои жизни, наверное, не без этого наркотика. Ну а как поступали любимые внуки Софии?
Ах, как эта змея была доброжелательна к ней! Сколько фальшивого благородства и сочувствия демонстрировала она! Оказывается, есть и такое лицо у женской зависти! Столько лет они знакомы, а София только сейчас смогла разглядеть её, с позволения сказать, «доброту»! Как ей удавалось скрывать это так долго?!
Нажимая кнопку звонка Сильвии, она попыталась унять сумасшедшее сердцебиение.
— Что с тобой, Софи? У тебя опять высокий сахар? — воскликнула Сильвия, пропуская её в квартиру. — Это всё марципаны! Нет, ты их больше не получишь. А почему ты вся дрожишь? Ты пугаешь меня! Садись на диван, я сейчас принесу плед.
София торжественно сказала:
— Сильвия, оказывается, ты была для меня аптекарем из Ромео и Джульетты!
— Подожди, Софи, не рассказывай, — донеслось из кухни, — это должно быть интересно. Я только сделаю тебе чай с ромом и приготовлю себе сигару.
Ещё через минуту она вернулась и спросила:
— Как прошла встреча с внуками? Я ведь знала, что они навсегда останутся с тобой.
Потом она сказала:
— Позволь сегодня я буду о тебе заботится. Я буду лечить тебя вниманием. Есть такой вид терапии. Кажется, у японцев. Я читала в журнале… К ночи ты будешь здорова.
Она бережно укутала Софию пледом, усадила на диван, а сама уселась на пол и обняла её ноги.
— Согрейся, потом примешь аспирин…
— Скажи честно, Сильвия, ты продаёшь марихуану?
— Я? Только — тебе. За один доллар в неделю, — смеясь сказала она. — Потому-то твои внуки и сегодня с тобой, глупышка. Ну, теперь рассказывай про этого фармацевта…
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2022/nomer10/djlevin/
