шает непростительную ошибку. Старейшины Явеш Гилада, не хитря, не мудрствуя лукаво, но очень прямо и честно отвечают:
«Дай нам семь дней, разошлём посланцев во все пределы Израиля,// не будет спасителя — выйдем к тебе» (11:3).
Пришли посланцы в Гиву Шауля, эти слова в слух народа сказали, весь народ поднял крик и рыдали.
И — Шауль с поля идёт за быками, сказал Шауль: «Что с народом, чего они плачут?»
О словах жителей Явеша ему рассказали.
Дух Божий на Шауля сошёл, когда он слова эти услышал, гнев его воспылал.
Взяв пару быков, рассёк их, с посланцами отослал во все пределы Израиля и сказал: «Кто не выйдет вслед за Шаулем и вслед за Шмуэлем, так поступят с его быками», на народ пал ужас Господень, вышли, как один человек (там же 4-7).
(По И. Флавию было немного иначе. Шауль «велел перерезать у своих быков жилы и послал их по всей стране с угрозою, что он сделает то же самое со всем скотом тех ослушников, которые вздумали бы не явиться к Иордану на следующий день вооружёнными и не последовать за ним и пророком…», Иудейские древности 6:5:3.)
Характерная ситуация. Событие происходит вскоре после избрания Шауля царём. Похоже, не слишком быки с ослицами разминулись. Царь занят пахотой, значит, действие происходит в конце израильской зимы, или очень ранней весной. Не пожалев личных быков — царский удел! — царь-землепашец рассылает окровавленные части быков и грозное предупреждение во все пределы Израиля. Внимание! Послание-предупреждение скреплено двумя именами: царя и пророка, без которого Шауль пока и шага не делает.
Против глумящегося врага Шауль собирает огромное войско: триста тысяч сынов Израиля, из них десятая часть — люди самого большого колена
Иеѓуды (Иудея). Шаулю удалось найти вернейший аргумент единения — страх. Осталось доказать неслучайность избрания, врагов победив. И Шауль, демонстрируя уверенность в близкой победе, передаёт жителям Явеш Гилада через посланников их: «Так жителям Явеш Гилада скажите: ‘Завтра в солнечный зной вам будет спасение’» (11:8-9).
На следующий день Шауль, тремя отрядами расставив народ, продемонстрировал свои качества военачальника. Победа приносит Шаулю признание: народ хочет «негодяев», усомнившихся в царе, не размышляя, убить, что даёт Шаулю прекрасную возможность проявить истинно царское качество: великодушие. И Шмуэль, словно убедившись в правильности Божьего выбора и смирившись с требованием народа, зовёт всех в Гилгаль, царство там обновить.
Было на завтра: тремя отрядами Шауль расставил народ, в утреннюю стражу [перед рассветом, в последнюю из трёх ночных страж] ворвавшись в стан, поразили они Амон до зноя дневного, было: уцелевшие разбежались, вместе и двух не осталось.
Народ Шмуэлю сказал: «Кто говорил: ‘Шауль над нами царствовать будет?’
Дайте этих людей — убьём их!»
Сказал Шауль: «В этот день никто не умрёт: в этот день сотворил Господь спасенье народу Израиля!»
Сказал народу Шмуэль: «Идите, пойдём в Гилгаль, царство там обновим!»
Пошёл весь народ в Гилгаль, там, в Гилгале Шауля пред Господом воцарили, жертвы мира пред Господом принесли, очень веселились там Шауль и все люди Израиля (там же 11-15).
С избранием царя миссия Шмуэля-судьи завершена, и он, подобно Моше и Иеѓошуе, обращается с прощальной речью к народу, прося у него свидетельства перед Господом и помазанником Его, что никого не обирал, не угнетал, мзду не брал. Шмуэль совершает экскурс в историю, вспоминая предшественников — судей Израиля, как бы подводя черту под эпохой, которая им завершается. Шмуэль не скрывает своего негативного отношения к власти царя, но призывает народ вместе с царём страшиться Господа, служить Ему, слушать голос Его. В знак своей правоты, истинности слов своих обещает он чудо. Во время жатвы пшеницы, то есть в середине лета, когда в земле Израиля дождей не бывает, Шмуэль обещает: Господь пошлёт гром и дождь. Это будет подтверждением его правоты, что, испросив царя, народ великое зло совершил. И тут же из уст пророка следует утешение: несмотря на совершённое зло, если будут они Всевышнему всем сердцем служить, Господь их не оставит. А он за народ этот будет молиться. Речь обращена, конечно, к народу. Но у неё ещё два адресата: Господь, согласившийся Израилю дать царя, и помазанник Его, испытание войной успешно прошедший.
Всему Израилю Шмуэль говорил:
«Голос всех вас выслушал я, всё, что сказали мне, поставил над вами царя.
Теперь ходит царь перед вами, а я постарел, поседел, сыновья мои с вами, я ходил перед вами с юности до сего дня.
Пред Господом, перед помазанником Его свидетельствуйте обо мне: у кого взял быка, у кого взял осла, кого обобрал, кого угнетал, из руки кого мзду взял, этим глаза ослепив?! Верну вам!»
Сказали: «Не обирал, не угнетал!
Ни у кого ничего ты не брал!»
Сказал им: «Сегодня Господь вам свидетель, свидетель Его помазанник: не нашли в руке моей ничего!»
Сказали: «Свидетель!»
Говорил народу Шмуэль:
«Господь поставил Моше и Аѓарона [Аарон], из земли Египет отцов ваших вывел. Теперь становитесь, буду с вами судиться пред Господом за все блага Господни, которые вам и вашим отцам Он даровал.
Пришел Яаков [Иаков] в Египет — к Господу возопили ваши отцы, Господь послал Моше и Аѓарона, они из Египта отцов ваших вывели, на этом месте их поселили.
Забыли Господа Бога — в руку Сисры [Сисара], военачальника Хацора [Асорского] их отдал, в руку плиштим, в руку царя Моава, с ними они воевали.
Возопили к Господу, говорили: ‘Грешили — оставили Господа, баалам, аштартам [языческие боги] служили, теперь спаси нас от рук врагов — Тебе будем служить’.
Послал Господь Иерубаала [Иероваал], Бедана, Ифтаха, Шмуэля, спас вас от рук врагов окружающих, в покое вы жили.
Увидев, что идёт на вас царь сынов Амона Нахаш, сказали мне: ‘Только царь над нами пусть царствует’, Господь Бог ваш — ваш царь!
Теперь — вот, царь, его вы избрали, его вы просили, вот — Господь дал вам царя.
Страшиться будете Господа, служить Ему, слушать голос Его, не будете против уст Господних творить, то будете и вы и царь, что воцарился над вами, за Господом Богом.
А если не будете голос Господа слушать, будете против уст Господних творить — на вас и на ваших отцах рука Господа будет.
Теперь становитесь, смотрите на дело великое, которое на ваших глазах Господь совершит.
Ныне ведь жатва пшеницы, я к Господу воззову — гром даст и дождь, знайте, смотрите: великое зло пред глазами Господа вы совершили, царя себе испросив».
Воззвал Шмуэль к Господу, и Господь в этот день гром дал и дождь, устрашился народ Господа и Шмуэля.
Сказал Шмуэлю народ: «Помолись за нас Господу твоему, Богу, чтобы нам не умереть, ибо зло прибавили ко всем грехам нашим — царя мы просили».
Сказал народу Шмуэль: «Не страшитесь, сотворив всё это зло, только от Господа не отступайте, Господу всем сердцем служите.
Не отступайте, пустые [языческие идолы] не помогают и не спасают: они — пустота.
Господь Свой народ не оставит ради великого имени Своего: Господь вас пожелал сделать Себе народом.
И я — не дай мне пред Господом согрешить: молиться за вас прекратить — пути доброму и прямому вас буду учить.
Только страшитесь Господа, истинно служите Ему всем сердцем своим, смотрите, что Он вам умножил. Но если зло, злодейство вы совершите, и вы, и ваши цари исчезните» (12).
Шауль побеждающий.
Танахическая хронология по большей части загадочна, редко понятна. Даже последовательность событий не всегда однозначна. Что было вначале? Что случилось в конце? Что было причиной? Что стало следствием? Вероятно, человеку эпохи цикличного ощущения времени это было не слишком уж важно. Суть события не изменилась от того, что это было не вчера, а позавчера? Остальное — не очень существенно.
Эпоха сущностей. Существительные времена.
Год был царствованию Шауля, и два года над Израилем царствовал он (13:1).
«Хронологические» стихи обычно темны. Этот не исключение. Возможно, он — позднейшая вставка. Наиболее вероятное прочтение первого полустишия: события, о которых последует дальнейшее повествование, происходят год спустя после воцарения пророком и народом Шауля в Гилгале. Второе полустишие наиболее удачно истолковал р. И. Абарбанель (1437-1508, великий комментатор ТАНАХа): речь о том, что подлинное царствование Шауля продолжалось два года, до помазания Давида.
Как бы то ни было, продолжается рассказ о Шауле-военачальнике, рядом с которым впервые в повествовании появляется сын Ионатан (Ионафан), которому суждено сыграть важнейшую роль в судьбе отца и своего друга Давида. Появляется Ионатан уже взрослым. Под его рукой отец оставляет тысячу воинов, под своей — три тысячи из армии, победившей царя Амона Нахаша. В отличие от судей, Шауль создаёт пусть не большое, но регулярное войско, «остальной народ» отослав «по шатрам» (там же 2).
И ещё о хронологии. Сколь бы молод ни был Ионатан, первенец и наследник, но он уже воин, военачальник. Сколько же было его отцу, когда он в поисках пропавших ослиц бродил по стране, до царского помазания добродившись? Нет ответа, однако, вряд ли Киш, его отец, послал бы на поиски женатого зрелого мужа.
В это время Израиль был под властью плиштим: «прятался народ в пещерах, среди колючек, в скалах, башнях и ямах». Новый царь против плиштим поднимает восстание. Ионатан «наместника плиштим поразил, услышали это плиштим, в шофар (рог, который употреблялся и употребляется сегодня исключительно в ритуальных целях) Шауль протрубил по всей стране, говоря: «Иврим, слушайте!» Иврим, Израиль услышал — «созвали народ к Шаулю в Гилгаль».
Повествователь представляет враждебные стороны. Плиштим: «колесниц тридцать тысяч, шесть тысяч всадников, народа множество, как песка на морском берегу» (там же 3-6). Ни о коннице, ни о колесницах у Израиля речи нет вовсе. Такая современная армия у евреев появится лишь при Шломо. Даже Давид, захватив коней и колесницы, не знал, что с ними делать, велев подрезать коням сухожилия, а колесницы попросту уничтожить. Эта огромная грозная армия (конница и колесницы наверняка регулярная армия, которая всегда готова к войне) противостоит Израилю, в материальном отношении отстающему от плиштим на эпоху:
«По всей стране Израиль [первое употребление в ТАНАХе этого словосочетания] кузнеца не найти,// ибо сказали плиштим: ‘Чтоб иврим не сделали ни меча, ни копья’. К плиштим весь Израиль спускался:// наточить соху, лопату, топор и мотыгу» (там же 19-20). Из всего еврейского войска настоящее оружие было только у командиров: «Было: в день войны не было ни меча, ни копья в руках у народа Шауля и Ионатана,// было у Шауля и Ионатана, сына его» (там же 22).
Теперь понятен вопль народный: царя! Праведный, бескорыстный Шмуэль честно судит Израиль. А стране нужен «на голову выше всего народа» спаситель от плиштим, её угнетающих.
Он явился. Он народ к войне призывает. Опасаясь войны, евреи бегут через Ярден, к братьям в Заиорданье. В то же время часть народа (видимо, воины) спешат к Шаулю в Гилгаль, который рядом с Иерихо и переправами через Ярден (там же 7).
Чтобы война была успешной, необходимо жертвоприношение принести. Понятно, в присутствии и при участии пророка Шмуэля, который говорит Шаулю, прощаясь — снова споткнёмся о хронологию — после помазания (вроде бы год назад?): «Сойдёшь передо мною в Гилгаль, я сойду к тебе всесожжение принести и жертвы мира,// семь дней жди, пока приду возвестить, что тебе делать» (10:8). Когда бы эти слова ни прозвучали, Шауль помнит, Шауль ждёт Шмуэля, но семь дней истекают, нетерпеливый народ разбегается, до последнего момента Шауль дожидается, наконец, не выдержав, жертвы приносит (13:8-9), прежняя цепь добрых случайностей замыкается, возникает цепь новых, крайне для Шауля неблагоприятных.
Было: закончил возносить всесожжение — Шмуэль идёт, Шауль вышел навстречу ему — благословить.
Сказал Шмуэль: «Что ты сделал?»
Сказал Шауль: «Видел, от меня народ разбегается, ты в назначенный срок не пришёл, а в Михмасе плиштим собираются.
Думал, теперь в Гилгале плиштим на меня нападут, а я Господа не усладил,
вынужден был вознести всесожжение».
Сказал Шаулю Шмуэль: «Глупость ты совершил, не хранил заповедь Господа Бога, тебе заповеданную, а ведь доныне Господь утверждал твоё царство навеки.
Теперь твоё царство не устоит, Господь по сердцу Себе искал человека, Господь поставил правителем народа его, ибо того, что заповедал Господь, ты не хранил» (там же 10-14).
Все предыдущие предзнаменования Шмуэля сбылись. И, тем не менее, несмотря на слова пророка («царство не устоит»), Шауль — отдадим ему должное — продолжает свою миссию исполнять. Силы противников не равны. Настолько, что задумываться о последствиях бесполезно. Тремя отрядами враг войско своё направляет (там же 17-18).
Тем временем повествователь обращается к Ионатану, предлагающему оруженосцу пробраться к плиштим. Сказано — не сообщив отцу — сделано! И «не знал народ, что ушёл Ионатан» (14:1,3). Собирается Ионатан с оруженосцем к плиштим между двумя скальными утёсами незаметно пробраться, словно между дерзостью и безумием в стан необрезанных проскочить. Загадав, Ионатан говорит.
«Вот, пройдём к этим людям, покажемся им. Если так нам они скажут: ‘Стойте, пока к вам не подойдём’, на своих местах остановимся, к ним не поднимемся.
Если так скажут: ‘К нам подниметесь’, — поднимемся, ибо Господь в наши руки их отдал, это нам знак».
Отряду плиштим оба они показались, сказали плиштим: «Вот, иврим вылазят из нор, в которых попрятались».
Говорили люди отряда Ионатану и оруженосцу, сказали: «К нам подниметесь, кое-что вам сообщим, сказал Ионатан оруженосцу: «За мной поднимись: Господь отдал их в руку Израиля».
Руками, ногами — вскарабкался Ионатан и оруженосец за ним, и — падали они перед Ионатаном, оруженосец за ним их добивал.
…Ужас был в стане, на поле, во всём народе, и отряд-губитель затрепетал, земля дрожала, стала ужасом Божьим (там же 8-13,15).
Так дерзость победила плиштим со всеми их всадниками и колесницами. «В стане плиштим в толпе дерутся, мечутся, разбегаются». Шауль призывает народ, и те, что с ним, «ринулись в бой», а у плиштим — «меч друг на друга, смятенье огромное», евреи, к плиштим перебежавшие, к Шаулю и Ионатану и те возвратились, попрятавшиеся в горах и они «ринулись в битву». «Спас Господь в день этот Израиль» (там же 19-23).
Благодаря дерзости и мужеству Ионатана Шауль одерживает победу. Прав был Шимшон, знаменитую свою загадку загадывая: «из сильного вышло сладкое» (Судьи 14:14). Победив сильного врага, Израиль оказывается в лесу искушаемый мёдом, а из него явилось и горькое: звено в цепи неслучайных случайностей, ведущих к трагедии Шауля и всей царской семьи.
Но вдохновлённый победой Шауль позволяет себе забыть о предзнаменовании. Его авторитет победителя очень высок, и, несмотря на то, что «в этот день были израильтяне измучены», он заклинает народ, говоря: «Проклят человек, до вечера, пока врагу не отомщу, съевший хлеб», и никто к хлебу не прикоснулся. Все пошли в лес, а там «мёд оплывает, // никто руку ко рту не поднёс: народ боялся заклятия» (14:24-26).
Наверняка Шауль торжествует. Наверняка ощущает силу свою. Властью своей упивается. Что ему слова пророка, сказанные в раздражении.
Ионатан отцовского заклятия народу не слышал, протянул конец палки, что в руке его, в соты мёда её обмакнул, поднёс руку ко рту — глаза его осветились.
Кто-то из народа окликнул, сказал: «Заклятием народ отец твой заклял, говоря: ‘Проклят человек, сегодня хлеб евший’, а народ был измучен.
Сказал Ионатан:
«Мой отец страну разодрал, смотрите, глаза мои осветились: я этого мёда немного попробовал.
Если бы сегодня народ поел из вражеской добычи, что разыскал, не был бы разгром плиштим большим сегодня?» (там же 27-30)
Вслед за Шмуэлем, осудившим Шауля за нетерпение, сомнение в царской мудрости высказывает его сын Ионатан. Шауль на троне ещё не освоился, к короне ещё не привык (разумеется, и о троне, и о короне — в смысле исключительно переносном), а по его царству трещины поползли.
Вечер наступил. Враг отомщён. Действие заклятья закончилось, и можно представить, с каким неистовством громили израильтяне плиштим, как набрасывались на добычу, резали овец, коров, телят на земле, «ел народ с кровью» (там же 31-32), нарушая важнейший запрет (Воззвал, Левит 19:26). Шауль, узнавший, что «народ грешит пред Господом — с кровью он ест», велит прикатить большой камень к нему, чтобы на нём резали добычу, не грешили пред Господом — с кровью не ели. И народ вновь, радуя сердце Шауля, исполнил царский приказ. А Шауль построил жертвенник, и — Текст отмечает особо — «жертвенники Господу с этого начал он строить» (14:33-35).
Что Шаулю Шмуэль? Теперь у него свои счёты с Господом, победу над врагами и власть над народом ему даровавшему!
Сказал Шауль:
«К плиштим ночью сойдём, до утреннего света добычу возьмём, никого из них не оставим», сказали: «Что в глазах твоих хорошо, делай»,
коѓен сказал: «К Богу здесь обратимся».
Вопросил Бога Шауль: «Спуститься к плиштим? Предашь их в руки Израиля?»
В этот день ему не ответил (там же 36-37).
Вот так. На вершине успеха. В час упоения.
Из последних слов следует, что ранее, обращаясь к Всевышнему, Шауль ответ получал. Молчание Господа заставляет Шауля задуматься. Он созывает старейшин, призывая дознаться, как и кто согрешил, даёт неосторожную клятву: «Жив Господь, Израиль спасающий! [традиционная формула] Если в Ионатане, сыне моём, — смертью умрёт!» // Из всего народа никто не ответил».
Молчание народа — очередное предупреждение, но разгневанный царь и его не замечает. Уверенный в своей правоте взбешённый Шауль, бросая жребий, начинает уже знакомый читателю ритуал, объявляя, что народ на одной стороне, а на другой он с Ионатаном. Народ, обретший царя и чувствующий, что теряет его, соглашается обречённо: «Как в глазах твоих хорошо, так и делай» (там же 38-40).
Сказал Шауль Господу: «Боже Израиля! Открой истину!»
Ионатан и Шауль уличены были, вышел народ.
Сказал Шауль: «Бросьте между мной и Ионатаном, сыном моим»,
Ионатан был уличен.
Сказал Шауль Ионатану: «Скажи мне, что сделал».
Сказал Ионатан, говоря: «Попробовал, ел с конца палки, что в руке моей, мёду немного, вот я — умру».
Сказал Шауль: «Так Бог сделает мне, так и ещё, если смертью ты, Ионатан, не умрёшь».
Народ Шаулю сказал: «Ионатан умрёт?! Он, ночью Израилю великое спасенье содеявший? Позор! Жив Господь, волос на землю не упадёт с его головы, не с Богом ли он сотворил это сегодня!»
Спас народ Ионатана — не умер (там же 41-45).
С прощальной речью ко всему Израилю обращаясь, к Господу о чуде взывая, Шмуэль упоминает некоторых судей Израиля, себя в том числе. Одно имя из упомянутых из других мест ТАНАХа нам неизвестно, а два других, о деяниях которых читаем в ТАНАХе, Иерубаал и Ифтах.
Иерубаал — это имя, которым судью Гидона назвали после того, как он языческий жертвенник разбивает. Намёк Шмуэля царю понятен вполне. Пророк призывает царя, подобно Гидону-Иерубаалю, язычество в Израиле искоренять и вместо сомнительного имени «испрошенный» обрести новое, достойно его подвиги во имя Всевышнего отражающее.
А Ифтах? Это имя-намёк провидец в будущее обращает. С приговором отца и помилованием народом Ионатана намёк пророка становится ясным. Шауль не из слишком известного рода. Ифтах из Гилада вообще сын блудницы. Братьями, сыновьями отца и жены его, он изгнан из дома. В тяжёлый час Ифтах, муж отважный, был призван старейшинами, и, идя на войну против Амона (вспомним победу Шауля над Нахашем, царём Амона), даёт обет в случае успеха принести в жертву первого, кто встретит его, возвращающегося с победой. Ифтах к своему дому подходит — дочь навстречу выходит, танцуя, с тимпанами, единственная она, кроме неё никого, ни сына, ни дочери.
Было: увидев её, рвал одежды он, говоря: «Ой, дочь моя, разорвала ты меня, разодрала, стала моим растерзанием, я рот отворил — к Господу, невмоготу воротить».
Сказала ему:
«Мой отец! Отворил уста к Господу — делай, как вышло из уст, после того, как Господь тебе отмщение врагам твоим, Амона сынам, даровал» (Судьи 11:34-36).
Вот с кем Шмуэль предлагает Шаулю себя сопоставить. Ионатан ведёт себя не так однозначно, как дочь Ифтаха. Его «вот я — умру» можно расценить и как констатацию неизбежного, и как сомнение в праведности отцовского обета. Во всяком случае, не как призыв дочери Ифтаха к отцу обет, им данный, исполнить.
Что же Шауль? Его уступка народу, героя победы от приговора отца отстоявшему, становится ещё одним шагом от власти. Не народ царём, но царь народом должен повелевать! Испытание царской властью и намёком провидца Шмуэля, задолго подсказавшего, как ему поступить, Шауль не выдерживает.
А сын его Ионатан, приговорённый отцом и народом помилованный? Какие чувства он затаил? Похоже, и он в способности отца царствовать усомнился.
Тем временем, как замечает анонимный повествователь, «упрочил Шауль царствование над Израилем», «воюет со всеми врагами вокруг» — народами, окружающими Израиль, «куда ни свернёт — их накажет». Среди прочих Шауль «поразил Амалека», «от рук грабителей Израиль избавил» (14:47-48).
Сказано о Шауле: царствование упрочил. И сказано как: упрочил победами. В чьих глазах? Понятно, народа. Но не народом он на царство поставлен. Оценка пророка: Шауль царствование ослабил, каждый новый шаг его приближает к концу.
Тут же вскользь повествователь сообщает имена членов семейства Шауля, а, разобравшись с царским семейством, подводит итог, пока, разумеется, предварительный, о войне. Ни что иное царя не волнует. И то сказать, когда звенят мечи (которых нет у евреев) и стрелы летят — о чём-то ещё нелегко размышлять, трудно чем-то иным заниматься. «Жестокой была война с плиштим все дни Шауля,// видел Шауль храброго мужа, сына доблестного — к себе забирал» (там же 52).
Гонимый Амалек.
Во время Исхода Израилю пришлось сразиться с одним из племён. Моше говорит ученику и преемнику своему Иеѓошуе выбрать мужей, чтобы с Амалеком сразиться, а он сам завтра станет на вершине холма с посохом Божьим в руке. Так и случилось: поднимал руку Моше — Израиль одолевал, опускал — одолевал Амалек. Победа одержана, возможно, отпразднована, но главное: «Сказал Господь Моше: Запиши это для памяти в книгу и внуши Иеѓошуе:// стирая, сотру Я память об Амалеке из-под небес»; «Рука на Господнем престоле: война у Господа с Амалеком// из рода в род» (Имена 17:14,16).
Ни об одном народе, ни об одном из племён — врагов у Израиля было немало — никогда подобного сказано не было. Почему? В книге Слова заповедь повторена и причины объяснены:
Помни, что сделал тебе Амалек на пути, когда из Египта вы выходили.
Случившись тебе на пути, перебил за тобой в хвосте всех ослабевших, а ты устал, изнурён, Бога он не страшился.
Будет: когда Господь Бог от всех врагов вокруг тебе даст покой в земле, которую Господь Бог даёт тебе в удел, во владение, сотри память об Амалеке под небесами, не забудь (25:17-19).
Народу Израиля заповедано: помнить об Амалеке и одновременно стереть память о нём. О том, что помнили, свидетельствует сам факт: давние события, описанные в книге Имена, вспоминаются в книге Слова — предсмертном обращении Моше к народу Израиля. Нельзя не обратить внимания на видимое противоречие. Попробуй стереть память об Амалеке, одновременно помня о том, что он сделал тебе. Почему именно Амалек удостоился такой странной памяти?
Представим огромную колонну, растянувшуюся на многие километры, по-тогдашнему, на долгое время в пути. Впереди идут сильные, в хвосте — ослабевшие. Именно их «перебил» Амалек, а буквально переводя: подрезал хвост. Несмотря на то, что отсутствует детализация, ясно, речь идёт о самых слабых и беззащитных — детях, стариках, больных. Их убийство не вызвано никакой военной необходимостью, но Амалеку радостна гибель людей, их убийство оправдано жаждой крови её вкус возлюбившего.
Если Амалек есть абсолютное зло, если единственное спасение от абсолютного зла — его уничтожение, то исполнение заповеди стереть память об Амалеке — обязанность безусловная, тем более тогда, когда пророк Шмуэль приходит к царю Шаулю и, передав сказанное Всевышним, велит идти уничтожить не только всех представителей этого племени, но даже скот.
Так сказал Всемогущий Господь: Помню, что Израилю творил Амалек, при выходе из Египта на дороге его стоявший.
Ныне иди, убей Амалека, всё его уничтожь, не щади, убей мужчин и женщин, младенца, ребёнка, быка и овцу, верблюда, осла (15:2-3).
Царь Шауль идёт на войну, побеждает, захватывает в плен Агага, царя Амалека. Царь Шауль в точности исполнил повеление пророка, передавшего волю Господню. За небольшим исключением — пощадил царя Агага (по Иосифу Флавию: потому что был поражён его красотой и статным ростом, Иудейские древности 6:7:2) и по требованию народа (опять!) лучшее из скота. Шауль оправдывается, что не выполнил заповедь Господа, во-первых, тем, что народ помимо его воли взял лучшее, а, во-вторых, что у народа якобы были, хотя и ошибочные, но благие намерения: принести лучшее из добычи в жертву Всевышнему.
И было слово Бога пророку Шмуэлю: Господь сожалеет, что поставил Шауля царём. Приговор безжалостен: по слову Господа Шауль от царствования отрешён. Не царь — пророк Агага казнит. Скот, пощажённый людьми Шауля, блеяньем выдаёт: царь заповедь не исполнил.
Давид, который вот-вот появится на страницах повествования теперь уже не о Шауле, но о себе, поразит Амалека. Давид выполнит заповедь, которую Шауль не исполнил. Отсюда будущий итог противостояния двух царей Израиля, первого, колеблющегося во всём и всегда, зависимого от воли народа, и второго — цельного, идеального, на все поколения. Здесь, на переломе повествования от Шауля, безвольно искавшего ослиц и царство нашедшего, к волевому Давиду пророк Шмуэль появляется вновь: исполняя слово Господне, он приходит к Шаулю.
Слово Господа было Шмуэлю, сказал.
Жалею, что Шауля Я воцарил: он от Меня отвратился, слова Мои не исполнил, возгорелся Шмуэль, всю ночь к Господу он взывал.
…
Шмуэль к Шаулю пришёл, Шауль ему говорит: «Благословен ты у Господа! Я слово Господне исполнил».
Сказал Шмуэль: «Что в моих ушах? Овец блеянье? Мычание скота, которое слышу?»
Сказал Шауль: «От Амалека их привели, лучшее из овец и быков народ пожалел, чтобы твоему Господу Богу в жертву его принести, а остальное мы уничтожили».
Сказал Шаулю Шмуэль: «Подожди, скажу тебе, что этой ночью Господь мне говорил», сказал ему: «Говори».
Сказал Шмуэль: «Хоть и мал ты в своих глазах, глава колен Израиля ты,
Господь помазал тебя царём над Израилем.
Господь послал тебя в путь, сказал: Иди, уничтожь грешного Амалека! Воюй с ними до истребления.
Почему ты голос Господа не послушал? Набросился на добычу, зло в глазах Господа сотворил».
Сказал Шмуэлю Шауль: «Я голос Господа слушал, шёл по пути, которым послал Господь, привёл Агага, царя Амалека, а Амалека я уничтожил.
Но народ взял из добычи овец и быков, лучшее из уничтожаемого — принести в жертву в Гилгале твоему Господу Богу».
Сказал Шмуэль: «Господь желает всесожжения и жертвы мира так же, как послушание голосу Господа?
Слушать лучше, чем жертва, внимать — лучше тука баранов.
Грех чародейства — это мятеж, греховность трафим [маленькие статуэтки богов и богинь, амулеты] — пустое моление, за то, что отверг ты слово Господне, Он тебя от царствования отторг».
Сказал Шмуэлю Шауль: «Согрешил, уста Господни и слова твои преступил: боялся народа, послушал голос его.
Теперь грех мой прости, возвратись со мной, пред Господом я преклонюсь».
Сказал Шаулю Шмуэль: «С тобой не возвращусь: ты словом Господа пренебрёг, и Господь тобой пренебрёг: не быть тебе царём над Израилем».
Повернулся Шмуэль уйти, схватил край накидки его — порвалась.
Сказал Шмуэль: «Оторвал сегодня Господь от тебя царствование над Израилем, отдал ближнему, который лучше тебя.
И вечность Израиля [одно из имён Всевышнего] не солжёт, не пожалеет: не человек Он — жалеть».
Сказал: «Согрешил, но сейчас почти меня перед старейшинами моего народа и перед Израилем, возвратись со мной, пред Господом Богом твоим я преклонюсь».
Возвратился Шмуэль за Шаулем, пред Господом Шауль преклонился.
Сказал Шмуэль: «Приведите Агага, царя Амалека», подошёл Агаг к нему в узах, сказал Агаг: «Истинно, горечь смерти явилась».
Сказал Шмуэль: «Как меч твой матерей делал бездетными, так твоя мать среди жён станет бездетной», рассёк Шмуэль Агага в Гилгале пред Господом.
Ушёл Шмуэль в Раму, а Шауль домой поднялся, в Гиву Шауля.
Больше Шмуэль Шауля не видел до дня своей смерти, горевал Шмуэль о Шауле, пожалел Господь, что Шауля над Израилем воцарил (15:10-11, 13-35).
Неожиданно в конце этой сцены прозвучали слова, что Шмуэль горевал о Шауле. Конечно, не сказано, что горевал о Шауле-царе. Но вряд ли предыдущее повествование даёт основание думать, что Шмуэль как-то по-особому относился к Шаулю. Поэтому единственное возможное, на мой взгляд, толкование этих слов: прозревая его страдания, его трагическую судьбу, его страшную смерть, провидец испытывает горе, которое Господь решает прервать, говоря: «До каких пор о Шауле тебе горевать», и посылая пророка помазать на царство Давида. А на возражения («Как пойду? Услышит Шауль — убьёт») Господь даже подсказывает Шмуэлю уловку (16:1-2).
Стал Давид Шаулю врагом.
Давид помазан на царство. Об этом знает только Шмуэль. Знают ли об этом в семье, отец и братья Давида, повествователю вовсе не важно: они в борьбе, борении двух царей, по сути, участия не принимают. Тем временем царствует отверженный царь, кто избран, не ведающий и, понятно, до умопомрачения ищущий черты помазанника в каждом, кто на пути его возникает. В очередной раз приходится сожалеть, что Текст не стремится, сосредоточившись на Шауле, в душу его заглянуть.
После приговора, переданного пророком, тон повествователя стал совершенно иным. С этого момента все симпатии его на стороне Давида. Первоначальная любовь Шауля к Давиду сменяется настороженностью, затем злобой и, наконец, ненавистью. В глазах повествователя Шауль превратился в соперника, затем в противника и, наконец, во врага молодого царя.
Первая встреча отвергнутого царя с вновь помазанным представлена в двух вариантах. Повествование словно самим сюжетом намекает на созревающее на наших глазах двойничество Шауля. На языке ТАНАХа звучит это так: «Дух Господа отступил от Шауля,// злой дух от Господа его поразил». Душа Шауля становится ареной борьбы этих духов: отступившего и поразившего. Судьба Шауля переломилась, и это его рабы замечают, предлагая «найти человека, умеющего играть на киноре [струнный инструмент],// когда на тебе будет злой дух Божий, заиграет рукой — тебе будет лучше». Шауль велит найти «человека, играющего хорошо»; один из слуг вспоминает о сыне Ишая, давая для музыканта странную характеристику: «Умеет играть, муж доблестный, воин, умён и красив он,// Господь с ним». Шауль велит привести. Ишай, навьючив на осла дары — «хлеб, мех вина и козлёнка» — посылает их с Давидом царю (16:14-20).
Пришёл к Шаулю Давид, встал перед ним, очень он его полюбил, стал у него тот оруженосцем.
Послал Шауль к Ишаю, сказав: «Пусть останется Давид у меня, нашёл он в глазах моих милость».
Было: когда Божий дух на Шауле, Давид, взяв кинор, рукою играл, легче было Шаулю, лучше было ему, злой дух от него отступал (там же 21-23).
Второй вариант первой встречи Шауля с Давидом описан в эпизоде битвы Давида с Гольятом (Голиаф), гигантом-воином из стана плиштим, который позорит евреев, с ним не готовых сразиться. «Услышал Шауль и весь Израиль эти слова плишти,// струсили, испугались» (17:11). Юный Давид приходит в стан Шауля, где находятся три его брата. Услышав о щедром вознаграждении тому, кто Гольята убьёт («обогатит царь великим богатством, отдаст ему дочь, дом отца сделает свободным в Израиле», «свободным» — от налогов царю, там же 25), Давид вызывается с Гольятом сразиться.
Услышали слова, которые говорил Давид, сказали Шаулю — взял его.
Сказал Шаулю Давид: «Пусть никто из-за него не падает духом, твой раб пойдёт, с этим плишти сразиться».
Сказал Давиду Шауль: «Ты не сможешь пойти к плишти этому с ним сразиться, ты юн, а он от юности воин».
Сказал Шаулю Давид: «Твой раб пастухом овец был у отца своего, лев или медведь приходил, из стада овцу уносил.
Бросался за ним и бил, из пасти его вырывал, на меня бросался — за гриву хватал, бил и убивал.
И льва и медведя твой раб убивал, будет этот плишти необрезанный, как один из них: поносил строй Бога живого».
Сказал Давид: «Господь, спасавший меня ото льва и медведя, спасёт меня от плишти этого», сказал Давиду Шауль: «Иди, Господь будет с тобою!»
Одел Шауль Давида в доспехи свои, на голову свой медный шлем возложил, латы надел.
Поверх одежды его мечом препоясавшись, хотел идти — не привык, сказал Шаулю Давид: «Не смогу в этом идти — не привык», и снял с себя это Давид (там же 31-39).
Эта сцена, пожалуй, сильнее первой поражает отношением Шауля к своему уже не будущему сопернику. Можно много рассуждать о том, что Текст неверно «смонтирован», о вставках, глоссах и прочем, но тот, кто последним к нему прикоснулся, всего этого разве не видел? И коль скоро мы в такой последовательности узнаём о развитии отношений Шауля с Давидом, необходимо прочитать два варианта первой встречи царей именно так: Шауль, не знающий о помазании Давида, относится к своему оруженосцу/отважному пастуху, бросившему вызов Гольяту, с любовью. Символично: Шауль сам одевает Давида в царские воинские доспехи, но они пастуху не привычны.
Давид побеждает.
«Люди Израиля и Иеѓуды», ликуя, гонятся за плиштим, их убивая, грабят их стан, и через несколько дней,
Взяв голову плишти, принес её Давид в Иерушалаим, доспехи его в шатре положил.
Шауль, увидев Давида, выходящего навстречу плишти, сказал Авнеру [Авенир], военачальнику: «Авнер, чей сын этот юноша?»
Сказал Авнер: «Жива душа твоя, царь, если я знаю».
Сказал царь: «Спроси ты, чей сын этот отрок».
Когда, убив плишти, вернулся Давид, взял его Авнер, к Шаулю привёл, а в руке его голова плишти.
Сказал Шауль: «Чей ты сын, юноша?»
Сказал Давид: «Сын раба твоего Ишая из Бейт Лехема [Вифлеем]» (там же 54-58).
Пять следующих стихов рисуют ситуацию после победы Давида, взятого Шаулем к себе. Завоевав любовь Шауля, получив и отвергнув доспехи его, завоевал победитель Гольята любовь Ионатана, старшего сына Шауля, наследника царства, с которым они заключают союз. От Ионатана в дар Давид принимает «накидку, ту, что на нём», и доспехи, «меч, лук и пояс». Всё складывается прекрасно. Более того, Шауль ставит Давида над воинами, но — и это уже приговор отношению Шауля к Давиду: «понравилась это народу и рабам Шауля» (18:1-5).
Если Давид — всеобщий любимец, даже сын царя любит его, значит, как бы ты его сам ни любил, он твой соперник за непрочный трон непрочного царства, тем более что навстречу Шаулю выходят женщины «поющие и танцующие». От них слышит царь: «Шауль тысячи поразил, десятки тысяч — Давид» (там же 6-7).
Возгорелся Шауль: в глазах его злом это было, сказал: «Десятки тысяч дали Давиду, мне дали тысячи! Ещё и царство ему!»
Было: возненавидел Шауль Давида с этого дня и на будущее.
Было: на другой день злой дух Божий сошёл на Шауля, он в доме пророчил, а Давид играл рукой, как обычно, в руке Шауля — копьё.
Шауль бросил копьё, сказав: «Приколю Давида к стене», дважды Давид от него увернулся.
Боялся Шауль Давида, ибо с ним был Господь, отступившийся от Шауля.
Удалил Шауль его от себя, поставил начальником тысячи, и он перед народом выходил и приходил.
Всего на пути своём Давид добивался, был с ним Господь.
Видел Шауль, что тот очень удачлив, и страшился его.
Весь Израиль и Иеѓуда любили Давида, он выходил и приходил перед ними (там же 8-16).
Шауль даёт Давиду доспехи свои. Тот отвергает, принимая одежду Ионатана. Шауль бросает копьё. И оно в скором будущем вернётся к нему, очень странно его самого поражая.
Шауль Давида пытается «приручить». Тому ведь за победу над гигантом Гольятом среди прочего положена царская дочь. Шауль предлагает Мерав, свою старшую, в жёны Давиду и добавляет: «Только будь храбрым воином, сражайся в войнах Господних», замышляя: «Не моя рука будет на нём, рука плиштим будет». Вот у кого научился Давид любовные проблемы решать, что выяснится, когда отошлёт на войну мужа Бат Шевы, поразившую его своей красотой, купаясь на крыше дома в Иерушалаиме. Давид на предложение отвечает: кто я, чтобы «быть зятем царя?» (там же 17-18)
Давно ли Шауль, искавший ослиц и царство сыскавший, наивно прятался от народа, поставившего его царём над собой? Увы, сроки правления Шауля нам неизвестны. Нет ни малейших зацепок, чтобы предположить, сколько царствование и сколько агония Шаулева царства продлились.
Как теперь относится ещё царствующий Шауль к ещё идущему к царству Давиду? Он некогда сам Давида любил. Но от этой любви чужая любовь отнимает. Сперва Ионатан, полюбивший Давида. Затем народ, превращающий Шауля в противника юного воина и музыканта. А теперь и Михаль, его дочь, полюбила Давида.
Шауль решает использовать в своих целях любовь дочери, возрождая нехитрый план, который с Мерав, старшей, не осуществился. Плетутся интриги: разговоры, намёки, шепотки, одним словом, всё, что положено при царском дворе, которым постепенно дом Шауля становится. На этот раз, видимо, ощутивший свою силу Давид предложение царя принимает.
Полюбила Михаль дочь Шауля Давида, сказали Шаулю, ему это понравилось.
Думал Шауль: «Отдам, и будет ему капканом, рука плиштим на нём будет», сказал Давиду Шауль: «Благодаря одной из двух теперь станешь мне зятем».
Шауль рабам приказал: «Тайно поговорите с Давидом, сказав, что царь желает тебя, и все рабы тебя любят, теперь стань царю зятем».
Пересказали рабы Шауля слова эти в уши Давиду, сказал Давид говоря: «Легко, по-вашему, быть зятем царя? Я человек бедный, ничтожный».
Рабы сообщили Шаулю, сказав: «Такие слова Давид говорил».
Говорил Шауль: «Так скажите Давиду: вено царь не желает, только крайнюю плоть ста плиштим — врагам царя отомстить», думал Шауль в руки плиштим бросить Давида.
Эти слова рабы пересказали Давиду, полюбилось Давиду стать царским зятем; срок не исполнился.
Встал Давид, пошёл со своими людьми, убил двести плиштим, принёс Давид их крайнюю плоть, исполнил царю, чтобы стать царским зятем, отдал Шауль Михаль, свою дочь, ему в жёны.
[Иосиф Флавий жеманно говорит о шестистах отрубленных головах, Иудейские древности 6:10:3.]
Знал Шауль, видел, что с Давидом Господь, его Михаль дочь Шауля любила.
Ещё больше Шауль боялся Давида, навсегда стал Давид Шаулю врагом (18:20-29).
Можно представить, как мучительные догадки терзают Шауля.
Давид — Божий избранник? Давид — враг? Давида надо убить!
Чего проще. Достаточно царю приказать. Вот, и «сказал Шауль сыну Ионатану и всем рабам своим Давида убить», а тот в Давида «сильно влюбился» (19:1). Любовь — совершенно не царское чувство, так что царём Ионатану не быть. Зато быть спасителем будущего царя от царя нынешнего. И он говорил «отцу своему хорошо о Давиде», сказал: «Да не грешит царь против раба своего Давида, против тебя он не грешил, его поступки очень для тебя хороши.
В руку душу свою положив, убил он плишти, сотворил Господь Израилю спасенье великое — ты видел, ты радовался, зачем кровью невинной грешить, Давида ни за что убивая?»
Послушал сына Шауль и поклялся: «Жив Господь, он не умрёт» (там же 4-6).
Казалось бы, кому как не царю дорожить собственной клятвой, да ещё именем Бога. Но — вновь война, вновь Давид плиштим разгромил, вновь злой дух и копьё, а Давид, успокаивая, играет, и снова «хотел Шауль приколоть копьём Давида к стене, уклонился тот от Шауля, и он стену копьём поразил» (там же 8-10).
Давид? На сей раз бежит.
А Шауль, обо всём позабыв, посылает «в дом Давида посланцев: стеречь и утром убить». Михаль спасает мужа от гнева отца. Шауль дочери говорит: «Почему так меня обманула, врага моего отпустила? Он спасся!»// Сказала Шаулю Михаль: «Сказал мне: ‘Отпусти, зачем мне тебя убивать?’» (там же 17).
И правда, зачем? Ни Ионатану, ни Михаль не понять, зачем отец ищет душу Давида.
Давид убегает к Шмуэлю, надеясь, что авторитет пророка защитит его от обезумевшего царя, который шлёт трижды посланцев беглеца настичь и убить. Но те, увидев пророков и вместе с ними Шмуэля, начинают сами пророчить. Некогда и сам Шауль в пророчество впал: это было одним из предзнаменований, данных Шмуэлем, на его пути к обретению царства.
Три раза Шауль посылает — три раза начинают пророчить. Нет бы, Шаулю знак понять, отступиться, домой воротиться. Но если бы и желал, железная формула его не отпустит. 3+1 — теперь самому Шаулю на пути к убийству Давида, а на самом деле на пути к потере и царства и жизни, теперь саму Шаулю суждено в пророчество впасть: «И он, одежды сорвав, перед Шмуэлем пророчил, лежал голым весь день и всю ночь…» (там же 24)
На этот раз цепь закономерных случайностей останавливает Шауля, жаждущего крови Давида, в другом случае Ионатан друга спасает. В Новомесячье на праздничной царской трапезе должен присутствовать и Давид. Но он боится безудержного беспричинного гнева Шауля. Ионатан принимает удар на себя, сказав отцу, будто это он отпустил Давида на жертвоприношенье в Бейт Лехем. В первый день отсутствие Давида на трапезе Шауль не заметил, что скорей всего означает: гнев свой сдержал. На второй день, заметив и услышав отговорку Ионатана, царь не сдержался и на этот раз уже на сына копьё поднимает. «Воспылал гнев Шауля», сказал: «Сын упрямой, строптивой! Разве не знаю, что выбрал ты себе на позор сына Ишая, на позор наготы своей матери!
Все дни, что сын Ишая живёт на земле, не утвердишься ни ты, ни царство твоё, сейчас же пошли, ко мне возьми его, ибо он смертник».
Ионатан отвечает: «За что он умрёт? Что он сделал?» И тогда Шауль копьё поднимает на сына (20:30-33).
(окончание следует)
Оригинал: https://z.berkovich-zametki.com/y2022/nomer10/kovsan/
