К «РУССКОМУ ВЕСТНИКУ» №3 за март 1842 г.
Мнемосины воплощенье,
Оттиск сгинувших времён,
Панацея против тленья
И забвения имён,
Торжествующий над прахом,
Видимый сквозь зыбкий мрак
Над утробным смертным страхом –
Бытия победный стяг!..
На истерзанных страницах –
Жизнь загадочных теней,
Отблеск призрачный на лицах
В Лету канувших идей,
Глас чуть слышный из могилы,
Шёпот, шелест, краски, сны…
Удивительные силы
Типографии даны.
К КНИГЕ «СОПЕРНИКИ ХРИСТИАНСТВА» Ф.Ф. ЗЕЛИНСКОГО
Я знаю, нынче истончились,
И может, больше не нужны
Мифологические были,
Теологические сны.
Увял рой красочных историй,
Эонов сонм сошёл в Аид,
И не взыскует аллегорий
В надмирных высях Василид…
Но если некто в праздник Светлый
Сей труд внимательно прочтёт,
Невнятных таинств смысл запретный
Быть может, и постигнет тот.
Увидит он ясней авгура,
Прозрит как ловкий зверолов:
Ликуют боги Эпикура
Средь интермундий, меж миров!
К ОБЛИТОМУ ВИНОМ ТОМУ РАССКАЗОВ Н. ГОТОРНА
Снился синий-пресиний мне лес,
В синеве своей очень зелёный.
Чуть пригрезился, сразу исчез,
Только дрогнули алые кроны.
По-бердслеевски искривлены
Были ветви, склоняясь над кручей,
И лиловые вороны-сны
В них гнездились зловещею тучей.
Медь иголок и чёрный песок,
Запах хвои и карканье вранов,
Тут развилка двух торных дорог,
Там – урочище гиблых туманов…
Здесь живут злой Лембой, Бесносвят,
Притаилась здесь зыбкая орда,
А в затресьях гадюки шипят
И плодятся… Но знаю я твёрдо:
Юный Браун был полным ослом,
Оттого и украсил изрядно
Сей напитанный красным вином
Том рассказок. И это отрадно.
К ТОМУ «НЕМЕЦКИХ ВОЛШЕБНО-САТИРИЧЕСКИХ СКАЗОК»
По страницам этой книги
Скачут, бесятся как гунны
Нимфы, феи и шишиги,
Гиппогрифы, альрауны,
Саламандры и ундины,
Гномы, кобольды, сильфиды…
Что за дивные картины!
Сколь пленительные виды!
Гривуазные гротески
Старой виландовой грёзы
Оттеняют арабески
Тика флегматичной прозы.
Завершающая сказка,
Знаю я, тебе известна,
Это Гофмана рассказка
«Королевская невеста».
К КНИГЕ «В ДЕБРЯХ АФРИКИ» ГЕНРИ СТЕНЛИ
Кошка дремлет на диване,
Ей цветные снятся сны:
Меж акаций по саванне
Бродят зебры и слоны.
Кроясь в зарослях монгонго,
Кошка с жадностью следит
За пичугою, что звонко
В гуще вельда верещит.
Пасть ощерена в оскале,
Жёлтый глаз огнём горит,
Мышцы стали крепче стали,
Разыгрался аппетит…
И пичуга не заметит
(Вот беспечным всем урок!),
Как её житью на свете
Подойдёт последний срок.
А случится дать промашку,
Здесь другая живность есть,
Можно жирную букашку
Придушить и после съесть…
Дремлет кошка на диване,
Сны цветные снятся ей…
Зверя нет во всей саванне
Ни хитрее, ни сильней!
К СОЧИНЕНИЮ ТИТА ЛУКРЕЦИЯ КАРА «О ПРИРОДЕ ВЕЩЕЙ»
Оттого что жизнь случайна,
А в конце – исчезновенье,
Нас влечёт необычайно
О бессмертьи наважденье.
Гордость и смиренье нами,
Властно управляют разом,
Страх совиными крылами
Осеняет робкий разум:
Человек – то Царь Вселенной,
Золотой венец Творенья,
То лишь узник плоти бренной,
Раб ничтожного мгновенья;
По словам попов, раввинов,
Мулл и разных там брахманов,
На Элизия равнинах
Нет житейских ураганов,
Слёзы – лишние на тризне,
Плакать ни к чему, поверьте,
Ждёт награда вечной жизни
Боязливых после смерти!
То от Бога дар сугубый,
Разве зря мы строим храмы?..
Но глумливо скалит зубы
Череп из могильной ямы…
Впрочем, что нам смех могилы,
Макабрические танцы?
Лишь ханжам и трусам милы
Меж надгробий перформансы.
Те кто с разумом не дружат,
Выдают за правду бредни,
До чертей зелёных служат
Грёзам собственным обедни.
Не указ им Кар Лукреций,
Им милее Торквемада,
Для таких, как суп без специй,
Жизнь без страха – не отрада…
Как постичь таким сквалыгам
Основное из условий:
Путь к бессмертью – только Книга,
А не сонм молитвословий.
Пресмыкаясь пред богами,
Не спасёшь души и тела,
Небожителям над нами
И смеяться надоело…
Недреманно око Смерти,
Жалости не знает жало,
И на этот факт, поверьте,
Жаловаться не пристало.
Так давай с тобою снова
С мудрыми воскликнем вместе:
Путь к спасенью – только Слово,
А совсем не благочестье!
Ощути же букв истому
(Буквам свойственна беспечность),
Только к ним, а не к иному,
Применимо имя – Вечность!
И тогда, быть может, сами,
Отряхнув стопы от тлена,
Строки стройными рядами
К свету побегут из плена.
К РОМАНУ «ДОСТОПОЧТЕННЫЙ ПИТЕРЪ СТЕРЛИНГЪ» П.Л. ФОРДЪ,
С-Петербургъ, типографiя И.Н. Скороходова, 1902г.
Кто такой иль кто такая
Этот (эта?) П.Л.Форд?
Ничего о том не знает
Даже самый ушлый чёрт.
Вдруг как По он был поэтом?
Вдруг как Драйзер знаменит?
Что сказать, когда об этом
Википедия молчит?!
Весь извёлся я от горя,
Поседел с главы до пят,
И моим стенаньям вторя,
Кошки жалобно вопят.
Александр! К тебе взываю,
О мудрейший из людей!
Только ты, подозреваю,
Разберёшься в тайне сей.
Брось детей, жену, работу,
К гастроному не ходи,
Эту лишь лелей заботу
И решение найди!
К «БОЖЕСТВЕННОЙ КОМЕДИИ» ДАНТЕ
Публиус Марон за руку
В бездну тащит Алигьери,
Дабы тот познал науку,
Описав круги и щели.
Упованья и надежды
Оставляя за вратами,
Сбросьте белые одежды,
Отягчённые грехами.
Вот Харон в ладье шныряет,
Машет вам веслом железным,
«Ваш круиз – он уверяет, –
Будет очень интересным».
К МОНОГРАФИИ ОБ ИРЛАНДСКОМ ЭПОСЕ
Пусть фоморы, фейри, сиды,
Боги племени Данан,
Боуги, банши, друиды –
Морок, сказки и обман,
Знаю я, они случайно
Оживут на краткий миг,
Дабы справить ночь Самайна
На страницах наших книг.
К КНИГЕ «ТАЙНЫ БИТЦЕВСКОГО ПАРКА» А.ПИЧУШКИНА
Блеск жемчужный под луною,
Дряхлых сосен сиплый стон,
Под искристой пеленою
Сонной зимней ворожбою
Парк во дрёму погружён.
Наст промнётся с легким хрустом
Скрипнет снег, вздохнёт туман,
Колдовским зимы искусством
Светлым и печальным чувством
Напоён ночной обман…
Вон, за лиственницей справа,
За сугробом, сгусток мглы,
Тут кикимора иль мава
Раскорячилась коряво
Подле сломанной ветлы.
По верхушкам сизых елей
Скачет кто-то, дик и наг,
То исчадие метелей,
Изверг западных поверий
Красногубый вурдалак.
Пробираясь по разлогам,
Можно запросто пропасть:
Там во вретище убогом,
Страхолюдным вздувшись стогом,
Лешачиха скалит пасть.
Много чудищ самых разных
Собралось здесь под луной,
Но ни мороков злопастных,
Ни лембоев разномастных
Не боимся мы с тобой.
Пусть следы шишиг некошных
Девственный пятнают снег,
Ведь из всех страшил возможных,
В парке иль в лесах таёжных
Всех страшнее человек!
К «ЭНЕИДЕ» ВЕРГИЛИЯ
На море-окияне
Среди зелёных вод,
На острове Буяне
Есть потаённый грот.
В том гроте иль пещере,
Сокрытой среди скал,
Таинственные двери
Хранят хрустальный зал.
Пять гарпий плотоядных,
Пернатых полуптиц,
Пять сильно кровожадных,
Прожорливых девиц.
Аэлла, Аэллопа,
Подарга, Окипет…
Способна их утроба
Вместить весь белый свет!
И если кто случайно
В ту местность забредёт,
Тотчас сестра Келайно
Сестрёнок созовёт:
«Аэлла, Аэллопа!
Подарга, Окипет!
Скорей идите лопать,
Готов для нас обед!»
Слетится гарпий стая
На тот призыв, и вот –
Пещера вновь пустая
И полон их живот.
Так что ж скрывает тайно
Хрустальный этот грот,
Что во главе с Келайной
Пять гарпий стережёт?
Увы, совсем непросто
Ту тайну приоткрыть,
Ведь удалося сёстрам
И автора схарчить…
Сергей Валентинович Юдин. 1965 г.р., москвич, публиковался в журналах «Великороссъ» (Московская обл.), «Урал» (Екатеринбург), «Изящная словесность» (СПб), «Дон» (Ростов-на-Дону), «Бельские просторы» (Уфа), «Северо-Муйские огни» (Северомуйск), «Менестрель» (Омск), «Искатель», «Знание-сила» (Москва), «Зеркало» (Тель-Авив), «Слово/Word» (США) и др., а также в сборниках «Святочные рассказы, XXI век» (ИД "Русь-Олимп", 2010г.), «Тёмные» (АСТ, 2016г.). Автор романа «Золотой лингам» ("Вече", 2012г., в соавторстве с А. Юдиным).
