НА РАСКИСШЕЙ ТРОПЕ
Сугробы обмякли. С утра плюсовая
Погода распутьем крошит тротуар.
Ручьи неуклюже друг друга толкая,
Спешат в неизвестность, как пьяницы в бар.
Разрывы звенящей шрапнели-капели
Вспороли сырую шинель февраля.
Поникшие ветви берёз побледнели,
Плакучесть души над землёю стеля.
Смеркается… Пасмурно… Солнце незримо
Сползает за взгорка костлявый хребет…
Рождается март и тропой пилигрима
Бредёт, спотыкаясь, в раскисший рассвет.
***
На белой простыне
Лежу в палате номер шесть,
Как все – с «короной».
А за окном синиц – не счесть –
Щекочут клёны,
Роняя крошево с ветвей
В больничный дворик.
Скребёт лопатой без затей
По снегу дворник.
Запорошила у двери
Зима-старуха
Пыльцу серебряной зари
Дрожащим пухом.
Летит небесность в белизне
На гладь скамеек…
И лишь на белой простыне
В душе чернеет.
***
На обманутой земле
Шум апрельского спектакля.
Пашня чёрствая размякла.
Закружилась жизнь в страде.
Для кого-то вновь батрак я
В миллионной борозде…
Позади забота плуга.
Сенокос. Раздолье луга.
Жизнь кипит в медовом дне.
Я по-прежнему прислуга,
Только в солнечном огне…
Слякоть. Поле. Ранний вечер.
Осень сыростью не лечит.
Жизнь расплакалась навзрыд.
И крестом легла на плечи
Боль неправедных обид…
Воет вьюга. Снега хлопья.
Целят в стужу елей копья.
Потерялась жизнь во мгле.
Для больной судьбы холоп я
На обманутой земле…
