* * *
Никто друг друга не читает,
Никто друг друга знать не хочет.
Все в отпуске. Все улетают,
Как с губ срывают ленту скотча.
Слова живут поодиночке,
Их что-то новое скрепляет.
Когда заснешь сегодня ночью,
Они значенье поменяют.
Зазря прошли года учений
При крепостном социализме…
У черной жизни есть значенье.
Но нету шансов вечной жизни.
* * *
…А это мы на фотографии,
Когда все в мире опустело,
И нас во дворики направили,
И мы отправились несмело,
Купив поесть, котов кормили,
Чтобы гулять с каким-то смыслом, —
Тогда мы парами ходили,
Часами, то есть бескорыстно.
И вышли медленно на пенсию,
Как будто были там веками…
И оказались быстро, весело,
как в пьесе Горького — «врагами».
ГОРОДОК
Городок, где ходили с тобой по дворам.
Это главное было занятье.
Уподобясь слегка докторам,
Ненадолго забыв про объятья.
В маске каждый загадочным стал,
И вписался в родные пейзажи.
Вот труба нашей бани, внизу есть вокзал
Рынок, площадь с фонтанами даже.
Мы однажды поймём, почему нас сюда
Занесло. По родительской, видимо, воле, —
И уже не уедем… А ночью звезда
Стала общей, причём добровольно, без боли.
Мы такие простые, когда тут идём…
…В магазине, когда покупал сигареты,
Продавщица кассирше: «Те двое всё время вдвоём!
Зинаида Петровна сказала: «Евреи… Поэтому».
Памяти Анатолия Бакуменко
Я дал тебе время, чтоб ты позвонил.
Дружили, когда в институте учились…
Ты так интересно всегда говорил
О людях… Наверное, что-то случилось.
Вот лето проходит без этих твоих
Дурацких звонков. Я хочу повиниться.
А вдруг ты в больнице, несчастен и тих.
А, может, уехал уже за границу.
Да я не о том же, что надо звонить,
И письма писать, говорить про искусство.
Я, в общем, о том, что способность любить
Внезапна, как всякое быстрое чувство.
НЕВИДИМКА
Ты и до этого не слишком был заметен,
И вот вдруг превратился в невидимку.
Ты — фикция. И босиком, как дети,
По сну гуляешь ночью, как по Риму.
Я знаю, кто заглядывает в окна,
Крадет с прилавка фрукты незаметно.
Как линза выгнут ты, так жизнью вогнут,
А, в общем, изгнан, неудачник бедный.
Что говорить! Полгорода не видно.
Уэллс не про друзей писал… Но вещи
Могли бы пропадать не так обидно,
И появляться, где не ждешь, зловеще.
Да и любовь… Ее всегда так мало,
Все время пропадает, нелюдимка.
То я был зол, то ты опять устала…
Лишь по следам и видишь невидимку.
ПУЛЯ
Попала пуля! Но не больно.
Она летела долго к нам, —
Несло невидимо, окольно,
В обход всего, по облакам.
Так вот откуда эта рана,
И эта трещина в окне,
И тут на краешке экрана…
А я-то думал, не ко мне.
Вальс
В.К.
Опять живу, как на вокзале,
Как будто я сейчас уеду,
Как будто строиться сказали,
И яму выкопать к обеду.
Приснилось, в армии я снова,
Попал в невидимые роты,
И только «есть» осталось слово,
Объединившее народы.
Сейчас мы сядем и поедем
(не обязательно в вагоны),
И все равно, куда, как детям, —
Нам будет свет всегда зеленый.
Как будто, правда, на вокзале
Или в порту, не разберешься…
Последний вальс в огромном зале:
Я ухожу, ты — остаешься.
ГРАФИКА
Мы жили бедно и почти без красок.
Игрушки — палка, камешки, земля,
Нож перочинный, мячик… Выйдешь, сразу:
Сараи дров, собаки, кошки… Я
Запомнил ссоры, денег не хватало, —
Родительские арии с утра!
Потом все это графикою стало,
Где черно-белой радуга была.
* * *
Так ничего и не увижу:
Галапагосы, Фиджи, дайвинг,
Маркетинг и блондинок рыжих,
Брюнеток этих моментальных.
Не будет у меня нимфеток
И дистрофических моделей.
Возможно, что отменят лето,
И жить прикажут в черном теле.
Тут дело не в наличье денег
Или покоя, дорогая,
Не потому, что занят делом…
Нет, потому что ты — такая.
* * *
Спишь на руке и гладишь лоб и бровь,
Как не себя, и время забывая.
Не извращенье это, а любовь,
Поверхностная, что ж, как таковая..
А ты что, засыпая, обнимал?
Рука с рукой, как не свои, встречались.
Так на дежурстве я и засыпал
Один на сутках, зимними ночами.
Весь двор в крупе, нет, в сахарном песке,
Когда проснёшься, ничего не помня,
А только руку, руку на виске —
Тогда… Как говорится, не сегодня.
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2022/nomer11/grigorin/
