Сергей и Каролина по мраморной лестнице спустились в вестибюль техникума, вышли на улицу и направились к мосту, распростёршему своё железобетонное тело над глубоким каньоном Смотрича.
– Я живу далеко, на Польских фольварках1, – сказала Каролина, когда они вышли на середину моста. – А там, если пойдёшь за мной, нас могут встретить местные ребята и, боюсь, тебе не поздоровится.
– Ничего, я проведу тебя и быстро вернусь, – ответил юноша, хотя хорошо знал, что девушка права: у местного хулиганья давно сложилась практика доказывать «кто в городе хозяин». И на этот раз они не упустят возможности унизить его, чужака. Но отступать уже было поздно.
Перейдя длинный широкий мост, соединявший Новый план со Старым городом, Каролина и Сергей вышли на небольшую площадь – слева от них виднелся фундамент Троицкой церкви, разрушенной во время последней войны. Перед ними на стене городского управления культуры висел плакат со словами Никиты Хрущёва: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!»
Молодые люди свернули направо на узкую улочку, в конце которой напоминанием о средневековом прошлом города возвышалась под остроконечной черепичной кровлей, посеревшей от времени и непогоды, Кушнирская башня с пристроенной к ней Ветровой брамой. Как гласит предание, эти ворота названы так потому, что во время посещения Каменца Петром І, на этом самом месте с ним произошёл забавный случай: ветром с головы царя сорвало шляпу…
Ступив под своды ворот, по булыжной мостовой они спустились к пологому берегу реки, где в пойме зеленели огороды, росли, склонившись над водой, ивы и вербы. Прошли по деревянному мостку и оказались на Польских фольварках – в одном из районов, где с давних времен обитал простой люд, снабжавший горожан всем необходимым.
Девушка по-прежнему держалась независимо. Иногда она скашивала свои чёрные как виноградины глаза на спутника. Ей, по всей видимости, было приятно, что её сопровождает молодой человек, не обративший внимание на предупреждение о возможной встрече с «местными». Юноша же чувствовал гордость потому, что идёт рядом с такой красивой и неприступной панночкой.
Перебрасываясь изредка короткими незначительными фразами, Сергей и Каролина оказались на Торговой площади, на которой стояла единственная достопримечательность – православная церковь Святого Георгия, вознося к небу свои ярко синие купола.
Они приближались уже к улице Заньковецкой, на которой жила Каролина, когда им повстречалась колоритная компания: трое парней, примерно такого же возраста, как и Сергей, в зелёных китайских брюках по шесть рублей за пару и в безрукавках неопределённого цвета.
– Ты что это пристаёшь к нашим девушкам? – спросил старший из троицы. – Ты разве не знаешь, что за это бывает? – И пошёл прямо на Сергея.
Каролина вдруг вышла вперёд, чего от неё не ожидали ни Сергей, ни тем более её мнимые защитники. И начала темпераментно объясняться с парнями на местном наречии:
– Казик, ту Сергей, хлопец з нашего потоку, разэм складамы экзамины до техникуму, я сама просилам проваджич мне до мешкання…
Но вмешательство девушки только подзадорило парней. Сергей попытался договориться с ребятами и разойтись с миром. Но из этого ничего не вышло, и он сумел нанести-таки один или два сильных и точных удара по лицу Казика, и у того по верхней губе на подбородкок потекла тёмная струйка. И если бы летний густой воздух неожиданно не пронзила милицейская сирена…
Хулиганье ретировалось, насильно утащив с собой в ближайший переулок и Каролину. Она кричала, пыталась вырваться, но и на этот раз силы оказались неравны…
Два подоспевших сержанта, усадив Сергея в милицейский газик, зачем-то надели ему на запястья наручники. Парня доставили прямо в городской отдел милиции, располагавшийся на той же улице Шевченко, где несколько часов назад всё так счастливо для него начиналось. Дежурный следователь, допросив Сергея, дал расписаться в протоколе дознания и сказал угрожающе:
– Ну и влип же ты, хлопец, дальше некуда! – И отправил его в камеру предварительного заключения, до дальнейшего выяснения обстоятельств.
Камера, куда поместили Сергея, была с одним зарешёченным и забранным железным листом окном – так, чтобы находящийся в ней человек мог видеть только узкую полоску неба. Из мебели – голые деревянные нары. А вместо туалета – «параша» у двери. От нечего делать он обследовал каждую щель камеры и в одной из них обнаружил припрятанное лезвие от безопасной бритвы. Хоть бейся об стенку головой! А ведь следующий вступительный экзамен в техникуме он теперь точно пропустит…
Примостившись на деревянных нарах, Сергей неожиданно для себя уснул.
Ему приснился такой же знойный летний день, какой был сегодня. На отцовской пасеке, расточая медовый аромат, цветёт липа. Пчёлы, вылетев из ульев, взмывают к её соцветьям за новой порцией нектара. Бабушки Ольга и Штефа, сидя на маленьких табуретах, ощипывают листья щавеля для борща…
Рядом крутится он, непоседливый шестилетний Сергей, лакомясь сладковатыми плодами топинамбура. Иногда он прислушивается к беседе бабушек о пережитом за годы войны. Штефа в который уже раз рассказывает, как самолеты «Люфтваффе» бомбят Каменец. А она с детьми убегает из-под бомбёжки в сторону пригородного села Подзамче. На всю жизнь после этого «смертельного марафона» у неё осталась бронхиальная астма. Поэтому, чтобы как-то остановить долгий изнуряющий кашель, она курит сигареты, набитые вместо табака измельчёнными листьями дурмана. Это ей помогает…
Проснулся он от стука и крика дежурного сержанта, охранявшего подследственных. Тот протянул ему через окошко в двери небольшой пакет. Сергей, ещё полностью не проснувшись, взял его и развернул промасленную газету. В ней, к его большому удивлению, оказались десятка два домашних румяных пончиков с яблочным повидлом. Очень кстати. Именно здесь, где кормили кислыми щами, перловой кашей, по-настоящему чёрным хлебом и едва подслащенным чаем.
«Неужели Каролина!», – подумал он, но отбросил свою догадку. Правда, Сергею было приятно думать о ней, как о самом близком человеке в этом городе, хотя они и были знакомы всего ничего.
Сергея ещё несколько раз вызывали на допросы, запугивали, требовали каких-то признаний. Спрашивали, в какой он состоит банде и кто у них за главаря. Он же в который раз рассказывал всё, как было. Правда, ни словом не обмолвился о Каролине.
На третьи сутки его всё-таки выпустили, напоследок предупредив, чтобы больше не попадался, не то будет хуже. Выйдя на улицу, Сергей смутился и одновременно несказанно обрадовался: под старым каштаном, одетая в простенькое ситцевое платье в синий горошек, его дожидалась Каролина Шиманская. Ничего не объясняя, она увела Сергея в сторону улицы Князей Кориатовичей. На перекрёстке она твердо сказала:
– Иди домой, отдохни. А завтра встретимся и поговорим…
– А де ж це тебе, хлопче, носило три дни и дви ночи?! – встретила его тётя Галя, у которой Сергей снимал комнату. – Я вже думала, чи не втопився ты, часом, на ричци, чи може побили тебе и ты лежиш в ликарни. Та мени там сказали, що такого у них нема. – И увидев на лице Сергея царапины и шишку на лбу, запричитала: – Ой, Боже ж ты мий, таки влучили в твою дурну голову. Дай тоби чогось холодненького прикладу!
Но Сергей, не дослушав, быстро умылся, переоделся и упал ничком на неразостланную кровать.
На следующий день ровно в полдень, как и условились, он был у Ратуши. Когда он подошел к ней, она, потупив глаза, тихо сказала:
– Извини, Сережа, это я во всём виновата. Не разреши я тебе идти со мной, ничего бы такого не случилось. А так и побили тебя, и экзамен по литературе ты пропустил. Что теперь с тобой будет?
– Ничего, Каролина, я этот экзамен и так завалил бы, – ответил Сергей. – Пойду в ПТУ. А потом видно будет.
Каролина решила показать Сергею Старое място – так она называла старую часть города, в котором прошла вся её недолгая ещё жизнь.
Каменец, расположенный на исконно украинских землях, в своё время был центром удельного Литовского княжества, затем – крупного Подольского воеводства Речи Посполитой, потом, когда Украина стала частью Российской империи – одноимённой губернии, чьи границы простирались от Полесья на севере и до Причерноморских степей на юге.
И только после февральского, а затем октябрьского переворотов в Санкт-Петербурге, когда на кон была поставлена украинская государственность, он стал действительно центром. После гибели УНР и создания Украинской Советской социалистической республики Каменец продолжал оставаться еще губернским, а затем областным городом, пока эту роль не передали Проскурову, переименовав его в Хмельницкий.
Став на время гидом, Каролина водила Сергея по древним улочкам. Рассказывала о польских королях и российских императорах, посещавших Каменец, о выдающихся деятелях украинской, польской, русской и европейской культур, живших здесь в своё время.
Осмотрев средневековую крепость – гордость Каменца, молодые люди снова вернулись в Старый город. Поднимаясь от Турецкого моста по крутому спуску, они вышли к Армянской площади.
– В этом здании, где сейчас швейная фабрика, в 1919 году, когда Каменец стал столицей Украинской Народной Республики, доживало свои последние дни её правительство, – говорила Каролина. – А на этой самой площади Симон Петлюра принимал парады войск, уходящих на фронт…
Ступая по неровной, выбитой во многих местах брусчатке площади, Сергей слушал Каролину, вспоминая немногословные рассказы отца о дедушке Степане. Дед, конечно, ничего не смыслил в политике, он даже читать толком не умел, но страстно хотел получить в собственность землю и свободно на ней работать. Поэтому и ушел добровольцем с такими же, как и он, «гречкосеями», защищать УНР. Но после неудавшейся попытки Петлюры договориться с Махно, разгром войск и гибель республики стали неотвратимы.
Под натиском большевиков руководители Директории с преданными им воинскими частями, вынуждены были уйти за Збруч, на территорию, подконтрольную Польше. А Степан Огниенко, как и другие крестьяне, вернулся в родное село Руда. С тех пор его за глаза и стали называть «петлюровец». И доживи он до сталинских репрессий, ему бы непременно припомнили, за кого и против кого воевал в годы революции…
На башне Ратуши ударил колокол старинного часового механизма. Стайка голубей, до этого мирно ворковавшая на развалинах костёла бывшего Доминиканского монастыря, испугавшись мелодичных, но громких звуков, взмыла в белёсое летнее небо.
Миновав Польскую площадь, Сергей и Каролина подошли к Триумфальной арке. На её фризе неизвестный резчик сделал надпись на латыни: «НAC INTRABAT STANISLAV AVGUST REX DIE X1 9BRIS 1781 ANNO».
– Здесь 11 ноября 1781 года был король Польши Станислав Август, направляясь в Петропавловский костёл, – перевела Каролина. – Это произошло во время третьего его посещения Каменца.
Ей нравилось, что многое в этом городе связано с её прародиной. Под сводом арки девушка шепнула Сергею, чтобы он загадал своё самое заветное желание и прикоснулся левой рукой к мраморной стене, как этого требовала древняя легенда.
– Загадал? Вот и хорошо. Только ты никому не говори. И всё, что ты пожелал, обязательно сбудется, – заговорщицки продолжила она.
Девушка настояла, чтобы они зашли в кафедральный собор, превращённый теперь в музей атеизма. Очутившись под сводами бывшего храма, перекрестились: Каролина – слева направо, Сергей – справа налево. Под куполом, как антирелигиозный символ, висел маятник Фуко. Следя за его колебаниями, Сергей вспомнил Галилея и его «E pur si muove!2».
Выйдя во двор, они обошли храм с южной стороны.
– В средине девятнадцатого столетия одна юная панночка сильно полюбила молодого шляхтича, – говорила экскурсовод группе туристов. – Так сильно полюбила, что жить без него не могла. А он или не обращал на неё никакого внимания, или насмехался над её чувствами. Не выдержав мук неразделённой любви, однажды ночью девушка взобралась по крутым ступеням на самый верх минарета и бросилась с его балкона вниз…
- Вот к чему приводит любовь! – неожиданно сказала Каролина, когда они с Сергеем отошли в сторону.
Миновав это печальное место, они пошли дальше средневековой улочкой, мимо развалин, камни которых были покрыты мхом, и остановились над глубоким каньоном. Его за многие тысячелетия проточила в скалистой породе река Смотрич.
Не сговариваясь, Сергей и Каролина опустились в густую, пожухлую от зноя траву, остро пахнущую чабрецом, полынью, и ещё чем-то, чему трудно подыскать название. Может быть, самой историей?
Уставшее солнце медленно садилось за башни средневековой крепости. Каролина, откинувшись на спину, смотрела в небо. Сергей, примостившись рядом, пытался найти в бесконечной вселенной точку, куда устремила свой взгляд его спутница.
О чём они думали в этот тихий предвечерний час? О глубинах космоса, о своей будущей профессии или о тех таинственных изменениях, происходящих в их душах, благодаря которым девушка становится женщиной, а юноша – мужчиной? Кто знает!
Позади них, на самой макушке минарета, попирая серповидное изображение месяца, высилась четырёхметровая позолоченная фигура Богородицы Непорочной Девы – Покровительницы города. Мария, вся в сиянии лучей заходящего светила, воздев руки к угасающему небу, благословляла этот мир и всё сущее в нём.
___
1 Польские, Руськие фольварки, Старый город, Новый план – названия районов современного Каменец-Подольского.
2 «E pur si muove!» (лат.) – «И всё-таки она вертится!».
