Студент третьего курса медицинского факультета Колумбийского университета, будущий психиатр, худощавый высокий и сероглазый Джерри Каплан был человеком волевым и лишённым всяких предрассудков. «Мнитиком» или психопатом он не был. Он был обыкновенным евреем. Правда, он немного устал.
И жить бы ему долго и счастливо, если бы не коварная болезнь Лу Герига. Когда он обнаружил симптомы этой болезни у себя, он сначала растерялся и решил ничего никому не говорить, потому что, будучи человеком скромным, но независимым, он не очень любил допускать кого-либо в своё персональное пространство. Но через день, не выдержав своего обета молчания, он описал симптомы своему другу и однокурснику Барри Мнушкину. Тот сказал:
— Чем тебе не подходит онкология или, например, аневризма? От них тоже можно прекрасно умереть. Или тебя вдруг потянуло на экзотику?
— Барри, ты не веришь мне? — с укоризной сказал он. — Ты не хочешь меня выслушать до конца? Ты, наверное, думаешь, что это «болезнь второго курса»?
— Нет, я так не думаю. Ты уже на третьем курсе. Но я думаю, что у тебя слишком много свободного времени. Займись-ка чем-нибудь полезным.
Пойти к какому-нибудь известному врачу Джерри Каплан не захотел. Что если авторитетный доктор подтвердит диагноз? Отступать будет некуда. Нет, надо оставить хоть немного места для сомнения. Хоть десять процентов.
Он посмотрел фильм про известного бейсболиста Лу Герига, в память о котором была названа эта страшная болезнь, и сказал сам себе:
— Хватит блуждать в потёмках…
И для начала записался на приём к обыкновенному доктору-терапевту, что практиковал на первом этаже их огромного многоквартирного дома. Джерри намеренно выбрал этого малоизвестного доктора. Ведь всё равно — для окончательного диагноза придётся выслушать и мнение других. Но главное: в университете никто не должен ничего знать!
Доктор оказался пожилым католиком, судя по огромному кресту на стене. На стене рядом с крестом висела куча дипломов, которые не говорили ни о чём, кроме того, что много лет назад доктор закончил какую-то малопрестижную медицинскую школу в Сан-Хуан, столице Пуэрто-Рико.
Когда доктор узнал, что его пациент — третьекурсник, «Колумбиец», студент «Лиги плюща»* (*ассоциация из восьми наиболее престижных университетов Америки — прим. ред.), он зауважал Джерри и стал относиться к нему почти, как к своему коллеге.
После короткой процедуры таких формальностей, как взвешивание, измерение давления, и заполнение необходимых бумаг, доктор спросил:
— Курите?
— Раньше курил.
Доктор, помолчав, сказал:
— Ничто не проходит бесследно. Особенно курение. А вы были заядлым курильщиком? Пачку в день?
— Да. Приблизительно. Но это было в юности. Хотел поскорее стать взрослым…
— Понимаю… Ну, что сказать… Мы вас так просто не отдадим этой смертельной болезни. Мы ещё поборемся, и, как знать, кто из нас выйдет победителем… — Доктор звучал очень неубедительно… — Увижу вас на следующей неделе и посмотрю, можем ли мы приступить к лечению. Сегодня я вас не ждал, — сказал он и, виновато улыбнувшись, слабо пожал руку Джерри.
Наверное, хочет пока выиграть время, чтобы почитать медицинскую литературу или просто сплавить меня кому-нибудь ещё, решил Джерри.
Немного погодя, Джерри подумал, что лучше всего узнать о своих перспективах можно было бы из литературы о жизни и смерти Стивена Хокинга, поскольку тот тоже страдал болезнью Лу Герига.
Перспективы оказались очень неутешительными: больные этой болезнью живут короткую, мрачную жизнь, которая больше напоминает борьбу за существование. Скорее, это даже не борьба, а проигрыш во всех аспектах и сплошные уступки этой тяжёлой болезни. Больной теряет мышечную массу из-за дистрофии. У него пропадает способность держать ложку, жевать, ровно ходить. Постепенно он теряет способность внятно говорить и может это делать только с помощью синтезатора. Хотя Стивен Хокинг после установления страшного диагноза прожил ещё пятьдесят лет. Это был рекорд. Но это ни о чём не говорило.
Важно, как тяжело несчастный Стивен прожил все эти годы! Сидя на инвалидной тележке с текущей по подбородку слюной и с улыбкой идиота на лице. Подключённый к всяким приспособлениям, которые, наверное, стоили немалых денег и ему, и налогоплательщику.
«А кто будет оплачивать всё это в случае со мной? Ведь я не известный астрофизик и не автор работ по гравитационной сингулярности. Я даже не пожизненный член Папской Академии наук, как Стивен Хокинг, — с иронией и сарказмом сказал Джерри сам себе. —Короче говоря, моя жизнь превратится в ад при жизни. Но в случае со мной, самое страшное будет совсем не это. Как быть с матерью, которая жива только тем, что я закончу Колумбийский университет и стану врачом?»
Джерри часто во сне видел её подслеповатые глаза, натруженные руки в переплетении синих вен, сутулую походку и понимал, что, если ему не стать врачом, то лучше умереть. Тогда у матери хоть будет оправдание перед людьми. Она рано состарилась от двухсменной работы официантки в местном «дайнере» и была помешала на благополучии врачей и на уважении, которое им оказывают простые смертные, поскольку сама происходила из очень небогатой семьи.
Отца у него давно не было — он умер, когда Джерри было два года, от последствий инсульта. Как теперь она перенесёт известие о смертельной болезни сына? Недавно мать пожаловалась ему на простудную боль в груди.
Да… Где тонко — там и рвётся.
Измученный плохими новостями за последние два дня он впервые попытался уснуть. Это удалось. А утром, по привычке, первым делом он раздвинул занавеси и посмотрел, проснулась ли его соседка. Обычно с этого начиналось каждое его утро. Он не был знаком с ней, но был почти влюблён в неё. Ещё со времён первого курса. Она была стройной, спортивной, доброжелательного вида брюнеткой с правильными чертами лица. Он даже точно не знал, еврейка ли она. Около дома он видел её всего несколько раз. Она улыбалась ему улыбкой Джоконды и садилась в свой небольшой автомобиль.
Когда на этот раз, не позавтракав, он оказался на улице и направился на свой «сабвей», ему повезло: он опять увидел её. Она стояла у своего автомобиля и держала в руках связку ключей. Но он был так озабочен своей болезнью, что на этот раз едва взглянул на неё.
Целый день с небольшими перерывами он думал о своей болезни. Спасало то, что он был занят, и болезнь не очень донимала его, лишь изредка давая знать о себе. Но вечером он почувствовал слабость и лёгкую дрожь в коленях — ещё один верный симптом.
Дома Джерри ступил на напольные весы. Он похудел на пять фунтов и теперь весил сто семьдесят. Это при его-то росте!
Джерри понимал, какая сложная и тяжёлая жизнь ожидает его и его мать в ближайшем будущем. Но уйти из жизни добровольно удаётся немногим…
Раньше существовали такие люди, как доктор Геворкян, которые помогали безнадёжно страдающим болезнью Лу Герига, конечно, если на то была Божья воля и собственное желание больного совершить суицид. Но какой смельчак сегодня сможет обеспечить эвтаназию после того, что суд и церковь сделали с доктором Геворкяном? Это только одна сторона медали! А как быть с философией жизни и смерти? Ведь ему только двадцать пять лет, и он о ней почти ничего не знает! Как можно порвать связь с жизнью, зная о ней так мало?
Смерть представлялась Джерри обыкновенным банальным небытием. Это — когда всё время спишь и не просыпаешься. Все попытки людей заглянуть в будущее и представить себя участником великого фарса под названием жизнь, после своей смерти — вызваны только обыкновенной человеческой глупостью. Ведь вся их трагедия закончится, как только закончится их жизнь. И что будет с ними после — сожаление, горечь утрат, совершённые глупости, несостоявшаяся любовь, страдания матери — всё это уже будет им неведомо. Дальнейшая жизнь без всего этого будет как письмо выбывшему адресату, которое он никогда не получит. Нет, важно переболеть этой чепухой заранее, сейчас.
Но как правильно уйти из жизни? Вот о чём надо серьёзно подумать.
Однако, из жизни нужно уйти непременно, иначе с ним произойдёт всё, что описано в медицинских учебниках. И потом, в итоге, всё равно его настигнет смерть. Стоит ли этот сомнительный «праздник присутствия на этом свете» тех мучений, через которые нужно будет ему пройти? Так думал Джерри Каплан, и сердце его замирало от мысли, что его ждёт.
Таинственным образом, вдруг его мысли оборвались, и он даже не заметил, как стал думать о том, что через неделю у матери день рождения и нужно купить ей подарок. Как будущий психиатр он понимал, что это не он, а его мозг без его позволения, охраняя свой собственный покой, заблокировал всё плохое, о чём Джерри думал прежде.
Однако, мысль о суициде оказалась навязчивой, и Джерри, немного поспав, снова вернулся к ней. Была середина ночи, кошмар продолжался. Чтобы переключить своё внимание и отвлечься, он встал с постели, подошёл к книжной полке и взял книгу известного психотерапевта Виктора Франка «Человек в поисках смысла». Наугад открыл её и, прочитав с десяток страниц, опять захлопнул. Жизнь, действительно, не имела никакого смысла.
Так как же правильно — без тоски, страха и сожаления уйти из неё? Какой способ ухода лучше всего избрать?
С этими мыслями он опять заснул. На следующий день должна была быть суббота. Неужели всё повторится опять?
Когда утром он стоял под душем, его посетила следующая мысль: быка сначала ведут на бойню, потом оглушают тяжёлым молотом, он падает на колени, и только тогда забойщик скота перерезает ему глотку. Но всё это время бык не знает, что с ним произойдёт в следующую секунду, думал Джерри. А он не только знает, но и должен сам стать инициатором, распорядителем и исполнителем своей собственной казни.
Вечером, после мучительных раздумий Джерри решил, что самое верное — это инъекция барбитуратов. Достать барбитураты, если знаешь кого-нибудь из лаборатории в университете, несложно. Сколько это будет стоить — теперь неважно.
Следующий вопрос — надо ли оставлять посмертную записку матери? Конечно надо.
Он сел за стол и написал:
«Любимая мамочка, случилось так, что я обнаружил у себя признаки болезни Лу Герига. Я всегда был тебе хорошим сыном и не хотел тебя огорчать. Но ты, при всей своей любви ко мне, в тот период, когда я ещё буду жив, физически не сможешь ухаживать за мной. Ты не представляешь, через что тебе придётся пройти. Я знаю, какой заботливой ты можешь быть. Из-за этого — вместо одной моей смерти у нас с тобой могут случиться две. Я добровольно ухожу из жизни, помня всё хорошее, что ты для меня сделала. Твой любящий сын Джерри».
Письмо получилось несколько длинным. Его крупная слеза упала на бумагу. Ещё одно важное дело сделано, с каким-то мерзким удовлетворением подумал он и на время спрятал посмертную записку в ящик письменного стола.
Теперь осталось заручиться мнением второго врача.
В коридоре университета он подкараулил вечно спешащего профессора Шарзера.
— Пожалуйста, уделите мне одну минуту, это важно. Результатом этого разговора может оказаться моя жизнь… или смерть.
— В чём дело, — спросил слегка раздражённый профессор.
— Я не уверен до конца, в том, что со мной происходит. Теперь, надеюсь, что у меня «болезнь второго курса», и тогда в нашей маленькой семье будет большой праздник. Недавно я нашёл у себя все симптомы болезни Лу Герига.
Профессор Шарзер на ходу, не переставая идти по коридору спросил:
— Тяжело глотать? Проблемы с дыханием? Боль под рёбрами?
— Да. Всё это наблюдается в определённом объёме, — сказал Джерри.
— Вам нужно пройти обследование. Ваши родители живы?
— Нет, только мать.
— Постарайтесь не огорчать её. Я смогу уделить вам внимание только в начале января следующего года, а сейчас ноябрь. У меня очень плотный график. А вам советую — пока не предпринимать никаких шагов. Не меняйте в своей жизни ничего. Ваше мужество ещё может вам понадобиться.
Последние слова профессора стали для Джерри ключевыми, и он задумался над тем, зачем теперь, по старой привычке, чистить зубы и избегать есть слишком перчёную и солёную пищу? Его однокурсник и друг — внимательный, дотошный, но несколько лукавый и не очень способный к учёбе Барри Мнушкин в шутку спросил у Джерри:
— Мне кажется, что ты задумал уйти из жизни, но тогда зачем ты ходишь на лекции и ведёшь конспекты?
— Если я уйду из жизни, кто будет помогать тебе учиться?
— Слава Богу, Джерри, чувство юмора тебе ещё не изменяет, значит с тобой всё в порядке.
А ведь он прав, подумал Джерри. Можно и не ходить в университет до результатов обследования. Но тогда от безделья постоянные мысли о смерти съедят его.
Однако, на другой день на занятия он уже не пошёл. День прошёл плохо, а вечером он почувствовал, что дышит с трудом. Ошибки быть не могло — это болезнь Лу Герига. Надо пойти к пульмонологу.
Доктор-пульмонолог, с галстуком-бабочкой на шее, был больше похож на учителя бальных танцев. Он выслушал все подозрения Джерри и сказал:
— У меня есть чудесный прибор для диагностики. Вам придётся провести ночь в моём офисе наедине с этим прибором. О результатах обследования поговорим, когда они появятся.
Вечером Джерри покорно явился в офис. Когда девушка в белом халатике застегнула на нём последний ремешок и он улёгся на кушетку, Джерри понял, что спать с этой неудобной «чудесной» штукой на шее уже не придётся. Утром он, разбитый, ушёл домой. По дороге он споткнулся несколько раз подряд. Раньше этого с ним никогда не случалось. Это было ещё одним известным симптомом болезни Лу Герига. Днём он позвонил пульмонологу и узнал, что тот будет отсутствовать две недели. Дома ему вдруг опять стало плохо, и ему показалось, что ещё чуть-чуть, и он потеряет сознание. Коварная болезнь давала о себе знать. Джерри решил поступить просто: дождаться других проявлений болезни и с ними лечь в госпиталь. К этому времени у него уже будет необходимый барбитурат.
Между тем приближался день рождения матери, и он решил отправиться за подарком в маленький обувной магазинчик, что рядом с огромным магазином «Автозона». Он решил купить ей тёплые тапочки из натуральной овечьей шкуры с мехом внутри, чтобы она не ходила по холодном полу. Может быть, тогда по ночам её кашель перестанет будить его? Он вдруг заметил, что мыслит крайне непоследовательно.
Когда он учился в начальной школе, мама, уходя рано утром на работу в «дайнер», никогда не будила его. Ведь у него в запасе было ещё сорок минут. Она оберегала его сон, поскольку утром он самый сладкий. Белый хлеб уже был «заряжен» в тестер, и ему оставалось только нажать на рычажок, чтобы съесть тёплые гренки. Мать прибегала из «дайнера» буквально на несколько минут и, не снимая униформы — кокошника и передника с блокнотом и карандашом в кармане, носилась, как молния, по квартире и успевала сделать всё. Иногда, убегая из «дайнера» зимой, она даже забывала набросить пальто. Убедившись, что Джерри всё съел, она выходила вместе с ним на «бродвей» и переводила его через улицу только тогда, когда на перекрёстке зажигался зелёный свет. После этого мама опять бежала на работу.
Джерри тогда не понимал, что был для матери слишком дорогим подарком. Такие, как она — болезненные и некрасивые женщины, обычно не выходят замуж и не заводят детей.
И вот теперь, втайне от матери он должен был предать её, уйти и оставить одну оплакивать потерю сына. Но другого выхода не было, и он старался об этом не думать.
Когда он купил матери тёплые меховые тапочки и собирался идти с ними домой, у магазина «Автозона» он вдруг столкнулся с той, которая уже больше года владела его воображением. В руке у неё был только что купленный новенький ремень для радиаторного вентилятора.
Опустить голову и, погрузившись в свои мысли, продолжать идти дальше было поздно. И он спросил:
— Купили новый ремень для своего автомобиля?
— Да. Теперь иду и думаю, как я буду надевать его на приводное колесо.
— А в чём проблема?
— Здесь нужна мужская рука. Человек за прилавком уже назначил мне свидание на вечер и предложил свою помощь.
— Где ваша машина?
— Вы же знаете, всегда стоит у нашего дома, — сказала она.
Ему ничего не оставалось, кроме как сказать:
— Пойдёмте вместе.
И они пошли в сторону дома.
— Представляете, утром сажусь в машину, вставляю ключ в зажигание, а сигнальный свет на табло показывает неисправность. Поднимаю капот, смотрю, а старый ремень вентилятора порван и свободно болтается… Ну, спасибо что выслушали мой рассказ, — со смехом сказала она. — Мы уже пришли.
— Я попробую вам помочь, если не возражаете, — сказал Джерри.
— Спасибо. Тогда я подниму капот.
Через несколько минут Джерри надел новый ремень. Она включила зажигание, мотор весело заработал. Работа была закончена.
— Меня зовут Ида, а вас? — сказала она и протянула ему руку. Джерри хотел сделать то же самое, но спохватился и сказал:
— Неплохо бы сначала вымыть руки.
— О! Я и не подумала! Давайте поднимемся ко мне. Угощу вас чаем с пирожными.
Когда он вернулся домой было очень поздно. В дверях его встретила мать. В руке у неё был маленький конверт:
— Джерри, тут тебе письмо от доктора Санчеса. Он хочет тебя видеть. Оказывается, ты должен пройти обследование по поводу своей жалобы.
— Ладно, мама, — отмахнулся от неё Джерри. — Поговорим об этом в другой раз, положи куда-нибудь эту открытку. Это сейчас не так важно…
Нью-Йорк, зима 2020 год.
Оригинал: https://7i.7iskusstv.com/y2022/nomer12/djlevin/
