15.03.22. Двадцатый день не знаю чего — местного ужаса или всеобщего. Невозможно каждое утро просыпаться с чувством соучастия в кошмаре. Но именно это и происходит. Попробую в этот момент заняться записью результатов неоконченных семейных поисков, описанием жизненного пути сестер и братьев, родившихся в конце позапрошлого века, или около того. Непонятно для кого и зачем записываю, но все-таки, кажется, что занятие это сейчас правильное.
Про увлекательные поиски информации об этой семье уже писал пару лет назад https://s.berkovich-zametki.com/y2020/nomer2/zlatopolsky/, а сейчас хочется рассказать о том, что удалось узнать к этому моменту. Повторы информации из первого текста неизбежны, но их будет мало. К сожалению, пока не все предположения удалось проверить. О каких-то персонажах известно много, о каких-то — совсем мало, хотя иногда с подробностями об отдельных эпизодах их жизни. Если знаю, немного расскажу об их детях, но не буду переходить в современность.
Начнем немного издалека, с деда тех, о ком пойдет рассказ. В середине 19 века, в местечке Глодосы, центре одноименной волости Елисаветградского уезда, Херсонской губернии, жил да был бакалейщик Арон Златопольский. Возможно, сначала он жил в соседней Добровеличковке (Ревуцком), по крайней мере, его первые дети в метрическую книгу заносились именно там. Не только сам Арон, но и его дети, и внуки числились мещанами соседнего Ананьевского уезда. Видимо, «сменить прописку» было не просто или не выгодно. Найти что-то о Златопольских в Ананьевском уезде не удалось, не сохранились документы этого уезда. Только нашел в справочнике, что в 1896 году в Мостовской волости этого уезда существовал хутор Приют, который (видимо, раньше) имел названия Жуковский, Златопольский. Вдруг Арон был оттуда. (Любопытно, фамилия моей свекрови — Жуковская.)
Детей у Арона и его жены Песи было много, полного их списка у меня нет. Кого-то удалось найти по записям о рождении уже их детей. Найти таким способом дочек Арона нет возможности, а шестеро сыновей нашлись, хотя вполне возможно, что и их было больше. К концу 19 века Арон уже умер, а его дети стали разъезжаться из Глодос — кто в Елисаветград, кто в Одессу, а кто и в Америку. Шабсай Аронович, примерно 1857 года рождения, отслужил рядовым (о чем он указывал в метриках детей), женился, а к началу 20-го века уже переехал с семьей в Одессу. У них с Эстер Вольковной (1870 г.р.) к тому времени уже были дети. Вот о детях Шабсая мы и поговорим.
По рассказам потомков у Шабсая и Эстер было 13 детей. Известно, что летом 1907 года братьев было трое, а сестер — пятеро. Судя по метрикам, еще трое детей умерли в младенчестве. Необходимо сразу пояснить про имена и даты. Дело в том, что имена дети Шабсая меняли, а иногда и не раз. И отчество меняли. Конечно, упомяну, как это происходило, но, чтобы не возникало путаницы, в основном буду называть их последними именами, как правило, это имя в советском паспорте — Николай (Нусим), Лиза (Геня), Ида (Марьям — Ита), Катя (Гитля), Нина, Алексей (Арон), Владимир (Вольф) и Евгения (Гинда).
Многие даты, включая и годы рождения, найдены из сопоставления событий, фактов. Какие-то даты, указанные в документах и на могилах, отличаются от истинных, т.к. были «исправлены» на более удобные, например, при переходе к советским документам. Часть сведений получена из документов и фотографий, часть из архивных данных (большое спасибо полиции), что-то из рассказов дальних потомков, а что-то приходится предполагать, основываясь на известных обстоятельствах. О ком-то потомки сохранили много документов, фотографий, а о ком-то неизвестно почти ничего.
Рассказывать о братьях и сестрах буду не в порядке старшинства, а так, чтобы не приходилось забегать вперед и упоминать о жизненных обстоятельствах тех из них, с кем еще не знакомились. Начну с самого широко известного — с Алексея. Хотя, парадокс — известно о нем очень мало.
Алексей (Арон)
Родился Арон, скорее всего во второй половине 1898 года, хотя, возможно, и в первой половине 1899, т.к. 12 июня 1907 года ему было 8 лет. Назван он в честь деда, а значит, дед к этому времени умер. Семья Шабсая переехала в Одессу, и в 1900х годах они жили на Молдаванке, на Госпитальной улице, где в доме 41 держали галантерейную и табачную лавку. Улица называлась так потому, что на ней находилась Еврейская больница. Правда, потом улицу переименовывали в улицу 19 Февраля (1911-1923), Троцкого (1923-1927, с ним мы еще будем встречаться), снова Госпитальную (1927-1954), а теперь она — Богдана Хмельницкого. Любопытна улица в частности тем, что на Запорожской угол Госпитальной (в 150 метрах от Златопольских) жил прообраз «Короля» Бени Крика из «Одесских рассказов» Бабеля — Мишка Япончик (его настоящее имя Мойше-Янкель Меер-Вольфович Винницкий).
Так дом 41 по Госпитальной ул. (дом Я. Каплуна) выглядит теперь
Сделаю выписку из Википедии о Япончике. Она напомнит о бурных событиях тех лет в Одессе, и поможет нам разбираться в жизни Арона, его семьи. Родился Мишка в 1891. В 6 лет он потерял отца. Работал учеником в матрацной мастерской, затем поступил электриком на одесский завод аэропланов. Во время еврейских погромов в октябре 1905 года участвовал в еврейской самообороне, а потом присоединился к отряду анархистов-коммунистов «Молодая воля». Для борьбы с возможными погромами он организовал «Еврейскую революционную дружину самообороны» и выпустил «воззвание» с призывом грабить «только буржуазию». Попал на каторгу. В 1917 году вышел на свободу по амнистии, организовал большую банду налётчиков и стал «грозой Одессы». В январе 1918 года дружина Япончика, совместно с большевиками, анархистами и левыми эсерами участвовала в уличных боях, устанавливая советскую власть. Япончик воспользовался этими событиями для налёта на Регистрационное бюро полиции, где была сожжена картотека на 16 тыс. уголовников.
Уже в марте с помощью австро-германских войск советскую власть из Одессы изгнали.
В период франко-греческой интервенции Япончик продолжал заниматься грабежом, похищениями, рэкетом. И активно сотрудничал с большевистским подпольем. После того, как в апреле 1919 года Одесса перешла в руки красных, Япончик получил разрешение сформировать 54-й революционный полк имени Ленина. Полк был собран из одесских уголовников, боевиков-анархистов и мобилизованных студентов Новороссийского университета. Красноармейцы Япончика не имели единой формы, многие ходили в шляпах канотье и цилиндрах, но каждый считал делом чести носить тельняшку. Полк был подчинён бригаде Котовского в составе 45-й стрелковой дивизии И.Э. Якира, и в июле был направлен против войск Симона Петлюры. Дезертирство «бойцов» началось ещё до отправки, на фронте оказалось лишь 704 человека из 2202. Уже тогда Якир предложил разоружить полк Япончика как ненадёжный. Тем не менее, полк сохранили и история дальше, как обычно, мутная. То ли большевики хотели уничтожить чужими руками эту мало им подконтрольную вооруженную силу, то ли полк решил, что навоевался, но в начале августа 1919 года полк захватил пассажирский поезд, чтобы вернуться в Одессу. Однако поезд до Одессы не дошёл, 4 августа 1919 года он был остановлен отрядом Красной Армии, Япончик был застрелен. А 24 августа Одессу заняли Вооруженные Силы Юга России (деникинцы).
Вернемся к Арону. К сожалению, о его детстве не знаю практически ничего. На фотографии примерно 1910 года мы видим Шабсая и Эстер с младшими детьми: слева Арон, справа — Вольф, в центре — Гинда. Арон и Вольф в форме, похожей на гимназическую. Так мы узнаем о том, что они учились. Но вот окончили ли они учебу — не знаю. Предполагаю, что самые старшие дети Шабсая должны были работать, а младшие учились в Одессе в гимназии (о некоторых сестрах это достоверно известно).
Шабсай, Эстер и младшие дети, приб. 1910
Революционные идеи в семью точно проникали. И самое раннее, что удалось найти об Алексее (к этому времени он уже не Арон) относится к 1916 году и к подпольной работе. Вот, что вспоминает в 60ые Розалия Яковлевна Сапирштейн.
«В начале 1915 г. мы переселились на Московскую ул. д. 51. В этом доме проживала Поля Учитель, впоследствии по мужу Урицкая. Вскоре я с ней познакомилась. У нее же я познакомилась с Семеном Урицким, Давидом Учителем и Алексеем Златопольским. В этот период они все уже участвовали в революционном движении, посещали революционные кружки, читали запрещенную, нелегальную литературу.»
Алексей Златопольский
Дальше выписка из воспоминаний участника Красной Гвардии брата Розалии, Макса Яковлевича Сапирштейна.
«В июне месяце 1917 года после ожесточенной борьбы был в Одессе создан и организационно оформлен Общегородской Комитет Союза Социалистической [Рабочей] Молодежи, ставший боевой революционной организацией… Под руководством Городского Комитета большевистской партии… Председателем Общегородского комитета Союза был избран тов. Гимельфарб С.М., позднее председателем был тов. Златопольский Ал.»
В Совет входили также Учитель Д., Эйнгорн и другие. В Одессу с фронта вернулся Семен Урицкий (большевик с 1912 года, в будущем — начальник Главного разведывательного управления Генштаба РККА, комкор). Он присоединился к руководству ССРМ, создавал Красную Гвардию.
Следующий известный момент в жизни Алексея — большевистский переворот в Одессе против власти Рады в январе 1918. Вот как пишут об этом Виктор Савченко и Виктор Файтельберг-Бланк [1]. Переворот произошел практически бескровно (было ранено 2 красногвардейца). Одесский обыватель узнал о захвате власти в Одессе из газет утром 14 января. На стороне большевиков выступило около 2300 красногвардейцев, боевиков левых эсеров и анархистов, около 2 тыс. матросов (броненосцев «Синоп», «Ростислав», крейсера «Алмаз»), 1 тыс. большевизированных солдат 49-го полка и Ахтырского пулеметного полка, полу-уголовные отряды Мишки Япончика и Яшки Блюмкина, отряд интернационалистов из пленных солдат австро-венгерской армии Олеко Дундича, дружина Союза молодежи Семена Урицкого. Однако гайдамацкие части Одессы не были разоружены большевиками, и вечером 14 января их командование предъявило ультиматум объединенному ревкому. Бои продолжались до 18 января. Гайдамаки ушли, но в марте они вернулись, уже при поддержке немцев.
Далее опять из воспоминаний Макса Яковлевича. «В боях у юнкерского училища погиб тов. Златопольский Ал., который действовал здесь с группой боевой дружины. Будучи тяжело ранен и истекая кровью, он продолжал руководить боем… Златопольский Ал. не входил в постоянный состав боевой дружины, но в грозные, опасные минуты он появлялся, брал оружие и вместе с боевой дружиной вступал в бой с врагом … Златопольский Алеша был замечательным революционером-большевиком, высокой моральной и духовной чистоты…»
Из книги «10 лет одесской комсомолии»:
«Группа дружинников во главе с руководителем Одесского союза молодежи Алешей Златопольским заняли юнкерское училище. Но вскоре гайдамаки, подвезя несколько орудий, начали почти в упор громить здание училища, которое удерживали всего 7 дружинников. Все предложения о сдаче дружинниками были отвергнуты. Они отстреливались до последнего патрона. Училище было взято штурмом, и Златопольский вместе с его боевыми товарищами были расстреляны».
А дальше из книги «Подвиг Алмаза» Владимира Коновалова [2]:
«В уличных схватках отличилась боевая дружина Союза социалистической рабочей молодежи под командованием большевика Семена Урицкого. Вместе с матросами дружинники участвовали в штурме вокзала. Другая группа молодежи продвигалась к Итальянскому бульвару, где находилось юнкерское училище. В бою за училище погиб Алексей Златопольский — один из организаторов Союза Соцмола в Одессе».
«21 января революционная Одесса хоронила героев, отдавших свою жизнь за Советскую власть. Весь город был в трауре. Улицы, по которым проходила траурная процессия, были запружены до предела. Рабочие, матросы и солдаты несли на плечах 117 цинковых гробов. Бесчисленное множество венков, красных полотнищ с траурными лентами, торжественное шествие многих тысяч вооруженных пролетариев представляли одновременно картину великой скорби и демонстрацию грозной революционной силы.»
Отметим, что хоронили погибших с обеих сторон. Похороны, возможно, были такие торжественные потому, что они были первые в длинной череде. Восстание подробно (но художественно) описано в повести Катаева «Зимний ветер» (продолжение повести «Белеет парус одинокий»), и в главе 36 рассказывается об этих похоронах на Куликовом поле.
Похороны погибших в Одессе во время Январского вооруженного восстания
Об Алексее пишут и другие авторы, но к сожалению, там нет ничего нового, почти никаких деталей. Ким Каневский пишет, что Алексей «любимец городской рабочей молодёжи. Квалифицированный рабочий электромеханических мастерских.» В довольно большой газетной статье 13.08.1923 г. читаем «К этому времени Алеша становится „трамвайным королем» Одессы председателем завкома всех служащих трамвая и мастерских.» А также что «Алеша 3латопольский — это самое дорогое и памятное имя для каждого одесского комсомольца» [3]. Однако, начинается эта публикация с того, что семья Алеши связана с «Народной Волей», что совершенная ерунда.
Статьи в Одесской газете «Молодая Гвардия», 13.08.1923
В память Алеши клубу на Комсомольской (Старопортофранковской) улице, дом 40, было присвоено его имя (с 1926 клуб есть в одесском справочнике, где указано, частично еврейский). В 70ые сестра Нина пыталась, что-то найти об Алексее. Познакомилась с одесской большевичкой Фимой Дашевской. Фима пишет, как она восторгалась Алешей, как убедительно он говорил, призывая к борьбе, не верить ему было нельзя. Нина сообщает об этом в письме племяннику.
«Читая письмо [Дашевской], мне казалось, что вижу Алешу живым. Я один раз была с ним в клубе, потом переименован имени Алеши… Еще в 1926 г, будучи в Одессе, зашла в клуб, но дальше фойе не пошла. Тяжело было… Запомнилось, как он говорил, выступая перед группой в лавчонке у папы. С каким вниманием его слушали, я запомнила. Я подсознательно им гордилась, не понимая, о чем говорилось.»
В этот клуб уже после войны приезжал сын другой сестры, Иды. К сожалению, найти материалы этого клуба мне не удалось. Алексея в семье вспоминали с гордостью, было много Алексеев, как среди его племянников, так и позже.
Нужно сказать еще несколько слов о соратниках Алексея, многие из которых стали комсомольскими и партийными работниками, чекистами, разведчиками. Самого высокопоставленного — Урицкого — мы уже отметили. Теперь об Иосифе Южном-Горенюке. Вот что пишет Олег Капчинский в книге «Окаянные дни» Ивана Бунина» [4]. 12 декабря 1918 в Одессе очередная смена власти.
«С криками: „В тюрьму!“ толпа рабочих выходит на улицу. Замелькали на поясах и в оттопыренных карманах револьверы и бомбы… На подходе к тюрьме к демонстрантам присоединились одесские налетчики (под руководством Япончика), которые спешили, пользуясь случаем, освободить своих товарищей. Среди освобожденных не было Иосифа Южного-Горенюка — руководителя подпольной партийной разведки в городе. Он был отпущен на свободу за несколько дней до этого за полученную от подполья взятку в 30 000 рублей, переданных его женой Розалией Яковлевной Сапирштейн.»
Дальше Иосиф продолжает служить в ЧК. С декабря 1920 по апрель 1921 г. — он начальник спецотдела и член коллегии Одесской губчека. Затем до конца года — председатель Тираспольской уездчека и начальник Особого отдела охраны румынской границы. В 1922 г. приехал в Москву, окончил институт, был многоплановым руководителем. В 1937 сослан. С 1955-го — персональный пенсионер союзного значения.
Один из организаторов ССРМ, Абрам Эйнгорн, принимал участие в январском вооружённом восстании 1918 года, а после оставления Одессы войсками РККА в составе команды бронепоезда А.В. Полупанова принимал участие в боях на Украине и Поволжье. С весны 1919 — он начальник оперативного отдела Одесской ЧК. После захвата Одессы белогвардейцами работал в подпольной ЧК, после освобождения Одессы — заместитель начальника секретно-оперативного отдела Одесской губернской ЧК. В 1920−1921 — особо уполномоченный полномочного представительства ВЧК в Туркестане. В 1921−1922 он в той же должности в Разведывательном управлении Штаба вооруженных сил Украины и Крыма. В 1924 окончил восточный факультет Военной Академии РККА. Работал в Иностранном отделе ОГПУ, на закордонной работе во многих странах. В 1934−1936 заместитель начальника УНКВД по Приморской области, руководил разведывательной работой в Японии и Китае. 21 марта 1937 арестован. Отсидел 8 лет. В 1949 вновь арестован. В декабре 1954 вернулся в Москву тяжело больным человеком, через год умер.
И опять о прообразе Бени Крика, Япончике. Он участвовал в восстании 1918 совместно с большевиками, а Алексей был тогда одним из со руководителей Красной Гвардии, и значит, они очень даже могли пересекаться. Кроме того, могли просто встречаться на своей улице. Я не про то, что рассказы Бабеля о Бене Крике каким-то образом касаются семьи Златопольских, а про то, как это все (неожиданно для меня) оказалось близко.
Парадоксальная ситуация. Алексей самый известный член семьи, о нем пишут во многих книгах, включая энциклопедию (детскую) и одновременно, кроме как о его гибели, о нем почти ничего не известно.
Владимир (Вольф)
Сведений о Владимире гораздо больше, но о его детстве мы можем узнать только крохи из автобиографии. Пишет, что он еврей и родился в Одессе в 1900 году. Точную дату его рождения нигде не видел, но, видимо, между 12 июня и декабрем. Сообщает, что 3 года, до 11 лет, учился в начальном училище, но не окончил его. А в период 1914 — август 1917 полтора года работал учеником конторщика в торговой фирме «Лапдепсмана» (возможно, Ландесман). Вполне вероятно, в пролетарском государстве он преуменьшил уровень образования, чтобы семья выглядела ближе к пролетариям.
В мае 1917, как только организовался ССРМ, Владимир вступил в него (и в боевую дружину). В Корниловские дни (лето 1917) дружина вошла в состав Одесской Красной Гвардии. Как дружинник-красноармеец с 12 1917 по 01 1918 участвовал в одесских событиях, в занятии телефонной станции.
Владимир Златопольский
Примерно 10 марта 1918 на бронепоезде «Мы Полупановцы» Владимир отбыл на немецко-петлюровский фронт в группе одесских красногвардейцев. А бронепоезд был легендарный [5]. Исходно он носил имя «Хунхуз» (так китайцы именовали маньчжурских разбойников). Китайское название было дано бронепоезду, созданному в Киевских железнодорожных мастерских, видимо потому, что за его строительство отвечала 2-я Заамурская железнодорожная бригада под командованием генерал-майора Михаила Викторовича Колобова, переведённая из Сибири на Германский фронт. «Хунхуз» воевал с 1915, в частности, участвовал в Брусиловском прорыве. 25 января 1918 был захвачен в киевских железнодорожных мастерских черноморскими матросами под предводительством Андрея Васильевича Полупанова. Бронепоезд воевал на Румынском и на Южном фронте. «Это лучший и смелый из бронепоездов. Полупанов — смелый и сильный командир», — доносил Антонов-Овсеенко 10 мая 1918 года в Высший военный совет республики.
Уже через месяц, в апреле, под Кривым Рогом Владимир был ранен в руку и ногу, а после выздоровления добровольцем пошел в 3-й Московский стрелковый полк (потом это 212 полк 24-й железной дивизии). А команду Полупанова по приказу Троцкого расформировывают — по обвинению в «партизанщине», но командир добивается встречи с Лениным, который оставляет бронепоезд за моряками. Позднее бронепоезд переименовывают в «Свобода или смерть» и отправляют на Восточный фронт, под Симбирск, где красные терпят тяжелейшее поражение от отрядов генерала Каппеля и мятежных чехословаков. Команда полупановцев бросает бронепоезд в полной исправности возле Симбирска, и «Хунхуз» вновь меняет имя и владельцев. Чехословаки переименовали его в «Орлик». Весь 1919 год «Орлик» обеспечивает безопасность Транссибирской магистрали, сопровождает американскую дипломатическую миссию к адмиралу Колчаку в Омск, его основной базой становится Иркутск. В 1920 году Чехословацкий корпус эвакуируется из России, и «Орлик» на короткое время оказывается в распоряжении японцев, которые, впрочем, почти сразу передают его белым. После окончательного поражения белых в 1922г бронепоезд ушел в Харбин вместе со всем экипажем, где попал к сподвижнику атамана Семенова. Дальше его следы теряются.
Бронепоезд Орлик в Сибири
Владимир тоже на Восточном фронте. 30 августа в Питере был убит начальник Петрочека Моисей Урицкий (дядя Семена), а в Москве ранен Ленин. «За одну рану Ильича — освободить его родной город Симбирск, за вторую — Самару». 12 сентября дивизия Владимира участвует во взятии Симбирска, после чего стала называться Симбирской и железной. Владимир 15.11.1918 был принят в ВКП\б.
В марте 1919 г. центр Восточного фронта Красной Армии был прорван, Колчак шел на соединение с Деникиным, наступавшим с юга. Однако в конце мая началась удачная Уфимская операция РККА, а за ней Златоустовская операция, в ходе которой 24-я дивизия, наступая через горы Южного Урала, 4-9 июля заняла важные горнопромышленные центры. Затем была прорвана оборона белых. Семь полков Железной дивизии (и 212 полк в том числе) были отмечены командованием [6]. 6 июля Владимир получил тяжелое ранение в бок, да еще и заболел сыпным тифом. После выздоровления он продолжал службу на Туркестанском фронте как минимум до 28 06 1921, возможно, уже на не строевых должностях — завклубом, член комендантской команды, секретарь комячейки.
Осенью 1921 года Владимир в Москве, он ответственный секретарь комячейки дивизиона Воздушного Флота республики. Был избран в Московский горсовет. А летом следующего года он начинает совсем новую жизнь. После 5 военных лет начались 5 лет, возможно, самой счастливой жизни — демобилизуется, уезжает в Иваново, поступает на рабфак Политехнического института и женится на Наталье Афанасьевне Охапкиной. Наталья родилась в 1902 г. в крестьянской семье, а лет с 8 ее отдали «в люди», дальним родственникам в г. Иваново. Видимо жилось ей несладко, и в 1914 г. она ушла от них, устроилась работать на Ивановскую ткацкую фабрику, а потом санитаркой в госпиталь. В 1918-20 как Красная санитарка, прошла Украину и Польшу (лазарет 52-й бригады 18 дивизии), на фронте вступила в партию. Эти двое, такие разные люди — с юга и севера, из деревни и города, национальность, образование — встретились, чтобы в новой, невиданной стране, строить новую замечательную жизнь.
Культком рабфака зимой 1922-23 года. Наталья стоит слева, а Владимир сидит перед ней
Наталья хотела стать учителем, но Владимир убедил ее пойти вместе с ним на тот факультет, где готовили специалистов для новой химической отрасли. Именно в этой области в Советской Росси произошел прорыв — профессор Лебедев создал технологию получения синтетического каучука (СК). Еще не было ни предприятий, ни специалистов. Только к тому времени, когда они окончили институт, в Ленинграде был построен первый опытный завод СК.
Владимир начинал учебу с рабфака в 1922-24 году. А вот Наталье пришлось предварительно год отучиться в ликбезе. Кроме учебы у таких активных молодых хозяев страны была масса общественных дел, «нагрузок», как студенческих — в студкоме рабфака, на студенческих съездах, так и городских. Депутатом горсовета в 1922-23 был Владимир, а в 1923-24 году — Наталья (финансово-налоговый сектор). На фабрике Ново-Ивановской-Вознесенской Мануфактуры Владимир по профсоюзной линии руководил прикреплением жилищ для нужд рабочих. А 31.03.1924 у них родилась дочь, которую в честь недавно умершего вождя назвали — Владилена. В том же году Владимир, а на следующий год Наталья, поступили в институт. Учеба и семейная жизнь не мешали активной жизненной позиции. В 1925 году Владимир в редакции газеты «Наше Знамя», а на фабрике «Рабочий край» он организует работу бюро ячейки РКП.
Студенты института 19 октября 1924. Владимир правый в третьем ряду. Светляков 4-й слева во втором ряду снизу
Участники редакции газеты «Наше Знамя» в феврале 1925 года. У Владимира (во втором ряду, второй справа) похоже нагрудный знак летчика
В 1927 активная жизненная позиция приводит к новому этапу в их жизни. Владимир подписал платформу оппозиции.
Из Википедии «В 1926 году произошло неожиданное объединение группы Зиновьева-Каменева, остатков «децистов» и бывшей «рабочей оппозиции» с полтора года молчавшим Троцким. В июле-октябре 1926 года лидеры «Объединённой оппозиции» за свою фракционную деятельность были исключены из Политбюро (оставшись в составе ЦК). За попытки организовывать ставшие уже нелегальными встречи («смычки») оппозиции с рабочими, организацию нелегальной типографии для печати оппозиционной литературы, последовали массовые исключения рядовых оппозиционеров из партии. Наконец, после организации параллельной «троцкистской» демонстрации 7 ноября 1927 года, лидеры оппозиции были исключены из партии, Троцкий выслан в Алма-Ату».
В октябре Владимира (он на 4 курсе) исключили из партии, но после того, как он снял свою подпись и обещал вести борьбу с оппозицией, Губернский Контрольный Комитет решил ограничиться выговором. Однако Губком не согласился, вопрос отправили на рассмотрение Центрального Контрольного Комитета, и 15.02.1928 Владимира все же из партии исключили. А 9 марта 1928 вместе с другими оппозиционерами г. Иваново он арестован и в конце апреля отправлен в ссылку в г Атбасар Акмолинской обл. (сейчас, г. Темир, Казахстан). Партийные разногласия уже стали уголовным преступлением. Наталья, возможно, берет академический отпуск и поступает на работу заведующей детским домом. Видимо зимой она навещала Владимира (рассказывают, что ее посылали уговаривать мужа покаяться). Весной 1929 сосланные (не уверен, что все) заявили местному райкому и в ЦКК, что порывают с оппозицией. Владимир даже писал Радеку — одному из лидеров оппозиции, сосланному в Томск. Сразу отмечу, что об этом и о некоторых других фактах Владимир пишет в автобиографии, когда находится не на свободе, т.е. их достоверность не понятна. В газете «Правда» 28.07.1929 был опубликован список оппозиционеров, отказавшихся от своих взглядов. Список небольшой, в нем и Владимир и Радек. В августе ссылка была снята. В том же году (видимо, осенью) у Владимира родился, но вскоре умер сын, названный Радий (неужели на этот раз имелся в виду Радек). Возвращается нормальная жизнь. Через год, 13.11.1930, Владимира восстанавливают в партии. Еще через год, в декабре 1931, они оба заканчивают институт. Владимира даже оставляют в аспирантуре.
Еще одно отступление. Исай Павлович Шмидт родился в 1896 году в Одессе в еврейской рабочей семье. С 1913 года участвовал в рабочем революционном движении. Был товарищем Г.И. Котовского по одесской тюрьме и подполью. В 1915 году за революционную агитацию в царской армии осуждён на 13 лет каторжных работ и заключён в Шлиссельбургскую крепость. С 1919 года — на службе в РККА: военком полка, комиссар бригады Г.И. Котовского, начальник политотдела дивизии. (Как все близко!) Потом комиссарит в гражданскую войну, потом Институт красной профессуры, потом очень марксистский профессор истории… Но нам интересен его брат — Осип Павлович Осипов-Шмидт, тоже воевавший в гражданскую, который летом 1931 г. был назначен начальником главка «Главкаучук» и особо уполномоченным по строительству заводов синтетического каучука. Под его руководством построено несколько заводов СК, в том числе в Ленинграде и Москве. С 1936 г. он зам. наркома тяжёлой промышленности СССР.
Так вот Осипов-Шмидт отобрал в Ивановском политехе 12 выпускников, а среди них и Владимира, которого отправили «на исследовательскую работу на Ленинградский завод СК литера «А» на должность заведующего центральной лабораторией завода». Тучи рассеиваются — Владимир на работе, к которой стремился. Работает он в разных городах — Ленинград, Ярославль, дольше всего в Москве. Наталья тоже работает в этой отрасли, она хороший инженер-технолог. Летом 1932 отдыхают в Гурзуфе. 03.05.1933 у них рождается сын — Алексей (на этот раз в честь брата). И одесские соратники не отвернулись, не забывают — осенью 1932 Семен Урицкий присылает справку о том, что Владимир участвовал в Красной Гвардии. (Семен в это время начальник штаба Ленинградского военного округа, а штаб располагается в доме 10 на площади Урицкого.) Вот только, похоже, общественная жизнь у них уже не такая бурная.
К несчастью, страшная машина террора не выпускает из своих когтей. Разве только на время. 11.12.1935 Владимира исключили из партии, как «не разоружившегося троцкиста». Но не сажают, оставляют на работе, бригадиром в Центральной научно-исследовательской лаборатории московского завод СК литер «А». Вот как он описывает свои дальнейшие мытарства. «10.03.1936. Осипов-Шмидт послал меня на работу в Казань в засекреченный цех «СОК» завода СК-4. Но я не был знаком с вопросом изготовления катализатора «СОК» и в тот же месяц из Казани меня откомандировали. Вторично меня туда направил 07.09.1936 заместитель Осипова-Шмидта — Кроль Лазарь Семенович. 25.09.1936 я уехал обратно и Кролю сказал, что на «СОК» работать не буду, просил направить на менее ответственную работу». Все же Владимир оказывается начальником контактной лаборатории в цехе № 1, в Казани, где его и арестовывают 23.01.1937.
Анализировать подробности придуманной вины — смысла нет. Суть обвинения сводится к тому, что главный инженер одного из заводов СК, Светляков (он есть на институтской фотографии 1924 года) в 1927 году завербовал Владимира и в Москве свел его с оппозиционерами Сосновским, Раковским и Троцким. И Владимир выполнял общую установку Троцкого на борьбу с партией, а в 1936 с несколькими инженерами устроил вредительство на заводе СК-4 в Казани. Есть несколько строк из тюремной переписки Владимира с женой. Владимир просит Наталью не писать ему. Она отвечает, что так поступать ей не позволяет совесть:
«Ну я не буду тебе писать и сделаю эту формальность, так что, я от этого лучше что ли буду?». «Не поддаюсь отчаянию, но тучи сгущаются. Относительно засекречивания, не поговорить ли с Кролем? К Гордину неловко второй раз обращаться, он трус. Кроль советовал апеллировать в ЦК».
01.11.1937 Владимир приговорен ВКВС СССР за участие в к.-р. троцкистской террористической организации, вредительской деятельности. Статья: 58, п. 7, 58, п. 8, 58, п. 11 — высшая мера наказания и конфискация имущества. Расстрелян в тот же день. Место захоронения — Москва, Донское кладбище (предположительно). В этот же день арестован, а затем расстрелян Семен Урицкий. Светляков (в его деле хранится автобиография Владимира) расстрелян 29 12 1937, Кроль — 25.11.37, Осипов-Шмидт — 25.04.1938. Дата реабилитации Владимира: 10 августа 1957 г. Реабилитирующий орган: ВКВС СССР [7]
Владимир
О реальном приговоре Наталье не сообщали, и она многие годы ждала Владимира, надеялась на чудо. Ее исключили из партии, выселили из квартиры, много лет жила с детьми в бараке на Соколиной горе, в нищете. Было очень тяжело особенно в первые годы и в эвакуации, да и после возвращения в Москву в 1943 году. И все же Наталье, как хорошему специалисту, в какой-то момент удалось вернуться к работе по профессии, вырастить детей, а потом и внуков растить. Умерла она в 1982 году. Дети работали в прикладной науке (кандидаты наук, писали книги), Владилена — в геологии, а Алексей — в создании машин и механизмов. Хотя до 1957 года в работе у них были ограничения.
Семья Владимира в 1949 — Владилена, Алексей, Наталья и Владимир, сын Владилены
Владилена много занималась историей отца, его реабилитацией. Она смогла серьёзно поработать с его следственным делом. Что-то из ее выписок, вы прочли. Вот что она пишет об отце:
«Все, кто знал отца, рассказывали о нем, что он был талантливый инженер, обладающий большими способностями к научной деятельности, чрезвычайно честный, целеустремленный, бескомпромиссный. Я помню своих родителей, всегда увлеченных работой, пропадающих на производстве чуть ли не сутками, да, кроме того, общественные дела, так что для дома и чего-либо другого времени не было. Они буквально «горели на работе». Такое было время, такие были люди».
Николай (Нусим)
25 мая 1888 года у Шабсая родился первенец — Нусим. Местечковое детство среди большой семьи — десяток дядьев и тёть, десятки двоюродных братьев и сестер. Скорее всего, учился Нусим в начальной земской школе в Глодосах, а в Одессе — вряд ли. Не знаю, как на семье отозвались погромы 1905 года. Принимал ли Николай участие в еврейской самообороне, а может помогал семье укрываться на территории Еврейской больницы, на той же улице. Рассказывают, что отец готовил его в преемники, в 1908 году он работал в лавке отца на Госпитальной улице в доме 41. В Одессе он, наверное, именуется уже Натаном Самсоновичем.
Видимо, в 1909 году Натан получает освобождение от армии, т.к. его отец старше 50-ти, а он единственный взрослый сын в семье. Похоже, жизнь лавочника ему была не интересна и, полагаю, он договаривается о работе на Дальнем Востоке в одесском отделении большого торгового дома «Чурин и Ко». Чтобы получить возможность уехать на Дальний Восток, выбраться из «черты оседлости», он принимает крещение, и становится Николаем Дмитриевичем. Центральная контора Торгового дома Чурина находилась в Благовещенске, а руководил ею в те годы купец I гильдии А.В. Касьянов. Сколько Николаю удалось проработать на Дальнем Востоке, какого положения достичь, не знаю, но в августе 1914 года Россия вступает в войну, и планы мирной жизни и карьеры рушатся.
Реклама «Торгового дом Чурина» в справочнике «Вся Одесса»
Дальше начинается хорошо документированная военная часть жизни Николая. 17 сентября в Петропавловске-Камчатском его призывают по мобилизации ратником 1 разряда и отправляют в 1 роту 301 пешей Вятской дружины, куда он прибывает в конце октября. Дружина несет охранную службу в районе Благовещенска. 30 января 1916 года Николай подает рапорт, зауряд капитану Полуактову.
«Настоящим прошу ходатайствования Вашего Высокоблагородия по принадлежности, об откомандировании меня в ближайшую очередь в школу прапорщиков. При сем прилагаю свидетельство на вольноопределяющегося второго разряда выданное Благовещенской мужской гимназией от 11 января с.г. за № 663/26.»
Возможно, он окончил при гимназии сокращенные курсы военного времени, т.к. чтобы стать вольноопределяющимся нужно было окончить 6 классов гимназии. А статус вольноопределяющегося открывал дорогу к офицерскому званию. С 22.03 по 22.06 1916 Николай проходит обучение во 2-ой Иркутской школе прапорщиков.
Из альбома фотографий слушателей Школы прапорщиков предыдущего выпуска
Дальше быстрое в военное время продвижение по службе. В июне 1916 Николаю присваивают чин прапорщика и отправляют в 214-й запасный стрелковый полк (в Новохоперск, Воронежской обл.), где его назначают младшим офицером 11-ой роты. Через год в ноябре 1917 он становится подпоручиком. В качестве последнего места службы Николай указывает 18-й пехотный Вологодский полк, который в то время находился на позициях в Белоруссии, 30 км западнее Барановичей. Неожиданная карьера, учитывая, что получение офицерского чина давало личное дворянство. Но и тут не сложилось — рухнула Российская Империя. Вместе с дворянством.
В 1918 году армия фактически само распускается, и скорее всего Николай возвращается в Одессу, причем во время власти Директории, когда братьев там уже нет. Летом в Одессу в качестве военного атташе Советской России присылают соратника братьев — Семена Урицкого. Думаю, что Николай либо знал Семена до отъезда из Одессы, либо познакомился с ним в это время, т.к. в течении нескольких лет его жизненные обстоятельства связаны с Семеном. Семен нелегально ищет в Одессе кадры для Красной Армии, за что осенью его из Одессы высылают. Той же осенью Николай переходит немецкую демаркационную линию и поступает в 44 московский рабочий резервный полк начальником минометной команды. В мае 1919 года Николая отправляют командиром батальона в Одессу, где советская власть формирует новые дивизии. (Про эти времена, про эти дивизии и полки упоминалось в биографии Япончика.) Туда же, на юг, в это время отправляют и Семена Урицкого. В августе армия Деникина внезапно захватывает Одессу. Красные бежали, но Николая среди них не было. Так что карьера в РККА также рухнула. А вот что именно с Николаем было дальше — мне не ясно.
В «Анкете бывшего белого офицера» Николай пишет, что «в белую армию не поступал», а также следующее.
«Во время Деникинщины эмигрировался в Кемалистскую Турцию \Самария\, а оттуда в Константинополь и кружным путем через Болгарию и Румынию перебрался обратно в Одессу. В июне 1920 проходил особый отдел Румграницы (военная контрразведка) по возвращению из Константинополя. Будучи у англичан в Турции был арестован за агитацию среди русских военнопленных за Соввласть.»
Дальше он пишет уже о службе в Москве осенью следующего, 1921 года. Заметим, что в Москве его характеризуют в документах, как «бывшего подпоручика Деникинской белой Армии».
Про год с лета 1920 до осени 1921 известно только то, что он успел пожить на родине и жениться в соседнем местечке Ново-Архангельске. Женился он как Натан Самсонович. Не представлю, как ему удалось сохранить в тайне свое крещение. А когда в Одессу начальником военного округа присылают Семена Урицкого Николай уезжает в Москву.
Обсудим, насколько рассказ Николая в анкете реалистичен даже для того нереального времени. Как Николаю удалось в Турции без языка, в военное время выжить, преодолеть более 2000 км через вздыбленную, оккупированную страну и вернуться сразу после изгнания белополяков — совсем не представляю. И почему Николай бежит не в Турцию, а гораздо дальше, в Палестину, откуда возвращаться на 1500 км больше? Еврейский беженец Нусим Шабсович уехал экспресс-пароходом? В списках парохода Руслан — первого после начала Первой мировой корабля из России в Палестину, ушедшего в конце октября 1919 из Одессы, — никого похожего на Нусима не нашел. И почему вернувшись, он не едет в Одессу, где много соратников братьев, а на целый год «прячется» в родных местах?
Более реалистичным мне кажется другой вариант. В родных местах Николай начал прятаться в 1919 году, до или после прихода белых. Справку о возвращении из Турции ему «сделал» соратник Алексея — Южный-Горенюк, который, как мы отмечали, именно в 1921, когда Николай перестал прятаться и уезжал в Москву, был начальником особого отдела Румграницы. Контраргумент — прятаться в это время именно в еврейских местечках было опасно. И про репрессии англичан, непросто придумать. А еще получается, что Урицкий с Южным покрывали дезертира.
Есть еще и третий вариант. Как кадровый офицер, Николай (как-то скрыв службу у красных свою и братьев ?!) полгода служил у белых. А потом прятался на родине. В этом варианте понятно, почему Николай прятался, ожидая Урицкого, но покрытие Урицким и Южным перебежчика мне представляется опасным для них. В пользу этого варианта говорит наличие в «Списке с делами Военно-Судного Отделения штаба Войск Новороссийской области, кои не могли получить дальнейшего движения вследствие эвакуации города Одессы и Одесского района» такого — «Дознание о Златопольском съ заключением военно-прокурорского надзора Одесского Военно-Окружного Суда», 1920 год. Однако наличие такого дела нельзя считать полным подтверждением этой версии — не мало однофамильцев было и в Одессе. А еще, слово «Златопольском» написано не заглавными буквами, как тогда полагалось при написании фамилий, так что могла идти речь о чем-то в городе Златополь. Но тогда это прилагательное без существительного.
Четвертый вариант — героический. У белых Николай служил, но по заданию или с ведома красных. Подпольным одесским ЧК командовал в это время соратник его братьев, Эйнгорн. В этом варианте, понятно почти все, включая поведение Урицкого и Южного, непонятно только почему Николай прятался до приезда Урицкого. Такая конспирация, что больше никто не знал о задании?
В любом случае, после того как в мае 1921 в Одессу был назначен Урицкий, Натан опять становится Николаем Дмитриевичем и уезжает — по своему ли решению или потому, что религиозная семья его жены выгнала Николая Дмитриевича. В свидетельстве о рождении его сына, Арона, начало 1922 года, отец записан как Натан Самсонович. В сентябре 1921 года Семена Урицкого возвращают в Москву, доучиваться в Академии РККА. А в ноябре в Москве оказывается и Николай. Его не только не «привлекли» за то, что случилось летом 1919, но и прикомандировывали к хозчасти Академии РККА, где назначают заведующим зданиями и общежитиями. Заполняя анкеты, Николай пишет, что он холост, про сына не пишет. Он еврей. Из мещан. Ранений нет. Отличий нет. В графе «К какому роду деятельности вы более склонны» честно пишет — «к торгово-промышлн. хозяйств. деятельности». В графе «Кто вас знает из видных советских или партийных работников (их адреса). Указать двух товарищей.» «Меня знают т. Урицкий /слуш В.Ак./ т. Федько /начдив/ и т. Дмитренко /слуш В.Ак/.» Все трое были в 1918-9 на Деникинском фронте на Украине. Урицкий в 1919 был в штабе у Федько. Комбриг Дмитренко также служил под началом Федько. О чем-то это, возможно, говорит.
Интересно видеть приказы по Академии, в которых назначают Николая или по его ходатайству назначают рабочих, дровоколов, переписчика. Общежития располагались в бывших гостиницах «Реноме» и «Левада» на Тверской, рядом с «домом генерал-губернатора». Сейчас на их месте дом № 11.
Таким образом, почти год Николай жил в Москве одновременно с Владимиром. Кроме того, вместе с Николаем или чуть позже приехали и их сестры — Ида и Евгения, о которых Николай пишет «проживают при мне». Возможно, с ними приехала и мама, Эстер, правда довольно скоро — 13.04.1922 — она умирает, всего в 52 года. То есть в Москве оказывается большая часть семьи. Про отца Николай пишет только, что ему 65 лет. Где Шабсай — не известно. Это последнее упоминание Шабсая. В конце 1935 Владимир в своей анкете не пишет об отце.
В 1922 Урицкий заканчивает Академию и уезжает по разведывательной линии за границу, а Николая 10 октября того же года в связи с реорганизацией армии сокращают из РККА и увольняют из Академии. Военные документы о его жизни окончились, и дальше я искал по разным направлениям. Может он в связи с заявленной склонностью, пошел в нэпманы, но как его найти. В справочниках «Вся Москва» и «Вся Одесса» — его нет. Может он в разведке с Урицким — и там не нашел, да и найти в этой сфере сложно. С 1924 Урицкий руководит пехотными школами в Москве и Одессе. В документах этих школ Николая не нашел. В 1922 году Касьянов, владелец фирмы «Т.Д. Чурин и Ко», уезжает из Москвы в Харбин. Меняя владельцев и название, фирма просуществовала там до 1953 года. Может и Николай уехал в Харбин, как знакомый дореволюционный сотрудник? В Дальневосточных архивах ничего о Николае в делах «Т.Д. Чурина» не нашел.
Так что дальше сведений о Николае почти нет. Только 2 эпизода. В 1929 году Биржа труда Москвы направила Николая инкассатором в Зернотрест, 26 октября его зачислили. Затем, окончив вечерние курсы, Николай с 05 02 1930 работает там же шофером, 125 р. в мес. В крошечной анкете пишет, что он еврей, служащий, «на воен. учете комсостав, груп. ср., катег. 4». Живет М Пироговская 16 кв 234. 15 июня 1930 в Управление Зернотреста поступает письмо из Народного суда Н-Архангельска о том, что Златопольскому Н.Д. отказано в кассационной жалобе, и что нужно приступить к исполнению по исполнительному листу. На следующий день Николай пишет заявление заведующему гаражом. «Просьба уволить по собственному желанию, т.к. уезжаю в другой город из-за того, что нет жилплощади в Москве.» 19.06.1930 он уволен. На следующий год его жена и сын переезжают жить в Москву. Самостоятельно.
Владимир, Владилена, Натан, Борис (сын Иды), Наталья, приб. 1929
Прошло еще 25 лет. В 1955 Николай проживал в станице Анапская, ул Набережная дом 100, с подсобным хозяйством (виноградник). В похозяйственных книгах за 1955-60 указано место работы — Колхоз им. Ленина, колхозник, учетчик гаража, специальность вне с\х — счетовод. Потом он жил на маленькую пенсию и с виноградника. Рассказывают, что сестра Ида, в 60-ые, посылала ему посылки, а ее сын Борис с женой, как-то к нему заезжали. В 1960 и 1961 у Николая были медицинские операции. Умер он в Анапе 11.04.1968 от «сердечного цироза печени». Национальность в свидетельстве о смерти — поляк.
Больше добавить о Николае мне почти нечего, хотя он мой дед и, даже один раз я его видел. В семье о нем ничего не рассказывали. 07.10.1961 он прислал письмо моему отцу.
«Мой сын Арон. Не удивляйся этому письму, мне время подсказывает не откладывать его написать. Прошлого разбора здесь не будет. Коротко. Я был одинок всю свою жизнь и сейчас одинок. Единственная связь сестра Ида Клейман, которая моложе меня и очень больна, я боюсь ее потерять».
Дальше он пишет о своем здоровье, хозяйстве и о том, что хочет передать его Арону. «Я хочу, чтобы мои труды не пошли прахом, как многое у меня пропало в жизни». Отец завещания не захотел. А примерно через год дед приехал в Москву и пришел к нам в гости. Крепкий, уверенный человек с особенной самодельной палкой. Сидел за столом. Разговаривал с бабушкой. Мы — дети — были в стороне, да и не интересовались.
Размышления и предположения. Может Николай по склонности «ушел в НЭП», но когда в 1928 НЭП закончился, а потом еще и за брата взялись, то бросил это. А что было после 1930-го? Неужели Николай 25 лет шоферил и 10 лет бегал от алиментов? Как-то мелко по сравнению с началом жизни, с его «замахом». Почему он всегда один? Может действительно служил у белых, и потому всю жизнь прятался «в шоферах», не заводил семью, сторонился родных? Как стал поляком? При немцах? В общем, основная часть жизни Николая совсем непонятна. А ведь 60 лет назад я мог просто его расспросить. Поздно спохватился.
(окончание следует)
Оригинал: https://s.berkovich-zametki.com/y2022/nomer4/zlatopolsky/
