Предлагаемый к публикации материал представляет часть серийной публикации и включает архивные документы о преступлениях нацистов и их пособников, подтверждающие факт геноцида против мирного населения на оккупированной территории Северо-Осетинской АССР в годы Великой Отечественной войны.
В научный оборот введены исключительно важные и интересные документы, ранее хранившиеся под грифом строгой секретности.
Мы предлагаем Вашему вниманию археографическое предисловие, которое укажет направления нашего исследования. А с подробной информации мы можете ознакомиться, обратившись к автору издания через редакцию журнала.
На форуме историков, состоявшемся в начале октября 2020 г. в Музее на Поклонной горе, были определены основные проблемы исторической науки, которые требуют глубокого и всестороннего анализа. Так как не прекращаются попытки фальсификации многих событий и фактов отечественной истории, перед профессиональным сообществом поставлена задача достойно держать удар и имеющимся арсеналом научных методов противостоять подобным демаршам.
Интерес к истории Великой Отечественной войны не только не угасает, но и постоянно активизируется, исследовательское поле расширяется, захватывая те проблемы, которые ранее оказались на периферии научного поиска. Такой «запретной» до недавнего времени темой являлась немецко-фашистская оккупационная политика. Между тем объективный и всесторонний анализ проблемы позволит углубить понимание сущности фашистских планов в отношении СССР. Одним из таких научно-популярных проектов, призванных собирать архивные материалы, воспоминания участников военных событий, стал Всероссийский проект «Без срока давности», основная цель которого заключается в сохранении исторической памяти о трагедии мирного населения СССР, ставшего жертвой военных преступлений нацистов. В серии сборников, которых уже 23 тома по разным регионам Европейской части страны, собраны документы, однозначно свидетельствующие о том, что гитлеровцы пришли в СССР далеко не с гуманной миссией, нацизм не имеет «светлой» стороны, и мирные советские граждане постоянно подвергались геноциду со стороны «освободителей». Результатом этого стало уничтожение более 11 млн. человек на оккупированных территориях СССР, которые (земли) считались по плану «Ост» германской территорией и подлежали «беспощадной германизации» [1].
Подробное и всестороннее изучение битвы за Северную Осетию предполагает детальное исследование такого значительного аспекта, как оккупация некоторой ее части и последствия немецкой политики для жителей и экономики республики. Настоятельная необходимость и актуальность постановки проблемы определяется рядом причин: во-первых, слабой разработанностью в отечественной историографии; во-вторых, необходимостью дать отпор фальсификациям истории Великой Отечественной войны, потребностью систематизировать исследовательский опыт в области изучения нацистских планов по отношению к населению и экономическим ресурсам Северо-Осетинской АССР; в-третьих, привлечение большого корпуса источников, значительная часть которых рассекречена в последние годы, позволяет дать новые оценки устоявшимся в отечественной историографии оценкам оккупации, пересмотреть особенности функционирования немецко-фашистского оккупационного режима; в-четвертых, изучение особенностей оккупационной политики, положение местного населения и повседневных практик в условиях «кавказского эксперимента» позволит выйти на другие не менее важные проблемы в исследовании одной из важных страниц битвы за Кавказ; наконец, научное представление об истории войны необходимо для патриотического воспитания молодежи, для сохранения в поколениях исторической памяти о той цене, которую мы заплатили за Победу.
Цель издания сборника состоит в постановке проблемы, объективном и всестороннем анализе оккупационной политики фашистской Германии, проводимой на захваченных территориях Северной Осетии; выявлении основных черт и характерных особенностей так называемого «кавказского эксперимента», распространенного на весь Северный Кавказ.
Некоторая часть территории Северной Осетии, вслед за Кабардино-Балкарией, Орджоникидзевским краем и другими субъектами региона была оккупирована с конца сентября по 31 декабря 1942 г. после продолжительных и кровопролитных боев частей Красной армии с немецкими захватчиками.
Несмотря на небольшую территорию, Северо-Осетинская АССР занимала видное, а в некоторых смыслах, даже исключительное место в народном хозяйстве страны. В результате проведения значительного объема геолого-разведывательных работ было выявлено свыше 300 видов рудных и нерудных полезных ископаемых, ежегодная добыча руды составила 140 тыс. тонн. Объем валовой продукции завода «Электроцинк» во второй половине 1930-х гг. увеличился в 9 раз, по серной кислоте — в 13 раз [2, с. 226].
Развитие цветной металлургии потребовало использования мощной энергетической базы. Правительство выделило средства на строительство Гизельдонской ГЭС мощностью 22,3 тыс. кВт. Наличие большого лесного массива вызвало к жизни развитие лесной промышленности, особенно по переработке ценных пород деревьев. Получила дальнейший импульс пищевая промышленность, флагманом которой был БМК. Интенсивно развивалась легкая промышленность [3].
В области сельского хозяйства также произошли большие сдвиги. К концу 1930-х гг. в республике было создано 119 колхозов. За ними было закреплено 271,8 тыс. га земли с 8-ю МТС, 800 тракторами и другими сельхозмеханизмами [4, с. 94]. Цифры свидетельствуют, что экономика региона находилась на подъеме.
Это важно подчеркнуть, т. к. в планах Германии особое внимание уделялось тем районам СССР, которые могли обеспечить в будущем не только армию, но и население Германии продовольствием и питать промышленность Рейха. Несмотря на большую потребность в кавказской нефти, германская верхушка разрабатывала стратегические планы в отношении других отраслей советской экономики. Идеологи Третьего рейха (А. Розенберг, И. Геббельс и др.) определили стратегическую важность захвата районов Северного Кавказа для снабжения Германии продуктами питания.
Эта установка как нельзя лучшее соответствовала моменту, т. к. не получив доступа к грозненским и бакинским нефтеносным районам, германское руководство быстро перепрофилировало свои планы в пользу продовольственной экспансии, ставшей частью так называемого «кавказского эксперимента». Его важнейшие аспекты: добиться всеми способами лояльности горского населения в период оккупации горских автономий в 1942–1943 гг. для обеспечения безопасности тыла и эксплуатации ресурсов Кавказа и др. [5]. В первоначальном варианте плана «Ольденбург» ставилась задача ликвидировать колхозную систему и воспользоваться силами тех сельчан, которых силой «загнали» в коллективные хозяйства. Ставшие свободными производителями, последние могли вкладывать силы в повышение производительности труда, следовательно, обеспечивать высокие поставки сельскохозяйственных продуктов в Германию [6, с. 484]. По сохранившимся данным, фашисты вывезли с территории дона, Кубани и Ставрополья свыше 1,5 млн. т зерновых [7, с. 457].
Кабардино-Балкарская и Северо-Осетинская автономные республики дали значительно меньшие цифры для Рейха, т. к. к началу оккупации многие колхозные поля были убраны, зерно вывезено в горы. В августе 1942 г. Северо-Осетинский обком ВКП (б) и Совнарком Северо-Осетинской АССР в целях скорейшего окончания уборки колосовых культур, овощей и заготовки кормов постановили: «1) закончить уборку и обмолот колосовых культур до 10 сентября 1942 г.; 2) мобилизовать на проведение уборки урожая все трудоспособное население районов; 3) молотьбу производить круглосуточно, маскируя свет молотилок в ночное время; поставить на молотьбу все наличие комбайнов; 4) особо обратить внимание на обеспечение своевременного и полного сбора овощей» [8, л. 286]. Собранный хлеб и кукуруза свозились в горные районы республики. Также в горные районы республики был свезен колхозный скот (овцы, коровы, лошади) [9, л. 2].
Опасная близость фронта с начала осени 1942 г. не дали возможность гитлеровскому командованию превратить Северный Кавказ в источник поступления зерна. Однако оккупировав регион, германские власти пересмотрели свои планы и внесли в них коррективы.
Осознав пользу от коллективного ведения хозяйства, оккупанты не стали их упразднять и даже жестоко карали вредителей колхозного имущества. Сохранялась система работы, плановые обязательства, перед старостами поставлена задача возвращения колхозного имущества, розданного советскими властями накануне оккупации, эти и другие факты приводятся во многих источниках.
Так как приход немцев совпал с осенней уборочной кампанией, оккупанты старались не допустить ее срыва; всем сельскохозяйственным рабочим предполагалось платить по количеству отработанного времени. Не сомневаясь в успехе германской армии, оккупационное руководство стремилось, как рачительный хозяин, заботиться о сохранности семенного фонда, собираемых пошлинах и налогах [10, с. 39].
Долгосрочные перспективы эксплуатации экономики захваченных регионов в течение короткого времени стали корректироваться и связано это было с неблагоприятной для гитлеровцев ситуацией на фронте. Изменившаяся к началу зимы военная обстановка в очередной раз внесла коррективы в план «Ольденбург»: немецкие хозяйственные команды в спешке вывозили сельскохозяйственную продукцию, поголовье скота не только из числа колхозного имущества, но и из частных хозяйств [11, с. 221].
Практически во всех свидетельствах люди говорят о тяжелых бытовых условиях, об отсутствии продуктов питания, одежды. Повседневная жизнь населения была сильно осложнена острым дефицитом и невозможностью изыскать продукты, топливо, одежду, жилье.
К этому присоединялась тяжелая морально-психологическая атмосфера, связанная с тревогой за жизнь близких, неизвестность будущего и др. В экстремальных условиях оккупации, связанных с грабежами, насилием и издевательствами над мирными жителями, у многих граждан рождалось не только негодование, но и противодействие в разных формах.
Жертвенность стала одним из способов противодействия оккупантам. Война в психологическом отношении выступила пограничной ситуацией, т. е. очень опасной, достаточной неопределенной и непредсказуемой, угрожающей, прежде всего, жизни самого индивида
1 января 1943 г. территория Осетии была освобождена частями Красной армии. Весной 1943 г. вслед за другими освобожденными районами страны в Северо-Осетинской АССР создали республиканскую чрезвычайную комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, которой предстояло собрать материал о пребывании фашистских войск и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям республики [12, л. 82].
Было сформировано несколько бригад, для сбора материалов по всем районам республики. Надо отметить, что в ряде архивов республики отложились эти документы, которые, к сожалению, за редким исключением до настоящего времени не стали предметом специального рассмотрения, хотя только в ГАНИ РСО-А. сохранилось 17 увесистых томов с составленными актами и записанными показаниями очевидцев, это свыше 1500 документов.
Прежде всего, приведем данные, извлеченные из материалов Чрезвычайной комиссии, которые уже введены в научный оборот и широко используются. Оккупанты уничтожили и разрушили в колхозах 1 905 строений, 433 жилых дома, разграбили 10 997 голов крупного рогатого скота, 15 494 тонны зерна. Немецко-фашистские захватчики причинили гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям ущерб, выражающийся в сумме 1 115 302,1 тыс. руб. За время оккупации гитлеровцами расстреляно 128 мирных советских граждан, подвергнуто избиениям и насилиям 150 человек, погибло от налетов вражеской авиации и артиллерийского обстрела 1 323 человека и ранено 781 человек [13].
Официальная статистика — не единственный источник, проливающий свет на причиненный от оккупации ущерб народному хозяйству республики.
Большой источниковедческий интерес представляют свидетельства очевидцев событий, записанные либо уполномоченными лицами, либо самими гражданами. Подавляющая часть их написана от руки, часто простым карандашом, что со временем сильно отразилось на их сохранности, некоторые тексты угасающие. Форма изложения свободная, но в каждом из случаев обязательным является указание на свидетеля, готового подтвердить правильность показания [14].
История — это не только сухие факты, цифры и выводы, но это жизнь поколений, чьи судьбы переплелись с историей страны, это люди, их мировосприятие. К сожалению, в региональной историографии ссылки на эго-документы не предпринимались. А между тем, использование эго-документов, если можно так сказать, делает историю более очеловеченной, понятной и сопереживаемой для современников и последующих поколений [15, с. 26].
Понятно, что антигуманная политика немецких завоевателей не являлась проявлением заботы о населении региона, она ориентирована на максимальное выкачивание хозяйственных ресурсов, продовольственное обеспечение немецкой армии, а впоследствии, Германии и ее населения. Такие долгосрочные перспективы требовали хорошо продуманных планов. Меняющаяся военная обстановка корректировала экономическую политику в отношении форм эксплуатации сельского хозяйства региона; возможности сохранения советских коллективных хозяйств, методов оплаты труда и др.
Наиболее четкое восприятие оккупационной политики в родном селе мы почерпнули в воспоминаниях известного историка-кавказоведа М. Блиева, чье детство пришлось на военные годы. Он вспоминал об оккупации своего села: «Сама по себе немецкая чистка от «советчины» создавала впечатление, что оккупанты намеревались остаться на Кавказе надолго. Это я понял несколько раньше, когда увидел сооруженный ими на р. Урухе капитальный мост… Если же судить по-взрослому, то в глубине души у самих немцев не было уверенности в их долгом пребывании на Кавказе. Малые народы, населяющие его, в общем-то более просты, чем европейцы. Но эти «простые» люди сродни обоюдоострому кинжалу, когда-то дополнявшему облик горца…» [16].
Общую картину экономической экспансии дополняют свидетельства других очевидцев. За некоторыми незначительными вариациями основные методы экономической политики распространялись на все населенные пункты захваченных районов Осетии. Так, жители с. Хазнидон Ирафского района вспоминали о том, как на сельском сходе им было зачитано обращение к кавказским народам и наставление бургомистра. Красной нитью через эти документы проходила мысль о том, что в течение 20-ти лет над гражданами издевались большевики, а теперь «вы должны помогать немецкой армии строить дороги, обеспечивать ее продуктами питания». Все колхозное имущество было объявлено собственностью германского государства [17, л. 26].
Жители ст. Змейской свидетельствовали, что немцы «дали приказ о том, чтобы все жители, включая даже детей и стариков, выходили в обязательном порядке на работу. Не явившихся на работу они арестовывали, а опоздавших били розгами» [17, л. 56]. Колхозники должны были выходить на работу в 6 утра, их выстраивали по-военному, каждую бригаду в особую команду. К собравшимся заявлялись немцы и каждый говорил, сколько работников ему нужно. Зоя Цопанова, 1925 г. р. вспоминала, как «Немцы заставляли работать в поле, шесть человек впрягались в плуг, а один управлял. На распаханном поле сеяли подсолнух» [15, с. 31].
По свидетельским показаниям жителей с. Новый Урух все население обязывалось продолжить свою работу коллективно, заработанное должно распределяться немецким командованием [17, л. 124]. Оккупационные власти не отказывались от колхозной системы хозяйствования, пытаясь приспособить ее под свои нужды. Ответственные за сельскохозяйственные работы старосты должны были организовать процесс: собирать сельчан на сбор оставшейся на некоторых полях кукурузы, осенние полевые работы и др. Собранный картофель сразу же отправлялся в армию, а население, чтобы оно не умерло от голода, получало по 1 корзине из 15 собранных.
Чтобы провести посев озимых, оккупационные власти в принудительном порядке собирали с каждого двора по 1 пуду семян [17, л. 48].
В с. Толдзгун все дойные коровы были взяты на учет, и для каждого владельца коровы устанавливалась норма налога. Тот, кто нарушал эту норму, лишался коровы. Домашнюю птицу забирали. Каждое домохозяйство облагалось налогом на яйца, независимо от наличия/отсутствия несушек [18. С. 228]. Мельницы также были объявлены собственностью германского государства и к ним были приставлены немцы. Плата за пользование мельницами взималась в натуре: помол одного пуда — 4 шт. яиц, за помол 3-х пудов зерна — 1 курица. Очевидец событий из с. Дигора указывал: «В отношении колхоза и колхозного имущества был приказ. Все колхозное имущество должно было быть собрано. Фермы были расхищены, при этом создавались комиссии из 5–7 человек по распределению скота по дворам. Комиссия составляла списки с указанием числа душ в каждой семье, а рядом ставилось число причитающейся живности. При этом семьи коммунистов не получали ничего. Немцы раздавали мелкий скот, чтобы сельчане сохранили его. На каждую семью давали по 2 головы мелкого рогатого скота, а сверх еще 5 голов на каждый двор. Розданный скот запрещалось резать. Сами же угоняли на бойню сразу по 100–140 голов» [19, л. 223].
Оккупанты не гнушались мародерства, отбирали у населения продукты, ценные вещи, одежду. Калиниченко Ксения вспоминает, как «сразу началась реквизиция всего съестного. Забирали скотину, зерно, масло» [15, с. 43]. Оккупанты квартировали в домах, хозяева же укрывались либо в лесу, либо в землянках: «Жизнь в лесу была тяжела, — так вспоминал свое военное детство Н. Засеев, — «не было воды, не хватало муки, продуктов. Трудно на большую семью с детьми устроить хорошую землянку. Поэтому в землянках было холодно, сыро, народ болел. Все это вызвало частные смертные случаи. В это время немцы вообще снабжались очень хорошо. Получали из Германии масло, консервы, вина, шоколад, кофе, какао» [15, с. 25]. В некоторых населенных пунктах оккупационные власти требовали возвращения местного населения из леса, т. к. опасались налета партизан или авианалётов: «Если вы не уйдете, вас будут бить — вы партизаны» [20, л. 56].
Археографическая обработка осуществлена по традиционным правилам. Методологической основой для работы по подготовке документов стали «Правила издания исторических документов в СССР».
Подборка документов извлечена из Государственного архива новейшей истории РСО-Алания (ГАНИ РСО-А): ф. 237 — Государственная чрезвычайная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков на территории Северо-Осетинской АССР; ф. 9 — Алагирский райком ВКП (б); ф. 46 — Моздокский райком ВКП (б); Научного архива Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований ВНЦ РАН им. В. И. Абаева — филиала ФГБУН ФНЦ «Владикавказский научный центр Российской академии наук» (НА СОИГСИ) ф. 7 — История Великой Отечественной войны, которые отчасти дополнены материалами из других источников. В подборку включены наиболее информационно насыщенные документы, свидетельствующие о злодеяниях фашистов на оккупированных территориях.
Значительная часть материалов публикуется без сокращений; из других взяты отдельные фрагменты, что отражено в названии документа. Составители сохранили стилистику, что позволяет проникнуться духом времени. Каждый документ снабжен легендой. Напоминаем, что познакомиться с документами Вы можете, обратившись к автору статьи через редакцию журнала.
Итак, анализ источников позволяет утверждать, что политика германского Рейха на территории Северного Кавказа претерпевала определенную корректировку в зависимости от ситуации на военном театре. Она серьезно отличалась от первоначального гибкого варианта эксплуатации захваченных территорий, и, в конечном счете, свелась к тривиальному разграблению во время панического отступления с оккупированных земель. Вывозились не только продукты и техника, но разрушались исторические памятники, жилые постройки, население подвергалось не только ограблению, но и нередко физическому уничтожению. После освобождения территории Северной Осетии были установлены масштабы злодеяний и нанесенных убытков немецко-фашистскими частями на оккупированной территории.
Литература
1. Всероссийский проект «без срока давности»: https://pobeda.nso.ru/projects/federal/vserossiyskiy-proekt-bez-sroka-davnosti
2. История Северной Осетии: ХХ век. М.: Наука, 2003.
3. Осетины. / [В. А. Тишков и др.]; /отв. ред. З. Б. Цаллагова, Л. А. Чибиров. — М.: Наука, 2012. — 605 с.
4. Сельское хозяйство Союза ССР (Статистический справочник). М., 1939.
5. Татаров А. А. Горские народы и «северокавказский эксперимент» Германии в 1942–1944 гг.: на материалах Кабардино-Балкарии: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Нальчик, 2016.
6. Татаров А. А. Сельскохозяйственные ресурсы Северного Кавказа в экономической стратегии Германии в 1942–1943 гг. //Политематический сетевой электронный научный журнал Кубанского государственного аграрного университета. 2015. № 107. С. 484–497.
7. Типпельскирх фон К., Кессельринг А. и др. Итоги Второй мировой войны. Выводы побежденных. М., 1998.
8. ГАНИ РСО-А. Ф. 1. Оп. 1. Д. 531.
9. ГАНИ РСО-А. Ф. 3. Оп. 1. Д. 18.
10. Лохова Т. В. Сельское хозяйство Краснодарского края и Адыгейской автономной области в условиях временной нацистской оккупации // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2012. № 2 (22).
11. Кринко Е. Ф. Жизнь за линией фронта: Кубань в оккупации (1942–1943 гг.). Майкоп, 2000; Степаненко С. Г. Деятельность Чрезвычайной государственной комиссии СССР по выявлению военных преступлений фашистской Германии на территории Краснодарского края: дис. канд. ист. наук. Майкоп. 2010; Ратушняк В. Н. Экономическая политика немецко-фашистских оккупантов на Кубани в период Великой Отечественной войны // Великая Отечественная война в контексте истории XX века. Краснодар, 2005. С. 221–225.
12. ГАНИ РСО-А. Ф. 1. Оп. 4. Д. 11.
13. Худалов Т. Т. Северная Осетия в Великой Отечественной войне 1941–1945 — Владикавказ, 1992; Шишкин В. П. Трудовой подвиг народов Северного Кавказа в период восстановления и развития народного хозяйства, 1943–1953 гг.: На материалах Ставропольского, Краснодарского краев, Кабардино-Балкарской АССР: дис… канд. ист. наук. Краснодар, 1999; Линец С. И. Северный Кавказ накануне и в период немецко-фашистской оккупации: состояние и особенности развития (июль 1942 октябрь 1943 гг.): дис. д-ра ист. наук. Пятигорск, 2003.
14. Ведомости Верховного Совета СССР. 1942 г., № 40.
15. Я вспоминаю: свидетельства детей войны. Владикавказ, 2010.
16. Блиев М.М. Осетия — кручина моя, Владикавказ, 2011. С. 18.
17. ГАНИ РСО-А. Ф. 237. Оп. 1. Д. 8
18. Хаблиева Л. Ч., Сосранова З. В., Дзотцоева З. Е., Царикаев А. Т. Оккупация территории Северной Осетии в пространстве индивидуальной памяти (по материалам ЦГА РСО-А). Вопросы истории. 2020. № 4. С. 223–229.
19. ГАНИ РСО-А. Ф. 237. Оп. 1. Д. 7.
20. ГАНИ РСО-А. Ф. 237. Оп. 1. Д. 6.
