* * *
Город Шумерля в Чувашии, на берегу Суры...
О нем повествует Коран, мусульманские суры.
Туда откочевали раньше древние шумеры.
Велик был на Руси и славен был без всякой меры.
Он - мать всех русских городов, сын Ура и Лагаша,
Отец Мохенджо-Даро и Хараппа - слава наша.
Он старший брат Аккада, даже Фив и Вавилона.
Он некоторым образом и внук Иерихона.
А Киев для него - всего внучатый был племянник,
Он в наши времена из древности седой посланник.
И все в Шумерле этой, до последнего чуваша,
Уверены, Ассирия - земля исконно наша.
* * *
Не пацифист я, не вегетарьянец,
Все человеческое - нет! - не чуждо мне.
Мне не присущ ни тот, ни этот глянец,
От модных веяний стою я в стороне.
Что говорить: не демократ в натуре,
В делах и помыслах ваще не либерал:
О бабах говорю на перекуре,
И - нет! - злословить власть
на душу грех не брал.
Да, власти не журю, за них горою -
И с места не сойду, хоть ты меня зарой.
А если недоволен я... порою,
Так только тем, что власть
была мягка... порой.
Меня ты к исламистам не причисли,
Не экстремист я и не левый радикал.
И если мне в башку приходят мысли -
Упал, отжался с ходу... и опять упал.
Национальных чувств имею я... в избытке,
Но хоть я в этом смысле вовсе не злодей,
Не подпущу мигрантов и к калитке.
И уж чего-чего, но точно я не гей.
Хоть не вникал пока что в суть вопроса,
Но те, кто вникли, те навряд ли дураки...
На Л, Г, Б и Т смотрю я косо,
И, если что-чего, сжимаю кулаки.
К соседям дружелюбен, мира ради,
И кулаки им с ходу в морду не сую,
Я кротко говорю британской ляди:
Не гадь, прошу, нам, англичанка...
мать твою!
Мы победим... возможно, очень скоро.
Покажется не всем: победа наша - мёд.
Легко понять: державы я опора...
А кто еще не понял, тот еще поймет.
НА ОТКАЗ В ПРИСВОЕНИИ ИМЕНИ
ИММАНУИЛА КАНТА
КАЛИНИНГРАДСКОМУ АЭРОПОРТУ
Упечь бы в Соловки Иммануила,
Чтобы замаливал грехи свои.
Какая есть в руках народа сила,
Писал бы - не о Божьем бытии.
Что в имени ему аэропорта?
Зачем ввязался в эту бучу он?
Людишки, - я скажу, - такого сорта
Легко идут к пиндосам на поклон.
Им в попе гвоздь - безоблачные дали
Российские. Клеймят их наши СМИ.
Мы прихвостней таких в гробу видали.
Предать, продать - их хлебом не корми.
Придумают свои императивы -
И думают, что всех они умней.
Мы сча'стливы... а также и счастли'вы
Без оных лиц в расцвете наших дней.
Чтоб этих Кантов не стояло рядом,
На выход просим их и ихню мать.
Калининград зовем Калининградом
Не для того, чтоб Кантов поминать.
* * *
Когда индус на пакистанца,
А пакистанец на индуса -
Во всем я обвиню британца,
А не жида... не белоруса.
Хотя жида, конечно, тоже,
Но истины и правды ради:
На Израи'ль тут не похоже...
Тут англичанка точно гадит!
А ведь по нашей-то оценке
Дела там шли на загляденье -
Вот ей теперь и пучит зенки,
Что не ее теперь владенья.
Будь не эстет, не белоручка,
(А я таков уж по природе),
Сказал бы так: Ну, что за сучка?
Что надо в нашем огороде?
Допрыгалась, - спрошу, - паскуда?
Когда "Циркон" взлетит, ликуя.
Но не скажу еще покуда.
Еще не время... потерплю я.
Пусть в этом мире все непрочно,
Забив на все, скажу надменно:
Что англичанка гадит точно -
Всегда, везде и непременно.
С БОЛЬНОЙ ГОЛОВЫ...
1
Как заболела моя голова...
Видно, проели мозги мне слова.
Видно, проели слова мне мозги...
И не видать впереди мне ни зги.
2
Каждая клетка коры головной
Мне вопиёт: ты, приятель, больной!
Кто, как не ты - сам себе не был мил -
Эти слова себе в мозг запустил.
3
Эти слова на микробов похожи,
Болью моею довольны до дрожи.
Так уж они упиваются ею...
Точно хворобы иной не имею.
4
Весь я больной - аж от плеши до пяток.
Что говорить? - буду сдержан и краток.
Громко кричит моих клеточек груда:
Надо валить поскорее отсюда!
* * *
Не коснусь я вовсе этой темы скользкой -
Нету что ли более серьезных в мире тем?
Не назвать мне дабы свиньею антипольской
Молотова нашего крепкого В.М.
А ведь он на Польше оттоптался всяко...
И о чем он думал-то?.. своей ли головой?
Когда назвал он Польшу (верный был служака)
Уродским порожденьем Первой мировой.
Лучше быть причастным правящему клану -
Мысль моя нехитрая до крайности проста.
Не лобзал он разве что (вспоминать не стану)
Риббентропа этого в сахарны уста?
Лучше быть бесстрастным, поминая Будду,
Безопасней - статуей с обломками весла.
Про министра нашего нипочем не буду...
Лучше все же вспомню я польского посла.
* * *
Слейся с пейзажем -
и станешь неуязвим.
Смешаться с народом -
есть и такой экстрим.
А народ не съест, не выдаст -
он ведь не зверь.
Он не побрезгует, примет -
ты уж поверь.
Он ведь тоже вкушает
прогресса плоды.
Если немного потопчет -
нету беды.
Ему даром не нужно
свобод и прав...
Доверься народу -
не пропадешь, пропав.
* * *
Хочу ли стать пожизненным сенатором?
А и чего?.. - Пожалуй, потяну.
Зачем мне быть стишков безвестным автором?
Тем более, болею за страну.
Желаю я принять участье в прениях,
Я б целый день в Сенате прел да прел.
И там у них ходил бы, верно, в гениях,
Справлялся бы, уверен, с уймой дел.
Я выступал бы трижды в день по "ящику",
Не "Вести" вел бы я - "Благую Весть".
И тут бы я расцвел по-настоящему...
А и чего?.. Чего бы не расцвесть?
* * *
Между нашею Пасхою и чужим Рамаданом
Случится 150-летие Ильича.
На восьмом десятке
не желаю быть хулиганом:
Я пойду на участок, в руках у меня свеча.
Я хочу, чтобы в Конституцию
внесли про Бога,
Но и в Библию про Конституцию -
хоть пару слов.
Не желаю кощунствовать пошло, зло и убого,
И возвышенно не желаю... и всего-то делов.
Вот пойду, проголосую за все разом поправки.
За Бога, Отечество и, само собою, Царя.
Пусть смеются старушки, сидя у дома на лавке.
А мне на них наплевать... откровенно-то говоря.
Мне Ильич, Николай и наш нынешний
равно любы.
А кому не любы - враг народа, педофил, урод.
Пусть меня воспоют все небесно-земные трубы -
Может, я и есть тот "глубинный"
(по Суркову) народ?
* * *
В год Крысы и Мыши,
не вспомню, кого еще,
Щелкунчиком быть неприлично,
готовящим мышье побоище.
Скорее, пристало быть узником
в камере для подстрекателей,
Кормящим мышонка с руки
под взглядами злых надзирателей.
Мышонка, прогрызшего стены...
Вряд ли строители чаяли,
Что выберет номер он именно твой...
И это случайно ли?
Темница твоя для него -
дворец лучезарно сияющий.
Ты в ней - как загадочный джинн,
гостинцами всех одаряющий.
Кто мог помышлять, что даже
в тюрьме есть свои безбилетники,
Что именно мышку Господь
пошлет для тебя в собеседники.
Но это все именно так...
Секунды мелькают на таймере...
Мышонок внимает тебе -
подстрекателю жалкому
в крошечной камере.
* * *
Жизнь сделана. Все ставки, что поставлены,
В иллюзии ушли... достались снам.
Кругом - одни руины и развалины,
На посошок осталось выпить нам.
Что говорить?.. Игра совсем просажена -
Иначе не бывает. Никогда.
Какая-то на месте жизни скважина,
Откуда бьет кипящая вода
И заливает местности подробности.
Потоп... и не всемирный - лично твой.
Что ж - поминай задатки и способности,
Поникнув виноватой головой.
* * *
В Год Великого Страшного Коронавируса,
В одночасье обрушившегося на нас,
Капитан Немо вышел из "Наутилуса"
Посмотреть на западный мир без всяких прикрас,
Чтобы глянуть, как рухнет Империя Запада,
И как заалеет на востоке Восток...
Как вирус без всякого вкуса и запаха
За собою все Империи Зла поволок.
Капитан шагает со своего кораблика,
В маске, перчатках и хромовых сапогах.
Желтая Азия и черная Африка
Отважно ступают за ним, подавляя страх.
Отольются наши слезки колониальные, -
Думает, верно, не очень умный индус...
Мечты бывают и совсем ирреальные -
Не ищи здесь товарищей на цвет или вкус.
* * *
Глава Чувашии, призвав мочить писак,
Имел ли он в виду дойти до явных драк?
Кровопролитиев прозрел ли он начало?
А если лишь меня, то как ничтожно мало!
Я - шумерлиец! Ассириец ли?.. шумер? -
Не доводи меня ты до ответных мер.
В сортире замочить меня - совсем не просто.
Задачи ставь, Глава, по чину и по росту.
В своей Чувашии закручивай болты,
Но предо мной, писакой, как ничтожен ты!
И кто бы ни был я... но гласу предков внемлю:
Не трону нипочем столь древнюю Шумерлю,
Которой надобен зачем-то я... Зачем?
Но точно не затем, чтоб был я вечно нем,
Где вечная возня за деньги и за место,
Которой рад служить - прислуживаться мерзко!
* * *
Сдаю свой сектор: сменился контекст.
Готов принять новый участок - next.
Я оправдаю доверие всех,
Миссия обречена на успех.
На запах крови иду, туда,
Где ждут пожаров больших города,
Где села мирные жаждут огня.
Встретите там непременно меня.
Да, я - поджигатель, но не войны:
Готов взорвать ваши тайные сны,
Которые и дремали бы в вас,
Когда бы не я - ваш боеприпас,
Ваш детонатор, бикфордов шнур...
Так что надейтесь: все будет ажур.
Я воплощаю стремление масс,
Невидимо глазу оно подчас.
Моя проницательность велика;
Я вижу скрытое для дурака.
Вы поняли: я - уловитель душ.
Оркестры играют победный туш.
Готовьтесь к самой последней войне,
Которая вовсе же не вовне.
* * *
Нет, я песню не пел удалую -
Право слово, не пел вовек.
И теперь этим не забалу'ю
Средь таких же, как я, калек.
Да и что бы калеки сказали? -
Вот распелся, дурак, соловьем.
А, возможно, даже в запале
И сожрали меня живьем.
Это место, видать, такое:
Не для песенного куража -
Для стишков с надрывной тоскою,
Чтоб дружить с гробовой доскою,
Да и сдохнуть, с нею дружа.
* * *
Четвертушка стоит на краю стола,
Нету сил ее выпить - такие дела,
Телевизор опять за свое "ла-ла",
У меня нет в помине такого бабла,
Чтобы покупать истину,
а не искать ее самостоятельно.
Пожалуйста, послушай меня внимательно.
Твои Сеть и ТиВи - сплошное фуфло.
Чтобы напрочь и разом их ветром смело.
И тебя совсем не туда повело -
От них обоих ни холодно, ни тепло
Не было бы, коли бы
мозги вам не засирали,
А ты думал, что все просто так...
трали-вали?
В мире расширяющейся пустоты
Гроша не стоят жалкие ваши мечты.
Самой черной не бойся ты клеветы,
За себя отвечаешь лишь сам... только ты,
А не это чмо из Сети... с голубого экрана.
Очнуться от них, поверь, никогда не рано.
Пусть покажется, все что мелю - фигня,
Мир этот проклят с самого первого дня,
Мало осталось истинного огня,
В нем за целое царство не купишь коня.
Возможно, что все мы, действительно,
сами прокляты!
Что ревешь, дурачок? - подбери же сопли-то.
Взгляни на прохожих: им все до звезды,
Гляди: ведут детишек своих в детсады.
Это было бы как-то туды-сюды,
Не будь ощущенья очень большой беды...
Но для них я зачем-то пишу,
не смыкая вежды...
Это внушает некий оттенок надежды.
Валерий Скобло - поэт, прозаик, публицист. Родился в Ленинграде в 1947. Окончил матмех ЛГУ. Стихи,проза, публицистика публиковались в российской и зарубежной (Англия,Беларусь, Болгария, Германия, Дания, Израиль, Ирландия, Канада, Казахстан, США, Украина, Финляндия, Франция, Эстония и др.) периодике. Лауреат премии им. Анны Ахматовой (М.,2012), финалист международных конкурсов стихотворного перевода "С севера на восток" (Хельсинки, 2013,2016), дипломант премии им. А.А.Ахматовой (2015), лауреат международной премии им. Э. Хемингуэя (Торонто, 2020). Место проживания - Санкт-Петербург.
