«Из дневника писателя». Беглые заметки
В ноябре 2021 года литературная и окололитературная общественность отмечала 200-летие со дня рождения Ф.М.Достоевского. «Великий» - устоявшееся определение писателя. А между тем, о каком Достоевском идет речь? Ранний и поздний Достоевский – это как два разных человека. Взгляды, литературный стиль, язык, окружение – все это претерпело очень глубокую эволюцию. Достоевский противоречив, мало с кем из знаменитых людей происходила столь глубокая трансформация. Этим писатель и интересен, потому он и вызывает желание анализировать и разбираться в его творчестве и его взглядах. Это значительно важнее, чем сразу и безоговорочно приклеивать ярлыки.
На мой взгляд, Достоевский значительно сильнее, чем другие писатели, вызывает желание полемизировать, спорить. Будь я профессиональным литературоведом, я, возможно, посвятил бы свое время и творчество именно Достоевскому – это действительно гигантская фигура, - но я ограничусь краткими заметками: многие произведения писателя я читал очень давно, а между тем анализу творчества и взглядов писателя можно посвятить годы. Мои заметки не претендуют на полноту – это отдельные мысли и впечатления, а часто – всего лишь воспоминания о мыслях и впечатлениях, возникших при давнем прочтении.
Я помню, сколь сильное впечатление много лет назад произвел на меня первый роман Достоевского «Бедные люди» - и исключительно сильным, пронзительно чистым языком, и прямо-таки криком о несправедливом устройстве жизни, и его глубоким сочувствием, любовью к своим героям (бедным людям). Второй роман Достоевского «Униженные и оскорбленные», написанный после возвращения с каторги, до некоторой степени повторяет сюжет, и еще больше тему первого романа – о социальной несправедливости. Достоевский в этих произведениях предстает как человек левых, стихийно социалистических убеждений, как поборник социальной справедливости. В то же время уже в этих произведениях проявляются главные черты творчества Достоевского, сделавшие его великим – глубокий психологизм и любовь к маленькому, униженному человеку. Достоевский с самого начала и до конца оставался писателем социальным, писателем больших тем.
Вполне естественно, что левый писатель Достоевский посещал собрания петрашевцев. Это был своеобразный клуб, где образованные люди, мечтавшие о благе Отечества, обсуждали (всего лишь обсуждали) планы преображения России. В основном, петрашевцы придерживались либо утопическо-социалистических, либо либеральных взглядов. Именно от этой точки интересно проследить идейную трансформацию Достоевского: от христианского утопического социализма к религиозному консерватизму и далее: в последние годы своей жизни Федор Достоевский стал убежденным монархистом, одним из главных идеологов почвенничества. Он верил в особый путь России, в ее особую всемирную миссию, разделяя идейные представления о триединстве самодержавия, православия и народности, где союз между самодержавием и народом осуществлялся через православие. Эти взгляды Достоевского были опровергнуты жизнью и здесь не место и не время спорить о них, это особая тема, но эти взгляды так или иначе влияли на творчество позднего Достоевского. Впрочем, нужно отметить, почвенничество Достоевского было умеренным и во многом разумным: он выступал за просвещение народа и не отбрасывал все западное. Скорее, наоборот. Так, в романе «Подросток» он пишет от лица своего героя: «Русским Европа так же драгоценна, как и Россия: каждый камень в ней мне мил и дорог. Европа так же была отечеством нашим, как и Россия. О, более! Нельзя больше любить Россию, чем люблю ее я, но я никогда не упрекал себя за то, что Венеция, Рим, Париж, сокровища их наук и искусств, вся история их – мне милей, чем Россия. О, русским дороги эти старые чужие камни, эти чудеса старого божьего мира, эти осколки святых чудес; и даже это нам дороже, чем им самим».
Роман «Бедные люди» был опубликован в наиболее радикальном на тот момент революционно-демократическом журнале «Современник». Еще до публикации романа Ф. Достоевский вступает в кружок Белинского, однако вскоре покидает его из-за конфликта с Иваном Тургеневым. Этот конфликт, как и последующие противоречивые и преимущественно неприязненные отношения между Достоевским и Тургеневым связаны были, главным образом, с бытовыми, чисто человеческими столкновениями, но присутствовал в них и идейный момент. Тургенев – либерал и западник, а в Достоевском, даже раннем, несмотря на весь его молодой радикализм, крепка была православная и патриотическая закваска. Так что последующий сдвиг Достоевского в сторону религиозного консерватизма возник отнюдь не на пустом месте. Примерно в это же время возникает у Достоевского и конфликт с редакцией «Современника», возглавляемой Некрасовым. Никогда больше Достоевский в «Современнике» не печатался. Тем не менее, с другой стороны, Достоевский был одним из наиболее активных и радикальных членов кружка петрашевцев и присужден к повешению, замененному гражданской казнью, каторгой и ссылкой за публичное чтение запрещенного письма Белинского к Гоголю. Кроме того, ему вменялось присутствие при чтении «Солдатской правды» (и, соответственно, недоносительство), призывавшей к расправе над царем. Словом, не так уж просто понять крутую трансформацию Достоевского от левого радикализма к христианскому консерватизму. И не это ли собственное преображение подсказало Достоевскому финал его романа «Преступление и наказание» - духовное преображение Родиона Раскольникова и Сони Мармеладовой?
Роман «Преступление и наказание» считается одним из главных произведений писателя и занимает видное место в мировой литературе. Однако я не могу не обратить внимание на чрезвычайно грубую драматургию романа (на мой взгляд, грубая, подчас искусственная драматургия характерна для многих произведений писателя) – на целую цепь случайностей, совпадений, странных поступков, вроде самоубийства Свидригайлова, на искусственные рассуждения Раскольникова (о людях обыкновенных и необыкновенных, которым все можно; про тварь дрожащую, Наполеона и т.д.), наконец, на весьма искусственный финал: «Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого». Думаю, что многие со мной не согласятся, но мне представляется, что в этом романе проповедник и идеолог берет верх над писателем-реалистом. Достоевский – писатель-философ, человек идеи; без больших идей художественная литература мелка, но плохо, когда идеи писателя противоречат художественной правде.
Относительно недавно я перечитал роман «Бесы», в котором Достоевский очень близко к реальности пересказывает историю одного из первых российских революционеров Нечаева, автора «катехизиса революционера». Роман производит противоречивое впечатление. С одной стороны, гениальное пророчество: «У него каждый член общества смотрит один за другим и обязан доносом. Каждый принадлежит всем, а все каждому. Все рабы и в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное – равенство. Первым делом понижается уровень образования, наук и талантов». Именно в этом произведении Достоевский наиболее полно проводит свою идею о том, что цель не может оправдывать средства, повторяет мысль Ивана Карамазова (то есть свою) о том, что «Счастье всего мира не стоит одной слезы на щеке невинного ребенка». Словом, решительно развенчивает революционеров с их культом вседозволенности во имя грядущей революции и будущего счастья человечества (а ведь написано это было, когда революционное движение только зарождалось, задолго до октябрьской катастрофы). Но это все с одной стороны, а с другой – в художественном отношении роман довольно слабый. Для Достоевского характерны медленность в развитии сюжета, чрезмерная подробность изложения – здесь, нужно сказать, литература XIX века существенно отличается от литературы ХХ-го, - у Достоевского медленный, тяжелый язык, много хуже, чем в его ранних произведениях. Начинается роман с несколько саркастического описания жизни и характера Степана Трофимовича Верховенского, провинциального либерала, отца «злодея» Петруши Верховенского. Так вот, я подсчитал, на описание во всех деталях Степана Трофимовича, отнюдь не главного действующего лица произведения, Достоевский затрачивает 70 страниц. В романе, на мой взгляд, немало лишних, необязательных эпизодов (о молоденьком офицерике, который проиграл в карты казенные деньги и пустил себе пулю в лоб; о поездке компании к старцу и т.д.). Вероятно, художественные недочеты связаны были с тем, в частности, что Достоевский работал по договорам с издателями и вынужден был всегда спешить, писать к сроку, да еще и оговаривал заранее объем произведений.
Приходится отметить и еще один фактор, влиявший на качество прозы Достоевского. Он, как известно, страдал эпилепсией. А это непросто судорожные кризы; эпилепсия относится к психиатрическим болезням, ее характерным симптомом является вязкость психики, т.е. застревание на одних и тех же мыслях, образах, впечатлениях. Эта вязкость несомненно проявляется и в прозе Достоевского. В частности, еще много лет назад, читая роман «Идиот», я обратил внимание на то, что Настасья Филипповна весьма похожа на другую героиню Достоевского, сейчас не могу вспомнить ее имя, вероятно, из «Братьев Карамазовых». Кстати, просмотрев краткое содержание романа «Идиот» (читал я его много лет назад и плохо помнил), я не мог не обратить внимание на его чрезвычайно грубую, подчас искусственную драматургию.
Достоевский не был лишен предрассудков своего времени. В частности, многие авторы обвиняют его в антисемитизме. Правда, есть и те, кто Достоевского оправдывает. Но вот: «Вот вы жалуетесь на жидов в Черниговской губернии, а у нас здесь в литературе уже множество изданий, газет и журналов издается на жидовские деньги жидами (которых прибывает в литературу все больше и больше), и только редакторы, нанятые жидами, подписывают газету или журнал русскими именами – вот и все в них русского. Я думаю, что это только еще начало, но что жиды захватят гораздо еще бóльший круг действий в литературе, а уже до жизни, до явлений текущей действительности я не касаюсь: жид распространяется с ужасающей быстротой. А ведь жид и его кагал – это все равно, что заговор против русских. Либералы заступаются за жидов. Какое им дело, что теперь жид торжествует и гнет русского?.. Юдофилы прежде всего космополиты и распинаются за евреев, главным образом, во славу космополитизма». Как видим, Достоевский не только антисемит. Примыкая к лагерю охранителей, он и русскую либеральную интеллигенцию ненавидит. А тем, кто еще сомневается, приведу такой факт: уже в начале ХХ века, когда самого Достоевского не было в живых, его вдова Анна Григорьевна (Сниткина), очень духовно с ним близкая, вступила в дубровинский (черносотенный) Союз русского народа. Такова логика развития идейной борьбы.
После нескольких ложек дегтя, хотелось бы, в порядке компенсации, пролить бальзам. Чем велик Достоевский? Прежде всего тем, что он соединил литературу и философию, банальные бытовые сюжеты обогатил размышлениями о судьбах России и человечества. Не со всеми высказываниями Достоевского я могу согласиться, но есть среди них и очень близкие мне, исключительно глубокие. Вот цитата из романа «Подросток»: «У нас создавался веками какой-то нигде не виданный высший культурный тип, которого нет в целом мире, - тип всемирного боления за всех. Это – тип русский, но так как он взят в высшем культурном слове народа русского, то, стало быть, я имею честь принадлежать к нему. Он хранит в себе будущее России. Нас, может быть, всего только тысяча человек – может более, может менее, - но вся Россия жила лишь пока для того, чтобы произвести эту тысячу. Скажут – мало, вознегодуют, что на тысячу человек истрачено столько веков и столько миллионов народу. По-моему, немало». Хотелось бы расширить эту цитату. Русская дореволюционная интеллигенция – это действительно замечательный феномен, высокое достижение России и русского народа. И – все это было рассеяно по миру, вырвано из русской почвы, уничтожено: и Бунин, и Набоков, и Гумилев, но ведь и Цветаева тоже. И – тысячи! Вспомним хотя бы философские пароходы.
Стало шаблонным выражение: «Достоевский – великий русский писатель». Повторяют, не задумываясь. Но Достоевский – это не только высочайшие взлеты мысли, но и очевидные неудачи, слабости. Это противоречивый и болезненный человек со своими страстями, с высокими взлетами неординарной души и с глубокими падениями. Это очень сложный писатель, у которого содержание превалирует над формой, это мыслитель, которого едва ли могут до конца понять и усвоить его произведения школьники, но читать и анализировать которого необходимо зрелым умам.
Леонид Подольский родился в Челябинске в 1947 году. По образованию врач, кандидат медицинских наук. Активный участник демократического движения в годы перестройки. Автор книг «Потоп (1991), «Эксперимент» (2012), «Идентичность» (2017), «Судьба» (2018), «Распад» (2019), «Инвестком» (2021), «Четырехугольник» (2022). Публиковался в журналах «Огонек», «Москва», «Юность», «День и ночь», «Литературные знакомства», «Дети Ра», «Зинзивер», «Российский колокол», «Кольцо А» (все Россия), «Южное сияние» (Украина), «Зарубежные записки», «Новый ренессанс», «Семь искусств», «Зарубежные задворки», «Интер-фокус» (все Германия), «Вестник пушкинского общества Америки», в газетах: «Литературная газета», «Независимая газета» (Россия), «Единение» (Австралия), «Репортер» (США), в альманахах «Московский парнас», «Золотое руно», «Муза» (все Россия), «Созвучье муз» (Германия), «Витражи» (Австралия), на литературных порталах «Свой вариант» (Украина), «Золотое руно» (Россия), «Восток-Запад» (Великобритания) и ряде других в России, Украине, Германии, США, Австралии, Великобритании, Болгарии. Лауреат ряда литературных премий. Живет в Москве.
